Царетворец. Волчий пастырь. Книга пятая

Глава 18

Работа на базе снабжения Юргорден кипела. Усмирение магических выбросов, фильтрационные мероприятия пленных, совещания в попытках решить как снять Майю с Чаровницы, подготовительные мероприятия к этому, очистка от древесной паутины Чародея.

Мы копали землю, рубили деревья, разбирали строения — и все без малейшей помощи магии. Спасибо смелому капитану Батарнского чародея: жрицы Живы теперь просто не могли использовать силу природы. Слишком велико было возмущение стихий вокруг после того, как Батарнский чародей попытался аварийно взлететь и чуть было не уничтожил Место силы в сердце базы снабжения флота. И сейчас жрицы во главе с Цветаной пытались погасить буйство стихий. Для того, чтобы когда мы сможем подготовить хоть один из кораблей к взлету, можно было подняться в воздух без боязни снова устроить локальную стихийную бурю.

Жрицам было невероятно тяжело, но и нам непросто — для ручной работы катастрофически не хватало людей. Брат Марии, как мы и договаривались ранее, уже выдвинулся с отрядом сопровождения в сторону Тавроса, направляясь на сбор капитанов Гильдии наемников. А так как выступать он должен был как облеченный властью командир отряда, то и практически весь отряд скорпионов он увел с собой. Для подтверждения своего права: коммуникаторы ведь больше не работали. Поэтому прежде чем принять и подтвердить выполнение контрактов, брат Марии должен был оповестить и подтвердить Гильдии, что теперь он, а не сестра, глава наемного отряда скорпионов. Марию, кстати, подобная перспектива определенно не обрадовала. Но ни спорить, ни возражать девушка не стала, хотя после того как брат убыл, девушка ходила слегка потерянная и растерянная.

Давно отгорел алый закат, а фронт работы, как казалось, ничуть не уменьшался. Майя по-прежнему лежала на Элькидийской чаровнице — также, как они и приземлились здесь недавно. Но пусть на первый взгляд ничего не изменилось, нами по факту был проделан просто титанический труд по подготовке взлета. Зато на Батарнском чародее изменения были явно заметны — древесная паутина, обрубленная, лежала под кораблем, крейсер полностью лишился опутывающей его привязки.

Вокруг кораблей то тут, то там виднелись лежащие фигуры — вымотанные гвардейцы Альба и варгрийцы, заканчивая работу валились на землю иногда прямо там, где стояли. При этом грязные, усталые Альба и варгрийцы разительно отличались от чистеньких пленных флотских, которые по-прежнему были собраны тесной группой на поляне между кораблями.

В теории, я мог конечно попробовать привлечь к делу кого-то из пленных воздухоплавателей. Но сделать это можно было только силой принуждения: командующий группой из двух крейсеров был жив, и приказ о капитуляции командам мог отдать только он. Только отдать он пока такой приказ не мог, даже если бы захотел, потому что сейчас находился где-то внутри Чаровницы. Глубоко внутри: в рубке крейсера, которую мы вмяли в корпус при приземлении.

Ломать же людей, заставляя их работать, тем самым нарушая статьи о капитуляции и все неписанные правила ведения войны я не хотел. Да и не мог — тот, кто так делает, ставит себя на заведомо более низкий уровень восприятия. С подобными персонажами серьезные разговоры никто не ведет — это варварство в чистом виде, в этом нет никакой чести. А где нет чести, там нет и не может быть первого сословия. Мне же еще, если все получится, в Ассамблее выступать в самое ближайшее время — а если я сейчас начну нарушать правила ведения войны, писаные и неписаные, меня туда просто на порог не пустят.

По этой же причине не стоило надеяться на то, чтобы оставив здесь Майю и Чаровницу, продолжить путь на Батарнском чародее. Как только мы покажем намерение поднять крейсер в воздух, или даже приблизиться к установкам римского огня с целью изучения или демонтажа, протокол самоуничтожения наверняка будет задействован кем-то из присутствующих здесь пленных офицеров. И несмотря на это, Батарнский чародей все же был очищен нами от древесной паутины — и когда мы над этим работали, я видел скрытые усмешки во взглядах флотских. Видел и недоумение в глазах варгрийцев, но среди них вопросов мне никто конечно же не задавал.

И правильно не задавали: я очень рассчитывал продолжить путь дальше не только на Майе, но и на Чародее. Да и вместе с Чаровницей, если повреждения у крейсера не критичные и получится ее поднять в воздух. Рассчитывал я на это, потому что у меня появился план. Немаловажной частью которого оказалась личность командующего, заблокированного в рубке: после того, как варгрийцы быстро допросили несколько офицеров, выяснилось, что возглавляет соединение из двух имперских крейсеров лорд-сенатор Эрик Финнеган.

