Братья Худяковы

Три невесты

Холодно и жутко в тайге зимою, а в особенности ночью, да еще в пургу.

Белые столбы мелкого колючего снега бешено носятся и кружатся между деревьями, образуя новые сугробы, на поверхности которых завтра можно увидеть, как отпечаталось движение снежных вихрей в виде затейливого волнистого рисунка.

Начало января. Новолуние. В это время бывают темные ночи, но в таком снежном хаосе и самая тьма ночная делается белой. Настоящая белая тьма!

У косогора, в гуще полумертвого от зимней стужи лиственного, теперь голого леса, куда как бы убежали все ночные тени, спасаясь от ненавистной им «белой тьмы», светится, как волчий глаз, красным огоньком крошечное оконце в маленькой землянке — сказочной избушке на курьих ножках.

Снежные столбы разгулявшейся метели, как белые призраки, точно сознательно набрасываются на это дерзкое человеческое жилье, покрывая его облаками сухого снега, как саваном.

Пугливому воображению представляется, что кто-то живой и страшный мечется в вихре бури, то хоронясь, то быстро кидаясь для нападения.

Как ни мал свет из крошечного оконца, но он говорит об уюте, о тепле, о людях, об отдыхе…

Он говорит, что тут есть жизнь.

Огонь — эмблема жизни!

Думается, что, может-быть, нигде не оценят его так высоко, как в тайге в бурную ночь…

……………………………………………………………………………………………………………

Это было зимовье известных охотников, братьев Худяковых, — их охотничья база во время зимнего промысла.

Братья Худяковы — их всех было шестеро — выделялись как исключительно искусные стрелки из винтовки.

Они брали все призы и «выбивали пульки» на стрелковых состязаниях во Владивостоке и в других местах.

А сделать это в те времена (относится к восьмидесятым годам прошлого столетия) было не легко, потому что почти все мужское население были охотники, и среди них выдавались замечательные стрелки.

И неудивительно: жизнь этой окраины не вошла еще в норму и нередко подносила такие сюрпризы, что оставалось надеяться только на себя и на свои средства защиты.

Тигры, медведи, барсы и даже кабаны — были полными хозяевами окружающей тайги, а тигры нередко забегали, в погоне за собаками, не только в поселки и деревни, но даже и на Ленинскую улицу (бывш. Светланку) — главную улицу г. Владивостока! А отдельные заимки и хутора они часто держали в правильной осаде.

Но самая опасная из особенностей края, — это были хунхузы, китайские разбойники, организованные в целые шайки и вооруженные до зубов. Они переходили близкую границу и нападали на наши селения.

Отсюда понятно, что умение обращаться с оружием было далеко не модное спортсменство, а насущная необходимость не только для мужчин, но, подчас, и для женщин.

И среди этого «стрелкового» населения братья Худяковы выдвигались своею виртуозностью: свободно били пулей летящую птицу и попадали пулей же в брошенную кверху серебряную монету!

В чем заключался секрет такого умения — определить трудно: в том ли, что глаз верный, рука твердая, в выдержке ли характера или в постоянных упражнениях и практике?…

А можно сказать — во всем этом и, кроме того, в природной способности, в прирожденном таланте.

В их охотничьем обиходе были свои правила и навыки, при чем в основу была положена забота об исправности охотничьего оружия, поэтому, например, они зимою никогда не вносили в теплое помещение свои ружья, а оставляли их: на хуторе — в холодной пристройке, на зимовье же — снаружи у дверей. И это делалось исключительно для сбережения ружей от ржавчины.

Также у них было принято за правило — каждому брату иметь свое собственное ружье, к которому он привык и «пристрелялся».

Жили одной большой семьей без раздела. Вся охотничья добыча, порой немалая, шла в общий «майдан», не вызывая недоразумений и споров.

В зимовье, у приветливого огонька, в одних рубахах сидели два великана, заполнявшие все пространство своими крупными фигурами, которые от крошечных размеров зимовья казались еще больше.

Гигантские тени их, не умещаясь на близких стенах и перегнувшись на потолок, вырываются через оконце наружу и пляшут на ближайшем сугробе и соседних стволах запушенных снегом деревьев.

Эти двое — братья Худяковы — Федор и Павел, — коротают здесь вечер после трудного дня зверовой охоты.

Федор уже зрелый мужчина, Павел еще юноша, горячий, но искусный охотник, обладающий возвышенным умом, поэт в душе и художник.

