Бумажный тигр

Глава 27

Они попрощались с Тайлером и Эви на станции в Цинциннати, потом Дэниел взял жену за руку, и они медленно направились вдоль по платформе.

— Итак, миссис Маллони, возвращаемся домой или, может быть, поедем куда глаза глядят?

Джорджина чуть вздрогнула, услышав свою новую фамилию, но тут же переключила внимание на смысл его предложения. Она с удовольствием уехала бы как можно дальше от Катлервилла, спряталась бы там, где ее никто не знает и где она сумела бы начать новую жизнь, твердо зная, что ей не будут смотреть в спину те, с кем она была знакома с детства. Ей даже хотелось вновь стать счастливым ребенком, которому жилось в этом мире легко и хорошо, потому что об этом заботился папа. Но прошлого не вернуть. Джорджина повернула голову и натолкнулась на озабоченный взгляд мужа. Едва они попрощались с Тайлером и Эви, как ими тут же овладела скованность. Стремясь преодолеть ее и зная, что хочет услышать от нее Дэниел, Джорджина проговорила:

Но твой отец по-прежнему не считает себя рабовладельцем. Кто же ему это объяснит, как не мы? Поедем домой.

От всего пережитого в последние дни вокруг глаз Дэниела обозначились тени, но после слов жены лицо его озарила улыбка, и он ласково погладил ее по голове.

В таком случае поспешим, мисс Ягодка. Наш поезд уже вот-вот отходит. Пора домой.

Однажды они уже ехали вместе этой дорогой. Тогда они смеялись, весело подтрунивали друг над другом и откровенничали. Но тогда Джорджина была еще ребенком. Может быть, в ту первую встречу она выдала себя, а он ее разгадал? И поэтому допустил ее в свою жизнь? Разглядел в ней порок и возжелал как мужчина женщину?

Джорджина смутилась своих мыслей и покраснела. Судорожно сцепив руки в замок и сложив их на коленях, она неотрывно смотрела в окно. Ей не хотелось знать, что Дэниел думал о ней. Они поженились и будут учиться жить вместе.

Джорджина закрыла глаза и сделала вид, что заснула. Дэниел с тоской и печалью украдкой наблюдал за нею. Вчера между ними протянулась магическая связующая нить, но он своими же руками разорвал ее, и очарование спало. Господи, но что же он такого сделал? И как поправить положение? Она его боится и правильно делает. Он сам уже не знал, кто он такой.

Он невольно содрогнулся, вспомнив, как овладел ею накануне. И не один раз, а дважды. Теперь она, конечно, опасается, что он снова может потерять над собой контроль и сделать с ней то же самое.

А Дэниел даже не мог поручиться, что этого не случится. Он отлично знал, что вчера причинил ей боль, но, несмотря на это, снова хотел ее, думал только о том, что будет, когда они вернутся домой. Он потащит ее наверх, сорвет с нее платье, повалит на постель и овладеет с тем же звериным бешенством, что и вчера.

Дэниел был по-настоящему одержим этим и не знал, как справиться с собой. Секс никогда не занимал много места в его жизни. Он занимался им, когда подворачивался удобный случай, только и всего. В остальное время ему вполне хватало книг, работы и лошадей. Женщины окружали его на протяжении всей жизни. С ними можно было посмеяться, поболтать, даже слегка приударить порой. Но у него никогда не возникало желания тащить их в свою постель с тем, чтобы там фактически изнасиловать. Не появлялось у него таких мыслей и в отношении Джорджины. Однако же он это сделал и хотел повторить снова.

Внешне Дэниел был спокоен. Он неподвижно сидел напротив жены и смотрел в окно. Но знала бы она, какой огонь горит внутри него. Впрочем, достаточно было бро-сить взгляд на его брюки.

Тщетно пытаясь справиться с охватившим его воз-буждением, Дэниел думал, как ему жить с этой новой проблемой, которую он же сам на свою голову и при-думал. Конечно, одержимость — временное затмение. Работа должна помочь ему удержать себя в руках. В конце концов, Джорджина леди и требует особого к себе уважительного отношения. У них будет нормальная и спокойная жизнь. Он даст ей время свыкнуться со всеми неудобствами своего нового положения, а потом они разделят ложе как муж и жена, и он даже в постели будет вести себя так, чтобы ничем ее не оскорбить. Дэниел не хотел, чтобы она пожалела о том, что вышла за него замуж.

