Воздух так душен,
Страшно идти одному —
Мерещится зло!
Закуро открыл бутыль с маслом и принялся аккуратно разливать густую жёлтую жидкость по сосудам. Фуситэ скручивала полосы материи в тугие жгуты и затыкала ими горлышки. Когда работа была закончена, они уложили импровизированные зажигательные снаряды в две сумки и отправились на кухню. Там Фуситэ велела кухарке приготовить чесночный отвар, которым они позже пропитали купленный слугами невод с тяжёлыми грузилами. Оставив его сушиться, Закуро и Фуситэ уселись в библиотеке, чтобы обсудить план поимки кианши и его Хозяина. Пошёл второй час ночи, когда они, наконец, принялись собираться. Инвентаря оказалось не так уж мало. Закуро с Фуситэ вышли с чёрного хода изрядно нагруженные и тут же свернули в закрытый дворик, соединявший дом Ханако с соседним. Затем переулками пробрались к мосту через городской канал. В свете звёзд вода выглядела совсем чёрной, жёлтый месяц отражался в ней с чёткостью, которая бывает только после проливного дождя.
Гатхир и женщина почти час шли, стараясь держаться в тени, прежде чем попали в район трущоб. В то время как весь город спал, здесь слышались голоса и смех, по кривым грязным улочкам шатались пьяные. Но это была лишь внешняя сторона трущоб. Практически безобидная. В глубине же теснившихся построек шайки готовились к работе, а некоторые уже направлялись к намеченным для грабежа домам. В подвалах обыскивали оглушённых и убитых, привязывали к ногам жернова, чтобы сбросить в канал. Трущобы Эдишамы хранили тысячи самых мрачных и грязных тайн.
Закуро почувствовал, что Дару пробудился. Пока он молчал, оценивая ситуацию, но гатхир не сомневался, что вскоре двойник заговорит.
Обсуждая охоту, они с Фуситэ обозначили на плане города все известные им места, где были найдены жертвы ночной твари. Благодаря рассказу девушек из «Дворца тигровой лилии» им удалось составить довольно подробную схему вылазок кианши. Получился многоугольник, на первый взгляд ничем не способный помочь, но, когда Закуро соединил все его противоположные вершины линиями, точка пересечения указала на доки в северо-западной части Эдишамы. Гатхир полагал, что именно там и находится логово вампира, где днём тот прячется от солнечного света и откуда по ночам выходит на поиски жертв.
Дальше всех от предполагаемого логова находился дом Ханако — очевидно, на него выбор пал только из-за Закуро. Гатхир ждал, что Фуситэ обратит на это его внимание, но она промолчала. От этого было ещё тяжелее скрывать правду, но у Закуро не хватало мужества рассказать про адресованное ему письмо.
Фигуры гатхира и Фуситэ, скользивших по закоулкам трущоб, были почти неразличимы на фоне тёмных стен. Они торопились добраться до доков, пока вампир не ушёл на охоту — тогда им пришлось бы караулить его. А это было нежелательно, ведь кианши мог вернуться только перед рассветом, а Закуро и Фуситэ меньше всего хотели, чтобы их схватка с монстром стала достоянием зевак.
Гатхир убедил женщину, что их цель на данный момент — поймать вампира и лишить его сил. Затем они собирались заставить кианши выдать своего Хозяина. У Закуро не было уверенности, что вампир сделает это, но попытаться стоило.
Пробираясь через трущобы, гатхир и Фуситэ приближались к месту, которое могло быть логовом упыря. Когда впереди показались доки, они перешли на язык жестов. Здесь оказалось довольно много народа, сновавшего туда-сюда: люди таскали мешки, катали тачки — словом, занимались под покровом ночи контрабандой. Несколько человек с оружием зорко следили за происходившим: не только за тем, чтобы не нагрянула стража, но и за работниками. Закуро и Фуситэ проскочили мимо них и притаились за покосившимся сараем.
Справа с оглушительным треском распахнулась дверь, но это оказался всего лишь бродяга, на четвереньках выползший на крыльцо, чтобы опустошить желудок. Звуки, которые он издавал, походили на стоны раненой обезьяны. Фуситэ брезгливо поморщилась. Закуро потянул её за рукав — надо было идти дальше. Они прокрались вдоль забора и свернули в грязный переулок, перелезли через подобие плетня и, протиснувшись между двумя обветшалыми сараями, из которых воняло дохлыми крысами, оказались перед портовой таверной, носившей название «Жук».
На крыльце сидели двое нищих, рядом с ними курил трубку здоровый детина, державший на коленях шестопёр. За поясом у него виднелся кривой кинжал. При виде Закуро и Фуситэ вышибала лениво почесал щёку, решая, стоят ли они его внимания. Затем медленно поднялся и прислонился к косяку. То, что Фуситэ была женщиной, не обмануло бдительности охранника, что выдавало в нём опытного мастера своего дела. Правда, с ног до головы обвешанные оружием и сумками гатхир и Фуситэ мало походили на парочку, решившую среди ночи заглянуть в таверну, чтобы промочить горло, — скорее уж смахивали на собравшихся на дело грабителей.
Закуро глазами указал Фуситэ на возвышавшиеся за таверной развалины старого храма Бруммара — всего три стены, на которых едва держались остатки крыши с загнутыми кверху углами. Лет десять назад это была двухъярусная пагода, блиставшая позолотой, краской и лаком. Ежедневно сотни матросов заходили в неё, чтобы помолиться Бруммару и возложить на алтарь скромные дары. Теперь же развалины окружали разросшиеся доки и сомнительные заведения, предлагавшие морякам утехи для тела, а не пищу для души.
— Думаешь, он там? — тихо спросила Фуситэ.
— Предлагаю начать с него. Отличное место, где не встретишь посторонних, — ответил Закуро. — Мы ведь с тобой уже всё обсудили и решили, что подземелья храма — самое вероятное…
— Да-да! — нетерпеливо перебила Фуситэ. — Я согласна.
Вышибала положил шестопёр на плечо — вид перешёптывающейся парочки явно возбудил в нём новые подозрения.
Проблема заключалась в том, что в развалины храма нельзя было попасть с улицы: вокруг них со временем вырос целый район, окружив его самыми разными зданиями — здесь обосновались трактирщики, содержатели публичных и игорных домов, ломбардов, питейных, бандитских притонов. И лишь в одном месте это кольцо имело толщину всего одного здания — таверны «Жук». Именно через неё и рассчитывали пробраться Закуро и Фуситэ. Конечно, для вампира нагромождение уродливых построек не могло служить преградой — кианши легко ползал по стенам и крышам — но гатхир и женщина понимали, что им предстоит либо договориться с владельцем «Жука», либо пробиться через пивную силой (что, с какой стороны ни посмотри, куда менее предпочтительно).
Закуро и Фуситэ двинулись к «Жуку».
— Кто такие? — хрипло прогудел вышибала. — Откуда?
— У нас дело к твоему хозяину, — ответил Закуро. — Выгодное для него.
— Вы его знаете? Что-то я не помню ваших рож. Сдаётся мне, вы здесь впервые.
— Именно так.
Вышибала задумчиво подвигал челюстью.
— Мы бы хотели обсудить с ним наше дело лично, — проговорил гатхир. — Есть возражения?
Громила презрительно сплюнул на землю и отвернулся.
Закуро толкнул дверь. Они с Фуситэ вошли в большой прямоугольный зал: справа потрескивал очаг, а слева тянулась широкая дубовая стойка, возле которой расположилось человек пять. Остальные сидели за круглыми столами. Пахло кислятиной и застарелым потом. По воздуху плыли облака дыма, крики, смех и громкие разговоры. Собравшееся общество, разумеется, успело изрядно набраться. Между столиками семенили девицы с подносами, расставлявшие перед посетителями кружки пива и сосуды с байцзю. Завязанные спереди широкие пояса красноречиво свидетельствовали о том, что работницы таверны готовы оказать услуги и иного рода.
Созерцая это зрелище, Фуситэ сморщила было носик, но тут же взяла себя в руки и сделала безразличное лицо — сейчас следовало забыть о том, что она принадлежит к совершенно иному слою общества.
Закуро обвёл глазами помещение и остановился взглядом на хозяине «Жука» — немолодом унгаоле с сальными волосами, часть которых была заплетена в тонкие косички, и круглым лицом, покрытом причудливыми, но грубо сделанными татуировками. Опершись на стойку, унгаол разговаривал с громилой, видом более всего походившим на наёмника самого низшего пошиба. Здоровяк время от времени прикладывался к сосуду с байцзю, но пил небольшими глотками, чтобы не опьянеть.
Унгаолов Закуро не любил — впрочем, как и остальные коренные жители Янакато. Эти варвары появились в империи относительно недавно — около десяти лет назад, когда князья-кочевники заключили договор об охране восточных границ (правда, охраняли они их, в основном, от себя самих). С тех пор небольшие группы унгаолов начали постепенно просачиваться в города Янакато, селясь на окраинах. Они исповедовали чуждую империи религию с жестокими культами и обрядами, которые, впрочем, не выставляли напоказ.
