Бремя феодала

Глава 10. О социально-политической сатире

В этот раз футбола не было. Значит не было лихорадки, горячки и бреда, только общее обессиливание и общая слабость. Повезло. Очнувшись, первым делом посмотрел на руку. Была перевязана. Распухла. И болела. Но внутреннее чутьё говорило, всё будет в порядке. Уж очень аккуратно была рука замотана, а тряпка, чистая, что уже нонсенс, откровенно воняла сивухой.

Сивуха — значит на неё лили крепкий спирт. Здесь его гонят, но не для пития — для оного используется вино и пиво, а также медовая настойка. Спирт это в первую очередь растворитель для производства красок. И, сами понимаете, очищать его от сивухи нет смысла — жидкость испарится, краска останется, запах выветрится. Зачем лишние траты, дрова денег стоят. А кто мог обработать рану крепким спиртом, кроме меня, естественно? Я знаю только двух человек. И одна из них находится в замке в Пуэбло, либо шарахается по окрестным посёлкам.

— Эй, есть кто? — крикнул я. И буквально через мгновение в мою гостиничную комнату ворвался… Трифон.

— Вашсиятельство! Родной!.. — Детинушка аж прослезился от радости. Но мне радоваться было рано.

— Чем бой закончился? — сухо спросил его. — И сколько прошло времени?

— Дык… Прошел день всего. Эльфа вас того… Усыпила. Сказала, для укрепления организма сон здоровый нужен, — начал оправдываться он, как будто в чём-то провинился. — Истратилися вы на колдовство евоное сильно. А бой знамо как закончился — побили мы их. Вон, сеньор сотник Вольдемар прискакал, и ввалили наши всем. И стражам, и татям. Никого не щадили.

— И стражам? — нахмурился я.

— Ну, дык, а чаво они на нас-то! Мы ж не с ими драться-то приехали. Сами виноваты.

— Город что? В городе волнения? Нас не выгнали? — последовал второй закономерный вопрос. Ибо я находился в таверне, в прежнем номере, а это показатель.

— Дык, как они нас выгонят-то? Все башни воротные наши. И магистрат под охраной. Сеньор Бернардо им вчера в магистрате популярно объяснил, что они не правы. И что грабежей не будет, если горожане тихо сидеть будут. И они сказали, что посидят — кому ж за чужих татей умирать-то хочется? Ну вот и того… Они блюдут, нас не трогают, а мы — их. Получается, так.

Ну, хоть тут всё нормально. Горожане могут в набат ударить и нас поднять на вилы, но тогда погибнут многие. А если у нас дисциплина, и наши реально не грабят и никого не насилуют… Так жить можно. Своих погибших не вернёшь, но новых жмуров точно не будет. Мы — пограничники, оторвы безбашенные, лучше потерпеть. Магдалена, вон, терпела же, и ничего…

— Клавдий как? Жив? — Клавдий бился вместе с нами. А чем закончился бой — я не в курсе по объективным причинам.

— Жив, курилка! — усмехнулся Трифон. — Чего ему сделается-то? Ранен, правда. В бок. И рука на повязке. Но эльфа сказала, заживёт, как на собаке. Сейчас выживших татей допрашивает. Злой, как чёрт.

— Эльфа как сама, не пострадала? — Я не сомневался, что эта вёрткая выдра выживет. Но степень её потрёпанности стоит выяснить.

— А чаво ей будет-то? — Тришка скривил нос. — Пока вы бились с первым татем, она исчезла, и каким-то образом на крыше оказалася. А там ей сам чёрт не брат.

Хмм… Значит не показалось, эльфийские стрелы ложились сверху. Снайперша хренова! И продуманная какая! Нет, Рыси — точно диверсанты, спецназ Леса. Интересно, в Лесу все такие, или Рыси — лучшие из лучших?

— Потери? — Я нахмурился, самый болезненный для меня вопрос.

— Дык, четверо, вашсиятельство. — Трифон скис, но не сильно. Мы на войне, а он дитя этого мира. Потери? Да, потери. Жизнь такая, без них никуда. Но надо жить дальше. — Трое сразу, два наших и один герцогский. И один позже, сегодня утром преставился. Тоже герцогский. Эльфа пыталась его спасти, но, говорит, она не волшебница, а просто лекарка. Не всё в еёновой власти. Так наш человеческий бог решил, и если он что-то решил — не ей его воле перечить.

Это она правильно сказала. Сами эльфы поклоняются, как понял, собственным богам, называемым Духами Леса. Что за овощи — не разузнал, упущение. Но к нашей религии длинноухие относятся с пониманием, признают её, хотя перекрещивать их бесполезно, как при этом они и нас в свою агитировать не пытаются. И всех это устраивает. И призыв к религиозности наших солдат — это способ уйти от обвинений в том, что, дескать, плохо лечила, собака эльфийская. А так наши понимают, что да, глупо с высшими силами спорить, а эльфа… Да просто эльфийская тёлка с даром врачевания, не более. Решает всё равно наш людской бог.

— Татей и стражи сколько побили? — Следующий вопрос, самый важный после вопроса «кто победил». Особенно про стражу. Мы на территории Картагены, и всего с двумя сотнями, если что, от герцога не уйдём даже с нашей скоростью хода. Голуби летают быстрее. Придётся разговаривать и держать ответ перед местным владетелем, как ни крути.

— Татей десятка два, — опять нахмурился Трифон. — Остальные в подвале магистрата, у Клавдия. И стражи побили где-то столько же. Битых стражей наша эльфа тоже приходует, а городские лекари ей помогают. Низ одной из таверн на площади перед магистратом под госпиталь заняли. И магистратские жаловались вчера, что за день весь городской запас хлебного вина извели. Но пока вроде лекари говорят, кто выжил — жить будет. Уж больно хорошо у нелюди лечить получается.

Ну да, если спиртом раны промывать, а не слюной лизать и грязной ветошью промакивать, сразу выживаемость в два-три раза повышается. Кажется, Пирогов первым спирт как антисептик использовал, при обороне Севастополя. И получил поразительные результаты. И только после у нас его стали массово применять. Да и то не прямо сразу. Эльфы сильно продвинутая цивилизация, пусть и на мечах дерутся.

Наконец, после анализа всех полученных горячих известий, вздохнул спокойно.

— Ладно, давай ко мне позови кого. Бернардо или Вольдемара — кто ближе. Эльфа пусть врачует — всё равно придёт на перевязку.

— Сделаю! Сей же час, вашсиятельство! — Детинушка довольно побежал на выход.

Как только закрылась дверь, я улыбнулся. Трифон, несмотря на имеющиеся скилы, котирующиеся в местном мире рыцарей так себе, имеет качества, за которые я его никому не отдам. Ибо он был первым, кто выполнил приказ, без раздумий и прений, начав потасовку.

— Это Пуэбло, сукин сын! Собственной персоной! И он всё знает! — закричал Себастьян, который главпёс. Звучит как: «главпёс»! Пипец, да?

