Бывшая моего брата. Я ненавижу ее... (СИ)

Глава 55

Глубоко втянув воздух, Хаким нависает надо мной широкой грудью, упершись руками в подлокотники дивана. Кажется, одним движением он забрал весь воздух из моих легких, одним своим обнаженным видом спровоцировал чувственную дрожь скрутиться вихрем внизу живота. И я стараюсь не смотреть на темную поросль на его мужественной груди, которая всегда действовала на мои гормоны странным образом…

— Какая же ты ведьма, Алевтина. — Он наклоняет голову и прикусывает мое плечо, вынуждая громко вскрикнуть.

— Черт возьми, мне больно! — на одном дыхании.

— Это то, чего ты заслуживаешь, — рычит он, вновь вонзая зубы в мою кожу, чтобы процарапать горячую дорожку до вздымающейся груди. И этого оказывается достаточно.

— Боже, — сипло срывается с моих губ, и, прикусив нижнюю, я выгибаюсь, позволяя Айдарову прихватить ртом скрытый кружевом лифчика сосок и втянуть в самое пекло.

Не прекращая посасывать мою грудь, Айдаров, словно разозлившись, рывком стягивает лиф вниз, обнажая вершинки напряженных пиков для требовательного языка, и начинает еще агрессивней по очереди сосать их, чередуя с рычащими укусами. В то время как я пытаюсь справиться с атакующими меня эмоциями. Но, видимо, ему мало моего извивающегося тела, и Хаким перемещает крупные ладони на мою талию, сдавливает так, что я еще больше выгибаюсь и со стоном цепляю его за волосы, притягивая ближе к своей груди. Не хочу, чтобы он останавливался. Ни на минуту. Даже на секунду. Сейчас я зависима от него. Как и он от меня…

Прорычав что-то невразумительное, Хаким соскальзывает горячим ртом ниже, перемещая жадные ладони на распаленную грудь. Сжимает их до искр перед глазами и добивает гортанным стоном. Меня всю трясет, пока это животное царапает зубами подрагивающий живот, а после устраивается между моих бедер и раздвигает их шире.

А когда до меня доходит, что он собирается сделать, дрожь страха врезается в мой затуманенный желанием мозг и на мгновение отрезвляет его.

Инстинктивно дергаюсь, задыхаясь и приподнимаясь на локтях. Но в следующее мгновение вскрикиваю от острой боли, не сразу осознав, что этот козел укусил меня за внутреннюю часть бедра.

— Прекрати меня кусать, — шиплю прерывисто, не в силах подавить вспыхнувшее раздражение.

Хаким поднимает голову и направляет на меня обезумевший штормовой взгляд.

— Еще раз дернешься, и я тебя сожру.

Мрачное обещание оказывает на мое тело такой эффект, что я готова возненавидеть его за это. А затем Айдаров как ни в чем не бывало снова устраивается между моих ног, вынуждая испуганное сердце колотить по ребрам.

— Я не… — Нервно сглатываю, чувствуя, как румянец обжигает щеки и грозит задушить. — Ты можешь… не делать… этого. Пожалуйста. Я не готова… к такому.

Но это последнее, что у меня получается выдавить, потому что Айдаров как истинный мудак резким движением отодвигает шелковую полоску трусиков и бесцеремонно вставляет в меня палец.

Я проглатываю жалобный стон, а потом мое лицо искажает гримаса болезненного удовольствия.

— Ты сама пришла сюда. — Он медленно вынимает палец и тут же вводит обратно, провоцируя нежную плоть принять его грубость. — Я дал тебе возможность уйти, но ты залезла ко мне на колени и терлась этой маленькой задницей, — он сжимает мою ягодицу, и я всхлипываю, — о мой член как последняя шлюшка. — Пульс так громко стучит по венам, что я почти не слышу того, что говорит Айдаров. — Не строй из себя целомудренную деву, Олененок. Ты испорченная до мозга костей. Такая же грязная, как я.

Хаким добавляет второй палец, и мои глаза закатываются, а последняя нить разговора размывается от тяжелой волны возбуждения. Обычно во время секса этот мужчина до жути молчалив, но сегодня он решил трахнуть меня и словесно. И он подтверждает мои подозрения.

