Царетворец. Волчий пастырь. Книга пятая

Глава 5

В полной тишине пальцы Кавендиша выбивали на столешнице затейливую барабанную дробь. И только после долгого задумчивого молчания он наконец поднял взгляд на принесшего вести гостя.

— Это все?

— Да, ярл.

— Можешь идти. Спасибо.

Моряк-нордлинг в ответ коротко поклонился. Он выглядел невозмутимым и спокойным, стараясь всем своим видом демонстрировать присущую всем нордлингам свободу и независимость вольного Севера. Вот только то, как он, совершенно этого не замечая, мял шапку во время долгого рассказа, выдавало его волнение перед присутствующими. Рассказывал же нордлинг о последних двух неделях и событиях, которым стал свидетелем во время морского перехода в Аркону и высадки на берег вместе с лордом Рейнаром.

Да и сейчас, выходя из кабинета нордлинг попятился, не поворачиваясь к присутствующим спиной. На палубе корабля или в кабацком зале морской волк чувствовал себя как рыба в воде, но сейчас испытывал определенную скованность. Именно поэтому он довольно неуклюже запнулся о край ковра и взмахнув руками, едва не упал. Еще раз коротко поклонившись, раскрасневшийся нордлинг буркнул в бороду извинения ярлу и высокочтимым присутствующим, после чего, крайне смущенный, торопливо вышел из кабинета.

Волнение моряка-нордлинга было вполне объяснимо: очень уж примечательная и важная компания собралась в кабинете. Во главе длинного совещательного стола, под эмблемой Северного Круга восседал Единый король Севера Венсан Кавендиш. Довольно небрежно развалившись на троне, откинувшись на его спинку; оперевшись на подлокотник, он положил подбородок на кулак, вторую же руку вытянул вперед и продолжал негромко барабанить пальцами по столешнице.

Несмотря на то, что Кавендиш расположился на троне, сейчас он был в простом мундире курсанта учебной роты Корпуса. Причем безо всяких отличий — это был мундир, который он так и носил с момента прибытия в Северный круг, принципиально отказываясь от положенных регалий.

По правую руку от Кавендиша, вполоборота к нему расположилась Ливия. Сидя под эмблемой черного орла на красном поле. Девушка сейчас была в сером мундире клана Ап-Трогус, дополненным нашивкой жрицы в виде черного ворона Морриган на плече. Когда Рейнар, не попрощавшись (Ливия готова была его за это испепелить), покидал Скаргейл, он на правах родственника оставил ее главной в возрожденном клане Ап-Трогус. Походя, как Ливия потом узнала, прямо на пирсе в спешке, назначив своей правой рукой. Так что волей-неволей ей пришлось вникать в деятельность Совета владык Северного круга, отстаивая права новых подданных и разбираясь с отданными Рейнару в протекторат территориями.

Причем занималась проблемами воссозданного клана Ливия на совесть, так что у нее в Совете владык за столь короткое время появились первые не просто соперники, но уже и недруги. Впрочем, были и плюсы: авторитет поступков и мнения бывшей целительницы Корпуса Спарты в результате такой деятельности среди первого и второго сословия Северного круга серьезно укрепился.

Дальше за столом, справа на следующем месте от Ливии, расположилась Дженнифер — в зеленой жреческой мантии богини Живы. Глаза Дженнифер последние недели почти постоянно отсвечивали зеленым Сиянием — словно сама богиня стояла за спиной девушки. Стояла, и направляла: весть о ее визитах в лечебницы, когда Дженнифер бескорыстно помогала больным людям, многих вытаскивая с самого порога Посмертия, уже разнеслась по всему Северному Кругу. В Скаргейл потоком ехали простые, не имеющие средств на магическое лечение люди. Дженнифер, занявшая один из пустовавших храмов Живы в предместьях Нордхейма, не отказывала никому в приеме. В результате подобной деятельности авторитет девушки, среди сословий и гильдий не-владеющих даром Северного круга, за считанные недели поднялся на невероятную высоту.

Третьей, и последней на правой стороне стола — в самом дальнем его конце, через пять мест от Дженнифер, расположилась Алина Лефрансуа. Девушка после «взлета кровавого орла», как на Севере уже называли дуэль Рейнара и ее последствия на Суде богов, сняла с себя мундир Инквизиции вместе со всеми обязательствами. И сейчас Алина была в простом строгом платье с длинными рукавами. Присутствовала на совещаниях узкого круга она из-за своего статуса невесты Единого короля.