Закуро остановил одного из проходивших мимо посетителей.
— Приятель, как зовут хозяина? Я тут впервые и не хочу показаться невежливым, — он растянул губы в фальшивой улыбке.
Старик ухмыльнулся, продемонстрировав отсутствие доброй половины зубов.
— Ганзориг, — сказал он. — Но не болтай с ним попусту, он этого не любит. Если есть дело, хорошо. Если есть деньги, тоже хорошо. Если ни того, ни другого…
— Спасибо, приятель, я это учту, — прервал старика Закуро, сунув ему мелкую монетку.
— Благодарю, господин. Я немедленно выпью за твоё здоровье.
Когда старик отошёл, Закуро подмигнул Фуситэ. Теперь можно было действовать.
— Отлично! — неожиданно заговорил Дару, сходу решив выразить недовольство происходящим. — Ты всё-таки ввязался в это дело! Поздравляю! Я так понимаю, своей задницей рисковать тебе показалось недостаточно, и ты втравил в это дело госпожу Ханако.
— Не лезь! — мысленно попросил Закуро. — Не до тебя.
— Брось, мы оба знаем, что, раз я здесь, значит, я тебе нужен! — язвительно проговорил Дару. — Так что не ной, а займись делом. Подойди к хозяину и…
— Без тебя знаю! — зло огрызнулся Закуро. — Что ещё я, по-твоему, собирался сделать?
— Мы так и будем стоять? — нетерпеливо осведомилась Фуситэ: разговаривая со своим двойником, гатхир застыл посреди комнаты.
— Отлично! — торжествующе воскликнул Дару. — Теперь она думает, что ты струсил.
— Пошли, — Закуро двинулся к хозяину заведения.
Фуситэ не отставала ни на шаг. Одетая в мужской костюм и обвешанная снастями, она представляла любопытное зрелище, и большинство мужчин провожало её взглядами. Однако никто не позволил себе окликнуть её или присвистнуть: мало ли с кем пришла женщина. Её провожатый вполне мог оказаться мастером меча или ещё что похуже.
Подойдя к стойке, Закуро и Фуситэ уселись рядом с громилой. Гатхир кивнул взглянувшему на них хозяину. Тот нехотя прервал разговор и повернулся к ним. Лицо у него лоснилось от пота, чёрные усы блестели то ли маслом, то ли воском, а правый глаз выглядел слегка прикрытым — похоже, когда-то часть века сорвало сталью, и кожа срослась не слишком удачно.
— По чарке байцзю для начала, — сказал гатхир, кладя на стойку йулань — словно в счёт последующих возлияний.
Трактирщик ловко сгрёб монету, достал продолговатые глиняные сосуды и принялся заполнять их из пузатой бутылки.
— Вы не выглядите, как люди, зашедшие отдохнуть от праведных дел. Я бы сказал, главные сегодняшние события у вас ещё впереди, — проговорил он, метнув взгляд в Закуро.
— Так и есть, — ответил гатхир. — Если нам повезёт.
— Что-то я вас раньше здесь не видел. Вы из какого города?
— Местные. Мы прежде никогда сюда не заходили, — Закуро взял свою чарку. — Нам нужен Ганзориг.
Громила слегка пошевелился, хотя на гатхира и его спутницу даже не взглянул. Зато его рука поставила сосуд с остатками байцзю на стойку и легла на самый край — поближе к заткнутому за пояс кинжалу.
— Вам кто-то рассказал о моей таверне? — спросил трактирщик.
Его повреждённый глаз дёрнулся.
— Нет.
Унгаол недовольно поджал губы. Закуро понял, что пора переходить к делу.
— Три золотых, — быстро сказал он. — В обмен на услугу, которая не потребует от тебя ровным счётом ничего.
Трактирщик переглянулся с громилой. Тот недоверчиво хмыкнул.
— Так уж и ничего? — спросил трактирщик.
— Дай ему в рыло! — неожиданно посоветовал активизировавшийся Дару. — Сразу станет сговорчивей. — Швыряешься деньгами, как богач, а монеты-то не твои. Скажи «спасибо» госпоже Ханако, что…
— Мы можем поговорить без посторонних? — спросил Закуро унгаола. — Или хотя бы не здесь? Лишние свидетели ни к чему, верно?
Глаза у трактирщика забегали. Он колебался. Пришельцы могли оказаться подосланными наёмными убийцами, а могли и заплатить обещанную сумму.
— Ладно, — сказал он. — Поговорим. Идите сюда, — унгаол махнул громиле, приказывая следовать за ним, и вышел из-за стойки.
Толкнув скрипнувшую дверь, Ганзориг провёл их в небольшую комнату без окон, в которой стояли стол, шкаф и четыре стула — видимо, здесь трактирщик принимал гостей. Убогость обстановки, очевидно, должна была дать понять, что брать здесь нечего. Громила встал у двери, сложив на груди мощные руки.
— Ну! — требовательно проговорил Ганзориг, усаживаясь на тот из стульев, что стоял за столом. — Выкладывайте, что надо, — он переводил недовольный взгляд с Закуро на Фуситэ. — И не вздумайте отмочить какой-нибудь фокус. Мы вас мигом порешим, а трупы скормим рыбам.
— Нам всего лишь нужно воспользоваться твоим чёрным ходом, — сказал Закуро.
Унгаол нахмурился.
— Зачем? — спросил он недоверчиво.
— Мы хотим попасть в развалины храма.
Брови трактирщика поползли вверх.
— Там ничего нет, — сказал он. — Можете мне поверить. Мои парни в своё время там всё облазали — искали клад, — Ганзориг усмехнулся. — Думали, вдруг святоши оставили какое-нибудь добро под колонной или в подвале. Как же, жди! Дураки они, что ли? Всё с собой уволокли.
— Нас не интересуют сокровища, — сказал Закуро. — Даём пять золотых за то, что ты нас пропустишь туда.
— По-моему, это слишком щедро, — счёл нужным поделиться своим мнением Дару. — Хватило бы и двух, а то и одного. Не велик труд — дверь открыть!
«Заткнись!» — мысленно попросил Закуро.
Ганзориг прищурился, глядя на собеседников. Погладил рукой бородку.
— Заманчиво, — протянул он. — Только уж больно странно. Кто станет платить такие деньги, если не рассчитывает с этого поиметь ещё больше?
— Это не принесёт нам прибыли, — ответил Закуро. — У нас интерес иного рода.
Трактирщик задумчиво почесал подбородок.
— Загадками говоришь, — процедил он.
Его явно одолевали сомнения. Гатхиру казалось, что он слышит мысли унгаола: если парочка вернётся с ценностями, всегда можно их убить и обобрать.
— По рукам, — кивнул Ганзориг. — Я вас впущу и выпущу, но, если увижу, что вы тащите мешки с сокровищами, вам придётся поделиться. Согласны?
Озвучить это было со стороны трактирщика весьма благородно.
— Согласны, — ответил Закуро.
Ганзориг ощерился в ухмылке и встал.
— Тогда идёмте. Но деньги вперёд.
Закуро протянул ему заранее приготовленные монеты. Унгаол сунул их за пазуху.
— Прошу за мной.
Ганзориг провёл посетителей к чёрному входу, запертому на два засова, и открыл дверь.
— Вам повезло, что я ещё не заделал его, — сказал он. — Давным-давно им не пользуюсь.
— Благодаря ему ты сегодня хорошо заработал, — отозвался гатхир.
— И смотри, чтобы он был открыт, когда мы вернёмся, — добавила Фуситэ. — Дерево хорошо горит.
Унгаол расплылся в ухмылке.
— Как прикажет благородная госпожа. Когда вас ждать-то?
— Скоро, — ответил Закуро.
— Ладно, — Ганзориг захлопнул дверь, и с внутренней стороны дважды лязгнули засовы.
Закуро и Фуситэ обвели глазами открывшийся «пейзаж»: впереди возвышался остов храма, землю вокруг которого усеивал битый камень. Повсюду валялись прогнившие доски и мусор. Вблизи руины производили совсем печальное впечатление, кроме того, сюда регулярно выливали помои и выбрасывали объедки из трактира: в его стене имелась труба, под которой уже образовалось гниющее болотце. Несколько чаек деловито бродили среди руин, высматривая пищу; между ними прыгали две-три вороны. Запах оставлял желать лучшего.
— Надеюсь, он здесь! — прошептала Фуситэ, вглядываясь в темноту.
Вместо ответа Закуро указал вперёд, предлагая не терять времени даром.
Гатхир и женщина обошли развалины, внимательно разглядывая руины и надеясь отыскать лазейку, через которую кианши мог покидать своё логово. Глыбы серого камня и сгнившие брёвная с едва заметными остатками алой краски громоздились друг на друге, образуя множество ниш, которые с первого взгляда легко было принять за лазы, но настоящих проходов обнаружить не удалось. Тогда Закуро и Фуситэ вошли в то, что некогда было храмом.
