Бремя феодала

Глава 15. Carthago delenda est

Ждать пришлось почти полчаса. Солнце окончательно опустилось. Ещё не скрылось из глаз за горизонтом — диск солнца тут в два раза больше и садится дольше, но на улице наступили сумерки. Почему так долго — догадывался. Я НЕ распустил войско по приезду, как они рассчитывали. Более того, въезжали в город мы в доспехах, в кавалерийском комплекте, а это максимально возможная защита. На боках коней приторочены щиты, луки и готовые к использованию тулы стрел. Правда воины без шлемов (традиция, мы же с миром вошли), и луки без тетивы, но вид не просто грозный, а страшный. Попробуй тронь таких орлов! Да каких — поголовно ветераны горячих точек. Бароны ведь тоже не дураки, и в свою сотню абы кого, без опыта на фронтирах, не берут. Так что у Йорика в сотне тоже все были ветеранами, правда, гвардейская сотня считалась качеством всё же чуть лучше. А местная стража только дохликов из крестьян пугать умеет — ссыкотно первыми лезть. Ничего личного, но Картагена — оплот мира и процветания, полтыщи лет без единой осады. Тут кто угодно расслабится.

Парни отрядами рассосались по городу, но приказ блюли — доспехи не снимать, на улицах, если входишь в таверну, выставлять караул минимум из двух бойцов, держаться в виду других отрядов — чтобы кто-то услышал твой горн. С лошадьми поступили просто — разделили между четырьмя отрядами, всеми, кроме моего, который был назначен ударным. Вся агрессия врага будет в первую очередь направлена на нас, нам лошади будут мешать. Оставили несколько везти собственную графскую поклажу, например купленные барабаны, гитару и казну. Ну и личные вещи и личное оружие. Остальное распределено между другими отрядами, и парням дал денег чтобы их обиходили — или разместили под присмотром в тавернах, или, где не было места, чтоб купили овса и занимали малопрестижные переулки и стояли с подвижным составам там, периодически меняясь. Для быстрой кормёжки каждая лошадь оснащена специальной сумкой для овса, надеваемой на морду. А чтоб поить лошадей, в городе несколько колодцев с плохонькой невкусной солоноватой водой. Но лошадкам зайдёт.

Два отряда из пяти так и устроились — кони в переулке, люди в окрестных тавернах, бдят в полглаза. Стража пыталась что-то предъявлять, «хуле тут стоите, место занимаете», да фиг просто так наедешь на почти полсотни молодцев в доспехах при оружии. И отговорка железная: «Ждём графа. У него переговоры, и сразу уедем, вот и стоим». «Когда? Так найдите графа и у него спросите». Нормальный отмаз.

Наверное, напрашивается закономерный вопрос: вы чо, орлы, вообще попутали? Опухли и страх потеряли? Лезть двумя сотнями в сорокатысячный, а то и пятидесятитысячный город, где вас как мух прихлопнут и не заметят? Подошвами растопчут! Отвечаю: да, опухли, попутали. Но полезли потому, что было и здравое зерно в рассуждениях. На самом деле я надеялся, что нас не тронут. До последнего. Когда на твоих улицах две сотни головорезов, прошедших душегубку Лимеса, очко сожмётся, даже если ты дура баба и сестра герцога. Вариант, что она, как и братик, неадекваша-вырожденка, продукт длительного близкородственного скрещивания, тоже мог иметь место, но в этом случае была надежда на чувство самосохранения главных исполнителей. Ну, а если и они тупари, или готовые выслужиться идиоты, то такие противники — просто загляденье, ибо они слепо исполняют приказы, не имея стратегических замыслов. Стратеги в пекло с бухты-барахты не полезут, понимая последствия, но если такие найдутся, то как полезут — мы будем уже далеко. Правда, я умный? А раз так, то есть шанс сдюжить, ибо у нас в отличие от гвардии герцога и женсовета был подробный утверждённый на «совете в Филях» план нападения, разработаны «вариант Б» и «вариант Ц», а также отдельно проработаны три варианта ухода из города, вместе и порознь. Все эти диспозиции как правило теряют смысл с началом схватки, Наполеон не просто так говорил, что «ввяжемся в бой, а там посмотрим». Но всё же лучше, когда у командиров в мозгах есть закладки на случай той или иной смоделированной ситуации.

…Кстати, теперь понятно, почему де Лара был такой тупой. И мне на заметку: хоть я и воспринимаю себя Ромой, и Астрид сестрой не считаю, но ребёнка ей заделывать нельзя, хоть тресни! Иначе такой же тупой уродец появится, всем плохо будет, и мне первому. Психологически она мне не сестра, но генетику не обманешь. И Анабель не напрасно 3,14сдюли по этому поводу раздаёт.

В общем, прошло полчаса, как ушли последние гильдейские, когда это случилось. Всё же «женсовет» победил здравый смысл. Ой, не очень-то и хотелось! Мне передали информацию, что в Крепость с разных сторон вошло два отряда рыцарей человек по сто верховых. С севера, отрезая нам путь домой, и с юга, куда мы предположительно будем прорываться. Там мост через Картагенку, большой и каменный — лодья по высоте проходит, и но городская стража в глазах герцога, видимо, ненадёжно выглядит — лучше занять ключевой объект инфраструктуры профессиональными рыцарями.

Сразу после этого в таверну вошло четверо молодых благородных, автоматически запуская план А — подстраховывавшие меня воины и без моего сигнала всё почувствовали, поняли и напряглись. Ибо эти четверо, зайдя, сразу зло зыркнули в мою сторону — они ЗНАЛИ где столик, за которым сижу. Таверна была из вышесортных, но народу в ней под вечер хватало. И везде люд с деньгами — я на фоне большинства сильно терялся. Ибо одет по-походному, без изысков. И если б не осанка и манера держать себя, от простолюдина не отличишь. Однако это не значит, что я сильно выделялся — сидит паренёк себе, молоко с мёдом дует вместо пива — мало ли чего сидит? Но нет, сразу пронзили злыми взглядами, оценили обстановку вокруг, срисовали охрану и Рохелео с Клавдием, решившим наблюдать цирк в первых рядах (да и куда я их на время боя дену? Пусть под рукой, но не мешаются). Поняли, что их тоже срисовали, но лишь усмехнулись — парни чувствовали себя дома, а дом — есть дом, кого им тут бояться?

Прошло ещё минут десять. Я, если честно, подустал за ними наблюдать. Но сеньоры честно дождались, когда принесут заказ, и трое даже сделали вид, что сейчас начнут есть. Четвёртый же встал и медленно подошёл ко мне.

— Ты — Рикардо Пуэбло? — произнёс он.

— Сеньор, вы невежливы, — с улыбкой, ледянящим тоном ответил я. — Прежде, чем обратиться к незнакомому человеку, нужно его поприветствовать. После — представиться. И только после задавать вопросы, если у того есть желание вас слушать.

Удар кулаком по столу. Я специально сел один, для ускорения процесса — телохраны и Трифон сидели за соседними. Вздрогнула и обернулась половина заведения.

— Ты мне зубы не заговаривай, Пуэбло! Я, — … он таки представился, но мне его имя ничего не сказало. — …Друг графа де Лары. Ты убил моего друга, сын шлюхи! Бросил ему несмываемое оскорбление, чтобы прирезать, пользуясь силой одарённости!

— Фи, как топорно! — деланно-сокрушённо вздохнул я. — Мельчают нынче благородные. Я ждал, что её сиятельство сыграет тоньше. А она подослала каких-то zadrotov без проблеска мозга. Дилетанты!

— Что ты там несёшь, Пуэбло! — Тип оперся о столешницу двумя руками и навис надо мной. Я не шелохнулся. — Я вызываю тебя, сын шлюхи! Здесь и сейчас! До смерти!

У входа оживление — стража. Типа невзначай зашли водички (винца) во время службы попить. Всё, фигуры расставлены, противник сделал первый ход. Моя ответка.

— Трифон! — рявкнул на пол-зала.

— Я, сиятельство! — подскочил детинушка с соседнего столика, «для зрителей». И что интересно, он, видя, что все воины в городе в облачении, сам оделся в выданную ему кожу, и так и тягал за спиной арбалетище, не снимая. Вся таверна над ним этот вечер потешалась, но детинушка был непробиваем.

— Дай этому хмырю в рожу, — бегло бросил я.

— Но позвольте, что за… — переметнулся испуганный взгляд благородного с меня на слугу с необъятными бицепсами. БУ-У-У-УМ!

Смачно! От души. Выпишу Трифону премию. Благородный упал, теряя сознание.

— Сигизмунд, добить! — Я продолжал играть роль самой невозмутимости, попивая молочко с фруктозой.

Мои парни подскочили, Сигизмунд даже достал стилет… Но замер, глядя на меня недоумёнными глазами. Угу, вот так, подло, мочить благородных может только подлое же сословие. Я этим приказом подставлялся, но было плевать — победителей не судят. Надо просто победить, тогда любой твой поступок получит жёсткий «обоснуй». Пока что мир работает именно по этой схеме. Причём любой мир.

— Это не дуэль, это провокация с последующим арестом, — всё же пояснил я — мои парни дети своего мира и носители существующего здесь менталитета. Нельзя их сходу на хардкор подписывать. Потом, со временем, привыкнут. — Этого добить, тех троих в ножи, — кивнул на столик, где уже вскочили и во все глаза следили за развитием событий «подписчики».