— Поэтому я буду делать все, что посчитаю нужным. — Его горячее дыхание впивается в мои чувственные складки, когда Айдаров прижимается носом к внутренней поверхности бедра и делает глубокий вдох, провоцируя ком стыда мгновенно впиться жаром в горло и лишить меня способности говорить из-за частых рваных вздохов. Я вся дрожу. Особенно когда утробный рык обжигает кожу одновременно с тем, как Айдаров щетиной царапает путь к самой сердцевине. — Я буду делать все, что это тело требует от меня каждый раз, когда чувствует поблизости мой член.

А в следующее мгновение его горячий рот накрывает мой клитор, и я со стоном откидываю голову назад, окончательно теряя возможность контролировать свое тело.

Единственное, на что я способна, — это задыхаться от горячего скольжения его языка по моим складкам и клитору, а еще сходить с ума от стонов, которые вибрируют в дрожащем горле каждый раз, когда к языку Айдарова присоединяются длинные пальцы.

Чувство стыда все еще пытается взять верх, но оно проигрывает моему истинному желанию, которое Айдаров с легкостью вытягивает из меня, словно факир, заставляющий кобру подняться из корзинки.

Ведомая странной потребностью посмотреть на него в процессе поедания моей киски, поднимаю голову и едва ли не пищу от новой волны смущения, когда вижу темную голову, зажатую между моих ног. Все это слишком… неправильно. Грязно. И чертовски хорошо…

Меня еще никто не ломал таким способом. И я совру, если скажу, что мне не нравится. Ощущения совершенно новые. Пугающие и одновременно необходимые. Я с трудом удерживаюсь от желания схватиться за его непослушные кудри и сильные прижать этот жадный рот к чувственной плоти. Боюсь, что я просто не выдержу…

Словно почувствовав мой взгляд, Хаким смотрит на меня практически черными от похоти глазами и в этот момент, словно голодное животное, всасывает мой клитор, после чего демонстративно выпускает напряженный комочек и облизывает влажные губы. Господи… Это все, о чем я успеваю подумать до того, как он толкает в меня два пальца и, загнув их внутри изнывающей сердцевины, вновь захватывает клитор в плен горячего рта. И так по кругу. Вытаскивает, толкает обратно и сгибает, усиливая языком давление снаружи. Его движения такие интенсивные, что в итоге я зажмуриваюсь, свожу бедра сильнее и впиваюсь зубами в нижнюю губу, чтобы не сорвать горло от поднимающегося из глубин удовольствия.

— Не прячься, блядь, от меня.

Его голос — это первобытное главенство.

И в этот момент Айдаров порывается грубо сорвать мои трусики, выбивая из моего рта пораженный вздох, правда, первая попытка оборачивается провалом, и тогда он разрывает их в клочья прямо на мне, оставляя болтаться на талии как личный трофей завоевателя.

Господи…

Какого хрена все, что ни делает этот извращенец, возбуждает меня как какая-то гребаная магия?

Сквозь густой туман возбуждения до меня доносится рычание Айдарова, и я понимаю, что этот звук появляется из-за того, что он смотрит на мою обнаженную, раскрытую перед ним плоть. Я не могу нормально дышать, кажется, только от одной этой мысли превращаюсь в желе.

Особенно когда Айдаров снова полностью накрывает клитор и начинает сильно сосать его. До нестерпимого жжения, закручивающегося тяжестью внизу живота.

Моя кровь подобна жидкому огню, который кипит, разрушая кости и превращая тело в податливую карамель на радость ему. Я растекаюсь лужицей под натиском этого мужчины. Моя сердцевина пульсирует в потребности получить разрядку, пока я пытаюсь зацепиться хоть за что-нибудь, чтобы не исчезнуть в приближающейся темноте оргазма. Айдаров издает хриплые звуки, пожирая меня так, будто от этого зависит его гребаная жизнь. Но в действительности все наоборот. От этого зависит моя жизнь, и, если он сейчас остановится… я умру.

Однако Айдаров дает понять, что не допустит этого, не прекращая зажимать мой клитор в плену обжигающего удовольствия.

Его рот, язык и пальцы двигаются в унисон, лаская меня и разливая вокруг влажные звуки его господства над моей плотью. Надо мной. И с каждой секундой приближающееся напряжение скручивает мое нутро в горящий узел.

А потом его зубы смыкаются на самой чувствительной точке, и я взрываюсь вспышкой ярчайшего ощущения. Ощущения того, что я разлетаюсь на куски, капитулировав.

