Буря

Я начала говорить, но он оборвал меня.

— Моя мать любила моего отца, даже когда он влюбился в другую и завёл себе пару. Она думала, что скрывает это от меня, но я видел, как сильно она страдала, — он погладил меня по щеке. — Если я останусь здесь, мы сдадимся и укрепим связь. Ты окажешься в ловушке с кем-то, кто, возможно, никогда не будет твоим полностью, и это, в конечном итоге, уничтожит тебя.

Я накрыла его руку своей.

— Я готова рискнуть.

— А я нет, — сказал он, и его слова пронзили моё сердце, как лезвие. — Я не могу так с тобой поступить. Я скорее умру, чем причиню тебе такую боль.

— Ты сейчас делаешь мне больно.

Его рука дрожала.

— И я ненавижу себя за это. Я был слишком эгоистичен и слаб, чтобы уйти, когда должен был, и я бы отдал всё, чтобы вынести эту боль ради тебя. Я не заслуживаю меньшего.

Слёзы обжигали мои щёки. Ронан притянул меня к себе и зарылся лицом в мои волосы.

— Когда-нибудь боль закончится, и ты снова будешь счастлива.

Он долго держал меня в объятиях, пока рыдания сотрясали моё тело. Он поцеловал меня в лоб и прошептал:

— Inima mea îți va aparține mereu³.

Он отпустил меня, и мне показалось, что в мире не осталось ни капли тепла. На мгновение мне показалось, что он снова протянет ко мне руку и скажет, что не может оставить меня.

Когда он отошёл от меня, я изо всех сил старалась не разлететься на миллион кусочков. Он остановился в дверях и взял свою спортивную сумку, и тут я поняла, почему он её не распаковал. Даже когда он потянулся к дверной ручке, у меня появилась слабая надежда, что он не пойдёт на это.

Не говори этого. Пожалуйста, не говори этого.

Он оглянулся на меня. Его глаза были влажными и отражали агонию, грозившую поглотить меня. Когда он заговорил, его голос был как гравий.

— Прости меня, Дэни. Я вынужден разорвать нашу связь.

Мой Мори взревел. Меня пронзила мучительная боль, как будто невидимые руки вонзились мне в рёбра и рвали меня надвое. Ронан вышел, а я упала на колени. Я хватала ртом воздух, но он забрал с собой весь воздух в комнате.

Перед глазами у меня потемнело. Мой Мори был диким зверем, бьющимся о прутья клетки, жаждущий освободиться и броситься за своей парой. Было бы так легко поддаться этому чувству и позволить ему взять верх. Я могла бы погрузиться в забвение, освободившись от этой агонии.

Я ослабила хватку, и демон рванул вперёд. В моей голове нарастало давление, а сознание демона становилось доминирующим. В глубине моего сознания разверзлась пропасть, и я поплыла к ней.

Моё тело сжалось, и магия вырвалась из глубин моего существа. Она изливалась из меня, окутывая меня таким ярким сиянием, что я видела его сквозь веки. Пузырь сомкнулся, и мой разъяренный Мори отпрянул от магии, становясь всё меньше и меньше, пока не был вынужден отказаться от контроля над моим телом.

Я крепко прижала колени к груди и стала раскачиваться взад вперёд. Какой бы маленькой я себя ни делала, не было спасения от безжалостных волн боли, обрушивающихся на меня.

— Дэни, ты меня слышишь?

Голос был глухим и похожим на сон. Я пыталась сосредоточиться на нём, но мучительные вопли моего Мори заглушали его.

— Думаю, она в шоке, — снова произнёс голос. Это был голос моей матери.

Чьи-то руки обхватили мою голову с обеих сторон.

— Посмотри на меня, Sladkaya. Пожалуйста.

Я заставила себя открыть глаза, и передо мной всплыло лицо отца. Впервые я увидела страх в его глазах.

— Папочка, — выдохнула я. — Это больно… Это так больно.

— Я знаю, детка.

Он заключил меня в объятия. Я прижалась к нему, но утешение, которое я всегда находила в его объятиях, исчезло.

Он встал и вынес меня на улицу. Я не открывала глаз, но слышала голос дедушки и звук работающей на холостом ходу машины. Отец сел на заднее сиденье, прижал меня к себе, и я снова погрузилась в свой личный ад.

Я очнулась, когда машина остановилась, и отец отнёс меня в дом. Он положил меня на кровать, и я свернулась калачиком. Моё сердце, казалось, было привязано к Ронану, и с каждым шагом, с которым он отдалялся от меня, оно медленно вырывалось из моей груди. Каждый вздох был мучительным, и постоянный поток боли, исходящий от моих воспоминаний, был больше, чем я могла вынести. Обхватив себя руками, я простонала:

— Пусть это прекратится. Пожалуйста, пусть это прекратится.

Я плыла по океану боли, где не существовало времени. Иногда я слышала далёкие голоса, но я была здесь наедине со своим Мори, и ни один из нас не мог утешить другого.

— Даниэла, — голос Эльдеорина эхом разнесся в пространстве. — Я не могу унять твою боль, но я могу предложить тебе отсрочку от неё.

— Да, — взмолилась я, готовая на всё, чтобы избежать этого, хотя бы на время.

Рука коснулась моего лба, и по телу разлилось тепло. За этим последовало благословенное оцепенение, и мир превратился в ничто. Последнее, что я увидела, погружаясь в забытье, это затравленный взгляд Ронана.

* * *

Мой тёплый кокон раскрылся, и моё невесомое тело выплыло на свободу. Я пыталась бороться с течением, уносившим меня прочь, но оно медленно несло меня вверх, к тусклому свету. Когда я приблизилась к поверхности, до меня донеслись приглушенные звуки, и в груди появилась боль. Чем выше я поднималась, тем острее становилась боль, словно стальной обруч сжимался вокруг меня.

Я ахнула и открыла глаза. Чья-то рука зависла над моим лицом, затем отодвинулась, и я увидела склонившегося надо мной Эльдеорина.

— Добро пожаловать обратно, — сказал он без своего обычного юмора. — Как ты себя чувствуешь?

Внезапно боль нахлынула с новой силой. Я перевернулась на бок, подальше от него, и затряслась от беззвучных рыданий.

Он нежно положил руку мне на плечо.

— Мне жаль, Даниэла. Хотел бы я, чтобы у меня была власть положить конец твоим страданиям.

Его шаги удалились из комнаты. В коридоре раздался голос мамы:

— Спасибо, Эльдеорин.

— Не думаю, что это было достаточно долго, — ответил он. — Возможно, мне следует погрузить её в более продолжительный сон.

«Да», — я подумала, как вдруг сказал мой дедушка:

— Сон только отсрочит неизбежное. Это не физическая травма, которая заживет сама собой. Дэни должна вытерпеть боль, как бы жестоко это не звучало, чтобы пережить это. Время — единственное, что ей сейчас поможет.

Я крепко зажмурилась. Как кто-то мог это вынести?

— Дэни.

Я повернула голову и посмотрела на Димитрия, который стоял в дверях ванной. Его челюсть была покрыта щетиной, отросшей за несколько дней, а глаза были усталыми и тусклыми.

Вытерев глаза рукавом, я повернулась к нему лицом.

— Привет, — прохрипела я.

Он подошёл и сел на край кровати. Я протянула ему руку, в то же время он потянулся ко мне. Мы крепко сжали их и долго смотрели друг на друга, никто из нас не знал, что сказать.

— Как долго я спала? — спросила я.

Мой голос был хриплым от долгого бездействия.

— Пять дней.

Я судорожно сглотнула и посмотрела мимо него на деревья за окном. Прошло пять дней с тех пор, как я видела Ронана и прикасалась к нему. Пять дней с тех пор, как он ушёл от меня навсегда. Боль в груди усилилась, и я потерла место над сердцем.

— Ты хочешь поговорить об этом? — хрипло спросил Димитрий.

Я не думала, что когда-нибудь смогу заговорить об этом, но я сказала:

— Ещё слишком рано.

Он слабо улыбнулся мне.

— Я буду здесь, когда ты будешь готова.

В комнату вошла мама. Она выглядела такой же усталой, как и Димитрий, но её глаза заблестели, когда она увидела нас вместе.

— Я собираюсь приготовить тебе обед. Хочешь поесть здесь?

— Я не голодна.

При мысли о еде у меня скрутило живот.

Она нахмурила брови.

— Ты не ела пять дней. Тебе нужно поесть.

— Позже, — я отпустила руку Димитрия и села. — Что мне нужно, так это подышать свежим воздухом. Наверное, я пойду прогуляюсь.

Димитрий встал.

— Хочешь я пойду с тобой?

Я хотела побыть одна, но его серьёзное выражение лица не позволяло мне сказать ему об этом.

— Да.

Мама заставила меня одеться в тёплые вещи, и я поняла почему, когда вышла на улицу. Несколько сантиметров снега лежали на земле, и температура уже спускалась к крепкому морозу.

Мы с Димитрием прогулялись вокруг озера, потому что мама не хотела, чтобы я уходила далеко. Он рассказал мне о том, что я пропустила, пока спала. День благодарения прошёл, но никому на озере не хотелось его праздновать. В поместье было устроено обычное праздничное застолье, а потом дедушка принёс к нам еду.

В течение недели со Дня благодарения, никто не тренировался, и Димитрий не разговаривал ни с кем из наших друзей. Он не сказал этого, но все в Весторне уже должны были знать. Я не спрашивала, кто займёт место Ронана в качестве тренера, и Димитрий не вызвался сам сообщить. Мы избегали любых упоминаний о Ронане.

В тот вечер и всю следующую неделю я ела у себя в комнате. Моя семья хотела как лучше, но было слишком тяжело находиться рядом с ними, когда они суетились вокруг меня и смотрели на меня так, словно я могла сломаться в любую секунду. Целыми днями я гуляла в лесу, одна или с Хьюго и Вульфом. Сначала я держалась поближе к дому, но, по мере того, как проходили дни, я забиралась всё дальше и дальше.

Боль была моим постоянным спутником, даже во сне. Она преследовала меня во снах и ждала, когда я просыпалась. От неё не было спасения, и она никогда не позволяла мне забыть о том, что я потеряла.

Через две недели после ухода Ронана я согласилась помочь маме в зверинце. С той ночи я не подходила к поместью ближе, чем на четыреста метров, но она принесла ещё двух детенышей виверна, которые были ещё моложе первых трёх. Их приходилось кормить с рук пять раз в день, и она не могла справиться с этим в одиночку из-за своего графика.

Я закончила дневное кормление и собралась уходить из зверинца, когда снаружи донеслись голоса. Не желая ни с кем сталкиваться, я осталась ждать, пока пройдут мимо. Когда подошли ближе, и я узнала голоса дедушки и Гевина.

— Каллум согласился сократить свою поездку, — сказал дедушка. — Он будет здесь на следующей неделе.

— Ты что-нибудь слышал о нём? — спросил Гевин.

Я затаила дыхание, потому что что-то в его голосе подсказало мне, что он имел в виду не Каллума.

— Ни разу с того дня, как он уехал. Он планировал отправиться на север, на Аляску. Он сказал, что останется там, пока всё не закончится.

Я отшатнулась от двери и согнулась пополам, словно меня ударили в живот. Мне потребовалось несколько минут, чтобы отдышаться, а к тому времени дедушка и Гевин уже ушли. Я покинула зверинец, побежала в лес и не останавливалась.

Я бежала без цели. Неважно куда, потому что никогда не смогу убежать от боли. Мысли о Ронане вторглись в мой разум, и я попыталась оттолкнуть их, но он был повсюду в этом лесу. Место, которое раньше приносило мне столько счастья, стало кладбищем воспоминаний.

Изнеможение, в конце концов, заставило меня сбавить темп. Положив руки на колени, я осмотрелась по сторонам, пока не заметила несколько знакомых ориентиров. Я была почти в восьми километрах от дома, на скалистой местности у подножия горы. Деревьев здесь было меньше, а в метрах девяноста от меня начинался крутой склон.

Я не заходила так далеко с тех пор, как… Образ бородатого бродяги с дикими волосами и глазами непрошено возник в моём сознании, и я вздохнула, превозмогая острую боль, сопровождавшую это.

Выпрямившись, я продолжила свой путь, отчаянно пытаясь найти место, свободное от него. В шестидесяти метрах надо мной был выступ и небольшая пещера, которая была не более чем глубоким углублением в скале. Я сто лет не была на уступе, так что не нашла бы там никаких воспоминаний о нём.

Я брела по колено в снегу, тяжело дыша от напряжения. Мне потребовалось больше времени, чем обычно, чтобы добраться до выступа, и я запыхалась, когда плюхнулась на него и свесила ноги с края.

Подо мной расстилалась заснеженная долина. В пятистах метрах, у небольшого озера, паслось стадо чернохвостых оленей, а еще дальше я разглядела бурого медведя, который кормился перед тем, как впасть в зимнюю спячку. Летом долина была полна звуков, но сегодня всё заглушал снег.

Я глубоко вздохнула и стала ждать радости, которая всегда приходила, когда я видела нашу долину такой, но я не чувствовала ничего, кроме боли, которую принесла с собой. Мои глаза наполнились слезами, и я смутно удивилась, откуда у меня вообще берутся слёзы. За последнюю неделю я выплакала столько слёз, что хватило бы на всю жизнь.

Пошёл снег, и поднялся ветер. Он швырял волосы мне в лицо. Снегопад стал шквалистым. Он скрывал всё под собой, и я почувствовала себя последним человеком, оставшимся на земле. Я знала, что должна спуститься вниз, но не могла собраться с духом, чтобы пошевелиться.

Я представила себе волка Ронана, бегущего по бескрайним просторам дикой природы Аляски, и вспомнила слова дедушки. Ронан намеревался оставаться там, пока наша связь не распадется. Испытывал ли он ту же глубокую душевную боль, или в своём волчьем обличье он был избавлен от неё? Я бы никому не пожелала таких мучений, и, меньше всего, ему.

Порыв ледяного ветра заставил меня вздрогнуть. Сильно дрожа, я подтянула онемевшие ноги и оглянулась на пещеру. Так себе укрытие, но хоть как-то защищало от ветра.

