Бывшее счастье (СИ)

Глава 21

Не могу поверить. Быстро пролеченные дни календаря подвели к тому самому вечеру выпускников. Вот мы уже стоим нарядные, одетые в более менее парадные одеяния, переминаемся с ног на голову.

Ветер к будущей ночи поднялся не шуточный, смахивая с плеч накрученные в незамысловатую прическу локоны, те то и дело спешили попасть в рот.

— Не могу поверить, что я встречусь с ними. — морщится Диана, поднимаясь по ступенькам к парадной двери. — Да и где именно? В месте, куда на свидание не сходишь.

Сжимаю по крепче локоть сына. Наш кавалер на этот вечер вёл себя очень спокойно: никаких капризов, никаких уговоров с ним не было. Только маленькая просьба, которую не захотел исполнить ради меня самой — надеть привезённую специально для этого момента белую рубашку и чёрные брюки.

Вместо этого на нём тёмно-синие джинсы, однотонная по цвету футболка. Сверху на плечи накинута подаренная Дианой косуха. Ох, Боже, весь в него. Тот тоже вертел носом от вида принесённой к нему домой рубашки или костюма. Надеюсь с годами все изменится, все эти выкрутасы уйдут и на их место придут что-то другое.

— Идём, — прибавляет шаг, поднимаясь на ресторанное крыльцо.

Открыв словно джентльмен массивную дверь, пропустив нас с крёстной в освещённое одними бра пространство, Артём зашёл самым последним. Он также пропустил несколько прибежавших сотрудников — было видно по белому фартуку, — и средних лет пару.

— Хороший мальчик растёт у мамы, — от тёплых слов на щеках проявляется лёгкий румянец. Давно не слышала со стороны чужих людей добрые слова, в основном меня проследовали более пошлые фразочки и недовольство других мам, которые «знают», как именно нужно воспитывать подростка сына.

— Благодарю за добрые слова. — кивает в знак уважения Артем, следуя за нами на второй этаж здания.

Очень запутанное строение. Несколько этажей, на которых принимают разных гостей, разный интерьер, резонирующий с просторным в бежевых оттенках холлом. Поднимаясь по отделочной под мрамор лестнице, ощущая проявляющуюся на каждом шаге тяжесть, остановилась. Осталось несколько ступенек, выискивая на открывшемся пространстве среди знакомых лиц бывших одноклассников, сжала висящий на шее кулончик.

Никого из знакомых лиц не вижу. Только одиннадцатиклассники, и то все бывшие друзья Устинова. Вся компашка шестерок в сборе, нет только главаря и его верного пса — Антона. Зная этого пацана, его любимые спальные увлечение, в тени находиться не его пререгатива. Первый подбежит, оскалит свою физиономию, начнет лить неприятную для ушей информацию.

Делаю последние шаги, чувствую неприятное покалывание между лопаток. Надеясь разглядеть поднимающихся ребят, сверлящих открытуый участок спины, оборачиваюсь. Никого, только развешенные по прилегающей лестницей стене картины пышных дам.

— М, — мычит Диана, скользя взглядом по мужчинам, — не стоило сюда приезжать. Одни дегенераты собрались, у которых вместо планов на жизнь был заплывший в семени мозг.

— Теть, — с губ сына прорвался смешок, — не стоит говорить такое при них.

— Ой, да ладно, — картинно хлопает кукольными ресницами, — что мне за это будет? Они кроме как засадить меж булок свой чинарик ничего не смогут.

Делают вид будто нас нет и все пролетевшие слова обычный ветер. Непринужденно ведут беседу, сжимают в руках бокалы с вином до момента сломавшейся пополам хрустальной ножки. Вся прозрачная жидкость полетела под ноги с крупицами мелких стекол.

