Брат, Брат-2 и другие фильмы

Про уродов и людей

Светало. Иоган пересек широкий тюремный двор, на мгновение остановился перед воротами, которые неспешно открылись, поправил кепку и пошел по гранитной набережной вдоль большой реки. Вставало солнце. По реке шел лед.

Перед тем как войти в длинную и узкую палату с колоннами, доктор долго шел по белому больничному коридору. Склонившаяся над одной из кроватей сестра испуганно оглянулась и, когда он быстро подошел, отступила назад. Доктор нагнулся и развернул пеленки. Близнецы, соединенные в области грудной клетки, спали.

Доктор протянул руку и коснулся одного из них. Тот дернул ногой и, прежде чем открыть раскосые монгольские глаза, сморщился и закричал.

Фотограф тщательно фиксировал зажимами голову нарядной девочки лет пяти. Взволнованные родители молча стояли позади аппарата. Закончив мучить девочку, фотограф суетливо подскочил к аппарату и защелкал пальцами, пытаясь привлечь ее внимание.

Девочка посмотрела на него и заплакала.

Прошли годы.

Николай Николаевич Радлов, инженер-путеец, и его дочь Лиза двадцати двух лет стояли у окна Лизиной комнаты и смотрели, как шумно заправляют водой паровоз.

— И мы поедем, Лиза.

Паровоз запыхтел и тронулся.

— На Запад?

— Я же обещал… — Николай Николаевич едва улыбнулся.

— Да, папа. — Лиза тихо положила голову ему на плечо.

Круглое добродушное лицо инженера излучало какое-то мимолетное счастье. Казалось, его глаза светились. Где-то далеко зазвонил дверной колокольчик. Отец и дочь не прореагировали. На стене висела маленькая фотография нарядной девочки с нелепо вытянутой шеей — казалось, она вот-вот заплачет, — а рядом фотография еще молодой женщины, очевидно жены инженера, в траурной рамке.

— Это пластинки, — вдруг спохватилась Лиза и выбежала из комнаты.

Квартира была большая. Обогнув поворот широкого коридора, Лиза выскочила к черному ходу и от неожиданности остановилась. Горничная Радловых Дуня что-то возбужденно шептала Иогану, привстав на цыпочки. На вид ей было лет тридцать с небольшим, но ее простое, по-русски красивое конопатое лицо с большими черными глазами в эту минуту казалось моложе. Заметив Лизу, она испуганно опустила глаза, развернулась и пошла на кухню.

— Здравствуйте, — сказал Иоган, снял шапку и улыбнулся одними губами.

Он был невысокого роста с большой головой и маленькими черными глазами. Его тяжелый пронзительный взгляд смутил Лизу. Она сделала едва заметный вежливый книксен:

— Вам папу? Я позову, — и быстро пошла обратно.

Улыбка сбежала с лица Иогана, хотя он продолжал смотреть туда, где только что стояла Лиза. Потом медленно повернул голову в сторону кухни и надел шапку.

— А, здравствуй, Иоган. Принес? — спросил Николай Николаевич.

— Нет. — Иоган молча смотрел на него.

— А?..

— Я к Дуне.

— К Дуне? А…

Николай Николаевич развернулся немножко слишком поспешно. Иоган подошел к двери кухни и показал Дуне открытку.

— Не ходи сюда, — все так же испуганно прошипела она, схватила открытку и попыталась закрыть дверь, но он успел вставить ногу между порогом и дверью.

— А кто там? — спросил он, пытаясь заглянуть.

— Кто там, Дарья? — крикнул из комнаты женский голос.

— Это ко мне тут!.. — крикнула Дарья и жалобно прошептала: — Уходи!

— А деньги?

— Потом, потом!

Все так же улыбаясь, он не спеша вынул ногу, и дверь захлопнулась. Дарья сунула открытку в карман белого передника и, прежде чем войти в гостиную, оправилась. За роялем сидела стройная красивая женщина тридцати пяти лет с прямой спиной. Как только Дарья вошла, она прекратила играть и строго спросила:

— Кто приходил?

— Ко мне, это, родственник… из деревни… — залепетала Дарья.

— Почему через парадный?

Голова женщины была повернута к ней вполоборота. Рядом с роялем вплотную друг к другу стояли близнецы в одном на двоих пиджаке специального покроя. Им было уже семнадцать лет, но роста они были невысокого. Своими раскосыми глазами они смотрели на Дарью немножко снизу вверх.

— Простите, пожалуйста, Екатерина Кирилловна. Это в последний раз, — плаксиво сказала Дарья.

— Коля, ты ведешь основной голос, — сказала Екатерина Кирилловна. — Иии… — И близнецы запели звонкими, удивительно чистыми голосами.

Дарья осторожно вышла в соседнюю комнату и быстро достала открытку. Женщина с поднятой юбкой стояла на коленях, облокотившись на стул. Она была уже старовата для школьной формы. Вторая, без возраста, замахивалась розгами. Движение было смазано.

— Что это у тебя? — раздался голос.

Дарья вздрогнула и инстинктивно сунула открытку в карман передника.

— Из деревни ко мне приезжали…

— А… — Доктор Стасов, высокий мужчина тридцати семи лет, озабоченно прошел мимо с саквояжем и вышел в гостиную:

— Мальчики, вы не видели стетоскоп?

— Андрей! — Екатерина Кирилловна прервала игру. — Ты разве не видишь — мы занимаемся! — раздраженно воскликнула она и повернулась. И тут стало видно, что глаза ее подернуты едва заметной бледной пленкой — она была слепа.

— Прости, Катенька, — испугался доктор, — просто мне надо сделать визиты, а стетоскопа нет, — рассеянно добавил он и огляделся.

Толя сделал таинственную гримасу и показал в сторону прихожей.

— Прости, прости. — Доктор поцеловал ее в шею, отчего она брезгливо дернулась. — Я к ужину буду. — Он подмигнул близнецам и пошел в прихожую.

Она выждала, пока его шаги стихли, и строго сказала:

— Еще раз, иии…

Выходя, доктор натолкнулся на Виктора Ивановича, который едва успел отскочить от распахнувшейся двери.

— Простите, вы к нам? — слегка опешив, спросил доктор.

— Нет, — нагло ответил тот.

Спускаясь по лестнице, доктор недоуменно оглянулся. Виктор Иванович улыбнулся ему. Доктор смущенно отвернулся и поспешил вниз.

Лиза шла по пустынной улице, беззаботно помахивая портфелем, когда от стены темной арки проходного двора отделился Виктор Иванович.

— Лиза! — окликнул он.

Она резко обернулась, потом огляделась по сторонам и быстро подошла.

— Здравствуй, Лиза.

Виктор Иванович улыбнулся и, глядя на нее, вынул из кармана несколько открыток. Лиза смущенно опустила глаза, быстро открыла портфель, суетливо достала деньги и сунула ему. Даже не взглянув, она бросила открытки в портфель и быстро пошла прочь. Все с той же улыбкой Виктор Иванович небрежно перелистал купюры и посмотрел ей вслед.

