Царствование Розы

Глава 20

АРВЕН

Стыдным было то, как долго до меня доходила реальность нашего нового положения. Слишком, слишком долго. Я была так поглощена своими ранами, Кейном и нашей встречей, что не сложила в голове самый очевидный элемент нашей сложной головоломки.

Кейн стал чистокровным Фейри, как я. Как его отец.

Теперь он мог занять мое место в пророчестве.

А это значило, что та правда, с которой я смирялась все эти месяцы — что, хотя я хотела жить больше всего на свете, я умру, чтобы спасти Эвенделл, свою семью, друзей и любимого, — больше не была правдой.

Согласно пророчеству, один из нас должен был умереть, чтобы положить конец Лазарю, но теперь было возможно, что это мог быть он.

Что означало, что я буду жить. Почти вечность без Кейна.

Зная, что он заплатил за мою жизнь высшую цену.

Я схватилась за швы на животе, содрогнувшись от спазма, а обнадеживающая рука Кейна вновь коснулась моей щиколотки.

На сей раз его прикосновение не успокоило меня.

Прежде чем эта война закончится, один из нас умрет.

Один покинет другого. Оставит в одиночестве. Что могло быть невыносимее? Иного пути для свержения Лазаря не существовало.

И пока я сгибалась под тяжестью этого разрушительного откровения, командиры вокруг продолжали строить свои планы.

— Убивать его не обязательно, — продолжал Харт. — Достаточно разграбить город. Перебить армию. Уничтожить источник его силы, который, благодаря твоей подруге, мы уже как минимум вдвое ослабили.

— Я был на твоем месте, — сказал Кейн с ледяным спокойствием, в котором таилась смертельная угроза. — Я знаю, к чему это приведет, Харт. Все твои люди погибнут.

Харт пожал плечами.

— Может быть. Но не на это ли они все подписались?

О, нет.

Иногда меня поражало, как хорошо мы знали друг друга с Кейном. Мы познакомились меньше года назад, и за это время с головокружительной скоростью прошли путь от шатких союзников до врагов, затем до друзей, а теперь — до чего-то более глубокого, чего-то гораздо большего, чем просто пара. Если бы я верила в такие вещи, я назвала бы его своей родственной душой.

И потому я отлично понимала, какой отклик найдет в нем слепая одержимость Харта уничтожением Лазаря. Каких демонов — память о погибших товарищах, о семье, потерянной из-за той же напасти, — это в нем разбудит.

Как и следовало ожидать, Кейн в следующее же мгновение поднялся с постели, и его сияние загудело. Острые тени и завитки ночной тьмы обвили его пальцы и запястья, когда он с рыком бросил:

— Ты самодовольный мешок дерьма.

Валери пересекла комнату с невиданной скоростью и встала между Хартом и буфетом. Я приподнялась, и мое собственное теплое сияние побежало по жилам к кончикам пальцев — так бывало лишь при виде того, кого нужно исцелить. Краем сознания я задумалась: если бы я взглянула вниз, увидела бы я тоже желтые лучи, обвивающие мои ладони?

— Неужели ты и впрямь так горишь желанием пустить на ветер жизни тех, кто доверился тебе?

— Ладно, — предостерег мятежник, все еще сидя на серванте. — Ладно. Всем успокоиться. Кейн, мы тебя поняли.

Возможно, он его успокаивал, ведь я знала, что в изумрудных глазах Харта читался страх, но Кейн удивил нас обоих, ровно выдохнув и проведя рукой по волосам. Без единого звука темные когти и шипы на его руках втянулись обратно в загорелую кожу.

— Итак, — попробовал Харт, спокойнее, но все еще настороже. — Где этот клинок, который вам нужно?

Кейн почесал затылок. В хижине воцарилась гробовая тишина.

Мое сердце провалилось в бездну.

— Ты издеваешься надо мной. — Харт сдержал смешок. — Верно?

— Кейн, — выдохнула я. — Ты оставил его там?

— Когда я проснулся, — сказал Кейн, голос его был хриплым, — перерожденным, он сбежал и унес его с собой. Я пустился в погоню и нашел тебя с тем гвардейцем… — По его лицу проползла тень мучительной, глубокой печали.