Не раз убогие стены жалкой землянки слышали его вдохновенную декламацию рифмованных мыслей, глубоких и красивых, навеянных ему чарами окружающей первозданной природы, всегда прекрасной во всех ее проявлениях.

Первозданной… да природа Уссурийского края и вообще Приморья принадлежит к самым древнейшим. Она не испытывала тех превращений, которые были в древней Европе и Азии и которые в корне изменяли их вид и жизненные условия: здесь не было длительных эпох ледниковых периодов, какие пережили Европа и Азия.

……………………………………………………………………………………………………………

Рассказ наш относится к 1886 г.

Как-раз у Павла вышли все патроны для его тяжелого винчестера, и он остался без оружия.

Это случилось в начале января, перед Крещением, недели за две до окончания охоты.

Прерывать ее не хотелось, хотя не мало уже было отправлено домой кабанов, медведей и прочей дичины, да и здесь, на зимовье, имелось еще к отправке несколько туш, и, кроме того, были битые звери, оставленные на местах.

У Федора имелся запас патронов, но это нисколько не устраивало Павла, так как винчестер Федора был мельче калибром, и его патроны Павлу не годились.

Решили, что Федор на утро отправится на хутор за всеми припасами и увезет часть добычи, а Павлу на это время оставит свой винчестер.

Перевозку битых зверей производили на лошадях «волоком»: «зачалят» тушу, например, кабана веревкой, привяжут ее к конским постромкам и тащат по снегу, оставляя широкий корытообразный «таск» за собою.

А чтобы этот груз шел ходчее и не застревал в густом лесу, тушу зверя сейчас же после убоя приводят в такой вид, чтобы она, головой вперед, представляла собою подобие клина: голову выпрямляют, передние ноги прижимают к бокам, а задние вытягивают и немного разводят, вставляя между ними распорку.

Приготовленная таким образом мерзлая туша идет «по шерсти» ходко и не задевает препятствий, проходя между ними «щукой».

Собак на зимовье не было, так как в глубокий снег их не берут, чтобы не «стравить» кабану, от которого в таком снегу ей трудно увернуться.

Легли спать.

Ночью была пурга.

Сквозь сон слышали — бились и храпели лошади. Их было две, и они стояли крепко привязанные порознь, сажен на 15 одна от другой.

Проснувшись утром, Павел рассказал странный сон: привиделись ему три девицы, красивые и пригожие, в собольих шубках, и говорят: «выбирай из нас себе невесту». Павел поглядел и выбрал среднюю: подошел и поцеловал ее. А одна из крайних сама поцеловала его в голову и сказала: «почему меня не выбрал?»

На этом он проснулся.

Павел рассказывал этот сон и шутил, а Федору сон не понравился — он счел его вещим.

Вышли на двор, т. е. расчищенное место перед зимовьем, так как никакой ограды или забора у этого «двора», конечно, не было.

Пурга стихла. Больших сугробов, к удивлению, не оказалось, а уж как шумело ночью!

Но на занесенном снегом «дворе» охотники увидели отпечатки лап нескольких тигров…

Разобрались в следах и установили, что перед утром через зимовье по затверделому снегу прошли три тигра!

Лошади были целы, стояли запушенные снегом и жевали, хотя и тревожно, свою сечку.

Один из тигров прошел между ними и даже как-будто останавливался.

Другой стоял против дверей, где были ружья, точно нюхал их!

А третий дал след через кровлю зимовья.

Видимо, тигры были сыты до отказа — решили охотники.

Не мало подивились они такой невиданной оказии!

Но Федор встревожился не на шутку: такой сон и три тигра!

Как и многие люди, живущие среди природы, в постоянной борьбе с хищными зверями и другими опасностями, заставляющими зорко вглядываться во все окружающее, чтобы не только отразить, но предупредить и предугадать опасность, — Федор также был не избавлен от так называемого суеверия и мнительности и естественно связывал многие явления с цепью последующих случаев и происшествий.

Когда Федор уже собрался, то просил Павла быть осторожнее, не рисковать.

А Павел, со свойственной молодости отвагой, уверенный в своем искусстве стрелять, беззаботно ответил:

— Не боюсь! Пусть хоть сам чорт повстречается, я и ему влеплю между глаз пулю!

Федор уехал, распахав за собою широкий след от увезенных зверей.

А Павел собрался на охоту — выследить ночных гостей. Он взял с собой кукуль (спальный меховой мешок), на три дня сухарей и рису и ружье Федора, которое невольно взвесил на своей руке — слишком легким показалось оно против его надежного винчестера! Затем встал на лыжи и пошел по ночным следам.