Дверь открыла горничная Дуня. Не глядя на нее, Лиза вбежала в квартиру, на ходу сбросила на пол пальто и вошла к себе. Там она быстро открыла портфель, достала открытки и пошла к окну.

— Лиза! Вас Николай Николаевич ждут! — раздался из-за двери Дунин голос.

Лиза испуганно сунула открытки в комод под белье, поправила волосы и вышла.

В кабинете отец был не один. Когда Лиза вошла, высокий нескладный молодой человек в клетчатом костюме быстро поднялся.

— Познакомься, Лиза, это Путилов, — немного смущенно сказал отец.

Путилов неловко поклонился.

Они обедали втроем за большим столом, уставленным красивой посудой. Говорил Николай Николаевич. Вошла Дуня и молча, слегка демонстративно поставила супницу на стол. Николай Николаевич осекся и растерянно посмотрел ей вслед.

— Извините, — тихо сказал он, вынул салфетку и вышел.

Она стояла у окна и, когда он нежно обнял ее за плечи, не обернулась.

— Ну, будет, Дуня, — ласково сказал Николай Николаевич. — Уже недолго осталось. Лиза совсем большая.

Дуня вытерла глаза. Они стояли и молчали.

За окном пропыхтел паровоз, а потом загудел. Путилов повернул голову.

— Что это? — спросил он.

— Заправляют паровозы, — сказала Лиза и снова опустила глаза.

Повисла пауза. Путилов тоже смутился и принялся ковырять рыбу.

— А вы любите фотографию? — вдруг спросил он.

Лиза быстро взглянула на него. Зазвонил дверной колокольчик.

— Наверное, принесли пластинки, — обрадованно воскликнула Лиза и выскочила из-за стола.

На пороге стоял Иоган. Как только открылась дверь, он вошел, не дожидаясь приглашения, и развернул фотографию девочки в рамке — увеличенную копию той, что висела в комнате Лизы. Когда он так бесцеремонно вошел, Лиза растерянно отступила, но, увидев фотографию, обрадовалась и сделала шаг вперед.

— Это я? — спросила она и подняла на Иогана глаза.

Он молча смотрел на нее свинцовым взглядом и улыбался. Улыбка сбежала с ее лица.

— А, принес. — Николай Николаевич вышел сразу за Дуней, которая быстро прошла на кухню, опустив глаза. — Это мой тебе к празднику подарок, — сказал он и обнял Лизу. — Получилось. — Он сунул руку в карман и достал деньги.

— Подарок, — сказал Иоган, продолжая смотреть на Лизу.

— Возьми, возьми, — настаивал Николай Николаевич.

Иоган мрачно взглянул на него, молча развернулся и вышел. Николай Николаевич пожал плечами и сунул деньги в карман.

— Это я в пять лет, — радостно сказала Лиза и показала фотографию.

— А… — увидев фото, Путилов осекся и оторопело уставился на Лизу.

— Путилов, вам пора. Уже поздно. — Стоя в дверях, Николай Николаевич огорченно развел руками.

— Да-да. — Путилов резко встал. — А можно, я как-нибудь сфотографирую вас?

Горел ночник. Когда доктор вошел в спальню, Екатерина Кирилловна лежала на спине с открытыми глазами. Доктор откинул одеяло и лег. Потом посмотрел на жену, робко придвинулся, протянул под одеялом руку и положил ей на живот.

— Катя, — прошептал он.

— Ах, оставь! — раздраженно сказала она и повернулась на бок спиной к нему.

Доктор убрал руку, грустно посмотрел на нее и опустил глаза.

— Своди мальчиков в музей, — сказала Екатерина Кирилловна.

Они шли вдоль канала. Доктор что-то оживленно говорил. Их обогнала лодка. Виктор Иванович сидел на руле. Впереди, спиной к нему, в новом костюме черного цвета, с большим букетом в руках сидел Иоган. Гудел мотор. Заметив доктора с близнецами, Виктор Иванович долго провожал их взглядом, полным удивления и скрытого восторга.

Дуня открыла парадную дверь и испуганно улыбнулась. На пороге, в черном костюме, стоял Иоган с букетом роз. Он молча вошел, поправил набриолиненные волосы перед большим зеркалом и тихо спросил:

— Лиза дома?

— Дуня! Кто пришел? — крикнул Николай Николаевич из кабинета.

— Это Иоган! — растерянно крикнула она.

— А почему через парадный?

Но Иоган уже открыл дверь кабинета и бесцеремонно вошел. Дуня неуверенно прошла по коридору мимо двери, из-за которой доносились приглушенные голоса, затем вернулась и приложила ухо к двери.

— Да как ты смеешь! — послышалось из кабинета. — Вон отсюда!

Дуня отскочила от двери, из которой спокойно вышел Иоган. Иоган подошел к зеркалу и поправил волосы.

— И чтобы ноги твоей в этом доме!.. — крикнул появившийся в дверях Николай Николаевич. — Негодяй! — задохнулся он. — Не пускать его на порог!..

Иоган вышел, оставив дверь настежь.

— Негодяй! — Николай Николаевич держался за сердце и судорожно хватал ртом воздух.

Перепутанная Дуня не знала, закрыть ли дверь или бежать за водой. Она бросилась к двери. Николай Николаевич упал.

Играл граммофон. В окна падал резкий утренний свет. На диване гостиной сидели близнецы с огромным атласом мира, а доктор рассказывал:

— …а вот в этой деревне родился мой отец, ваш дедушка. А я уже родился в городе, вот… — он наклонился, придерживая очки, — здесь, — и уверенно показал.

Дарья лениво смахивала с мебели пыль и краем уха прислушивалась к тому, о чем они говорили. Зазвонил телефон.

— А мама? — спросил Коля.

— Мама? — рассеянно переспросил доктор.

Из соседней комнаты доносился голос Екатерины Кирилловны.

— Андрей, поди, пожалуйста, сюда! — громко позвала она.

— Извините, я сейчас. — Доктор встал и поспешно вышел.

Дарья проследила за ним взглядом, быстро подошла к дивану и, встав напротив, достала из кармана передника открытку. Близнецы оторвались от атласа и вытянули шеи, пытаясь разглядеть. Вдруг, поняв содержание открытки, Коля смутился и сразу отвел глаза.

— Это гадость, — тихо сказал он.

— А у тебя еще есть? — глядя на открытку, возбужденно спросил Толя.

— Есть еще, — похотливо скалясь, ответила Дарья и, нагнувшись к нему, шепотом спросила: — Хочешь потрогать?

Она быстро достала из лифа огромную грудь и придвинула к Толе. Он испугался и нервно взглянул на брата. Тот, стараясь не смотреть, листал атлас.

— Ну! — прошипела Дарья.

