Бремя феодала

Глава 7. Евротур

Не знаю почему вспомнился именно этот фильм. Прямых аналогий тут нет, только косвенные. Там ребятки путешествовали по Европе в поисках девушки для одного из них и попадали в дурацкие ситуации. Фильм про приключения. Я тоже путешествую по разным странам, и мне на пути встречаются красивые девушки. Да в передряги попадаю, как те герои, в каждом месте свои, но непременно какие-то интересные события. Да, не оговорился — странам. По сути каждое графство и герцогство — независимая страна, проводящая самостоятельную политику, имеющая собственную армию. Человеку нашего времени это сложно осознать, мы привыкли что есть Франция, Англия, Германия, Испания — средневековые королевства, где есть короли, и они взаимодействуют друг с другом в рамках королевств. Но на самом деле средневековая Бавария может объявить войну Саксонии, Нормандия или Аквитания может успешно воевать с королём Франции, а против Тулузы/Лангедока/Прованса даже устраивались крестовые походы с активным участием оного короля. Против собственных провинций крестовые походы не устраивают, однако. Да и Испания как государство образовалось сильно поздно по историческим меркам, а до этого у них даже короля не было — были Арагон, Кастилия, Португалия и разная мелочь. Вроде бы только в Англии более-менее порядок навели, вертикаль власти была жёсткая, но только потому, что там остров, вода кругом — куда денешься с подводной лодки!

Конечно, если я пойду войной на соседнего Авиллу (у нас в истории уже то ли семь то ли восемь войн было), или на меня нападёт Алькантара (за то, что сыночка евонового от3,14мудохал в Сийене), это будет не тотальная война представления дитя двадцать первого века вроде Первой Мировой или Наполеоновской. Нет, это будет ряд скоротечных малочисленных набегов и таких же быстрых отскоков, где бои ведутся только за ключевые точки. Девяносто процентов жителей наших регионов никак этой войны на себе не почувствует. А если перейдём незримую черту и начнём массовое побоище, угрожающее благополучию соседей, придёт легат с гвардией короля, зацепив по дороге соседних герцогов и баронов, и наваляет люлей обоим. Но тем не менее, мы все — субъекты международного по сути права, так как можем самостоятельно объявлять войну соседям. И это важный момент, который я, попаданец Рома, полностью осознал только в Карфагенике.

Сказать, что местные нас шугались — слабо. Города и деревни перед нами закрывали ворота и не пускали, невзирая на штандарты, флаги и уговоры. Спасибо хоть с башен не стреляли. Мы были для всех враги — армия чужого владетеля без одобрямса местного герцога априори враги. Практически все стоянки, кроме Каменной Переправы на стороне Картагенского герцога, провели в чистом поле. Я этим фактом остался доволен: меньше городов и деревень — меньше воины будут безобразничать. Но сами воины, разумеется, придерживались противоположного мнения.

На стоянках я… Рассказывал. Не сказки, нет — на сей раз Бильбо и братва взяли отпуск без содержания. Ибо было много ушей, кто хотел услышать продолжения истории, но ушёл на осаду Железногорска, то бишь Феррейроса. Куда мы после этого молниеносного Евротура, разумеется, пойдём с визитом. А я что, нанялся по двадцать раз пересказывать? Нет, я вспоминал при парнях и мужиках… Историю. Как нашу общую, так и несколько углубляясь в эпоху, которую их предки уже не застали. Заодно и самому полезно прогнать анализ былого ещё раз, с высоты современных знаний и опыта работы настоящим средневековым феодалом. В частности, все три вечера вспоминал про греко-персидские войны. Возвышение Афин, Спарта, Персия, Дарий, Ксеркс. Марафон. Фермопилы. Саламанка. Мардоний против Павсания и Платеи. И знаете, солдаты, простые орлы, не отличающиеся особым интеллектуальным складом ума, зато умеющие убивать так, что нашим в двадцать первом прогрессивном веке в кошмарном сне не приснится… Эти чудовищные машины для убийств слушали меня с придыханием, словно дети — сказку на ночь. Слушали, осознавали, понимали, раскладывали по полочкам, а после задавали вопросы, уточняли. Затем спорили. Я им что-то доказывал, иногда приходя к мысли, что они, чёрт возьми, правы, и где-то наши историки дали маху и сели в лужу, не сумев смоделировать ситуацию правильно. Отсюда, из Тёмных Веков, лучше видно, чем с высоты детей постиндустриализма.

— …Так что, парни, — закончил я рассказ в четвёртый, предпоследний вечер нашего пути к Луз-де-ла-Луне. Завтра будем в этом городке, и как быть — я пока не определился с планом. Завтра днём подумаю, время ещё есть. — Так что, парни, не бывает проигрышных и выигрышных войн, бывают лишь толковые и бестолковые полководцы. Греков было от пяти до семи тысяч, но они сдержали десятикратно превосходящую армию. Просто потому, что грамотно выбрали позицию, и у них был храбрый и грамотный полководец. Не побоявшийся бросить вызов всему миру, всей Элладе, лишь с горсткой телохранителей начав войну с мощной сверхдержавой, пока все драли коз в страхе выступить.