Бандитос мгновенно перестроились и организовали линию обороны. Тело «Ганса» ещё земли не коснулось, а они уже пришли в движение, и через несколько моментов на меня смотрел ряд щитов. Сзади за мной наши также выстраивались в похожую линию.

— Занять круговую оборону! — заорал Берни. — Круговую, мать вашу! Встали в круг!..

Логично, ибо в этот момент из трёх улиц, выходящих на площадь, за исключением той, откуда пришли мы, строевым шагом вышло с пять десятков алебардистов в лёгкой броне городского магистрата. Бриги, кольчуги, пехотные шлемы с бармицами, поверх брони — накидки с гербом Картагены и города. И все эти хорошие люди сейчас начнут неспешно брать нас в кольцо.

— Стражей не убивать! — заорал я. — Стараться стражей не убивать! Только вырубать!

Угу, это бой. Не получится так при всём желании. За моей спиной народ несильно заусмехался.

— Пуэбло, зачем ты здесь? — Главпёс вышел из-за линии щитов, в сопровождении двоих амбалов. Глаза сощуренные, но забрало пока откинуто. Пронзил меня взглядом, видимо, просвечивая насчёт договориться.

Он знал, что мы едем, — понял я. Две наши сотни. Вновь предупредили. И его парни были готовы к встрече. Во всяком случае, морально. И я сейчас молился только об одном — чтобы к этому не были готовы городские стражники. Ибо ехали мы по местным меркам нереально быстро, а к службе они должны были относиться всё ещё спустя рукава. И на самом деле наши сотни им не угрожают — деревянный частокол это всё равно крепкая ограда, конь через неё не перелезет, а пешим строем нас не сильно-то и много для большого города. Ворота же снаружи захватить… Да практически невозможно! И в крепости своих ворот они уверены были — я сам видел. А ещё у меня была надежда, что наши пробьются, так как пять стянутых сюда десятков — это даже больше, чем дежурная ночная смена. На воротах вряд ли много народу оставили. И подчеркну, они не знали наверняка, что мы — это не баронеты с Севера, так как рыцари очень щепетильны в вопросах чести, а мы заехали в город под двумя полноценными неизвестными здесь прапорами. Настоящему владетелю или наследнику западло отказываться от чести, маскируясь под флагом другого владетеля, это я такой Лунтик, которому срать с колокольни.

— Пуэбло, зачем ты здесь? — повторился главбандит. — Мы — служим герцогу Картагены. И твоя неприязнь к нашему отряду непонятна.

Хорошо их проинформировали. Ну да, мы десять дней в Каменной Переправе пьянствовали — время было.

— Вы грабили народ на моей территории, а также на территории Бетиса, — спокойно усмехнулся я, прокачивая ситуацию. Пока выходило плохо — их около сорока против двух десятков нас. И ещё пять десятков алебардистов. — Вы — разбойники, и должны ответить.

— Доказательства?

— Пергаменты с показаниями допроса ваших сообщников из Аранды и Магдалены.

Смех в ответ. Причём смеялся не только главбандюк.

Пускай смеются, смех продлевает жизнь. В данном случае, нашу. Я тянул время. Просто тянул его, Вольдемар не может ворваться в город за мгновение. А наш бой, начавшись, произойдёт не за часы, а за несколько грёбанных минут. Будет обидно, если воины сотни приедут сюда, когда тут останутся лишь наши хладные трупы.

— Граф, ты молод. Но ты и так прекрасно знаешь, что это не имеет значения. — Главпёс тоже не хотел драться. Почему? Да потому, что мы, пограничники, блин! Безбашенные! Такими в королевстве слывём, и иногда я склонен соглашаться, что это правда. — Сейчас мы — воины на службе герцога Картагенского. Твои обвинения устарели и не обоснованы.

— То, что вы взяли контракт, как-то влияет на то, что вы грабили караваны на королевском тракте и убивали людей? — криво усмехнулся я.

— Пуэбло, ты нормальный?

Вопрос был задан искренне. Они не понимали, как их прошлое влияет на настоящее. Нет тут таких понятий, как неотвратимость наказания. Тут даже за коронные преступления бывших врагов прощают, чтобы вместе сражаться с кем-то третьим, если это необходимо. Кстати, мои меня тоже не понимают, но подчиняются по привычке. Именно потому, что безбашенные. И мне надо будет даже в случае победы всем объяснить, почему сеньоры псы БЫЛИ недоговороспособны. Поверьте, для местного менталитета это непросто.

Звуки боя. Вдалеке. Народ встрепенулся. И взявшие-таки нас в полукольцо стражи, и бандитос начали озираться.

— Сеньор сотник! — закричал я. — Данные люди обвиняются в бандитизме и терроризме! Они занимались разбоем на территории Пуэбло и Бетиса! Ваш герцог — вассал короля, а в данный момент именно король ведёт преследование бандитов, мы это делаем по его приказу.

Правильно, надо прикрываться Карлосом. Он по жизни сука, пусть хоть так на пользу государству и моему графству поработает. Сеньор он или поссать выбежал?

— Это слова, — крикнул сквозь ряд алебард тот, кто предупреждал меня о плохом поведении. — Сеньор граф, если это действительно вы. Бросайте оружие. Вы не арестованы, я просто прошу вернуться в таверну до прибытия посланника герцога, и не совершать безумных поступков. Я не могу решать такие вопросы.

— Сеньор сотник, я прошу вас не вмешиваться в нашу разборку с «Псами Гримо». Это вопрос пограничной стражи, — парировал я.

— Эти люди — воины герцога. Я не могу последовать вашей… Хмм… Рекомендации, сеньор, — возразил он.

— Я, Бернардо Бетис, наследник герцога Бетиса, свидетельствую. Данные люди участвовали в грабежах на моей территории и сопредельной территории Пуэбло! — вдруг проснулся Бернардо. И честь и хвала ему — он не приказал своим всё бросать и валить. Держался.

— Сеньор… — Главстраж смутился. — Сеньор Бетис… Это важная информация. А потому я просто рекомендую убрать оружие и вернуться в таверну до прибытия посланника герцога с полномочиями.

— Чтобы вы за это время эвакуировали из города «псов», или спрятали их среди горожан? — А это я.

— Сеньор Пуэбло, боюсь, я не могу вам помочь. Предупреждаю, любая ваша попытка напасть на людей герцога — и мы атакуем.

— Ричи… — позвал Бернардо. Ему было не по себе, ждал указаний. Что я включу заднюю, и ему не придётся это делать. Но я не включал.

Главпёс скалился. «Выкуси, щенок!» — читалось в его глазах. И это решило исход переговоров. Не люблю, когда мразота демонстрирует превосходство.

— После команды «огонь» — стрельба по готовности! — крикнул я, вполоборота поворачивая голову, чтобы свои все услышали. — Берни — держи ту строну, стражей. Старайтесь не убивать по возможности, но на всё воля божья.

— Ричи! — снова закричал герцогёныш.

— Сигизмунд! — «не услышал» я его. — Ваша задача — клин в место прорыва и связать татей боем. Сделайте что хотите, но вы должны не дать супостатам разбежаться, дать нашим ударить с тыла по организованной группе этих pidorov, чтоб не разбежались!