Я начала пятиться, когда заметила что-то сквозь снежный вихрь. Я прищурилась, но ничего не увидела. Через несколько секунд снова что-то промелькнуло. Тёмная фигура в небе. Я смотрела, как она увеличивается, пока не смогла разглядеть два длинных крыла.

Мне следовало бы испугаться, что виверн летит прямо на меня, вероятно, приняв за добычу, но я была слишком несчастна, чтобы обращать на это внимание. Алекс приземлился на выступ, сложил свои кожистые крылья и сел достаточно близко, чтобы я могла почувствовать исходящее от него тепло.

— П-привет, Алекс.

Я сильно дрожала, и мои зубы застучали. Несмотря на то, что его тёплое тело прижималось ко мне, я была слишком беззащитна перед пронизывающим ветром и снегом.

Он пошевелился и расправил крылья. Я слишком замерзла и устала, чтобы отреагировать, когда он обнял меня одним крылом, окутывая теплом. Я поджала ноги и прислонилась к его чешуйчатому боку. Потребовалось несколько минут, чтобы его тепло проникло в моё онемевшее тело.

— Он ушёл, Алекс, — прошептала я. — Я никогда его больше не увижу.

Я впервые произнесла эти слова, и от их завершенности по моим щекам снова потекли слёзы. Я плакала до тех пор, пока не выбилась из сил и слишком измучилась, чтобы поднять голову.

Я резко проснулась. Сбитая с толку, я не сразу вспомнила, где нахожусь. Крыло Алекса всё ещё было рядом со мной, но он беспокойно ворочался, что, должно быть, и разбудило меня. Выглянув из-за его крыла, я увидела, что уже почти стемнело, и буря закончилась. Мне нужно было вернуться домой. Семья понятия не имела, где я, и, вероятно, до смерти волновалась.

— Дээннии.

Я приподняла часть крыла Алекса и, наклонившись вперёд, посмотреть на землю далеко внизу. На вершине валуна, вырисовываясь на фоне снега, стояла одинокая фигура.

— Я здесь, — позвала я.

Мама запрокинула голову, чтобы увидеть нас. В следующую секунду она уже стояла рядом со мной на выступе. Я приготовилась к выговору, но она опустилась на колени и притянула меня к себе.

— Прости, мам. Я не хотела задерживаться так надолго.

— Я просто рада, что с тобой всё в порядке, — она отпустила меня и улыбнулась моему спутнику. — Спасибо, Алекс.

Он склонил голову набок и поглядел на неё. Поднявшись, он расправил крылья и взлетел. Через несколько секунд он исчез в темноте.

— Я знала, что ты всё равно приедешь сюда, чтобы увидеть его, — слегка пожурила мама.

— Он один, и у него нет друзей.

Она покачала головой.

— Самцы виверны — одиночки. Они приближаются к другим особям своего вида только для спаривания.

Я взглянула на тёмное небо.

— Алекс не такой, как другие виверны. Ты же знаешь это.

Смеясь, она сказала:

— Да, но нам, наверное, не стоит рассказывать отцу о вашей дружбе.

— Как ты вообще меня нашла?

Она могла чувствовать магию фейри, но только когда та была близко. Долина была слишком большой, чтобы она могла её обыскать, если только не знала, что я пришла сюда.

— Ты активировала датчик периметра, и Дакс сказал мне, что один из дронов видел, как ты бежала сюда, — она встала и протянула мне руку. — Я понимаю, что тебе нужно побыть одной, но обещай, что в следующий раз ты возьмёшь телефон и сообщишь нам, куда ты пойдёшь.

Я позволила ей помочь мне.

— Обещаю.

— Я не буду притворяться, что понимаю, через что ты проходишь, — сказала она более мягким голосом. — Но ты можешь поговорить со мной о чём угодно.

— Я знаю.

Она подошла ближе ко мне.

— Ты готова идти домой или тебе нужно ещё время?

Я посмотрела вниз на долину, окутанную тьмой. Я могла бы остаться здесь на всю ночь, и это ничего бы не изменило и не заставило бы меня меньше страдать. Единственный, кто мог бы это сделать, находился в тысяче милях отсюда, на Аляске.

Я взял её под руку.

— Пойдём домой.

ГЛАВА 16

Я просмотрела сотни фотографий и видео Саммер на своём телефоне. На некоторых из них она была одна, на других — со мной. На некоторых из них были Димитрий, её брат Калеб и двоюродные братья. На каждой фотографии зелёные глаза Саммер сверкали, а её лицо светилось счастьем.

Я остановилась на последнем снимке, на котором мы обнимаем друг дружку за плечи. Его сделали этим летом возле маяка Портленд-Хед на мысе Элизабет. Это был последний день нашего пребывания в штате Мэн, и мы решили посетить все маяки от Портленда до Портсмута. Если бы я знала, что в тот день я в последний раз обнимаю свою лучшую подругу, я бы держалась за неё изо всех сил.

Мои пальцы рассеянно начали прокручивать галерею к самым последним фотографиям. Я остановилась, не дойдя до фотографий Ронана, и закрыла приложение. Я не могла смотреть на них с тех пор, как он ушёл. Мне следовало бы удалить их, потому что они причинят мне ещё больше боли, но я не могла заставить себя сделать это.

Я долго смотрела невидящим взглядом на экран, а потом положила телефон на стол. С моего кресла у высокого окна открывался широкий вид на территорию между поместьем и рекой. Какое-то движение привлекло мой взгляд к двум фигурам, бегущим по лужайке, покрытой свежим слоем снега. Наоми наклонилась, схватила пригоршню снега, скатала его в комок и бросила в Луиса. Он увернулся, но другой снежок прилетел сзади и попал ему в затылок.

В поле зрения появились Виктория и Элси, и все три девочки запустили в Луиса снежками. Я не могла их слышать, но по выражению их лиц поняла, что они смеются. До Сочельника оставалось два дня, и все были в праздничном настроении. Завтра большинство моих друзей отправятся домой, чтобы провести каникулы со своими семьями.

Я откинулась на спинку кресла и уткнулась носом в мягкий шерстяной свитер, который был на мне. Новая боль пронзила моё сердце, и мой Мори прошептал: «Солми». В то же время, я почувствовала странное успокоение от его знакомого запаха. Я знала, что держаться за его свитер вредно для здоровья, но, как и от фотографий, я не могла от него избавиться.

Дверь библиотеки открылась, и женский голос произнес:

— Ага, тут обычно пряталась Сара.

Я резко повернула голову и уставилась на белокурую воительницу, стоящую в дверном проёме. Я вскочила с кресла и подбежала к ней.

— Тетя Джордан.

Она заключила меня в крепкие объятия, а потом отпрянула на расстоянии вытянутой руки, чтобы посмотреть на меня. Она нахмурилась и сжала губы.

— Дерьмово выглядишь. Я приехала как раз вовремя.

— Ну, спасибо, — я сердито посмотрела на неё. — Я думала, вы с дядей Хамидом проводите отпуск в Японии.

— Планы изменились, — она отступила на шаг и медленно повернулась, осматривая всю комнату. — Знаешь, я, кажется, впервые поднимаюсь сюда, — она наморщила нос. — Здесь так темно и старомодно. Это напоминает мне фильм о Джейн Эйр, который мы с твоей мамой смотрели много лет назад. Теперь я понимаю, почему ей нравилась эта комната.

— Ты ждала два года, чтобы снова потренироваться с Дайго. Он отменил?

Дайго Мацуи был легендарным воином-самураем Мохири, у которого она тренировалась в прошлом. Она сказала мне, что ждать встречи с ним приходилось много лет, и когда Дайго вызывал, воин ехал к нему.

Она пожала плечами.

— Я почувствовала необходимость вернуться домой и увидеть свою любимую крестницу.

Слёзы защипали мне глаза, и я сморгнула их.

— Знаешь, что тебе нужно? — она не стала дожидаться моего ответа. — Тебе нужен хороший спарринг, а с кем спарринговать лучше, чем со мной?

— Что-то мне сейчас не хочется.

Я вернулась в своё кресло у окна.

Она подошла и присела на край стола.

— Послушай, детка. Я знаю, что тебе очень больно, и я не собираюсь учить тебя, как с этим справиться. Сомневаюсь, что кто-то, кто никогда не был на твоём месте, смог бы это сделать. Но, как я понимаю, тебе будет больно всё равно, будешь ли ты прятаться здесь или тренироваться. Разве ты не предпочла бы заняться чем-нибудь другим?

Я слепо уставилась в окно и прижала кулак к груди. За последние три недели боль притупилась и превратилась в острую ломоту, которая истощала мои силы и почти каждый день мешала вставать с постели. Я не вернулась к тренировкам, и меня мало интересовало то, что мне раньше нравилось. Даже бег больше не приносил мне радости. Я ненавидела ту оболочку, в которую превратилась, но не видела пути назад, к той, кем я была раньше.

Тетя Джордан накрыла мою руку своей.

— Попробуй. Если будет чересчур, мы остановимся.

Я прикусила губу.

— Я не хочу идти в тренировочное крыло.

— Я тоже, — она улыбнулась мне. — Пойдём. Я знаю отличное место.

Я нерешительно встала и схватила своё пальто со спинки кресла. Я последовала за ней вниз в главный зал, где она попросила меня подождать минуту. Она побежала в апартаменты, которые использовала, и вернулась с двумя мечами, один из которых она передала мне.

— Ты позволяешь мне использовать один из твоих мечей?

Я благоговейно сжала рукоять и вытащила катану из ножен. Безупречное лезвие засверкало, а под синей шёлковой оболочкой рукояти были вплетены замысловатые серебряные узоры. Если тетя Джордан и была чем-то одержима, так это своими мечами. У неё была целая коллекция, которую она содержала в безупречном состоянии, и она никогда никому не позволяла ими пользоваться.

— Конечно, нет, — она погладила эфес меча, который держала в руке. — Я разрешаю тебе воспользоваться твоим мечом.

— Моим?

У меня отвисла челюсть, и я уставилась сначала на катану, а затем на неё.

Она улыбнулась.

— Это должен был быть твой подарок на выпускной, но я не могла так долго ждать, чтобы вручить его тебе.

— Это самый красивый меч, который я когда-либо держала в руках.

— Я знала, что тебе он понравится, — она указала на главный вход. — Хочешь попробовать?

Я вложила меч обратно в ножны.

— Да.

Если мой ответ и был немного вялым, она притворилась, что не заметила этого. Мы вышли из поместья и направились в сторону арены, пока она рассказывала мне об их последнем задании — охоте на разъяренного демона-свирепа в Сахаре. У демонов-свирепов были десяти сантиметровые когти, твердая, как алмаз, чешуя, и они вырастали до девяти метров в длину.

— Ты добралась до него? — спросила я.

— А как думаешь?

Она достала свой телефон и показала мне фотографии, на которых она стоит рядом с телом огромного красного змееподобного демона.

— В Йемене есть женщина, которая делает мне броню из чешуи. Чтобы пробить её, понадобится ракетная установка.

Я не спрашивала, зачем ей такая прочная броня. Тетя Джордан любила оружие, и у неё был практически собственный арсенал в их доме в Каире.

Мы вошли на арену и прошли в главный зал, освящённый только светом, проникающим через окна. На трибунах с трёх сторон зала могли разместиться все желающие, а деревянный пол был отполирован до блеска.

Тетя Джордан вытащила свой меч и положила ножны на одно из сидений. Она вышла на середину зала и выжидающе посмотрела на меня.

Я оставила пальто и ножны на сиденье. Задержавшись, я сняла и свитер, прежде чем присоединилась к ней. Я не брала в руки меч больше месяца, и у меня не было практики. Это был самый долгий срок, который я провела без него с тех пор, как начала тренироваться.

Я была в полутора метрах от неё, когда она сделала ложный выпад в мою правую сторону. Она немедленно изменила направление и нанесла горизонтальный удар в другую сторону от меня. В прошлом она уже обманывала меня этим приёмом, и я вовремя опустила свой меч, чтобы отразить её удар.

Её губы изогнулись в озорной улыбке.

— Это, чтобы убедиться, что ты обращаешь внимание.

Я несколько раз взмахнула своим новым мечом в воздухе, желая освоиться с ним. Папа иногда позволял нам с Димитрием пользоваться его мечами, но они были не такими лёгкими, как этот. Рукоять лучше ложилась в мою ладонь, и меч казался продолжением моей руки.

— Готова показать мне, чему ты научилась с тех пор, как я в последний раз надрала тебе задницу? — поддразнила она.

Я сделала выпад, направив свой клинок ей в грудь. Она легко уклонилась и парировала мой удар своим клинком. Затем она нанесла ответный горизонтальный удар. Я пригнулась под удар, и она тут же нанесла низкий удар своим клинком. Перепрыгнув через него, я опустила клинок плоской стороной вниз и уперлась ей в плечо.

Она выпрямилась с широкой улыбкой.

— Чёрт, ты такая быстрая. Я собиралась притормозить ради тебя, но вряд ли в этом есть необходимость.

Крошечная искра удовольствия, вспыхнувшая в моей груди, показалась мне чужеродной. Я не могла вспомнить, когда в последний раз испытывала что-то, кроме боли.

— Теперь, когда мы немного размялись, — она подняла меч в приветствии. — Давай посмотрим, на что ещё ты способна.

Мы кружили вокруг друг друга, как два горных льва, готовящихся к схватке. Мой взгляд схлестнулся с её, мы двигались осторожно, обдуманно, и мир за пределами нашего круга исчез.

Она нанесла быстрый удар, и я заблокировала его. Последовала серия стремительных ударов, и я парировала их все, пока она заставляла меня защищаться. Как только я увидела возможность, я атаковала, но она без усилий блокировала меня. Наши клинки скрестились, и мы несколько секунд стояли лицом к лицу, прежде чем она одарила меня насмешливой улыбкой и отступила назад.

— Неплохо. А теперь перестань сдерживаться и покажи мне, что у тебя на самом деле есть, — приказала она.

Я стиснула зубы, вспомнив, как Ронан говорил мне почти те же слова. Гнев захлестнул меня, и я перешла в наступление. Единственным звуком на арене был лязг металла, когда наши клинки встречались снова и снова.

Я была ей неровня, но мы вели бой не ради победы. Я изливала своё горе и ярость до тех пор, пока не перестала отличать слёзы от пота, катившегося по моему лицу. Когда она, наконец, отступила, я остановилась, тяжело дыша, безвольно опустив руку с мечом вдоль тела. Я подняла голову и, посмотрев на неё, увидела широкую улыбку.