Этот момент их позавчера очень рассердил. Нет, когда я сказал, как Афины и Спарта поступили с послами, потребовавшими «земли и воды», что одни скинули их с обрыва, другие — в колодец, воины одобрили. Но что телились и не выдвигали войска, зная, что персы уже перешли Гелеспонт… Они УЖЕ убили послов, блин! Афины и Спарта УЖЕ были обречены! Но человеческий страх вечен и беспределен, как и желание «договориться». Не я сделал Леонида героем, его таковым признали сами воины. Хотя современники, возможно, проклинали, как человека, начавшего-таки боевые действия, которых никто не хотел.

— Тогда получается вообще любую войну можно выиграть? — спросил кто-то из «зала». Наш костёр давно не был костром в обычном понимании, ибо вокруг него сидели только уважаемые убелённые сединами воины, да комсостав, плюс с увлечением слушающая все мои рассказы Наташа. А за их спинами два ряда стояли и сидели, кто как, почти две сотни человек, кто не был отряжен в охранение на боевые посты (это не условно, это просто вражеская, ЧУЖАЯ территория, как без охранения?) Тем, кто отсутствует, сарафанное радио завтра всё перескажет, но это будет уже информация не из первых рук, но иначе на войне нельзя.

— В общем да, — осторожно согласился я. — Вопрос в том, как именно её выигрывать? Ведь каждая война уникальна, условия каждый раз свои собственные. Что полезно в одном месте — принесёт катастрофу в другом. Ведь смотрите, Павсаний, несмотря на то, что был талантливым полководцем, как ни пыжился, а войну по сути Мардонию проиграл. Мардоний переиграл его, отрезав от поставок, загнав на холмы. А что, блин, он мог сделать? Да, любую войну можно выграть, но Леониду повезло, он ЗНАЛ, как надо. Догадался. Но Павсаний уже воевал в другой ситуации, и он как быть — не придумал. А без хитрого плана он не обладал ресурсами ни для долгой войны, ни для решающего сражения.

Я уже говорил, персы могли бесконечно долго содержать такое войско на самом краю известного им мира, деньги позволяли. А Греция на эту войну выставила весь свой мобилизационный резерв. Пахать и сеять было некому — старики, женщины и дети. И место погибших никто не займёт — все уже и так в войске. Греки оказались в заднице, как в этой ситуации побеждать?

Воины молчали. Думали. Анализировали. И это мне нравилось — тут не привыкли особо думать. Тактика в бою использовалась одна — «мы с парнями двигаем на вон тех парней, а там бог рассудит». Это не значит, что не было талантливых военачальников, но у этих военачальников не было дисциплинированных воинов вроде гвардии Леонида, и хоть отдалённо напоминающих легионы Цезаря. Тут просто невозможно воевать иначе.

— Да никак, наверное. Идти в горы и давать по рукам… Но если пахать некому… — произнёс Йорик и покачал головой. — Да, задал ты задачку, сеньр граф.

— Вот-вот! — подтвердил я. — И только чудо спасло тогда греков. Ибо никто не мог предположить наверняка, что Мардоний, как последний obapel, ринется за уходящими в кажущемся беспорядке эллинами чтобы пофорсить на коняшке, покрасоваться личной доблестью — что он ещё и лихой рубака. Как дурак погиб, и командовать войском было некому. А ежели бы как нормальный полководец послал бы в авангард передовой отряд, а тот обломал о греческую фалангу рога, он войско бы остановил, перестроил и дал бы грекам люлей так, что им бы осталось лететь, пердеть и радоваться.

Смешки вокруг костра.

— Потому говорю, глупость на войне может стоить дорого, и самая маломальская случайность решить исход войны. Например глупое желание показать личную удаль и отвагу со стороны опытнейшего полководца.

Нахрен отвага, сеньоры! Нахрен честь! Честь на пирах и балах будете сеньоринам показывать. А врага надо бить, делая его мёртвым врагом, и делать это так, чтобы была польза армии, войску, стране, сеньору, а не твоему самолюбию.

А сейчас вокруг костра многие засопели. Я говорил вещи, идущие в разрез местному мейнстриму, гласящему, что рыцарь как раз и должен проявлять доблесть, и делать это напоказ. Ага, как в той басне: «Ах Моска, знать она сильна…». Идиотизм с точки зрения Лунтика, но тут это действительно так. И меня только что не засмеяли, потому, что это уже четвёртая лекция, и я привёл обоснованные доводы этой позиции, с которыми не поспоришь. Потому и говорю, ломка. И я буду продолжать ломать их — вот такими беседами и экскурсами. Пока останутся только те, в ком смогу быть уверенным. Остальные пусть гонятся за славой в другом месте.

