Царетворец. Волчий пастырь. Книга пятая

Глава 21

Облокотившись на перила открытого мостика, я рассматривал подернутую рябью волн синеву Срединного моря, расстилающуюся далеко внизу под кораблями. Мы покинули восточный берег три часа назад, и лететь нам предстояло еще довольно долго. Но в предназначенную для меня адмиральскую каюту идти я даже и не думал. Просто не смогу сейчас находиться в четырех стенах, не получится.

Шаги Марии услышал издалека — ее невысокие подбитые каблуки очень характерно цокают по настилу палубы. Сапоги нестандартные, но полностью интегрируемые с артефакторной экипировкой авантюриста — явно делались по индивидуальному заказу. Даже не представляю, сколько ей это стоило.

Мария подошла и встала совсем рядом со мной, также облокотившись на перила. И долгое время мы просто стояли рядом. Молча. Девушка, я видел, несколько раз порывалась заговорить, но каждый раз осекалась на полуслове. Я уже не выдержал: развернулся и облокотившись на ограждение спиной, поставив локти на перила, посмотрел на Марию не скрывая интереса во взгляде.

— Ты что-то хотела сказать?

Наемница-авантюристка, глубоко вздохнув, посмотрела на меня в смешанных чувствах. Она вновь приоткрыла рот, но снова осеклась, увидев мой взгляд и улыбку.

— Тебе смешно? — холодно поинтересовалась Мария.

— Да, меня весьма забавляет ситуация. Чем больше думаю, тем лучше понимаю, что война за мир пошла именно таким путем в числе прочего потому, что одна юная дева воспылала чувством собственности, а вторая чисто из спортивного интереса решила попробовать перейти ей дорогу. Надеюсь в исторических хрониках, которые напишут через много-много лет, не будет указано столь интересных фактов.

Если бы Мария не была такой загорелой, то, наверное, можно было бы хорошо увидеть залившую ее лицо краску. Я между тем продолжал:

— Да, Несса мне рассказала о вашем так называемом честном соперничестве, в котором вы упустили самый главный пункт.

— Какой?

— Меня забыли спросить! — довольно резко сказал я.

Мария заметно вздрогнула и с большим трудом удержалась, что не отшатнуться. Все же глаза у меня сейчас, хоть я этого и не хотел, заметно сверкнули.

— Не волнуйся так, я не слишком уж сильно расстроен по этому поводу. И да: если ты не хочешь отставать в гонке за герцогиней Альба, мы с тобой можем переспать сейчас. А можем даже переспать несколько раз, и в таблице вашего соперничества по очкам ты выбьешься в лидеры. Как тебе идея?

Теперь густой румянец на щеках Марии пробивался и через загар.

— Я сейчас тебе открою тайну, которая не тайна: я очень хорошо разбираюсь в политике и военном деле, при этом совершенно не разбираюсь в женщинах. Но в твоем случае, все же, мне кажется очевидным подавляющее все остальное желание быть первой всегда и во всем. В результате — преобладание эмоций над разумом, в котором случайный каприз вылился в столь масштабное противостояние. Только ввязавшись в рискованную гонку за столь большим призом, ты вообще думала, что будешь делать с ним, то есть со мной, и как разбираться со всеми последствиями?

Мария молчала, явно не зная, что сказать мне в ответ.

— Представь, вот мы с тобой стоим в обнимку на балу, ты ловишь взгляд Алисии Альба, которая вне себя от злости, потом мы танцуем весь вечер напролет, всю ночь занимаемся любовью, все, ты выиграла… а дальше что? На следующее утро что будем делать и куда дальше жить?

Не найдя что ответить, Мария просто молча развернулась и ушла с мостика.

В принципе, тоже вариант. И хорошо. Если честно, немного утомился от наблюдения этих танцев вокруг моей персоны вместо того, чтобы думать поистине о серьезных вещах. Еще очень надеюсь, что я правильно просчитал характер и мотивацию Марии, и проблем после состоявшегося разговора, как минимум, не станет больше.

Оставшееся время пути так и простоял на мостике, наблюдая как корабли сначала следовали за закатом, после двигались сквозь ночь, а потом я то и дело оглядывался, когда нас понемногу начал догонять рассвет.