Двоим из них даже удалось вовремя достать мечи. Но оружие мало помогло — одному по жесту Сигизмунда в грудь тут же вонзилась стрела — я сказал, что только ожидающие войска были без тетивы, своим парням дал боевую готовность, когда эта четвёрка вошла, а боеготовность подразумевает ПОЛНУЮ готовность ко всему. Сигизмунд лично подбежал к упавшему и от души засадил стилет в горло. К подельникам уже неслась шобла из шестерых наших. Короткая схватка, и оттуда донеслось два вздоха, переходящих в хрип.

— Что а допрашивать не будем? — Удивлённый и слегка ошалелый взгляд Клавдия. К такой расправе даже он, инквизитор, общавшийся на «ты» с криминалом Магдалены, готов не был.

— А что они нового нам скажут? Детали провокации? Да плевать на них, для нас главное, что они на неё решились. Как и почему — лирика, а нам надо срочно делать ноги. — Поднялся на ноги.

— Внимание всем! — крикнул на весь зал. — Стражу не убивать! Кто не сопротивляется — забрать оружие и отпустить с миром! Со стражей мы не воюем!

Стражников было шестеро. Их задача арестовать меня во время дуэли… Наверное. Была. То есть в собственно поединок благородных вмешиваться было нельзя. Но при виде того, что их провокаторов закололи, как баранов на бойне, а также видя аппетитные взгляды моих парней в их сторону, молодцы подскочили, встали в круг, выставили алебарды и прижались к стене. Их оттеснили и от входа только что вошедшие с улицы наши парни, а в главном зале блокировали наличествующие тут силы.

— Ща вас будем стрелами расстреливать. Бросай оружие и на выход! — скомандовал Бьёрн, возглавляющий группу блокировки стражи.

— Слово графа, ВАС не трону, — подошёл я ближе к этой локации.

В таверне тем временем творилась кутерьма, но кутерьма хоть и хаотичная, но действия выполнялись чётко и с большой производительностью — все ужинавшие тут до этого обитатели и слуги терялись в разные стороны и убегали подальше от моих воинов. Сам тавернщик (администратор?) замахал рукой, открыв дверь в технические помещения, и с помощью слуг начал планомерно выводить гостей на внутренний двор, где не было схватки воинов и не лилась кровь. Уважаю профессионалов, до того, как заняться бизнесом, скорее всего тоже отслужил на фронтире.

— Слово графа! — повторился я, вскидывая руку, заметив, что в едальной стало тихо — остались только они, я и мои люди. — Бросаете оружие — и на выход. Не выйдет у вас сегодня арестовать графа Пуэбло.

— Но… Ты их убил! — расширились глаза старшего патрульного от ужаса.

— Да, и что? — невозмутимо пожал я плечами.

— Но это же…

— Люди графини де Лары? — подсказал я.

Робкий кивок.

— И не только. Это… Цвет герцогства! Вам этого не простят.

— Парни, скажите, мне очень нужно прощение каких-то карфагенских хлыщей? Мне, потомку древней Империи с одной стороны, и могучих северных воинов с другой?

Смешки воинства. Ага, очень.

— Прям обкакаюсь от страха, что меня не простят семьи провокаторов, участвовавших в покушении на моё убийство. АЛЕБАРДЫ НА ЗЕМЛЮ, МАТЬ ВАШУ, И ПОШЛИ НАХЕР ИЗ ЭТОЙ ТАВЕРНЫ!!! — не сдержавшись, заорал на служивых. Одарённость во мне заиграла красками, и главный подарок любой местной одарённости — безумие. Глядя на глаза безумца, люди пугаются куда сильнее рациональной угрозы от военной силы и окружения. Стражники мгновенно бросили алебарды, а трое из них, у кого были мечи, вытащили и бросили и их тоже. После чего все так же испуганно ретировались, быстро-быстро набирая темп. Мои на входе расступились и не помогали и не мешали.

— Труби нашим, — бросил я взгляд на ожидающего у входа Марко. Тот держал сигнальный горн. — Тришка, парни, облачаюсь. Помогайте!

Марко выбежал на улицу, и в мирной спокойной Картагене, удалённой не то, что от границы, но разделённой сотнями миль от границы максимального распространения орков при самых больших набегах, раздался душераздирающий рёв, понятный любому жителю королевства. Ибо все мы вышли из времён, когда эта угроза была реальна на любой части земель человеков. «Тревога. Набег». «Степняки идут». Сигнал, тембр которого знают, пусть и не слышат каждое лето, и в далёкой Грандезии, и в спокойной Саламанке, и в предгорьях Восточных гор, и в лесах Севера. Просто те, кто поселился там, пришли из мест, где этот сигнал периодически раздавался, и люди заложили его в предания, в генетический код, передавая из поколение в поколение как абсолютную страшилку. Как у нас, ты можешь не знать азбуку Морзе, но три коротких, три длинных и три коротких — известны почти любому.

Услышав этот сигнал, опытные крестьяне бросают всё, в прямом смысле слова, и тикают к ближайшему тыну, за котором можно спрятаться и отбиться. А воины, услышав его же, бросаются к арсеналу за оружием и бегут к местам согласно боевого расчёта. Его подаёт первый из дозорных отрядов при соприкосновении с нелюдью. Ибо, возможно, отряд не доберётся до крепости, его перебьют устроившие засаду орки, но предупредить своих горнист должен успеть. И это — в подкорке, в генетике.

И сейчас люди по всему городу, заслышав его, впадали в ступор, не понимая, что происходит. А затем инстинктивно бежали куда-нибудь под защиту, лишь бы подальше с улиц, расчищая их и освобождая для нас, ибо мы планировали вести бой конно, и любое столпотворение для нас смерти подобно. А ужас ситуации в том, что в ответ на наш сигнал раздались по очереди, по эстафете, звуки от четырёх других хоронившихся в городе отрядов.

Всё, процесс запущен, план А в работе. Теперь надо действовать быстро, пока светлой голове в магистрате не пришла в голову мысль ударить в набат. Страх — это оружие, но скоропортящееся. Не воспользуешься моментом — и тебя перестают бояться. Да и недооценивать вражеских полководцев я был не склонен. Ходу!

Переодевашки заняли менее пяти минут. Я единственный в войске, кто до сих пор был без доспеха. С одной стороны это гут, ибо знаете, как в них тяжело несколько часов подряд таскаться? Особенно в полдень, по июньской жаре. Мои воины, например, сейчас издают все ароматы Франции, какие только есть. Но с другой стороны, я был приманкой, а что за приманка в доспехе? Палка всегда о двух концах.

Едем. Я не первый, но один из. Моя часть войска самая многочисленная, но со мной телохраны и условные некомбатанты, и те и те как силы прорыва так себе. Клавдий при всём уважении не воин, пусть и из семьи потомственных генералов, Рохелео хоть и владеет оружием, и сейчас ему дали топор и арбалет, но он вообще из купцов. Трифон же чистый арбалетчик и кулачник, без вариантов. Дал им задание охранять лошадей. Улочки Картагены узкие, по самым большим, магистральным — две телеги еле-еле разъедутся, по вспомогательным районного значения — только одна. Одностороннее движение тут пока не придумано, но как-то народ сам меж собой договаривается о преимущественном проезде. На улицах много всякого хлама — в потёмках надо ехать медленно, иначе кони ногу сломают.

Первый отряд сил блокирования в двадцать с хвостиком человек ждал в ста метрах ниже по улице. Стража. После сигнала тревоги парни испугались, атаковать не решились, а после мои орлы подъехали и выпустили в них несколько красных стрел, это которые двузубые, для поджигания. Одна упала на крышу соседнего здания, но в Крепости все дома каменные — пожара не ждал. Стражники намёк поняли и, медленно, ощетинившись алебардами, включили задний ход.

А вот те два отряда, что были выше по улице, и через переулок у фонтана городской площади, благоразумию не вняли. И тех, что выше, парни Бьёрна оперативно расстреляли из луков, смутили, после чего затоптали конями и без меня. Ну а на площади нас ждал отряд прикрытия из герцогской стражи. Эти без копий и алебард, но верхом. Короткая яростная сшибка, и класс побил порядок — мои парни были и опытнее, хотя герцогских больше количественно. Гвардейцев «караулило» около тридцати человек, моих было около двух десятков — остальные прогоняли стражу, заблокировавшую улицу. Потерь не было ни у них, ни у нас — и там и там у бойцов хорошие доспехи. Но мы были стра-ашными лимитанеями, о которых складывают легенды, и во тьме улиц, освещённые лишь лунным светом, предстали ужасными монстрами. В общем, герцогские свалили.

Ах да, стража была и тут. Усиление конных, с пиками и алебардами, тоже человек двадцать. Но, блин, не знаю, кто их сюда посылал, но он явно не самый мудрый полководец. Ибо логика пешцев предельно проста: за их спинами конные, и перед ними конные. А конные в этом мире рулят, их дело — крепости охранять. Вот стражники и «слились» до боя, а когда мы победили — дали стрекоча, и не пытаясь сопротивляться. Зачем, если герцогские рыцари дали маху, они ж не самоубийцы! Хотя признаюсь, именно пикинёры этой ночью, а ещё арбалетчики, и были нашим страшным врагом.