— Потому парни, мужчины, — подвёл я итог, — как на духу говорю, мне плевать на вашу доблесть, честь и разные сословные приблуды. Тот, кто просрёт бой из-за идиотизма, подставит боевых товарищей, которые из-за этого погибнут… Клянусь, лично порешу! Этой вор рукой! — показал свою ладонь, немного «осветив» её пламенным ореолом. — И не дрогнет, не думайте. В бою требуется две вещи. Выполнять боевую задачу и слушать командира. Не слушаешь командира — нахрен иди. А на следующем привале я расскажу про Цезаря и Галльскую войну, в которой камрад Гай Юлий захватил огромную страну, населённую воинственными племенами, в которых каждый из воинов был сильнее любого его легионера, и самих варваров было больше. Но средненькие такие жилистые дохлики Рима, выполняя приказы и держа строй, телегой прошлись по всей Галлии, вбивая отважных местных воинов в дорожную пыль. А на сегодня, пожалуй, хватит. Какие есть вопросы?

— Граф, но всё же, почему они стремян не знали? — спросил кто-то из молодых воинов, сидящих сзади с диаметрально противоположной стороны костра. — Как же так может быть, чтоб воевать без стремян?

Да уж, местные так к сему гаджету привыкли, что кажется, что мира и жизни без них не было. Интересная штука — прогресс.

— Да бог его знает! — развёл я руками. — Ну, не знали, и всё. Потому воевали пешкаром в основном, конница так, застрельщиками были. И римские легионы нашей древней Империи, сражающиеся дисциплинированным строем, всех клали на лопатки, как тот же Цезарь в Галлии.

— Ричи, ты столько всего знаешь! — задумчиво покачал головой Бернардо.

— Говорю же, отец коллекционировал древние книги. У нас большая библиотека.

— Так, а если б, например, у персов были стремена? — снова голос из тех же задних рядов. — Они бы спартанцев победили? В этом… Ущелье? Так? Вбили бы копытами в дорожную пыль? И война бы шла как у нас?

Я вздохнул и покачал головой. Тяжело вложить тысячелетия развития военного дела в часовую лекцию у костра на привале.

— Если бы у них были стремена — вообще всё было по другому. Но история не терпит условного наклонения, и что было — то было. Этого не изменить. Давайте исходить из этого.

Оглядел всех, кого не закрывал свет костра.

— Смотрите, первыми стремена принесли в Империю готы, одни из наших северных предков. Они ввалили императору Валенту, уничтожив все его доблестные легионы. Огромные войска половины Империи. Хотя конница готов пока ещё была не латная, максимум наши предки имели кольчуги и пехотные шлемы… Которые сейчас считаются пехотными, — поправился я. — В ответ на это римляне вооружают пехоту круглыми щитами и копьями, уйдя от противопехотной тактики к тактике как раз Леонида и бравой фалагни. И коннице варваров становится некомфортно.

И она, конница, закономерно… Набирает вес и толщину брони. Везде, у всех, от этого становится важным, победишь ты или нет. Доспехи утяжеляются, бронируется грудь коня, появляются сверхряжи — катафрактарии и клибанарии. Это как наши тяжёлые копейщики, только не несколько на сотню, а целые подразделения. И пехота вообще исчезает с полей сражения, на несколько столетий. Как и у нас, рыцари-сверхтяжи правят миром безраздельно. Пехота только замки и стены охраняет, и их же штурмует, если надо.

— Ну да, не особо повоюешь с такими, — усмехнулся также внимательно слушающий Йорик. А он, как я понял, рубака ещё тот. И кстати, по оговоркам, вроде как ранее ходил капитаном боевой ладьи. Морпех он. А эти орлы даже здесь особая каста. Опытный, волчара!

— А то! — снова усмехнулся я. — Итак, пехота исчезла совсем. Новые страны после гибели Империи поднялись на ноги и смогли одеть своих воинов в железо. И всё так и шло бы и дальше… Но тут в горах Швейцарии, как чёрт из… Кувшина — табакерок тут нет, как и табака, — выскочили местные бонды! — округлил я глаза. — Это были горцы, и это были СВОБОДНЫЕ горцы. Мастеровые, взявшие в руки оружие, землевладельцы, обрабатывающие собственные небольшие участки. У них были деньги на приобретение более-менее годного пехотного доспеха, но не было на приобретение и содержание коня и доспеха конного. А потому эти парни, понимая, что их тоже растопчут, вспомнили Леонида и его спартанцев, и в бой пошли глубоко эшелонированной… Баталией. — Этого слова тут нет, слово «баталия» означает просто бой, сражение. Буду вводить, прогрессорствовать.

— Это строй такой. Первый ряд — пикинеры. Имеет пики длиной шагов десять. Второй и последующие — до двадцати. Где-то между ними, ряд третий или четвёртый — алебардисты, на случай, если рыцарская конница прорвёт линию пик, чтоб расхреначить их в ближнем бою, а за ними снова пикинёры.

— Но самое главное, они все были В ДОСПЕХАХ! — сделал я ужасные глаза. — И они были СВОБОДНЫМИ. Не лапотниками, которых оторвали от земли, дали копьё, и всё — иди умирай. Такой, увидев несущегося на него конного копейщика, бросит пику и драпанёт. А эти парни пики не бросали. Они сражались за свою землю, за свои семьи, за свои дома. Им было что терять. И они уничтожали под ноль бравых конных вояк, пришедших на их землю! — повысил я голос. — Бравые и доблестные, бронированные с ног до головы рыцари ничего не смогли с ними сделать. Так фаланга Леонида обрела новую жизнь. И на полях бывшей Империи и бывших варварских земель конница перестала играть прежнее значение. Она осталась, но теперь поля сражений вновь наполнились рядами пикинеров, диктующих свои условия.