— Завтра же, — распоряжается требовательным тоном, не прекращая трахать меня пальцами. — Ты уволишься завтра же.

Его голос слишком далеко от моего парящего разума. И все же смысл сказанного добирается до края сознания. Из-за чего я очень хочу показать ему фак, но от интенсивного трения его пальцев о мою плоть не могу сообразить, что нужно для этого сделать. Оргазм еще властвует над моим телом, пока я медленно прихожу в себя. Мне требуется минута, чтобы поднять руку и продемонстрировать средний палец с, как мне кажется, блаженной улыбкой.

Но этим я лишь выпускаю из него зверя, который прямо сейчас с неодобрительным рычанием отрывается от моей еще пульсирующей киски, но только для того, чтобы дернуть пряжку ремня, расстегнуть брюки и высвободить тяжелую эрекцию.

И тем самым полностью завладевает моим вниманием. Словно в бреду шатко приподнимаюсь на локтях и облизываю искусанные губы, затуманенным взглядом наблюдая за представшей передо мной картиной.

С трудом сглатываю, видя твердый, длинный, увитый венами член. Будто нарочно дразня, он сжимает его в кулаке и несколько раз проводит вверх-вниз, не отрывая от меня напряженный взгляд. И из-за этого что-то дергается у меня в горле.

Проследив за направлением его взгляда, я понимаю, что он сосредоточен на моих вцепившихся в диван пальцах. Черт возьми, кажется, они онемели от того, с какой силой я вдавила их в мягкую обивку.

Потратив несколько секунд, чтобы размять фаланги, я переключаю внимание на его губы, блестящие от моей влаги. И почему-то возбуждаюсь от желания попробовать с них собственный вкус. Но мне даже не приходится просить или озвучивать постыдную мысль, потому что Хаким располагается выше, раздвигая подрагивающие бедра, чтобы одной рукой найти опору, обнять мою шею и, притянув к себе, впиться в мой рот в жадном поцелуе. Наши языки сталкиваются, и я ощущаю маленький всплеск вкуса… немного солоноватый и в то же время сладкий. Этот вкус за жалкое мгновение бьет прямо в мозг, и мое тело воспаряет от чего-то нового, ранее мне незнакомого. Я еще ни разу…

Ахаю, теряя все мысли, когда чувствую прижавшуюся к моему входу горячую гладкую головку. Вот только, как бы я ни хотела сосредоточиться на этом ощущении, Айдаров не позволяет, продолжая терзать мои губы в грязном поцелуе похоти и одновременно водить членом по теплой влажной плоти. До тех пор, пока не оставляет мои губы в покое, а после его дикий взгляд останавливается на моих глазах, усиливая все, что я сейчас чувствую, до чего-то пугающего.

— Алевтина, я сказал, ты уволишься. — Гортанный шепот вибрирует на моих распухших губах. — И я не буду повторять.

От звучания его грубого голоса перехватывает дыхание. А потом он одним длинным толчком проникает в меня.

— Тебе. Это. Понятно? — вдалбливает в меня каждое слово, а я могу лишь растерянно хватать воздух дрожащими от переизбытка эмоций губами.

Упершись рукой, которой ранее направлял в меня член, в подлокотник, второй Айдаров крепче сжимает мою шею. Показательно медленно выходит и тут же врезается обратно, выбивая из моей груди клочок воздуха.

— Алевтина, скажи, что поняла меня.

Мотаю головой, пытаясь выдавить хоть слово, но Хаким неправильно толкует мой жест и, зарычав, начинает трахать так, что я выгибаюсь под ним, будто над моим телом проводят обряд экзорцизма. Мои глаза закатываются, и язык окончательно обмякает. Да я уже и не помню, что этот дикарь требует от меня. А новые толчки выбивают из головы последние мысли, и я тянусь к его шее, пытаясь ухватиться, чтобы не исчезнуть там, куда он целенаправленно толкает меня, пыхтя и рыча надо мной, прорываясь так глубоко, словно желает разорвать меня.