Новоявленный лорд-сенатор, как оказалось, из-за вторжения Стужи так и не отправился на Европу в Равенну, а остался на Юпитере — получив под командование два самых мощных крейсера флота, составивших оперативный резерв Императора. И с самого начала вторжения Стужи оба крейсера, малоэффективные против малых отрядов демонов (а крупных орд на имперском Западе пока не было), пробыли на базе в Гаэте, в полной боевой готовности. Я прекрасно знаю отчего: являясь оперативным резервом самого императора, крейсеры в первую очередь были весомым аргументом для тех фамилий первого сословия Запада, кто пользуясь случаем мог решить выступить против императорской власти. Сдерживающим фактором — флоту ведь не обязательно вступать в дело, в большинстве случаев достаточно одного только присутствия в регионе.

Но менее двух суток назад, неожиданно для всех, Финнеган вдруг решил покинуть базу флота и в обстановке строгой секретности оба крейсера под покровом ночи отправились в Юргорден.

У меня были причины догадываться, почему именно это произошло. Но собственные догадки — пока мы не выколупали рубку из-под Майи, я держал при себе. Все же о том, что Финнеган — трус, банально решивший сбежать из-за того, что узнал о моем приближении к Гаэте, лучше говорить ему в глаза. Но в этой догадке я был абсолютно уверен.

Причем теперь, постфактум, понимал, что сам виноват в состоявшейся здесь нашей с ним встрече. Банально перестарался и недоработал легенду, когда дал задание Филиппе распространить информацию, что я из разлома воздухом пойду в Гаэту. Наверняка без четкой конкретики сведения эти расползались, трансформируемые и усиливаемые слухами. И до Финнегана информация дошла скорее всего в виде доклада от агентов о том, что в Гаэту я иду во главе огромной орды, сопровождаемой неизвестным количеством трофейных кораблей.

Просто уверен в этом, потому что именно так работает народная молва — и неважно кто ее разносил, люди или демоны. И мне теперь было понятно, почему именно лорд-сенатор Финнеган так неожиданно оказался в этой глуши со своими кораблями. Придумал какой-то предлог или сфабриковал донесения агентов и снявшись с якоря, убыл прочь, сочтя нужным защищать интересы Империи подальше от Гаэты.

Можно было конечно попробовать получить подтверждение этой информации от флотских — статьи о капитуляции передача подобных некритичных сведений не нарушала. Но пленных флотских я сам пока не спрашивал. Не потому что не хотел, банально некогда было — пока остальные рыли землю, пытались сквозь искореженный корпус Чаровницы пробраться в рубку, а также освободить посадочные лапы Майи, мне нужно было организовать ее заправку энергией.

После выброса стихийной силы в доке, на счастье, уцелел один из трех заправочных причалов базы. Всего заправочных причалов было три — из-за размеров Чародея при его заправке было задействовано сразу два. Они и превратились недавно в пыль и оплывший камень. Третий причал уцелел как раз потому, что не был расконсервирован. И его скорейшей подготовкой к работе мы с Гомером, Алисией и Гонстадом (как единственным доверенным специалистом по профилю) занялись.

Справились быстро. Вернее, быстро справились также захваченные в плен работники дежурных смен базы снабжения — от нас при этом просто требовались сила убеждения (от меня) максимальное внимание (от Гонстада) и контроль (от Гомера и Алисии). Все для того, чтобы никто из работников базы не решился стать павшим героем, и чтобы все вокруг на многие лиги не стало выжженным эпицентром взрыва.

Когда заправочный причал оказался расконсервирован, следующей задачей было доставить туда Майю. На руках полностью выработавший запасы энергии фрегат туда не отнести. Магией тоже не передвинуть. Вернее, передвинуть-то можно — использовав похожий древесный ковер, поднявшись по которому варгрийские всадники захватили Чародея штурмом. Но из-за бушующего вокруг магического эха стихий именно сейчас это не сделать. Цветана, после оценки ситуации, озвучила мне оптимистичный срок в сутки. Правда, рассчитывать попросила на полтора суток — за это время, как она сказала, буйство стихии точно спадет и можно будет с помощью силы природы, не опасаясь жестких откатов и новых выплесков энергии, передвинуть фрегат.