— А дальше? Кто ж в итоге победил? Пехота или конница? Что ж круче, сеньор граф? — А это кто-то из опытных воинов Бетиса.

Я пожал плечами. Про порох рассказывать не хотел, а закончилось всё им. Порох не победил рыцарей, он их добил, сделав пехоту ещё более смертоносной, заставив рыцарей надеть ещё более толстые доспехи… Которые стали по карману только самому узкому кругу лиц, и стало дешевле выставить на поле боя сто мушкетёров, чем одного такого супертанка. А началось всё с простых пикинеров, более дешёвых, и, минуточку, ВОЛЬНЫХ. Это ключевое слово.

— Не знаю, — соврал я, но врал с честными глазами. Так мне и поверили, но придираться никто не стал. — Дальше книжек не было. Буду искать по стране. Если найду — почитаю.

— Да-а-а… — потянул кто-то справа.

— Эге-гей! — поддержали его.

— Одно могу сказать, парни, — закачал я головой. — Главную мысль из всего прочитанного. Пехота ещё покажет себя на полях сражений нашего королевства. И степняки умоются кровью. И умоются все наши враги, если нападут на нас. Но чтобы сделать это, нужно чтобы было из кого набирать оных пикинеров. И прикрывающих их арбалетчиков. И именно поэтому я освободил всех своих крестьян, кто не ленив и хочет жить и работать. Пики это оружие от обороны, но именно им мы опрокинем степняков и погоним их дальше в степь… Со временем. Лет через десять.

Но пока всё держится на волоске, и главной нашей задачей на сегодня является — выстоять. Выдержать этот год. Если справимся — купцы дадут нам ещё денег, прорвёмся. Нет — и ничто уже будет не важно. Всё, давайте расходиться, завтра тяжёлый день Завтра догоним выродков, и мы с сеньорами пока ещё не решили, как именно будем их бить.

Воины спрашивали что-то, уточняли, но я был непреклонен. И так время позднее, засиделись.

— Рикардо, не боишься? — догнал меня Клавдий у палатки. — Сегодня пиками они будут бить степняков. А завтра — тебя. Потому, что МОГУТ, и ты — владетель. Благородный. Враг.

— Кормить надо лучше, тогда и бояться нечего, — усмехнулся я.

— Рикардо, ты не понимаешь! — схватил он меня за плечо, и отроки рядом напряглись, выхватив мечи из ножен. Клавдий ослабил хват. — Ты не понимаешь! — шёпотом заорал он, пугая выкаченными глазищами. — ОНИ станут главной силой! Чернь! И начнут диктовать всем условия! Ты сломаешь всё, что есть в королевстве! Не свалишь короля, а разрушишь к чертям вообще всё! Всю систему власти!

— Клавдий, нет, — уверенно покачал я головой. — Я ЗНАЮ, что не сломаю. — Посмотрел на него победным взглядом.

Бывший инквизитор, не обладающий послезнанием, но понимающий, что знаю я куда больше, стушевался и глаза опустил.

— Я не сломаю систему к чертям — система останется. Как и король. И благородные, которые будут называться «дворяне». Но я не говорю, — коварно продолжил я, сощурившись, — что мир останется прежним. Отнюдь.

Затем мы сверлили друг друга взглядами и он не выдержал:

— И каким станет мир?

Я бегло пожал плечами.

— Увидите. Увидите и привыкните. Другие же привыкли.

И вошёл в палатку.

— Ты демон, Пуэбло!

Пришлось тяжело вздохнуть и выйти.

— Клавдий, — зашептал я ему, дав сигнал отрокам: «Всё в порядке». — Клавдий, открою секрет. Королевство на грани грандиозного шухера. И это будет не гражданская война между герцогами и королём, как вы думаете. С неё всё начнётся. А затем голову поднимут ОНИ, — теперь я сделал страшные глаза. — И ОНИ, мать твою, будут вас резать! Так уже БЫЛО, я ЗНАЮ это.

Только в месте, где это было, больше не было никого — только люди. Вас же, вашу мать, сожрут орки! А кто убежит в леса — вздёрнут эльфы, которые решат поквитаться за прежние поражения.

А потому, твою бога душу, Клавдий, ты волен поступать как знаешь, бороться за что хочешь — я тебя не держу. Но лично я собираюсь ИХ возглавить! Понял?

Мы вновь долго буравили друг друга взглядами… И, наконец, служака, а инквизитор (следователь) это потомственный служака, успокоился, взгляд его потух, после чего не низко, но уважительно поклонился.

— Клавдий будет с тобой рядом, Рикардо. — Помолчал, не поднимая глаза, и добавил:

— С возвращением, мой император! Я буду молчать — я умею. Работа такая.

И удалился. Я раскрыл рот, хапнул воздух, но так и не смог ничего сказать.

Йиху ж мать!