— Вот это моя крестница, — она посмотрела на что-то позади меня. — Она унаследовала это от меня.

Обернувшись, я с удивлением обнаружила, что мы больше не были одни. В какой-то момент во время нашего поединка вошли мой отец и дядя Хамид и заняли места у двери. Папины глаза, которые так долго были полны беспокойства, наполнились гордостью и надеждой.

— Это был меч, — пробормотала я, поднимая его.

Тетя Джордан подошла и встала рядом со мной.

— В битве побеждает воин, а не оружие. Тристан однажды сказал мне это, так что ты знаешь, что это правда.

Дядя Хамид кивнул.

— Она права. Нужно нечто большее, чем просто огромный меч, чтобы продержаться против Джордан в течение часа.

— Прекрати. Ты заставляешь меня краснеть.

Она приложила руку к щеке, когда мы подошли к ним.

— Рад тебя видеть, Джордан, — сказал папа. — Как долго вы пробудете здесь?

— Три недели или пока Совет не обнаружит, что мы не отправились в Японию, как намеревались, — она вложила меч в ножны. — Совет не обрадовался, когда мы сказали, что нас не будет шесть месяцев.

Дядя Хамид улыбнулся ей.

— Джордан напомнила им, что есть много других воинов, которые были бы счастливы работать на них.

У меня внутри всё сжалось от обожающего взгляда, который он бросил на неё, и я отвела глаза, чтобы не видеть того, чего у меня никогда не будет.

Мне стало стыдно. Я не могла ожидать, что люди будут скрывать свою любовь друг к другу, потому что это огорчало меня.

Папа усмехнулся и встал.

— Уверен, Тристан будет прикрывать вас, сколько сможет.

— Мы слышали о вашем расследовании, — сказала тетя Джордан, когда мы покидали арену. — Дайте нам знать, если мы сможем помочь, пока мы здесь.

Папа бросил на неё благодарный взгляд.

— Я приму это к сведению.

— Как поживают Питер и Шеннон? — спросила она, пока мы шли к озеру.

День клонился к вечеру, и уже смеркалось.

— Настолько хорошо, насколько можно было ожидать, — сказал папа. — Им трудно оставаться в стороне, пока мы ищем Саммер, но у них нет наших ресурсов и технологий. Они знают, что мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы найти её.

Тетя Джордан мрачно кивнула.

— Насколько продвинулись в расследовании?

— Мы присматриваемся к «Каладриус Фармасьютиклс» и их генеральному директору, но пока они чисты. Слишком чисты. Никто не получает того, чего он достиг, не имея секретов, которые нужно скрывать.

— Ты заслал кого-нибудь внутрь? — спросил дядя Хамид.

— Да, и пока всё идет как по маслу. Но интуиция подсказывает мне, что мы на правильном пути. Я попросил лабораторию в Весторне провести реинжиниринг препаратов, разработанных «Каладриус». Я хочу знать, есть ли что-нибудь в этих лекарствах, о чем они не сообщили FDA⁴.

Я задрожала, но не от холода. С тех пор, как папа впервые упомянул о своих подозрениях относительно «Каладриус», я старалась не думать о последствиях. Если они проводили эксперименты на демонах для создания лекарств, они без колебаний распространили бы свои исследования на оборотней и других существ.

Губы тёти Джордан сложились в букву «О».

— Что ты будешь делать, если Валстром найдёт то, что ты ищешь?

Я посмотрела на папу. Это был хороший вопрос. Большинство задержанных нами людей были коллекционерами или теми, кто работал на чёрном рынке. Мы передали этих людей правительству, которое создало секретное агентство для решения подобных ситуаций. «Каладриус» была известной компанией, а Джулиан Кросс достиг статуса знаменитости. Любой намёк на правительственное расследование в отношении него или его компании попал бы во все новости, а мы не могли допустить, чтобы общественность узнала о существовании демонов и оборотней.

Папа поджал губы.

— Любые незаконные исследования проводятся в где-то другом месте. Мы не можем раскрывать свои карты, пока не найдём эту лабораторию, иначе рискуем, что они перенесут её в другое место. Тристан и остальные члены Совета решают, как лучше поступить с общественным аспектом, когда мы сделаем свой ход.

— Я иду с тобой, — сказала я твёрдым голосом. — Я знаю, ты скажешь, что это слишком опасно, но если в «Каладриус» будет Саммер, я хочу быть рядом с ней. И если она мертва, мне нужно…

— Ты будешь там. Я обещаю, — сказал он.

— Если ты собираешься присоединиться к ударной группе, тебе нужно быть готовой, — тетя Джордан обняла меня за плечи. — Я собираюсь научить тебя всему, что знаю сама.

* * *

— Я не могу, — воскликнула я, опустив руки по швам.

Мама, стоявшая в трёх метрах от меня на замерзшем озере, одарила меня одной из своих всегдашних терпеливых улыбок.

— Ты пытаешься навязать это. Почувствуй магию и позволь ей произойти естественно.

Я сделала нерешительную попытку.

— Я ничего не чувствую.

Это была ложь. Правда заключалась в том, что я испытывала слишком сильные чувства. Слишком много тоски, слишком много одиночества, слишком много боли. Дедушка говорил, что связь выходит за пределы физического и эмоционального уровней, недоступных пониманию наших старейших учёных. Это была не просто связь между двумя Мори, это была связь между двумя душами. Разрыв этой связи нёс глубокую душевную рану, которая могла затянуться только тогда, когда связь распадалась. Чем крепче связь, тем глубже боль и тем дольше она не проходит.

Я научилась жить с постоянным ощущением, что чья-то рука сжимает моё сердце, но одно дело — функционировать физически, а другое — выполнять умственные задачи, как будто боли нет.

Не считая того раза, когда моя магия начала действовать сама по себе, чтобы не дать Мори захватить власть, я не могла призвать её с тех пор, как Ронан ушёл. Всё было не так, как раньше, когда я прятала её из-за страха. Я хотела использовать её, но из-за боли ничего не могла разглядеть. Мама и Эльдеорин оставили меня в покое, чтобы дать мне пространство, но когда две недели назад я начала тренироваться с тётей Джордан, мама решила, что пришло время снова заняться моей магией.

— Как долго мы будем продолжать эти попытки? — спросила я, сдавшись.

— Пока ты не перестанешь усердствовать и не сделаешь это, — произнёс новый голос.

Я повернулась лицом к Эльдеорину, который наблюдал за мной с решительным выражением лица, отчего мне стало не по себе. Он подошёл и встал рядом с моей матерью, устремив на меня строгий взгляд.

— Мы сделали скидку, потому что ты пережила травмирующее событие, но тебе пора возобновить свои тренировки.

— Травмирующее событие? — выпалила я. — Ты говоришь так, будто это прошедшее время, как будто это не то, с чем я живу каждую минуту каждого дня.

— Эльдеорин, — предостерегающе произнесла мама.

— Ты, кузина, как никто другой знаешь, что с ней случится, когда наступит лианнан. А он наступит, хочет она этого или нет.

Мне же он сказал:

— Мне искренне жаль, что ты страдаешь. Если бы я мог избавить тебя от боли или отсрочить лианнан, я бы это сделал. Я не могу сделать ни того, ни другого, так что у тебя нет выбора, кроме как пройти через это.

Глаза мамы наполнились слезами.

— Он прав, Дэни. Я знаю, ты чувствуешь себя одинокой, но мы с Эльдеорином поможем тебе справиться с этим.

Я не знала, смогут ли они мне помочь, но я больше не хотела быть такой. Я пожала плечами.

— Как?

Эльдеорин подошёл ко мне и жестом пригласил маму присоединиться к нам.

— Сара, покажи, как ты вызываешь и используешь магию снега.

Мама взяла пригоршню рассыпчатого снега и подержала его на ладони. Снег начал искриться и кружиться, образуя идеальный вращающийся столб высотой примерно в шесть сантиметров. Я видела, как она делала это в больших масштабах, но лёгкость, с которой она управляла магией воды, всё ещё внушала мне благоговейный трепет.

— Дэни, ты видишь магию снега? — спросил Эльдеорин.

— Да.

Он положил руку мне на спину и придвинул нас ближе.

— Ты видишь, как её магия управляет снегом?

Я сосредоточилась на искрах, пока не увидела сотни нитей, соединяющих их с её рукой. Нити были такими тонкими, что их почти не было видно.

— Вижу, — сказала я.

Взяв мою руку, он поднял её так, что кончики моих пальцев коснулись колонны. Снег двигался вокруг моих пальцев, но колонна оставалась целой.

— Чувствуешь магию?

— Всё, что я чувствую, это холод.

Кончики моих пальцев начало покалывать, и холод отступил. Они начали искриться, как будто были покрыты блёстками.

— Я чувствую магию.

— Хорошо. — Эльдеорин отпустил мою руку и встал рядом с мамой, лицом ко мне. — А теперь позволь своей магии вырваться наружу.

Я вспомнила тот первый день, когда я стояла в озере и призывала к себе магию воды. Я сосредоточилась на своих ощущениях — на тепле и легчайшем электрическом покалывании. Моя рука стала тёплой, и покалывание в пальцах распространилось по всей руке.

Воспоминание о тёплой руке Ронана, сжимающей мою, промелькнуло у меня в голове, и тиски на груди сжались сильнее. Я ахнула от резкой боли, и магия отступила.

— Что случилось? — спросил Эльдеорин.

Я не ответила. Я снова призвала магию, и она двинулась вверх по моей руке. На этот раз я заставила себя думать о чем-нибудь другом. Я вызвала в памяти образ Джулиана Кросса и подумала о том, насколько вероятно, что он похитил Саммер. Гнев вспыхнул и распространился во мне подобно лесному пожару. Становилось всё жарче и жарче, пока я не подумала, что снег вокруг нас растает.

— Дэни, — хором произнесли мама и Эльдеорин.

Я моргнула, и их лица обрели чёткость. Мама выглядела немного обеспокоенной, но Эльдеорин улыбался. Я переступила с ноги на ногу и услышала плеск воды. Опустив взгляд, я уставилась на лужицу воды глубиной в полсантиметра у своих ног.

— Я бы назвал это успехом, — сказал Эльдеорин. — Повтори. На этот раз я хочу, чтобы ты забрала снег у Сары, не растопив его, не превратив в лёд.

Я попробовала, не блокируя боль, но это было всего лишь повторение моей первой попытки. Когда я использовала гнев, я почти растопила дыру во льду. Гнев помог мне сосредоточиться на чем-то другом, кроме боли, но он также лишил меня способности контролировать магию. Я наконец-то поняла, что имели в виду Айне и мама, когда говорили, что наша магия тесно связана с нашими эмоциями.

Что мне было нужно, так это найти баланс между ними. Злость это нормально, но я должна была сдерживать её, чтобы контролировать и не позволять ей управлять мной. Я потеряла счёт своим попыткам, и дважды маме приходилось замораживать лёд подо мной.

Наконец, это произошло. Я подняла свою светящуюся руку ладонью вверх и потянула за нити, соединяющие мою магию с магией снега. Сначала ничего не произошло. Мама отпустила свою магию, и столбик снега переместился на мою руку.

Эльдеорин захлопал в ладоши.

— Очень хорошо.

От этого звука столб снега упал на мою ладонь.

— Чёрт возьми. Я не могу сосредоточиться.

Мама улыбнулась мне.

— У тебя всё получится. Ты прошла через самое трудное.

— Должна ли я продолжать это делать?

Я была немного подавлена эмоционально, но не хотела им в этом признаваться.

— Давайте добавим немного разнообразия, чтобы было веселее, — сказал Эльдеорин. — Мы знаем, что ты можешь растопить лёд, но можешь ли ты его сотворить?

Мама продемонстрировала, как извлекать энергию из воды. Она старалась двигаться как можно медленнее, чтобы я могла наблюдать за передачей энергии и видеть, как молекулы воды образуют кристаллические структуры.

Теперь, когда я знала, как снова призвать свою магию, для создания льда не требовалось и половины того количества попыток. После того, как я проделала это несколько раз, мы перешли к созданию пара и тумана. Мама вызвала дождь, но это было выше моих сил.

— Вода есть везде, а там, где есть вода, есть магия, которую ты можешь контролировать и манипулировать ею, — Эльдеорин указал на снег на земле. — Тебе не нужно видеть воду, чтобы знать, что она там есть. Направь свою магию, чтобы воззвать к ней, и ты найдёшь её.

Он щелкнул пальцем, и на льду в нескольких метрах от него появилась ванна на когтистых лапах.

— Ты можешь поднять её и перенести к себе?

— Используя магию льда? — спросила я, пытаясь понять, как это сработает.

— Используя магию воды в воздухе, — ответил он. На мой недоуменный взгляд, он сказал: — Скоро пойдёт снег, так что влажность воздуха повышается. Это облегчит тебе задачу.

— Давай я покажу тебе, — мама протянула руку. — Это то же самое, что вызывать магию снега и льда. Ты соединяешься с ней и говоришь ей, куда идти. В данном случае ты приказываешь ей окружить объект, который ты хочешь переместить. Затем ты перемещаешь его туда, куда хочешь.

Ванна поднялась на целых тридцать сантиметров в воздух и поплыла к нам. Мама опустила руку и поставила ванну на землю в метре от нас. С такого близкого расстояния я увидела мягкое свечение, покрывающее всю поверхность ванны.

Мама посмотрела на Эльдеорина.

— Ей следует начать с чего-нибудь полегче.

Он на мгновение задумался и кивнул. Ванна исчезла, а на её месте появился маленький металлический кувшин.

Следуя её инструкциям, я обнаружила, что гораздо проще вызвать магию для себя, чем отправить её куда-то ещё. Потребовалось несколько минут, чтобы заставить магию выполнить мою просьбу и прикрепиться к кувшину. Я не могла поднять кувшин, но мне удалось перетащить его по льду сантиметров на шесть.

С берега донеслись аплодисменты, и тетя Джордан воскликнула:

— Отличная работа, Дэни.

— Она права, — сказал Эльдеорин. — Было неплохо для твоей первой попытки переместить что-то, кроме воды.

— Ты сегодня добилась большого прогресса, — сказала мама, когда мы направились к берегу.