Можно было, конечно, подождать. Но я очень опасался того, что на магическое возмущение сюда могут прибыть другие корабли имперцев, поэтому максимально торопился. И выбрал иной вариант действий, самый… скажем, так, смелый.

Как в сердцах сказал Гомер — вариант мало чем отличающейся от того, чтобы попробовать отнести Майю в заправочный док на руках. И, как он еще сказал, попытка отнести фрегат на руках будет хотя бы выглядеть не так глупо — в отличие от того, что предлагал я. А я предлагал, используя кристаллы силы средней мощности — те, которые можно демонтировать из бортовых техномагических систем нашего аэростата, попробовать вручную заправить движители Майи. Заправить совсем по минимуму, только чтобы хватило ресурса подняться в воздух и переместиться в заправочный док.

Процесс этот — заправки движителей вручную, со слов Гомера, представлялся как попытка наполнить большой бассейн, используя бокалы для вина. Причем с условием, что за водой нужно ходить к далекому озеру. А кроме того, «спускаться и набирать воду» из этого озера мог только один человек — только Гомер, который обладал необходимым для зарядки кристаллов силы умением. В общем, план мой ментату крайне не нравился. Но когда я спросил его, что лучше — сидеть и ничего не делать, он почему-то на меня начал ругаться, требуя ящик вина. Что, в общем-то, я счел за согласие.

Так что собравшись и обсудив план, мы сняли с Майи десять кристаллов силы, демонтировав их с установок защитных щитов. И в эти кристаллы Гомер закачивал энергию на Месте силы, после чего мы с Алисией перекачивали энергию в движители напрямую. Вот это уже, особенно учитывая наши с Алисией способности в контроле потоков энергии, напоминало не просто попытку наполнить бассейн из бокалов, но попытку наполнить бассейн, выливая в него воду с десятиметровой вышки в ветреный день.

Когда мы — почти сразу после заката, начали работу, я если честно сам не был уверен в успехе. Но сейчас, когда солнце уже поднялось над горизонтом, энергетические резервуары Майи были заправлены на один процент каждый. Но этого заряда, теоретически, должно было хватить чтобы подняться в воздух и переместиться к причалу. Как говорится, если что-то выглядит глупо, но работает, значит это не глупо.

Можно было, конечно, потратить столько же времени и поднять заряд каждого движителя до двух процентов, но я торопился, ожидая возможное прибытие других имперских кораблей. Торопился, и надеялся на лучшее.

Алисия, когда я ей сказал, что дело сделано, подумала немного, а после мягко осела на землю, потеряв сознание. Оставив ее на попечении Марии и личных телохранителей, я направился на Майю. Гонстад был уже здесь, на мостике за штурвалом. Вчерашний гардемарин, белый как мел, держался за ручки управления с закушенной губой. Осунувшийся, похудевший: у демонов в плену кормили его хорошо, прямо щечки наел. А как со мной связался, так скулы теперь заметно очерчены, лицо осунувшееся. И это ведь всего за пару дней.

Волновался Гонстад сейчас не только из-за сложности стоящей перед ним задачи — ему ведь сначала нужно было мягко поднять фрегат из перекошенного положения, а потом уже переместиться в заправочный док в сотне метров отсюда. Причем с исчезающе малым запасом энергии и в ситуации, когда буйство стихий не погашено. Цветана конечно обещала во время взлета уменьшить возмущение силы насколько можно, но гарантий не давала.

В общем, задача невероятно сложная. Но кроме этого, не менее важным фактором для Гонстада было то, что действовать ему предстояло под взглядом десятков опытных воздухоплавателей. Под взглядами тех, кто еще вчера был для него жителями Олимпа и, возможно, даже наставниками в Академии.

— Господин капитан, я в вас верю. Покажите, на что способны, — подбодрил я Гонстада, и покинул рубку. На всякий случай. Все же взлет корабля из такого положения в подобных условиях — весьма опасное мероприятие. К тому же Гонстад обмолвился с опаской, что если не удержит управление, он даже боится представить последствия. В общем, в такой ситуации лучше мне быть рядом с Алисией — она, в полубесчувственном сейчас состоянии, вряд ли сможет себя защитить от буйства стихии, если Майя пойдет вразнос.

Когда я оказался на земле и дал отмашку Гонстаду — я видел его бледное лицо в сквозь стекла рубки, юный капитан начал действовать. Движители Майи с легким гулом ожили, фрегат едва заметно дернулся.

— Да помогут нам боги, — прошептал Гомер.