Блокада прорвана. Несерьёзная такая блокада, но, видно, рассчитывали на нахрап, а тут наши активные действия и контратака, да ещё после психологической обработки. Но эти ребята должны были только блокировать нас, не дать уйти быстро, связать боем. На случай чего-то серьёзного в Крепость были введены два куда больших по численности и лучших по подготовке отряда, а значит надо как можно скорее спешить к воротам. Пока к центру города (а мы находились в лучшей городской таверне, почти на площади здания магистрата, через переулок) их не подтягивали — это силы «подписки», если силы блокады сядут в лужу. Много войск на таких узких улицах — столпотворение, будут друг другу мешать, да и по диспозиции их начальник не ждал от нас резких движений. Так что логично было что их оставить их на стрёме. Но теперь одновременный удар с севера и юга… И нам кабздец.

— Стрела! Граф, стрела! — один из телохранов, указывая на соседнюю улицу.

— Там Йорик. — Это Сигизмунд.

Один из способов связи между погранцами. Запуск ввысь горящей стрелы. Знак: «Нам нужна помощь».

— Веди. Вперёд.

— Но ворота?.. — Это ехавший впереди Лавр.

— Пусть задние разведают путь, мы подтянемся.

— За мной! — бросил Сигизмунд и двинул коня в переулок. Узкий, такой телегой перегороди — и конница не пройдёт. Но нам повезло, телег не было — прошли.

И вскоре увидели столкновение. Парни будущего ярла спешились и пешими рубились с напирающими стражами. У конницы шансов нет, но пехота пехоте противостоять может. Особенно если она хорошо обученная, а Магдалена показала, что мои парни в военную карьеру щи лаптем не хлебали.

— Вот сучье отродье! — вырвалось у меня. Это, видимо, были силы блокады конкретно второго отряда. Стражи в городе много, почему б не блокировать не только нас, но и остальных? Геморно, мутроно, но с их численным составом — реально.

— За мной! За Лимес! — рявкнул отрок, и парни за нашими спинами взревели:

— А-а-а-а-а-а-а!!!

«И без страха отряд поскакал на врага. Завязалась кровавая сеча…». Прям как в той песне.

Стражи на узкой улочке… Давили. Просто давили, массой. Это одна из самых успешных тактик. Наши тоже давили, закрывшись щитами. А как вы думаете бой в пехотных строях, состязание фехтовальщиков что ли? Ни фига, это кто кого передавит. И имперский гладиус так популярен стал в седые времена потому, что короткий, легко просунуть под вражеский щит и уколоть в такой давке. Но есть и минус построения — все враги давят на противостоящую линию, а к нам, зашедшим им в тыл, повёрнуты спиной, и быстро развернуться не получится. Нет, задние спешно разворачиваются, конечно, выставляют вперёд острые палки… Вспышка! Бью по глазам первой развернувшейся линии, пугая. Человек такая скотина, что рефлекторно хватается за глаза и опускает/поднимает/бросает то, что в это время в руках. А это острая пика или алебарда — и то и то наш лютый враг. А наша улица пусть и узкая, всего четверо или пятеро конных в ряд встало, но это лавина, и эта лавина врубается в беззащитное мясо из бронированной, но беззащитной стражи. После чего мы давим их всех конями. Бежать стражам некуда — с той стороны за стеной щитов отряд Йорика.

— В плен! Кто сдаётся — в плен! — ору я.

Нескольких спас. А то мои прибили бы.

У выживших также забрали оружие, алебарды мы просто перерубили, наконечники — в пустяе сумки, как и мечи, если есть, и ходу.

— Йорик, с той стороны что? — подобрался я к бывшей линии противостояния. За нею виднелся большой табун, большой-большой, а за ним вновь шум схватки пеших.

— То же самое, граф. Обложили. Ждали нас, дьявольские дети.

— Объехать можно?

— Чёрт знает. — Ругается.

— Ты ж Картагену знаешь.

— Так не каждый же переулок!

— Ходу! — Это я Сигизмунду, и первым еду к ближайшему переулку, чтобы выехать на параллельную улицу.

Узкий просвет между двумя рядами высоких домов, куда не заглядывает солнце. Воняет мочой, какашками и гнилью. И это Крепость, центр города! Поворот. Ещё один такой же. Лабиринт улочек и переулков. Но вроде как направление верное. Едем. О, а за домами слышны голоса и звон мечей о щиты. Объезжаем это место подальше, и поворачиваю в следующий переулок. Вонища такая, что непроизвольно всплывает рвотный рефлекс. Господи, как они тут живут? Еду вторым, за Сигизмундом, пропуская вперёд. Я плохой рубака, но мощный как юнит поддержки, все это понимают и никто не пытается злословить. Хотя я уникум для этого мира, тут наоборот в чести бесшабашная храбрость. К чёрту храбрость, я сторонник эффективности, а моя магия — круче, чем сотня конных копейщиков.

Стражники обернулись и увидели нас вовремя. Разворачиваются, встречают. Хорошо, что ни у кого нет арбалетов — а то нам совсем было бы грустно. Но в общем лунный свет даёт мало, силуэты, прицельно тут не постреляешь — закономерно. Нас мало для атаки, отъехали ниже по улице, в противоположную сторону — перегруппироваться, из переулка выезжают всё новые и новые наши. Парни Йорика за линией соприкосновения заревели, воспряли духом, надавили, но стражники не первый день на свете живут — выдержали. На нас смотрят два ряда, ощетинившихся острыми палками. Смельчаки, двинулись вперёд, шаг за шагом, на нас. Отваге смелых поём мы песни…

— Стрелами! — командует Сигизмунд. Он тут главный, так как на прорыв пошли я и телохраны. Два других десятка со своими командирами — очищают нам улицу.

Парни стреляют. Стреляю и я — когда-то же нужно практиковаться? Попаданий много, но критичных — нет. Стража поголовно в бригах, убить можно только случайно. Но раненые есть.

— Труби Йорику отход, — бросаю Марко.

Тот сигналит «два» и «отход». Снова «два» и «отход». Стража пешая, пусть догоняет — нам главное было вытащить парней из засады. Дождавшись сигнала трубы: «воодушевление», скомандовал:

— Назад!

Нас тут оказалось два десятка человек. И мы — самый сильный отряд, так как без вьючных. Вьючных отдали другим отрядам. Да и заводных в основном тоже отдали. Отдельно табун с лишними лошадьми вокруг города гнать не стали — велико искушение герцогских собак напасть и отбить, потому каждое из воинств обременено большим количеством подвижного состава, на который надо выделять людей. И пять десятков уже становятся тридцатью пятью бойцами, а это уже не так и много. Потому наша задача — прикрытие. У меня под рукой боевой отряд, три полных спаянных десятка, которых могу отправить на помощь другим. Так что по сути, хоть нас и две сотни, но силами прорыва обладаем явно недостаточными, и терять людей в таких схватках — роскошь. К чёрту, не за славой пришли.

Объехали незадачливых стражей, вернулись на главную улицу Крепости. Крепостью этот район называется потому, что когда-то тут действительно была крепость. В седые лохматые времена. Теперь тут живёт бомонд города, самый дорогой район. И прикиньте, это у них в центре города такие улочки, мать их…

При подъезде к башне обнаружили, что ворота взяты.

— Как? — только и вырвалось у меня.

— Дык, молокососы они тут все! — десятник-шутник, командовавший моим арьергардом, которого и отправили на штурм воротной башни, когда я вернулся помочь Йорику, довольно оскалился.

— Потери?

— Двое раненых. Порезались. Неаккуратные парни…

Шутит. Значит ранения не серьёзные.

Выезжаем в предместье. Сворачиваем на юг — к реке. Возможно, взяли ворота потому, что это — припортовый район, западная часть города. А прорыва от нас ждали на юге, куда и ввели крупный контингент, про который написал описал выше. Второй контингент, по словам арьергарда, прикрывавшего наш с Йориком отход, ушёл с северной на восточную окраинуКрепости. Нафига? Не знаю. Глупость. Надо было давить нас, бить в тыл. А то целая сотня мариновалась у южных ворот, организуя нам там тёплую встречу, и целую сотню отвели к и так укреплённой Цитадели герцога, то есть его замку — сердцу города.

Они что, решили, что я такой отмороженный, что попытаюсь с двумя сотнями нахрапом взять древнюю мощную охраняемую Цитадель? Воистину идиоты!

Картагена — вольный бург, королевский вассал. Герцог не владеет городом. Кстати, отсюда и рассогласования между действиями герцогских войск и стражей, и нежелание стражи выполнять приказ и активно наваливаться на нас не щадя себя. Но Цитадель принадлежит ему, и там он держит гвардию. И если дура-баба посчитала, что ей в оной Цитадели грозит опасность…

В общем, пока нам банально везёт, и мы без существенных потерь выбрались в «посад первого уровня». Огороженный более низкими, чем Крепость, стенами участок возле реки, той её части, что отдана под пирсы и причалы. Сами пирсы и причалы выделены в отдельный укрепрайон отдельной пусть и низкой стеной, а в жилой зоне располагаются таверны, бордели, ремесленные мастерские, обслуживающие порт, и жильё для работников. Далее есть посад и второго, и третьего уровня, но нам надо именно сюда.