Башни Рима появились на горизонте, когда солнце позади нас уже появилось из-за горизонта. Чародей и Чаровница при этом максимально сблизились с Майей, идя чуть ниже — в случае чего образовав единое поле, все три корабля должны были подняться на высоту предельной дальности, уходя от возможного сражения с другими кораблями флота.

Долго я думал, что именно и как делать по прибытии в столицу, и по итогу принял решение дать указание капитанам привести нас в летнюю резиденцию императоров на Олимпе — в том самом месте, где недавно я присутствовал на балу. В Летнем дворце вполне можно будет закрепиться, отсекая лишних визитеров, в то же время туда свободно смогут попасть члены первого сословия для переговоров перед проведением внеочередного заседания Ассамблеи.

Садиться и высаживаться в любом другом месте в Риме мне казалось опасным — чтобы оказаться в зоне городских боев, достаточно будет одной искры. Олимп же подходил под мои планы как нельзя лучше. И пока все шло более чем хорошо: флота в Риме не было.

Наши три корабля беспрепятственно прошли над бухтой Альба, показав столице крылья, после чего повернули, двигаясь теперь вдоль виадука над городом-портом Каталаной. Воинский город Кастра мы обогнули, во избежание — пусть щиты у всех трех кораблей полностью заряженные, но все равно очень не хочется получать пакетные подарки конструктов снизу, даже находясь на такой высоте. Да и лишний повод к тому, чтобы попробовать засадить в нас приветом с земли, лучше не давать.

Мысли о возможной атаке, впрочем, постепенно отошли на второй план. До рези в глазах вглядываясь вниз, я смотрел и не верил увиденному: город казался вымершим. Пусть сейчас раннее утро, но в это время Рим уже всегда напоминает муравейник. Сейчас же ни мобилей на дорогах, ни людей на тротуарах; светофоры, те которые работают, равномерно моргают желтым цветом. В некоторых местах видны следы разрушений, пятна гари, брошенные армейские мобили, перегородившие улицы.

Очень похоже на следы… поспешной эвакуации?

Более подробно рассмотреть происходящее внизу не получалось — мы шли на приличной высоте. Каталана осталась позади, а мы теперь поднимались над склонами Олимпа, направляясь к высокогорному Этрейскому озеру. При этом пролетели над Городом Нобилей — в котором никаких следов паники не было заметно. Впрочем, сам город скрыт зеленью садов, но в виднеющихся шпилях и башнях дворцов и резиденций никаких разрушения я не углядел.

Поднявшись на самую высокую точку столицы, на вершину Олимпа, Чародей и Чаровница зависли в воздухе над императорскими садами. Майя начала плавно опускаться прямо к крыльцу Летнего дворца. Здесь нас уже встречали — во дворе, с блеском артефакторного усиления, выстроилась тонкая черно-белая линия преторианской гвардии.

Майя опускалась, свист движителей становился громче. Посадка здесь, на вершине горы, даже сложнее, чем посадка на земле над уровнем моря — и это заметно ощущалось по вибрации и рывкам палубы под ногами. Даже крепче взяться за поручень пришлось. И еще пришлось сдерживать волнение. Все же в мастерстве капитана я не очень уверен.

— Гонстад, дружище, давай только не как в прошлый раз, — негромко шептал я себе под нос.

Был у меня, конечно, вариант передать управление Майей кому-то другому, из более опытных офицеров из согласившихся на сделку со мной. Но подобным действием я бы нарушил все писаные и неписанные правила имперского флота, оскорбив назначенного самолично капитана. Так что сейчас я ждал посадки, надеялся и верил, что у вчерашнего гардемарина все получится не как в предыдущие разы.

— Да какой же ты… виртуоз воздухоплавания! — не сдержал я эмоций, когда во время болтанки приближения к земле нос фрегата привычно задрался вверх. Мгновение, задние посадочные лапы мягко коснулись поверхности, но практически сразу последовал уже привычный разгон маятника, удар и свист брусчатки, разлетающейся по сторонам из-под передних посадочных лап.

Сверкнули щиты преторианцев, в которые прилетели выбитые из плаца булыжники. Выстроившиеся вокруг крыльца гвардейцы перестроились, частично отходя под защиту колонн широкого крыльца. На плацу, прямо перед носом фрегата, увенчанной позолоченной фигурой нимфы, осталась лишь небольшая группа офицеров. Сойдя по трапу в сопровождении нескольких варгов — людей и волков, я подошел к ожидающим нас преторианцам и остановился.