Но, даже причиняя боль своей несдержанностью, он доставляет мне удовольствие, которое рассыпается по моему телу чувственной дрожью. А когда мне удается сломить его и приблизить к своим губам, я ищу спасение в глубоком и отчаянном поцелуе, стискивая пальцами волосы на его затылке и задыхаясь битвой наших языков. Айдаров атакует каждое нервное окончание. Каждое чувство. Всю меня. Это какой-то шквал удовольствия, и мне страшно представить, чем все может закончиться.

Только вместо того, чтобы закончить, Айдаров забрасывает меня на новый уровень ощущений, подтянув мою ногу к себе и со следующим толчком проникнув еще глубже.

Зажмуриваюсь, ахая ему в рот.

Боже. Так хорошо.

И, кажется, я сказала это вслух, потому что в следующую секунду Айдаров заставляет меня проглотить меня сдавленное рычание, пока сам трахает на пределе своих возможностей. Мои он давно стер в пыль…

Воздух отказывается проходить в сжатые от частых вдохов легкие.

Слишком сильное трение. Давление. Слишком нужные поцелуи и вкус его губ. Слишком сильные чувства, которые он поднимает внутри меня штормом, ошеломляя до потери сознания. Я действительно на грани, и после череды жестких толчков натянувшийся комок нервов вспыхивает и распутывается со скоростью света, как искрящийся клубок. Темнота подбирается ко мне со всех сторон, и я сильнее прижимаюсь к быстро двигающемуся телу Айдарова, дрожащим шепотом умоляя не отпускать меня. Я теряюсь в опасном удовольствии, крича и дергаясь вокруг его слишком твердого члена, когда новая волна оргазма внезапно обрушивается на меня, омывая трепетом каждый сантиметр раскрасневшейся кожи.

Наши тела влажные от пота, задыхающиеся от эмоций и дрожащие от первобытной страсти.

— Хаким… — Жмусь к его лбу своим, напуганная ощущениями и его несгибаемым желанием поглотить меня. Во всех смыслах.

— Блядь, — тянет рычащим голосом, когда выходит из меня так резко, что я откидываюсь назад как тряпичная кукла.

Потеря его тепла кажется какой-то катастрофой. Я нуждаюсь в нем настолько, что готова расплакаться и молить его вернуться на место. А когда мой затуманенный от оргазмов взгляд немного проясняется, я замечаю, как Айдаров подходит ко мне, не прекращая водить кулаком по покрытому моей влагой члену. Головка такая набухшая, что я уже готова к тому, что он прямо сейчас разрядится мне на лицо. И будь я проклята, потому что хочу все, что он готов дать мне. Я хочу чего-то неправильного и грязного. Он прав. Я испорченная. Только он не знает, что сам испортил меня.

— Подставь мне свои маленькие сиськи, — хрипло приказывает он, а я чувствую себя полностью готовой подчиниться каждому его слову.

На дрожащих руках и ногах сползаю с дивана так, что оказываюсь на уровне его члена. Но, как он озвучил, ему нужны мои сиськи, поэтому он небрежно толкает меня назад и, поставив одну ногу на диван, нависает надо мной большой тенью, а его длинный твердый член практически упирается в мою вздымающуюся грудь, под которой небрежно сдернутый им же кружевной лифчик. На талии тоже присутствует свидетельство его вольности в виде моих порванных трусиков. Но мне нравится такая его несдержанность. Сейчас мы свободны. И я хочу прожить этот момент. Вместе с ним.

Из его крепко сжатых губ вырывается шипящий звук, а интенсивность движений кулака заставляет мою голову закружиться. Я полностью заворожена видом возбужденного мужчины и тем, как влажный член двигается в его кулаке, дразня меня своей твердостью.

Его кадык дергается, прежде чем из напрягшегося горла вырывается сдавленный рычащий стон, после чего Айдаров хватает меня за шею и сильнее придавливает к дивану, будто боится, что я убегу. А в следующее мгновение на мои взволнованно трепещущие соски брызгают первые капли горячей спермы.

Задыхаюсь, не сводя взгляда с его пульсирующего члена и кулака, по которому стекают вязкие белые капли семени, пока струя за струей он омывает им мою подрагивающую грудь.

Выдавив все до остатка, Айдаров отпускает мою шею и цепляется за спинку дивана, свешивая голову вниз и испуская измученный стон. Его плечи тяжело вздымаются, а длинные пальцы все еще поглаживают напряженный орган, размазывая остатки эякулята.