Снимая камзол (Наташа уже второй день спит с Бернардо. Спросила разрешения, не посчитаю ли я это предательством — я ответил, что понимаю, что Лесу нужно собрать информацию и по Бетису, сказал, не злюсь… Понимающе оскалилась в ответ), думал о Клавдии и о том, что он вдруг там себе надумал. Тут есть пророчество о возвращении императора и восстановлении Империи. Такое, наверное, было популярно ещё в пятом веке. И правда, тогда перед глазами был государственник Стилихон. «Последний римлянин» Флавий Аэций. Да даже Флавий Валерий Майориан тянул на человека, который МОЖЕТ. Ибо мог, просто не дали — время ушло. А потом они провалились в этот мир. Но вера в возвращение императора из практической плоскости ушла в мистическую, почти что религиозную. Ибо Флавии открыто декларируют, что оного императора ждут, и никто над ними не потешается.

Реформа черни, изменения мира? Они не привыкнут. Не беру в расчёт вариант, когда некому привыкать будет, допустим, у меня получится. Но пока благородные слишком привыкли смотреть на крестьян и простолюдинов, как на дерьмо, а значит надо мне поаккуратнее с такими речами, как сегодня. Делать дело, но тишком и молчком. А то следующий «Клавдий» догадается слишком рано, и мне под рёбра прилетит чем-то острым. Или в кубок накапают чем-то опасным, не совместимым с жизнью. Но вот дети всех этих сеньоров, если у меня выйдет, уже будут взирать на мир по-другому.

Ладно, это вопрос не сего дня, и даже не сего года. Пока же я по дурости выпустил из бутылки очередного джина, благородный люд сегодня угрозу почувствовал, и надо опасаться кинжала и яда уже завтра, невзирая на победы и материальную мотивацию, которую для них готовлю. Чёрт, и в этом деле, как уберечься, мои знания пасуют!

«Хреновый ты Лунтик, Рома…» — пришёл я к выводу, засыпая.

Мы двигались быстро. По местным меркам — метеоры. Не зря папочку называли «Молнией». Да ещё «Чёрной». Как ту машину из дурацкого фильма. Фильмов тут нет, моей иронии никто не поймёт, просто папулины гвардейцы покрывали сажей доспехи, чтобы те не блестели на солнце и не выдавали войско издалека. И вот так вот его сотня перемещалась, быстрее курьерского поезда, оставляя врагов в дураках.

Но как бы быстро мы ни ехали, голуби летят быстрее. О нас в Картагене знали, и в любой момент мы были готовы к гостям. Точнее к хозяевам, вышедшим встречать нас — это мы на их земле гости. Но пока реактивность феодальной средневековой системы была на нашей стороне — за четыре дня пути никто из местных силовиков не встретился, а стены Луз-де-ла-Луны покажутся к вечеру. Картагена большой торговый город, тут бывали если не все, то почти все из моего воинства, и я сам ездил в этих краях с отцом неоднократно — проводников хватает, инфа точная. Но вот как быть с собственно городом?

Города о нас тоже знают, и в ворота не пускают. Ждать кого-то из местных и уговорить впустить? «Уважаемые, гадами будем, у нас доказательства их вины»? «Псы» смоются. Даже если мы перекроем все ворота, есть вероятность, что уйдут «козьими тропами», мы ж не знаем городских потайных ходов. А они на службе герцога, его люди — городские предпримут всё, чтобы не позорить сеньора. А если не смоются — растворятся в городе, и горожанам прикажут их не выдавать (повторюсь, «Псы» уже взяли у герцога контракт, и как тот будет выглядеть, если не защитит собственных наёмников?) И хрен мы кого найдём.

Нет, надо брать их с налёта, мочить «в сортире», плевав на репутационные издержки. Но, блин, КАК?

Что мы о них знали? Только то, что «Псы Гримо» должны быть здесь, в кольце этих стен. Не густо в общем. Следуя логике, они, скорее всего, оккупировали какую-нибудь таверну. Возможно даже не всю, если учесть что их около сорока человек, а это для хорошей таверны на торговом тракте не так и много. Особенно с учётом прижимистости сеньоров рыцарей — наверняка только командиры имеют отдельные комнаты, остальные спят в коллективных полуказармах человека по четыре на комнату — так дешевле, да и не баре, потеснятся. Во всём королевстве идёт найм воинов, и их наёмный отряд ожидает распоряжений герцога здесь, чтобы не нагнетать криминогенную обстановку в столице — ибо бухающие и веселящиеся дворяне это всегда проблема. Пусть лучше по окрестностям подождут. Когда надо, и тут получат сигнал выступать, и точку назначения.

Вообще-то найм подобных фрилансеров всегда осуществляется в последнюю минуту, непосредственно перед войной — чтобы зря не платить драгоценные деньги, коих много не бывает. Но с учётом того, что чем ближе боевые действия, тем выше расценки и ниже предложение на рынке, это делать надо не прямо за день до начала, а с небольшим временным лагом. По моим подсчётам, война должна начаться осенью, после второго урожая, плюс/минус. Осень вообще лучшее время для войн — есть чем кормить солдат и лошадок. Значит у меня совсем мало времени. И значит…

А что дальше «значит» я не понимал, одно могу сказать, надо торопиться. И с Феррейросом, и с легионом, и со всем на свете. А ещё наша зерновая афёра… Может накрыться. Ибо нас могут заставить продавать зерно.