Эльдеорин больше ничего не сказал, пока мы не подошли к тете Джордан.

— Прежде чем я уйду, я бы хотел, чтобы ты попробовала передвинуть другой предмет. Что-нибудь поменьше.

— Например, что? — спросила я.

Он достал одну белую жемчужину и подержал её на ладони.

— Возьми эту жемчужину у меня и отдай её Джордан.

Тетя Джордан ухмыльнулась ему.

— Мне? Тебе не стоило.

Поднять жемчужину было гораздо легче. Я подняла её и уронила в её протянутую руку.

— Это было прекрасно, Дэни, — сказала мама.

Эльдеорин кивнул.

— Совершенно верно. Ты чувствовала, что полностью контролируешь свою силу?

— Да. Я прошла твой тест?

Он широко улыбнулся.

— Ты прошла два испытания. Ты переместила жемчужину и применила свою магию рядом с демоном Мори, не потеряв контроль.

— Потому что ты наложил на меня защиту, чтобы этого не случилось, — напомнила я ему.

— Я снял защиту перед тем, как мы пришли сюда, — небрежно сказал он.

— Что? — закричала я. — Я могла бы убить её.

Он пренебрежительно махнул рукой.

— Я бы не позволил тебе причинить ей вред. Мир слишком интересен, когда в нём есть она.

— Спасибо, — сухо поблагодарила тётя Джордан.

— Значит ли это, что мне больше не нужен оберег? — спросила я.

— Посмотрим, как у тебя пойдут дела после ещё нескольких сеансов, — сказал он. — Но, возможно, было бы разумно оставить его на тебе, пока ты не пройдешь через лианнан.

Я сунула руки в карманы пальто.

— Он не даст мне потерять контроль над магией во время лианнана?

Я всё ещё не была уверена, что пройду через лианнан. Мама прошла через свой, когда была на год младше, чем я сейчас. Она начала показывать признаки этого за несколько месяцев до того, как это произошло. Я не видела ни одного признака того, что он уже близко.

Он покачал головой.

— Он предотвратит случайные вспышки твоей магии, но не поможет тебе контролировать, когда ты будешь использовать её намеренно. Этому ты научишься на практике.

Мама положила руку мне на спину.

— Думаю, на сегодня достаточно. Мы продолжим завтра.

Эльдеорин одобрительно посмотрел на меня.

— Ты хорошо поработала сегодня. Увидимся завтра.

Он исчез, и тетя Джордан покачала головой.

— Он совсем не изменился.

— Сомневаюсь, что он когда-нибудь изменится, — со смехом сказала мама.

— Ты пришла потренироваться? — спросила я тетю Джордан.

Я устала после сеанса магии больше, чем обычно, но я бы не упустила шанс поработать с ней. Она сильно меня подталкивала, и это помогало мне каждый день хоть ненадолго отвлекаться от боли.

Её губы дрогнули.

— Да, но я также принесла печальные новости. У Совета есть доказательства активности Лилин в Берлине, и мы нужны им там.

Мои плечи поникли. Я знала, что она и дядя Хамид не смогут оставаться здесь бесконечно, но я надеялась провести с ними ещё несколько недель.

— Когда вы уезжаете? — спросила мама.

— Завтра утром, — тётя Джордан одарила меня печальной улыбкой. — Нам нужно максимально использовать сегодняшний сеанс. Возможно, пройдёт несколько месяцев, прежде чем я смогу вернуться.

Мне удалось изобразить подобие улыбки.

— Это даёт мне время попрактиковаться во всём, чему ты меня научила. В следующий раз, когда у нас будет спарринг, я надеру тебе задницу.

— Боевые слова, — она игриво взъерошила мне волосы. — Пойдём, потренируемся, пока я ещё могу тебя победить. У меня такое чувство, что в следующий раз будет не так легко.

* * *

— Чёрт возьми, Бронте.

Из-за открытой двери нашей общей ванной комнаты донесся громкий голос Димитрия. Он вошел в мою комнату и поднял искореженный предмет, который раньше был парой горнолыжных очков.

— Они были совершенно новыми. У меня даже не было возможности ими воспользоваться.

— Я же говорила тебе не держать их в своей комнате.

Я медленно провела мягкой тканью по лезвию своего меча, стирая излишки масла.

Он фыркнул и выбросил испорченные очки в мусорное ведро в ванной.

— Мне нужно будет заказать новую пару для поездки.

Я поднесла лезвие к свету, чтобы рассмотреть его.

— Лучше купи две пары на всякий случай.

— Наверное, это хорошая идея, — он подошёл и сел на мою кровать. — Ребята спрашивали меня, едешь ли ты с нами в Колорадо.

— Ты сказал им, что я не поеду?

Я начала чистить лезвие с другой стороны.

— Нет, потому что я надеюсь, что ты передумаешь.

Мой взгляд метнулся к нему.

— Я не хочу.

— Ты не разговаривала ни с кем из них с тех пор, как… — казалось, он подыскивал нужные слова, чтобы закончить предложение, но потом бросил эту затею. — Они скучают по тебе.

Я опустила голову и притворилась, что сосредоточилась на своей задаче. Я тоже скучала по ним, но я уже не была тем человеком, которого они знали до того, как моя жизнь разбилась вдребезги. Последние два месяца я потратила на то, чтобы собрать всё воедино, но некоторых фрагментов не хватало, и я не знала, смогу ли я когда-нибудь собрать их обратно.

— Я скучаю по тебе, — тихо сказал он.

— Я здесь, — сказала я, не поднимая глаз.

— Нет, это не так.

У меня перехватило дыхание от его голоса.

— Раньше мы могли говорить о чём угодно, но теперь почти не разговариваем. Я так давно не слышал, как ты смеёшься, что забыл, как звучит твой смех.

Отложив тряпку, я вложила меч в ножны.

— В последнее время мне не хотелось смеяться.

Он надолго замолчал.

— Я не пытаюсь указывать тебе, что чувствовать. Я прошу тебя поговорить со мной и рассказать, что ты чувствуешь.

— Что ты хочешь услышать? — я положила меч на стол и встала. — Должна ли я сказать тебе, что лучшая часть моего дня, это те несколько секунд, когда я просыпаюсь, до того, как вспоминаю, что он ушёл? Хочешь узнать, каково это, жить каждый день, ожидая, когда боль закончится, и в то же время не желая, чтобы она заканчивалась, потому что когда это произойдёт, связь исчезнет навсегда?

Я не видела Димитрия плачущим с тех пор, как мы были маленькими, но после моей вспышки гнева он выглядел так, будто хотел заплакать. Я подошла и присела в изножье кровати.

— Это не значит, что я не хочу с тобой разговаривать, Дима. Я не хочу, чтобы ты чувствовал то, что чувствуешь сейчас. Лучше бы я ничего не говорила.

Он прочистил горло.

— Я рад, что ты рассказала. Я…

Он посмотрел мимо меня на дверной проём, и по выражению его лица я поняла, что там стоял один из наших родителей.

— Дэни, нам придётся отложить тренировку до завтра, — сказала мама, и её голос не выдал ни малейшего намёка на то, что она услышала. — Одна из команд Сиэтла нашла сироту, и они попросили меня помочь с ним. Я не знаю, во сколько вернусь.

Я повернулась к ней лицом.

— Надеюсь, с ним всё в порядке.

— Я тоже.

Она на мгновение задержалась в дверях, а потом ушла.

Неловкая тишина повисла в комнате, пока не зазвонил телефон Димитрия. Он пошёл ответить и вернулся через минуту.

— Я забыл, что обещал Грейс помочь ей с работой ног.

— Как у неё дела?

Я почувствовала укол вины. Я почти не видела её в эти дни, за исключением тех случаев, когда она приходила на ужин. Она сказала мне, что ей нравится жить в поместье.

Он улыбнулся.

— Ты же знаешь Грейс. Она уже грозится пробраться в спальню к любому, кто назовет её «Ямочки», и побрить им головы, пока они спят.

— Она это сделает.

— Все начали запирать двери, — Димитрий хихикнул. — Должен ли я сказать им, что нет такого замка, который она не смогла бы открыть?

Я повесила свой меч на стену.

— Замок не имеет значения. Если Грейс захочет, она войдёт.

Его телефон завибрировал, и он посмотрел на экран.

— Мне лучше идти, пока она не решила, что я буду лучше смотреться с короткой стрижкой. Увидимся позже.

После его ухода в доме стало так тихо, что я услышала, как в гостиной похрапывает один из импов. Я открыла свой ноутбук и ввела имя Джулиана Кросса в поисковую систему, не удивившись тысячам результатов. Я кликнула на первую ссылку, которая открылась на развороте фотографий с благотворительного мероприятия знаменитостей двухдневной давности. Там было несколько фотографий Кросса на красной дорожке, на которых он обнимал за талию красивую брюнетку. В смокинге и с игривой мальчишеской улыбкой он больше походил на миллионера-плейбоя, чем на генерального директора фармацевтической компании.

Я увеличила одну из фотографий. Было ли это лицо человека, способного похищать людей и проводить над ними эксперименты? Мы все еще не нашли доказательств того, что «Каладриус» был ответственен за исчезновения, но папа считал, что это только вопрос времени, когда мы установим связь. Мне хотелось бы помочь в расследовании, но все, что я мог сделать, это ждать.

— Наслаждайся жизнью, пока можешь, — сказала я улыбающемуся лицу на экране. — Если ты причинил ей боль, я не успокоюсь, пока ты не заплатишь.

* * *

Воздух был таким холодным, что у меня перехватывало дыхание, и при каждом выдохе поднималось облако пара. В лесу, под тяжестью снега, было тихо, если не считать ленивого журчания реки. Стоя глубокой ночью у озерца, было легко представить, что я — единственный человек в этом призрачном мире.

Облака надвинулись, и на мгновение озеро осветилось серебристым лунным светом. Это напомнило мне о другой лунной ночи, и я закрыла глаза, чтобы прогнать это воспоминание. Почему я оказалась здесь? Я не была в этом месте с тех пор, как Ронан ушёл. Я была дурой, думая, что готова вернуться.

Я отвернулась от озера, чувствуя глубокую душевную усталость. Я так устала от этого чувства. Он не собирался возвращаться. Я смирилась с этим, и мне нужно было двигаться дальше по жизни.

Снег тихо хрустел под моими ботинками, когда я шла домой. Мой разговор с Димитрием тем днём прокручивался в голове, и я не могла перестать слышать печаль в его голосе, когда он сказал, что скучает по мне. Погруженная в свою боль, я легко забыла, что другим тоже больно. Отгородившись от него, я непреднамеренно наказывала его за свои страдания.

Тихий шорох вырвал меня из мыслей, и я замерла на полпути. Я знала каждый звук в этом лесу, и он исходил не от животного.

Я была не одна.

Я перевела взгляд в сторону шума и увидела очертания фигуры в трёх метрах от себя. Она так хорошо сливалась с деревьями и снегом, что была бы невидима для любого, у кого не было улучшенного зрения.

Едва заметное движение слева от фигуры предупредило меня о присутствии второго человека. Все мои чувства обострились, и я потянулась к ножу на поясе.

ГЛАВА 17

В двух вещах я была абсолютной уверенна. Это были не Мохири, и они не хотели, чтобы кто-то знал об их присутствии.

Мои мысли метались. Я была менее чем в километре от озера. Как они оказались так близко к Весторну? Что ещё важнее, как, чёрт возьми, они прошли нашу охрану периметра?

Позади меня раздался тихий шепот. Я отскочила в сторону, перекатилась и снова встала в боевую стойку в метре от того места, где стояла.

Ничто не двигалось, но теперь я могла различить четыре отчётливые фигуры в белом камуфляже. Как минимум, у одного из них в руках был пистолет, раскрашенный под цвет их экипировки.

— Кто вы такие и что вы здесь делаете? — потребовала я ответа.

Никто из них не произнёс ни слова и не пошевелился.

Мои уши уловили слабый шепот одного из людей слева, и я сосредоточилась на нём. Слова были слишком тихими, чтобы разобрать, но если бы мне пришлось угадывать, я бы сказала, что это был голос из наушника. Воины держали их на низкой громкости, потому что некоторые враги, такие как вампиры, могли слышать так же хорошо, как они.

Я положила руку на рукоять своего ножа.

— Вы вторглись на частную территорию, о чём, я полагаю, вам известно, поскольку вы четверо одеты в камуфляж с головы до ног.

В тишине было легко расслышать тихие вздохи. Один из людей слева пошевелился, и радио замолчало. Он вышел передо мной. На нём была балаклава, которая соответствовала его одежде и открывала только глаза.

— Впечатляет, — произнёс низкий мужской голос. — Откуда ты знаешь, что нас четверо?

Я не сводила с него глаз, одновременно краем глаза отслеживая остальных троих.

— Вы не ответили на мой вопрос?

— Мы проводим учебную операцию. Я не знал, что мы вторглись на частную территорию, — сказал мужчина.

— О, правда? Что это за учебная операция? — спросила я. — Вы служите в военно-воздушных силах или в морской пехоте?

— Боюсь, это секретная информация, — он упер руки в бока и пошевелил пальцами, подавая незаметный сигнал остальным. — Не поздно ли тебе гулять в лесу одной?

— Не слишком.

Каждый мускул моего тела напрягся, адреналин хлынул в кровь. Рациональная часть меня говорила, что я должна бежать домой и поднять тревогу. Эти люди не смогут меня поймать.

«НЕТ», — сказала часть меня, которая последние два месяца задыхалась от невыносимой боли. Она слишком долго сдерживалась и теперь кипела яростью. Я не знала, что задумали эти люди, но ничего хорошего в этом не было. Они посмели прийти в мой дом. Они представляли угрозу для моей семьи. От этой мысли кровь застучала у меня в ушах.

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Мы впятером одновременно начали действовать. Лидер группы бросился на меня, но я уклонилась от его подката. Развернувшись, я нанесла удар ногой по его колену и услышала хруст, когда мужчина упал.

Ещё двое мужчин атаковали меня. Я увернулась от одного, но другому удалось обхватить меня рукой за талию. Я откинула голову назад и была вознаграждена тем, что с наслаждением расквасила его нос. Он ослабил хватку, и я выскользнула из его рук.