Ничего не осталось от былого великолепия, кроме обугленных стен — величественное строение сгорело, и у жрецов то ли не нашлось средств, чтобы снести останки и на их месте воздвигнуть новый храм, то ли служители решили, что будет благоразумнее перебраться в более благополучный район — туда, где среди прихожан попадаются не только матросы, бандиты и проститутки.
Закуро зажёг маленький масляный фонарь: здесь, внутри развалин, света луны уже не хватало.
— Что, если мы ошиблись? — прошептала Фуситэ. — Мы ведь основывались на примерной схеме.
— Я уверен, его логово здесь, — отозвался Закуро. — Посмотри: это же идеальное место.
— Но где он?
— Мы ещё даже толком не начали искать.
Гатхир и женщина блуждали около четверти часа, пока Закуро, наконец, не удалось обнаружить небольшую дыру в полу: в задней части храма, где лежало особенно много обломков, под широкой доской открылся лаз с щербатыми краями.
— Что я говорил?! — улыбнулся гатхир.
Фуситэ улыбнулась в ответ. Глаза у неё блестели в предвкушении опасной охоты, и было видно, что ей не терпится спуститься туда, где обитает вампир.
— Только поймать, — напомнил Закуро. — Сначала допросим его, и лишь затем убьём.
— Помню, — ответила женщина. — Не волнуйся, я отлично владею собой.
— Уверен, ты счастлив! — язвительно прокомментировал находку Дару. — Нет, чтобы остаться дома. Или с той шлюхой!
— Заткнись! — мысленно посоветовал ему Закуро. — Тебе ведь она тоже понравилась.
— Спорить не буду, кошечка оказалась, что надо! — тоном знатока согласился Дару. — И я предпочёл бы…
— Знаю, ты уже сказал. Развлекаться, а не преследовать кианши.
— Тебя это удивляет?
— Нисколько. Но ты знаешь меня не хуже, чем я тебя, так что давай прекратим этот бесполезный спор.
— Отлично! — возмутился Дару. — Мне снова затыкают рот! Что ж, будь по-твоему — я умолкаю.
— Спасибо. Это с твоей стороны очень великодушно.
— Ну что, лезем? — осведомилась Фуситэ, заглядывая в дыру.
Вместо ответа гатхир снял с плеча сумку и достал из неё прочный канат. Привязав его одним концом к тяжёлому камню, другой он сбросил вниз.
— Надеюсь, длины хватит.
Затем Закуро зажёг два факела, один из которых протянул Фуситэ.
Он начал спускаться первым. Когда гатхир превратился в огненную точку, подрагивающую в темноте, женщина полезла следом.
Благополучно достигнув дна лаза, они огляделись. В небольшой рукотворной пещере царила сырость: неизвестно откуда капала вода. Было слышно, как она сочится между плитами. Земля под ногами слегка чавкала и липла к подошвам. Пол покрывали мелкие каменные осколки, стены были выщерблены временем и покрыты плесенью.
Мимо ног Фуситэ прошмыгнула огромная крыса, и женщина отпрыгнула, едва сдержав возглас. Пламя её факела затрепыхалось, на стенах заплясали чёрные тени.
— Жутко здесь, правда?! — шёпотом проговорила Фуситэ, осматриваясь.
— Да уж, приятного мало, — согласился Закуро. — Но мы сюда не развлекаться пришли.
Он взял спутницу за локоть и указал факелом направо, где чернел вход в низкий коридор.
— Думаю, нам туда.
Они пошли, стараясь производить как можно меньше шума. На полу стояли лужи, попадались места, скользкие от жидкой грязи и плесени. Повсюду копошились белёсые черви и мерзкие насекомые, которых не увидишь при солнечном свете. В одном месте факел гатхира высветил на стене глубокие борозды, напоминающие следы когтей. Кое-где попадались тёмные разводы и потёки, но они могли быть чем угодно — не обязательно кровью. Зато три скелета, лежавшие в одной из ниш, оказались человеческими.
— Откуда?! — шепнула Фуситэ, указав на них пальцем.
— Думаю, ещё с прежних времён, — ответил Закуро, приглядевшись к останкам. — Захоронение монахов или жертвы.
Они двинулись дальше, и вскоре тоннель разделился.
— Куда теперь? — спросила Фуситэ.
Закуро пожал плечами.
— Собственно, направление не имеет значения, — шепнул он. — Мы всё равно не знаем, куда идти.
— Ну, тогда пошли направо, — сказала Фуситэ, шагнув в один из коридоров.
Закуро ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. Вскоре они оказались перед новой развилкой.
— Может, бросим твои кости? — в шутку предложила женщина. — Не вижу другого способа выбрать направление.
— Кости показывают только степень удачи, — ответил гатхир. — В данном случае они бесполезны.
— Думаю, ты уже успел бросить их сегодня пару раз.
— Разумеется.
— Ну, и какова вероятность того, что нам повезёт выбрать верную дорогу?
— Не будем рисковать. Мы никогда не найдём кианши, если заплутаем здесь.
— Что ты предлагаешь?
— Пусть сам придёт.
Женщина усмехнулась.
— С какой стати?
Закуро пожал плечами, а затем набрал полные лёгкие воздуха и оглушительно заорал — так, что эхо разлетелось по всему лабиринту.
Фуситэ невольно съёжилась, в ужасе взирая на своего спутника.
— Рехнулся?! — она чувствительно ткнула гатхира кулаком в грудь. — Жить надоело?!
— Приготовься! — посоветовал Закуро, запуская руку в сумку и извлекая сосуд с лампадным маслом. — Думаю, к нам скоро пожалует гость.
— Ещё бы! — возмущённо огрызнулась Фуситэ. — Не удивлюсь, если к нам десяток гостей набежит!
— Это единственный способ, — спокойно сказал Закуро.
Женщина только махнула в ответ рукой. Зато Дару нашёл нужным высказаться обстоятельней:
— Ты сумасшедший сукин сын! — заявил он гатхиру, не скрывая раздражения. — Тебе так хочется острых ощущений, что ты совершенно не думаешь о том, что могут пострадать дорогие тебе люди.
— Я сумею защитить Фуситэ, — ответил Закуро.
— Я имел в виду себя, болван! — возмущённо заявил Дару.
— Не беспокойся о своей шкуре. Она ведь и моя тоже.
— Думаешь, сможешь отбиться от вампира? Да он нас тут всех троих положит! А если кианши явится не один? Об этом ты подумал?
— Ты меня отвлекаешь, — сказал Закуро. — А это опасно, мог бы понимать.
Дару замолчал, но было ясно, что разговор ещё не окончен — двойник затаил обиду. Пожалуй, больным местом Дару была паническая тревога за свою безопасность. Из-за Закуро он пребывал в постоянном страхе. Должно быть, потому что не имел собственного тела и полностью зависел от своего альтер-эго.
Мечи Закуро и Фуситэ были натёрты чесноком, в сумке у гатхира лежали пропитанная чесночным отваром сеть, верёвка и цепь — мало ли что может понадобиться. В ячейки, нашитые на одежду, они вставили осиновые колья, чтобы их можно было легко и быстро вытащить в случае необходимости. Везде, где только можно, Закуро и Фуситэ понапихали оружия. Они были готовы встретиться с кианши. Или, по крайней мере, считали, что готовы.
Минуты ожидания тянулись, словно часы.
— Он не придёт! — раздражённо проговорила Фуситэ. — Его здесь нет. Мы ошиблись! Зря теряем время в этом проклятом подземелье.
— Тсс-с, — отозвался Закуро.
Он и сам не был уверен, что они пришли туда, куда нужно, однако понимал и то, что вампир не станет кидаться на них, едва заслышав крик — он присмотрится, принюхается… Ну, или что там делают эти твари прежде, чем напасть.
Фуситэ от нетерпения уже начала притопывать, когда из темноты бесшумно выступила фигура.
Бледная и стройная, с ниспадающими до пояса чёрными волосами женщина была одета в жёлтое платье до колен и высокие сапоги.
Остановившись, она молча смотрела на гатхира и Фуситэ. Её миндалевидные глаза казались неподвижными, неестественно алый рот змеился в презрительной усмешке. Закуро мгновенно достал склянку с маслом и зажёг факелом затыкавшую горлышко тряпку. Он уже приготовился метнуть её в вампиршу, когда услышал сдавленный хрип Фуситэ. Повернув голову, гатхир увидел, что его спутница сама стала белой, как полотно, и не может оторвать глаз от кианши.
Неужели тварь действовала на неё какими-то чарами? Пыталась подчинить волю?
— Рутико?! — просипела Фуситэ едва слышно. — Это… ты?!
В глазах кианши мелькнуло узнавание. Она растянула губы в хищной улыбке, обнажив длинные острые клыки.
— Фуситэ? — произнесла она негромко. — Ты пришла за мной? Я так рада тебя видеть! — тонкие руки протянулись к растерявшейся женщине. — Забери меня отсюда! Тут так темно, сыро, и полно мерзких крыс! А запах! Ты чувствуешь? Он ведь просто омерзителен! Помнишь, ты обещала всегда защищать свою маленькую сестрёнку? — голос вампирши стал вкрадчивым, и она двинулась к Фуситэ.