Светлые волосы девушки были заплетены в тугую косу, взгляд отсутствующий — как и нордлинг-рассказчик недавно, девушка старательно показывала безразличие к происходящему. Только нордлинг за показательной независимостью скрывал волнение, и делал это не очень умело; что за чувства скрывает Алина, понятно не было. Но выдавала ее периодически прикусываемая до белизны нижняя губа.

По левую руку от Кавендиша, под сине-золотым щитом с имперским драконом, восседала мать Алины — Мари-Мадлен Лавиолетт, леди Дракенсберг. Мари-Мадлен после смерти маркграфа полностью приняла на себя обязанности леди-протектора Северной провинции, также она забрала и титулы мужа — владыки острова Айлгвен и арбитра собрания владык земель Северного Круга.

Леди Дракенсберг выглядела сейчас до невозможности серьезно. Строгий деловой костюм, туго стянутые в простой хвост волосы, на столе — отключенный на время совещания коммуникатор и два пухлых ежедневника. Наличие ежедневников уже никого не удивляло — мало кто в такое сложное время доверял важные сведения памяти техномагических устройств.

На пальце Мари-Мадлен золотом желтого лириума сиял перстень артефакторного скипетра арбитра земель Северного круга, а смотрела на Кавендиша она сквозь простые стекла очков. Разительный контраст с обликом первой встречи, когда Мари-Мадлен глядела на Кавендиша чарующим взглядом из-под плотной вуали. И сразу после этого, когда они встретились в термах — уже безо всякой одежды. Кавендиш из-за этого никак не мог заставить себя общаться с ней максимально серьезно. Каждый раз, когда ему доводилось говорить с Мари-Мадлен, он первым делом вспоминал, как смотрел на нее снизу-вверх, и как широко качались внушительные купола ее тугой груди, когда она с пронзительными криками и стонами прыгала на нем в пустом зале терм.

Мари-Мадлен это отношение Кавендиша чувствовала, но максимально избегала всяческих намеков на прошлые события — учитывая пикантность ситуации в свете личности невесты Кавендиша. Но виделись они с Единым королем все же не так часто. После смерти маркграфа возвышение леди Дракенсберг произошло стремительно и успешно, но вот после начали звучать несогласные голоса, поэтому у Мари-Мадлен забот было немало.

Впрочем, до открытых — официальных, претензий и обвинений не дошло. Особенно тихо стало после того, как один из владык-нордлингов, в кулуарах начавший выказывать неприкрытое недовольство и оскорбления в сторону леди Дракенсберг, совершенно случайно упал с высокой башни. Учитывая, что погибший владыка обладал даром повелевать стихией воздуха, и убиться в падении с высоты не мог даже теоретически, случившееся послужило очень тонким намеком для всех открыто недовольных. Заставив попридержать язык и порывистость в поступках, а также — как докладывали Мари-Мадлен, и пересмотреть градус претензий в меньшую сторону.

Кавендиш сейчас посмотрел на Мари-Мадлен, сидящую под золотым щитом с синим имперским драконом, потом на Ливию, над которой висел красный щит с черным орлом Севера, потом снова глянул на Мари-Мадлен. На фоне происходящих событий — «скрежета разгона новых механизмов власти», как он сам охарактеризовал ситуацию, Кавендиш не мог не отметить, что сидящие друг напротив друга Ливия и Мари-Мадлен… не сдружились, но были замечены в довольно тесном сотрудничестве. Как раз сейчас, как заметил Кавендиш, они обе обменялись вопросительными взглядами. И обе выжидательно посмотрели на него.

Обеих озадачила долгая пауза, которую взял Кавендиш после рассказа нордлинга. Да и сейчас его молчание вызывало недоумение. Кавендиш же по-прежнему молчал. Ему вдруг стало душно в привычном мундире, и очень тесно в каменном мешке — пусть и просторном каменном мешке, зала совещаний.

Мари-Мадлен и Ливия сейчас уже открыто смотрели на него, взглядами спрашивая причину молчания. На их взгляды Кавендиш не отреагировал, посмотрев дальше по левой стороне стола. Где, на следующем от Мари-Мадлен месте, расположился хранитель Яннис Зервас. Тот самый хранитель, которого впервые они с Рейнаром встретили в Хвойной заставе, а после воспользовались его помощью в портальной станции Новогорода. Хранитель, которого Рейнар пощадил, а Кавендиш спас и приблизил к себе в качестве советника, купив лояльность клятвой на крови.