Не дожидаясь всей ругани, пропустив ко входу в зал Артема, прибавила шаг. Непринужденно разговаривая на разные темы, я и Диана расфокусировано рассматривали огромное помещение. Круглые столы с закусками, играющая через огромные колонки на сцене мелодия, беседующие между собой люди…

Мне уже не хотелось здесь находиться. Стоило послушаться Диану, развернуться да пойти на последний сеанс вышедшего в кинотеатры фильма. От всей неприятной суматохи меня спасает пришедший вместе со мной Артем. И именно из-за него мне придется натянуто улыбаться, выслушивать, как у каждого одноклассника или ученика сложилась жизнь, ощущать брезгливый взгляд «богатеньких» лиц.

— Единственное из-за чего можно сюда было явиться — это еда. — потирает ладони Дианка, разглядывая на отдельном столике маленькие канапешки. — Едим, пьем, валим отсюда.

— Ой-ой, — за ее спиной слышится едкий смешок. — Кто же жто тут у нас?

Сашка, та самая заучка нашего класса столяа перед нами во всей взрослой красе, удерживая перед лицом бокал розового шампанского. Аккуратно уложенные в высокую прическу волосы, вечерний макияж, удлиненное с вырезом на левой ноге платье бордового оттенка придавали ей ту самую изюминку в ее красоте.

Раньше на ней невозможно было увидеть простую юбку или сарафан, бегала в одних джинсовых комбинезонах или джинсах, прикрывающие ее тоненькие ножки. Сейчас все наоборот, показывает женскую натуру, привлекая взгляды к стройному телу.

— Сашка, — растягивает руки для будущих объятий, но та не спешила к нам подходить. Стояла в сторонке, испепеляла взглядом стоящего за мной макушку сына. — Ты здесь.

Что-то тут не так. Саша не будет просто так взирать на человека, если в ее чудной головушке не разродится план, касающихся всех нас. Либо она смогла догадаться — с ее то умом, — о том, что перед ней стоит сын самого Устинова, либо перепила и ей начинает казаться несусветное.

— Да, — без эмоционально отвечает, резко меняясь в лице. На глазах появился настоящий страх и боязнь чего-то страшного, что может произойти в ее жизни. — Даня?

Слетает с ее уст и мы, посмотрев с Дианой друг на друга, решаемся завершить наш с ней диалог. Очень странно реагировать на того человека, которого сама терпеть не могла. Вечно выдумывала для Даниила ситуации, с которых выйти сухим из директорского кабинета не получалось. Он ведь, еще в седьмом классе, избил за гаражами ее парня: оставил бедного без одного зуба, больничным на месяц из-за ушибов на теле.

— Странная какая-то, — сев за один из свободных столиков, Диана решается заговорить. — Что же случилось такого, что она так боится его?

— Моего отца? — интересуется Артём, перехватывая из фруктовницы нарезанное дольками яблоко. — Так всё же он бандитом был, да?

— Нет, — резко отвечаю, подзывая жестом проходящую мимо нашего столика официантку. Попросив у той один стаканчик прохладной водички, вернулась к разговору. — Твой отец не был бандитом. Он был тем, кто готов был биться за правду до самого конца.

Слежу за заходящими гостями. С каждым из них Александра здоровается, обнимая и целуя в щеку. Будь это знакомая нами девчонка или мужчина. Сильно изменилась, стала более раскрепощённой… Дианка тоже следит за всем этим фарсом, хмурится, облизывает кончиком языка нижнюю губу.

— Она ведь тоже журналистка, — решаюсь поинтересоваться, — разве нет?

— Не знаю, — отмахивается подруга, — за все время работы, я её не видела. Даже на сходках.

Я где-то замечала на страницах интернета её интервью с неизвестными мне личностями. Пыталась читать, понимать все изложенное на нескольких абзацах толкование. Вместо этого приходилось изучать излучающие негативные комментарии от людей, которым ничего не нравилось. Не сам заголовок статьи, не интервью.

У подруги на начале карьеры было точно также. Много хейтеров, маленький круг читателей, жестокие отказы в напечатывании её кропотливой работы. Все пришло со временем и теперь, имея забитое гвоздями место в лучшей на мой взгляд журналистской конторе, Диана рубит деньги. Как-то вот так.