Ментат заметно похудел. Как и Гонстад — только если гардемарину потребовалось для этого пара дней, то Гомер смог уложиться в одну ночь непрекращающейся работы с энергией стихий. И сейчас усиленно запивал усталость «мерзким полусладким пойлом», как охарактеризовал единственное найденное на борту Чародея вино. Все что было на Майе, Гомер уже давно выпил.

Свист движителей между тем усилился и Майя, со скрежетом вбитых в Чаровницу посадочных лап, вырывающихся из плена, начала взлет. Аэростат крупно задрожал, тяжело и понемногу поднимаясь в воздух.

Сначала Гонстаду надо было выровнять Майю, и он справился — золотая носовая фигура поднялась, и аэростат вернулся в ровное положение в горизонтальной плоскости. После этого в полную силу заработали и задние движители — Майя начала взлет. При этом одна из посадочных лап зацепилась за листы броневого корпуса крейсера и со скрежетом потянула их за собой вверх.

Скривившись, как от зубной боли, я наблюдал за тем, как Майя буквально с мясом выдирается из придавленной к земле Чаровницы. И когда посадочная лапа наконец вырвалась и вниз полетели обломки, Майя, словно подпрыгнув, взлетела вверх чуть ли не на десяток метров. На миг у меня замерло сердце — показалось, что аэростат сейчас выполнит кульбит и врежется кормой в землю, если даже не исполнит переворот. Но обошлось; Гонстад, убирая болтанку, поднял корабль сразу на сотню метров — как катапультой выстрелил. И там, на высоте, справился с управлением, после чего провел корабль к посадочной площадке у силовых резервуаров и начал спускаться.

За процессом я наблюдал, сжав кулаки. Надеялся и верил в то, что у юного капитана все получится. И так я внимательно на это смотрел, что даже не заметил, как ко мне подошли и с разных сторон встали Мария и пришедшая в себя Алисия.

— Волнуешься? — негромко спросила Алисия. И в этот момент взяла меня под руку и прильнула к плечу. Причем получилось у нее это совершенно естественно.

— Оч-чень переживаю за результат, — кивнул я.

— Есть причины? — спросила Мария, почувствовавшая в моем голосе неподдельное волнение.

— Да, это будет его лишь третья самостоятельная посадка. Причем последствия второй вы видели вчера.

— Оу.

В принципе, пока у Гонстада все получалось — преодолев заметную болтанку, Майя опускалась вниз более-менее плавно. Вдруг синее сияние движителей пропало и Майя, зависнув в воздухе буквально на мгновение, камнем упала вниз. К счастью, до поверхности оставалось не более десяти метров. Громкий звук удара, скрежет амортизирующих удар посадочных лап, и глухой звук удара корабля днищем в утоптанную землю. Когда осела пыль и земляная крошка с мелким мусором, Майя выглядела вполне живой. Я даже забыл как дышать — боевые аэростаты императорского флота рассчитаны на такие нагрузки, конечно, но…

— Я сделал! Я это сделал! — послышался истеричный крик Гонстада, который выбежал из рубки, и сейчас явно потеряв над собой контроль прыгал и бесновался на мостике. С энергией ничуть не меньшей, чем недавнее буйство стихий.

Гонстад орал и орал, не справившись с истерикой, а я только сейчас почувствовал, что сжал кулаки так, что ногти впились в кожу.

— Эм, выглядит это все несколько… — замялась Мария, глядя то на Гонстада, то на пленных флотских неподалеку. Больше она ничего она не сказала, видимо не желая никого обижать.

— Неважно как это выглядит. И нам даже не нужно быть снисходительными, потому что задачу он выполнил.

Сказав это, я выдохнул — с облегчением, как будто сам был за штурвалом корабля. Мария между тем явно захотела мне возразить. Наверное, захотела сказать, что в действиях офицера имперского флота все должно быть прекрасно — взлет, посадка, манеры. Но сделав несколько шагов вперед, желая оказаться со мной лицом к лицу, обернулась и осеклась на полуслове едва увидев, что Алисия держит меня под руку, прильнув к плечу. Глаза Марии сверкнули, она снова открыла было рот что-то сказать, но я уже высвободился из рук Алисии и направился к массивной Чаровнице, лежащей неподалеку среди деревьев. Сдерживая при этом вновь накатывающее раздражение — меня уже понемногу начинало утомлять это спортивное соревнование юных девушек, в котором, как они думали, я выступаю главным призом.