— Сделаем, граф! — откликнулся отрок.

— С тыла? — озадачился главпёс. Они не слушали вокруг, или слушали плохо, но я буквально кожей ощущал приближающийся к площади конский топот. Оставалось только сделать так, чтобы противники… Все, не только гниды, не развернулись на два фронта, встречая нашу каваллерию. И если пешец против коня ничего не сделает, то алебарды стражи — это реально опасно. А значит туда надо гораздо больше огня.

— Берни! После стены огня — атакуете стражу. ТАК НАДО! — рыкнул я. — Задача — связать боем. Если есть возможность не убивать — не убивайте. Как понял?

— Понял, но…

— Тогда действуем.

Со стороны одной из улиц, по которым шла стража (в которых она пряталась на время дуэли) раздались крики, звон мечей. И кто-то из бойцов противника начал оборачиваться.

— ОГО-О-О-О-О-О-ОНЬ!!! — заорал я.

И тут же в грудь главбандюку, пробивая толстые нагрудные пластины армадуры, вошёл болт. Почти по оперение. И я знал владельца этого болта — арбалет под него, самый большой в нашем войске, носил с собой только Трифон. Силушка позволяла таскать то, что в крепостях при осадах используют.

Клёмц! — А это прямо в забрало одному из амбалов вошла стрела с не принятым в человеческих землях оперением. У нас каждый тип стрел имеет свой цвет хвостовика: бронебойные — серо-голубые, для кольчуги, с шилом — желтоватые, двузубые для пакли — красные, простые для зверя или бездоспешного противника — зеленоватые. А эта стрела была СОВСЕМ другой. И судя по углу падения, стреляли сверху, с крыши. М-мать!

Зло охватило меня, ярость рекой разлилась по венам. Я заорал, вытянув одну руку в сторону татей, другую — стражников, вызывая стену огня. ДВЕ стены огня.

Огонь. Как много в этом слове. И одновременно как мало. Ибо это — всего лишь слова. А на самом деле огонь это то, что пробуждает рефлексы и инстинкты, главный из которых — самосохранение. Дикие животные до сих пор боятся огня, как… Огня. Только собаки, воспитанные человеком, относятся к нему спокойно. Того же волка можно отогнать простым факелом. Но и люди, привыкшие к нашему спутнику, и делающего первобытное дикое общество цивилизацией, сталкивающиеся с открытым огнём каждый день при готовке пищи или обогреве жилища… Даже они при виде стены огня в первую очередь вспоминают об инстинктах.

Смятение. Смятие рядов. Левая рука, указывающая на бандюков, сузила пламя до всего лишь большого, но цельного факела, задача которого прожечь тоннель страха, в который вломятся парни Сигизмунда, правая же, направленная на горожан, чуть не обуглившись от выбивающегося из под контроля жара, надавила свою стену вперёд, и та захлестнула бойцов с алебардами, заставляя их паниковать. Алебарда страшна против живого противника. Стена из пик или алебард не подпустит к строю нашу пехоту от слова «совсем», во всяком случае, в масштабах города. Но как отбиваться ею от первобытного страха и ужаса — от стены идущего на тебя пламени? Конечно, я знаю, что оно причинит врагу мало фактического ущерба. Но они-то об этом не знают!

И стражники дрогнули. Линия смотрящих в нашу сторону смертельных агрегатов на длинных палках, исчезла. И через мгновение, когда пламя почти опало, раздался уверенный выкрик Берни:

— Вперё-о-о-о-од!.. — И его десяток ломанулся на горожан, легко подступившись на ближнюю дистанцию. После чего началась кровавая баня, ибо щитов у парней не было, а достать мечи успели не только лишь все.

Дзеньк! Дзеньк! Звяк! Звяк! Выстрелы из арбалетов и луков, и снова один из бандитос получил эльфийской стрелой чётко в забрало, в прорезь для глаз. Захочешь так специально — хрен попадёшь! Я, вот, не попаду. Леголаска, блин! И скорость перезарядки почти как в фильме про хоббитов. Нет, не такая, разумеется, и тул со стрелами там, где ему положено — на боку, а не на спине, но орудует она луком быстрее любого моего воина-профи.

Выдаваемое «в эфир» почти потухшее пламя догорало, но я до последнего продолжал давить им, где мог. И успел увидеть, как на площадь вырвались бойцы Вольдемара. Некоторые держали в руках луки, и две стрелы тут же сорвались с тетив, разя стражников, успевших обернуться. Насмерть, нет — не понял — между нами было слишком много людей.

Потом Марко, тот самый, с которым мы дрались из-за его жены, накрыл мою тушку щитом, и предназначавшийся мне удар топором от одного из разбойников с глухим «бумц» расколол его надвое.

После всё поплыло, и больше ничего не помню.

Кавалерия. Мы её дождались. У нас получилось… С этой мыслью приятно терять сознание.

Спускался вниз в хорошем настроении. Из болячек беспокоила лишь температура, и я точно знал, что прорвусь и выживу. Ничего серьёзного, просто воспалённая рана. Там реально мясо почти до кости разрезано. Но вовремя обработанное спиртом, заживёт быстро, «как на собаке». Что поболит — не девица, потерплю; Рикардо был тем ещё утырком, но терпеть боль умел, это часть воспитания воина. И температура, с которой у нас берут больничные, тут считается мелочью, на которую не стоит обращать внимания. Что я и делал. А именно, переговорив с Йориком, которого нашёл Трифон, не стал форсировать и гнать людей за Бетисом и Вольдемаром (они делом заняты), а решил подождать всех до вечера — сами придут, и пока что спуститься в зал таверны пообедать. Чтобы развеяться, и чтобы показать людям, что жив, чтобы не было паники. Войско тут воюет, только пока есть предводитель, лидер. Умри я — и они разъедутся, «забив» болт вообще на всё. До понятий, принятых в регулярной армии, тут очень далеко.

Итак, мы победили. Но, конечно, в процессы вышел свой цирк с конями, гладко как всегда бывает только на бумаге. Внешние ворота взяли почти без проблем, парни группы… Какой там у них был номер? В общем, подъехали, спешились, захватили, подали со стены факелами знак за стены — всё чисто. И впустили наших, выехавших из леса. А вот на внутренних возникли проблемы — там нас ждали. В воинов сотни полетели стрелы, хорошо, что парни были готовы и пострадали только кони. Йорик вчера пробил, что стражники на этой башне каменного города увидели наши сигналы факелами и вспомнили, что тут вообще-то служба. Испугались, закрыли ворота и ощетинились. И когда с тыла подъехала и ударила вторая группа прорыва, дали бой; башня что — это башня, хоть с той стороны её атакуй, хоть с той — всё едино. Штурмом башню взять, даже с двух сторон, крайне непросто.