«Надо же, какие люди!» — мог бы я воскликнуть в иной ситуации. В иной ситуации я бы подобное мог воскликнуть, но не в этой, когда на жизни и судьбы. Сейчас же промолчал, глядя на каменное лицо возглавляющего встречающую группу Андрея Воронцова. На мундире которого были знаки отличия легата Претория, надо же.

На втором спущенном с Майи трапе между тем появились Мария, Гомер и Себастиан Агилар. С ренегатом мы практически не общались, но как-то так получалось, что во всех близких к официальным мероприятиям он присутствовал рядом со мной. Я привык уже к этому, Себастиан похоже тоже. Воронцов, пока они спускались, внимательно наблюдал именно за ним. Но ни словом, ни мимикой удивления не выдал. Заговорил Воронцов, когда Мария, Гомер и Себастиан подошли и встали позади меня, за спиной.

— Кайден Доминик Альба из рода Рейнар, ты арестован по обвинению в измене. Прошу сложить оружие и следовать за мной.

Осмотревшись, я скептически хмыкнул и покачал головой. Если это ловушка, то это очень… необычная ловушка.

— Тебя здесь как сакральную жертву что ли оставили? — негромко поинтересовался я у Воронцова. — Или ты просто готов до конца готов выполнить свой долг?

Отвечать Воронцов ничего не стал. На его месте я бы тоже отвечать не стал, впрочем.

На некоторое время на площади повисла тишина. Все всё прекрасно понимали. Преторианцы уже обнажили оружие, закрылись щитами эгидами; выстроившиеся вдоль бортов Майи варгрийцы подняли артефакторные винтовки. Ждали только моей команды — у собравшейся здесь полусотни преторианцев, пусть среди них немало индигетов, просто не было шансов.

Выждав небольшую паузу, глядя на абсолютно спокойного Воронцова, я заговорил.

— Я сегодня все равно зайду во дворец, и объявив о внеочередном сборе Ассамблеи начну подготовительные мероприятия. Вы не сможете мне помешать. Я в любом случае сделаю это, но я не хочу крови — ее и так пролилось, и еще льется вполне достаточно на Востоке. Поэтому я предлагаю тебе дуэль и божий суд — пусть сам Юпитер рассудит, кто из нас двоих прав. Есть здесь жрецы Владыки Юпитера? — поинтересовался я, оглядывая строй преторианцев.

Жрецы здесь были. Среди легионеров претория — да, так бывает. Более того, это были жрецы Юпитера из первого сословия, индигеты. А один из них, судя по нашивке на мундире, и вовсе принадлежал к Дому Дракона.

Пятеро преторианцев-жрецов вышли из строя, и встали вокруг нас, в несколько движений создав границы ритуального круга. И преторианцы, и варгрийцы при этом практически синхронно опустили оружие. Напряжение не то, чтобы спало, но уменьшилось — прямо сейчас взаимное истребление не начнется. Преторианцы и варгрийцы опустили оружие, я же наоборот — заставив артефакторный меч материализоваться, направил его острием на Воронцова.

— Ты готов перед взором Юпитера отстаивать свою правду?

Если честно, испытывал в этот момент некоторое опасение. Все же верховный бог не та сущность, которую можно тревожить почти постоянно. Но похоже, либо кредит терпения я еще не выбрал, либо же четко продолжаю идти по нужному владыке нашего мира пути.

Воронцов опять не стал ничего говорить. Он обнажил артефакторный меч, встал в боевую стойку… и, спиной вперед, улетел далеко назад. Я постоял несколько секунд, ожидая. На меня смотрели широко открытыми глазами, не понимая, чего так картинно жду и зачем медлю. Поняли, когда выбитый мной из руки Воронцова меч приземлился и воткнулся неподалеку в брусчатку площади. Только после этого я прошел вперед, туда где Воронцов только-только приходил в себя после удара. Да, импульсным щитом вот так получить, это больно — удар ведь даже направлен не по физическому телу, а по астральной проекции.

Другому такого хватило бы на несколько недель в постели в состоянии растения и с питанием через трубочку, но Воронцов сейчас даже делал попытки подняться. Он смотрел на меня исподлобья, с обреченностью, которую уже не получалось скрыть. Еще Воронцов не хотел умирать на коленях.