За это время тигры ушли далеко. След повел на речку Чуфан, в скалы.

Чем дальше, тем местность становилась более дикой, пересеченной глубокими долинами, сопки делались более крутыми, растущий на них разнообразный лес был изувечен постоянными ветрами и теперь, лишенный листьев, походил на какие-то сказочные существа, погибшие в страшных мучениях: ярко на белом снегу рисовались темные изогнутые стволы и узловатые скрученные ветви, как черные руки…

Лишь изредка взор останавливался на стройном молодом кедре с живой темно-зеленой хвоей. Но от этого контраста еще печальнее выглядели окружающие его мертвые деревья с распростертыми изувеченными руками…

Наконец, уже далеко после обеда, Павел достиг причудливых скал на речке Чуфан.

Эти великаны стояли огромной стеной, иссеченные исполинскими трещинами и пробитые множеством глубоких и малых пещер — любимых убежищ всяких зверей. Самые вершины скал иногда изображали башни: то в роде средневекового рыцарского замка, то похожие на восточные минареты.

На одном из широких выступов, поднимающихся, как лестница гигантов, каменными ступенями обширных террас, лежали три тигра и, повернув головы, смотрели на охотника…

Винчестер к плечу!.. и после первого выстрела средний тигр покорно положил свою голову на лапы…

Остальные два огромными прыжками кинулись на Павла.

Передернув скобу, вторым выстрелом свалил еще одного, а по третьему, уклонившемуся в сторону, послал две пули, видимо, ранив его.

Охотник пошел к добыче.

Второй из убитых тигров лежал недалеко. Он упал, навалившись на дерево так, что передние лапы свешивались под уступ с одной стороны ствола, а задние — с другой.

Огромная голова с разинутой пастью запрокинулась на каменный уступ и, казалось, все еще грозила своими страшными зубами.

Окровавленная рана показывала, что пуля попала тигру наискось в ухо.

Невольно залюбовался молодой охотник своим трофеем и даже потрогал ногой зубы.

— Ничего, если попасть на такие зубы — мало не будет! — не удержался сказать, хотя никто, включая и мертвого тигра, слышать его не мог…

Затем посмотрел след третьего, ушедшего тигра — он был недалеко — и увидел на снегу обсеченную пулями шерсть, а дальше капли крови.

И, наконец, поднялся на тот выступ, где лежал первый тигр в той же позе, в какой застигла его смерть.

Ободрав его, он шкуру и мясо закопал в снег, чтобы не расклевали вороны, а потом спустился ко второму тигру, чтобы и его «освежевать».

Начало смеркаться.

Подходит… а тигра нет!

Можно только вообразить, какой вихрь мыслей пронесся в голове охотника…

Как бы не был он храбр и находчив, но такой сюрприз нагонит холоду хоть на кого!

Мы не знаем, что пережил наш охотник в эти полусекунды — именно не больше, — но последующее показало что он не потерялся.

В то же мгновение он увидел и тигра, притаившегося для прыжка. Зверь прыгнул на охотника вслед за выстрелом, и Павел, сообразив, что вторично стрелять уже поздно, хотел уклониться за дерево, но в это время тигр уже был подле и схватил его своей пастью за голову…

Уже потом, вспоминая, Павел говорил, что в тот момент он ясно слышал, как хрустнули кости его черепа…

Он мысленно простился с белым светом…

Но в следующие мгновения, чувствуя себя все еще живым, он инстинктивно продолжал барахтаться… Схватил тигра правой рукой за шею… Тигр схватил его руку… Упав на землю, он оттолкнул его ногой… Тигр схватил за ногу… Вынул левой рукой нож (он левша) и ударил тигра в бок. Нож так и остался в боку…

Тигр бросил человека и, отскочив на несколько сажен, сел и начал качаться, как «ошалелый». Изо рта била фонтаном кровь.

Эта удивительная, сверхъестественная борьба пока прекратилась.

…………………………………………………………………………………………………………………

Конечно, все описанное произошло в несколько коротких секунд.

Когда Павел поднялся (еще мог!), то первой мыслью было — цела ли голова, т. к., если кости черепа раздавлены, то все дальнейшее теряет всякий смысл…

Пощупал — голова цела!

Потом уже выяснилось, что последним выстрелом он раздробил тигру всю нижнюю челюсть: хруст костей ее он принял за треск своего черепа. Этим же надо объяснить, что все остальные раны не были глубоки и серьезны.