А может наоборот, отодвинет войну — наши стены крепки, придите возьмите, а без зерна хрен вы навоюете! И останутся сеньоры в своих замках, не рискнув начать без продовольствия боевые действия. Нам же это даст сказочное увеличение цены, о каком не могли и мечтать, и передышку ещё на год, до следующего второго урожая.

Сложно. Голова пухла, я не знал, по какому сценарию, скорее всего, понесутся события — мало опыта. А потому не знал, что предпринять в первую очередь. А потому как в Евротуре, просто ехал к своей цели, которая с каждым переездом отодвигалась дальше и дальше. Там были Лондон, Париж, Братислава, Берлин… У меня же Магдалена, Аранда, Тахо, Каменная Переправа… Теперь, вот, Картагена на очереди. И тут, по закону жанра, тоже должны быть приключения.

— Йорик, притормози, — подозвал я ближника. Едущие впереди нас парни по знаку отъехали дальше, а сзади едущие — приотстали.

— Да, Рикардо? — отчего-то напрягся Йорик. Думает бить буду? Так хотел бы — уже б убил. Зря.

— Тут такое дело… — Я вздохнул, не зная, с чего начать. Голова немного гудела — спали мало, долго звездели у костра. Ну да ладно. Кстати, а едущая впереди эльфа нас, скорее всего, слышит — убеждался не раз, она способна услышать очень тихую и далёкую речь. Может это особая модификация для разведчиков и диверсантов? Не удивлюсь, если они и это могут. Грёбанные нелюди! Ладно, пусть слушает, не гнать же её вообще из войска?

— Тут такое дело, — повторился я. — В общем, считаю, что ты перерос уровень баронского сотника.

— Хм-м… — Йорик задумался. Закусил губу. Нахмурился. Но молчал, ожидая продолжения.

— Понимаю, в замке на тебя многое завязано, — не стал тянуть я, — но посмотри на это с другой стороны. Ты — доверенный человек прежнего барона. А значит, был в курсе ВСЕХ его дел. И то, что я тебя оставил, не значит, что никто этого не понимает, включая меня и Ингрид. И доверия к тебе на этом месте не будет никогда.

Бывший морпех кивнул — дескать, согласен.

— А потому для тебя оптимальнее всего будет уйти на повышение, на собственно баронский уровень. Нет-нет! — вздел я руку в отрицающем жесте, ибо надо было видеть, как округлились его глаза. — Нет, я не предлагаю баронство. Особенно после всех твоих… Жизненных приключений. Но предлагаю пост ярла, командующего моим особым войском.

Пауза, задумчивое молчание, выдох.

— Говори, граф. — Смирился, что не быть ему сотником в Аранде, где всё знает и все под контролем. Хорошо, продолжим.

— Дело это для меня новое, я не знаю, получится ли, — покачал я головой. — Опыта нет. Потому готов поручить его тебе, как немного в нём разбирающемся. Если у тебя получится — с тебя списываются все грехи, и ты становишься уважаемым человеком, на равных сидящим с баронами за моим столом. Если нет… Ну, извини, ты найдёшь, куда податься. С твоим опытом нигде не пропадёшь.

— Ты честный, Рикардо, это меня в тебе… — Его затрусило от злости. — …Радует.

— Любая нелицеприятная правда лучше сладкой лжи, не находишь? — зло оскалился я в ответ. — Да, честный. И говорю как есть. Ты — бандит в моих глазах. Пошедший на сделку со следствием, но бандит. Или лучше, если буду молчать?

Немая пауза. Да, не лучше, однозначно. Надо просто принять эту мысль, свыкнуться. Непривычно вот так, в лицо.

— Я же предлагаю перерасти этот статус, — продолжал я. — Смыть его с себя новыми достижениями. Сможешь — и ты чист в моих глазах и глазах кого бы то ни было, и одновременно становишься на ступеньку выше жалкого сотника. Нет — значит нет. Но в Аранде ты не нужен. Не хочешь даже пробовать — сам понимаешь, я никого принудительно не держу. Мы в Картагенике, и тут сейчас идёт наём мяса на ближайшую войну, я тебя не бросаю без фляги среди пустыни. Но если готов попробовать… Это шанс, согласись?

— Я думал, ты… Не настолько злопамятен, — тяжело вздохнул он.

Ну да, тут так не принято. Преступник таковым считается только на месте преступления. Если же он прощён — то прощён, без условий.

— Вчера Клавдий назвал меня демоном, — вспомнил я и прищурился, гася эмоции. — Возможно, в каком-то смысле так и есть. Да, я злопамятный. Считаю, что если простить врага, он обязательно ударит ещё раз. А я не Исус, щёки подставлять. Но ты сам сказал, тебя радует моя честность.

Ещё какое-то время ехали молча. Наконец, сотник созрел:

— Излагай. Что делать-то надо?