И сейчас, как ни странно, именно Яннису Кавендиш мог доверять больше всех из присутствующих. И с ним же больше всего времени он проводил в обсуждениях самых разных вопросов, именно через него оформляя большинство поручений. Яннис Зервас взгляд Кавендиша встретил, глаз не опуская. Он тоже был озадачен долгим молчанием Единого короля, но вида не показывал.

Последним в кабинете присутствовал командир варгрийских всадников — капитан Вальдер. Он, как и Алина Лефрансуа, дистанцировался от основных участников совещания, и расположился слева в дальнем конце стола, напротив невесты Кавендиша. Не делая правда вид, как она, что происходящее ему совершенно неинтересно, а внимательно слушая и наблюдая.

Уже более минуты — с того момента как дверь закрылась за нордлингом, в зале совета висело молчание. В тишине вновь отчетливо раздались звуки барабанной дроби — снова Кавендиш ногтями выбивал из столешницы затейливую мелодию. Ему стало еще более тесно в каменном мешке зале совета, и еще более душно в мундире — пришлось даже расстегнуть воротник-стойку. Делал он это машинально, глубоко погрузившись в одолевающие его мысли.

— Венсан? — негромко позвала его Ливия, постучав подушечками пальцев по столу.

Кавендиш ее даже не услышал. Он вдруг, неожиданно для себя, принял очень смелое, даже наглое, но вполне конкретное и осознанное решение. Даже целый ряд решений — на которые наложилась не только информация от моряка-нордлинга о планах Рейнара, но и сведения, полученные через варгрийское посольство — о событиях недавних дней в Инквизиции и Ордене Хранителей и действиях, предпринятых по этому поводу тираном Фридрихом.

Барабанная дробь оборвалась звучным хлопком ладонью по столешнице. От этого хлопка заметно вздрогнула Алина Лефрансуа, которая все еще старательно делала вид, что происходящее в зале совещаний ей совершенно безразлично.

— Н-ну… что я хочу сказать по этому поводу, — начал было Кавендиш, но прервался под взглядом Ливии.

— Сейчас не время для поспешных решений, — произнесла бывшая целительница Корпуса.

Они — Ливия и Кавендиш, очень долгое время провели вместе во время отбора, и Ливия прекрасно изучила реакции и эмоции Кавендиша. Она поняла, что сейчас он собирается произнести что-то, что можно будет после считать до эпохальности важным. И хорошо зная Кавендиша, видя его неожиданно-серьезный настрой и изменившееся выражение лица, сейчас серьезно этого опасалась.

— Сейчас не время? — приподнял Кавендиш бровь, выделив слово «сейчас».

— Да, сейчас не время для поспешных решений.

— Сейчас, когда в Септиколии собрана Чрезвычайная комиссия расследования деятельности Трибунала Конгрегации, и, по сведениям от варгрийцев, казнены все судьи Трибунала? Сейчас, когда мы получаем доказательства, что открытие разломов в мир Стужи — дело рук Инквизиции в коллаборации с Орденом Хранителей, не время для поспешных решений? Когда по всему Юпитеру прекратила работу портальная сеть, а Восток и Запад наводнили неисчислимые орды демонов, в центре которых сейчас потерялся отправившийся туда Кайден де Рейнар?

— Именно так, сейчас не время для поспешных решений, — ровным голосом произнесла Ливия.

— Сейчас самое время для таких решений. Только так победим. Тем более что…

— Тем более… что? — Ливия, почувствовав подвох, едва не закатила глаза в предчувствии страшного. И Кавендиш «не разочаровал»:

— Тем более что я его долго обдумывал.

— Две минуты? Три?

— Точно больше двух, — честно признался Кавендиш.

— Но меньше трех?

— У меня не такое четкое чувство времени…

«Как у твоего братца Рейнара», — беззвучно добавил Кавендиш, и продолжил уже вслух:

— …но думаю да, не меньше трех.

«Прошу тебя, не надо», — буквально кричали глаза Ливии.

«Надо», — также взглядом ответил ей Кавендиш.

— Боги, — смирилась Ливия. — И что ты предлагаешь?