Здесь, на вбитом в землю крейсере, пока я наблюдал за перемещением Майи, штурмовые группы варгрийцев уже окружили место, где недавно была броневая рубка. Приближались к проему в палубе варги, закрывшись щитами эгидами — во избежание сюрпризов. Несколько бойцов резаками и артефакторными мечами уже начали расчищать проходы, и за считанные минуты смогли добраться до крыши рубки, вбитой нашим приземлением далеко на нижние палубы.

— Есть кто живой? — усилив звучание речи Голосом, поинтересовался я.

Ответа никакого не последовало.

— А если огненный конструкт кинуть? — еще раз произнес я так громко, что эхо Голоса заметалось в кронах деревьев леска неподалеку.

Снова никакого ответа.

— Ну, не говорите потом, что я не предупреждал, — произнес я уже нормальным голосом, и обернулся к варгрийцам: — Так, давайте-ка все на безопасное расстояние…

— Мы выходим! — раздался глухой, как из бочки, голос откуда-то далеко снизу.

Сразу выйти не получилось — пришлось пользоваться веревками, извлекая заточенных в рубке крейсера имперцев. Там, в момент нашего приземления, находилось двадцать офицеров и матросов, а также один лорд-сенатор.

— Лорд Финнеган, вы даже не представляете себе, как я раз вас видеть, — сообщил я обладателю лаврового венка Империи, между прочим врученного ему якобы за спасение в том числе моей жизни.

В сбитой набок фуражке и скомканной белоснежной тоге поверх мундира, приоткрыв от изумления рот, Финнеган смотрел на меня в смешанных чувствах. Но при этом животный страх в его глазах читался совершенно отчетливо. В этот момент я целиком и полностью уверился в своих подозрениях, что Финнеган ушел из Гаэты под надуманным предлогом именно из-за того, что испугался моего приближения.

С другой стороны, Финнеган привел мне два крейсера, которые я смог захватить. Вот только для того, чтобы суметь воспользоваться плодами победы, у меня сейчас стоит выбор из самых многочисленных вариантов действий. Из которых, уже традиционно, я выбрал самый рискованный и самый наглый. Но при этом, если он реализуется, вариант самый выгодный. И очень надеюсь, госпожа Фортуна еще не отошла от экранов наблюдения за мной.

Пауза, возникшая после извлечения всех офицеров из рубки, затянулась. Вдруг я понял, что все это довольно долгое время смотрю на Финнегана, который, словно загипнотизированный, оказался просто не в силах опустить взгляд

— Правильно, — кивнул я.

— Что правильно? — севшим голосом спросил лорд-сенатор.

— Правильно боишься, — улыбнулся я, и кивнул головой в сторону поляны, где собрались пленные команды кораблей. — Пойдем, разговор есть.

Финнеган идти вместе со мной откровенно не желал. Поэтому подойдя ближе, я схватил его за предплечье и потащил за собой. Лорд-сенатор попытался вырваться, но уговаривать я не собирался, просто швырнув его вперед. Финнеган при падении вскрикнул, и покатился по палубе — так, что только стойка с натянутыми леерами его остановила.

Подойдя ближе, я без затей перекинул его через ограждение борта. Приземлившись с глухим стуком в траву, и прокатившись пару метров, Финнеган попытался встать. Не успел — я уже был рядом, и подхватив его за ворот, потащил лорда-сенатора в самый центр поляны, где собрались пленные. Краем глаза при этом наблюдая, как расступаются перед нами матросы и офицеры, освобождая нам с Финнеганом место.

Когда мы оказались в самом центре поляны, со всех сторон окруженные пленными с Чаровницы и Чародея, я рывком бросил лорда-сенатора вперед. Постоял немного, подождал пока он поднимется. После этого демонстративно отошел на несколько шагов назад, достал нож. И полоснул себе по ладони, крепко сжав кулак и вытянув поднятую руку, наблюдая как капли одна за другой капают на землю.

— Здесь и сейчас, пред лицом всех богов нашего мира я обвиняю лорда-сенатора Эрика Финнегана в некомпетентности, в трусости, во лжи и в предательстве. Перед лицом всех богов я обвиняю лорда-сенатора в попытке преднамеренного убийства курсантов Корпуса Спарты из первого сословия. Обвиняю в попытке убить меня и моих друзей для того, чтобы скрыть последствия собственной глупости, самоуверенности и некомпетентности.

С каждым моим словом за плечами сгущалась тьма, озаренная зелеными отблесками. За спиной у меня вырастали крылья Морриган, незримое присутствие которой я прекрасно ощущал.

— Что ж ты раньше молчал? — неожиданно ровным и спокойным голосом спросил Финнеган. Страха в его взгляде больше не было. Так иногда бывает, когда страха слишком много и его просто перестаешь замечать, устав бояться.