Тогда Вольдемар, вот уж блин оторва, оставил Йорика мельтешить перед воротами, а со своей сотней… Тупо объехал каменный город вокруг, через посад, и атаковал северо-западные ворота. Для понимания, прорваться с налёту хотели через юго-восточные. Против часовой, через рабочие нищие районы, проехали мимо восточных, где ворота тоже оказались запертыми, северных, и с северо-запада заехали без проблем, потеряв всего лишь время. Безалаберность стражи великая штука. Да и на осаждённой башне тоже молодцы — оказавшись в кольце, придурки, понимая, что через город гонец не пройдёт, что они блокированы, послали гонцов по стенам, которые побежали, на соседние укрепления. Гонцы по стене бежали конечно медленнее, чем ехала наша конница, хотя на тех же восточных воротах Вольдемара уже ждали… Но почему, блин, общую тревогу по городу так и не подняли? И проехав дальше, ещё четверть круга, тот проскочил, спокойно въехав с противоположной стороны города, а местная стража только под козырёк не взяла?

— Blya, Йорик, но как же, мать его, сигнальные горны? — не понимал я. — Да если б они дунули, да хотя б с восточных ворот…

— Горниста мы выбили стрелой, — усмехнулся будущий ярл. — На юго-восточной башне, где встали. А почему с восточной сигнал не подали… Да чёрт его знает! — он развёл руками — сам был в шоке. — Так что, вашсиятельство, не город это, а бордель. Чтоб захватить, достаточно просто на коняшке полпериметра обскакать. Я б коменданта местного казнил, честное слово. Повезло им, что не я тут стражей заведую.

— Хорошо, горниста вы прицельно выбили, но…

— Угу, и он упал с башни наружу. Уже нарушение, — поправил он. — Какого ты, сигнальщик, попёрся смотреть, что там? Ты в дуду дуди! А товарищи посмотрят и доложат.

— Пьяный был? — понял я. — ПьяныЕ былИ?

— А какие ещё? — искренне изумился хирдман. И я выпал в осадок от его изумления, честно. Гораздо больше, чем со всей этой ботвы. Что, на сухую на часах тут никто не стоит?

— Допустим, — согласился я. — Но… Второй горн? — Я вопросительно развёл руками. — На второй башне?

— Денег у них нет, — зло оскалился Йорик. — Магистрат на новые горны не выделял. Он у них один был, на всей башне. И горниста мы выбили — Вольдемар сказал не церемониться. Вас там двое, ты и Бетис, убей вас бандиты, и… — Он провёл рукой по горлу. — На всё королевство разборки будут. И мы с ним крайние.

— Что на поражение били претензий нет. — Я криво усмехнулся. Стражи полезли в бой сами, и в стычке с ними погибло трое наших. С ними, а не с «псами». — Но, mierda, денег на сигнальные горны не выделить…

Я заматерился. Ибо а что ещё оставалось? Похоже, Кудрины, Силуановы и Чубайсы не только у нас процветают. Тут их тоже хватает. Ибо Лунный Свет — на торговом пути, город-перевалка перед Картагеной, деньги тут есть. Нет желания выделять. А ещё, несмотря на стратегическую важность, внешний посад огорожен деревянным частоколом. С учётом отсутствия горнов, а, возможно, и иных важных гаджетов, о которых мы пока не знаем, так как не интересуемся… Это не считая раздолбайства тех, кто службу несёт и открыто бухает, и несение службы трезвым — нонсенс и исключение…

В общем, я Йорика предупредил, что если на Белой у него такая же херня будет — лично его сожгу. «Вот этим пламенем» — посветил «зажигалкой». Йорик ничего не сказал, промолчал — слишком сильно сам был в ахуе. Границы на местных, блин, нет!

В общем, я был доволен, как развиваются на сей час события, и спускался вниз. Вольдемара и Бетиса трогать не стал потому, что они отправились… Делить казну «псов». «Пёсью казну» — тоже классно звучит, да? А она там немаленькая, ибо сеньоры бандитос и своё имели, и аванс от герцога нехилый такой получили. Только-только получили, вчера буквально (месяц назад), и потратить не успели. А там, где деньги — важна точность и скрупулёзность, не надо мальчиков отвлекать от важного. Личному составу уже сказали, что никакой десятидневной пьянки не будет — мы на территории противника и ждём гостей. Противника без кавычек и не условного, ибо только что дрались со стражей герцогского города. Народ всё понимал, не спорил, принял к сведению и вёл в городе себя прилично, оплачивая монетой все покупки и честно платя жрицам любви за их услуги. Правильно, не хватало нам ещё набата с вытекающими.

— О, граф! — раздался голос из обеденного зала. В этой таверне, как уже говорил, не возлежали, а сидели. И это хорошо, мне так привычнее. Барной стойки тут не было, только столы, поставленные вокруг некой условной сцены, и почти половина зала была заполнена скучающими воинами. Угу, нашими. Другие посетители тоже в таверне были, например, памятные мама с дочкой, приказчиком и воином охраны, но, как понял, бОльшая часть посетителей при подходе к нам многочисленного подкрепления от греха съехала, и все свободные комнаты заняли наши. Да, и ещё пару соседних таверн заняли, почти целиком, но сотники разместились здесь, у нас под боком.

— Живой, здоровый! — поддержал другой голос.

Начались поздравления меня с выздоровлением и победой. Но когда я спустился, один из сидящих за «блатным» столиком десятников, очень сильно пытавший меня, когда рассказывал про Фермопилы и Леонида, что там и как в лицах и подробностях, вдруг во всеуслышание заявил:

— Не, не наш это граф! Какой-то другой, наверное.

Пауза. Всеобщее обалдение — как это не наш? Тут такими словами бросаться не принято.

— Чё эт не наш! — парировал один из рядом сидящих седовласых ветеранов.

— Да не наш, говорю. Наш весёлый был. Шутил, улыбался. Чего б после хорошей драчки и победы не поулыбаться? А это какой-то смурной. Подменили его тати, наверное!

Редкие, но уверенные смешки. Шутка засчитана.

Заинтриговали. Улыбнувшись, я двинулся именно к этому столу, тем более он стоял почти у сцены. Подошёл, остановился. Так встал, потом эдак.

— Братва, а так похож? А так?

— Та не, вроде похож! — поддержал представление ещё один из ветеранов — тут сидело три десятника, четверо ветеранов и трое молодых юнцов — отроков. — Вроде наш. Вон, улыбается.

— А давай проверим? — заявил второй десятник. — А ну, сеньор граф, пошути. Наш шутить умел. И любил. А ты какой-то смурной. Всё ж не наш может?

— Может ваш, может не ваш, все под богом, — усмехнувшись, выдал я перл. — Про что пошутить-то?

— Дык, а давай про баб! — оживился третий десятник. — Наш про баб такое баял, уши в трубочку, и живот надрываешь.

Таверна, и так видя представление, молчала, а теперь затаила дыхание.

— Шутить на сухую… — Я нахмурился.

— Дык, а если ты не наш граф, твоё сиятельство, чего на тебя вино переводить? — А это первый десятник. Самый весёлый и находчивый. КВН им тут что ли устроить?

Таверна заулыбалась. Но один из отроков принялся наливать мне из стоявшего на столе общего кувшина в большую деревянную кружку. Промочить горло будет, как же без этого.