— Как… это возможно? — пробормотала женщина, отступая назад.
— Что твои слуги сделали с телом Рутико? — спросил Закуро.
— То, что полагается.
— Мы забыли, что жертвы вампиров сами могут стать кианши, — сказал гатхир. — Я не думал… что твою сестру инициировали.
Рутико засмеялась. Лицо её исказилось, став похожим на уродливую маску театра гайзи.
— Меня собрали по кускам, — проговорила она, наступая. — Сшили, чтобы подготовить к похоронам. Как видишь, справились неплохо, даже шрамов почти не осталось! Скоро вообще все следы пропадут, и я буду, как новенькая, — вампирша снова тихо рассмеялась. — Кровь ничтожеств из морга хорошо послужила мне, а одеждой я обзавелась, подкараулив на улице какую-то шлюху, — кианши пожала плечами и кокетливо разгладила складки на платье. — Что делать, на первое время сойдёт!
В этот миг стеклянный сосуд, брошенный Закуро, ударил её в грудь и разлетелся на мелкие осколки. Пламя тотчас охватило хрупкое девичье тело. Вспыхнуло лёгкое платье. Кианши пронзительно завизжала, а Фуситэ, не отдавая себе отчёта в том, что делает, повисла у гатхира на плечах.
Закуро резко оттолкнул женщину — сейчас было не до сантиментов — и крикнул ей в лицо:
— Она вампир! Ты что, не видишь?!
Фуситэ попыталась встать, но Закуро, видя, что она не в себе, сбил её с ног, чтобы не мешала. Одновременно он выхватил из сумки ещё одну склянку и, подпалив фитиль, тоже запустил в вампиршу. Та вспыхнула ещё сильнее, превратившись в настоящий живой факел, и с воплями бросилась прочь по коридору.
— Мы должны догнать её! — крикнул Закуро, рывком ставя Фуситэ на ноги. — Огонь ослабляет кианши — она станет лёгкой добычей!
— Это… Рутико! — слабо простонала Фуситэ.
По щекам женщины катились слёзы.
— Мы не станем её убивать, — пообещал Закуро. — Пока! Помнишь, нам нужен Хозяин? Раз она стала кианши, значит, в твоём доме побывал именно он. Это наш шанс, пойми!
Фуситэ через силу кивнула.
— Я возьму себя в руки! — сказала она, вытирая слёзы рукавом. — Ты прав: эта… тварь — не моя сестра! Рутико умерла в своей комнате, а это… порождение тьмы!
— Молодец! — с облегчением похвалил Закуро. — А теперь давай просто догоним её, ладно?
Фуситэ снова кивнула, и они, не говоря больше ни слова, пустились в погоню за кианши. Нагнать вампиршу не составило труда: охваченная пламенем, высасывающим из неё силы, она не могла состязаться в беге с Закуро и Фуситэ. Через пару минут они увидели впереди огромный дергающийся факел. Пахло жареным мясом. Вампирша двигалась очень медленно: каждый шаг давался ей с неимоверным трудом. Кожа обуглилась, волосы исчезли, платье тоже сгорело, и существо производило жуткое впечатление.
Закуро на ходу достал из сумки и размотал длинный аркан. Подбежав к вампирше, он набросил ей на шею петлю и дёрнул изо всех сил. Кианши упала, отчаянно размахивая руками, но сразу же попыталась подняться. Пропитанная чесночным отваром верёвка жгла кожу не меньше огня, но она не удержала бы вампиршу надолго: пламя должно было уничтожить её за пару минут.
— Помогай! — крикнул Закуро Фуситэ, и та, стиснув зубы, выхватила из своей сумки плотную сложенную в несколько раз дерюгу.
Развернув, женщина набросила её на вампиршу, чтобы сбить огонь. Гатхир подоспел через пару секунд. В руках у него была цепь. Вдвоём они быстро обмотали обессилевшую кианши, стянув ей руки и ноги. Тварь при этом взывала к Фуситэ, упрекая женщину в том, что та предала её, нарушив обещание всегда любить и защищать. Закуро опасался, что Фуситэ поддастся на провокацию, но женщина действовала уверенно, решив не внимать мольбам.
Они потащили вампиршу к лазу. Кианши верещала и пыталась уцепиться хоть за что-нибудь, но сделать это со связанными руками было не так-то просто. От твари валил едкий дым, обугленная кожа растрескалась, и из многочисленных ран сочилась полупрозрачная жидкость.
— Действуем по плану? — уточнил на всякий случай Закуро.
Фуситэ кивнула. В глазах у неё стояли слёзы, лицо осунулось и было бледно.
Больше они с гатхиром не переговаривались.
Перед тем, как вылезать, Закуро на всякий случай ещё раз облил вампиршу маслом и поджёг — кто знает, надолго ли ослабляет кианши огонь? Фуситэ стояла, отвернувшись: она не могла равнодушно наблюдать, как страдает существо, некогда бывшее её сестрой. Затем, сбив пламя, они с Закуро обвязали пленницу цепью и при помощи верёвок вытащили из подземелья на поверхность. Вампирша при этом всячески стралась затруднить и без того нелёгкую задачу.
— Эй ты! — Закуро наполовину вытащил из ножен тулвар. — Видишь это?
Кианши корчилась на полу храма и хрипло верещала, но при виде стали затихла, злобно уставившись на гатхира.
— Хочешь, чтобы я отрубил тебе башку? Нет? Тогда заткнись!
Вампирша осклабилась, продемонстрировав клыки.
Закуро и Фуситэ передохнули несколько минут, прежде чем вести пленницу к чёрному ходу трактира: подъём кианши отнял у них много сил.
Вампирша шагала медленно, ноги у неё подгибались. Закуро не спускал с неё глаз: притворяется или, действительно, едва способна двигаться? Наконец, они добрались до чёрного хода таверны.
Закуро постучал, и через минуту дверь распахнулась. На пороге стояли Ганзориг и двое его вышибал. Увидев связанную и обожжённую женщину, они отшатнулись и в изумлении открыли рты, а затем грозно нахмурились, но гатхир концом кинжала поддел верхнюю губу вампирши, продемонстрировав её клыки. Та попыталась плюнуть в него, но Закуро уклонился.
— Тварь! — процедил он, для острастки полоснув её поперёк живота лезвием, натёртым чесноком.
Кианши зашипела, но утихомирилась.
Ганзориг разразился бранью на унгаольском наречии. Лицо его покраснело от злости.
— С дороги! — потребовал Закуро подчёркнуто спокойным и тихим голосом. — Ты получил свои деньги.
Трактирщик потоптался на месте, но затем, видимо, решил, что вампирша никакой ценности не представляет, и отступил.
— Убирайтесь! — процедил он. — И больше чтоб духу вашего не было в моём заведении!
— Мог бы и «спасибо» сказать, — заметила, проходя мимо него, Фуситэ. — За то, что избавили тебя от соседства этой твари.
Ганзориг с опаской взглянул на вампиршу. Та ухмыльнулась.
Вышибалы молча посторонились, пропуская необычную троицу, причём от кианши старались держаться подальше. Та смерила их насмешливым взглядом и показала клыки. Один из громил поспешно осенил себя защитным жестом. Другой последовал его примеру.
Закуро вдруг остановился: ему пришла в голову дельная мысль.
— Нам нужна бойлерная, — сказал он, обращаясь к Ганзоригу.
— Чего? — нахмурился тот.
— Хотим сжечь эту тварь.
— А-а… — унгаол с омерзением взглянул на вампиршу. Задумчиво пожевал губами. Похоже, его злость куда-то улетучилась: должно быть, подействовали слова Фуситэ. — Есть одна неподалёку, — проговорил Ганзориг, не спуская глаз с кианши, от которой исходил удушливый запах горелого мяса. — Ерден вас проводит, — добавил он, ткнув пальцем в одного из охранников.
Тот нехотя кивнул, с опаской косясь на вампиршу.
— Хорошо, — Закуро дёрнул цепь, заставляя кианши идти. — У тебя есть ещё один выход? Не хотелось бы тревожить посетителей «Жука».
Ганзориг усмехнулся.
— Через соседнее здание. Там ночлежка.
— Тогда пошли.
Трактирщик повёл своих странных посетителей узкими коридорами, и вскоре они очутились перед массивной дверью, запертой на амбарный замок. Унгаол открыл его.
— Сюда, — сказал он, переступая через лежавшие на полу тела, от которых шёл ужасный запах пота, перегара и человеческих фекалий.
Фуситэ подняла факел повыше.
— Прелестно! — объявил Дару, когда взорам открылась панорама, похожая на причудливый ландшафт, собранный из всевозможных нищих и бродяг, занявших приличных размеров комнату, чтобы провести в ней ночь. — Сегодня мы проводим время в изумительной компании. Может, отыщем парочку прокажённых для полного счастья?