По долгому размышлению, я решил, что, герцогские склады, конечно, пожечь, дело святое. Но с другой стороны и купеческое добро пусть тоже горит синим пламенем. Почему? А потому, что убыток понесут, конечно, торгаши, но именно они у нас — кровь экономики. И эта кровь будет всячески избегать тесно работать с герцогом и этим городом — бизнес любит безопасность и тишину. И глядишь, те же пикоделы перенесут производство туда, где есть спрос на их товар и обеспечены условия. Коноплеводы и канатчики также ускорятся с принятием правильного решения. А ещё здесь много гончаров, бондарей, и, конечно, сукноделов. И две последние категории сильно от пожаров пострадают. Как после этого работать под «крышей» герцога, просравшего город, отдавшего его на поругание всего двум сотням головорезов? Посыпятся неудобные вопросы, на которые «женсовет» ответить не сможет, и начнётся отток производств из города — только успевай их грамотно приглашать. Конечно, не факт, что прямо все поедут ко мне, но и Пуэбло от этого что-то перепадёт. Ибо напомню, что «женсовет» решил поучаствовать в грядущей гражданской войне, для чего собственно и нанял «Псов Гримо». И хотел нанять «Быков Басконии». Тут пахнет войной, а безопасность обеспечить герцог не может. Сделали вывод?

Вот-вот. Если две жалкие сотни такое устроили, а что будет, если под городом окажется пять-шесть тысяч отборного воинства?

Да-да, всё правильно, я, во-первых, уничтожаю бизнес потенциального конкурента. Во-вторых, добавляю себе на будущее к политическим очкам: «Мальчишка Пуэбло сжёг второй по численности населения город королевства». «Цезарь пришёл и сжёг Карфаген» — звучит же, да? Это не считая плюшек экономических. Ну и в главных, есть шанс отсрочить грядущую гражданскую войну, ибо «женсовету» будет однозначно не до активных боевых действий этой осенью. А это и есть цель моего рейда по тылам.

А вот и склады. Второй отряд баронессы Аранды (в текущей операции лаконично назван «третий отряд») уже атаковал укрепления порта, но завяз. Йорик, не став ждать от меня команды, с гиканьем кинулся на помощь. И орда из двух с половиной десятков бесшабашных парней ринулась на штурм.

Портовые укрепления — это внутрегородская стена. Её охраняют, но лишь от воров и разбойников. Ни слаженного залпа арбалетчиков, ни пробные выстрелы из луков — ничего этого не планировалось, некому стрелять. Наши же взбирались на низенькую, около трёх метров, стену, прямо с коня, при помощи нескольких нехитрых приспособлений, и бежали штурмом брать воротную башню. Третий отряд завяз с правой, мы с налёту взяли левую. Местные это увидели и сами убежали с правой, вначале вниз, к складам, а там, побросав оружие, ушли вдоль реки.

Мы выехали на простор. Тут было прохладно и сыро — речной воздух, близость воды. После дневной жары, да мариновании в духоте таверны, ощущения здоровские. Двое отроков спешились, выбили ворота ближайшего склада.

— Мешки! — высунулось озабоченное лицо одного из них.

— Что внутри?

— Хрен знает. Темно. Вроде зерно.

— Поджигай, — командую я.

Вокруг засуетилось несколько парней с заготовленными загодя факелами. Встали в линию. Прямо с коня еду и поджигаю их одарением, прикасаюсь пальцем к промаслянным тряпкам. Несколько человек вбегает внутрь, несколько объезжает пакгауз снаружи и кидает факелы на крышу.

— Дальше! Там что?

Скачем к следующему пирсу и складу.

На противоположной стороне реки появляются орлы Вольдемара, отряды-три и четыре. С той стороны вообще деревянный палисад, и тоже склады. Менее ценные, для мелких частников. Отсемафорили нам факелами, что это они, идут без потерь, северный мост через Картагенку сожжён. Передал отсемафорить ответ — действуем согласно плана. Через минуту с их стороны запылало несколько пришвартованных там судов. С нашей стороны были каменные пирсы, с той — деревянные помосты. Так, а почему мы суда не трогаем?

— Лодьи жги! — крик Йорика, сообразившего отдать команду на секунду раньше меня. — Лодьи поджигай, сукины дети! Всех за борт, людишек не трогать, а лодьи — к Вулкану! Людишек не трогать вашу мать кому говорю!

Я от этой реплики усмехнулся. Вулкан-Гефест, бог ремесла и огня. Ну да, полторы тысячи лет мы уж как христиане, ну да…

У пирсов начали полыхать лодьи. То там вспыхнет, то там. Может они бы и отошли при нашем появлении, но, как правило, на судне ночует только охранная команда, без кормчего и капитана. Некому парням отдать приказ отходить. Несколько судов отошло, умные люди везде встречаются, но большая часть запылала вместе со всем портом. Отошедших не трогали — пусть их.

Заготовки для факелов парни, всё наше войско, пока мы с офицерами составляли планы налёта на город, до обеда рубили в ближайшей роще — это была кажется товарная роща по производству местной фрукты, сладкой и сочной на вкус, но с кислинкой. Из неё настойку делают винную, с терпким привкусом. Ну, не везде же виноград хорошо плодоносит. У нас в России тоже делают и яблочное вино, и вишнёвое, и даже абрикосовое. Было стыдно, наверняка новые деревья много лет будут расти, а хозяин рощи мне ничего плохого не сделал, но других рощ поблизости просто не было. Ладно, это война, она несправедлива — я ведь нападать на город не планировал, это ГЕРЦОГ, как лицо, ответственное за всё, что здесь происходит, решил на меня напасть. Кстати бург и пострадавшие наверняка спросят с него, какого хрена это было и ради чего. И тут в масть, что мы людишек не третируем, а стражу даже в плен не берём, сразу отпускаем.

Болванок мы нарубили к обеду, затем поехали в город, где я приказал не экономить и купить лоскуты для факелов у старьёвщиков, а масла — на местном рынке. И пока занимался купцами и гильдиями, четыре отряда разъехавшихся по городу орлов наваяли несколько сотен, если не тысяч простых, но эффективных факелов.

Я стоял на Дружке, в окружении телохранов, и смотрел, как занимаются пожары. Склады. Много складов. Мимо бежали люди. Что интересно, не только мужчины, но и женщины (откуда взялись ночью в порту?). На нас смотрели глазами, полными ужаса. Но мы к их удивлению никого не били, не преследовали и не насиловали. Тут так не принято. Но пока маза, народец ноги в руки, и вперёд! Орлы подбадривали их гиканьем, иногда проносясь верхом рядом. Загоняли весь мирняк в один из углов портового укрепления — а чтоб не мешались. Но в плен брать никого не буду. Солнце уже окончательно село, но всё было прекрасно видно из-за поднимающегося зарева..

— Вашсиятельство! Железо! В том складе! — подбежал один из отроков Сигизмунда.

Рву поводья в том направлении. Пока ещё целый пакгауз, вокруг низенький, но забор, во дворе куча пустых телег и наваленной от них упряжи. Коней, видимо, увели на ночь.

— Железо? — спрашиваю охраняющих двор воинов.

— Железо, вашсиятельство! — Двое и десятник с факелами стоят у выбитых главных ворот, ожидая приказа, а вокруг склада и возле пирса ещё человек десять.

— Железо не горит, — «доложил» десятник. — Может того… В воду его?

— Я те дам, в воду! — Рычу. Сам не понимаю почему, но тело наливается безумием. Железо! Главный ресурс экономики! МОЕЙ экономики! Впереди занимается пламенем ладья. На ней перед этим слышался звон мечей, чей-то хрип, и тяжёлое тело сбросили с палубы в воду — я не обратил внимания. Если ты не сопротивляешься — тебя не тронут, а если ты идиот и бросаешься с мечом на толпу воинов в доспехах — пусть рыбки покушают, идиотом меньше на белом свете.

— Сиятельство, эта… Десять человек. Крепостные. — Подбежавший с той стороны отрок показывает на «матросов», согнанных с корабля на пирс. — Гребцы. Один сопротивлялся — видно старшой.

— Давай их сюда, и грузить телеги! Эй! Всем! Быстро сообразите лошадей! Запрягаем, грузим железо!

— Граф, а увезём? — Это подъехал Сигизмунд. Правильно, план был всё поджечь, и тикать, а если телеги тащить — быстро тикать не получится.

— Справимся. На крайняк, по дороге бросим. Но попытка — не пытка.

Отдаю приказ, и человек двадцать воинов идут на помощь грузчикам. Не благородное дело как холопу тяжести таскать, но тут бой, а это — хабар, добыча, куда денутся? Кричное железо, не такая большая ценность с точки зрения попаданца, на вид оно жалкое и неказистое, но, блин, без него не сделаешь таких важных и замечательных вещей, как оружие! Арбалеты! Наконечники для стрел и копий! Латы, наконец. И, разумеется, промышленные колёса и валы для них для наших мастерских. Нет, мы всё же удачно зашли.

— Четвёрку впрягай, мать вашу! — собачатся «помощники». — Телега тяжёлая, ехать быстро надо!

— Дак, коней-то сколько на четвёрки надо… — парирует оппонент. Подъезжаю.

— Орлы, о чём спор?

— Дык, граф, надо четвёрки лошадей запрягать. Чтоб быстрее шли, — оборачивается один.

— Граф, если в пути бросим, то и коней бросим — некогда распрягать будет, — парировал второй.

Разумно. Кони больших денег стоят. Но кони — мои, моя собственность. Так что решение за мной.

— Братва, а шесть реально запрячь? По шестёрке? Из заводных и гужевых возьмём, кони есть.

Оба «конюха», запрягающих телеги, в которые мужики уже начали таскать здоровенные крицы, переглянулись.