— Я предлагаю? Я король, если ты не забыла, так что я не предлагаю, а располагаю.

— Отлично, — с трудом сдержалась от комментариев Ливия. — И каковы принятые решения, ваше величество?

— Я пойду на юг.

— В Мидгейл? — заметно расслабилась бывшая целительница Корпуса.

Все оказалось не так страшно, как она себе навоображала.

— В Мидгейл? Нет… Я пойду в Рим, — удивился Кавендиш.

— В Рим?! — эхом повторила Ливия.

Все оказалось не так страшно, как она предполагала. Все оказалось гораздо страшнее — предчувствие ее не обмануло.

— Да, в Рим.

— Ножками?

— Да. Ну, где можно, там конечно на колесах.

— Через перешеек?

— Да, — демонстрируя показательную усталость от череды вопросов, вздохнул Кавендиш.

— Один?

— Почему один? Возьму с собой варгрийцев.

— Мой лорд, вы Единый король, — глухо проговорила Мари-Мадлен, которая от решения Кавендиша тоже была далеко не в восторге, на несколько секунд даже потеряв дар речи.

— Вот именно. Именно поэтому я отправлюсь с официальным визитом, — с глубокомысленным видом кивнул Кавендиш. И снова осмотрел всех присутствующих.

Ливия и Мари-Мадлен смотрели на него в смешанных чувствах, явно в попытке найти нужные слова.

Бывший хранитель Ордена Яннис Зервас с невозмутимым видом рассматривал столешницу. Он сохранял невозмутимость, но сейчас в его голове роились тысячи мыслей — о том, как и что он будет делать здесь один, когда Северный круг покинет его покровитель.

Капитан Вальдер, расположившийся дальше по левой стороне стола, легко улыбался. Ему решение Единого короля очень понравилось.

Сидящая напротив капитана Алина Лефрансуа по-прежнему усиленно делала вид, что происходящее ей безразлично. Вот только закушенная верхняя губа у нее уже была практически белая, а боли от впившихся в нее зубов Алина даже не ощущала.

— Это… — замялась ненадолго Ливия. Во время отбора и последующий событий она не привыкла сдерживать эмоции и резкость характеристик, сейчас же лихорадочно думала, как озвучить свои мысли вежливо и корректно.

— Это единственное правильное решение, — кивнул Кавендиш, воспользовавшись паузой.

— Это неправильно, — покачала головой Ливия. — Это поспешно и…

— А что ты предлагаешь? Сидеть здесь и ждать пока на материке все закончится? Пока нам не принесут известия, что Стужа поглотила Восток с Западом, или пока Рейнар там не сгинет? Мы здесь, если ты помнишь, избранники богов. Я, — ткнул себя пальцем в грудь Кавендиш. — И Дженнифер, — показал он на зеленоглазую жрицу.

— Но…

— Ты сама присутствовала при Посвящении и видела, что с нами происходило. Ты видела, как отвечали боги Рейнару, Джен, Нессе, Гаррету и мне. До этого ты наблюдала когда-нибудь подобное?

— Нет, — не стала спорить Ливия.

— До этого ты слышала когда-нибудь о подобном?

— Нет, — вновь не стала спорить и лукавить Ливия.

Ливия и Кавендиш сейчас во время обмена фразами уже не замечали взглядов остальных. А остальные, уже не скрываясь — и Алина Лефрансуа тоже, смотрели на Кавендиша с крайним удивлением. Информация о том, что Кавендиш и Дженнифер избранники богов стала для них сюрпризом.

— Ну хорошо, ты отправишься в Рим, — пошла на попятную Ливия. — Как ты сможешь этим шагом помешать вторжению Стужи и помочь Рейнару?

— Я Венсан Кавендиш, индигет первого сословия и Единый король. Как я могу этому помешать? Не знаю как, уж придумаю что-нибудь.

— Например, что?

— Например скажу тирану, что нужно двинуть больше легионов в помощь Западу. Наверняка Септиколия сейчас веселится и гуляет, я даже в этом больше чем уверен — как раз Римские игры начинаются.

— Он тебя послушает, конечно же.

— Но я ведь в первую очередь оповещу Ассамблею о своем желании.

— Ассамблея на Равенне, порталы туда не работают.