Я изо всех сил сдерживала порыв броситься к нему и раствориться в его объятиях. Мы и так провели в разлуке слишком много времени. Вместо этого я заявила Харту и Валери:

— Возможно, у нас есть последний козырь.

Кейн наклонил голову в безмолвном вопросе.

— Амелия в Солярисе.

Он с сочувствием нахмурился.

— Арвен… Она же…

— Я знаю. Она мне все рассказала. И я все равно думаю, что мы можем с ней сотрудничать. Ей нужна только безопасность ее народа. А она понимает, что наш успех в этой войне — лучшее, что может случиться с Перидотом.

Кейн не хотел и слышать об этом. Холодная ярость забурлила там, где в его серебряных глазах только что было столько любви.

— Ты хочешь, чтобы я доверился Амелии…

— Еще одна отличная шлюха, — перебил Харт, разглядывая грязь под ногтями.

И снова Кейн даже бровью не повел.

— После того как она предала нас, перейдя на сторону Лазаря? После того, как подписала твой, мать его, смертный приговор?

— Боже, — пробормотал Харт. — Какая сука.

— Пташка, — попробовал Кейн, на этот раз мягче. — Я не хочу тебя задеть. Твоя вера в лучшее — это то, что я в тебе обожаю. Но неужели ты не считаешь, что полагаться на это… опрометчиво?

— Я сотрудничать с ней. Не доверять ей. Харт, как думаешь, сможешь передать Амелии, что если она раздобудет для нас тот клинок и доставит в Оникс, мы гарантируем ей неприкосновенность, несмотря на все ее предательство?

— Арвен… — Кейн был почти в ярости.

— Стоп, — встрял Харт. — Так выходит, ваш союз с Перидотом развалился?

— Да, — признала я.

— И значит, единственные, на кого мы можем рассчитывать, — это армия Оникса?

Мы с Кейном молчали, и Харт тяжело и раздраженно вздохнул. Он был прав. Оникс и повстанцы Харта, при всей их мощи, не смогут в одиночку победить всех Фейри Лазаря. Не говоря уже об их союзниках из Янтарного и Гранатового.

— Есть ли у нас другие варианты, чтобы заменить Перидот?

В Эвенделле было девять королевств. Не считая Оникса и Перидота, а также Янтарного и Гранатового, которые давно перешли на сторону Лазаря, оставались Джейд, который был необитаем, Перл, у которого тоже не было армии, его ненадежное расположение высоко в облаках служило достаточной защитой, и Опал, который был обширной ничьей землей с горсткой территорий и договором, объявившим их нейтральными во всех военных делах.

— Цитрин? — предложил Харт.

— Мы пытались, — сказала я. — Они не станут сражаться на нашей стороне.

— И Арвен разбила сердце их принца, — добавил Кейн с жестокой усмешкой. — Что не помогло.

Харт ухмыльнулся мне, словно это была восхитительная информация.

— Остается только Королевство Кварцевой Розы²⁹.

Кейн покачал головой.

— Алая Королева…

— Вот она, — размышлял Харт, — была величайшей шлюхой. Но то, что она заставляла меня с собой делать…

— Харт, — пожурила Валери.

Он удивленно округлил глаза.

— Что? Люди обожают эту историю!

Кейн закатил глаза.

— Алая Королева безумна.

Харт подмигнул мне бровями, словно говоря: Да, это так.

Я не могла решить, нахожу ли я его отвратительным или очаровательным. Или и то, и другое сразу?

— И кроме того, — продолжил Кейн, — у нее есть собственное буйное королевство, за которым нужно следить. Южные мятежники все еще угрожают войной северу, и за последние годы они лишь усилились.

— Не могли бы мы попытаться убедить ее? Лазарь не пощадит Розу. Харт, если у тебя были… интимные отношения с королевой, не согласилась бы она обсудить это с тобой?

Харт покачал головой.

— Только если бы ты согласился разгромить ее врагов на юге. Честно говоря, у вас было бы больше шансов выследить армию Александра³⁰.

— Нет. — За весь день голос Кейна еще ни разу не звучал столь бескомпромиссно.

Александр…

Мои мысли перенеслись к разговору, который был у нас с Кейном в его хижине в Ущелье Крэга в тот дождливый, мучительный вечер.