Так он думал всю дорогу, нервно ерзая на своем месте и пытаясь отвлечься от безумных мыслей, которые лезли в голову. А Джорджина тем временем действительно задремала.

Она проснулась, когда поезд остановился на станции Катлервилла. Решив больше не пугать ее, Дэниел заговорил о прозаических вещах, а именно о делах. Заметно оживившись, Джорджина предложила подумать о новом номере газеты. Действительно, о работе они могли говорить друг с другом без стеснения и скованности. Их поспешная женитьба словно отходила на второй план, они на время забывали о ней.

На улице перед домом они заметили мальчишку, которого тянула за собой сильная немецкая овчарка. Оставив Джорджину на пороге, Дэниел бросился к Максу, пока тот не задушил себя от радости.

Я заботился о нем, пока вас не было, — гордо объявил Дуглас.

Мы с Максом говорим тебе спасибо. Пойдем с нами, ты получишь вознаграждение. Как сестры?

Мальчишка бросился по лестнице вперед них, тараторя на бегу:

Они встречаются с другими женщинами и говорят мне, что все нормально. Но мне кажется, врут.

Почему ты так думаешь?

Вчера вечером опять приходил Эган. Дэниел и Джорджина переглянулись.

Что ему было нужно? Вчера же было не первое число.

Дуглас остановился перед дверью в комнату и обернулся. Дэниел даже вздрогнул: у мальчишки был взгляд взрослого человека.

Верно. Поэтому-то я и решил, что дело неладно. Мне кажется, нас хотят выселить.

Дэниел весело потрепал пацана по голове, пытаясь подбодрить не только его, но и себя самого.

Ну что ж, в таком случае вы можете переехать к нам. Как думаешь, разместимся?

Мальчишка шумно выразил одобрение и первым бросился в комнату, когда Дэниел отпер дверь.

Тогда мы сможем выпускать газету каждый день и станем богатыми!

Дэниел усмехнулся и посмотрел на Джорджину.

Мне кажется, парнишку придется познакомить поближе с газетным делом и посвятить его в кое-какие экономические вопросы, чтобы он больше не молол чепуху.

Я тоже так думаю. Почему бы не сделать его нашим рекламным агентом? Он будет бегать к нашим будущим рекламодателям.

Мисс Ягодка, ты просто гений! — воскликнул Дэниел и наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку. Однако, заметив, как вся она напряглась, он только скользнул губами по ее волосам. Да, непросто ему с ней придется…

Вознаградив Дугласа несколькими монетками за заботу о Максе, он сказал:

Передай сестрам, что они могут проводить свои собрания здесь. Во всяком случае, пусть пригласят нас на ближайшее. А если Эган еще появится, сразу дай мне знать.

Хорошо, сэр! — весело крикнул Дуглас, сжимая монеты в кулаке.

Дэниел повернулся к жене. Джорджина стояла неподвижно, как статуя, с той самой минуты, как он до нее дотронулся.

Ты пока разберись тут, а я пойду. Попытаюсь узнать, что задумал Эган.

Дэниел рад был этой новой заботе, которая помогла ему отвлечься от мыслей о Джорджине. Но неприятные мысли упрямо продолжали лезть в голову. Что он будет делать вечером? А ночью, когда они лягут спать?

Джорджина рассеянно смотрела в окно на рабочих, тянувшихся медленной вереницей к воротам «Хановер индастриз». Начало недели. Все идут на работу. Только ей нечего делать. Вокруг нее пустота, и она страдает от одиночества.

Последние две ночи Дэниел не спал с ней. Он устраивался у себя на старом кресле в кабинете. Как-то она заглянула и увидела, как он там скрючился. Вокруг него были разбросаны книги.

Джорджина не знала, что делать. Куда девать свои желания, которые, раз выпущенные на волю, уже не давали покоя? С той ночи прошло уже двое суток, а ей до сих пор казалось, что он внутри нее. Она помнила, какой он на ощупь. Твердый, горячий и сильный. Дэниел склонился над ней, накрыл руками ее ягодицы и овладел ею. Тогда ей было так хорошо, так волшебно. Как же теперь вытравить это из памяти?

Она зажмурилась, опять почувствовав прилив сильного возбуждения. Наконец по-настоящему почувствовала себя женщиной, женой, а он… Той ночью Джорджина была ему желанна. Ошибиться она не могла, хорошо помнила, какой страстью горели его глаза. Какой сейчас горят ее. Тогда ей казалось, что это чувство между ними будет лишь расти.