— Хороший вопрос. Самое главное, своевременный, — негромко произнес я, и повысил голос: — Мое молчание раньше было вызвано взятыми перед Корпусом Спарты обязательствами, которые я принял вместе с клятвой верности. Сейчас, когда Корпус от меня отказался, объявив дезертиром, я свободен и от данной ему клятвы. Поэтому здесь и сейчас, пред лицом всех богов я вызываю тебя на дуэль и призываю владыку Юпитера быть нашим арбитром! — раскрыл я кулак, щедро орошая землю кровью.

Вот это было очень рискованной частью моего плана.

Я сейчас совсем не был уверен, что Юпитер вмешается. Вмешается так, как он сделал это недавно, когда испепелил казненного мной Лавиолетта. С другой стороны, если Юпитер все же обратит на меня внимание, это сейчас решит очень и очень многие проблемы. Ведь Владыка Юпитер — бог-покровитель правящего Дома Дракона. Бо́льшая же часть офицеров кораблей флота как правило всегда принадлежат либо к нижним ветвям Дома Дракона, либо являются представителями фамилий его прямых вассалов.

Если же Юпитер сейчас не вмешается, ну что ж… значит, просто я убью лорда-сенатора на дуэли перед командами двух крейсеров. Ничего в принципе не приобрету, но ничего и не потеряю.

Финнеган, кстати, уже принял неизбежность дуэли. Сбросив рваную и грязную тогу, скомкавшуюся во время того как я тащил его сюда, он обнажил артефакторный меч, готовясь к поединку. Свои мечи я пока даже не доставал. Выждав некоторое время, и не дождавшись атаки, я спокойно шагнул вперед. Финнеган ударил — довольно умело. Но с моими вернувшимися способностями я легко ушел от мелькнувшего клинка и без затей воткнул противнику кулак в грудь. Лорд-сенатор сдавленно охнул, отлетел на несколько метров и покатился по земле.

Это было единственное, что я себе позволил из показательной демонстрации. Позволил, потому что мне нужно было как-то отомстить за тот момент бессилия, когда мы снизу, на земле, наблюдали как офицеры Нереиды готовят конструкт, который гарантированно — они не могли этого не понимать, должен был нас убить. И мне нужно было не только за себя отомстить — но и за тех, кто погиб рядом с рухнувшей со склона установкой римского огня, которую Нереида потеряла только из-за идиотизма своего капитана.

Я вернул должок. Лежащий Финнеган сейчас посмотрел на меня с аналогичным чувством бессилия — осознав уровень моего владения мечом и даром он прекрасно понял, что в дуэли мне не противник. Я же, увидев желаемое, обнажил оба меча, теперь планируя сделать все быстро.

Но не успел.

Ярко сверкнуло — сверху, прямо из безоблачного неба в землю ударила ветвистая молния, испепеляя Финнегана в прах. Грохнуло при этом так, что заложило уши, и не все присутствующие удержались на ногах. Вернее, почти все не удержались — из команд крейсеров стоять остались только индигеты. И то не все из них.

Несколько минут прошло в звенящей тишине. Звенящей буквально — в ушах после удара молнии стоял громкий гул. Минута шла за минутой. Постепенно все присутствующие приходили в себя. Удивленно оглядываясь, с трудом поднимались, поглядывая на черное выжженное пятно, в центре которого остался прах силуэта Финнегана и несколько черных от сажи принадлежащих ему артефактов.

Я ждал. Не двигаясь с места, молча. Стоял, осматривая флотских, только-только начинающих понимать, что именно сейчас произошло. Причем изумление я видел не только на лицах команд Чаровницы и Чародея. С крайним удивлением на меня смотрели и варгрийцы, и гвардейцы Альба, и оставшиеся здесь с Марией немногочисленные наемники д’Энтенсы. Да и сама Мария, как и Алисия, не смогли сохранить бесстрастный вид.

Да, подобное видишь не то что не каждый день, но и не каждый век. Кто-то вообще никогда не видел, и не увидит вживую волю Юпитера — все присутствующие наконец начали постепенно проникаться истинным смыслом произошедшего.

Я подождал до того момента как слух по мне вернулся полностью. И еще немного подождал, учитывая, что не все настолько стойкие к внешним эффектам, как я. Заговорил, впрочем, добавив в слова силы Голоса — так, чтобы меня слышали даже те, кто еще не полностью вернул себе слух.