— За баб — так за баб, — согласился я. — Пошучу. — Обернулся вокруг, оглядел зал. Угу, все с интересом слушали, даже мама с дочкой. Ладно, распишитесь-получите:

— Дорогой, я ангел! — приложил я ладони к груди. — Честно-честно ангел! А на метле просто летать удобнее…

Пауза. Осмысление. И:

— Га-га-га!!!

— Гы-гы-гы!!!

— Гу-гу-гу…

Смеялись даже мама с дочкой и их приказчик с воином. Нет в этом мире сайтов с анекдотами, демотиваторами и шутливыми открытками. Да и вообще со всякой смешной лабудой. А я, по ходу, повторяю локально подвиг Зелинского: у Пуэбло теперь лидер — комик (не меняйте первую букву на «г», пожалуйста).

— Нет, братва, вина не надо, — покачал им головой, присаживаясь. — Притащите кого-нибудь из слуг, пусть молока принесут. Мне надо дар восстанавливать, вдруг завтра бой? А вино только мешает. Молоко, и что-то сладкое.

— Мёд! — поняли воины. — Эй, человек! Молоко с мёдом сеньору графу!..

Процесс пошёл.

Часа через два, потрындев с воинами, узнав все новости и подробности битвы, узрел вваливающихся в обеденный зал сразу всех представителей нашего генералитета — и Берни (с куратором), и Наташу, и Вольдемара с Йориком. Последним заходил Клавдий.

Обнимашки, где просил быть поаккуратнее, «а то швы разойдутся, ненормальные», где меня все тискали, причём даже Наташины объятия нежными не назовёшь. Стерва эльфийская. Затем — подробный отчёт. Сколько награбили. Сколько чего потеряли. Сколько убили. Отдельно — отчёт Клавдия по преступникам.

— В общем, ничего нового. Всё, что они спели — мы и так знали. Может быть главный их мог бы что-то рассказать, новое… — Претор вздохнул и покачал головой. Главпёс погиб первым, от болта Трифона. — Не знаю, Ричи, мне кажется, и без этого ничего не потеряли. А вот с тем, кого ты убил на дуэли — с ним бы я побеседовал. Интересная там картинка вырисовывается.

— Продолжай! — напрягся я. Что не осталось незамеченным. Клавдий это заметил, но причину не понял. Кивнул.

— Тот, кого ты убил на дуэли… Его считают как бы не более главным, чем Себастьяна. Тот занимался казной, заказами, организацией. Но по сути командовал — твой.

Я повесил голову, ибо только сейчас начался откат. Я МОГ воспользоваться знаниями другого попаданца! Уникальными! Знаниями человека середины двадцатого века! Как Анабель, только ещё более старого. У каждого поколения свои образовательные стандарты и моральные императивы, это было бы как минимум интересно…

Но и только. Ибо солдат Вермахта, прошедший Великую Отечественную и доживший до старости… Это всё равно солдат Вермахта. Ничего бы с ним не получилось, надо признать это и не рефлексировать. Убил — и убил. Ведь занимался «Ганс» здесь ровно тем, чем, скорее всего, занимался на Восточном фронте — грабил и убивал беззащитных.

Нет, не подумайте, я не обвиняю его в преступных деяниях во время войны! Нет! Я вообще немцев в преступных деяниях на той войне не обвиняю! Ни-ко-го! Даже тех, кто охранял Освенцим и Бухенвальд. Ибо вот мы, например, убиваем коров, свиней, кур — чтобы кушать их мясо. Или убиваем волков — чтобы они не кушали наших свиней и коров. Это же нормальный процесс? Нормальный. Мы — преступники, что уничтожаем бедных беззащитных животных? Нет, не преступники. Это ж животные, скотина. Правда? Ну, так и они, немцы, искренне считали, что уничтожают животных. Скот. Славянский неполноценный быдлоскот, каким-то драконом отхвативший огромные территории, которые должны были исторически занимать представители полноценных людей, то бишь они, немцы. Загнал коров в коровник и поджог? А часть коров расстрелял? Блин, просто на этой территории коров нечем кормить, это милость по отношению к ним! Пусть спасибо скажут. Всю их еду забрали для войны полноценные люди… То бишь не полноценные, а просто люди. Вот и нефиг скоту мучиться — в распыл его. Яйки, млеко и прочее — для фронта, а скотину — на убой. Всё равно в эти места вскоре переедут люди и будут ставить своё хозяйство, и столько скота им только помешает. А если допустить, что где-то в округе шныряют партизаны, то есть дикие безбашенные животные (волки, только с людским оружием), представляющие для людей отдельную очень большую угрозу… Так тем более лучше зачистить территорию! Местный скот хоть и домашний, но диким животным помогать однозначно будет, нафиг-нафиг!

Нет, ни в коем случае я не обвиняю ни одного немца, воевавшего на этой войне. Никто из них не убил ни одного человека на Восточном фронте. На Западном — там да, там были люди. А на Восточном нет людей, а значит и нет преступлений. И доказывать им обратное — дохлый номер, как их не убеждай — они максимум согласно покивают, оставшись при своих. Им просто не повезло, обезьяны оказались сильнее и опрокинули их, по сути оставшись обезьянами.

…Но я почему-то от ощущения смерти того урода не испытываю никаких моральных терзаний, хотя убил его я, РОМА, а не Ричи. И не в бою, как в Магдалене, когда находит кровавый туман. Жалею только, что ещё раз не могу убить. Как ни разу не жалел «всяких немок», оттраханных мигрантами в их «кёльнах», и прочие неприятности, которые в дойчляндии устраивают не местные (другие обезьяны) по отношению к истинным арийцам. Даже если их всех вырезать начнут под ноль — я буду спокойно жевать попкорн и наслаждаться красивым зрелищем. Не заслужили они нашего сочувствия, и плевать на вой либерастни и «коль из Уренгоя».

Ой, как меня повело при мысли об этом уроде! Плохо, очень плохо — надо себя контролировать. Это ДРУГОЙ мир. И я должен сделать его лучшим, чем наш. А тем временем за столом все замолчали, на меня смотрят. А вот фиг им, не буду ничего комментировать — это мои проблемы и мои тараканы! Главное, что вынес — это то, что «не все попаданцы одинаково полезны», и дело не в том, что «не умею их готовить». И от некоторых лучше превентивно избавиться, во избежание. Ибо я и сам транслирую в массы некие деструктивные идеи своего времени, до которых местные не доросли. Транслирую и менжую, покрываясь холодным потом, что откупорил ящик Пандоры и джина назад не вернуть. А какие ящики Пандоры откроют другие, знающие больше меня?

— Ладно, Ричи, давай к делу, — сменил тему Бетис. — По хабару — мы с Вольдемаром всё посчитали. Решили делить по количеству участвовавших. Четыре пятых — тебе, одна — мне. А вы про меж себя делите, как хотите. Кроме этого весь хлам и трофейные брони с оружием — лично тебе, так как ты кормишь нас всех весь путь. Даже меня.

— Я — полководец, — усмехнулся я на эти слова. — Это мой поход и моя обязанность. И даже ты хоть и союзник, но правильно сказал, я — веду, и я задаю цель похода.