— Неважно. Текст распространю, разошлю заранее всем интересующимся сторонам. К тому же думаю на Юпитере для кворума осталось достаточно индигетов первого сословия, не все же на Равенне сейчас.

— Кавендиш, это реально опасно. Мы недавно едва унесли ноги из Рима, и тиран не может не воспользоваться моментом, чтобы…

— Жизнь вообще опасная штука, — Кавендиш еще раз поправил, растягивая, воротник мундира. — Но если тиран не идиот, он меня хотя бы выслушает. Да, есть некоторый риск, но оставаясь здесь, мы рискуем ничуть не менее. Нельзя сейчас ждать, нельзя. Нужно что-то делать. Я это чувствую…

В иной ситуации Кавендиш сказал бы без обиняков как именно и чем именно он чувствует необходимость в действиях — во время Отбора Ливия от него и не такое слышала. Но сейчас Кавендиш вовремя опомнился — вспомнив, что они не одни здесь, и наконец почувствовав на себе взгляды остальных.

— …я это очень хорошо чувствую, — закончил он фразу.

— Я пойду с тобой.

— Нет. Не обсуждается, — через мгновение добавил Кавендиш, увидев готовность возражения.

Ливия при этом даже чуть отшатнулась от подобной наглости.

— Ты… ты понимаешь, что…

Начав было говорить, Ливия замолчала, увидев обращенную к себе открытую ладонь Кавендиша.

— Во-первых, — загнул он большой палец, — ты даже не член Ассамблеи, в Риме тебя просто по-тихому убьют, и никто при этом не поморщится. Здесь у тебя уже есть вес и влияние, а в Риме? Политика не терпит слабости, так что отправившись в Рим, ты сделаешь глупость.

«Помни, кто ты есть», — взглядом показал Кавендиш на эмблему имперского дракона на противоположной стене, намекая на родство Ливии с Императором. После этого, сделав паузу, Кавендиш посмотрел ей в глаза, ожидая возражений. Но целительница, прикусив губу, молчала.

— Во-вторых, — загнулся указательный палец. — Здесь должен остаться кто-то, кто поможет Мари-Мадлен проследить за всеми местными владыками и не дать им наворотить дел. В-третьих, — загнулся средний палец, — как раз с этого я и хотел начать: я тут между делом придумал, что нам делать с Инквизицией.

— И что нам с ней делать?

— Не можешь победить — возглавь. Вот что с ней делать.

— Что возглавить?

— Весь Трибунал Конгрегации попал под трибунал, простите за тавтологию, и тираном объявлена реформа организации. Орден Хранителей законсервировал порталы и сбежал на Равенну — те, кого не поймали. О реформе организации не объявлялось, но думаю это дело времени. Мы уже живем в новом мире, и каким он будет — решать нам в том числе.

— Ты это все к чему?

— К тому, что для всего обитаемого мира мы не будем пугалом — врагами Инквизиции и Ордена Хранителей, если у нас будет своя Инквизиция и свой Орден Хранителей. Давай устроим свою реформацию, отправим учредительные документы в Ассамблею, в общем наведем движение, объединив две структуры в одну.

— Мне кажется, это вызовет неприятие идеи в обществе первого сословия… — начал было говорить хранитель Зеврас, но Кавендиш его оборвал.

— Это вообще неважно. Ты Хранитель? Хранитель. Настоящий? Настоящий, никто тебя из Ордена не дисквалифицировал. Вот и будешь Магистром нового ордена — можно даже назвать его Орденом Хранителей Нового Порядка. Алина, — кивнул на девушку Кавендиш, — по-прежнему судья Инквизиции. Никто ее из организации не выгонял. Будет Верховным Инквизитором, только все это организовать грамотно нужно, подводя юридическую основу в декларациях реорганизации. И нужно все это сделать быстро — пока другие не подсуетились. Нам важно превратить вас с Алиной из сепаратистов и дезертиров обратно в официальные лица для возможности переговоров. То же самое, кстати, что мы сделали с Рейнаром, когда устроили кровавую баню недавно, в результате которой я стал Единым королем. Только больше размаха, больше масштаба — игра серьезная, пора поднимать ставки.

Первым, кто опомнился от наглости озвученных предложений, был хранитель Яннис.