— Теперь настало время поговорить с вами, — произнес я, обращаясь к командам крейсеров. — Прошу всех старших офицеров обоих кораблей проследовать за мной.

Развернувшись, и не оглядываясь, я вышел из образованного командами крейсеров круга. Также не оглядываясь, прошел к дальней опушке сосновой рощи, на которой лежала крылом Чаровница. Только здесь оглянулся и увидел, что за мной последовали все старшие офицеры. Это хорошо.

Дождался, пока они подойдут и остановятся рядом.

— Мне не нужна ваша капитуляция. Мне нужна от вас помощь и сотрудничество. Помощь и сотрудничество, которые, прошу заметить, ничуть не повредят интересам Империи. Что?! — довольно резко обратился я к офицеру, недавно вызволенному из рубки Чаровницы, который только что позволил себе негромкий насмешливый комментарий. — Что ты сказал, не слышу!? — повысил я голос.

— Лорд-сенатор Финнеган мертв. Теперь в любой момент мы можем привести в действие систему самоуничтожения энергетических установок обоих кораблей.

— Ну так приводи, — глядя в глаза пленнику, развел я руками. — Не можешь? Или не хочешь? А если не можешь, или не хочешь, значит заткнись и слушай что я сейчас говорю. Comprenez-vous mon français?

Мой французский офицер явно понял, потому что кивнул и пренебрежительного фырканья больше себе не позволял.

— Итак, мне нужна от вас помощь и содействие в комплектовании палубной команды Майи, куда вы отправите часть матросов со своих кораблей. Кроме того, я жду от вас помощи приведения в порядок Чаровницы, а после организации перелета в составе группы из трех кораблей — Майи, Чаровницы и Чародея, до нужного мне места назначения. Скорее всего это будет две остановки. Как гарантию своих намерений я могу дать слово не прикасаться к закрытым технологиям, либо же вовсе могу дать своим людям указание помочь вам снять с кораблей установки римского огня и оставить их здесь под охраной отряда, состав которого вы определите самостоятельно.

Старшие офицеры крейсеров внимательно на меня смотрели, ожидая продолжения. И когда поняли, что продолжения не будет, один из них, переглянувшись с двумя другими, задал вопрос.

— Сопровождение куда?

— Скорее всего первая точка назначения будет где-то на Западе. После этого мы отправимся в Рим.

— Вы предлагаете нам привезти врага Империи в самое ее сердце? — с невеселой усмешкой поинтересовался один из офицеров.

— Врага Империи, которому благоволит владыка Юпитер? — задал я вопрос, сам не сдержав улыбку. — Или врага Империи, который объявлен врагом Империи только потому, что его отец — император Максимилиан? — во время этих слов я поднял руку, заставив перстень сверкнуть силой.

Демонстрация и смысл моих слов, когда он дошел до умов и сердец, произвели на собравшихся офицеров неизгладимое впечатление.

— Или Максимилиан теперь тоже враг Империи? — после паузы насмешливо поинтересовался я. Но почти сразу сменил тон на деловой: — Единственная моя цель в Риме — инициация собрания Ассамблеи первого сословия, на котором я собираюсь выдвинуть обвинения тирану Фридриху как недостойному быть первому среди равных. И как сын императора Максимилиана я имею на это полное право. Но давайте вернемся к делу. При принятии решения, сотрудничать со мной или нет, прошу вас учесть, что я не хочу лишней крови, ее и так пролилось достаточно на нашей земле. Именно из-за этого, из-за желания избежать прямого столкновения, я запустил дезинформацию о том, что направляюсь в Гаэту, а сам же отправился сюда для заправки своего корабля. И присутствие здесь столь мощного представительства флота стало для меня сюрпризом. Вы что вообще здесь забыли? — посмотрел я на заговорившего первым офицера.

Мой вопрос, судя по лицам собеседников, оказался им не очень приятен.

— Лорд-сенатор Финнеган вчера вечером дал указание следовать в Юргорден для восполнения запасов, после чего он собирался совершить переход в Атлантиду.

— Зачем?

— В известность не ставил.

— Я мог бы предположить, что лорд-сенатор Финнеган просто испугался, когда получил весть о моем приближении. Именно поэтому сбежал именно сюда под надуманным предлогом. Но лорд-сенатор Финнеган только что весьма неожиданно умер, поэтому предполагать такое я конечно же не буду. Итак, господа, подытожим. У меня для вас есть предложение, которое я вам всем озвучил только что. Мне нужна ваша помощь для путешествия в Рим, где после сбора Ассамблеи первого сословия вы и ваши корабли вернутся в состав Императорского флота.