— Не спорю! — Берни воздел руки. — Вот и забирай.

Учитывая, что доспехи надо вначале подлатать, а только потом продавать… Их рыночная цена сейчас будет не очень. В Лунном Свете максимум треть цены выручим, если оптом продадим. В Картагене — половину. Так что не слишком сильно он меня озолотил. Оружие — да, но большая его часть, скорее всего, уже разошлась меж теми, кто дрался на площади. Этим пусть Вольдемар занимается — его епархия, но я чего-то вдруг расхотел по дешевке брони сбрасывать. С собой заберём. Для новой армии пригодится.

— С собой всё забираем, — выдал я вердикт. — Жрачка по прежнему моя. А по лошадям что? У них должно быть около четырёх десятков только боевых кляч.

— С лошадьми проблема. — Бернардо грустно вздохнул. — Местные наложили лапу и не отдают. И вряд ли герцог уступит — и тут мало что можно возразить. Они были его людьми, и взяли у него аванс… Который он заплатил, но… Ты сам понимаешь, ни воинов, ни денег. — Тут он прав, с точки зрения герцога — некрасиво мы поступили, надо бы аванс вернуть. Но с нашей точки зрения — а с хрена ли? Это в бою добыто, «Псы» — наш враг, а что он им денег давал — не наши сложности. Берни даже не рассматривал вариант с возвращением, это хорошо. А значит коней мы не получим, только если прямо сейчас снимемся и начнём драпать в сторону Рио-Бланко. А мы не можем — есть раненые, да и не солидно.

— Но гужевые есть, несколько кляч, — продолжил Бетис. — Шесть или восемь. Этих я у местных выцарапал. Но, сам понимаешь, какого они качества, что нам их отдали.

— Нельзя «зажимать» всё, — усмехнулся Клавдий. — Чем-то надо откупиться, чтобы забрать большее. Закон преступного мира.

— Весь мир вокруг нас — преступный, — поддерживающе усмехнулся наставник Берни.

— Значит, забираем, — выдал вердикт я. — Повезут хабар бандитов.

Бернардо подумал возразить и что-то взять из коняшек себе, но махнул рукой. Передумал. Видимо и впрямь клячи.

— Значит, решено. Так тому и быть. — Он оглядел всех присутствующих. — Тогда второй вопрос. О планах. Первый момент — сюда едет посланник герцога. Это точная информация — местным из Картагены прислали голубя.

— Не торопится что-то посленник, — констатировал Йорик.

— Есть такое, — согласно кивнул Берни. — Но тем не менее, он скоро будет. И надо будет перетереть с ним по поводу этого боя. — Прямой немигающий взгляд на меня, ибо говорить, как главный, буду я, и от этого разговора будет зависеть, в состоянии ли мы войны с неслабым и очень богатым герцогством.

— И второй момент — а что дальше, Рикардо? Вообще дальше, в целом? Куда теперь?

— Как пройдут переговоры — ты не переживаешь, — поддел я.

— Нормально пройдут, мы в своём праве, — отмахнулся он. — Кроме коней — их уступим и тем откупимся. Ричи, а дальше что?

— Дальше? — Я задумался. — Лично я планирую ехать на Рио-Гранде. Бомбить третий отряд.

— Сумасшедший! — выдохнул Йорик, но не зло, скорее с восхищением.

— Есть такое. Но раз maza, раз прёт — надо доделать работу. Чтобы получить авансом авторитет и обезопасить поползновения на графство со стороны всего света, кого бы то ни было, лет на десять. Чтоб все знали — в Пуэбло лезть опасно, не надо, потом больше потеряешь. Лучше lohov попроще найти. Король, герцоги, соседи, разбойники… Кто там ещё может сделать мне гадость? И спокойно заниматься развитием и границей, не опасаясь ударов на других направлениях.

— Угу, например портом на Рио-Бланко, — понимающе усмехнулся Йорик.

— В том числе. — Я улыбнулся как кот, объевшийся сметаны. — Лодочные сараи и форт отца сожгли «неизвестные». А после этой весны «неизвестные» будут знать, что нашкодь они — и я найду их хоть в самой Таррагоне. Половину страны пройду, два бюджета графства изведу, но, устрою им весёлую жизнь. И это только что касается порта. У меня и другие идеи есть, куда нехорошие «неизвестные» могут влезть. Да хоть тот же Феррейрос — заартачься они сейчас, а не до этого похода — и сеньоры купцы сами бы горячие головы среди своих остудили. И не пришлось бы баронов туда дёргать.

Все дружно замолчали. Информация о Феррейросе, наконец, нас нагнала. Правда пока поверхностная. Мы десять дней бухали на Переправе, за это время Алькатрас и компания осадили город, а Прокопий, обитавший в тех краях, мгновенно восстановил все работы по ВИА, забив болт на любые договорённости с местными. Феррейрос в осаде, но подробностей не знает никто, включая и нас.

— Так что я со своими сотнями иду дальше, сеньоры, — со вздохом заключил я. — Но ты, Берни, задержишься в Картагене. По дипломатическим причинам.

Непонимание на лицах, и одновременно облегчение у Бетиса и его наставника. Бернардо Тринадцатый сам не рвался в дальнейший поход, ибо это уже авантюра, а он не авантюрист, а наследник крутого герцога. И свою задачу — демонстрацию флага — на сей момент выполнил.

— Во-первых, объяснишь всё герцогу в спокойной обстановке, — продолжил я. — И именно ты — ко мне он будет слишком предвзят. Тебя же послушает. Во-вторых… Я не знаю, что будет ТАМ, — махнул я рукой в сторону северо-запада. — Но мне надо туда, чтобы выяснить кое-какие моменты. Это не то, что личное, но… — Вздохнул, ища слова. — В общем, мне туда надо, сеньоры. Именно ввиду грядущей войны. Возможно, получится на что-то повлиять, как-то отсрочить, возможно нет, но я должен попытаться.

— Удачи, Ричи, — уважительно склонил голову Бернардо. — Понимаю. Мудрое решение.

Даже не пытался спорить или отговорить. М-да, думал, он будет уговаривать остаться в Картагене хотя б на пару дней. Но, видимо, я для герцога после этой стычки и по сути взятия на щит его города как бельмо на глазу — лучше даже не заезжать в город. Объедем по дуге, благо тут есть окружная для гужевого транспорта.

— Вольдемар? — посмотрел я на своего сотника. — Как оцениваешь планы? Как у нас с их реализацией?

— Надо дней пять, — задумавшись, покачал он головой. — Поднять раненых. Много раненых, и это чудо, что никто не умер. Натанириэль, низкий поклон, — повернулся он к единственной сеньоре за столом и уважительно склонил голову. Сеньора, к ней больше подходил эпитет «терминаторша», склонила голову в ответ. — И несколько коней — тоже получили ранения стрелами, надо б подлечить. Спешить нам особо некуда — бандиты уже на Рио-Гранде. Но когда выйдем из Лунного Света — надо держать очень высокую скорость, лошади и люди должны быть в идеальном порядке.