— Ни Орден, ни Инквизиция, никогда и не при каких обстоятельствах не посчитает…

— Да плевать! — не выдержал Кавендиш, хлопнув рукой по столу. — Мне плевать на то, что посчитают Орден или Инквизиция. Ты теперь сам и Орден, и Инквизиция! Важно то, что подумают и скажут терране и первые люди. А они, если правильно подать информацию, подумают и скажут, что теперь у нас есть два Ордена, и две Инквизиции. И будут выбирать тех, кто им больше нравится. Ты — настоящий хранитель Ордена. Алина — настоящая судья Инквизиции. Ваша задача сделать так, чтобы наша Инквизиция и наш Орден людям понравились больше, и делать это нужно быстро, дерзко и резко. Да, кстати, как там у нас… — пощелкал пальцами Кавендиш, вспоминая. — Как у нас обстоят дела со сбором доказательств деятельности Конгрегации против человечности и против всего первого сословия?

— Доказательная база почти полностью собрана. Материалы шокирующие.

— Прямо шокирующие?

— Именно так.

— Вот и оформляйте скопом. Пристегни туда же свои тайные протоколы, побольше конкретики, побольше праведного возмущения старыми методами. Вы — свежая кровь старых организаций, и вы оба, — посмотрел Кавендиш на Алину и Янниса, — должны дать жизнь и свежее дыхание старым-новым институтам. Ну, нормальная же идея?

Яннис Зервас уже опомнился от шока, вызванного наглостью предположения, и смотрел на Кавендиша уже в задумчивости.

Алина, которая недавно думала, что сняла мундир судьи Инквизиции навсегда, ответила Кавендишу довольно странным взглядом. Вернее, очень странным взглядом — Кавендиш его даже близко не понял, не в силах предположить что за эмоции сейчас испытывает девушка.

«Что?» — вопросительно чуть дернул он подбородком, но Алина почти сразу отвела глаза.

— Имеет смысл, — вдруг негромко произнесла Мари-Мадлен, внимательно слушавшая Кавендиша. И сейчас удивлявшаяся только одному — как такая здравая в своей наглости идея просто не пришла в голову ей самой.

— Так что вы все, все кто остается здесь, должны качественно подготовить ренессанс столь серьезных институтов. Кому, как не вам этим заниматься? В-четвертых же, — загнулся наконец безымянный палец. — В-четвертых, и самое главное: если я потащу вас, тебя Ливия, и тебя Джен, за собой в Рим, мне Рейнар потом просто голову снесет за то, что я подверг вас неоправданному риску.

— Ничего, что я также, между прочим, избранная богами? — едко спросила Дженнифер.

— Избранная богиней Живой. И если ты проанализируешь свои действия за последнюю неделю, то крайне сильно удивишься тому, как благодаря тебе распространяется влияние Живы здесь, в Северном Круге. Я же… ты вообще помнишь, какой именно бог подарил мне свое благословение?

Дженнифер, как Ливия, прекрасно помнили столб Огня и полученное Кавендишем благословление от Марса. Остальные не знали, но спрашивать никто не знал.

— Мне стало душно здесь, душа дороги просит и войны, — подытожил Кавендиш.

— В-пятых? — сдержанно поинтересовалась Ливия.

Кавендиш после этого вопроса посмотрел на руку с четырьмя загнутыми пальцами, где остался один растопыренный мизинец.

— Да все что угодно, я ведь еще только начал придумывать причины, — разжал кулак Кавендиш. — Вы, допустим, дезертиры, вас вообще на границе задержат и в тюрьму упакуют без вопросов.

— Ты тоже по факту дезертир.

— Но я еще и Единый король. Да что вы на меня так смотрите? Ливия, Джен, ну сходите спроси своих богинь, что они думают по этому поводу. Идите, идите! Это вам Единый король говорит!

Ливия и Дженнифер, переглянувшись — одновременно блеснувшими зеленью Сияния взглядами, вышли.

— Вашство? — вопросительно произнес капитан Вальдер, едва дверь за девушками закрылась. — Мне готовиться?

— Да.

— Когда отправляемся?

— Сегодня, думаю поедем в ночь.

Кивнув, седой варгрийский капитан порывисто поднялся и — так и с блуждающей на губах полуулыбкой, вышел из кабинета.

— Господин Яннис, — повернулась вдруг Мари-Мадлен к хранителю.

— Леди Дракенсберг?

— У меня есть к вам несколько неотложных вопросов, мне необходимо ваше присутствие и совет. Мой лорд, вы позволите? — сделав вид, что намерена подняться, повернулась Мари-Мадлен к Кавендишу.