Глядя на валявшиеся вповалку тела, Фуситэ невольно поморщилась, и даже видавший виды Закуро испытал лёгкий приступ тошноты. Только трактирщик и его громилы взирали на всё равнодушно.
— От жареной твари воняет лучше, — прокомментировал Дару.
Ганзориг повёл своих гостей к выходу, шагая прямо по лежавшим на полу людям. Иногда кто-нибудь издавал тихий стон или вскрикивал, но унгаол не обращал на это ни малейшего внимания. Так же поступали и его охранники.
Закуро и Фуситэ не оставалось ничего, кроме как следовать за ними. Вампирша упиралась и всё время норовила ухватиться за кого-нибудь из спавших, так что гатхиру даже пришлось дважды порезать её мечом и пригрозить спалить на месте.
— Ты ведёшь меня в бойлерную! — прохрипела кианши. — Я всё равно обречена!
Возражение было справедливым, но Закуро не собирался ни торговаться, ни вступать в дискуссию. Он молча вонзил кинжал вампирше в ногу и слегка повернул лезвие. Тварь заголосила.
— Прошу, не пытай её! — попросила Фуситэ, глядя в сторону.
— Ты всё-таки решила позаботиться о сестрёнке? — усмехнулась кианши. — Как трогательно! Тебе будет меня жалко, когда я начну поджариваться в печи?
— Заткнись! — велел Закуро, в очередной раз дёрнув цепь.
Наконец, вся компания добралась до выхода. Повозившись с засовами, Ганзориг распахнул дверь, и в лицо ударил прохладный ночной воздух. Люди вышли на улицу немного левее трактира.
— Вам туда, — Ганзориг указал рукой в темноту. — Покажи им, Ерден. Октай, ты останешься со мной, — добавил он прежде, чем исчезнуть за дверью ночлежки.
Ерден недовольно крякнул и, закинув шестопёр на плечо, вразвалку двинулся по улице. Закуро и Фуситэ потащили кианши за ним.
— Только пикни! — предупредил гатхир вампиршу, недвусмысленно помахав у неё перед носом кинжалом. — Лишишься головы прямо здесь!
Кианши злобно сверкнула глазами.
— Не всё ли равно, где? — прошипела она.
— Мы можем сделать твою смерть очень долгой и болезненной.
Вампирша демонстративно усмехнулась.
— Почему бы вам не покончить со мной сейчас? Зачем искать бойлерную?
— Узнаешь, — ответил гатхир. — В своё время.
Кианши замолкла.
Закуро был уверен, что она пытается связаться при помощи Зова со своим Хозяином. Что ж, именно это им с Фуситэ и требовалось. Главное — успеть всё подготовить!
— Вы рискуете, — проговорил Дару. — Эта тварь может приворяться обессилившей, а на самом деле выжидать удобного момента. Вы ведь понятия не имеете, надолго ли огонь делает её слабой.
— Посмотри на неё, — мысленно посоветовал в ответ Закуро. — Она похожа на обугленную головешку. Когда начнёт регенерироваться, подпалю её снова.
— На твоём месте, я бы не стал дожидаться, пока…
Его перебила Фуситэ.
— Далеко ещё? — нетерпеливо спросила она ведшего их громилу.
— Нет, — откликнулся тот, не оборачиваясь. — Уже рядом.
И действительно, спустя пару минут они остановились перед наглухо запертым одноэтажным домиком с торчавшей из крыши массивной трубой. Окна скрывали массивные ставни, заколоченные для верности крест-накрест досками.
— Вам сюда, — сообщил унгаол, указав на дверь шестопёром, и тут же двинулся в обратный путь.
Закуро успел лишь заметить его брошенный на кианши взгляд, полный страха и отвращения.
Гатхир сбил камнем висячий замок, отбросил щеколду и распахнул дверь. Вдвоём с Фуситэ они втолкнули в бойлерную вампиршу.
Внутри витал затхлый запах мёртвых крыс.
Женщина воткнула факел в одну из ржавых уключин на стене.
— Что вы собираетесь делать, ничтожества?! — прошипела кианши, лихорадочно озираясь.
— Сжечь тебя, — ответил Закуро. — Пришло время умирать.
Вампирша саркастически рассмеялась, но затем вдруг умолкла. Гатхир понял, что тварь проглотила наживку: поверила, что они думают, будто огонь убьёт её. Теперь она затаится и станет ждать удобного момента, чтобы сбежать или напасть на них.
— Фуситэ, присмотри за нашей пленницей, — попросил Закуро. — А я пока разожгу печь. Похоже, эта бойлерная давно не использовалась.
Женщина кивнула, а гатхир подошёл к топке, с лязгом открыл заслонку и принялся бросать в неё лопатой уголь. К счастью, небольшой запас остался с тех времён, когда печь ещё что-то отапливала — вероятно, прежде к ней относилась готиница или частный дом. Теперь окружающие здания снесли (а может, сами развалились), и на их месте появилось множество жалких лачуг, обитатели которых предпочитали греться, завернувшись в одеяла или разводя костры прямо в жилище.
Вампирша наблюдала за гатхиром без интереса, но с едва скрываемым торжеством. Она больше не пыталась заговаривать с «сестрой» — её вполне устраивало происходящее. Конечно, придётся помучаться в огне, может быть, даже довольно долго, но всё же это лучше, чем смерть. А уж потом она отомстит! Людишки пожалеют, что связались с ней! Ох, как пожалеют! Вампирша едва сдерживала злобную усмешку, представляя, как станет рвать своих мучителей на мелкие кусочки.
Закуро и Фуситэ не подавали виду, что понимают ход мыслей кианши.
— Готово! — объявил через несколько минут гатхир, распрямившись и отбросив лопату.
В огромной топке полыхал разведённый при помощи масла огонь. Угли быстро разгорались, от печи ощутимо веяло теплом.
— Прошу! — с нарочитой глумливостью проговорил Закуро, подталкивая вампиршу к топке.
Та, наконец, сообразила, что пора изобразить отчаяние, и принялась неистово упираться, но Фуситэ с Закуро легко запихнули её в огонь и заложили заслонку ломом.
— Сдохни, тварь! — крикнул гатхир для большего правдоподобия. — Надеюсь, ты испытаешь ужасные муки прежде, чем отправишься в небытие!
При этих словах Фуситэ заметно вздрогнула. Хоть она и держалась молодцом, но кианши всё же некогда была её сестрой, и она не могла не думать об этом. Закуро положил руку ей на плечо, но ничего не сказал: слова утешения не шли на ум. Даже Дару, всегда скорый на ответ, промолчал.
Закуро и Фуситэ направились к выходу из бойлерной. На улице гатхир вновь навесил на щеколду замок.
— Думаешь, получится? — спросила женщина.
— Почему бы и нет? Надо верить в лучшее.
— Так говорил мой муж.
— Я знаю.
Они огляделись в поисках подходящего для засады места. Через дорогу стоял плетень, к нему они и направились.
— Так надо, — сказал Закуро, когда они спрятались и начали готовить склянки с маслом. — Ты же понимаешь?
Фуситэ кивнула.
— Обещай, что мы не упустим его! — проговорила она, и гатхир поразился тому, насколько яростной была переполнявшая женщину ненависть.
— Он получит своё, — сказал Закуро твёрдо. — Ты сама пронзишь его сердце.
Фуситэ удовлетворённо кивнула.
— Мне очень жаль, что мы не проверили, был ли проведён ритуал обращения, и тебе пришлось встретиться с Рутико теперь, когда она стала кианши, — проговорил Закуро. — Если б мы подождали, она уже покоилась бы с миром.
— Не вини себя, — возразила Фуситэ. — Мне следовало убедиться в этом, а не тебе. Кроме того, вспомни, что осталось от Рутико. Кто мог подумать… — она замолчала, не договорив.
— Нигде не сообщалось, что жертвы убийцы восставали из мёртвых, — сказал Закуро. — Мне даже в голову не пришло, что Хозяин мог обратить Рутико.
Женщина кивнула.
— Я тоже об этом не подумала. Но раньше действал кто-то из его Слуг, поэтому и новых кианши не появлялось. Над моей же сестрой он сам потрудился. А теперь мы должны затаиться, — добавила Фуситэ гораздо тише. — Рути…, - она осеклась, — эта вампирша наверняка успела послать весточку Хозяину, так что он скоро будет здесь.
— Нельзя, чтобы он заметил нас слишком рано, — кивнул Закуро.
Они накрылись валявшимися поблизости дерюгами, совершенно слившись с пейзажем. Теперь даже самый зоркий глаз не сумел бы различить под скомканным тряпьём фигуры двух людей, не сводивших глаз с бойлерной, из трубы которой валил густой чёрный дым.
Закуро представил, как бьётся и корчится в огне тварь, которая не может выбраться, потому что пламя высасывает из неё силы. Заслужила ли она подобную пытку? Чужая кровь требовалась кианши для выживания — так же, как мясо необходимо хищникам. Но ведь люди устраивают облавы на тигров, когда те становятся людоедами. И всё же… одно дело убить, а другое — сунуть в огонь, обрекая на страшную пытку. Гатхир повернул голову в сторону Фуситэ, но её лицо скрывала темнота. О чём она думала? Что чувствовала?