— Йорик? Ты что думаешь? — продолжил я перекличку.

— Обеими руками за! — вскинул будущий ярл обе руки. — Я присмотрел полтора десятка лихих парней для того дела, что ты говорил. Но этого мало. Да и смену себе ещё не выбрал. Поехали, покатаемся, понервируем сеньоров.

— У меня одна сломана, — усмехнулся Клавдий, глядя на руку на перевязи, — так что я «за» одной рукой. Хотя ты понимаешь, что это уже просто месть. Ничего нового они нам не скажут.

— Не месть! — округлил я глаза. — Наказание. Нам надо приучить местный владетельный бомонд к идее о его неотвратимости. Хорошо. Наташа?

— Я же отдаю долг? — картинно нахмурилась она. — За своё спасение. Пока ты преследуешь бандитов — я с тобой. Да и от Рио-Гранде до Леса ближе.

— Значит, решено! — хлопнул я по столу. — Эй, человек! Человек! Ещё молока с мёдом, и лучшего вина сеньорам!

У Сильвестра с кабаком была договорённость, и он её соблюдал. И вчера играл, когда я был в отключке, и сегодня как начало темнеть — пришёл. Встал столбом, вытаращив на меня глаза, что-то промычал, указав на пятачок сцены.

— А я что! — воздел руки я. — Ты ж не крепостной. Свободный человек. Играй.

— Но… Э-э-э-э-э… А-а-а-а-а…

— Потом. После выступления. Присядешь ко мне, побакланим, — похлопал по столешнице рядом с собой.

Выступления ждали. Бойцы, коих в таверне было около восьмидесяти процентов, радостно заревели и засвистели. Львиная доля отдыхающих уже была достаточно накушавшейся, но никто не буянил. Впрочем, тут их командиры, это остужает горячие головы. А вот в других тавернах наверняка весело.

Концерт прошёл… Замечательно. Парнишка пел более трёх часов. И ревел, и выл, и выдавал слезливые и сопливые серенады — в его репертуаре было, по ходу, всё. И не сказать, что песни из другого мира как-то особо выделялись. Выделялись, да, но лишь потому, что я их знал и мог сравнить звучание. Для того же Йорика или Вольдемара это были просто песни, просто музыка.

Прозвучало и новенькое. «Леди в красном» Де Бурга, которая «из дансинг виз ми чин ту чин». Как не сорвался и не начал подпевать на англицком — не знаю. Но вершиной, после которой я точно понял, что беру паренька в оборот, стали «Орлы». Бессмертный «Отель Калифорния». Единственная песня, которую помнит пипл, когда называешь эту группу, тогда как сами парни её люто ненавидели и не хотели играть на концертах. Играли, но не хотели.

Прошла полночь. Народ кто разошёлся, кто спал на столах и под столом — тут это в норме вещей. Сильвестр отыграл программу и опасливо подошёл.

— Всё, вашсиятельство. Я готов. Звали же, да?

— Братва, дадите этому человече место напротив? Разговор к нему есть, — обратился я к спутникам.

Напротив как раз сидели Йорик и Вольдемар. Отсели оба, не выясняя, кто из них более напротив.

— Я это… Того… Думал, что вы — баронет из предгорий, опасливо огядываясь на других «офицеров», присел он. — А вы эвон, целый граф… — Парнишке было не по себе.

— И что с того? Ну, граф, дальше?

— Ну… — Он замялся. — Я это, думал, на службу возьмёте. А у вас таких, как я, наверное…

Я расхохотался. Блин, он серьёзно? Хотя у других владетелей и правда в штате музыканты есть. Деньги же позволяют, почему нет-то? На балах-пирах играть кто-то должен, правда? Воинов и прекрасных дам развлекать?

— Я тебе что, король, иметь в штате шутов, музыкантов, фрейлин для жены и дочери? Я всего лишь бедный пограничный граф, — воздел я руки к небу. — И ЛИЧНЫЙ музыкант мне без надобности.

— Но вчера… То есть позавчера… — захлопал парнишка глазами. — Я думал…

— Правильно думал. — Я подался вперёд и тоже оглядел наш столик. И вот что удивительно, некоторые из присутствующих были прилично накушанные, некоторые явно клевали носом, но никто из спутников не хотел уходить. Уж больно заинтриговал всех позавчера своим к комраду отношением. По сути и дуэль состоялась из-за него. Так что интересно было не только чутким эльфийским шпионским ушкам.

— В общем, Сильвестр, слушай сюда, — мысленно перекрестясь, начал я серьёзный разговор, ради которого вообще-то и не пил, прикрываясь восстановлением сил для одарённости. А расслабиться после ранения и нервной встряски (первая в жизни дуэль) ой как хотелось. — Я посмотрел на тебя, на твой репертуар и способности — ты мне подходишь. Но вот назначение не угадал — в личной свите мне музыкант не нужен.

— А как тогда? Зачем тогда?

И правда, зачем? Как объяснить детям эпохи, в которых нет масс-медиа?

— Понимаешь, я — всего лишь пограничный граф, — снова попытался я найти слова, пусть зайду издалека. — И владение моё находится в заднице мира, в заднице королевства. Через него не проходят транзитные пути, на него постоянно нападают степняки. — При этих словах Бетис угрюмо уставился в столешницу. Другие отреагировали спокойнее. — И если бы не целина с её высоченной плодородностью, мы б там в Пуэбло давно окочурились. Некогда нам о музыке думать.

Но у нас есть и другие проблемы. Например, недоброжелатели, завистники или конкуренты за пределами графства. Повлиять на них из своего медвежьего угла я никак не могу, и никто не может. А повлиять хочется. Потому ищу такого человека, который будет работать здесь, на тыловых землях королевства, продвигая интересы Пуэбло.

— Продвигать интересы… — Сильвестр «завис». — Да как же это, ваше сиятельство? — вспыхнул он от отчаяния, что такой тупой и поэтому я его не возьму и денег не дам. — Говорите прямо, я из деревни, высокие слова и намёки не понимаю. Работать буду, а вот понимание…

Судя по глазам Бетиса, размером с чайные блюдца, не понимал не только деревенский парень с лютней, но и все за столом. Про себя усмехнулся: иногда неплохо быть попаданцем.

— Объясняю. У меня в других владениях королевства полно врагов. Не таких, которые придут ко мне с войной, но таких, которые насмехаются надо мной и моим графством за спиной, даже особо не прячась. Высмеивают меня. И это аукается потом на королевском совете, где меня воспринимают как… Ну, несерьёзного человека. А зачем считаться с интересами несерьёзных? Правильно?

— Ну, в общем… — Сильвестр снова «завис», обдумывая.

— Пока — правильно, — взял слово Бетис, подтвердив. — Ричи, заинтриговал! Мастер ты интриг, в Альмерию бы тебя. Главой того самого Королевского совета.