— Я даже убедил присоединиться к нам Александра Хейла, лидера необычайно жестокой расы Фейри, называемой Хемоличами… они черпают силу из трупов, ран, даже собственных травм, что делает их непревзойденными воинами. Некоторые пьют кровь животных, смертных или других Фейри, чтобы поддерживать свой лайт.

— Почему нет? — спросила Кейна Валери.

— Его никто не видел десятилетиями. И даже если бы… я не доверился бы этому грязному Кровавому Фейри за все сокровища этого мира.

На лице Харта вспыхнула улыбка.

— Любовная ссора?

— Из-за его предательства казнили сотни, — прорычал Кейн. — В том числе мою мать и брата.

Как рассказывал мне Гриффин, воины Александра, его армия Гемолихов, были порабощены Лазарем и служили ему боевыми псами. Александр пообещал поддержать восстание Кейна, но вместо этого предал их всех Лазарю в обмен на свободу для своего народа. Когда Кейну с горсткой выживших Фейри удалось бежать из Люмеры, и он бросился искать Александра, того уже и след простыл. Последняя молва гласила, что он помог безумной королеве Розы Этере одолеть южан в междоусобной войне, а после исчез.

— Ты не убил его? — удивился Харт, будто это была обязательная часть ритуала при любом предательстве.

— Он прятался от меня пятьдесят лет.

— И с такой кровной обидой… — Харт с недоверием покачал головой. — Почему же ты оставил поиски?

— У меня появились… — Кейн опустил голову, будто собирался встретиться со мной взглядом, но не решился. — Другие приоритеты.

— Что ж, — сказал Харт, спуская ногу с края серванта. — Он в Розе, где-то.

— С чего ты это взял?

— Этера сказала мне. Когда мы… — Харт дернул подбородком в мою сторону с мальчишеской ухмылкой. — Занимались интимными отношениями, как ты изящно выразилась. Они давно скрепили договор кровью. Как раз когда он свалил из Люмеры и переметнулся к ней со всей своей армией.

— И в чем была суть этого договора?

Харт пожал плечами.

— Понятия не имею.

Кейн в задумчивости почесал подбородок.

— Я все гадал, как это смертная Этера не стареет — думал, заклятье или проклятие… А выходит, это клятва крови ее молодит.

— И делает ее гребаной сумасшедшей… — взгляд Харта помутнел, будто он вспоминал что-то очень личное. Валери кашлянула, и он, встретив наши взгляды, тут же сделал серьезное лицо. — Слушай, неважно, что было полвека назад, армия Кровавых Фейри Александра Хейла в десять раз могущественнее смертной армии Розы. Они орудия смерти. Они черпают свою силу из крови. Пьют ее, вытягивают из тел людей, трупов, занимаются некрофилией, намазываются ею… Знаешь, что это значит? Бойня, война, оторванная, блядь, рука — все это только придает им сил.

— Я знаю, — сквозь зубы проговорил Кейн. — Именно поэтому мой отец поработил их в первую очередь. И чтобы они сражались за Солярис, и чтобы не дать им обратить эту силу против него самого.

— И ты позволишь своей личной обиде лишить нас такой армии?

Кейн оставался молчаливым, хотя его челюсть напряглась.

— Он уже пытался однажды, — тихо напомнила я. — У нас нет оснований полагать, что Александр снова не обманет нас.

— Боги, он предал самого падшего сына Лазаря! Который теперь и сам чистокровный… Он в любом случае мертвец. Наверное, только обрадуется шансу замолить грехи перед тобой.

Кейн лишь сказал:

— Мы как-нибудь достучимся до Этеры.

— Итак, — сказала я, голова у меня слегка кружилась от всей новой информации, — Харт свяжется с Амелией, чтобы та каким-то чудом выкрала клинок из дворца в Солярисе в обмен на неприкосновенность, а мы тем временем уговорим Алую Королеву выступить с войском ради нашего дела? Не подвергая при этом опасности тысячи южан из Розы…

Ведьма с острыми скулами кивнула мне, однако Харт смотрел с явным скепсисом. И я его понимала. План был чересчур амбициозным.

— Амелия не поверит в наш союз, — обратился Кейн к мятежнику. — Она по натуре не доверяет никому. Держи.

Кейн снял с мизинца черный перстень с печаткой своей матери и протянул его Харту.

— Она знает, что он для меня значит. Скажи ей, что это гарантия моего слова.