Толя неуверенно коснулся этого белого шара с огромным коричневым соском и отдернул руку. Послышались шаги. Быстро вошел озабоченный доктор.

— Да, мама… — Он сел. — Так вот, мама родилась здесь, в этом городе… — Повисла пауза, и доктор рассеянно погладил Колю, который, пытаясь прийти в себя, напряженно листал атлас.

— Мальчики, у инженера Радлова с сердцем плохо, — вдруг сказал он. — Я поеду.

Толя украдкой взглянул в сторону Дарьи.

Ярким солнечным днем Путилов и Лиза гуляли в огромном безлюдном парке с прекрасными строениями ушедших эпох.

Плыли на лодке под арочным мостиком. Путилов фотографировал ее громадной деревянной камерой. Лиза смеялась. Он гнался за ней, держа штатив наперевес, и нелепо ставил ноги. В темном гроте руины, где он настиг ее, она удивленно обернулась:

— Путилов, здесь такой запах… — Ее рот брезгливо скривился.

— Лиза, — задыхаясь, прошептал он.

Она испуганно отшатнулась.

Дуня стояла возле открытого платяного шкафа в комнате Лизы и одну за другой рассматривала обнаженных и полуобнаженных женщин и девушек, стоящих на коленях в различных позах. Над ними нависал экзекутор, опускавший либо готовый опустить розги на их белые ягодицы. Все открытки были плохого качества. В коридоре послышались голоса. Дуня прислушалась, собрала открытки вместе и пошла к двери, оставив шкаф открытым.

— Спасибо, Соломон Маркович. Извините, что побеспокоил вас… — Николай Николаевич стоял в халате, опершись о дверь кабинета.

— Надо будет еще уточнить несколько пунктов, — гнусаво пробормотал нотариус. — Я буду телефонировать.

— Думаю, вы обойдетесь без меня. До свидания.

Нотариус неловко кивнул и, взяв шляпу, сутуло вышел.

— Ну зачем вы встали? Вам же доктор сказал… — Дуня взяла его за руку.

— Я сделал кое-какие поправки в завещании. Это будет для тебя сюрприз. — Николай Николаевич улыбнулся и нежно обнял Дуню.

— Рано вам о завещании-то. Придумают тоже… — проворчала Дуня, ведя его к разобранной постели. — Вот я вам лучше карточки покажу, что я у вашей Лизы нашла.

Дарья открыла дверь и испугалась. На пороге стоял Виктор Иванович, держа руки в карманах, и как всегда улыбался.

— Я же сказала тебе — не ходи сюда! — Она оглянулась. — Ну, давай быстрей!

— Хозяин дома? — спросил он, не вынимая рук из карманов.

— Нету его. Хозяйка дома. Ну…

Он сильно толкнул дверь плечом так, что здоровая Дарья не удержала ее, и быстро вошел. Дарья до того перепугалась, что сразу не нашлась, что сделать. Дверь ванной была открыта. Текла вода. Виктор Иванович спокойно осмотрелся и заглянул в ванную.

— Ты куда? Уходи, — опомнившись, зашептала Дарья, хватая его за рукав. Он выдернул руку и вошел в ванную. Дарья, как привязанная, вошла следом.

— А где уроды? — спросил он.

— Какие? — Глаза ее испуганно забегали.

Он потрогал воду и быстро вышел, закрыв дверь на щеколду. С ужасом на лице Дарья осторожно подергала дверь, боясь издать лишний звук.

Виктор Иванович вошел в гостиную, с любопытством оглядываясь по сторонам, на ходу прихватил зонт, затем осторожно прошел в следующую комнату, подцепил со стула зонтом странного покроя рубашку и поднял перед собой. В комнату прямо на него быстрым шагом вошла Екатерина Кирилловна в длинном домашнем платье. От неожиданности он рванулся в сторону и задел стол. Она приостановилась.

— Дарья, ты приготовила ванну? — строго спросила она, глядя прямо на него.

Он оторопело смотрел на нее и молчал.

— Дарья! — позвала она, и, когда опять ответа не последовало, она забеспокоилась и настороженно прислушалась. Текла вода. — Кто здесь? — тихо спросила она.

— Виктор Иванович, — так же тихо ответил он.

— Виктор Иванович, — испуганно прошептала она, ничего не понимая.

Он сделал шаг вперед и провел рукой у нее перед глазами.

— Виктор Иванович, — повторил он и медленно снизу вверх провел рукой по ее животу и груди. При первом прикосновении она вздрогнула, ее губы задрожали.

Очередная попытка откинуть ножом щеколду все-таки увенчалась успехом, и Дарья вышла из ванной, облизывая порезанный палец. Обнаружив прихожую пустой, она быстро повернулась, вошла в гостиную и остановилась. На другом конце гостиной в дверях спиной к ней стояла Екатерина Кирилловна, а за ней, в центре следующей комнаты — Виктор Иванович. Вдруг Екатерина Кирилловна как-то неуверенно наклонилась, взялась обеими руками за подол своего длинного домашнего платья и медленно подняла его чуть выше пояса. Она постояла так несколько секунд, а потом Виктор Иванович что-то тихо сказал ей, и она повернулась к Дарье лицом. В глазах стоял ужас. Дарья прыснула и прикрыла рот рукой.

В гостиную быстро вошли близнецы и сразу остановились.

— Мама! — воскликнул Коля.

Виктор Иванович отвлекся, обогнул Екатерину Кирилловну, вошел в гостиную и, улыбаясь, подошел к братьям. Они чуть попятились.

— Что вам угодно? — вызывающе спросил Толя.

Продолжая улыбаться, Виктор Иванович с интересом ткнул братьев зонтом в грудь и радостно оглянулся.

— Виктор Иванович, — прошептала Екатерина Кирилловна.

Доктор подался назад и положил стетоскоп на стол. Радлов дышал тяжело, с каким-то булькающим присвистом. Доктор поправил на пациенте одеяло, взял ручку и принялся писать. На цыпочках вошла Дуня. Доктор не обернулся, а когда она подошла и встала перед ним, поднял глаза, внимательно посмотрел на нее и едва заметно покачал головой.

Проехал поезд.

На кладбище народу собралось мало. Священник читал заупокойную. Лиза плакала. Рядом с ней был Путилов, скорбно опустивший голову. Стояли доктор и нотариус. Дуня в нелепой шляпке старательно утирала глаза. Чуть поодаль за большим мраморным склепом Иоган грыз морковь.

— Аминь, — сказал священник.

Лиза зарыдала, и гроб стали опускать. Все, кроме нотариуса, перекрестились. Пошел дождь.

— …и все мое имущество, в чем бы оно ни заключалось, в движимости или же недвижимости, соблюдая выплату доходов, ренты, ежегодных дивидендов и процентных отчислений с такового, передать вышеупомянутой дочери моей Радловой Елизавете Николаевне в полное пожизненное пользование и распоряжение безо всяких ограничений, — гнусаво прочитал нотариус.