Но они, напротив, по какой-то необъяснимой причине отдалились друг от друга. Джорджина знала, что это она виновата, но не понимала, в чем ее промах. Она снова и снова мысленно возвращалась к тому разговору с Эви в поезде, но решения найти не могла. Видимо, он распознал в ней развратное создание, и это оттолкнуло его, или просто желание приходит к нему очень редко…

Так или иначе, а она должна была придумать, как и чем заполнить образовавшуюся в жизни пустоту. Джорджина не могла сидеть сложа руки сутки напролет и жалеть себя. У нее было много свободного времени, она была предоставлена самой себе и хотела найти дело. И ей пришла в голову одна мысль. Но сначала она решила заняться своим гардеробом.

Когда спустя какое-то время Дэниел вернулся домой и не обнаружил Джорджины, он испугался. Он обыскал все комнаты и даже проверил крышу, но ее и след простыл. Правда, в гостиной стоял саквояж с вещами. Их раньше тут не было. Неужели она ушла от него? В это трудно было поверить. Зачем тогда принесла сюда свои вещи? Может быть, ее снова похитили? Он до сих пор еще не пришел в себя после той истории, а тут опять?..

Дэниел растерялся, не зная, с чего начать поиски. Может быть, наведаться к Маллони? Ведь они тоже несут ответственность за похищение его жены. А вдруг Джорджина всего лишь решила навестить Дженис и ее сестру?

Но тут его взгляд упал за окно на ворота фабрики, и решение пришло само собой.

Едва он открыл дверь, ведущую в административное помещение мануфактуры и услышал женский смех, у него отлегло от сердца. На его появление не сразу обратили внимание, поэтому он получил возможность беспрепятственно рассмотреть всех, кто находился в комнате.

Джорджина примеряла дамскую рубашку, объясняя, как именно хочет, чтобы ее переделали, и особенно возмущаясь по поводу глухого воротника и всевозможных оборочек и рюшечек, маскировавших фигуру. Дэниел мгновенно вспомнил, как она лежала под ним в этой же самой сорочке, распахнутой на груди…

Черт, похоже, Эви права! У всех мужчин только одно на уме.

Рядом с ней стояли две белошвейки и, смеясь вместе с Джорджиной, давали ей полезные советы. Пожилая секретарша, которую Дэниел запомнил еще по первому посещению, сидела за своим столом и пыталась записать рекомендации в блокнот. Но женщины тараторили, смеясь и перебивая друг друга, и Дэниел не представлял себе, как можно в таких условиях что-то записывать.

Потом Джорджина взяла халатик и, накинув его, взобралась на пустой ящик. В эту минуту она наконец увидела Дэниела, и радостная улыбка осветила ее лицо. Впрочем, спохватившись, она слезла с ящика и поприветствовала его как подобает.

Дэниел, что ты здесь делаешь? Я думала, ты разоблачаешь зловещие планы мистера Эгана.

Я проголодался и в связи с этим вспомнил о своей жене, — ответил он.

Джорджина всплеснула руками.

Боже, неужели уже пора обедать? — Она обернулась на белошвеек, которые вежливо стояли в сторонке. — Может быть, ты согласишься подождать еще чуть-чуть? Я хочу, чтобы мы разобрались с этой рубашкой уже сегодня!

Подождать, конечно, можно, но, Джорджина… — Он взял ее за руку. — Тебе не кажется, что ты подвергаешь себя риску? В любую минуту может вернуться твой отец. Я уж не говорю про своего, которому ничто не мешает прийти и объявить, что фабрика закрывается. Или, чего доброго, пошлет вместо себя этого гориллу Эгана. Здесь небезопасно находиться.

Дэниел никогда прежде не сталкивался с упрямством в характере Джорджины, но сейчас пришлось.

Если фабрика закроется, у этих женщин не будет работы. Пусть моя доля и не обеспечена реальными деньгами, но я все еще являюсь совладелицей предприятия и сделаю все для того, чтобы оно продолжало действовать. Дай мне один из твоих револьверов, и я застрелю первого, кто попытается мне помешать.

Представив себе Джорджину с револьвером в руке, Дэниел поморщился:

Нет уж, мэм, если и придется в кого-нибудь стрелять, это за вас вполне смогу сделать и я. Только дай знать, я буду ждать тебя дома.

Д жор джина улыбнулась, похлопала его по руке и вернулась к своим приятельницам. Дэниелу же не оставалось ничего другого, как убраться восвояси.