— В дальних краях есть такой род войск, морская пехота, — довольно улыбнулся я. В местном иберийском такого словосочетания нет. Есть что-то вроде «корабельная боевая команда», и это произносится одним словом. Есть ли такое же в нашем испанском, или только в местном — ХЗ. Потому буду писать то, что переворачивает память попаданца — она у меня натура творческая, оказывается.

— У нас она тоже есть, — скривился Йорик.

— Это да, — кивнул я и усмехнулся. — Но я хочу создать не совсем то, что все понимают под этим словом. Я хочу создать… Лодейное войско. Войско, которое сражается не только на воде, но использует ладьи как транспорт для доставки себя в стратегические пункты для проведения там…

Вздохнул, хапнул ртом воздух. Сложно придумывать слова, когда аналогов нет.

— Короче, вон, видишь, впереди наша Натариниэль?

Оная Натариниэль в этот момент дёрнула ушками. Сучка! Ненавижу эльфов!

— У эльфов есть пехота. Есть разведка. Есть конница. А есть особые войска — диверсанты. Они же дальняя разведка. Их задачи — проведение диверсий на территории вероятного противника. Похищение ключевых персонажей, вроде военачальников, владетелей или богатых купцов. Или их убийство. Уничтожение, например, моста в нужном месте… Или поджог амбаров, где хранится зерно для войны, которая может вот-вот возникнуть. Без зерна мы много не навоюем. Понимаешь задачи?

— Ну-у? — озадаченно потянул Йорик. — В целом да.

— У Пуэбло много врагов. А будет ещё больше. И многие из них будут располагаться вдоль рек. Сейчас это Белая. Но когда-нибудь, я на это надеюсь, мы выйдем через устье в океан, и тогда сможем расширить зону действия лодейной рати.

Представь, что меня кто-то обидел, некий герцог или граф, с которым нас разделяют несколько провинций. Он чувствует себя в безопасности, безнаказанным — я не могу совершить на него неожиданный марш-бросок. Но вдруг этот сеньор узнаёт, что кто-то, неизвестно кто, вдруг атаковал его причалы в ключевом торговом городе! Сжёг их, уничтожил корабли на погрузке и пакгаузы на берегу. А там — на тысячу солидов товара… Было!

А затем на несколько его рыбацких деревушек напали. Людей увели в плен, дома и амбары сожгли, поля и посевы сожгли, всё, что можно было уничтожить — уничтожили. Или, как вариант, всё материальное уничтожили, но не тронули крестьян и рыбаков, оставив их на пепелище, если людей везти далеко.

— Да-а-а-а! — покачал головой Йорик. — Ты парень с фантазией.

— Жизнь заставит — и не так раскорячишься! — выдал я афоризм из своего мира, давя улыбку при мысле о корове в бомболюке сверхзвукового бомбардировщика. — Этот владетель пускает за неизвестными свои корабли в погоню… И те огребают, так как с ними воюют не тати, не разбойники, а прекрасно обученные и многочисленные викинги — то есть вооружённые гребцы. По сути регулярная армия, только действующая на кораблях и в чужих водах.

— Диверсанты, иху мать… — потянул Йорик, вглядываясь в горизонт.

— Да. Это должен быть spetsnaz. Бойцы, способные на всё. Бой на палубе против другого корабля. Стрельба из всех видов стрелкового оружия. Десант на землю и захват укреплённых точек. Похищения. Убийства. Поджоги мостов. И даже конный бой — кто знает, что будет завтра? И всё это твои орлы должны будут уметь.

— Ты представляешь, сколько это стоит? — усмехнулся собеседник.

— Ага, — закивал я. — А потому пока предлагаю следующее. Пусть у тебя будет… Ну, скажем три корабля по пятьдесят человек.

— Нет, много, — покачал будущий ярл головой. — Пять кораблей по тридцать. Тогда нормально.

— Как скажешь, я не разбираюсь! — воздел я руки. Кажется, собеседник загорелся идеей, проект «выстрелил», пусть пока в стадии раздумий.

— Да, — снова кивнул он, — пять по тридцать. Я обучаю их, мы все учимся… Но если что случится, надо будет больше людей, сможем разбавить состав ещё ста пятьюдесятью новиками. Новики рядом с ветеранами будут вести себя хорошо, и не нужно много средств на содержание.

— Вот и отлично, — похвалил я. — Пока едем к Феррейросу, подумай, как и что делать. После поедем на Белую, основывать новый порт. Мой компаньон уже подобрал место, занимается закладкой причалов и амбаров, летом там УЖЕ будет перевалочная база, и её надо будет кому-то охранять. Вот вы этим и займётесь.

Что же по деньгам… — Я выдохнул и озвучил следующую улётную идею. — Ты будешь там не просто так, я назначу тебя ярлом. Смотрящим за портом и городом от моего имени, отвечающим за безопасность. То есть серьёзным должностным лицом с полномочиями. Это не баронское владение, ты не будешь получать с земли доход, но зато будешь получать половину от конфиската контрабанды. И это мой сюрприз сеньорам из Аквилеи, грабившим мою землю последние полтора столетия.

— А-а-а-а… — Йорик ничего не понял. Точнее не понял нюансы. Я улыбнулся и решил пояснить. Предлагая пост такого уровня, надо давать ставленникам на местах всю информацию, или не давать вовсе.