— Ну, тут кой-чего переделать придётся, но сделаем, — выдал вердикт первый.

— Сделаем, вашсиятельство, — согласился и второй. — Тут во дворе кой-чего для запряжки лежало…

— Приступайте. Лошадей сейчас пригоню. Ты! — уткнул палец в одного их Йориковых парней. — Туда куда-то «мирняк» согнали, — махнул в сторону, куда Йориковы лихачи загоняли местный работный ночующий в порту люд. — Давай с ребятами, тащи сюда всех мужиков. Не бить! — на всякий острастил я — с них станется. — Баб оставить, если есть — пусть сидят. Мы что, за них грузить должны? — кивнул на погрузку железа.

Приказ интуитивно понятен, Йориковы бросаются в галоп. Через десять минут грузчиков уже более пятидесяти человек. Мужики матерятся, но про себя, с опаской поглядывая на вооружённых воинов. Не поспоришь, не отмажешься, что нога болит, или что ты вообще-то купец из далёкой земли — сразу пяткой алебарды по почкам. Лошадей пригнали, принялись лихо запрягать — команда конюхов значительно прибавилась за счёт парней, освободившихся от процесса поджога карфагенских материальных ценностей — полыхали почти все пакгаузы, кроме «железного». Да и к нашему огонь уже подбирался. Потому работали в темпе, соображая что-то на ходу. Какие-то телеги были по три лошади в два ряда, какие-то парами в три ряда, а были квадригой, и две впереди. Парни в процессе что-то пилили, стучали топорами, орали. Но ничего, сработали быстро. Я и не заметил, как на выезд из правой башни уже стояло двенадцать гружёных телег, каждая — как королевская карета, запряжена шестёркой бывших гужевых.

— А сколько телег было? — спрашиваю у согнанных с лодки крепостных, у мужичка на вид более представительского вида, чем остальные.

— Пятнадцать возов, — отвечает.

Перед пакгаузом остались три пустые телеги. Математика сходится.

— Вы их плотнее навалили, — оправдывается чел.

— Алё! Внимание всем! — ору для работников. — Я — граф Пуэбло! Осенью буду формировать в своём графстве легион! Мне нужны бойцы! Легионеры! Оружие — алебарда, пика! Доспехи — кираса, шлем, или кольчуга с нагрудником! Каждый, кто вступает в легион, вне зависимости от положения и сословия, становится свободным! Слово графа, и приказ об этом недавно разослал по городам!

Тишина. Простолюдины и крепостные после тяжёлой работы тяжело дышат, но в голове давно включен компьютер. Главное размышление — как выжить, и как быть дальше?

— Каждый легионер, — продолжал я, — отслужив семь лет, получает сорок югеров земли, не облагающейся налогом на сорок лет, и сколько-то, в зависимости от выслуги, обычной земли! Кто хочет получить свободу и вступить в войско Пуэбло и Лимессии — прошу выйти! Повторяю, любой человек любого сословия! Крепостной получает вольную без выкупа! Преступники — свободу, если на них нет крови! Слово графа, и слово моё твердо!

Молчание. Тишина. Со всех сторон вокруг нас занимались огнём пакгаузы. Много пакгаузов. И на этой, и на той стороне реки. В отблеске этих огней я смотрелся откровенно жутковато, особенно с учётом, что вокруг туда-сюда сновало войско, готовящееся к дальнейшему прорыву. Пять-шесть десятков рабочих смотрели с недоверием, косились на воинов, но был и располагающий фактор — мы тут никого не били, только жгли ценности. Дети этого мира такой поступок оценили мгновенно и правильно.

А ещё в гребцы часто берут… Людей, которых не особо жалко. Рабов, холопов, которым не доверяют, ещё кого. Ибо тот, кому доверяют, без пригляда больше пользы принесёт — например, его на землю можно посадить. Или дать ремесло — пусть работает.

Наконец, первый доброволец сделал шаг вперёд:

— А нешто в свою неволю не заберёшь?

— А зачем? — картинно развёл руками — Я и своих крестьян всех отпустил, на аренду перевёл. Трудолюбивый будет процветать, а ленивый мне даром не нужен — пусть валит на все четыре стороны.

— Дык, граф, а чаго, на степняков мясом пошлёшь? Нами своих прикроешь? — Это другой, тоже потенциальный легионер. Тоже, видимо, из неблагонадёжных.

— Пошлю, но не мясом, — воскликнул я. — А с оружием, в составе войска. Своих вами прикрою, да, но лишь потому, что вы — воины, а задача любого воина — воевать и защищать. Разве нет? Кто с этим поспорит?

Желающих опровергнуть данное утверждение не нашлось.

— Но мясом как мясом, безоружным, не наприкрываюсь — дорого очень выйдет. Незачем мне вас на мясо переводить, когда с пиками и арбалетами вы гораздо для меня ценнее, а для степняков опаснее.

— А давай, ежели не обманешь! — Это первый вышедший.

— И я поеду! — Закономерно, и второй вопрошающий. Видать, мужикам терять нечего. Такие для легиона — первые кандидаты, самое то. Решено, на беглых и буду в первую очередь ориентироваться.

Короче, гребцы с «железной» ладьи завербовались почти полностью — один остался, но и он потом перешёл. И из остальной массы выдвинулось человек пятнадцать. Немало, но ждал бОльшего. И не все были холопами, а кто-то — зазевавшийся купец оказался. Ладно, не до них.

— Так, ведёте телеги! — наставления будущим легионерам. — Отвечаете за них головой! От врагов — отбиваемся! Сигизмунд, раздай будущим легионерам оружие из трофейного.

— Неможно! Крепостные! — гаркнул отрок.

— Уже нет. Это будущие легионеры Пуэбло, воины, а воин не может быть крепостным!! Раздать будущим воинам оружие! — зло рявкнул я. Сигизмунд опасливо втянул голову в плечи.

Остальные мои воины такой шаг не одобрили, но спорить не стали. А оружие у нас было. Алебарды мы не забирали, только срубали наконечники с древка (железо денег стоит), а вот мечи и топоры, если попадались — прихватывали. Легионеры быстро вооружились, и только теперь поверили своему счастью, что их не обманут — до этого вряд ли кто из них в жизни держал боевое оружие.

— Йорик, что там? — Будущий ярл в сопровождении двух десятков бойцов ехал мне навстречу — поторопить.

— Граф, у нас всё. Пора выдвигаться. А то перекроют дорогу — не вырвемся. И уплыть уже не сможем. — Жест на пылающие лодьи.

— Всё пожгли? — Щурюсь, пытаюсь окинуть весь район цепким взглядом.

— Обижаешь! — Ухмылка.

— И канаты?

— А то. Вишь, как пылает? — Кивнул себе за спину. — Двадцать девятый. В тридцатом мало, но там верёвки промасленные, сейчас зайдутся — и кранты!

— Отсемафорьте Вольдемару. Мы прорываемся через Красный город. Встретимся в двух милях на юг по Меридской дороге.

— Красный? — нахмурился ярл. — Дальше на запад?

— Да. Нас там не ждут. Наша задача — дать выйти вон тем телегам.

Йорик заматерился, я аж заслушался.

— Надеюсь, там золото и драгоценности? — посмотрел на меня с укором. Я расплылся в улыбке.

— Лучше. Железо! Прорвёмся?

Он оценил телеги, выкатывающиеся на дорогу к воротам. Шестёрки коней. Но дать вердикт отказался, лишь задав алгоритм прорыва:

— Ты иди впереди, на прорыве. Я прикрою отход. Может и получится.

— Замётано. — Пришпорил Дружка. — Первый отряд! Внимание, первый отряд! За мной!

Мы оказались в осаде. Ну как осаде, блокаде. Картагена давно не осаждалась, и портовая стена была низенькой, но всё равно это укрепление, как ни крути. И на укреплении — наши люди. А перед ним — воины противника, перекрывшие подъездные дороги. Перевёрнутая телега, загораживающая выход, как баррикада. Из-за неё в нашу сторону смотрит адово количество пик и алебард. Стража.

— Давайте три-четыре залпа поджигающими, — махнул весёлому десятнику.

— Есть, вашсияльсво. — Тот сразу начал орать приказы.

— За мной! В линию!

Раскрыли ворота, я вышел вперёд. Опасался ливня арбалетных болтов, но, видно, служивые не на войну шли, и данные гаджеты взять не посчитали нужным.

— Всем стоять и бросать оружие! Вы блокированы! — раздался крик.

— Давай! — прикрикнул я и двинулся вперёд. — Парни, назад! — Я знаю, что делаю! Бьёрн, Лавр и ещё двое из второго десятка, притормозили. Я же нацепил шлем, снятый на время диверсионной операции в порту, и разогрел свою ярость. Вспомнил Катарину. Старого. Герцогиню Изабеллу, прокатившую с хабаром от бандитос. И, наконец, местный герцогский серпентарий, приговоривший меня как минимум к аресту и выкупу (но, скорее всего, я бы «случайно» погиб от шальной стрелы). Судьбу злодейку, зашвырнувшую меня, совершенно здорового, сюда, в нужный для этого тела момент. Энергия забурлила по венам. Надо мной полетел второй залп поджигающих, которые никого не убьют, но вот напугать — напугают. И… Я не стал сдерживать энергию, вспыхнул. Ярким огненным ореолом. Пламя не доставало сантиметра от уровня тела, а если вглядеться — казалось, горели мои доспехи. Наверное со стороны красиво смотрится. Эдакий огненный демон, а не граф. И в закрепление образа сформировал огненный шар и начал перекидывать его с руки на руку, как когда-то научился в Аквилее. Для этого нужна концентрация, я всего раз смог повторить этот трюк, но сейчас получалось легко и непринуждённо.