— Мам, его тут нет? — в голосе сына проскальзывает разочарование. Сдержав порыв расплакаться перед ним, аккуратно перехватываю его ладонь в свою. Делаю своевольный жест необходимой на этот момент поддержки. Стараясь ничего не говорить, боясь разрушить тонкий купол спокойствия, обертываюсь назад.

Некоторые пары приходят со своими детьми. Кому-то и пяти лет нету, кто-то уже ходит в начальную школу. Вон, один девяти-десятилетний парнишка, проявляя для своего возраста озорство, начиная шкодничать за каждым столом, ввёл во злобу свою мать. Судя по резкому рывку за плечо со стороны рассвирепевшей Сашки это был её сын.

Агрессивно настроенная по отношению к ребёнку, она показала всю настоящую себя.

— Интересно, кто её муж? — выпивая предоставленный апельсиновый сок, помешивая трубочкой остаток, Диана стрельнула со стола небольшую виноградинку. — Фу, кислятина.

Совершенно верно. Весь вечер был нудным, скучным и кислым. Подходящие за наш столик ребята, которые никак не забыли о нас, весело обсуждали свои построенные жизни. Один имел хороший заработок, работая на самом севере нашей страны, второй исполнил мечту, открыв в родном городе музыкальную студию. Третья умудрилась выскочить замуж и родить двух карапузов близняшек, что весело болтали вместе с нами о любимых мультяшных героях.

У одной глупой меня все шло по одному и тому же сценарию. Смеялась, пыталась разукрасить разговоры шутками, отстранённо отвечая на взбесившие до белого каления фразочки: «Слушай, а кто его папа? Он так сильно похож на него самого… Просто копия!». Последняя фраза была от третьего или четвёртого друга со школы Устинова.

Тот, увидев до жути знакомое молодое лицо, почесав отрощенную бороду, высказался:

— Да не, очень литой. Даже севший Силуанов это подтвердит.

Фамилия Антона заставляет весь настрой сбиться к чёрту. Слава богу, убежавший с телефоном в руках Артём не слышал этого. Играй он здесь в свои мобильные игрушки, слушая матерые фразочки, тот быстро впитал словно губка непристойную для подростка информацию.

— А что, — подсев ближе, Диана включает режим журналистки. — Этот главный додик школы все же за решёткой?

— Ну да, — кивают, привлекая нашу женскую натуру к интересующему для нас моменту. — Я ещё общался с Даньком, видел всю ситуацию своими глазами.

— И что ты видел? — мне стало интересно, хочу побольше узнать о том мире, с которым оборвала все связи.

— Многое… — произносит словно дедушка, почесывая рыжеватую бородку. — Да и вообще там запутанно все. Та блондинка, что орала в школе о беременности, оказывается не знала самого Устинова. Видела мельком на закрытых вечеринках, но не подходила близко.

— Так от кого она беременна тогда была?

— От Силуанова.

Будь у меня крылья и они бы отказали в полёте — упала, разбившись вдребезги об скалы. Слышать после пятнадцати лет такую информацию, что не укладывается по полочкам атрофированного несколькими бокалами алкоголя мозга очень, очень тяжело.

Хочу встать, пройти в туалет и стошнить застрявшим огромным комком в горле. Попросив прощения за свои действия, встала с насиженного места. Отрицательно махнув на обеспокоенный Дианкин вопрос, пошатываясь, поспешила в уборную. Сталкиваясь плечами с другими женщинами, ойкая от пробегающих мимо пьяной меня малышей, нашла неприметную дверь женского туалета.

Уборная встретила меня тремя открытыми кабинками и двумя огромными овальными раковинами. Подойдя к одной, увлекательно рассмотрев чёрный с золотым теснением кран, открыла поток леденящей воды.

Пахнущая различными ароматными маслами мыло ракушка разжигала в лёгких огонь. Хотелось пасть на колени вблизи белого друга и вы тошнить всю съеденную и выпитую за этот час еду. Голова начинает быстрее обычного кружится, сняв с уставших ног каблуки, отбросив в сторону самой последней кабинки, придержала надвигающуюся рвоту ладонью.