Я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как третий мужчина снова наступает на меня, теперь уже с ножом в руке. Я схватила его за руку с ножом и резко повернула её вверх, отбросив оружие в сторону от нас. Я толкнула его и нанесла апперкот в челюсть. Он пошатнулся, и я отступила подальше от него.

— Стой, — приказал другой голос.

Я посмотрела на последнего человека, который стоял, расставив ноги. Его пистолет был направлен прямо на меня. Я была быстра, но не могла убежать от пули, а на таком близком расстоянии он бы не промахнулся. Возможно, мой отец и был почти неуязвим для пуль, но я — нет.

— Встань на колени и руки за голову, — приказал мужчина. — Мы будем удерживать тебя, пока не закончим здесь. Веди себя прилично, и ты увидишь следующий рассвет.

Я не шелохнулась.

— И что потом?

— На колени, — сказал он более требовательно.

Я пристально посмотрела на него.

— Если ты нажмешь на курок, через несколько минут здесь будут десятки вооруженных и очень разъяренных людей. Если ты хочешь увидеть следующий рассвет, я советую тебе и твоим друзьям бежать отсюда как можно быстрее.

Я не сказала ему, что мой отец поймает их раньше, чем они доберутся до половины периметра.

— Я сказал…

Мужчина уставился на что-то позади меня, и его глаза расширились от ужаса.

От демонического рычания волосы у меня на затылке встали дыбом, и, повернув голову, я увидела горящие красные глаза цербера, стоящего менее чем в трёх метрах от меня. Я едва не вздохнула с облегчением, когда Вульф вышел из-за деревьев. Грозный силуэт на фоне снежного покрова. Все мужчины, кроме того, что был с пистолетом, замерли.

— Что это, чёрт возьми, такое?

Он направил пистолет на Вульфа, который зарычал, обнажив сверкающие белые клыки.

— Это цербер, и он не в восторге от направленного ему в морду пистолета. На твоём месте я бы опустила его.

Я оглядела деревья в поисках Хьюго. Они никогда никуда не ходили друг без друга.

Вульф медленно направился ко мне, и мужчина попятился.

— Отзови его, или я буду стрелять.

— Я не могу. Он не отступит, пока я в опасности.

Вульф подошёл ко мне, и я положила руку ему на спину. Его шерсть встала дыбом, а мускулы напряглись. Он был готов к нападению.

Он повернул голову в сторону других мужчин. У одного из них была окровавленная балаклава, а в руке он держал пистолет. Трое мужчин были сосредоточены на нас, поэтому никто из них не заметил вторую пару красных глаз, светящихся в темноте позади них.

Человек в окровавленной балаклаве навёл на нас пистолет. Из глубины груди Вульфа вырвалось предупреждающее рычание, и он встал между ними и мной.

Треск выстрелов расколол воздух и эхом разнесся по лесу. Вульф дёрнулся и издал нечто среднее между криком и воем. Прежде чем я успела осознать, что в него стреляли, из-за деревьев выскочил Хьюго.

Всё, что я увидела, это мех и клыки, когда два цербера ринулись в атаку. Крик человека перешёл в бульканье, которое закончилось щелчком. Раздался ещё один выстрел, за которым последовали ещё крики и тошнотворный звук разрываемой плоти.

Всё закончилось так же быстро, как и началось, и я осталась стоять посреди кровавой бойни. При виде развернувшейся передо мной сцены у меня скрутило живот. У двух тел было вырвано горло, а у третьего кишки вывалились на снег. Сглотнув желчь, я поискала взглядом четвёртого человека и обнаружила его скорчившимся в трёх метрах от остальных, словно он был игрушкой, отброшенной собакой. Его голова была вывернута под неестественным углом, а одна из его рук ниже локтя заканчивалась окровавленным обрубком.

Я отшатнулась на несколько шагов от тел, и меня вырвало. Вытерев рот, я вернулась к церберам, которые выглядели так, словно искупались в крови. Хьюго стоял рядом с Вульфом, который сидел на задних лапах и спокойно вылизывал свои лапы. Я решила подождать, пока они перестанут быть покрытыми запекшейся кровью, и обнять их.

— Дэни, — раздался крик моего отца вдалеке. — Дэни, где ты?

— Я здесь, — позвала я.

Минуту спустя он уже бежал ко мне. Он резко остановился, увидев кровавую бойню.

— Iisus Khristos, — он подбежал ко мне. — Ты ранена?

— Я в порядке, — заверила я его. — На мне ни царапины.

Он притянул меня в свои объятия.

— Я услышал выстрелы, а когда заглянул в твою комнату, тебя там не было. Это напугало меня до смерти.

— Прости, — пробормотала я, уткнувшись в его рубашку.

— Ты можешь рассказать мне, что произошло? — спросил он.

Прежде чем я успела ответить, появился дедушка. Он бросил один взгляд на сцену и поспешил к нам.

— С ней всё в порядке, — сказал ему папа.

— Что здесь произошло? — дедушка оглядел трупы. — Кто это?

Папа отпустил меня.

— Лучше задаться вопросом, что они здесь делали.

— Они не сказали.

Я старалась не смотреть на тела, пока рассказывала им о своей встрече с четырьмя мужчинами.

— Я должна была попытаться использовать свою магию, чтобы остановить их, или бежать за помощью, вместо того чтобы противостоять им. Если бы я это сделала, они были бы живы.

— Это не твоя вина, — сказал папа. — Эти люди пробрались на нашу землю с оружием и напали на тебя. Хьюго и Вульф защищали тебя единственным известным им способом.

— Ты сказала, что один из них говорил по рации? Это означает, что их больше: либо на нашей земле, либо поблизости.

Дедушка достал телефон и позвонил Даксу, чтобы проинформировать его о ситуации и приказать беспилотниками и двумя командами прочесать всю долину.

— Я отведу Дэни домой. И потом вернусь, — сказал папа дедушке, который наклонился и стал обыскивать ближайшее тело.

Я решительно покачала головой.

— Я остаюсь. Они мертвы, а я в безопасности с тобой и дедушкой.

Папа протянул мне свой телефон.

— Позвони Димитрию и скажи, что с тобой всё в порядке. Он был недоволен, когда я заставил его остаться.

Я позвонила Димитрию и рассказала ему, пока папа и дедушка осматривали карманы и рюкзаки убитых. Они не нашли ничего, кроме оружия и снаряжения, пока не обыскали человека, которого я приняла за главаря.

Папа достал из кармана какое-то устройство и показал его дедушке.

— Это может быть устройство для подавления сигнала. Это объяснило бы, как они прошли мимо датчиков.

Дедушка взял его и изучил.

— Передовая технология, лучше, чем то, что используют спецслужбы.

— Использовали, должно быть, для того, чтобы отключить датчики Дакса. Нам нужно повысить уровень безопасности, — сказал папа, возобновив обыск тела.

Он сунул руку во внутренний карман и вытащил устройство хранения данных с сенсорным экраном, который был разбит.

— Посмотрим, что Дакс сможет с этим сделать.

Он встал.

— Ни у кого из них нет документов. Они выглядят как военные или бывшие военные.

— У военных нет причин проникать в Весторн, — сказал дедушка. — Я сделаю несколько звонков. Если они бывшие военные, их биометрические данные будут в системе.

Папа посмотрел на меня.

— Мы больше ничего не можем здесь сделать. Давай отведем тебя домой.

На этот раз я не стала спорить. Хьюго и Вульф последовали за нами домой и улеглись за дверью. Я погладила их по головам и сказала, какие они храбрые, прежде чем вошла внутрь, где нас ждал Димитрий.

Я пошла в душ, оставив папу отвечать на вопросы Димитрия. Я поморщилась, увидев своё отражение в зеркале ванной, потому что была вся в брызгах крови. Раздевшись, я бросила одежду в кучу, чтобы её можно было выбросить, и встала под горячую воду. Я не могла перестать думать о том, что произошло. Что искали эти люди? Если бы я не наткнулась на них, получили бы они то, что хотели?

Когда я вышла из ванной, мама сидела на моей кровати. Она планировала остаться в Сиэтле на ночь, так что папа, должно быть, позвонил ей.

— Тебе не обязательно было возвращаться домой, — сказала я, хотя была рада, что она здесь.

— Кто-то напал на тебя. Как ты думаешь, смогла бы я заснуть, услышав это?

Я зашла в свою гардеробную, где переоделась в тёплую пижаму, а затем села на свой рабочий стул, чтобы высушить полотенцем волосы.

— Хочешь поговорить об этом? — спросила она.

Я положила полотенце на колени.

— Я знаю, что увижу много смертей, когда стану воином. Я уже убивала вампиров. Но когда видишь, как умирают люди, всё иначе… особенно вот так.

Нашей главной целью как воинов было защищать человечество. Даже когда врагом был человек, мы старались захватить его в плен, а не убивать, и передавали его соответствующим властям. Я жалела, что сегодня вечером этого не произошло.

Мама похлопала по кровати и, подойдя, я села рядом с ней. Она обняла меня и прижалась ко мне головой.

— Иногда мне хочется, чтобы вы с Димитрием оставались юными и никогда не увидели уродства в этом мире.

— Я думаю, уродство найдёт тебя, где бы ты ни был. Я просто никогда не думала, что оно может настичь нас здесь, — я подняла голову, чтобы посмотреть на неё. — Как думаешь, что им было нужно?

— Понятия не имею, — тихо сказала она. — Сейчас два часа ночи. Поспи немного. Надеюсь, утром мы узнаем больше.

Она встала и откинула для меня одеяло. Я легла в постель, и она подоткнула мне одеяло, как делала, когда я была маленькой.

— Не знаю, смогу ли я заснуть, — сказала я, когда она выпрямилась.

— Хочешь, я помогу тебе уснуть? — спросила она.

— Как?

— Эльдеорин научил меня.

Она положила руку мне на щёку. Через несколько секунд мои веки отяжелели, и я зевнула. Последнее, что я запомнила, это её лёгкий поцелуй в лоб. Я погрузилась в сон.

* * *

Следующим вечером.

Я уставилась на маму с папой.

— Вы хотите отправить меня в Россию?

— Нет, — улыбнулась мне мама, сидевшая напротив за столом. — Мы подумали, что тебе, возможно, захочется навестить бабушку с дедушкой и сменить обстановку. Ты можешь закончить обучение в Мирославе, если хочешь, а мы с Эльдеорином будем являться туда, чтобы продолжить твои тренировки.

Я обменялась взглядом с Димитрием, который, казалось, был так же удивлён их предложением, как и я.

— Это из-за того, что произошло прошлой ночью, не так ли? — спросила я. — Эти люди охотились не за мной. Они сами мне об этом сказали.

Мама покачала головой.

— Мы уже планировали поговорить с тобой об этом.

Как бы я ни любила проводить время с бабушкой и дедом, я не могла уехать из страны. В любой день, мы могли получить прорыв в расследовании, и я должна была быть здесь, когда это случится. Папа обещал, что я отправляю с ними, а этого не произойдёт, если я буду на другом конце света.

— Я не могу уехать, пока мы не найдём Саммер.

Папа вздохнул.

— Мы знаем, как это важно для тебя, но мы больше не можем стоять в стороне и смотреть, как ты страдаешь.

Я вцепилась в край стола.

— Поездка в Россию не ускорит распад нашей связи.

— Нет, но, возможно, тебе будет легче, если ты будешь вдали от Весторна, — сказала мама.

Я сглотнула.

— Имеешь в виду, быть вдали от всего, что напоминает мне о нём?

— Да, — она встала и, обойдя стол, села рядом со мной. — Ты отгородилась от своих друзей и больше не ходишь в поместье. Ты даже не можешь ходить на тренировки, потому что всё там напоминает тебе о нём. Дом, озеро и лес… вот единственные места, куда ты теперь ходишь.

— Новое место с новыми лицами даст тебе больше свободы, — сказал папа. — Если ты не хочешь уезжать из страны, есть много других мест, куда ты можешь отправиться. Лонгстоун находится всего в нескольких часах езды.

Я обдумала это. Орегонское поселение не было военным оплотом, как Весторн. Оно напоминало маленький закрытый городок, где у каждого были свои дома. Это было прекрасное место с множеством лесов и озёр, которые можно было исследовать. Вряд ли кто-нибудь в Лонгстоуне знал о моей ситуации, так что там не будет любопытных или сочувственных взглядов.

Мама положила руку мне на плечо.

— Ты также могла бы побыть со стаей некоторое время, если это не слишком тяжело для тебя. Они будут рады тебя видеть.

Я быстро покачала головой. Мне нравились стая и Холмы, но я не могла вынести пребывания там без Саммер.

— Есть другой вариант, — папа посмотрел на маму и, когда она кивнула, сказал: — Крис и Бет предложили тебе пожить у них в нью-йоркском командном центре. Там более строгие условия, чем в бастионе, но у них есть самое современное оборудование, и ты можешь продолжить свои тренировки под их руководством.

Впервые с тех пор, как мы начали этот разговор, во мне вспыхнул интерес. Нью-Йорк был оживлённым, шумным городом, и при всём желании он не мог бы так сильно отличаться от Весторна. Тамошние воины были слишком заняты своей работой, чтобы обратить внимание на заезжего стажёра. Одно это может стоить таких ограничений.

Я затеребила в руках салфетку.

— Управление командным центром это большая работа. Я бы не хотела путаться под ногами.

— Они бы не предложили, если бы так думали, — сказала мама.

— Надеюсь, у них есть время взять двух стажёров, — вмешался Димитрий.

Мы трое уставились на него, и он пожал плечами.

— Ты сумасшедшая, если думаешь, что сможешь куда-то поехать без меня.

— Мне не нужно, чтобы ты присматривал за мной, — возразила я.

Для него не было ничего важнее, чем стать воином. Если он поедет в Нью-Йорк, он откажется от одной из лучших программ обучения в стране. Дядя Крис и тётя Бет наблюдали за тренировками, но они не могли посвятить им весь свой день, как это делали здешние тренеры.

Димитрий приподнял брови.

— Речь не о том, чтобы присматривать за тобой. У скольких стажёров есть возможность учиться в командном центре, особенно в таком большом, как этот? Бьюсь об заклад, никто из наших друзей не упустил бы такой шанс.

Взгляд, который я бросила на него, говорил о том, что мы оба знали, что он нёс чепуху, но он продолжил, как будто ничего не заметил.