— Ага. — Я кивнул Тринадцатому. — Но пока рано. Позже — возможно. — Все поёжились, ибо я не кривил душой, и они это почувствовали. — Что я могу сделать, чтобы уменьшить угрозу? — продолжил я. — Я могу настроить против своих врагов мнение общества. Чтобы люди в ответ на инициативы моих недругов говорили: «А, это сказал герцог Такой-то? Тот самый Такой-то, который то-то и то-то сделал? У которого дома такие-то проблемы, а он свинячьим рылом в калашный ряд — других жизни учит?».

Теперь сделать паузу, дать мысли немного настояться, «догнаться». Кажется, получилось, изумление и восторг были на всех лицах, особенно эльфийских.

— Я не говорю, что мне от этих разговоров станет прямо сразу легче. Но только в краткосрочной перспективе, то есть если смотреть не далеко. Но если взять отрезок времени побольше, то через времяуже я на том же Королевском совете смогу тыкать недоброжелателей в дерьмо, отражая поползновения на меня, мои права и моё графство.

— Ричи, ты собрался со всем королевством воевать? — невесело усмехнулся Бернардо.

— Если припрутся ко мне — да, — не морнгув глазом ответил я. — Но надеюсь, что припрутся не все. И у меня против них будут союзники. — Немигающий взгляд на него, ибо я действительно планировал в далёком будущем укрепить наши личные связи долговременным союзом. Жаль, Астрид замужем, а то и брак бы ему организовали. И взаправду бы он стал моим зятем, а не показушным «Плантогенетным». Берни легко кивнул — намёк понял. Но до прямого разговора пока рано, потом.

— Но я не об этом, — продолжил я. — Я о том, что мне требуется на территории условного противника, то есть некоторых соседних территорий, информационная атака на неугодных личностей.

— Ин-фор-ма-ци… — потянул слово Сильвестр.

— Рикардо, ты даёшь! — влюблённым взглядом посмотрела на меня эльфа.

— Стараюсь.

— Но как это сделать, вашсиятельство? — загорелись глаза музыканта. — Научите, ваше сиятельство! Душу продам, богом клянусь!

Как эти два взаимоисключающих определения, «душу продам» и «богом клянусь», помещаются в черепушке?

— Музыка! — громко-громко прошептал я. — Это не просто брынчание на лютне, издавание звуков, камрад. Музыка, родной мой парень из деревни, это… МАСС-МЕДИА! — снова одарил я всех незнакомым словом, аналогов которому тут пока ещё нет и наверное долго не будет.

— Масс-медиа! — А это повторил Вольдемар и скептически усмехнулся.

— Что это? — снова оглядел я всех. — А вот представь, что в одном большом городе одновременно выступают двадцать музыкантов. Выступают они в двадцати разных тавернах — для богатого и знатного люда, для ремесленников, для народа попроще… А кого-то вообще в богатые дома пригласили. И все эти двадцать человек, независимо друг от друга каждый день, в течение долгого времени, будут петь про то, что у местного герцога на службе, например, министр финансов — нечестный человек. День за днём. В шутливой форме. Как думаешь горожане будут относиться к этому человеку спустя две недели? Месяц? Даже если тот кристальной чистоты, что вряд ли — не бывает финансистов кристальной чистоты, — при этих словах Клавдий подхрюкнул, — его всё равно будут величать хапугой и казнокрадом, и при удобном случае это припоминать. Пока герцогу не надоест и он сам не уберёт того от глаз подальше. Таким образом некто дал денег двум десяткам музыкальных коллективов, а через время получил гешефт — партнёр убрал человека, с которым его люди не могли о чём-то договориться. А с новым договориться больше шансов, так как это другой человек со своими интересами. И вопрос, который не мог долгое время решиться, решается на пользу того, кто и оплачивал музыкантов.

— Ты страшный человек, Рикардо! — Во взгляде Бернардо царило восхищение. — Я вообще никогда о таком не думал.

— Ты — да, — усмехнулся я. — Но вот на уровне королей, королевских канцелярий, или на уровне приёмной легата Таррагоны — таким точно занимаются, констатировал я, и внутри поёжился. До доктора Геббельса тут далеко, но существуют ли подобные социальные технологии именно на уровне технологий, а не импровизаций? Б-р-р-р-р! Снова джинов выпускаю! — Не могут не заниматься. — Это я сам себя убеждал. — Пишут заказные песни для трансляции в народ, а ещё финансируют разных сплетников и сплетниц, чтобы на ярмарках и торговых точках нужные слухи распускали. Юродивым опять же ништяки подкидывают — с той же целью…

— Абзац! — А это выразился Йорик. Правда немного более развёрнуто. — Граф, я за! Я принимаю твоё предложение! Под твоим началом хоть в огонь, хоть в воду.

— О воде потом поговорим, — усмехнулся я. — Наедине. Там сыро всё, только мысли, да и набег степняков надо отбить вначале. А вот по информационной войне…

Снова задумался. Как слова подобрать? Но теперь пипл хотя бы понимает о чём я.

— Я такое, два десятка коллективов, не потяну, я ж не легат Таррагоны. Пока не по карману штат из многочисленных «краплёных» исполнителей. А потому долго думал, и решил пойти другим путём. — Откинулся на спинку стула и улыбнулся, как улыбается змея перед броском. — Что вы знаете о такой штуке, как реклама?

Понятие это было тут прекрасно известно. И на меня посыпались осторожные ответы. Но все они касались коммерции.

— Правильно. По сути реклама — это искусство продвинуть свой товар. Чтобы он нашёл покупателя. Так вот покупатель у нас — простой горожанин, обыватель. А если речь о ярмарке — селянин. Товар — концерт нужного исполнителя, у которого есть «заряженные» тобой на нужный подтекст песни. Как сделать так, чтобы люди сами хотели прийти и послушать его, этого музыканта?

— Наверное, кричать на каждом углу, что там-то и там-то сегодня вечером выступает известный менестрель такой-то? Дать денег ребятне, и она будет бегать по городу и рекламировать? — предположил опытный Йорик. Мне очень интересен его жизненный путь, попытаю его на досуге.

— Да, так и есть. Так можно. Но есть одно «но». Послушав данного музыканта один раз, если музыка не понравится, второй раз человек на рекламу не купится. И знакомым расскажет — чтоб не покупались. А те — знакомым знакомых. А потому при игре в долгую, если ты на самом деле хочешь информационную бомбу, тебе нужен человек, играющий shlyagerы. То есть ОЧЕНЬ хорошие вещи. Хорошие тем, что они «заходят» зриетлю, плевать на их музыкальные достоинства. Чтобы человек и сам захотел ещё раз послушать, и друзьям рассказал. И те, выслушав отзывы, тоже бы припёрлись, хотя вроде не планировали.

— А-а-а-а… — Это не нашёлся, что сказать, Бернардо.

— Всё правильно, Сильвестр! — улыбнулся я парнишке. Мне нужно, чтобы ты играл бомбы! То есть ОЧЕНЬ хорошие и запоминающиеся вещи. А чтобы не отходить от кассы, именно они и должны быть орудиями того самого воздействия на массы, средством информационной войны.

А теперь о сути моей задумки. Я предлагаю тебе стать эстрадной звездой, исполняющей политическую сатиру.