В зале нотариальной конторы сидели Лиза, Путилов, доктор Стасов, Дуня, две пожилые родственницы с племянником и еще несколько человек. Нотариус вытер вспотевший лоб и продолжил:

— Дополнение от семнадцатого мая сего года: вышеупомянутая Радлова Елизавета Николаевна может вступить в права наследования только по заключении брака с лицом, которое она, Радлова Елизавета Николаевна, найдет нужным выбрать личным волеизъявлением. До сего же момента моим волеизъявлением над всем вышеуказанным движимым и недвижимым имуществом, денежными суммами, ценными бумагами, векселями и прочее назначается опекун, мое доверенное лицо Босых Евдокия Спиридоновна, которая позаботится о сохранности всего вышеуказанного. Составлено семнадцатого мая сего года в здравом уме и трезвой памяти.

Нотариус вытер лоб и снял очки, не поднимая глаз. Все посмотрели на Дуню, кто недоуменно, кто растерянно. Дуня не выдержала и улыбнулась. Родственницы вышли и потащили племянника к выходу. Лиза быстро встала и пошла за ними. Нотариус усиленно протирал очки. Все потянулись к двери.

Дуня сидела и улыбалась. Лиза и Путилов, потупившись, сидели в гостиной перед остывшим самоваром и молчали. За окном пыхтел паровоз. В соседней комнате Иоган, стараясь не шуметь, открыл дверцу буфета, достал графин и осторожно понюхал. Паровоз загудел, и он вздрогнул от неожиданности.

— Я спасу вас, Лиза, — вдруг сказал Путилов и посмотрел на нее.

Она подняла глаза. Дверь открылась, и вошла Дуня:

— Путилов, вам пора. Уже поздно.

— Да-да. — Он резко встал.

Лиза поднялась за ним. В прихожей он не спеша надел клетчатую кепку, как будто что-то хотел добавить, развернулся и вдруг увидел Иогана с морковкой, стоящего на пороге Лизиной комнаты. От неожиданности он испугался, снял кепку и сказал:

— Здрасьте.

Иоган молча жевал, глядя на него свинцовым взглядом. Лиза стояла у двери в гостиную, опустив глаза. Парадная дверь с шумом отворилась, и улыбающийся Виктор Иванович ввел маленькую сухую старушку. Лицо Иогана вдруг выразило живую, по-детски непосредственную радость. Он бросился вперед и нежно обнял ее.

— Няня, — прошептал он. Потом обернулся и, обращаясь к Лизе, радостно сказал: — Моя няня, — и снова наклонился к старушке.

— Здравствуй, Лиза! — широко улыбаясь, сказал Виктор Иванович.

От нахлынувшего на нее стыдливого отчаяния Лиза закрыла лицо руками и бросилась в гостиную. Путилов растерянно посмотрел ей вслед, затем на Виктора Ивановича.

— Путилов, вам пора, — настойчиво сказала Дуня.

— Да-да. — Он надел кепку и перед выходом оглянулся. Виктор Иванович весело подмигнул ему.

Виктор Иванович вышел из огромного светлого зала, сбежал по чудовищных размеров лестнице серого камня в громадную прихожую, открыл маленькую дверь и по узкой полутемной лестнице спустился в мрачный сырой подвал со сводчатыми потолками. Горел факел. Голые близнецы сидели на топчане без подстилки и жались друг к другу от холода.

— Ну? — Виктор Иванович широко улыбнулся и повернулся к Путилову: — Готово? — спросил он.

Путилов сосредоточенно возился с фотокамерой и не ответил. Виктор Иванович посмотрел на близнецов. Вспыхнул магний, выхватив из темноты два худых, сросшихся тельца.

Путилов и Виктор Иванович ехали в трамвае по пустому городу. Они сидели рядом на заднем сиденье и молчали. Виктор Иванович изредка поглядывал в окно и как всегда улыбался чему-то своему. В руках он держал пачку пластинок. Путилов придерживал фотокамеру и угрюмо смотрел под ноги. Трамвай шел быстро. Вставало солнце.

— Здрасьте, — робко сказал Путилов и снял кепку.

Иоган закончил жевать, молча взял у Виктора Ивановича пластинки и указал рукой на дверь. На нем был его лучший черный костюм. Путилов кивнул, суетливо подхватил аппарат и двинулся к двери. Из бывшей гостиной вынесли все вещи, оставив лишь стол, зеркало да несколько стульев. В центре стояла кинокамера.

— Кинематограф! — воскликнул Путилов. С горящими глазами он подскочил к аппарату и принялся трогать ручки, открывать и закрывать окошечки. — Я смогу фотографировать этим? — с надеждой спросил он.

— Пленка. — Виктор Иванович подошел сзади.

Он улыбался. Путилов схватил пакет:

— Мне нужна темная комната!

Виктор Иванович открыл дверь в смежную комнату. Внутри было темно. На пороге, уткнувшись лицом в дверь, сидела няня и дремала. Когда Виктор Иванович осторожно приподнял ее, давая Путилову пройти, она вскрикнула и что-то забормотала. Иоган вошел в комнату напротив, предварительно открыв ее ключом. Лиза напряженно ждала чего-то и, когда он вошел с пакетом пластинок, испуганно встала. В ее широко раскрытых глазах стоял страх. Рука, державшая веер, слегка дрожала. Какое-то время он стоял молча, потом медленно протянул ей пластинки, пристально глядя в глаза. Даже в этом движении была уверенность и животная сила. Она инстинктивно схватила пакет.

— Венчаться не будем, — тихо сказал он.

— Дуня! — беспомощно попросила она и повернулась.

Дуня опустила глаза и вышла в прихожую. Лизина нижняя губа задрожала, и по щеке потекла слеза. Лиза хотела положить пакет, но пластинки посыпались на пол. Она начала расстегивать платье. Проехал поезд. За дверью заиграл граммофон. Когда вошел Иоган, возбужденный Путилов стоял наготове и заглядывал в аппарат. За Иоганом, вся сжавшись, обхватив руками грудь, вышла Лиза. Она была в туфлях и белых чулках без резинок, один из которых сполз ниже колена. Путилов замер от неожиданности и оторопело уставился на нее, а потом перевел испуганный взгляд на Иогана, который подошел к аппарату и, глядя на Лизу, тихо сказал:

— Смотри, чтобы было, как на карточках.

Путилов оцепенело смотрел на него и, когда тот повернул голову и сказал «Ну!», спохватился и завертел ручку. Иоган молча указал Лизе, где встать. Она, перепуганная, все так же прикрывая грудь и сутулясь, подошла к белой стене прямо напротив аппарата и, положив на нее ладони, медленно опустилась на колени.

— Няня! — нервно позвал Иоган и сел. Лицо его застыло в напряжении.