Я ждал. Он видел, что я жду пока он поднимется на ноги, и прилагал все силы, чтобы вернуть контроль над телом. Долго он поднимался — на это ему потребовалось более минуты. Но смог. Преодолевая боль, новоявленный легат Претория поднялся и посмотрел мне в глаза. В этот момент я поднял меч, который острием оказался направлен ему в горло.

Площадь замерла. Наблюдающие за нами преторианцы и варгрийцы, по-моему, даже не дышали.

— Чего ты ждешь? — сипло прошептал Воронцов.

— Жду, пока ты перед лицом Владыки Юпитера признаешь поражение, — ровным голосом произнес я.

— Перед лицом Владыки Юпитера я признаю поражение. Доволен? — тем же сиплым шепотом, с усилием, произнес Воронцов. — Ну, чего ты ждешь? Бей!

— Дурак что ли? — опуская меч, негромко поинтересовался я. — Пойдем, у нас очень много дел.

Обойдя ошарашенного Воронцова, я прошел с десяток шагов и не слыша за спиной движения остановился. Обернулся.

— Лорд-легат Воронцов, вы идете со мной или вам лучше отправиться в больничную палату? Если не в силах выполнять свои обязанности, то дайте указание заместителю следовать за мной, потому что прежде чем собирать внеочередное заседание Ассамблеи мне хотелось бы получить ответы на многие вопросы.

Воронцов по-прежнему молчал. Он поморщился и вернулся за своим мечом. Убрал его в пространственный карман. И вздрогнул — перед ним, словно из воздуха, материализовалась Цветана. Ее появление вызвало удивленный вздох среди преторианцев — не только потому, что она незаметно прошла по залитой солнцем площади, используя танец с тенями, но и оттого что она была дриадой в одежде.

Наложение рук, мягкое свечение, и Воронцов за несколько секунд полностью пришел в себя. Лучисто улыбнувшись, Цветана показала ему жестом следовать за мной. И исчезла с глаз, вновь вызвав удивленный вздох, причем не только среди преторианцев.

Втроем — я, Воронцов и Себастиан, мы двинулись под своды дворца. Совсем как несколько месяцев назад, когда в роли секундантов они сопровождали меня на дуэль в Равенне. Тогда, правда, за нами Гомер с Марией не шли. Сколь мало времени с того момента прошло, а столько воды уже утекло.

— Так почему город горит? — на ходу спросил я.

— Слухи породили панику.

— Слухи о чем?

— О том, что с Востока вместе с огромной ордой и целым флотом на Рим идет варгарианский мясник, желающий сжечь всю Империю, с севера через перешеек с полчищами нордлингов надвигается предатель и кровавый палач Кавендиш, а с юга Империю уже готовы атаковать объединившиеся с красными тамплиерами орды демонов, среди которых сам Дьяболо.

— Ух ты, как интересно. А Кавендиш действительно сюда идет?

— Последнее донесение было из Мидостиума, неделю назад, после этого связь с перешейком прервалась.

— Судя по правдивости сообщения о том, что я иду сюда с ордой и флотом, новость о наступлении Кавендиша во главе северных орд несколько преувеличена. Но полагаю, факт его приближения может иметь место. Так город-то почему горел?

— Когда поползли устойчивые слухи о предательстве Стражей границ и о твоем приближении, Гильдия космогации закрыла первому сословию свободный доступ к порталам на Европу. Они объяснили это уменьшением пропускной способности и увеличением необходимого для работы ресурса, так что право доступа начали продавать за огромные деньги.

— Н-ну, это, насчет ресурсов, может быть правдой. И что?

— В Риме больше нет представительств и представителей Гильдии Космогации. Порталы взяли под контроль тамплиеры Союза Зерна и Стали, а обеспечивали их деятельность оставшиеся в живых после репрессий Фридриха хранители. После этого получилось начать эвакуацию на Европу тех, кто очень не хотел встречаться с тобой и твоими ордами.

— Император сам где?

— Я не знаю, — пожал плечами Воронцов.

— Прелесть какая. Вернее, какая печальная история. А люди где?

— Какие люди?

— Какие еще могут быть люди? Обычные, жители Рима.

— Ну, мало ли. Кто мог уехал. Кто не мог, по домам сидят — в городе военное положение.

— Индигетов на Европу много ушло?

— Сбежало, — поправил меня Воронцов, усмехнувшись. И ответил вопросом на вопрос: — А много их не хотело тебя видеть?

— Не владею такой информацией.