Шокировано сглатываю, глядя на все это. А затем Айдаров отталкивается от дивана и, позволив тяжелой длине выскользнуть из кулака, наклоняется к моей груди, чтобы по-животному размазать свое семя по покрытой испариной коже. С таким видом, будто это его гордость, которую я никогда не должна смывать. Но, кажется, я и не хочу. А когда он заканчивает клеймить меня, необъяснимый порыв смелости берет надо мной верх, и я не позволяю его руке отдалиться. Перехватив, притягиваю еще влажные пальцы к своим губам и, тяжело дыша, слизываю с них мужественный вкус его оргазма.

И, кажется, я только что подписала себе приговор.

Тяжело сглотнув, Айдаров с нажимом проводит пальцами по моим губам, а потом быстро подхватывает мое вялое от потрясений тело и впивается в них поцелуем завоевателя. А я позволяю ему это. Точно так же, как и позволяю унести себя в неизвестном направлении. В туман, в котором он до самого рассвета клеймит мое тело до изнеможения…

***

Трель будильника, играющая на фоне уже минут десять, пытается прорваться в мой сонный разум. И в конце концов добивается своего, после чего я силой разлепляю веки и еще с минуту лежу, пытаясь принять реальность и понять, где нахожусь.

Когда поворачиваю голову в сторону и вижу взлохмаченную шевелюру Айдарова, а спустившись взглядом ниже, и его голую задницу, сердце вспыхивает за ребрами, вспоминая расплывчатые картины вчерашнего вечера. Немного с запозданием по голове словно прилетает удар молотом, и я подрываюсь на месте, но практически сразу же съеживаюсь от жжения, которое пытается парализовать мое тело. Боже… как я вообще выжила?

— Животное! — шиплю я в сторону мирно сопящего Айдарова, кое-как сползая с кровати. Сейчас я испытываю ярое желание исчезнуть и получить возможность прийти в себя подальше от источника хаоса.

Не спеша, по стеночке добираюсь до комнаты, где разрывается бедный телефон, который мне придется разбить, если Айдаров проснется. Я еще не знаю, что мне со всем этим делать. Но явно нужно подыскать другое место для подобных размышлений. Не хватало, чтобы он сейчас проснулся и усложнил все. Для начала мне нужно в одиночестве обдумать произошедшее, а потом набраться смелости и решать проблемы уже по мере поступления. Если, конечно, он сам не сочтет вчерашнее грубой ошибкой. У него хотя бы есть оправдание… а вот у меня?

Вот только вытащив мобильник из кармана, я едва ли не проклинаю себя вслух. Потому что заставка на экране напоминает мне, что сегодня понедельник. И ровно через час я должна быть на работе.

К слову… я еще в квартире Айдарова, в другом районе, без трусов и пуговицы на джинсах.

Твою мать…

Но в какой-то степени я благодарна такому исходу событий, потому что у меня не остается времени на рассуждения и принятие решений. Поэтому я кое-как нахожу свои вещи, не без труда натягиваю их на измученное варваром тело и ускользаю из квартиры, на ходу вызывая такси.

Всю дорогу до дома я стараюсь не думать о виде спящего Айдарова и о том, что он вытворял с моим телом, стараюсь не винить себя за оплошность и не читать самой себе мораль. И опять же мне это удается только благодаря тому, что у меня абсолютно нет времени. Я едва успеваю принять душ, влетев вихрем в свою квартиру, тут же не глядя выцепляю из шкафа что-то поприличней и мчусь обратно в такси, которое не отпустила.

Разумеется, я опаздываю. И ничего удивительного, я вообще предполагала, что опоздаю сильнее, но все же… Блин, я так обижена на себя за свою же беспечность, так расстроена своим поведением, что хочется настучать по бестолковой голове чем-то тяжелым. О чем я только думала?

Напомнить? — ворчит внутренний голос.

Нет, спасибо!

Я и без того не могу выбросить из головы образ кончающего Айдарова.

Кажется, кожа на моей груди до сих пор стянута от его спермы, которую это животное вчера впечатало в мою грудь, как гребаную метку. Да, я злюсь и на него, потому что, если бы он не пошел на второй круг, я бы прекрасно добралась до дома еще ночью и не бежала бы сейчас по офису как хромая курица.

— Алевтина! — звучит строгий оклик моего наставника, и я вздрагиваю. Зашибись. — Живо в кабинет Гапонову!