Поджарая фигура скользнула вдоль стены, огляделась и, не заметив ничего подозрительного, легко сорвала замок с двери бойлерной и вошла внутрь. Женщина сильно сжала руку гатхира. Ни один из охотников не проронил ни звука.
Закуро чувствовал, как с каждой секундой всё сильнее бьётся его сердце. Он ощутил тревогу, которую испытывал Дару.
Минуты через три дверь бойлерной распахнулась, и на пороге показался вампир. Он нёс обуглившееся, но не уничтоженное тело кианши, от которого чёрными клубами валил дым. По улице распространился тошнотворный запах горелого мяса. Хозяин сделал несколько шагов по направлению к плетню, явно намереваясь скрыться задворками. Он шёл прямо на Закуро и Фуситэ — это было настоящей удачей!
В воздух взлетели сосуды с маслом и горящими фитилями. Прочертив огненные дуги, они ударились о вампира, во все стороны брызнули осколки и полыхающая смесь. Кианши вспыхнул прежде, чем сообразил, что попал в засаду. Яростно взревев, он бросился в сторону и помчался по переулку, однако силы покидали его с каждой секундой, а с тяжёлой ношей на руках убежать от двух молодых и сильных преследователей шансов не было вовсе. Хозяин бросил тело Рутико, но скорости ему это не прибавило. Закуро и Фуситэ выскочили из-за плетня, обнажая на ходу клинки, и поспешили за вампиром. Заметив их, тот попытался свернуть в узкий переулок, но Закуро на бегу запустил в него ещё одной склянкой, и на вампире расцвёл новый огненный цветок. Кроме того, удар едва не сбил ослабевшего кианши с ног: тот споткнулся, и мгновенно был настигнут Фуситэ, которая, легко подпрыгнув, со всего размаха погрузила свой натёртый чесноком клинок в спину ненавистного врага. Повиснув на нём, она вгоняла лезвие всё глубже и глубже, пока гарда не упёрлась в позвоночник вампира. Тварь взвыла, судорожно выгнулась и рухнула на землю. Фуситэ откатилась, сбивая с одежды перекинувшееся на неё пламя.
Тем временем Рутико сумела подняться. Всё её тело преставляло жуткую кровоточащую рану. Обуглившаяся плоть воняла нестерпимо.
Закуро подскочил к вампирше, занося тулвар. Перед ним мелькнули расширенные от ужаса глаза со слишком светлыми радужными оболочками, а затем клинок, описав широкий полукруг, с хрустом вошёл в женскую шею и снёс кианши голову. Когда тело повалилось на камни, Закуро выхватил из-за пояса кол и с размаха вогнал трупу в сердце. Впрочем, это было излишне: молодая вампирша начала разлагаться, едва лишилась головы. Закуро отшатнулся, когда тело начало разваливаться на чёрные, сочащиеся гноем куски.
Тем временем Фуситэ кромсала Хозяина: она рубила ослабленную огнём плоть, и на землю летели куски кровоточащего мяса. На лицо женщины было страшно смотреть — так его исказили гнев и ненависть.
Но Закуро хотелось допросить вампира, чтобы убедиться: они нашли того, кого нужно, и у Хозяина больше нет Слуг, которые после его смерти станут свободными и начнут обращать людей в кианши.
— Фуситэ! — окликнул он женщину. — Не убивай его пока!
Та обернулась. Её взгляд упал на разлагающуюся плоть, некогда бывшую Рутико.
— Мне пришлось… — сказал Закуро, надеясь, что Фуситэ найдёт в себе силы пережить смерть сестры — теперь уже окончательную. — Нам нужно поговорить с Хозяином.
Фуситэ кивнула и опустила клинок.
— Эй! — обратилась она к вампиру. — Хочешь умереть быстро или предпочитаешь помучиться, как… твоя подружка?
Хозяин отреагировал неожиданно: несмотря на множество страшных ран, он вскочил на ноги, и в руке у него сверкнуло короткое лезвие. Закуро едва успел отбить метнувшийся к его горлу кинжал.
Фуситэ с пронзительным криком замахнулась тулваром, но вампир отбросил женщину прежде, чем сталь коснулась его.
Он бросился бежать. За ним тянулся шлейф чадящего чёрного дыма: масло прогорело, но плоть ещё тлела.
— За ним! — взвизгнула Фуситэ, первой бросаясь в погоню.
Закуро не отставал.
Они догнали вампира футов через двести — тот с разбега налетел на высокий забор, попытался перепрыгнуть его, но грохнулся на землю. Закуро и Фуситэ бросились на кианши, одновременно вонзив в него клинки. Хозяин забился, отчаянно пытаясь избавиться от повисших на нём людей. Кожа на нём почернела и сошла, из обнажившегося мяса сочилась лимфа. Закуро и Фуситэ нанесли кианши по несколько ударов и отступили, глядя на распростёртую у их ног тварь. Вампир силился подняться, скрёб пальцами по земле и сучил ногами.
— Он ничего нам не скажет, — проговорил Закуро.
Фуситэ молча взяла тулвар обеими руками. На её застывшем лице читались решимость и торжество — она собиралась расправиться с врагом, отомстив за сестру.
— Подожди! — остановил её Закуро. — Нельзя рисковать: вдруг у него есть другие Слуги? Тогда Эдишама просто наводниться подобными тварями.
Фуситэ замерла. Оцепенение длилось всего несколько секунд. Когда оно прошло, взгляд женщины снова стал осмысленным.
— Ты прав, — с сожалением сказала она, опуская тулвар. — Что будем делать?
— Предлагаю взять его в бойлерную и хорошенько над ним потрудиться. У нас много чего есть в запасе, чтобы развязать ему язык.
— Хороший план, — одобрила Фуситэ. — Надеюсь, он не выложит всё, едва мы начнём. Хочу посмотреть, как эта тварь будет страдать!
Закуро размотал с пояса цепь, чтобы связать вампира. Вдвоём они опутали вяло сопротивлявшегося кианши. Похоже, силы всё-таки покинули его.
Гатхир и Фуситэ поставили Хозяина на ноги и потащили обратно к бойлерной. Вокруг было тихо — никто не объявился, чтобы посмотреть, что происходит. Не встретив ни единой живой души, Закуро и Фуситэ втолкнули вампира в котельную и заперлись.
— Кто вы такие? — прохрипел кианши, сверкая белёсыми глазами. — Что вам нужно?!
— Неужто не узнаёшь? — резко ответила женщина. — Ты недавно побывал в моём доме.
Гатхир снял с Хозяина цепь. Тот молча пронаблюдал за его действитями.
— Ты обратил мою сестру, — продолжила Фуситэ. — Превратил её в такое же мерзкое создание, как ты сам.
Вампир усмехнулся. Тело его напряглось, словно он собирался броситься в атаку.
Закуро вонзил тулвар ему в живот. Кианши закричал и рухнул на колени. Изо рта у него хлынула кровь. Гатхир схватил его за запястье правой руки и отвёл её в сторону. Мелькнуло лезвие тулвара, и сталь прошла сквозь плечо вампира. Закуро отшвырнул обугленную конечность к стене котельной.
Хозян не кричал — только издавал булькающие звуки. В его бледных глазах мелькнул ужас. Гатхир отсёк ему вторую руку и ступни — чтоб не пытался бежать. Фуситэ наблюдала за действиями Закуро с нескрываемым удовольствием.
Теперь вампир представлял собой поистине жуткое зрелище. Даже гатхиру стало не по себе. Но он не мог позволить себе жалость или сострадание.
— Помоги, — обратился он к Фуситэ. — Надо засунуть его в печь.
Когда за Хозяином закрылась заслонка, бойлерная огласилась жуткими воплями.
— Мы ведь убьём его? — спросила женщина. — Есть у него Слуги или нет, я не позволю ему остаться в живых.
— Сначала допросим, — ответил Закуро. — Будем пытать, пока не скажет всё, что нам нужно знать. Если в Эдишаме есть другие кианши, их тоже нужно найти и уничтожить. Зараза должна быть искоренена.
— Проклятая тварь, — в голосе Фуситэ уже не слышалось прежней ярости. Месть почти свершилась, враг был беспомощен, и разъедающей душу злобе не осталось места. — Сколько будем ждать?
— Пусть помучается, — ответил Закуро. — Сговорчивей станет.
Они помолчали. Воздух оглашали крики и стоны кианши, гудел огонь, и бойлерную освещали только оранжевые всполохи, вырывавшиеся из щелей заслонки. Закуро машинально достал игральные кости, повертел их в пальцах и сунул обратно в карман.
— Я очень благодарна тебе за всё, что ты делаешь, — произнесла Фуситэ, положив руку на колено Закуро.
Тот накрыл её своей грубой ладонью.
— Я попросил тебя о помощи, и твою семью постигло несчастье, — ответил он. — Рутико… погибла из-за меня.