— Из Рима сбежало очень много индигетов. Очень много. Кто не смог пробиться в порталы на Европу, уехал по земле. Многие отправились в Атлантиду.

На некоторое время я замолчал.

Вот вообще не удивительно. Когда в четких и выверенных планах что-то идет не так, всегда есть вероятность того, что посыплется вообще все. И буквально только что, казалось бы, контролируемая ситуация начнет напоминать охваченный пожаром бордель. А конструкции, кажущиеся железобетонными, начинают превращаться в рассыпающиеся карточные домики.

— Твой брат Мстислав тоже отбыл на Европу? — задал я вопрос с подвохом. Все же Воронцов слишком молод, даже можно сказать оскорбительно юн для должности легата Претория.

— Он умер.

— Прости, не подумал.

— Прощаю, — кивнул Воронцов.

Я почувствовал некоторое смущение — все же мог бы сразу догадаться, что бывший легат Претория на Европу сам вряд ли бы сбежал, оставив должность и пост — это же русские, их привычной меркой сложно мерить. Тем более на себя злился, что хорошо знал прадеда идущего сейчас рядом со мной террана-индигета. Я ведь находился в Риме, когда он, во главе тогда обессиленного и потрепанного рода беглецов прибыл из Новогорода — где возглавляемая им младшая ветвь Дома Воронцовых потерпела поражение в борьбе за власть в Республике.

— Кста-а-ати… — протянул я, останавливаясь.

Воронцов и Агилар двигавшиеся по сторонам от меня, прошли дальше, а вот Мария и Гомер едва не врезались мне в спину, что ментат сразу же прокомментировал. На его слова внимания я не обратил, глядя в спину только оборачивающегося нового легата Претория.

— Кто сейчас глава твоего Дома? — поинтересовался я.

Воронцов на вопрос не ответил, но судя по взгляду я понял, что глава фамилии сейчас — он. Надо же, как их род снова в смуте потрепало. Уже правда в смуте не новогородской, а римской.

— У меня есть к тебе предложение, от которого сложно отказаться.

— Какое предложение? — сдержанно поинтересовался Воронцов.

— Мария, — обернулся я девушке. — Ты же сегодня отправишься в отделение Банка Союза обналичивать оплату за исполненные контракты. Так?

— Да, так, — кивнула Мария.

— С собой на всякий случай возьми полусотню варгрийских всадников, я распоряжусь, с ними думаю у тебя все получится. Если не получится, по всем отделениям пройдешь, думаю хранилища не пустые. В общем, когда деньги будут у тебя, полтора миллиона ты переложишь на счета Дома Альба. Полтора миллиона — твои с братом призовые. А полтора миллиона, которые полагаются мне… у меня есть к тебе просьба.

— Внимательно слушаю.

— Полтора миллиона золотых реалов ты потратишь на то, чтобы нанять и создать свой новый отряд. Частную армию, которую я усилю несколькими штурмовыми отрядами своих адских всадников. После этого, на Майе вместе с капитаном Гонстадом, вы, — посмотрел я на Марию, потом на Воронцова, — через Северное море, чтобы лишний раз не пересекать Разломы, отправитесь в Аркону. Там сейчас находится магистр Никлас, он или присоединится к вам, или просто советом ситуативно поможет. После этого вы двинетесь дальше, в Варгрию. Найдете Гаррета. Он или уже договорился с магнатами, или ему только предстоит договориться — тогда вы ему в этом поможете. И когда Гаррет займет варгрийский трон, вы направитесь дальше, в Новогород. И там уже ты сам, — посмотрел я на Воронцова, — сядешь на княжеский стул, или как это по-русски…

— Стол.

— Сядешь за княжеский стол…

— Правильно «сесть на княжеский стол».

— Да? Ладно, неважно. В общем заберешь трон, на который имеешь полное право. Как вам мое предложение?

— Это все звучит как… как бы это помягче сказать, чтобы кого-нибудь не обидеть, — начал было Воронцов.

— Давай пожестче, «кто-нибудь» обиду легко переживет.

— Предложение конечно интересное и красивое, но даже если у Гаррета получится…

В голосе Воронцова слышалось сомнение настолько сильное, что я решил его прервать.