— Вообще-то, теперь, когда у меня в голове появилась идея, я очень расстроюсь, если мы не поедем туда.

— Попробуй, Дэни, — сказала мама. — Если тебе там не понравится, ты всегда можешь вернуться домой.

Я опустила подбородок, чтобы подумать об этом. Уход из дома не избавит от боли, но возвращение к тренировкам на новом месте могло бы помочь. И уж точно не могло навредить.

Выжидающий взгляд Димитрия был первым, что я увидела, когда подняла голову, и его губы изогнулись в улыбке ещё до того, как я успела заговорить.

— Хорошо. Я поеду.

* * *

Моя нога оказалась в несколько сантиметрах от паха Мейсона, и он инстинктивно замер, словно готовился к боли. Мне только это и нужно было для отвлечения внимания. Я сократила расстояние и ударила его по колену сбоку голенью, а затем последовал быстрый взмах ногой. Я оказалась на нём до того, как он упал на пол, зацепила его ноги своими и прижала его лицом к мату.

Гул наполнил зал, когда я отпустила его и встала. Я протянула ему руку, и он принял её с застенчивой улыбкой.

Он поправил футболку.

— Как, чёрт возьми, тебе удаётся так быстро двигаться?

Димитрий бросил мне полотенце, и я вытерла пот с лица.

— Генетика.

— Плати, Мэйсон, — крикнул воин по имени Брок, который выглядел так, словно сошёл с обложки журнала о серфинге.

Мейсон бросил на друга обвиняющий взгляд.

— Ты знал, что она так хороша, когда заключал пари.

Брок ухмыльнулся.

— Ты же знаешь, я ставлю только на то, в чём уверен.

— Молодец, Дэни, — глаза дяди Криса засияли от гордости, когда мы с Мейсоном подошли к ним. — Клянусь, ты становишься быстрее с каждым днём.

— Недостаточно быстрая, чтобы побить тебя, — сказала я, потянувшись за своей бутылкой с водой.

— Нужно время, — он кивнул Мейсону. — Спасибо за помощь.

Мейсон провёл рукой по своим спутанным чёрным волосам.

— Всегда пожалуйста. Мне нравится, когда мне иногда дают по заднице. Это держит меня в тонусе.

— Я дам знать Бет, — ухмыльнулся дядя Крис. — Она будет счастлива помочь тебе в этом.

Мейсон поднял руки.

— Давай не будем увлекаться. Я достаточно настрадался от её рук, когда мы были детьми.

Смеясь, дядя Крис посмотрел на нас с Димитрием.

— Вы двое отлично поработали. Давайте закончим на этом утро.

Я достала свой меч из настенной стойки, и мы вышли из тренировочной комнаты. Напротив нас команда из четырёх человек стояла перед рядом шкафчиков, готовясь к патрулированию, в то время как другая команда убирала своё снаряжение. Несколько воинов окликнули Криса, когда мы проходили мимо них.

Мейсон и Брок пошли поболтать с другими воинами. Димитрий, дядя Крис и я подошли к лестнице в конце этажа. В здании был лифт, но он использовался только для перемещения вещей между этажами.

Дядя Крис остановился в дверях на площадке второго этажа.

— Приведите себя в порядок, и мы сделаем звонок.

Мы с Димитрием поднялись на четвёртый этаж. Войдя в свою комнату, я повесила меч на стену и взяла туалетные принадлежности и смену одежды. В моей комнате не было ванной, поэтому я направилась в одну из четырёх общих ванных комнат на нашем этаже.

Десять минут спустя я стояла у окна и расчесывала влажные волосы. Я рассеянно смотрела на здания на другой стороне улицы и прислушивалась к шуму уличного движения внизу. Прошло три недели в Нью-Йорке, а я всё ещё не привыкла к тому, что за окном не видно деревьев. Город был большим и захватывающим, и мне нравилось его разнообразие, но я всё равно предпочитала лес, широкие открытые пространства и свежий воздух.

Я сморщила нос. Что мне больше всего не нравилось в Нью-Йорке, так это запах. Здешние люди, казалось, его не замечали, но для моего обостренного обоняния он был невыносим. Он немного менялся в зависимости от того, в какой части города ты находился, но смешанные запахи мусора, выхлопных газов и человеческих отходов в той или иной степени присутствовали всегда. Тётя Бет говорила, что летом здесь было намного хуже, и я не представляла, как воин может это выносить.

Я собрала волосы в хвост и спустилась по лестнице на второй этаж. В здании было четыре этажа и частный подземный гараж. На первом этаже располагались тренировочные залы, оружие, снаряжение и камеры предварительного заключения. Третий и четвёртый этажи были жилыми помещениями. Второй этаж был сердцем командного центра. На нём располагались зал управления, медицинский отсек, кухня и жилая зона. Обычно там можно было найти любого воина, который не был на задании или не спал.

Димитрий помахал мне из кабинета в диспетчерской. Я вошла в комнату, где тётя Бет и дядя Крис сидели на диване и ждали меня. Димитрий закрыл дверь, и мы все уселись перед большим настенным экраном.

Я едва успела устроиться поудобнее, как загорелся экран и на нём появился папа. Мгновение спустя мама села рядом с ним. Мы виделись с мамой четыре раза в неделю, когда она являлась на моё обучение магии, но дважды в неделю мы проводили групповой видеозвонок. Папа держал нас в курсе расследования, а мы показывали ему, что у нас с Димитрием всё хорошо.

— У нас есть новости о «Каладриусе», — сказал папа после наших обычных приветствий. — Валстром завершил обратный инжиниринг их препарата от диабета Нексовир.

Я затаила дыхание, когда в комнате воцарилась тишина. Несколько недель назад учёные из Валстром обнаружили в препарате неизвестное соединение, но оно не соответствовало ни одному из их базы данных. С тех пор они пытались идентифицировать его.

Папа не стал держать нас в напряжении.

— Загадочное соединение, которое они изучали, это гормон, выделяемый поджелудочной железой Сати.

— Сати? — повторил дядя Крис.

— Что за Сати? — спросил Димитрий.

Он посмотрел на меня, и я пожала плечами. Запомнить все виды из наших книг было невозможно.

Папа откинулся на спинку стула.

— Это примат из горных районов Китая. Он похож на серого безволосого шимпанзе.

— С когтями и клыками, — добавил дядя Крис. — Почему потребовалось так много времени, чтобы опознать его?

— Валстром заявил, что гормон был генетически модифицирован, поэтому его почти невозможно узнать, — сказала мама.

— Если оставить в стороне тот факт, что они знают о существовании безволосого примата, обитающего в горах Китая, зачем им понадобился один из гормонов его поджелудочной железы? — спросил Димитрий.

— Инсулин, — я перевела взгляд с мамы на папу. — Поджелудочная железа вырабатывает инсулин.

Они кивнули.

— Это доказательство того, что «Каладриус» проводит незаконные эксперименты, — выпалила я. — Что мы будем делать?

Папа потер затылок.

— Мы дважды осматривали их лабораторию и ничего там не обнаружили. Где-то у них есть секретная лаборатория, и мы должны её найти.

— Она может быть где угодно.

Мои плечи опустились. «Каладриус» доказал, что был умён и уклончив. Я не сомневалась, что папа найдёт их, но на это могут уйти месяцы. Что, если у Саммер не было столько времени?

— Как ты думаешь, они знают, что вы за ними следите? — спросил Димитрий.

— Да.

Папа поднял что-то и показал нам. Это был снимок головы темноволосого мужчины лет тридцати с небольшим в военной форме.

— Из четырёх человек, которые пытались проникнуть в Весторн, он единственный, кого мы смогли опознать. Его имя Остин Кейн, и он бывший морской пехотинец. После того, как он уволился из армии два года назад, он полностью исчез из поля зрения.

— Остин Кейн работал в частной охранной фирме под именем Дин Робертс, — сказала мама. — Один из их клиентов — «Каладриус Фармасьютиклс».

Я выпрямилась.

— Я так и знала.

— И теперь вы будете допрашивать Джулиана Кросса? — спросил Димитрий.

Папа бросил фотографию на стол.

— Когда мы его найдём. Предполагалось, что он катался на лыжах во Франции, но оказалось, что это был двойник. В последний раз настоящего Джулиана Кросса видели на благотворительном мероприятии четыре дня назад.

— Он слишком известен, чтобы исчезнуть навсегда, — сказала тетя Бет. — Мне трудно поверить, что он мог бы бросить компанию стоимостью в миллиард долларов после того, что ему пришлось сделать ради такого успеха.

Дядя Крис кивнул.

— Согласен. Судя по тому, что я о нём знаю, он слишком любит быть в центре внимания, чтобы отказываться от этого.

— Кто-то в компании должен знать, где он, — сказала я в отчаянии.

— Мы найдём его, — заверил меня папа. — Если он прячется, то только потому, что знает, что мы приближаемся.

В дверь постучали, и Мейсон просунул голову внутрь.

— Извините, что прерываю. Нам позвонили из вракка в Бронксе. У них там шестеро гулаков громят базар.

— Вечно эти гулаки, — пробормотала тётя Бет, вставая.

— Мы вас отпускаем, — сказал папа.

— Мы с Эльдеорином увидимся с тобой вечером, Дэни, — уведомила мама, когда мы прощались.

Тетя Бет подошла ко мне на выходе из кабинета.

— Как продвигается твоё обучение магии?

— Отлично. Мама говорит, что мой контроль стал лучше, чем был у неё до лианнана. А Эльдеорин сказал, что это потому, что мама не тренировалась с ним до лианнана. Если бы она это делала, у неё был бы лучше контроль, когда её магия стала сильнее.

— А Эльдеорин знает, когда наступит твой лианнан? — спросила тётя Бет.

Я поморщилась.

— Нет, но он думает, что это уже скоро произойдет. Можно было бы подумать, что он уже произошёл, учитывая, сколько Глаена я выпила и сколько времени провела с ним.

— Эй, Дэни, — дядя Крис улыбнулся мне. — Хочешь прокатиться со мной?

— Серьёзно?

Я посмотрела на Димитрия, который чуть ли не подпрыгивал от волнения. Нам с ним не разрешалось ходить на вызовы с тех пор, как мы приехали в Нью-Йорк.

Дядя Крис усмехнулся.

— Мы выезжаем через три минуты.

Мы с Димитрием поспешили наверх, чтобы переодеться и захватить наше оружие. Мы уже были в гараже и ждали, когда дядя Крис, Мейсон и Брок пришли туда.

Дядя Крис был за рулём, а я ехала сзади. Когда мы покинули здание, меня охватило жуткое ощущение, что за мной наблюдают. Это было не в первый раз с тех пор, как я приехала сюда, но я подумала, что в городе с миллионным населением за тобой всегда кто-то наблюдает.

Я никогда не была на демоническом рынке, и мне хотелось увидеть его больше, чем гулаков. Этот вракк находился на неприметном складе за торговым центром. Главный вход был перенесён в заднюю часть здания, чтобы сделать его как можно более незаметным.

Мы припарковались сзади, и дядя Крис повёл нас в здание. Я была позади него и остановилась, наткнувшись на невидимую стену. Это, должно быть, был демонический заслон, который не пускал большинство не-демонов. Мама как-то сказала мне, что это было похоже на прохождение сквозь стену из желе из-за её фейской стороны, и именно так это ощущалось для меня.

Я протиснулась внутрь и была встречена криками, воплями и треском ломающегося дерева. Впереди ряд лавок загораживал нам обзор, но было нетрудно догадаться, что находится по другую сторону. Дядя Крис жестом велел нам с Димитрием замыкать шествие, а сам поспешил на шум.

Мы обогнули первый ряд прилавков, и я вытянула шею, чтобы всё разглядеть, пока мы проходили мимо. Продавцы продавали мясо, продукты, хлеб, одежду, предметы домашнего обихода, лекарства и многое другое. Я надеялась, что у нас будет немного времени осмотреться после того, как с гулаками будет покончено.

Я никогда не видела столько демонов в одном месте. Там были врилл-демоны, серокожие мокс-демоны с длинными белыми волосами, бледные фемал-демоны с красными глазами, низкие, мохнатые, оранжево-глазые квеллар-демоны и несколько коротконогих, тонких ранк-демонов с маленькими изогнутыми рогами.

Все смотрели, как мы пробегаем мимо. Когда-то редко можно было увидеть Мохири во вракке, и демоны никогда бы не обратились к нам за помощью. Моя мама изменила это, несколько лет назад установив связь с сообществом демонов. Большинство из них любили её и даже придумали для неё особое имя. Они назвали её «талаэль эследур», что означало «добрый воин».

Мы нашли гулаков в следующем ряду, где они разрушили четыре прилавка и избили владельцев. Один гулак держал квеллар-демона за горло, ревя, чтобы демон гораздо меньшего размера заплатил или что-то типа того.

— Не думаю, что ваши услуги по охране здесь больше нужны, — крикнул дядя Крис.

Все шестеро гулаков посмотрели в нашу сторону, и тот, кто держал квеллар-демона, бросил его. Я была уверена, что они отступят, увидев пятерых вооружённых Мохири, но никто никогда не обвинял гулаков в наличии ума. Они выхватили тесаки, которые носили на бёдрах, и повернулись к нам лицом.

Мы с Димитрием остались в стороне, когда дядя Крис, Мейсон и Брок двинулись вперёд. Гулаки осмелели, поняв, что им придётся сражаться с меньшим числом воинов. Они зарычали и бросились в атаку.

Дядя Крис встретил первого в столкновении клинков. Он был так быстр, что разоружил гулака прежде, чем демон понял, что происходит. Гулак, осознав, что у него нет шансов на победу, развернулся и рванул наутек. При таком раскладе это будет короткая схватка.

— Извините, — раздался робкий голос у меня за спиной.

Мы с Димитрием повернулись лицом к женщине мокс-демону, которая выглядела растерянной и испуганной. Её взгляд нервно метался между нами.

— Не волнуйтесь. Гулаки скоро уйдут, — сказал ей Димитрий.

— Моя дочь Нали, — сказала она почти шепотом. — Я не могу её найти.

Я оглянулась на схватку и сказала:

— Мы поможем вам найти её. Она не могла уйти далеко.

— Она, наверное, прячется, — предположил Димитрий. — Где вы видели её в последний раз?