Из темной комнаты вышла няня в глухом платье и белом чепце с розгами в руках, подошла к Лизе и неразборчиво проворчала:

— Ты зачем же напакостила? Ведь знала, что это нехорошо. На первый раз я тебя несильно накажу, но впредь гляди у меня…

И с этими словами она привычным жестом опустила розги на Лизины ягодицы. Лиза вскрикнула от боли. Лицо Иогана пришло в крайнее возбуждение, и каждый последующий удар и вскрик тонко отражал боль, восторг, последнюю степень напряжения нервов, подавляемую огромным волевым усилием. Взгляд Путилова украдкой метался от Иогана к Лизе и обратно. Он еще не смог осознать происходящего, но рука исправно крутила ручку. Когда он посмотрел на Виктора Ивановича, тот улыбался.

— Ну вот, милая. Это послужит тебе хорошим уроком, — проворчала няня и пошла в свою комнату.

Лиза устало поднялась — спина и ягодицы были изрезаны темными полосами, — уже не прикрываясь, пересекла гостиную и вошла к себе. Путилов еще какое-то время тупо крутил ручку, ожидая команды, а потом вытер потную ладонь о штаны и побрел разряжать. Иоган сразу сник, плечи опустились. Он сидел и смотрел перед собой пустыми глазами.

Путилов сидел в прихожей на ящике для обуви и нервно теребил пакет с кинопленкой. Дверь Лизиной комнаты отворилась, и она пошла по коридору, держась очень прямо.

— Лиза! — воскликнул он и, неловко ставя Х-образные ноги, бросился за ней.

— Лиза! — Он догнал ее и схватил за руку.

Она обернулась и посмотрела на него прямым взглядом зрелой женщины.

— Я спасу вас, — уже менее уверенно сказал он.

— Поздно, Путилов, — тихо сказала она, повернулась и пошла, держа спину.

— Я спасу вас, — прошептал он горячо, сжимая в руках пакет с пленкой.

Доктор в расстегнутом пиджаке, без пальто и шляпы бежал по набережной. На мостике он споткнулся и упал, сильно ссадив руку. Но он не заметил этого. Его безумный взгляд метался из стороны в сторону. Когда он провел разбитой рукой по растрепанным волосам, на лбу остался след крови.

Иоган сидел за столом и макал морковку в сметану. Салфетка была повязана как слюнявчик. Он сосредоточенно поднес морковку ко рту, чтобы не закапать стол, когда дверь с шумом отворилась, и в гостиную ворвался доктор.

— Где они? — задыхаясь, прохрипел он.

Глаза его лихорадочно обшарили комнату, и он рванулся в спальню Лизы.

— Где они? — прокричал он.

Лиза испуганно встала. Доктор метнулся назад. Его безумный взгляд остановился на Иогане, который вынул салфетку и привстал. Доктор шагнул к нему, схватил за горло и принялся душить.

— Где они? Говори! — хрипел он.

Раздался сухой щелчок, руки доктора ослабли, и он тяжело осел на пол, опрокинув сметану. Иоган потер шею и перевел слегка недоуменный взгляд с доктора на перепуганную Дуню.

— Это доктор Стасов, — сказала она.

Иоган спрятал пистолет в карман, сел и посмотрел на доктора. На него со стола капала сметана. Иоган подставил ладонь.

В гостиную быстро вошел Виктор Иванович, неловко остановился и оторопело уставился на доктора. Глаза трусливо забегали.

— Ты что-то прячешь? — глядя на сметану в ладони, тихо спросил Иоган и поднял глаза. Под его тяжелым взглядом Виктор Иванович попятился к двери.

Близнецы в грязном, помятом костюме стояли у стены напротив Иогана, который внимательно их разглядывал. По коридору пробежала Дуня с гармошкой и быстро подала ее стоявшему на пороге Виктору Ивановичу. Тот суетливо подскочил к близнецам.

— Поют, — заискивающе сказал он Иогану и сунул гармошку братьям. — Ну!

Толя взял гармонь левой рукой, и меха с воем растянулись. Братья переглянулись и посмотрели на Иогана. Тот молчал.

— Пусть лысый уйдет, — вдруг сказал Коля.

— Что?

Иоган угрюмо взглянул на Виктора Ивановича. Тот мрачно улыбнулся и вышел, бросив на братьев недобрый взгляд. Коля подхватил гармонь правой рукой и закрыл меха, ловко пройдясь по клавишам. Потом сделал паузу, тихонько потянул, прислушиваясь, и вдруг запел легко и прозрачно. И сразу же Толя подхватил второй голос, тщательно выводя левой рукой басы. Лицо Иогана оживилось. Какое-то подобие улыбки промелькнуло в глазах.

Услышав пение, Лиза встала, подошла к двери и прислушалась. Когда пение смолкло, она постояла еще мгновение и вернулась на место. Вдруг дверь открылась, и в комнате появился улыбающийся Виктор Иванович. Следом робко вошли близнецы.

— Мои уроды пока здесь поживут, — сказал Виктор Иванович Лизе и подтолкнул близнецов к дивану чуть сильнее, чем было нужно.

Толя споткнулся, и они едва удержались на ногах. Лиза удивленно смотрела на них, и, когда братья споткнулись, на лице ее промелькнуло отвращение, как будто кто-то раздавил большую муху.

— Здесь? — Она быстро посмотрела на Иогана, появившегося на пороге. Тот с интересом смотрел на братьев, которые присели на край дивана и затравленно озирались. Иоган открыл дверцу буфета, достал графин, наполнил два фужера и протянул близнецам.

— Что это? — спросил Толя.

— Пей, — тихо сказал Иоган.

Толя мотнул головой и отвернулся.

— Пей, урод! — Виктор Иванович грубо сдавил его шею пальцами.

Толя инстинктивно втянул голову в плечи и быстро взял фужер. Братья переглянулись и выпили. Толя закашлялся, а Колю сразу же вырвало, потом еще раз. Толя посмотрел на брата, улыбнулся, радостно обвел всех взглядом, потом вдруг соскочил с дивана, увлекая за собой Колю, и принялся прыгать, подпевая себе. Колю вырвало еще раз, и они упали. Виктор Иванович смеялся. Лиза отвернулась и пошла к окну. Иоган посмотрел на нее и вышел в гостиную. Прежде чем закрыть дверь, Виктор Иванович преданно выскочил за ним.

— Найди Путилова, — тихо сказал Иоган.

В окно падал теплый вечерний свет. Толя спал с открытым ртом, откинув назад голову. Лиза брезгливо вытирала Колю той же тряпкой, которой перед этим подтерла пол. Коля сидел на полу, опустив глаза, и, когда он стыдливо сказал: «Простите нас, пожалуйста», — Лиза вздрогнула и посмотрела на него.

— Толя совсем не такой, — тихо добавил он.

— Толя? А ты кто? — с интересом спросила она.

— Я — Коля. А вас как зовут? — Коля посмотрел на нее.

— Лиза. — Она едва улыбнулась, глядя на него, как на диковинного зверя.