— Эм… конечно, — недоуменно пожал плечами тот, разводя руками.

Мари-Мадлен моментально поднялась и кивнув Единому королю, направилась к выходу. За ней, быстрым шагом, уходил бывший хранитель Ордена Яннис Зервас. Недоуменный — Мари-Мадлен впервые обратилась к нему прямо, еще и подобным образом.

Когда за ушедшими закрылась дверь, Алина и Кавендиш остались в кабинете одни. И Кавендиш вновь столкнулся с неоднозначным, непонятным для себя взглядом девушки. Алина смотрела так пронзительно, что время для него словно повернулось вспять. Кавендиш как будто вновь оказался в узких коридорах посольства-резиденции Конгрегации в Нордхейме, в ушах зазвучали эхом крики боли и треск костей перемалываемых инквизиторов. Взгляд Алины сейчас не отличался от того, каким он был, когда артефакторный клинок Кавендиша острием уперся в шею девушки в черном с серебром форме младшей судьи Инквизиции.

Снова, как и тогда, в огромных голубых глазах девушки Кавендиш видел совершенно нескрываемое беспросветное отчаяние. Вот только сейчас между ними не было клинка и понимания неотвратимости грядущей смерти, поэтому столь яркие эмоции своей неожиданной невесты Кавендиш просто не понял.

— Эм… что? — недоуменно переспросил он.

Алина собралась было ответить, но не справилась с собой. Она снова невольно прикусила губу — сильно, до белизны. Вновь попыталась было что-то сказать, но опять не справилась с собой. Из ее огромных глаз вдруг брызнули вдруг слезы и девушка, вскочив, направилась к выходу.

— Стой! Да что случилось?! — поймал ее на у самой двери Кавендиш.

Неожиданно для него горько зарыдав, Алина крупно задрожала и опустила голову, обхватив себя руками за плечи.

— Да что случилось, я не могу понять? — приобнял ее за плечи Кавендиш, совершенно не понимая, что происходит.

Несколько секунд девушке понадобилось, чтобы справиться с эмоциями и голосом. Шмыгнув носом и вытерев слезы, она посмотрела мокрыми глазами на Кавендиша.

— Я тебе совсем безразлична? — высказалась вдруг будущая Верховный Инквизитор, и снова не справилась с эмоциями, зарыдала, пряча взгляд.

— Эм… — в полном недоумении протянул Кавендиш. — Нет, конечно же, просто…

— Просто ты четырнадцать дней гербовым щитам в совещательном зале уделяешь больше внимания, чем мне! Единственный раз смотрел с интересом, когда решал, перерезать мне горло или отпустить!

— Я наоборот…

— Что наоборот? Я прыгаю вокруг тебя как собачонка, ну посмотри, посмотри на меня, а ты вообще внимания не обращаешь!

— Я думал…

— Что ты думал?! — уже не думая о последствиях, руководствуясь только злостью и обидой, прокричала Алина.

— Хм. Почему-то я думал, что ты меня ненавидишь, и только политическая необходимость заставляет тебя со мной вежливо-нейтрально общаться и принять положение дел, — пожал плечами Кавендиш, который сейчас очень хорошо понял, что неправильно оценил ситуацию.

Слова «прыгаю вокруг тебя как собачонка» он комментировать никак не стал — потому что, по его мнению, взгляды Алины направленные в его сторону все эти дни были настолько холодны, что ими можно было спасаться прохладой в душную жару.

— Я тебя ненавижу?! — ошарашенно прошептала Алина.

— Ты.

— За что я тебя ненавижу? — ошарашенно расширила глаза девушка.

— За то, что обстоятельства заставили тебя стать моей невестой, и может быть, я не знаю, у тебя есть там кто-то, или…

— Ты… ты дурак? — огромными голубыми глазами посмотрела будущая Верховный Инквизитор на своего Единого короля.

— Вот это уже оскорбление монаршей персоны, — удивился Кавендиш.

— Если я попрошу прощения, ты меня простишь?

— Я подумаю над этим.

— Ты меня когда-нибудь поцелуешь?

— Эм… конечно, мы же пожениться должны.

— А сейчас?

— Что сейчас?

— Сейчас ты можешь меня поцеловать? Или мне тоже просить об этом нужно?