Мокс-демон привела нас к прилавку с одеждой в предпоследнем ряду. Её взгляд метался по сторонам, словно она ожидала, что кто-то набросится на неё.

— Мы были здесь.

Мы обыскали территорию вокруг лавки, но не нашли никаких признаков девочки. Мы решили разделиться: Димитрий пошёл в одну сторону, а мы вдвоём — в другую. Пока мы искали, мокс-демон не произнесла ни слова, только звала свою дочь по имени.

Я резко остановилась, когда мы прошли за последний ряд прилавков.

— Кажется, я слышу её.

Я снова прислушалась и уловила что-то похожее на детский плач. Испугавшись, что она столкнулась с убегающим гулаком, я поспешила на звук.

Плач прекратился, когда я приблизилась к погрузочной площадке. Большая дверь была заперта, но маленькая дверца была открыта, и я увидела заднюю часть торгового центра. Должно быть, гулак убежал этим путём.

Я подошла к двери и выглянула. В нескольких метрах слева от меня сидела маленькая мокс-девочка, покачиваясь на ледяном асфальте, подтянув колени к груди. Один из её рукавов был порван и запятнан чёрной демонической кровью.

— Я нашла её.

Я протиснулась сквозь демонический барьер на холодный солнечный свет и подбежала к девочке.

Она подняла голову и посмотрела мимо меня испуганными глазами. Я выхватила меч и развернулась лицом к гулак-демону.

Я почувствовала острый укол в бедро. Четверо мужчин стояли менее чем в трёх метрах от меня, направив на меня пистолеты. У меня закружилась голова, и я в замешательстве уставилась на стрелу с транквилизатором, воткнутую в моё бедро.

— Мне жаль, — воскликнула мокс-женщина. — Они сказали, что убьют Нали, если я им не помогу.

Я заковыляла к двери, но ноги были слишком тяжёлыми. Мои ноги подкосились, и меч со звоном упал на асфальт. Последнее, что я увидела, были бегущие ко мне люди.

ГЛАВА 18

Я проснулась от стука в голове, такого громкого, что больше ничего не слышала. Я лежала на правом боку, и не было ни одной части моего тела, которая бы не болела.

Приоткрыв глаза, я прищурилась, пока не увидела голую белую стену. Мой взгляд скользнул вдоль стены к крошечной раковине и унитазу, которые можно было бы встретить в тюремной камере.

Тюремная камера? Я попыталась сесть и чуть не свалилась на пол. Я оперлась руками о кровать и удерживала равновесие, пока комната не перестала кружиться.

Я сделала несколько медленных глубоких вдохов и подняла голову, решив осмотреться. Как только я это сделала, я тут же пожалела об этом. Я находилась в камере размером два с половиной на три метра, которая была полностью белой, за исключением одной стены, которая, казалось, была сделана из оргстекла. В ней была прорезь на уровне талии рядом с дверью и ещё одна прорезь внизу. Дверь была сделана из того же прозрачного материала, и я смогла разглядеть электронный замок снаружи.

Напротив моей камеры была ещё одна, в которой содержался гулак-демон. Он рычал и колотил кулаками по барьеру. Моему затуманенному разуму потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что его удары соответствуют стуку в моей голове.

— Не мог бы ты прекратить это на минутку, чтобы я могла подумать? — мой голос больше походил на хриплый сценический шепот.

Гулак замер, несколько секунд свирепо смотрел на меня, а потом снова поднял шум. Он затих на достаточно долго, чтобы я услышала другие рычащие звуки поблизости.

Встав на нетвердые ноги, я впервые обратила внимание на свой наряд. Моя одежда исчезла, а на её месте была пара розового больничного белья и белые матерчатые тапочки.

Я подошла к барьеру и дотронулась до него. На ощупь он был как акрил, но тёплый, и в нём было что-то не совсем правильное. Я прижала к нему ладони и почувствовала лёгкое покалывание. Стена была пропитана колдовской магией.

Взволновавшись, я двинулась к двери. Если они полагались на колдовскую защиту, чтобы усилить клетку, я могла бы ослабить её.

Я призвала свою магию и позволила ей собраться в ладонях, пока они не засветились. Приложив их к двери, я вложила в них свою магию и сразу же наткнулась на барьер. Я добавила в дверь ещё магии. Мои руки неприятно покалывало, и это чувство усиливалось, пока мне не пришлось отдернуть их.

Я вытерла пот с верхней губы. Я не понимала. Магия фейри сильнее колдовской магии, и поэтому я должна была суметь пробиться сквозь защиту. Может быть, я ещё недостаточно сильна. А может, связывающая защита Эльдеорина ограничивает мою магию? Его магия должна была предотвратить мою случайную атаку на других Мохири, а не ослабить меня.

— Чёрт возьми.

Я хлопнула ладонями по двери, напугав гулака, который прервал свою тираду и уставился на меня.

Почувствовав на себе чужие взгляды, я посмотрела на клетку справа от гулака и увидел, что ранк-демон смотрит на меня своими кошачьими глазами. Слева от него беспокойно расхаживал другой гулак. На всех трёх демонах были чёрные металлические ошейники.

Я вздрогнула от внезапного холода и потерла руки, пока не осознала, что холод проникает в мою грудь. Это могло означать только одно — рядом был вампир. Меня пронзил страх. Была ли я захвачена вампирами, или в одной из этих камер был вампир? Я мысленно помолилась, чтобы было последнее.

Отвернувшись от барьера, я осмотрела помещение, которое не было похоже ни на одну камеру, которую я видела в кино или по телевизору. Единственное слово, которым его можно было описать, было «стерильно». За исключением туалета и раковины, всё здесь было белым. Кровать представляла собой всего лишь матрас на возвышении в метре от пола. Он бы накрыт белым одеялом и тонкой подушкой.

Стены были голыми, за исключением встроенных светильников и маленьких вентиляционных отверстий наверху. Даже если бы я смогла до них дотянуться, они были недостаточно большими, чтобы в них могла протиснуться кошка. Я подошла и дотронулась до одной из стен. Они были сделаны из такого же материала, похожего на акрил, и в них я тоже почувствовала колдовскую магию.

Я села на кровать, чтобы оценить ситуацию, пытаясь сохранить спокойствие. Я находилась в камере, предназначенной для содержания кого-то, кто намного сильнее человека. Абсолютная стерильность камеры и моя одежда указывали на то, что я находилась в каком-то медицинском учреждении. Но в каком медицинском здании были камеры? У меня внутри всё сжалось от ужасающего осознания. Это были лабораторные клетки, в которых мы были подопытными животными.

Скользнув по кровати, я прислонилась спиной к стене и засунула руки подмышки. Я заставила себя глубоко дышать и попыталась успокоить бешено колотящееся сердце. Страх не поможет мне выбраться отсюда.

Открылась дверь, и послышался хор криков и рычания, по мере приближения шагов. Я осталась сидеть на кровати и наблюдала, как четверо охранников в чёрной форме и шлемах остановились перед моей камерой.

Один из них шагнул вперёд и поднял пару наручников.

— Подойдите к стене и просуньте руки в щель рядом с дверью.

Я оценила всех четверых, прикинула свои шансы и решила не рисковать. Даже если бы мне удалось уничтожить их всех, я понятия не имела, что находится за пределами моей камеры и сколько ещё охранников стоит между мной и свободой. Мне нужно было выяснить, с чем я столкнулась, прежде чем планировать побег.

Я встала с кровати и подошла к двери. Я уставилась на говорившего охранника, но его лицо было бесстрастным.

— Куда вы меня ведете?

— Просунь руки в щель, — повторил он ровным голосом.

Мысль о том, что у меня будут связаны руки, нервировала меня, но не так сильно, как то, что я буду заперта здесь. Скрепя сердцем, я сделала, как он велел. Он застегнул наручники на моих запястьях. Они выглядели как обычные наручники, но я почувствовала в них ту же колдовскую магию, как только они коснулись моей кожи.

— Отойдите, — приказал охранник.

Я повиновалась, и он воспользовался серебряным брелоком, чтобы отпереть дверь. Он придержал дверь открытой и жестом велел мне покинуть камеру.

Я вышла в длинный коридор, по обеим сторонам которого были расположены камеры. Охранники провели меня по коридору мимо такого количества демонов, что у меня закружилась голова. Помимо гулаков и ранк-демонов, там были врилл, мокс, фемал-демоны и другие. В последних трёх камерах находились инкуб и два вампира. Вампиры обнажили на нас клыки, но остались в глубине своих камер. Каждый демон в камерах носил одинаковый чёрный ошейник.

Один из охранников с помощью брелока отпер тяжёлую дверь в конце коридора, и мы вошли в небольшую комнату с тремя другими дверями. Мы направились в ту, что справа, которая вела к другому длинному ряду камер. В первых двух клетках содержались пумы, и при виде их у меня перехватило дыхание. Это были те двое подростков из орегонского прайда?

После пум-оборотней были два серых безволосых существа, похожих на шимпанзе. Я вспомнила рассказ отца о Нексовире, содержащем гормон из поджелудочной железы Сати. Если у меня и были какие-то сомнения относительно того, где я нахожусь, они исчезли.

Мои шаги сбились, когда мы достигли следующей камеры, и я увидела внутри золотоволосого оборотня. Разве оборотень из Монтаны не был коричневым? Если да, то откуда был этот? На обеих передних лапах были выбритые участки кожи, и на нём был чёрный металлический ошейник. Он был похож на ошейники, которые носили демоны, только шире. Я посмотрела в его тусклые глаза и увидела волка, который был полностью сломлен.

Слёзы застилали мне глаза, пока охранники проталкивали меня мимо оборотня. Я мельком увидела камеру напротив его камеры. В ней находился спящий чёрный оборотень с проседью на морде. На нём был такой же металлический ошейник, а на бедре у него была выбритая полоса, на которой виднелся свежий шрам. Мы не слышали о том, чтобы забрали взрослого волка, так что он, должно быть, был волком-одиночкой.

Когда я увидела рыжего оборотня в камере напротив, крик сорвался с моих губ. Я вырвалась из рук охранников и прижала ладони к барьеру.

— Саммер? — позвала я волка, свернувшегося калачиком в углу, отвернувшись от нас.

Оборотень не шелохнулась. Мне не нужно было видеть её лицо, чтобы понять, что это была Саммер, и я застучала в барьер, выкрикивая её имя. Я сопротивлялась охранникам, когда они принялись оттаскивать меня, но они втолкнули меня в другую дверь. Мне нужно было вернуться к ней и найти способ вытащить её из этого места.

Я едва осознавала, что мы входим в лифт, пока он не начал подниматься. Я посмотрела на панель с кнопками и с удивлением увидела, что этажи расположены в порядке убывания. Мы покинули четвёртый уровень и поднимались на второй. Это могло означать только одно — мы были под землёй.

Лифт остановился, и двери открылись в огромную лабораторию, разделённую стеклянными перегородками на лаборатории поменьше. Лаборатория была как улей, и куда бы я ни посмотрела, везде были люди в белых халатах. Никто из них не обращал на нас никакого внимания, пока охранники вели меня по лабиринту лабораторий.

Я не могла разглядеть, над чем работали люди, пока мы не прошли мимо лаборатории, где группа учёных стояла вокруг хирургического стола. Один из учёных пошевелился, и я с ужасом увидела Сати, привязанного к столу. Изо рта у него торчали трубки, и он, казалось, был без сознания, когда ему проводили какую-то хирургическую процедуру.

Я представила себе Саммер, привязанную к такому столу, и поняла, что значит, когда твоя кровь вскипает. Магия жгла меня изнутри, но я никак не могла высвободить её. Она не реагировала на людей-охранников, а я была недостаточно сильна, чтобы управлять небольшим количеством влаги в лаборатории с регулируемой влажностью. Я никогда не чувствовала себя более беспомощной.

Мы остановились у ещё одной двери. Один из охранников что-то сказал по рации, и после короткой паузы он открыл дверь и провёл меня в большой кабинет. Помещение резко отличалось от того, что я видела в этом холодном, стерильном месте до сих пор. Кабинет был оформлен в тёплых тонах и обставлен мебелью из полированного дуба. Перед письменным столом стояли два мягких кожаных кресла, а в отдельной зоне отдыха — коричневый кожаный диван и журнальный столик. Стены украшали пейзажи в рамках, а под столом лежал большой восточный ковёр. Вместо окна на массивном экране позади письменного стола был изображен тропический пляжный пейзаж.

Охранники приказали мне сесть в одно из кресел и заковали мои ноги в кандалы. Затем они ушли, закрыв за собой дверь.

Дверь в дальнем конце комнаты открылась, и вошёл не кто иной, как Джулиан Кросс. На нём были строгие брюки и серая рубашка, и он улыбался так, словно находился перед камерами на приёме для знаменитостей.

Он пересёк комнату и присел на край стола в двух метрах от меня.

— Даниэла, мне так приятно с вами познакомиться, — протянул он с мягким южным акцентом.

— Извините, если я не пожму вам руку.

Я подняла руки в наручниках. Внутри я дрожала от ярости. Если бы мои ноги не были скованы, я бы вскочила с кресла и набросилась на него.

Он принял извиняющееся выражение лица.

— Вы должны простить меня. Человек в моём положении не может быть излишне осторожным с безопасностью.

— Полагаю, что похищение людей и эксперименты над ними создают множество врагов, — парировала я.

Улыбка Джулиана слегка поблекла, но он быстро пришёл в себя.

— Мы не ставим эксперименты на людях. Работа, которую мы здесь делаем, помогает людям.

— Скажите это заключенным в ваших камерах.

— Это не люди. Они бесчеловечны.

Он выглядел таким скептичным, что я подумала, что он действительно в это верит — или, может быть, он говорил это себе, чтобы спокойно спать по ночам.

Я пристально посмотрела на него.

— Большинство из них разумные существа, способные испытывать те же эмоции, что и любой человек. Это делает их людьми. Когда оборотни в человеческом обличье, они, по сути, люди. Даже врачу было бы трудно различить их.

— Давайте предположим, что вы правы. Вам не кажется, что миллионы людей, которых спасут наши исследования, стоят того, чтобы пожертвовать несколькими?

— Сколько это — несколько? Сотни? Тысячи? — я старалась сдержать свой гнев. — И что даёт вам право так решать?