— Они ввозят через свой порт «контрабас», — продолжил я вербовку нового высокопоставленного сотрудника. — Затем по суше перевозят в моё графство, пользуясь тем, что я не могу ничего проверить. И также «контрабасом» вывозят — зерно от отдельных нечистоплотных селений, где между некими чинами всё схвачено. Порт не мой, а проверять грузы у каждых из ворот не могу.

То же вытворяет и Магдалена. Почему нет, если есть возможность? Но там объёмы меньше, так как с Магдаленой граничит сильно меньше моей территории. А в Аквилею свозятся товары с трети графства, если не половины.

— И тут появляются корабли с вооружёнными морпехами, которые всех проверяют, и грузы без понятного происхожденияприводят в свой родной порт… Где попробуй докажи, что ты не лось! — радостно, как ребёнок воскликнул Йорик. Вот большие они мужики, а когда слышать слово «грабить» — как дети малые. Честное слово.

А про лося тут есть анекдот, причём очень сильно похож на наш. В нашем анекдоте обыгрывается сталинский террор, когда «разнарядка из ЧК пришла — верблюдов расстреливать». «А тебе чего, ты ж заяц!» «А ты ИМ докажи, что не верблюд!». Здесь это анекдот с тем же смыслом про охотника, которому разрешили охотится только на лосей… Поняли аналогию?

А ещё я был приятно удивлён, узнав, что, несмотря на отсутствие бумаги, местная система налогообложения ушла далеко вперёд по сравнению с той, что существовала в наше средневековье. Во всяком случае, существовала в моём понимании, а я не настаиваю на том, что всё знал (в этой области интересовался, честно, слабо). Ибо для того, чтобы вывезти товар, как и ввезти, здесь нужно иметь пергамент о его происхождении, с печатями — где ты его взял, у кого и за какую цену купил. И если пергамента нет, то либо он… Та-дам, краденый, либо ты его скупил у частников, условных крестьян на ярмарке, и чтобы его вывезти, должен заплатить пошлину.

Если мои корабли возьмут на абордаж купца, а у того на палубе или в трюме товар, на который нет пергамента… Вопрос, а как ты заплатил вывозную пошлину в месте погрузки? Значит это контрабанда, и я смогу со спокойной совестью его экспроприировать в пользу любимого себя и своего графства. И полторы сотни спецназовцев — лучшая защита от гнилых наездов о беспределе и глупых требований это добро вернуть. Ибо напомню, тут девяностые, которые вот уже продолжаются полторы тысячи лет как.

У моего отца не было флота на Белой. У деда — тоже не было. А значит они не могли контролировать реку. Ибо не было у них нормального порта — не до порта им было. И у других предков тоже не было. Пра-прадед, вроде, пытался что-то делать, но поставил не город, как я хочу, с гарнизоном, а просто «прокачал» одну из рыбацких деревень, смонтировав в ней лодочные причалы и поставив рядом башенку-форт из дерева с малым гарнизоном. И эти причалы следующей зимой сожгли «неизвестные», вместе с фортом и личным составом. Ибо охрана там была… Скажем так, не очень. У нас орки под боком, Белая — не основное направление, чего туда выделять большие силы?

— Рикардо, так и скажи, что мы будем на самообеспечении, — оскалился задумчивый сотник, пока не принявший решение, но я видел, это дело времени.

— Я же честный, — довольно улыбнулся я. — Да, ярл Йорик, первый год — на самообеспечении. Мне, графству — половина. Тебе и лодейной рати — вторая половина. Но сам понимаешь, сеньоры слишком привыкли и не оставят это просто так. Аквилея пострадает. А ещё Алькантара — они тоже по Белой разное возят. И Мерида, возможно, тоже, так как дозволяю ходить по Белой вверх до самой границы графства. И кто-то в Альмерии начнёт грустить. Мы очень многим людям покажем мать Кузьмы. И они захотят нас мягко говоря поставить в позу пьющего оленя.

Йорик хохотнул.

— А это кто? Мать Кузьмы? — недоумённо нахмурился он.

— Так, забей, — отмахнулся я. — Контекст ты понял. А через год, если ВЫ выдержите удар и удержите и порт, количество «контрабаса» по Белой упадёт — сеньоры сделают выводы. Вот тогда включусь я. Если я переживу этот год — деньги появятся.

— Закономерно, — потянул будущий ярл и снова поднял глаза вдаль. — Заманчиво, граф. Но мне надо подумать.

— Подумай, Йорик, — согласно кивнул я. — Время тебе — до Феррейроса. Я предлагаю шикарную вещь. Но и ответственности там — выше Олимпа.

Затем двинул заводного, на котором ехал, по бокам, добавив хода — надо было с Бернардо и Вольдемаром, едущим во главе, обсудить план атаки на Луз. И сеньорам мой план не понравится. Ой, точно говорю, сейчас сквернословить начнут! Но надо продавить на авторитете. Ибо получится, что тащились зря — ускользнут ироды, и поминай как их звали. Не хватало ещё чтобы надо мной всё королевство смеялось.