Амелия, которая была одним из самых близких друзей Кейна. Одним из его немногих друзей. Которая знала его историю, его страдания — мое сердце сжалось от щемящей жалости к утраченной связи между ними.

Харт кивнул и аккуратно спрятал перстень из оникса и серебра в карман.

— Как только у нас будут армии и клинок, — сказала я, — мы соберем всех здесь. Как думаешь, сколько Лазарю понадобится, чтобы восстановить хотя бы половину уничтоженного нами лайта?

— Две недели, — сказал Харт. — Три, не больше.

— Тогда будем действовать быстро, — сказал Кейн.

Я мысленно уже была впереди, осторожно спускаясь с кровати и натягивая чужие ботинки.

Кейн кивнул в мою сторону.

— Еще раз спасибо, Харт.

— Не за что. — Харт спрыгнул со своего места на тумбе. — Кейн, когда мы победим… — Впервые за вечер он выглядел неуверенным. Он бросил на Валери взгляд, который я не сумела расшифровать. — Я не хочу, чтобы наши люди сражались за трон. Я знаю, что он твой по праву рождения, но…

Кейн покачал головой.

— Он принадлежал моему брату, не мне.

Моя грудь сжалась от боли при этих словах. От воспоминаний, что, я знала, терзали его. Кейн никогда не желал свергать отца. Ни до восстания, ни после, когда унаследовал трон Короля Оберона в Ониксе, и уж точно не теперь, став чистокровным. Мечтой его отца было видеть истинного наследника Фейри на троне Люмеры. Кейн никогда не осуществит ее.

Харт сохранял молчание, проявив несвойственную ему тактичность, которую не замечала у этого пылкого будущего короля. Он давал Кейну время. Позволял ему сделать первое заявление.

— Если мы победим, — сказал наконец Кейн, — как сын Лазаря, я короную тебя королем Люмеры. Народ этого мира на твоей стороне, а это единственное, что имеет значение. Взамен же я потребую согласия на ряд моих политических условий, без возражений.

— Щедрое предложение. — Харт широко ухмыльнулся. — И я с радостью его принимаю.

— Ты доказал, что ты достойный человек, — сказал Кейн. — Возможно, свинья, но…

Харт только рассмеялся, грубо и искренне.

— Возможно. Но я люблю эту землю. Люблю этих людей. И каждый из них заслуживает лучшей доли.

— Несомненно. — Кейн кивнул. — Мне будет невероятно легче на душе, когда ты сядешь на его трон

— Мне тоже, друг.

Кейн протянул руку, и они обменялись крепким рукопожатием.

По какой-то необъяснимой причине этот простой жест вызвал у меня ком в горле. У меня было чувство, будто я только что присутствовала при чем-то, что определит будущее всех миров.

И по светящемуся взгляду Кейна, встретившемуся с моим, я поняла: он чувствует то же самое.

— У тебя есть свободный скакун? Я всегда считал, что первые несколько дней в канале легче переносить верхом.

Харт покачал головой.

— У нас нет на это времени. Валери и ее ковен могут открыть портал между королевствами.

Валери кивнула нам обоим и вышла, Харт последовал ее примеру, но остановился в дверном проеме.

— Если у нас получится, об этом дне будут слагать баллады.

Кейн одарил меня своей ослепительной и опасной улыбкой, и мое сердце забилось чаще от его губительной красоты, что стала лишь ярче от счастья.

— Надеюсь, они опустят то, сколько могущественных женщин ты трахнул.

Харт сиял.

— А я на это рассчитываю.

Дверь бесшумно закрылась, оставив нас с Кейном наконец наедине.

Он сделал осторожный шаг ко мне, наклонился и, прикоснувшись большим пальцем к моей щеке, коснулся ладонью моей челюсти. Прохладный металл его серебряных колец мягко скользнул по моему подбородку.

Его глаза, цвета серого камня, были полны усталости, лицо — в синяках, а волосы блестели и беспорядочно падали на лоб.

Я так никогда и не привыкну к тому, как невыносимо прекрасен он.

Я попыталась сдержать слезы, но они предательски выступили на глазах и беззвучно потекли по щекам. Кейн нахмурился, в его взгляде мелькнула тревога.

Но я лишь покачала головой и прижала свою ладонь к его теплой, сильной руке.

Мы возвращались домой.