Он смущенно потупился. Выпустил пар подошедший на заправку паровоз. Вдруг за дверью кто-то вскрикнул.

— Няня! — Голос Иогана трудно было узнать. — Няня!

Крик захлебнулся. Упало что-то тяжелое. Лиза оглянулась на дверь.

— Что это? — настороженно спросил Коля.

Лиза не ответила и поднялась, продолжая прислушиваться к странным звукам, доносившимся из-за двери.

Аккуратно причесанные близнецы в новых костюмах стояли на сцене маленького уютного театра, заполненного до отказа. Их чистые голоса звонко разливались по залу под стройные звуки аккордеона. Сбоку Виктор Иванович шептал что-то хмурому человеку, который сосредоточенно направлял трубку фонографа и следил за вращением валика. Зрители слушали, вытянув шеи.

В фойе неспешно вышел Иоган в смокинге, держа Лизу под руку. За ним суетливо выскочил маленький круглый человек, что-то зашептал и протянул большую пачку засаленных денег. Лиза высвободила руку и отошла к окну, из которого открывался вид на прекрасный пустынный город. Подошел Иоган.

— Ненавижу этот город, — тихо сказала она.

Он не ответил. Они стояли и молча смотрели. Когда песня закончилась, раздался гром аплодисментов.

За окном проехал паровоз. Садилось солнце.

— Если быстро ехать на запад, то солнце никогда не зайдет, — задумчиво сказала Лиза, отойдя от окна.

Коля оторвался от шахматной доски и странно взглянул на нее:

— Быстро ехать?

— А мы на восток поедем, — сосредоточенно глядя на доску, сказал Толя. — Там папа родился.

— Он нас найдет, — сказал Коля Лизе.

Она встала и отошла, думая о своем. Коля посмотрел на нее с затаенной болью.

— Шах! — радостно сказал Толя.

Большая дверь в прихожую шумно отворилась, и двое вкатили пианино. Братья встали, и Колино лицо просветлело.

— А я вам винца принес, — улыбаясь, сказал Виктор Иванович.

Он быстро вошел и достал из кармана бутылку. Улыбка сбежала с Колиного лица, а Толины глаза возбужденно заблестели.

— Где мама? — резко спросил Толя.

— Они с доктором уехали, — после паузы сказал Виктор Иванович, наливая фужер.

— Неправда, — растерянно сказал Коля и посмотрел на Лизу.

— Ну, давай. — Виктор Иванович протянул Толе фужер. Тот взял.

— Толя, не пей! — жалобно попросил Коля.

— Я капельку. — Толя жадно опрокинул фужер и сразу же захмелел.

Коля с ненавистью посмотрел на Виктора Ивановича. В глазах стояли слезы.

— Ну, что?.. — Виктор Иванович слегка нагнулся и улыбнулся Коле.

Из гостиной вошла Дуня и требовательно, но по-будничному позвала:

— Лиза!

Лиза покорно зашла за ширму. Послышался шорох сбрасываемых одежд, и через секунду она пересекла комнату, сосредоточенно глядя перед собой. На ней были лишь туфли и белые чулки. Вся спина и ягодицы были покрыты темными рубцами. Коля стыдливо отвернулся, а Виктор Иванович выскочил за ней, прикрыв за собой дверь.

— Ну, пойдем! — пьяненький Толя потянул брата к пианино.

— Няня! — нервно позвал из-за двери Иоган.

Послышалось ворчание, а затем хлесткие удары и Лизины вскрики.

Толя вступил левой рукой, а Коля подхватил мелодию. Он с болью смотрел на дверь в гостиную, пальцы двигались механически. Толя счастливо улыбался.

Плавно текла мелодия. Лодка проскочила под низким мостом и вышла в большую реку. Виктор Иванович сидел на руле и улыбался. Путилов в клетчатом костюме и кепке сосредоточенно смотрел вперед. Лодка быстро шла поперек реки.

Екатерина Кирилловна сидела за роялем, когда позвонили в дверь. Она резко оборвала игру и напряженно прислушалась. Руки медленно сползли с клавиш. Хлопнула дверь, и в гостиную быстро вошел Виктор Иванович. Она узнала его, и лицо ее осветилось.

— Виктор Иванович! — прошептала она и встала.

— Виктор Иванович, Виктор Иванович, — озабоченно сказал он и оглянулся. — Ну, пойдем скорей.

Он взял ее за руку и подтолкнул к двери в спальную.

— Давай, давай, — сказал он, когда закрылась дверь, и отошел к окну.

Она быстро сбросила одежду и прислушалась. Тем временем Виктор Иванович взял со стола старинный серебряный колокольчик и принялся его рассматривать. Колокольчик издал высокий мелодичный звук, и Екатерина Кирилловна вздрогнула.

— Виктор Иванович! — робко позвала она.

— А? — Он обернулся. — А, ну пойдем, — сказал он и сунул колокольчик в карман.

— Куда? — испугалась она.

Он взял ее за руку немножко грубее, чем было нужно, и подтолкнул к двери.

В гостиной молча стояли люди. У многих были клетчатые чемоданы. Некоторые сидели на стульях. Посреди комнаты стоял Путилов с киноаппаратом и делал последние приготовления. Дверь открылась, и Виктор Иванович вывел Екатерину Кирилловну.

— Кто здесь? — испуганно спрашивала она, напряженно прислушиваясь и прикрывая обнаженную грудь. Ее красивое, еще молодое тело как-то съежилось под обращенными на нее взглядами.

— Ничего, это недолго. — Виктор Иванович провел ее к противоположной стене. — Вот так вот, встань здесь.

— Виктор Иванович, — прошептала она и заплакала.

Он подошел к Путилову и что-то сказал. Тот кивнул.

С озабоченным видом подошла Дарья и отдала Виктору Ивановичу пачку засаленных банкнот. Он не глядя сунул их в карман и сказал:

— Давай.

Путилов завертел ручку. Дарья подошла к Екатерине Кирилловне, на ходу захватив с кресла розги.

— На колени встань, — сказала она.

Екатерина Кирилловна послушно опустилась на колени, держась за стену. Дарья грубо взяла ее за шею, опустила на четвереньки и ударила в первый раз. Путилов крутил ручку. Люди молча смотрели.

Паровоз стоял под парами. В комнату падал лишь слабый свет вокзального фонаря.

— Няня! — странным голосом выкрикнул Иоган, и за дверью что-то упало.

— Ненавижу! Ненавижу его! Ненавижу этот мертвый город! Ненавижу морковку со сметаной!

— Лиза! — Коля порывисто схватил ее за руку.

Он сидел на ее кровати за ширмой у окна. Толя пьяно спал, откинувшись на подушки, и сопел. Лиза инстинктивно отдернула руку. Коля неловко свел ладони вместе и опустил глаза.

— Прости, — сказала Лиза, рассеянно положила руку на его ладони и посмотрела в окно, думая о своем.

— Ты тоже считаешь, что я урод? — не поднимая глаз, тихо спросил Коля.