— Демон! Это демон!

— Это не человек!

Надо мной просвистел третий залп. И на фоне горящего меня огненные стрелы сделали своё чёрное дело. Спрятавшиеся за телегой служивые заголосили и убежали.

— А-а-а-а-а!

— Бежи-и-им!

— Двигай отсюда!..

— Это демон! Демон Пуэбло!..

Погасил огонь. Обернулся.

— Вам особое приглашение?

Телегу оттащили. Поставили на колёса и отвели к воротам, где затолкали в нишу — чтобы наши телеги могли пройти. Когда за дело берётся полусотня мужиков, любое дело спорится. Едем. Квартал, два. От пущенных зажигательных стрел сзади нас начались пожары. Пока разгоралось не сильно, но тушить огонь там некому — все горожане или попрятались, или убежали. Да и нереально тушить что-то в городе с такой антисанитарией. Дома в припортовом посаде деревянные. Только в крепости и в цитадели всё из камня.

А вот, наконец, и кавалерия.

— Герцогские выкормыши! — заругался весёлый десятник.

— Сигизмунд, ударный кулак! Я второй линией, но передо мной — никого.

— Есть! — И главный телохран несколькими приказами сформировал оный кулак. Противник нас также увидел неожиданно для себя и также начал перестраиваться. Улочка узкая, но эта из «двухтележных» — ведёт к главным западным воротам из посада, развернуться можно. Копий ни у нас, ни у них. Наши парни стреляют, но противник тоже в доспехах. Хороших — гвардия герцога.

— А-а-а-а-а-а!

— Э-аэ-э-э-эй!

— У-лю-лю-лю-лю!.. — С гиканьем, начинаем разгон. Дружок строевой конь, чувствует дух, идёт в ногу, хотя лично я с парнями никогда строевую атаку не репетировал. Парни делают ещё по выстрелу, луки за плечо, мечи наголо… Ускорение… Противник также ускоряется…

Огонь. Море огня! На уровне глаз коней. В ночи даже свет, без учёта обжигающего пламени, животных пугает. Ближе нельзя — испугаются и понесут свои кони. Дальше — не достану. Потому передо мной «дыра», никого нет — чтобы определить нужное расстояние.

Ор, крики. Несколько вражеских коней встали на дыбы. А сзади их подпирают свои. С гиканьем врезаемся в расстроенный ряд рыцарей. Я вытащил меч, и, хоть был без латных перчаток (в такой сшибке это опасно, кисть отрубят — не заметишь как), кинулся в бой наравне со всеми. Время магии, но время и меча.

— А-а-а-а-а-а-а! — ору. Эмоции бьют через край. Кого-то рубанул по плечу. Впервые вижу, как это, когда человека располовинивают — отрубил руку. Наверное в этом месте что-то с защитой было не так. Страха нет, отвращения тоже. Этим людям сказали убить меня — и они ехали убивать. Потому, что сказали. На лицо брызнуло что-то мокрое и тёплое. От моего разрубленного, или соседского — не знаю, некогда думать. Второй рукой выдираю заготовленный на случай такой сшибки и притороченный к одной из сумок на Дружке сзади треугольный миндалевидный тарч. Принимаю на него рубящий от прорвавшегося бойца второй линии, заряжаю в ответ мечом — мимо. Его приходуют мои соседи справа. Дальше. Третья линия. Линии сейчас условны, всё смешалось в кучу-малу, но какое-то подобие есть. Прикрываюсь тарчем, хреначу из-за него, отмахиваясь, как палкой от осы. Какое нафиг фехтование! Нет в бою фехтования!

Вспышка. Ага, я ж читер, мне можно. Конь противника на дыбы, даю коленями Дружку команду вперёд, тыкаю вражеского коня мечом. Тот взбеленился, сбрасывает седока. Особо двигать ему некуда — мы идём плотным строем, животина пытается спастись как может — разворачивается. Не успевший выдернуть ногу из седла противник волочится за ним по земле. В я уже отражаю удар слева, тоже на тарч. И снова. Вспышка перед глазами рыцаря — пожалеем животное. И ему сносят башку соседи справа…

А затем всё заканчивается. Осталось несколько человек, но они уходят.

— Огонь! — кричит Сигизмунд, вслед летят стрелы, но видимого урона нет.

— Двигаемся! — Это я командую. — Впереди ворота!

Перед воротами ещё одно испытание. Горожане. А горожане — это ополченцы. Кто-то в плохоньких кольчугах, кто-то в плохоньких шлемах, кто-то вообще без ничего. В руках пики. Короткие, трёхметровые, но нам хватит. Два арбалета и пара луков в руках. Залп…

Я прикрылся тарчем, и головка болта пробивает деревяшку прямо по центру щита насквозь. Снайперы, блядь! У соседа слева через бойца падает лошадь. Убили животину.

— Вперё-од! — орёт Сигизмунд. Я первым трогаю Дружка, накапливая в душе ненависть. В бою, оказывается, это делать очень легко. Больше не надо себя накручивать, как в начале боя, всё получается само, и голова при этом холодна — всё вижу, слышу и чувствую, анализирую как бы не лучше, чем в обычном состоянии.

Огонь! Лавина огня! Он не плотный, не несёт за собой поток раскалённого газа — продуктов горения. Это просто вспышка. Но чит-код снова работает, и почти все пики исчезают. Одна протыкает коня соседа справа — это кто-то из моих парней. Потом, всё потом — главное бой. Их было человек двадцать, и у них были арбалеты — им не жить.

Секунда, две… Всё, барьер пройден. Затоптали. Да, вот так просто — затоптали, и всё. А что вы хотели от латной конницы в беспороховую эпоху?

Дальше. Едем шагом. Кони не должны уставать. А ещё сзади идут телеги. Пару раз слышалось что-то вроде звона мечей. Наконец, ворота из припортового района в Красный Город. Назван так, если Йорик не обманывает, за цвет черепицы, которым покрывали дома первые жители района. Он тут, зараза, два года служил, всё знает.

— Давай за Йориком! — Даю распоряжение кому-то из воев. Тот разворачивает коня и едет назад.

Идём дальше. Шагом. Пробитый тарч наготове — с башни и стен могут стрелять. Парни за нами уже наложили стрелы на тетиву, выцеливают. Решетки на воротах опущены — так и так ночь на дворе, мы и не думали, что пробьёмся с наскока.

А вот и Йорик.

— Они там на хвост сели, — доложился. — Мы их близко не подпускаем.

— Получается?

— Да. Осторожничают. А ещё демонов боятся. — Усмехается.

— Командуй штурм. Ты всё знаешь.

— Хорошо. Первый, второй, третий десяток, слушай команду…

Мчимся. К воротам, затем вбок, направо. Часть команды поворачивает налево. Часть осталась, целят из луков. Над городом за нами встаёт зарево, видно плохо, но видно. Уж шлемы стражей-стрелков на башне различить можно, и не дать высунуться. Задача именно такая — не дать высунуться их арбалетчикам, большего не требуется. Не всегда получается, у нас не только раненые кони. Но прорвались, каменная лестница наверх.

Топаю в толпе, вместе со всеми. Потому, что моя работа наверху понадобится. Вот она — перед нами на гребне стена щитов. Парни остановились. Проталкиваюсь, бегу вперёд. Ору. Все заорали вместе со мной. Загораюсь. Противник паникует — психологическая атака на уровне, в здешнем мистическом мире я творю просто невероятные вещи! А как, парни, вы хотели! Это по сути не читерство, это пока что грамотное сочетание меча и магии. Но для вас, не игравших в ВоВ и «Линейку» это, конечно, волшебство и демоны.

Прорвали заслон играючи. Парни пошли вперёд, зачищать башню. Бреду к воротному механизму. Помогаю парням крутить ворот. Тяжёлый, зараза.

Смотрю вниз. Подо мной протекает река из лошадей, заезжают телеги. Вдали всё сильнее разгорается пожар. Горит посад и на той стороне реки. Вспомнился учебник школьной истории и карта средневековой Москвы. Припортовый район это как часть Белого города, только не полукругом, а вдоль реки. А теперь мы выезжаем в посад Земляного города. А на той стороне, где Вольдемар — Замоскворечье. Бедная пролетарская окраина. Только река тут не как Москва, она идёт с севера, проходит город, делает крюк на запад, тут же разворачивается и уходит на восток, где впадает в Белую.

Йорик знает город лучше, а ещё он безбашенный. Он и предлагал идти туда. Но я отказался. Именно потому, что безбашенный, лихач. Вольдемар — наёмный убийца; его работа — скрупулёзное выверяние и расчёт, в том числе путей отхода. Решил, что он лучше справится. Да и Луз-де-ла Луна показала, что в городской застройке он шарит.