Фуситэ отрицательно покачала головой.
— Нет, её убила тварь, что сейчас корчится в огне! — она поднялась. — Закуро, мы не виделись очень давно.
— Я знаю, — сказал гатхир, не понимая, к чему Фуситэ клонит. — Мне пришлось…
— Всё это время я любила тебя.
Повисла напряженная пауза, в течение которой Закуро боролся с искушением ответить женщине собственным признанием. Фуситэ ждала, в глазах у неё плясали отсветы пламени печи.
Гатхир медленно поднялся.
— Ты забыл меня?! — спросила Фуситэ требовательно.
— Нет. Разумеется, нет. Как я мог?
— Я стала свободной, но тебе этого мало, — сказала женщина с лёгким упрёком.
Гатхир закрыл глаза, его губы страдальчески искривились. Фуситэ поспешно взяла его лицо в ладони. Они были холодными.
— Прости! — сказала она. — Я не хотела причинить тебе боль.
Закуро заглянул в её глаза. Как он любил их, как часто вспоминал! И вот теперь они оказались совсем рядом. И не только они. Сердце гатхира сжалось.
Фуситэ медленно отступила. Она сделала несколько освобождающих движений, и её одежда легко соскользнула на пол. Женщина переступила через неё, снова оказавшись рядом с Закуро. Её обнаженное тело в свете оранжевых всполохов бойлерной казалось отлитым из меди, а кое-где — почти чёрным. Короткие волоски золотились.
У гатхира перехватило дыхание. Воспоминания о прежних близостях разом нахлынули на него и заглушили крики кианши и гудение пламени. Его охватило острое, мучительное желание. Он быстро скинул амуницию и принялся расстёгивать куртку. Дрожавшие от возбуждения пальцы едва слушались.
Фуситэ молча наблюдала за ним. Лицо её выражало торжество. Никогда прежде оно не казалось гатхиру таким прекрасным.
Наконец, Закуро освободился от одежды и шагнул к Фуситэ. Она обхватила его за шею и впилась губами в его рот. Прильнув всем телом, слегка царапнула твёрдыми сосками. В глазах у гатхира ни миг потемнело.
— Ну же! — нетерпеливо воскликнула Фуситэ, прервав поцелуй.
Закуро подхватил её за ягодицы и опрокинул на ворох одежды.
Одним движением бёдер он раздвинул женщине ноги и всем телом опустился на нее, прижавшись к крепкой груди и мягкому животу, чувствуя шелковистость покрытой мурашками кожи.
Закуро вдыхал пьянящий аромат волос, он запустил в них пальцы, зарылся лицом и прикрыл глаза. Фуситэ сделала нетерпеливое движение, и его член легко проскользнул в неё. Женщина глухо застонала и обхватила гатхира ногами, прижимая к себе.
Закуро целовал ей шею от ключицы до уха. Ему хотелось поглотить Фуситэ — возможно, даже съесть её. Желание полного слияния стало неодолимым, и всё же он вышел из Фуситэ. Та издала удивлённый и разочарованный возглас.
— Не торопись! — прошептал гатхир.
В бойлерной уже стало довольно жарко, так что их тела покрывал пот, и Закуро принялся слизывать его с Фуситэ, водя языком вокруг сосков, вдоль живота и внутренней стороны бёдер. Женщина стонала, запустив пальцы ему в волосы.
Тонны воды медленно, будто во сне, вырываются из разрушающейся плотины. Издалека они кажутся тонкими струйками, но вблизи не слышно ничего, кроме грохота напирающей на камень и дерево реки.
— Да! — женщина обжигала дыханием ухо Закуро, впившегося поцелуем ей в шею. — Пожалуйста!
Дыхание Фуситэ стало частым и сбивчивым, от кожи исходил острый запах желания.
Женщина требовательно впилась ногтями в ягодицы гатхира, прижимая его к себе. Он почувствовал, как его плоть упирается в её, но всё ещё хотел отдалить миг соития. Женщина застонала, изогнувшись под ним, словно кошка. Рот её приоткрылся.
Вода падает в долину, течёт, превращаясь в маленькую реку, поднимая пыль и кружа опавшие ветки. Ей вслед летят камни и обломки брёвен, они падают, взметая к небу фонтаны брызг. Река становится всё полноводней, и, когда она вырывается на равнину и смешивается с песком, то уже напоминает разъярённый горный поток.
— Давай же! — Фуситэ приникла к губам Закуро и слегка укусила его.
Гатхир резким движением вошёл в неё. На мгновение они стали единым целым, растворясь друг в друге. Закуро чувствовал, как плоть Фуситэ поглощает его.
Люди в ужасе спрыгивают с паровых машин и бегут, не решаясь оглянуться — но они обречены так же, как их подвижные крепости. Мутная вода приближается с неумолимостью смерти. Над бурлящим потоком поднимается коричневое облако брызг.
Закуро и Фуситэ двигались как единое целое. Он чувствовал на лице её теплое, влажное дыхание. Женщина смотрела ему в глаза с обожанием и страстью, которые он видел прежде и которые тщетно пытался забыть. Теперь границы времени стёрлись, все преграды обрушились, и прошлое навалилось на Закуро всей тяжестью и сладостью воспоминаний.
Он двигался всё быстрее, чувствуя, что таково и желание Фуситэ. Мокрые, разгорячённые тела мелькали в красных отсветах. Бёдра женщины широко раздвинулись, пропуская Закуро до самого предела. И вдруг она обхватила его ногами, сцепив лодыжки у него на пояснице в замок.
Гатхир уже ничего не ощущал, кроме приближавшегося оргазма.
Вода бьёт в машины, переворачивает их и гонит по равнине, как ветер — перекати-поле! Она подхватывает людей и швыряет, превращая в ошмётки окровавленной плоти. Всё смешивается в диком круговороте и уносится прочь — под грохот и шипение воды.
Оргазм походил на острую боль: все мышцы словно разом пронзила тысяча раскалённых игл. Наслаждение буквально разорвало тело Закуро на части, так что гатхир сперва задохнулся, почувствовав себя на несколько секунд совершенно беспомощным, а потом громко закричал, будучи не в силах сдерживаться. Лишь спустя мгновение он понял, что Фуситэ тоже кричит, а её прекрасное лицо превратилось в гримасу — вероятно, такую же, как и его собственное.
Закуро прикрыл глаза…
…он идёт по влажному песку, шлёпая по сверкающим в солнечных лучах лужам. Ветер уже унёс клубы пара, и горизонт чист. Капли воды похожи на бриллианты, рассыпанные по обломкам машин. Трупы напоминают чёрные кочки, только от них тянет горелым мясом. Иногда их едва можно отличить от камней. Несколько больших птиц снижаются и садятся на ближайшие скалы, чтобы окинуть поле боя опытными взглядами падальщиков.
Закуро встряхнул головой, чтобы прогнать видение, но оно врезалось в его мозг и застыло наподобие живой картинки.
Гатхир с тихим стоном перекатился на спину, освобождая женщину, и некоторое время они лежали, мокрые и обессилившие, наслаждаясь блаженной истомой.
Потом в сознание вторглись вопли кианши и рёв огня за железной заслонкой. Закуро приподнялся на локте и взглянул на Фуситэ. Ты повернула голову. Лицо её частично скрывали влажные налипшие волосы.
— Пора? — спросила она.
Закуро кивнул.
Они быстро оделись и подошли к печи. Гатхир протянул женщине толстые рукавицы истопника. Сам надел такие же.
Через пару минут им удалось при помощи железных щипцов вытащить вампира из огня. Кианши походил на жалкую головешку. Из-за пламени он не мог регенерироваться, и обрубки рук и ног торчали из тела.
— Мы хотим знать, зачем ты убивал девушек, — проговорил Закуро, садясь рядом с кианши на корточки. — И советую поговорить с нами, потому что мы можем продолжать эту пытку часами.
— Убейте меня! — прохрипел вампир.
Рот у него почти не двигался, так что казалось, слова выходят прямо из глотки.
— Нет, нам нужны ответы. Будешь говорить или бросить тебя обратно?
Вампир слегка помотал головой.
— Что? — спросил Закуро. — Я не понимаю.
— Что… вам нужно? — слова вылетали из обожжённой глотки со свистом и бульканьем.
Гатхир взглянул на Фуситэ. Та не сводила с кианши глаз.
— Во-первых, кто убил и обратил девушку из дома Ханако? — спросил Закуро.
— Я.
— Зачем?
— Мне приказали.
Гатхир и Фуситэ переглянулись. Ответ вампира означал, что в Эдишаме находился некто, кому он подчинялся.
— Кто? — спросил Закуро.
— Дарон арра Майрено, если это имя тебе о чём-нибудь говорит! — насмешливо прохрипел кианши.
— Вампир?
— Разумеется.
— Зачем ему это понадобилось? — задавая этот вопрос, Закуро понимал, что правда ранит Фуситэ, но дольше скрывать её было нельзя.