— Что ты! — спохватилась она, по-матерински взяла его ладони в свои и опустилась на колени. — Ты очень хороший. — Она виновато улыбнулась.

— Я противен тебе, я знаю. Это из-за Толи, да?

Она не ответила, крепче сжала его руки и опустила глаза.

— Но ведь я нормальный! Вот, потрогай! — Он неожиданно потянул ее руки и прижал к паху.

Она испуганно выдернула руки, но он быстро расстегнул брюки.

— Я нормальный, Лиза! Ну, посмотри! Ну… Пожалуйста. Толя спит. Всего один раз. Может быть, ты больше никогда не испытаешь этого. Я люблю тебя! — страстно шептал он.

Сначала она отвернулась, потом украдкой посмотрела, быстро подняла на Колю глаза и снова опустила. Ее взгляд метнулся на сопящего Толю и снова вниз. Коля тяжело дышал. Ее рука осторожно потянулась вперед. Коля вздрогнул. Она дотронулась еще раз и подняла на него радостно-удивленные глаза.

Виктор Иванович привязал лодку и по гранитным ступенькам быстро взбежал на набережную.

Путилов вышел из квартиры и настороженно прислушался.

Кто-то поднимался по лестнице. Он осторожно прикрыл дверь, перегнулся через перила и посмотрел вниз. И вдруг рванулся наверх, неловко держа перед собой большой клетчатый чемодан.

На площадку путиловской квартиры поднялся Виктор Иванович. Он остановился, прислушался, осторожно потянул дверь и, когда она легко подалась, посмотрел наверх.

Внутри царил беспорядок. Он прошел в комнату, переступая через разбросанные вещи, и тихо позвал:

— Путилов!

На полу валялись куски размотанной пленки. Виктор Иванович поднял один и посмотрел на свет.

Из парадной вышел Путилов и быстро пошел по улице, а потом оглянулся и нелепо побежал, сгибаясь от тяжести большого клетчатого чемодана.

Дверь в комнату резко открылась, и с растерянным лицом вошла Дуня.

— Лиза! — позвала она, но совсем по-другому, чем обычно.

Лиза почувствовала неладное, поднялась с кровати и прямо в рубашке вышла в гостиную. Коля тревожно проследил за ней взглядом, а потом вдруг быстро соскочил с кровати и потащил полусонного брата за собой.

В гостиной на полу возле открытой двери в темную комнату сидел Иоган. Перед ним в неловкой позе лежала няня. Он поднял глаза на стоявшую перед ним Лизу.

— А у меня няня умерла, — растерянно, совсем по-детски сказал он.

Вошли босые близнецы. Иоган доверчиво смотрел на Лизу влажными глазами, потом неожиданно вскрикнул, захрипел и упал на пол. Тело его напряглось, странно изогнулось и издало несколько нечеловеческих звуков. Из кармана выпал пистолет. Братья подошли к Лизе и молча смотрели, пока Иоган не затих. Потом подождали еще мгновение, нагнулись, и Коля поднял пистолет.

В гостиную быстро вошел Виктор Иванович, оттолкнув совершенно потерянную Дуню, и остановился. Моментально оценив ситуацию, он подскочил к Иогану, обшарил его и удивился, что не обнаружил пистолета. Все еще сидя на корточках, он поднял на братьев глаза и улыбнулся.

— Ну что, уроды? — спросил он. — Вот и все.

Он медленно поднялся и шагнул к ним. Коля выстрелил. Виктор Иванович резко вдохнул и рухнул на пол. Дуня испуганно вскрикнула и, когда Коля повернулся к ней, попятилась к двери и закричала. Коля бросил пистолет и растерянно посмотрел на Лизу. Она улыбалась.

Моросил дождь. Братья в пальто и шляпах с небольшими клетчатыми чемоданами стояли на ступеньках набережной, ведущей к воде. Коля потупился и молчал. Толя нетерпеливо вертел головой, то и дело поглядывая на большую лодку с пассажирами. Напротив стояла Лиза в черной накидке с таким же клетчатым чемоданом, но побольше, и тоже смотрела на лодку.

— Поедем? — безнадежно попросил Коля, нарушив тягостное молчание, и поднял на нее молящие глаза.

Лиза покачала головой и опустила взгляд.

— Я на запад, — тихо сказала она. Повисла пауза.

— Отплываем! — громко объявил рулевой.

— Все! — обрадовался Толя. — Мы приедем к тебе. Найдем папу и приедем, — бодро добавил он и потащил брата по сходням. Лодка отошла.

— Я буду ждать! — крикнула Лиза.

Толя радостно махал рукой, Коля как будто в последний раз смотрел на удаляющуюся женскую фигуру в черной накидке.

Иоган тяжело поднялся с пола, взял пистолет и тупо уставился на тело Виктора Ивановича, неуклюже упавшее рядом с няней. Потом потрогал шишку на затылке, вытер кровь с прокушенной губы, посмотрел на палец и позвал:

— Дуня!

Никто не отозвался. Он протянул руку и достал из кармана пальто Виктора Ивановича поблескивающий серебряный колокольчик.

— Лиза! — крикнул он, бессмысленно глядя на колокольчик.

В прихожей послышались шаги, и на пороге появилась Дарья. Увидев тела, она испуганно остановилась и прикрыла рот рукой. Сразу за ней неуверенно вошла Екатерина Кирилловна. Она осторожно прошла в комнату, остановилась возле распростертых тел и прислушалась. Иоган удивленно смотрел на нее снизу вверх, и, когда он опустил руку, чтобы встать, колокольчик издал прозрачный звук, который сразу погас в ладони Иогана.

— Виктор Иванович! — Ее лицо осветилось. Иоган молча сидел на полу с пистолетом в одной и колокольчиком в другой руке, с интересом глядя на нее. — Виктор Иванович!

Гремели колеса. Со свистом вырывался пар и клубами проносился за окном. Лиза сидела в кабине паровоза на месте помощника машиниста, высунув в окно голову. Перепачканный кочегар бросал уголь в топку и весело сверкал зубами и белками глаз, то и дело поглядывая на пассажирку. Лиза радостно оглянулась и от переполнявшего ее чувства потянула за шнур. На лице играла озорная улыбка. Кочегар смеялся. Пронзительно гудел гудок.

Братья шли по небольшому безлюдному городу с красивыми белокаменными зданиями, где-то в северной России. Время от времени они ставили клетчатые чемоданы на снег и отдыхали. Миновав торговые ряды и очень старый монастырь, они вышли на площадь и остановились перед белым двухэтажным домом с мраморной табличкой: «В этом доме родился известный русский врач-клиницист Андрей Федорович Стасов».

— Папа, — тихо сказал Толя.