Вольдемар должен был обратить на себя внимание, заставить врага разделить силы. А именно захватить один из мостов на ту сторону и спалить его к херам. Затем, пока противник ничего не понял, спалить припортовые склады за рекой и уходить посадами, но не прочь из города, куда наверняка пойдёт группа перехватчиков, а на север, вверх по течению. Там возле самой Цитадели есть каменный высокий мост, который не сожжёшь, и по нему, между Сциллой и Харибдой, он проскочит под стенами замка, а затем вдоль городской стены и стены северного посада спокойно покинет городскую черту и предместьями обогнёт город, выйдя к нам с западной стороны. Пипец крюк, зато там точно никто не будет его ждать. Тогда как уже сейчас за реку враг перебрасывает как минимум южную группировку. Ну, я бы сделал так.

Когда только спустились с башни и сели верхом подскочил Йорик:

— Граф, я с парнями тут немного похулиганю, а?

Я пожал плечами.

— Мне плевать на убыток герцога, если от твоего лихачества погибнут хорошие парни.

— Не боись, всё будет! — Залихватски улыбнулся. — Так как? Сам справишься с воротами?

— Точно-точно такие?

Сделал жест: «Зуб даю».

— Хулигань.

— Эй-эх! — тут же загарцевал он — воодушевился. Ребёнок, честное слово. — Десяток, за мной! Стрелы красные, пакля, товсь!..

В Красном Городе царила паника. Все куда-то бежали, орали, визжли. Мимо промчался отряд стражи, но, посмотрев на нас, побежали дальше. В общем, все заняты своими делами — благодать.

Обогнали с Сигизмундом и братвой телеги и едем в авангарде. Впереди замаячили стены внешнего города. Тут стены из кирпича. Красного. А может потому и город Красный? Но низкие — а нафига они тут большие нужны? Чтобы просто осадить эту громадину я не знаю сколько тысяч народу надо. Такие города сильны не стенами, а тем, что если каждый горожанин возьмёт в руку кирпич и бросит в захватчика, сильно проредит его армию. Потому, в общем, мы так легко тут всё захватили — да не охраняет никто толком эти «военные объекты»! Не буду такое непотребство с кучей неохраняемых стен в Пуэбло делать, больше как в Кордобе понравилось. Защита — только Цитадели и особо важных объектов. И места много, и санитария, и люди не такие злые. А вокруг лучше фортов настрою. Впрочем, меня опять занесло.

Распределяю три десятка по ролям. Третий десяток самый большой, человек двадцать пять. Отдал кому-то свой тул со стрелами — у человека закончились бронебойные. С гиканьем несёмся к башне.

Тишина, никто не стреляет. Орём, подбадриваем себя, поднимаемся…

Никого.

Зачистка башни?

Никого. Все при виде нас убежали. Да твою ж мать! Вояки хреновы! Радоваться надо, но я злюсь.

Двигаем ворот, поднимая все решетки. Подтягиваются телеги. Хаос сзади огибает нас — люди боятся и сторонятся вооружённых людей. Телеги выезжают. Но после в открытые ворота устремляются… Люди. Женщины со спиногрызами в руках и на руках. Помогающие им мужчины. Мужчины, что-то несущие — наверное, самое ценное. Ору с башни, чтобы парни никого не трогали — пусть себе идут. Спускаюсь. Объясняю:

— Мирняк он и нам мешает, и им. Не с руки им будет гнаться за нами, своих давить.

И не объяснишь парням, что мне просто жалко этих людей, у которых, скорее всего, сегодня сгорит дом со всем содержимым. Со всем, что накоплено за целую жизнь. Но вот дать спастись людям — это я могу. Это единственное, что могу.

Приезхал Йорик. Накаркал, один из бойцов у кого-то на коне. Из спины — болт. Ору на Йорика матом. Ярл опустил голову, но, чую, не дошло. До таких никогда не доходит — потому и еду с ним, хотя моя гвардия — сотня Вольдемара..

— Может выживет? — уговаривающее спросил бывший наёмник.

— Если успеет. Мы ещё не в безопасности. — А что ему ещё сказать?

Сигнал «тревога» с севера. Сигаю на Дружка, и, наказав безумному ярлу прикрыть отход телег, несусь на выручку Вольдемару. Наверняка негодяй снова «похулиганит», поджигая и Красный Город, ну да тут уже пофиг. Так и так городу гореть. Со мной пять десятков воинов отряда прорыва — справимся.

Вольдемар, как выяснил для себя потом, справился на отлично. Деревянный мост, один из трёх мостов через Картагенику, сжёг, третий мост, тоже деревянный, сгорел сам. Как-как, захотел — и сгорел. Специально не поджигали, и не то, что не давали тушить — но так получилось. В этом городе теперь только один мост остался. А гильдию каменщиков я у них увёл в полном составе.

Итак, Вольдемар переправился на ту сторону, взял припортовые укрепления. Поджог всё, что было в портах. Вернулся, навёл шорох в посаде — там тоже зарево на пол-неба. Успешно разминулся с южной сотней, посланной на перехват — их ловили на выезде из города у восточных ворот. А он двинул назад, к Цитадели, и перешёл через единственный в городе замковый каменный мост, под недоумёнными взглядами герцогских арбалетчиков на башнях. А мост взял потому, что его никто не защищал, все убежали — капец тут охранная служба поставлена! Проехался по нему, вальяжно, как перед девчонками на параде пофорсил (я на местный женсовет намекаю). Со стен и башен Цитадели никто не стрелял — все слишком сильно офигели. Проехался вдоль крепостных стен — там у них набережная для гуляния благородный, как в Аквилее, въехал в одни из маленьких условно пешеходных ворот, проехал Крепость и выехал из неё через северные ворота и северный посад. Стража, напуганная пожаром, убежала. В общем логика есть — задача парней на воротах не впустить врага. А тут враг уже внутри, и город горит.

В общем, без сопротивления, пусть и утомив лошадей, Вольдемар выехал через северные ворота города и поехал на запад по дуге… Где его и перехватила армия, которая изначально должна была отрезать нас с севера. Парни всю операцию в городе простояли без дела, их перебрасывали дважды туда-сюда, но всё без толку. И теперь ринулись в бой, чтобы хоть как-то оправдать своё присутствие. А то как же, целый вассальный герцогу граф во главе, а получается, что слава мимо прошла.

Зарубились два конных отряда прямо в чистом поле. Силы почти равны — сотня на сотню. За нами табун лошадок, наши парни интуитивно пятятся. Копий ни у них, ни у нас — хорошо. С неохотой нацепил латные перчатки, и, с гиканьем, врубился в ряды встречающих. Ибо нас, конечно, заметили, и пара десятков рыцарей бросилось наперерез… Но куда им там. Жидкая встреча.

Естественно, перед сшибкой был ливень стрел, но я на такое внимание уже не обращаю, это стандартный приём погранцов. Но на противника стрелы действуют, особенно зажигательные. А после действует факт осознания, что им ударили с тыла, а значит всё, щас будет кабздец. Герцогские могли ещё посопротивляться, и если не победить, то умыть нас кровью, но, здраво рассудив про «быть здоровым и живым лучше чем мёртвым и больным», не сговариваясь, размеренно отступили. Это когда не паническое бегство, а именно организованный отход с прикрытием. Естественно, мы не преследовали.

Эх, парнишки, были б вы этой ночью в городе — цены бы вам не было! Хрен бы мы так просто налихачили. А так вы в уголке стояли, забытые вашими генеральшами, а мы резвились, как хотели. Вот она, сила тотальной некомпетентности! Мы не крутые, отнюдь, и сил герцога для этой операции согнали раза в два больше нас даже без учёта городской стражи, а поди ж ты… Разбили всех по чуть-чуть, малыми отрядами.

Но и на той стороне есть придурки, «пасущие» свою честь. И им оказался памятный барон, которому я диктовал письмо в Луз-де-ла Луне. Рубился он отчаянно, и остался целенаправленно, ибо мог отступить. Ещё один Леонид на мою голову. И прекратил сопротивление, когда его плотно окружили и перестали нападать — по моему знаку, естественно.

— Барон, мне не нужна ваша жизнь. Примите обстоятельства, как они есть.

— Я сдаюсь! — пафосно изрёк он. Отдать мой меч?

Я снял шлем — не люблю, в железе плохо видно.

— Зачем он мне? Оставьте себе. — Криво ему улыбнулся, чувствуя, как наваливается усталость. — Барон, вы были храбры и не посрамили свою честь, а я не хочу унижать вас..

— Граф… — Сеньор уважительно склонил голову.

— Езжайте к руководству, — продолжил я. — Передайте от меня сообщение. Устное — писать некогда.

И лучше передавайте сообщение при как можно большем количестве народа. Выделите главное: я не собирался нападать на Картагену! Бог свидетель, как он свидетель и того, что я приказал щадить горожан и стражу. Но попытки своего убийства не прощаю! Если герцог всё равно, несмотря ни на что, намерен исполнить свою месть и убить меня — мы в состоянии войны, и я найду, как сделать так, чтобы герцог об этом пожалел. Если он осознал, что не прав, что его занесло — пусть как знак извинения вернёт мне серебро «Псов Гримо», что я великодушно, по дружбе, ему передал. Нет дружбы — нет серебра. Либо, на выбор, война, и повторюсь, герцогу она не понравится. Повторите, барон.

Четырежды поправлял старого вояку, пока тот не отчеканил как мне хотелось. После чего отпустил.

— Ты даёшь, воспитанник! — Вольдемар подъехал, и, как был, с коня, обнял правой рукой.

— А с рукой что? — указал я на левую.