— Потому что ты начал совать нос не в свои дела! — кианши зашёлся кашлем, отхаркивая на пол куски обгоревшей плоти. — Какое тебе дело до шлюх, гатхир? Ты ведь наёмник! Тебе что, заплатили за поиски убийцы?
— Это не твоё дело! — огрызнулся Закуро. — Других убитых тоже обратили?
— Разумеется! Лорду Дарону нужна армия, и мы её создаём.
— Мы? — вмешалась Фуситэ.
Кианши глухо рассмеялся.
— Вы думали, я один в Эдишаме? О, нет! И вы скоро в этом убедитесь!
— Каким образом? — спросил Закуро.
Вместо ответа вампир зашёлся похожим на хриплое карканье смехом. По его подбородку текла кровь, из трещин сочилась полупозрачная жидкость. Он поднял веки, и на людей взглянули регенерировавшиеся глаза — бледные, как олово. В них сквозило торжество.
Фуситэ порывисто схватила гатхира за рукав.
— Зов! — крикнула она. — Мы забыли о нём!
Закуро вскочил. Женщина была права: они надеялись, что в Эдишаме находятся только Хозяин и обращённый им Слуга, убивающий, чтобы насытить первый голод. Но если кианши говорил правду, и в городе полно вампиров… они скоро окажутся здесь! Пока пленная тварь находилась в печи, огонь мешал ей позвать на помощь, но теперь к бойлерной наверняка спешат другие кианши.
— Почему мы не слышали об остальных убийствах? — резко спросил Закуро. — Сообщалось только о смертях девушек. Если бы твои дружки действительно создавали армию…
— Ты интересовался лишь юдзё, — перебил вампир. — Убийства нищих, бандитов и неосторожных прохожих тебя не интересовали. Подобные смерти — обычное дело в Эдишаме. Никто не обратил на них внимания.
Кианши был прав. Часто люди пропадали без следа, а их трупы гнили в земле или на дне каналов.
— Бежим, — сказал Закуро Фуситэ, хватая вещи. — Надо немедленно убираться.
— Мы что, оставим его в живых? — поразилась та.
— Ну, уж нет! — гатхир обнажил тулвар и шагнул к вампиру.
Тот зашипел и попытался отползти, но у него, разумеется, ничего не получилось.
Закуро взвахнул клинком и точным ударом отсёк кианши голову. Фуситэ подобрала её и сунула в мешок: не хватало ещё, чтобы кто-нибудь из дружков вампира оживил его, приставив голову к шее. Убитый Хозяин не превратился в пепел и не начал разлагаться, что означало, что он жил уже достаточно долго.
Не мешкая, Закуро и Фуситэ выбежали из котельной и помчались прочь, стараясь держаться тёмных дворов и узких переулков.
Они не встретили вампиров, но убитый кианши наверняка сказал правду: в Эдишаме кто-то готовил армию. Для чего? И насколько большую?
Когда Закуро и Фуситэ, наконец, добрались до дома Ханако и заперли за собой дверь, то вздохнули с облегчением: замешкайся они ещё немного, и призванные Зовом вампиры разорвали бы их прямо рядом с трупом убитого Хозяина.
Фуситэ, враз обессилев, повисла на Закуро. Из глаз у неё вдруг покатились слёзы. Гатхиру пришлось отнести женщину в спальню на руках.
— А что, если он сказал им, кто мы? — тихо спросила Фуситэ, пока Закуро раздевал её.
— Не думаю. У него было не так много времени, да и вряд ли вампиры способны общаться при помощи Зова так же легко, как разговаривать напрямую. Скорее всего, они посылают только некий сигнал.
— Хотелось бы знать наверняка.
— Мне тоже. Но не думаю, что вампир думал о мести — он не сомневался, что мы обречены. Впрочем, я прикажу Эдомэ вызвать стражников из гарнизона. Пусть охраняют дом.
Женщина кивнула.
— Ты останешься?
— Нет, мне нужно уйти.
— Надолго? — в голосе Фуситэ послышалась тревога, она даже приподнялась на локте, чтобы лучше видеть Закуро.
— Надеюсь, что нет.
Женщина провела ладонью по лицу, вытирая слёзы.
— Ты ведь вернёшься?
— Да. Постараюсь справиться за пару часов, — Закуро ободряюще улыбнулся. — Я позову Эдомэ.
— Хорошо! — Фуситэ упала на подушку. — Я буду тебя ждать. Скажи хоть, куда собираешься, чтобы я знала, куда отправить за тобой стражу, если ты не вернёшься.
— Загляну домой, — ответил Закуро, открывая дверь. — Постарайся поспать.
— Кажется, я уже засыпаю, — отозвалась Фуситэ. — Как это ни странно.
Гатхир выскользнул в коридор и отправился на половину слуг. Там он отыскал дворецкого и велел вызвать стражников для охраны дома. Услышав о вампирах, Эдомэ только удивлённо приподнял брови, но ничего не возразил. Закуро не сомневался, что слуга выполнит всё в точности.
— И зайди проведать госпожу, — сказал он перед тем, как выйти на улицу (Эдомэ его проводил до дверей). — Она, кажется, засыпает, но ей может что-нибудь понадобиться.
Уходя, Закуро прихватил лопату и мешок с отрубленной головой вампира: её следовало где-нибудь закопать.
Начинало светать. Небо на востоке окрашивалось в светло-розовые тона, но над головой ещё синело ночной темнотой.
Гатхир свернул в один из ближайших садов. Обитатели окрестных домов ещё спали, и никто не помешал ему вырыть яму, положить в неё мешок и засыпать отрубленную голову землёй. Закуро постарался сделать всё аккуратно, чтобы никто не заметил, что в саду кто-то побывал. Лопату он спрятал в кустах. Можно было отнести её обратно в дом Фуситэ, но гатхиру не хотелось возвращаться.
Проходя дворами, перелезая через заборы и шагая по крышам, Закуро добрался до улицы Коахури. Никто не заметил его — разве что кошки. Когда гатхир отпер дверь и прислушался, тишина сразу показалась ему не такой, как обычно, — слишком пустой. Закуро быстро прошёлся по комнатам, но Миоки нигде не оказалось. Зато на столе лежал листок бумаги, прижатый лакированной раковиной морского моллюска. Гатхир взял его и прочитал всего две колоники иероглифов, явно написанных второпях. Затем подошёл к шкафу и распахнул дверцы. Платья Миоки висели на месте, зато дорожный костюм отсутствовал. Не удержавшись, Закуро изо всех сил ударил по дверце так, что та отлетела в другой конец комнаты. В полной растерянности гатхир сел на плетёный стул.
Миока сообщала, что ей срочно понадобилось уехать, чтобы повидать отца. Закуро вспомнил, как она рассказывала, что тот живёт в горах Ами-Цишгун. Что могло случиться, если ей так срочно пришлось отправиться туда? Гатхиру казалось, что Миока не из тех, кто готов сорваться с места, решив всё в одночасье.
Он встал и прошёлся по комнате. Что-то подсказывало ему, что Миоке может грозить опасность. В иных обстоятельствах он, не задумываясь, отправился бы следом, чтобы защитить женщину, но и Фуситэ нуждалась в его помощи. И ей он её уже обещал. Кроме того, он любил её.
Почему Миока уехала одна, не дождавшись его. Он отсутствовал не так уж долго. Хотя, вынужден был признаться самому себе Закуро, женщина не могла знать, когда он вернётся, потому что иногда он отлучался на несколько дней.
Гатхир достал игральные кости и бросил на стол. Четыре. Ещё бросок. Три и два. Закуро сел и постарался успокоиться. Следовало всё обдумать и рассудить здраво.
На глаза попалась шкатулка, где Миока держала письмо, автор которого предлагал большие деньги за убийство главы клана Гацорэ. На первый взгляд, идея казалась абсурдной, но заказчик утверждал, что знает верный способ и ищет лишь исполнителя. Можно было бы заняться этим делом после того, как будет решён вопрос с вампирами. Деньги сулили хорошие, да и слава для наёмника имела немалое значение: успешное завершение подобного заказа позволит гатхиру поднять цену на свои услуги.
Закуро подошёл к шкатулке, но не открыл её. Предчувствие, что с Миокой может случиться беда, не покидало его. Гатхир попытался вспомнить название монастыря, где жил господин Такахаси. Джа… Джагу, Джага… Он решил, что выяснит, есть ли в Ами-Цишгун поселение с похожим названием. И тут же поймал себя на мысли, что уже забыл о данном Фуситэ обещании вернуться.
Несколько минут Закуро провёл в душевной борьбе, но, когда представил на одной чаше весов Фуситэ с охраной, запершуюся в каменном доме и готовую ко всему, а на другой — женщину, в одиночестве скачущую на лошади к заснеженным горам, то больше не раздумывал. Любовь не отменяет долга и велений совести. Миока нуждалась в нём, и гатхир не простил бы себе, если б оставил её одну. Решив отправить в дом Ханако посыльного с извинительным письмом, Закуро начал собираться в дорогу.