— Можно не верить, что это получится у Гаррета, но если знать, что его зовут Анджей Гайос и он из династии Ангелов, а также знать, что при Посвящении Гаррет получил благословение от Перуна лично, звучит уже немного по-другому, правда? А еще нужно держать в уме, что дочь магната Гуггенхайма признала долг жизни передо мной, а я совсем недавно передал ей пожелание от меня ее отцу помочь Гаррету в вопросе политического самоопределения.

С каждым словом скепсис в глазах Воронцова таял, уступая место уважению.

— Звучит. Не спорю, — покивал он, но после поджал губы: — Но вот остальная часть плана… ничего кроме смеха у республиканской элиты мои претензии вызвать не могут.

— Смех республиканской элиты смолкнет даже не начавшись, потому что…

Я вздохнул — в который раз уже рассказываю об этом.

— Почти сто пятьдесят лет назад правящий тогда новогородский князь влюбился в жрицу богини Живы. И после того как жрица получила указание вернуться под сень леса Фегервар, князь не смирился с потерей и отправил за ней сотню своих лучших воинов из самых высоких боярских родов. Дриады взяли всю сотню в плен. Сто три их там было, если быть точным. И после переговоров, в которых участвовал и…

«И я», — хотел я сказать. Не сказал.

— …и после переговоров, в которых участвовал посредником герцог Доминик Веспасиан де Рейнар из Врангарда, всех индигетов Новогорода дриады выпустили, взяв с каждого долг жизни. И это долг теперь принадлежит мне. Мне лично, целиком и полностью — потому что этот долг, с благословения богини Живы, почитаемой в Новогороде не меньше остальных старших богов, мне передала царица Вера, ныне правящая Фегерваром. И у Гаррета, когда вы обеспечите ему опору царского тона, ты заберешь волчий перстень Пограничной стражи. Это запрещенное Кодексом оружие одного из тех бояр, кто участвовал в том памятном и широко известном в узких кругах республиканской элиты рейде. У Цветаны узнаешь всех поименно — имена всех ста трех индигетов, которые вышли из леса, оставив там долг жизни. Она должна их знать, если не знает — попроси, она узнает и список отдаст. Так что вопрос поддержки тебя как кандидата на княжение от республиканских элит — это вовсе не вопрос.

Спонтанно возникшая идея мне крайне понравилась. Потому что мне здесь, в Риме, гораздо проще будет разговаривать с князем Новогорода, если его будут звать Андрей, а не Александр. Тем более что князь Александр, когда сделал вид что не знает о готовящемся покушении на Алисию, свой выбор сделал. Да и с большой долей уверенности я предполагаю, что немалая часть золота в контрактах на мою голову принадлежит именно князю. Очень уж удобно ему было бы чужими руками устранить того, кто имеет такую возможность воздействия на элиту Республики.

— Что делать с Александром? — Воронцов перешел уже на рабочий деловой тон.

— У меня к князю Александру возникла претензия личного характера, так что вопрос его нахождения на троне для меня больше не вопрос. Но вот что именно с ним делать — уже решишь сам. Как тебе мое предложение?

— Я согласна, — вдруг шагнула вперед Мария, взяв Воронцова за руку.

Сам Воронцов пока молчал, пытаясь обдумать вопросы ко мне — каковых, наверняка, у него уже формировалось немало.

— Мальчик мой, ты так быстро решаешь судьбы мира… я сыр к вину дольше выбираю, — ворчливо произнес Гомер. — Извини что прерываю твои рассуждения, но может хватит стоять в коридоре, дойдем все же до кабинета, сядем за стол как нормальные люди?

До кабинета мы дошли. И до самой поздней ночи я разбирался с тем, что ждало меня в Риме — информации было столько, что голова буквально гудела. И только когда солнце склонилось к горизонту, а небо зазеленело отсветом короны Юпитера, я вышел на балкон перевести дух.

Долго здесь стоял. Очень долго. Наблюдая за огнями Рима, раскинувшегося внизу вокруг бухты Альба, я думал о том что сделано и что еще предстоит сделать. От размышлений меня оторвал негромкий голос.

— Здравствуй, Кайден из рода Рейнар, — услышал я из-за спины.

Обернулся и столкнулся взглядом с тираном Фридрихом. Император улыбнулся протокольной приветливо-дежурной улыбкой, прошел вперед и встал рядом со мной. Облокотившись на перила, тиран осмотрел панораму раскинувшегося снизу Рима, после чего с интересом глянул на меня.

— Или мне все же лучше называть тебя Доминик?