— Заживёт. Главное, вырвались. Вы вовремя. Ещё чуть-чуть…

— Надо отъехать пару миль от города, — указал я вдаль, на юг. — И встать лагерем. Сегодня они вряд ли нападут, а завтра будем далеко. Потери?

Лагерем встали и правда мили через две, у знакомого ручья. Люди валились с ног от усталости. Но — первым делом распределение дозоров, костры и каша. И обиходить коней. Сотники начали разбивать людей на команды, кто что делает. И то, что за полночь и утро скоро — не колышит.

Пока орлы готовились, я осматривал раненых. Убитых двое, оба у Вольдемара, обоих тут же в рощице похоронили. Отпоём потом. Я же, помыв в ручье руки, взялся за раненых. Таких нашлось аж четырнадцать человек, но тяжёлых трое.

Я был не единственным, кто считался лекарем, но мне почему-то скинули самых тяжёлых. Назначил троих помощников, которые тоже помыли руки и обработали их хлебным вином, которое я так и возил с собой в отдельной фляге. Ещё пара помощников разожгли фонари и держали свет.

Первый — раненый болтом человек Йорика. Рбята стащили доспех, оголили спину. Промыл рану, после чего, пламенем продезинфицировал нож и сделал надрезы. Начал выкручивать.

Кровь хлынула потоком. И кровавые пузыри на губах — клиент в отключке, но дышит. Чёрт, лёгкое пробито! Без операционной и опытного врача что я сделаю? Ничего. Надо шить, а чтошить? Лёгкое? Как? Артерию? Как, млин?

И с психу я сделал трюк, который описывают в каждой второй книжке про попаданцев в фэнтези. Пустил энергию внутрь раны, прижигая то место, которое больше всего кровило.

— Спирт! — Руку за фляжкой, затем одёрнул. — Сюда лей, помаленьку.

Кровотечение закончилось. Может я пережёг кровеносные сосуды? А как же ткань лёгкого? Что теперь будет?

Ай, всё равно больше, чем сделал, не сделаю. Просто потому, что не умею. И нет рядом того, кто умеет.

— Шейте. Только аккуратно! Руки?

— Обработали! — показали чистые ладони по запястье оба помощника.

— Давай следующего.

Две идентичные травмы. Одному в лёгкое вошёл болт, другому мечом плечо проткнули, тоже зацепили лёгкое. Ещё б чуть-чуть и сердце, но бог миловал. Размотал рану, разрезал края, вывинтил стрелу (простой наконечник, без преподвыподвертов), жахнул энергией, продезинфицировал. Уже конвейер, блин! Только выживут ли подконвейерные? Этот потерял много крови — рану замотали, но помогло слабо. Да и замотали ветошью, чуть ли не обтирочным материалом. Что было под рукой.

— Шьём! Кто умеет шить?

Умельцы нашлись. Обработка рук, иглы, нитки, допуск к раненому телу — я строго проверял. Ладно, тут очень крепкие организмы, и главная напасть при ранениях — сепсис. Даст бог — выкарабкаются.

Третий… Уже не помню. Что-то ему делал. Потом четвёртый. Дедок с жидкой бородкой всё вертелся, дескать, «само выйдет». Само это стрела, пробившая кольца бахтерца и вошедшая в плечо. Говорю ж, мне все однотипные раны скинули. Тот же Трифон больше перевязки делал. Не то, что критичная рана, но без вмешательства очень неприятная.

— А ну стоять, воин! Руки опустил! Себя в руки взял! Сидим и терпим! — не выдержал и рявкнул я.

Вытащил. Шил сам — все помощники были заняты. Уничтожил остатки хлебного вина — мало, надо ещё по фляге каждому подарить, спирт возить. А вдруг сопьются? Надо подумать.

После всего сидел у костра, смотрел на огонь. Кто-то сунул мне в руки тарелку с кашей. С солониной, то есть с мясом — круть! Пригорелая, да насрать! Стрескал, не заметил.

Народ за кострами начал отходить. Июнь, ночь тёплая, дождей нет. Йорик испросил разрешения не ставить палатки — быстрее подымимся с утра. Преследователей не было, хотя нескольких конных отогнали. Разведка. Ссыкуны эти картагенцы.

— Бойцы, а чего у всех такой грустный вид? — Я поднялся и принялся обходить всех. — Мы победили! Победили, иху мать! Взяли на щит второй город королевства! И даже приз взяли!

— Так разве ж то приз!.. — сказал кто-то.

— Приз. То, что нам нужно. МНЕ нужно, — поправился я. — Для графства. А раз так, то по приходу в Пуэбло мы «загоняем» это железо нашему квестору Ансельмо, по рыночной цене, а полученные от него деньги делим по справедливости. Плюс, оружие. Мечи, топоры, наконечники от алебард — кто что собрал. Продаём, деньги по справедливости. Ответственными назначаются сотники Вольдемар и Тур.

— Это дело! Это правильно! — заметил весёлый десятник. Надо хоть имя спросить, а то забыл, память подводит.

Сидящий у одного из костров Рохелео поднял большой палец. Он сегодня стрелял из арбалета, как и Трифон. Топором махать не вышло — не пустили на первую линию, улочки больно узкие.

— А пока, чтобы не грустили, предлагаю станцевать ритуальный танец воинов далёкого горного народа, — пришла мне в голову очередная сумасбродная идея.

— Северного? — хохотнул кто-то, видимо, вспоминая бокс.

— Нет, южного, — покачал я головой. — Из далёких Кавказских гор. Это к северу от Армении.

Армения — регион в Римской Империи известный, сколько войн с персами за неё проведено, сколько крови пролито. Есть вероятность, что кто-то из двух сотен бойцов что-то слышал. Клавдий кивает — точно слышал. Или древние книги читал.

Я сбегал к лошадям, нашёл своих вьючных. Принёс все барабаны, которые были навешаны на Пушинку, а мы их купили с десяток.

— Кто у нас хорош по ударной части, выходи! Есть смелые?

— Граф, а это… Христиане мы, — опасливо заявил кто-то из молодых богобоязненных воинов.

— Так танец-то не языческий, а ритуальный! Балда! — махнул я рукой. — Танец воинов. Бог не против воинов, правда же?

Никто не нашёл, чем на это возразить.

В общем, мне от Ричи досталось чувство ритма. Слышать ноты — не слышу, как и ранее, но вот чечётку выбиваю хорошо, даже Сильвестр заметил и похвалил. А потому рассадил добровольцев и начал показывать рисунок боя, каждому свой, но все вместе они давали одну общую картину. И когда заиграл пятый, шестой, ноги сами захотели пуститься в пляс.

К нам подтянулось почти всё войско. Кроме раненых и дозорных. Бойцы образовали огромный круг с тремя кострами в центре, чтобы всем места хватило и видно было, и я дал команду ударникам начинать.

Закрыл глаза и вспомнил детство. Кубань. Бабушкину деревню. И как меня, мелкого, местные пацаны в прикол учили танцевать лезгинку.

В деревне жили русские, кумыки, армяне и абазинцы. И никто не считал кого-то неправильным, второсортным. Свои тёрки, конечно, были, но пиздиться пацаны ходили не друг с другом, а с пацанами с соседней деревни. В которой жили русские, армяне, кумыки и абазинцы. А может ещё кто — откуда мне в юном возрасте тонкости знать.

«Ромик, да пофиг вааще на движения. Главное, чтоб душа танцевала!» Золотое правило. Но кое-какие движения всё же оттуда вынес, и начал скакать, как конь, размахивая руками влево и вправо, отбивая чечётку ногами. Запел по-нашему, на незнакомом тут никому языке, но душа пела, а значит слова не важны:

Долгое время скакал один, но не парился. Танец и правда ритуальный — меня торкало всё сильнее, заводился всё больше и больше. Но, наконец, кто-то из весёлой молодёжи вышел и тоже начал подскакивать, словно горный козёл. Было смешно, но я не смеялся — зачем, у человека так душа танцует.

Сделал несколько сложных движений. Во-первых, присядка. Тело Ричи был хорошо раскачано, в своём я бы так не смог, но тут зашло на ура. Народ ожил. Тогда присядка, затем в прыжке, и достать рукой носки. На третьем прыжке не удержался, свалился, треснувшись задницей. Встал, потёр, продолжил сигать. Затем акробатика, фляк вперёд. Сальто не выкручу, но на фляки это тело способно. О, ещё народ подтянулся. Молодой высокий парень из Йориковой братвы. Разбег, фляк, фляк, ещё… И сальто вперёд на закуску. Войско взревело.

Вышел Вольдемар. Рот до ушей, размахивая здоровой рукой принялся скакать под чечётку.

И тут в дело вступил Марко. Мой Марко, уже как-то присвоил его себе — что мордобой чудотворный делает! Притащил рог и задудел в унисон с барабанщиками. Войско взревело ещё больше.

Танцпол быстро заполнялся. Десяток барабанщиков и горнист выдавали ритм в духе: «На горе сидит орёл, он клюёт себе нога», иногда сбиваясь с ритма и перескакивая, но этого никто не замечал. Народ плясал, и танцем это назвать нельзя — это были дикие необузданные ритуальные пляски победителей. Нас колбасило от эндорфина и адреналина, и бойцы надолго запомнят эту ночь. А сзади, фоном, оттеняя наши пляски и придавая им изюминку, на полнеба стояло зарево горящей Картагены. Ибо Карфаген должен быть разрушен!

Пусть наши степи не знают позора! Выпьем за наш Лимес!