Джулиан вздохнул и перевёл взгляд на одну из своих картин.

— Хотел бы я, чтобы вы поняли, насколько важна наша работа. На протяжении веков учёные использовали животных в своих исследованиях на благо человечества. Это всего лишь естественная эволюция науки.

— А если это принесёт вам и вашим акционерам много денег, то это будет дополнительным бонусом, — сказала я.

— Я уверен, вы слышали поговорку «чтобы делать деньги, нужны деньги». Исследования и разработки стоят дорого, — он поднял руки и одарил меня улыбкой типа «что поделаешь». — А акционеры ожидают хорошую отдачу от своих инвестиций.

Я могла бы так много ему сказать, но это не изменит его решения и не убедит остановиться. Он мог нести любую чушь, какую только хотел, чтобы оправдать свои действия, но мы оба знали, что всё это было ради заработка денег. Таким людям, как он, никогда не бывает достаточно, и они сделают всё возможное, чтобы заработать ещё больше.

— Какое место я занимаю в вашем грандиозном плане? — спросила я сквозь стиснутые зубы. — Я человек?

Его глаза расширились.

— Конечно.

— Тогда почему я здесь?

В его глазах появился возбуждённый блеск и, обойдя стол, он сел в своё кресло.

— У меня здесь более сотни экземпляров различных видов, и мои сотрудники доставляют мне новые каждую неделю.

Сотня? Меня охватил шок, и я чуть не пропустила то, что он сказал дальше.

— Мои сотрудники — лучшие в своём деле, но есть одна вещь, которую они не смогли найти для меня, несмотря на неограниченные ресурсы, которые я вложил в это, — он криво усмехнулся. — Это, так сказать, мой Святой Грааль.

Я сразу поняла, о чём он говорит, но притворилась невежественной.

— Уверен, вы знаете о целебных свойствах желчи троллей. Представьте, что мы могли бы с ней сделать, — выражение его лица стало немного фанатичным. — Мы могли бы добиться фармацевтических успехов, на которые в противном случае потребовались бы десятилетия. Это произвело бы революцию в медицине.

— Какое отношение всё это имеет ко мне?

— Прямое, — он наклонился вперёд и положил руки на стол. — Последние пять лет я потратил на то, чтобы найти тролля, но, как вы знаете, их невозможно найти. Поэтому для меня стала шоком информация, что более двадцати лет назад некто в США продавал желчь троллей на чёрном рынке. Многие люди пытались продать поддельную желчь, но та была настоящей.

Я сжала руки на коленях.

— Двадцать лет назад я ещё даже не родилась.

— Нет, но была ещё одна девушка, — он сделал паузу для драматического эффекта. — Вы не представляете, что потребовалось, чтобы узнать её личность. Сначала мне пришлось найти посредника, которого она использовала для продажи желчи. Он утверждал, что его источник оставался анонимным, что было правдоподобно для человека, имеющего доступ к желчи троллей. Другие люди, которые были в бизнесе в то время, говорили, что девушка была ненастоящей. Её выдумали, чтобы скрыть настоящую личность продавца.

На лице Джулиана появилось восхищенное выражение.

— Она хорошо замела следы. К счастью, с тех пор технологии значительно продвинулись вперёд. Мы провели тщательный поиск в даркнете, пока не нашли упоминание о человеке по имени Юсри аль-Хавваш, который также приложил немало усилий, чтобы заполучить желчь троллей. Поиски привели его в маленький городок Нью-Гастингс в штате Мэн, к девушке по имени Сара Грей.

Я не смогла достаточно быстро скрыть своё осмысление, и он понимающе улыбнулся мне, продолжая говорить:

— Мы поехали в Нью-Гастингс и узнали, что Сара Грей сбежала из дома, когда ей было восемнадцать. Никто в городе не знал, куда она уехала, но все знали об её дяде, который сейчас живёт в Северной Каролине. Было нетрудно покопаться в его жизни и выяснить, что его племянница замужем, у неё близнецы, и она живёт в Айдахо.

Он улыбнулся, явно довольный собой.

— Мне продолжать?

— Зачем останавливаться сейчас?

Он поиграл с планшетом на столе, и на экране за его спиной появился вид Весторна с высоты птичьего полета. Я могла различить географические ориентиры, но поместье и основные территории были размыты. Как и дома у озера.

— Представьте себе моё удивление, когда я узнал, что Сара Грей живет в бастионе Мохири в Айдахо. Это серьёзно нарушило мои планы. Я думал, что имею дело с сорокалетней женщиной, а не с Мохири. Я уверен, вы знаете, что наблюдение за бастионом невозможно. Все спутниковые и аэрофотоснимки искажены, как этот, а съемка с беспилотника не работает. Вся территория защищена сложной системой безопасности. В конце концов, мы отправили команду, чтобы найти и забрать её. Наша команда так и не вернулась.

Эти люди охотились за моей матерью? Я не знала, пугаться мне или смеяться при мысли о том, что кто-то может попытаться «вернуть» её. В отличие от Хьюго и Вульфа, она оставила бы мужчин в живых, но они очнулись бы в федеральной тюрьме или посреди Сахары.

Джулиан убрал аэрофотоснимок с экрана.

— Мы продолжали следить за дядей, и именно так мы узнали, что близнецы Сары уехали погостить в Нью-Йорк. Потребовалось несколько недель, чтобы найти их дом, в котором они остановились. Всё, что нам нужно было делать, это наблюдать и ждать подходящего момента, чтобы сделать свой ход.

Сумев взять свои эмоции под контроль, я спросила:

— Вы приложили немало усилий, чтобы найти её, но с какой целью? И чего вы добьетесь, похитив меня?

— Твоя мать продавала желчь тролля, по меньшей мере, трижды, а это значит, что она знала, как её достать. Мой план состоял в том, чтобы взять её и убедить привести меня к её источнику. Это не сработало, поэтому я придумал новый план. Твоя мать даст мне желчь тролля в обмен на тебя.

Я подняла связанные и потерла пульсирующие виски.

— Тролли — одни из самых смертоносных существ на планете. Вы когда-нибудь задумывались, как подросток Мохири смогла достать их желчь? Может быть, есть причина, по которой она их не боялась.

— Ты хочешь сказать, что я должен её бояться? — спросил он с покровительственной улыбкой.

— Я говорю, что вы должны отпустить меня до того, как она и мой отец найдут вас.

На мгновение его приятная внешность исчезла, обнажив опасного расчетливого человека, скрывающегося за ней. Он встал, обошёл стол и снова присел на краешек стола.

— Никто нас не найдёт. Весторн — не единственное место, где можно спрятаться. Это подземное сооружение в отдалённом районе, и оно скрыто мощными магическими чарами. Вы можете пролететь на высоте пятнадцати метров над этим местом и даже не заподозрите, что оно там есть.

— Для человека, работающего на благо человечества, вам пришлось немало потрудиться, чтобы спрятаться.

Интересно, как долго он будет улыбаться, если я скажу ему, что моя мать могла видеть сквозь колдовскую магию.

— «Каладриус» — не единственная фармацевтическая компания, изучающая эту новую область науки. Наши конкуренты годами пытались завладеть нашими исследованиями.

На его планшете раздался звуковой сигнал, и он поднял его. Он нахмурился и коснулся экрана.

— Боюсь, на сегодня у нас больше нет времени. Мы поговорим снова завтра.

Он отступил, когда открылась дверь, и один из охранников подошёл, чтобы снять с меня кандалы. Когда мы выходили, я оглянулась и увидела, что Джулиан смотрит в свой планшет так, словно уже забыл о моём присутствии.

Четверо охранников сопроводили меня к камерам содержания. Как только они открыли дверь в секцию оборотней, нас встретили громким рычанием и стуком. Охранники заколебались, и двое из них, прежде чем войти, достали электрошоковые дубинки.

Что-то ударилось о стену камеры, которая до этого была пустой. Охранники перешли на другую сторону коридора, как только мы поравнялись с камерой, и остановились, чтобы посмотреть на обезумевшее существо внутри.

Я никогда не видела оборотня в таком состоянии. Его тёмная шерсть была спутанной и грязной, и из пасти шла пена. Он бросился на барьер. На нём был ошейник, как и на других, и на его передних лапах были свежие выбритые пятна. Я слышала о том, что оборотни становятся дикими, но это было за пределами этого. Какими бы пытками они его здесь ни подвергали, они свели его с ума.

— Тихо, — приказал один из охранников. — Не заставляй нас снова применять это к тебе.

— Применять что?

Я посмотрела на сердитое лицо охранника и увидела страх в его глазах.

Волк на несколько секунд притормозил, а затем бросился на барьер, огрызаясь и забрызгивая стекло пеной. Говоривший охранник достал устройство, похожее на небольшой пульт дистанционного управления, и направил его на волка.

Он нажал на кнопку, и я вскрикнула, когда волк дёрнулся, словно от удара током, и рухнул на пол. Ошейник на его шее засветился маленькими красными огоньками.

— Ты чудовище, — закричала я, вырывая руку из хватки охранника, и бросилась на того, у кого было устройство.

Он не ожидал нападения и упал, а я навалилась на него сверху.

Другие охранники подскочили, чтобы оттащить меня от него, но не раньше, чем моё колено впечаталось ему между ног. Он издал пронзительный звук и перекатился на бок, схватившись за пах.

Один из моих похитителей ударил меня дубинкой по голове, и я увидела звёзды. Он снова поднял оружие, но другой охранник схватил его за запястье.

— Что, чёрт возьми, ты делаешь? — спросил мужчина. — Джулиан сказал не причинять ей вреда.

— Ты же видел, что она сделала с Мэттом, — возразил тот, что с дубинкой.

Первый мужчина взял меня за руку.

— Не важно. Ты же знаешь, как Джулиан относится к тому, чтобы его приказы выполнялись.

Я отложила эту информацию в сторону, пока они вели меня мимо камер. Когда мы подошли к камере Саммер, моё сердце упало, потому что её там не было. Не было и золотоволосого волка. Я вспомнила Сати в лаборатории, и мне стало дурно. Что они делали с ней и другим волком?

Охранники подвели меня к камере и затолкали внутрь. После того, как они сняли с меня наручники, и ушли, я не могла перестать думать о Саммер и других волках. Они довели до безумия волка своим обращением с ним, а затем наказали его за то, что он стал тем, кем они его сделали.

Если он был волком из Монтаны, то пробыл здесь больше четырёх месяцев. Ни один оборотень не смог бы так долго продержаться в неволе даже без экспериментов. Им нужно было часто бегать и охотиться, хотя бы раз в месяц, но «Каладриус» это не волновало. Им нужны были особи живые, а не в здравом уме.

— О, Саммер.

Я дала волю слезам и присела на кровать. Я была так сосредоточена на том, чтобы найти её, что не подумала о том, в каком психическом состоянии она будет, когда её спасут. Будет ли она всё ещё той девушкой, которую я знала, когда мы выберемся отсюда?

Я подумала о маме, папе и Димитрии. Они, должно быть, сходят с ума от беспокойства. Мама уже связалась с Айне и Эльдеорином, и они ищут меня. Соединенные Штаты были большой страной, и даже для февраля это была большая территория, которую нужно было охватить.

Мы не могли ждать спасения. Мне нужно было вывести Саммер из этого места. Как только я доставлю её в безопасное место, я свяжусь с родителями, и мы вернёмся за остальными. Мне очень не хотелось оставлять их, но Саммер была для меня важнее всего.

Я начала мысленно перечислять всё, что видела на пути отсюда до кабинета Джулиана. Каким маршрутом мы шли? Сколько ещё охранников я видела? Было ли что-нибудь, что я могла бы использовать в качестве оружия? Как бы мне заполучить один из брелоков, которые были у охранников?

Мне нужно было побольше узнать об этом месте. Я надеялась, Джулиан снова пришлёт за мной и даст мне возможность спланировать побег.

Я легла на бок и закрыла глаза.

— Потерпи ещё немного, Саммер. Я собираюсь вытащить тебя отсюда.

* * *

Джулиан был не один, когда охранники привели меня в его кабинет на следующее утро. На диване в его гостиной развалилась миниатюрная молодая женщина с короткими голубыми волосами под «пикси». На вид ей было чуть за двадцать, и она была одета в футболку большого размера и чёрные джинсы. Она не отрывала глаз от книги в своих руках, когда меня провели внутрь и усадили на стул, на котором я сидела вчера.

— Надеюсь, ты хорошо спала, — сказал Джулиан, усаживаясь за стол. Сегодня на нём были джинсы и голубая рубашка, а на настенный экран был выведен городской пейзаж Нью-Йорка.

— Не припомню, чтобы у меня была более удобная кровать, — сухо ответила я.

Он улыбнулся.

— Возможно, мы сможем найти для тебя жильё получше.

— Почему-то мне кажется, что к этому предложению прилагается большое «если»? — спросила я, заметив вокруг него атмосферу предвкушения.

Он чего-то хотел от меня.

Он откинулся на спину.

— После того, как ты вчера ушла, мне пришло в голову, что, возможно, твоя мать не единственная в вашей семье, кто знает, где найти желчь троллей. Она же, явно, поделилась этим со своей дочерью. Если бы ты помогла мне раздобыть немного желчи, не было бы необходимости вовлекать в это дело твою мать. Я бы получил то, что хочу, а ты бы вернулась к своей семье, не успев оглянуться.

— Вы собираетесь отпустить меня, зная, что я осведомлена, кто вы и что вы здесь делаете?

— Ну, нет, — он усмехнулся. — У меня есть кое-кто, кто заберёт твои воспоминания о проведённом здесь времени.

Я взглянула на девушку с голубыми волосами, и Джулиан пренебрежительно махнул рукой.

— Это вовсе не Уиллоу. У неё другой набор навыков.

Уиллоу ненадолго оторвалась от книги и вернулась к чтению. Её глаза были такими же голубыми, как и волосы, из-за чего я заподозрила, что у неё, должно быть, цветные контактные линзы.

Помимо фейри, я знала ещё двух существ, обладающих способностью изменять воспоминания. Это мог бы сделать и колдун, но лишь очень могущественный мог бы воздействовать на разум Мохири. Хейл-колдун в процессе мог бы свести Мохири с ума, а я сомневалась, что Джулиан хотел такого исхода.