— Если мы столкнемся с другими кораблями флота?

— Высотный потолок Чародея и Чаровницы превышает возможности всех других кораблей Империи. Поэтому при встрече с другими кораблями мы просто поднимемся как можно выше, избегая и уходя от возможной схватки.

— Если мы не согласимся? — последовал следующий, вполне логичный вопрос.

— Это будет зависеть от количества не согласившихся. Если оба экипажа сочтут мое предложение неприемлемым, у меня для вас плохие новости. Мне предстоит сложный последствиями переход в Рим, и у меня просто нет возможности оставить здесь достаточное количество бойцов для вашей охраны, у меня и так людей не хватает. Оставлять же за спиной сразу два боеспособных крейсера, пусть один из них и поврежден, будет крайне глупым решением. Поэтому я предоставлю вам выбор: или мы выводим из строя оба аэростата, чтобы вы гарантированно не смогли взлететь и последовать за мной. Гарантировано, прошу заметить, выводим из строя — а это значит, что Империя корабли потеряет. Либо же вы можете выбрать вариант, когда мы уведем корабли в тайное место, и там я дам приказ казнить всех, кто способен поднять их в воздух. Корабли в таком случае Империя не потеряет, а я не получу за спиной опасности преследования.

Последнее мое предложение, судя по лицам, офицерам не очень понравилось.

— Если же согласится с моим предложением только часть экипажей, достаточная для пилотирования кораблей и воздухоплавания в Рим, не согласившиеся будут оставлены здесь под присмотром немногочисленной группы моих людей, которых я выделю для этого. Только прошу учесть, что если собрание Ассамблеи будет для меня успешным и я войду в право, положенное мне по рождению, к таким людям я буду относится как к предателям интересов Империи, и к предателям интересов человеческой цивилизации. Прошу вас не забывать, что сейчас на переднем крае, от которого вы последнее время находились невероятно далеко, до сих пор идет война с вторжением демонов. И чем быстрее решатся внутренние проблемы Империи, которые инициировал совсем не я, тем быстрее мы разберемся и с проблемами внешними.

Дав несколько минут офицерам чтобы обдумать услышанное, я (опять влияние Доминики) пощелкал пальцами, вновь привлекая внимание.

— Господа и дамы. У меня мало времени, так что прежде чем принять решение прошу вас довести сведения о полученных вами предложениях всей команде. Мои люди проследят, чтобы вы не исказили мои слова, а после прошу сообщить мне ваше коллективное решение. Двух часов на раздумья, полагаю, вам хватит вполне.

Два часа времени я озвучил с учетом того, что нам еще Майю нужно заправлять. Впрочем, с заправкой и восстановлением заряд-лириума получилось быстрее — уложились в час сорок пять. На решение у старших офицеров времени ушло еще меньше: в полном составе офицеры, маги и индигеты решили принять мое предложение. Так что, когда ресурс Майи был восстановлен, три аэростата поднялись в небо (едва не убитая Гонстадом Чаровница при этом держалась в воздухе достаточно криво) и направились к Камаргарскому хребту, в Глотку Дьявола — каньон, где нога человека ступала очень и очень редко.

Там нам предстояло долгое ожидание сообщения от брата Марии. Впрочем, скучать оказалось особо некогда — гвардейцы Альба, немногочисленные наемники д’Энтенса, жрицы Живы и мои варгрийцы занимались боевым слаживанием, а офицеры и матросы работали над устранением повреждений Элькидийской чаровницы. Ну и между делом помогли с ремонтом посадочных лап Майи.

Я же… днем я участвовал во всей многочисленной деятельности, ночами или лежал, пялясь в потолок, или выходил на мостик Майи, глядя на звездное небо и зеленую корону Юпитера. И думал. Обо всем том что было, и о том, что будет.

Спал я совсем мало, урывками. Но сон мне не сильно и нужен был — голова просто гудела от одолевающих мыслей и появляющихся догадок. Потому что сейчас, когда я получил спокойную временную передышку, на многие вещи посмотрел с иного угла. И уже по-иному начал видеть многое из происходящего. Совершенно по-иному.

В общем ни днем ни ночью скучать было особо некогда. Но, когда на восьмые сутки ожидания из Тавроса прилетело сразу двое воронов с сообщением о месте, где ждут Марию вместе с подтверждением выполнения контрактов на меня и на Алисию, я испытал облегчение.

Передышка заканчивалась, можно было снова начинать разбег, который должен наконец привести меня в Рим.