Следующим движением охотника было схватить затоптанное в снег ружье… Но раненая рука не действовала, да еще к тому же один палец оказался вывихнутым (он стрелял с правой руки), и он не мог передернуть скобу, тем более, что везде набился снег.

В это же время из головы хлынула кровь и залила ему глаза. Протирая их снегом, он почувствовал, как озябла обнаженная голова (шапка куда-то исчезла) и замораживается раненная рука.

Он сообразил разорвать кукуль на две части и одной завязать голову, а другой обмотать руки.

Все мысли и решения проносились в его мозгу с быстротой молнии.

И все это проделывалось в соседстве с истекающим кровью зверем, который тоже, видимо, без сознания бился на месте…

Затем охотник машинально взял винчестер и пошел, оставив где-то лыжи, обратно, стараясь не сбиться со своего следа.

Ночь была темная.

Шел почти всю ночь, порой теряя сознание, но с одной крепкой мыслью — домой!

Сила и молодость взяли свое: он таки доплелся до зимовья и, влезая чуть не ползком в двери, не забыл все-таки оставить снаружи ружье.

Пока мог, развел в зимовье огонь.

В довершение всего оказалось, что от ран на ноге натекла в обувь кровь и замерзла.

Он уже отчаялся в жизни. Еще пока был в силах, написал свинцовой пулей на свежей затеси бревна, указывая, где лежат тигры, и прощался со всеми.

Потом стал терять сознание и представление о времени и месте.

Так провел он в мучениях трое суток, теряя сознание и снова приходя в себя.

В это время на хуторе всех всполошила любимая собака Павла, Соболько: она стала выть, а потом исчезла. Оказалось по следам, что она побывала на зимовье и опять прибежала домой…

Мать велела Федору скорее ехать проведать Павла.

Когда Федор «одвуконь» пригнал на зимовье, то сердце его сжалось от ужаса: ружье стоит у дверей, все обмерзшее окровавленным снегом…

Жив ли?

Павел оказался еще жив.

Сделав, что мог и умел для любимого брата (все братья очень любят друг друга), Федор посадил его на лошадь, а сам сел на другую и, крепко поддерживая раненого, привез его на хутор.

Приглашенный из соседнего селения доктор насчитал у Павла 18 ран!

По счастью, раны были не смертельны, но огромная потеря крови внушала серьезные опасения.

Нога же требовала немедленной ампутации!..

Но Павел, как не был слаб, энергично запротестовал:

— Режьте лучше голову, — какой я охотник буду без ноги!

Доктор, сделав, что мог, уехал.

В это время на хуторе появился неизвестный китаец и просил продать ему тигровую печень (употребляется в китайской медицине), так как он слышал, что убили тигров.

Ему, конечно, сказали, что теперь не до торговли, потому что человек умирает!

Китаец оказался доктором, и вызвался лечить Павла.

Выбирать было не из кого — согласились.

Он сейчас же сварил из паразитного растения омелы какую-то примочку и стал прикладывать ее к ногам, а раны присыпал каким-то снадобьем. А когда привезли тигров, то из кишек сварил густую черную мазь и сделал из нее пластырь для ноги.

Лечил он Павла пять месяцев, и Павел поднялся.

Нога была спасена, лишь все пальцы отпали.

Уж летом Павел, еще слабый и немного хромой, пошел на охоту.

Расскажем теперь, как ездили в зимовье за тиграми.

Через три дня после доставки Павла домой Федор, захватив с собой знакомого человека и подростка племянника, ездил на место охоты и нашел закопанного в снегу тигра. А тот тигр, который «изъел» Павла, все-таки утащился в скалы, и Федор пока махнул на него рукой, а пошел искать подранка, — третьего тигра. Он оказался недалеко, лежащим под буреломом. От потери крови тигр так ослабел, что только мог поднять голову.

В начале весны, по стаянии уже снега, нашли в скалах и оставшегося тигра, но его сильно испортили вороны.

Нижняя челюсть была совершенно раздроблена в самом шарнире.

Китаец-доктор за время болезни Павла так прижился в семействе Худяковых, что остался у них и жил 25 лет, до своей смерти.

Многому научил он своих друзей в области китайской медицины.

Научил, как варить и приготавливать драгоценные «панты» (молодые рога изюбря или пятнистого оленя), которые ценятся в продаже не ниже золота.

Научил их искать еще более драгоценный корень «пан-цуй» (жень-шень), сохранять его и приготовлять для употребления, и многому научил китайский доктор братьев Худяковых и передал им секреты своей, неизвестной нам загадочной медицины.