Вся обжигающая язык бардовая жидкость вылетела с горла. Выплевывая остатки вина, не переварившихся закусок, фруктов, сжала ладонью живот. Чувствую себя на третьем месяце беременности Артёмом, когда от всего на свете меня рвало по шесть раз за день. Даже ночью приходилось бежать к туалету, срыгивая обычную вязкую слюну.

Возвращаюсь к умывальнику. Глядеть в огромное с подсветкой зеркало не хотелось, видеть обезображенную меня тоже. Да и что там увижу: размазанную губную помаду, потекшую от слез туш?

Набрав на сложенные в небольшую пиалку ладоши воду, брызнула на себя. Смою весь макияж к чертям, уберу все напряжение.

Слова богу все мои махинации не были увидены кем-то из знакомых. Пришедшая в уборную Сашка видела непоколебимую меня уже будучи отрезвленной, стоящей на каблуках. Разглядывая моё лицо, выискивая нечто незнакомое для себя, она не могла не выразиться:

— Он от тебя ничего не взял.

— Кто? — выгибаю бровь, кидая на тёмную столешницу использованное одноразовое полотенце.

— Сын. — цедит сквозь зубы, складывая руки на груди. — Он копия Дани!

— И что? — пожимаю плечами, стараясь не показывать бушующие ураганом эмоции. — У каждого есть в этом мире копии. Даже у знаменитостей.

— Но не у бывшего мужа! — срывается на крик, топая громко по кафелю шпилькой.

Мне сейчас послышалось или она сказала о бывшем муже? Осознание шаровой молнией ударяет по затылку, заставляя решить самую сложную головоломку моей жизни. Стёртые из жизни воспоминания из старой школы вращаются кадрами фильма, проявляя нужные мне зацепки.

Саша ведь была знакома с Антоном ещё с детского садика. Ходили в одну группу, делились всякими детскими тайнами, угощали друг друга фруктами или конфетами. Вот только вся эта дружба прекратилась после поступления в первый класс Силуанова.

Все прекратилось за один и короткий момент, каждый пошёл своей дорогой. Вот только как эти двое смогли наладить отношения, каким именно способом Саша умудрилась зацепить такого, как Устинов? Он не любил таких девушек, ему было проще с серыми мышками вроде меня: тихая, незаметная, которую можно подстроить под самого себя.

— Кристинка, дура, — плюёт ядом, вспоминая имя той самой девушки, — если бы не она, то все удачно сложилось. Она бы осталась с Антоном, я бы с Даней.

Делает шаг ко мне, разрушая некогда тёплую атмосферу вечера.

— Но нет, надо было развязать язык, перенюхав дозу кокаина!

И в эту секунду раскрывается дверь, влетают три темноволосые макушки, оглядываю с головы до ног то Сашу, то меня. Обеспокоенный моим состояние Артём, крикнув единственное слово «мама!» чужом успел словить павшую на коленки меня. Сил больше нет это слушать, хочу забрать сына из осиного гнезда и увезти обратно в город, где о нас позабудут за короткий миг.

— Ты хотел увидеть отца, — шепчу ему на ухо, боясь быть услышанной кем-то ещё. Пора покончить с тайнами раз и навсегда. — Он перед тобой.

Визжащая от всего этого Саша, давя из глаз слезы, молила Даниила не делать поспешных действий. Оказывается я сама виновата в том, что накинулась на неё: начала угрожать, оскорблять последними словами саму девушку и сына. От одного только убийственного взгляда карих глаз Устинова хотелось сбежать в другую страну, сменив имя и ориентацию.

Мне стало ужасно плохо. Замерцавшие перед взором светлячки кружились в вихре танца. Упав обмякшим телом в объятия перепуганного моим состоянием сына, пред тем как закатить глаза, услышала:

— Мама!

— Варя!

Мир погрузился во мрак.