В небольшом, переполненном и очень шумном зале за роялем сидели близнецы и играли. Играли плохо, потому что пьяный Толя не попадал по клавишам. Импресарио, стоявший у импровизированных кулис, до крови искусал губу. Когда братья закончили, раздались жидкие хлопки, сразу захлебнувшиеся в свисте и возмущенном вое толпы. Коля стащил брата со стула и неловко поклонился, едва удержав Толю. Занавес закрылся, и бледный импресарио вышел на сцену.

— Господа! После небольшого перерыва, как и было обещано, перед вами предстанут поющие уроды! — испуганно-бодро выкрикнул он.

Коля с трудом втащил едва перебиравшего ногами брата по лестнице до номера в начале длинного коридора и запер дверь на задвижку. Внутри было тесно и грязно.

— Ну, Толя, еще немножко, — просил Коля.

Он повернул выключатель, и в ванной, облицованной белым кафелем, вспыхнул яркий свет. Он дотянул невнятно бормотавшего брата до мраморного умывальника, открыл кран и сунул Толину голову под струю холодной воды. Через несколько секунд тот оживился, на губах появилось подобие улыбки. Он поднес ко рту ладошку и начал пить.

В дверь постучали. Коля повернул голову и крикнул:

— Одну минуту!

— Толя, ну как ты? — зашептал он, поглаживая брата по влажным волосам.

Толя распрямился и уверенно шагнул к выходу, но оступился, а Коля не был к этому готов и не смог удержать брата. Он попытался ухватиться за край раковины, но рука соскользнула, и они тяжело рухнули на кафельный пол. Падая, Толя со всего маху ударился о край мраморной ванны и сразу обмяк. Крови не было. Широко раскрытыми глазами он смотрел на яркую лампочку, с удивлением приоткрыв рот. В дверь настойчиво постучали.

— Быстро открывай! — раздался голос импресарио.

— Толя! Толя! Вставай! — просил Коля со слезами в глазах.

Импресарио и двое коридорных пытались взломать дверь.

— Открывай дверь, урод! — кричал коридорный. Другой стамеской и тяжелым молотком пытался выбить засов. В ярко-белой ванной на полу рядом с мертвым братом лежал Коля и тихо плакал.

Мелодично зазвенел серебряный колокольчик. Привычным движением Дарья распахнула дверь в темную комнату. Прямо за дверью, на нянином месте, сидела Екатерина Кирилловна. Ее осунувшееся лицо с синими кругами вокруг глаз не выражало ничего.

— Давай! — сказала Дарья.

Екатерина Кирилловна молча встала и пошла к противоположной стене. На ней не было платья. Богатое кружевное нижнее белье было изрядно поношено и во многих местах порвано. Подойдя к стене, она опустилась на колени, уперев ладони на уровне лица. Ее нижняя сорочка и панталоны имели разрез, обнажавший нижнюю часть спины и ягодицы, покрытые темными рубцами. Дарья взяла розги, взмахнула ими, разминая руку, подошла к Екатерине Кирилловне и с удовольствием ударила наотмашь.

Екатерина Кирилловна лишь еле заметно вздрогнула.

Иоган в смокинге сидел за столом напротив. Он был неопрятен. На столе стояла тарелка со сметаной, а рядом лежала морковка и серебряный колокольчик. Какое-то время он безразлично смотрел на действия Дарьи, потом взял морковку и посмотрел в сторону окна. Свистели розги. Иоган вяло выпустил из рук морковку, встал и вышел.

Ярко светило солнце, но было прохладно. Иоган поднял воротник и пошел вдоль канала. У очень плохой афиши с довольно условным изображением обнаженной женщины, стоящей спиной, он задержался. Аляповатая надпись гласила: «Наказание за преступление. Фильм всемирно известного режиссера Ф. Путилова». В зале сидело человек пять. Когда вышел тапер, свет погас и появились титры — те же, что и на афише. Затем замигала пустая комната, в которую вошла Лиза в спущенном чулке, стыдливо прикрывая руками грудь. Подойдя к стене, она оглянулась и, положив на нее руки, опустилась на колени. В кадр вошла няня с розгами в руках и, что-то бормоча, уверенно опустила их на Лизины ягодицы. Плавно текла музыка. Иоган сидел и смотрел.

По большой реке шел лед. У сфинкса по ступенькам Иоган спустился к воде и, не сбавляя шага, ступил на крупную льдину, которая, покачнувшись, быстро понесла его вниз мимо большого металлического моста. Его черная фигура одиноко смотрелась среди белого поля льда.

Одинокая фигура Лизы с чемоданом бесцельно брела по пустынной улочке западноевропейского городка с костелами, башнями и зубчатыми стенами. Свернув в очередной переулок, она остановилась перед большой витриной, за которой сидела уже немолодая женщина в глухом черном платье. За соседней витриной женщина помоложе, стоя в вызывающей позе, смотрела на улицу. Узкое платье выгодно обтягивало ее пышные формы. Мужчина небольшого роста с клетчатым чемоданом вошел к пожилой, и Лиза, проводив его взглядом, подняла чемодан. За очередной витриной мускулистый загорелый мужчина средних лет в черном обтягивающем костюме из кожи зазывно улыбался ей, помахивая многохвостной плеткой. Позади него стояло мягкое кресло, предназначенное для стояния на коленях.

Лиза стояла на коленях лицом к нам, положив руки на удобный подлокотник, и смотрела в зеркало, а мужчина имитировал сильные удары, сопровождая их утробными звуками, и картинно встряхивал головой, чтобы длинные волосы эффектно рассыпались по плечам, отчего он выглядел еще глупее.

К витрине подошел одинокий человек с чемоданом и ненадолго задержался.

— Хватит, — тихо сказала Лиза и убрала с подлокотника руки.

Он не ожидал этого и как-то растерянно остановился.

— Мадам не понравилось? — неуверенно спросил он.

Она устало отсчитала деньги и надела пальто. Шляпу она не снимала.

В небольшом кафе в это время было пусто. Лиза грустно смотрела в окно, когда подбежал официант и поставил на стол тарелку со сметаной и аккуратно положенной с краю морковкой.

— Желаете музыку?

Лиза отрицательно качнула головой, продолжая смотреть на улицу.

— Очень рекомендую. Новинка. Поющие уроды.

Лиза резко повернулась и буквально выхватила пластинку из рук официанта. Голые братья, сидя на чем-то, жались друг к другу, испуганно глядя в объектив. Официант подскочил к граммофону и опустил иглу. Сквозь шипение вступил аккордеон, а за ним звонкий Колин голос, выводящий мелодию. И сразу подхватил Толя. Пустыми глазами Лиза смотрела перед собой. Потом автоматически взяла морковку и откусила. Сметана потекла по подбородку, губы задрожали, и по щеке побежала слеза. Проехала машина. На шум Лиза повернула голову. В машине в неизменном костюме стоял Путилов и махал рукой несущейся за ним восторженной толпе поклонников. На небольшой площади машина свернула вправо, увлекая за собой безумствующую толпу. Лиза долго смотрела, как на пустынной площади медленно оседала пыль.