Она не появилась ни после гудка, возвестившего о начале обеденного перерыва, ни после его окончания, когда рабочие вновь потянулись в ворота фабрики. Вздохнув, Дэниел сделал себе бутерброд с сыром и запустил станок. До сих пор он умел жить один, можно потерпеть и еще немного.

От работы его отвлек сильный стук в дверь, после которого Макс залился яростным лаем. Крикнув псу, чтобы тот успокоился, Дэниел пригласил гостя войти. Он никогда не запирал дверь на засов и думал, что это всем известно.

Питер — а это был именно он — знал, что дверь не заперта, но не мог без предупреждения переступить порог дома новобрачных. Войдя, он сначала быстро огляделся по сторонам. Наблюдавший за ним Дэниел усмехнулся.

Чего братец боится больше? Застать здесь сходку мятежного комитета или неодетую Джорджину?

Дэниел отставил карандаш, откинулся на спинку кресла и, скрестив руки на груди, спокойно взглянул на младшего брата. Питер выглядел неважно: растрепанные волосы, безупречный костюм чуть помят, накрахмаленный воротничок явно несвеж, уголок носового платка, торчащий из нагрудного кармана, опал, а под глазами пролегли тени, будто он не спал несколько ночей.

Джорджины нет дома, — дружелюбно проговорил Дэниел, желая прервать паузу.

Я к тебе пришел, — хрипло и зло буркнул Питер, сверкнув на Дэниела глазами. — Мне интересно знать, кто ты такой на самом деле и что тебе нужно. Только не надо мне больше врать про то, что ты Маллони. Твоя могила на кладбище давно поросла травой!

Дэниел присвистнул:

Как трогательно. Может быть, там и памятник поставили? Может быть, я даже удостоился надгробной эпитафии? Что-нибудь вроде: «Так мало жил, но всеми был любим!» А?

Дэниел Эван Маллони мертв! — прорычал Питер. — Ты всерьез думаешь, что тебе удастся вот так просто затесаться в наследники «Маллони энтерпрайзис»?

— Честно говоря, я вообще не планировал раскрывать свое инкогнито. До тех пор пока ты не учинил эту выходку с нашим бракосочетанием под страхом смерти. Но чем больше я знакомлюсь с методами работы руководства предприятия, тем сильнее ощущаю необходимость радикальных изменений. Посмотри на свой красивый костюм. Неужели он тебе настолько дорог, что ради него ты готов закрыть глаза на то, что твоя семейка вышвыривает людей на улицу из их жилищ? Питер схватил Дэниела за воротник.

Не лезь не в свое дело и убирайся из города, пока цел!

Дэниел взялся за руки своего брата, силой заставил его разжать пальцы и оттолкнул его.

Веди себя прилично. Это дом Джорджины, несмотря на то что ее семья ради своего спасения от нашего папаши прибегает даже к похищению.

У Питера глаза полезли на лоб, и это доставило Дэниелу известное удовлетворение.

Я никуда не уеду до тех пор, пока Джорджина не будет к этому готова. А тебе советую отправиться отсюда прямиком на поиски моего свидетельства о смерти. Потом разыщи акушерку, принимавшую мои роды и расспроси ее о младенце со сломанной ножкой, появившемся на свет в доме всемогущего Маллони. Если получишь ответы на эти вопросы, то можешь затем поболтать с адвокатами своего отца. Они расскажут тебе о денежных чеках на мое имя, которые ежемесячно отправлялись в Сент-Луис до тех пор, пока я не достиг совершеннолетия. — Дэниел оперся руками о стол. — И наконец, сделай нам обоим одолжение. Спроси у нашей матери, знала ли она все это время, что я жив? Мне хочется понять, что за изверги породили меня.

Питер вновь бросился на Дэниела, но тот был готов и, отразив удар, оттолкнул младшего брата. Макс тут же подскочил к своему хозяину и глухо зарычал на чужака.

Обернувшись в дверях и бросив на Дэниела яростный взгляд, Питер пообещал:

— Клянусь, ты горько пожалеешь об этом, кто бы ты ни был! Я не позволю тебе сделать больно матери. Она и без того много страдала в своей жизни.

Он вышел. Дэниел проводил его взглядом и нервно провел пятерней по волосам. Его мать являлась недостающим звеном в цепи загадок, сопровождавших его появление на свет. Как могла женщина допустить, чтобы у нее отняли первенца? Знает ли она о том, что он жив?

У него самого до сих пор не хватало духу попытаться выяснить это.