Ценный

Глава 10

Хлоя

Вот, я сказала это. Просто не могла не сказать. Выражение лица Генри показывает, что он серьезно обдумывает мою просьбу. Я бы никогда не взяла деньги у кого-то, особенно от того, кто делится ими с нуждающимся, как Порт-Провиденс. Это было бы ужасно.

Нет, вместо этого я прошу о чем-то, что, надеюсь, не станет для него слишком тяжелым бременем. Теперь, после разговора о его покойной жене Саре, я лучше понимаю, почему он предпочитает жить в городе, где нет одиноких женщин.

Я, конечно, не та женщина, которая сможет разрушить его заклятие, но думаю, что это может быть полезным для нас обоих. В любом случае, я ожидала, что он пошутит и скажет «нет», но его лицо становится серьезным, когда он отвечает:

— Хорошо.

Я даже не уверена, что правильно его поняла.

— Подожди, ты сказал «да»? — я задыхаюсь.

Он кивает.

— Да.

Между нами внезапно возникло напряжение, словно гравитация тянет меня к нему. Я не могу оторвать от него глаз. Всю эту неделю я не могла игнорировать тот факт, что мы притворяемся, будто встречаемся… танцуем близко, целуемся в щеку… но все это не означает, что мы больше, чем друзья. Я знаю, что он делает это для меня, как одолжение, как друг, но мое сердце не может не откликнуться.

Черт. Если я решусь на это, мне нужно быть сильной. Помнить, что через несколько дней он улетит за две тысячи миль. Помнить, что я увижу его только еще раз на съемках второго сезона сериала. Но даже тогда меня могут перевести на другой проект, и я больше никогда не увижу этого человека. Этот поцелуй станет концом чего-то, а не началом.

Но прежде чем я успеваю обсудить последствия, Генри подносит руку к моей щеке и легко проводит по ней пальцем. Мои глаза закрываются, и я чувствую, как смачиваю губы. Стараюсь сдержать дыхание, чтобы не дрожать от волнения.

Я ощущаю его близость, когда он приближается ко мне. Затем вдыхаю запах, который так хорошо знаю, мужественный и знакомый. Наконец, его губы находятся у моих. Электрические искры пробегают от моих губ по всему телу и обратно.

Генри слегка наклоняет голову, и я делаю то же самое. Затем он начинает двигаться по моим губам своими губами. Его рот остается закрытым, но он дарит мне эти медленные, пылающие поцелуи.

Каждый раз, когда наши губы разъединяются и снова сходятся, поцелуй меняется: быстрее, медленнее, легче, сильнее, с вдохом, с выдохом. Я внимательно отмечаю каждое чудесное движение.

Не знаю, сколько продолжаются наши поцелуи, но когда мы отрываемся, мои губы легко сморщены. У Генри они припухшие и влажные. Его глаза сияют чем-то новым, таким, каким они никогда раньше не смотрели на меня. За кадром продолжаются титры фильма, но я едва замечаю их.

Сейчас мое внимание сосредоточено исключительно на Генри. На том, как его грудь вздымается при каждом вдохе, словно этот поцелуй распутал и его, и меня. Однако это всего лишь мечта, а не реальность.

Он проводит большим пальцем по моей щеке.

— Это было нормально? — спрашивает он.

Мой рот открывается от этого вопроса. Да, черт возьми, это более чем нормально. Он сдвинул мой чертов мир с оси! Он повернул вспять время и саму гравитацию! Он растопил весь лед во Вселенной! Его лицо расслабляется, как будто это его беспокоит. Неужели он не был в том же поцелуе, что и я?

— Ты в порядке?

Он делает глубокий вдох, а затем медленно выпускает воздух через губы, словно очищаясь.

— Да. Я думаю… Думаю, мне это было нужно.

Я вздергиваю бровь. То есть я оправдывала просьбу поцеловать меня, исходя из своих фантазий о том, что ему это тоже нужно, но я никогда не ожидала, что это окажется правдой. Он кивает.

— Возможно, ты просто помогаешь мне разморозить то, что я давно заморозил.

— Твое либидо? — я шучу, а потом понимаю, как грубо это звучит.

К счастью, он ухмыляется.

— Да.

— Ну, кому бы я тебя ни разморозила, ей повезет, если ты ее так поцелуешь.

На его лице на мгновение появляется страдальческое выражение, прежде чем он наклоняется и обнимает меня.

— Нам пора готовиться ко сну.

— Не. Может. Быть, — Бет ударяет по столу в кафе. Столовое серебро громко звякает, и все хмуро смотрят на нас.

— Извините, — обращаюсь я к посетителям. — Успокойcя, — призываю я Бет.

— Мне очень жаль. Просто… ты поцеловала Генри, черт возьми. Как ты сейчас не кричишь?

На этот раз ей удается тихо пискнуть.

— Как это вообще получилось? — спрашивает она, сосредоточенно опираясь на руки. — Кто кого поцеловал? Был ли это открытый или закрытый рот? Когда это произошло?

Я закрываю лицо руками и беру себя в руки.

— Я даже не уверена. В одну минуту мы говорили о том, что я бедная, а в другую — целовались. Это было несколько дней назад, и с тех пор ничего не происходило.

Бет качает головой.

— Невероятно. Как это вообще было?

Ее глаза расширились. На ее лице застыла широкая улыбка.

Я смеюсь.

— Можно подумать, это тебя поцеловали.

— Мне приходится жить через взгляды людей. Я ни с кем не была так чертовски долго. Мне кажется, я обрастаю паутиной.

— Прекрати, — рявкаю я и тянусь через стол, чтобы шлепнуть ее по руке. — У тебя нет паутины.

— Так это перерастет в нечто большее? В смысле, сначала он говорит всему миру, что ты его девушка, а теперь вы делите постель и целуетесь? По-моему, звучит подозрительно.

Я долго пью кофе.

— Когда ты так говоришь, это действительно звучит напряженно. Но это не так. Мы просто хорошие друзья.

Пока мы едим, я рассказываю ей, что Генри сказал о том, что поцелуй помог и ему.

— Девочка, ты ему нравишься, — она помешивает кофе.

Я качаю головой.

— Ни малейшего шанса. Но в любом случае я рада, что могу провести с ним все это время, пока он здесь.

— Еще бы, — она вздергивает брови.

Пока я смотрю на нее, она немного успокаивается и переходит к новой теме.

— Итак, что еще запланировано на оставшуюся часть его поездки?

— Сегодня вечером он хочет, чтобы я встретилась с его друзьями, — я чуть не проболталась, но вовремя опомнилась.

Бет снова хлопнула по столу и тут же принесла извинения остальным посетителям закусочной.

— Теперь ты встречаешься с друзьями? Насколько фальшивы эти отношения? Ты что, издеваешься надо мной?

— Клянусь, я говорю тебе все начистоту.

Бет на мгновение сужает глаза, а затем на ее губах появляется зловещая улыбка.

— А ты не думала предложить, чтобы вы двое попробовали больше вещей, пока он здесь? Ну, знаешь, больше первых встреч, чтобы помочь тебе? Больше встреч, чтобы помочь ему вернуться в привычное русло?

Мне не должна была так нравиться ее извращенная идея, но мне нравится. Кроме той части, где я готовлю Генри к общению с другими людьми. В моем нутре зашевелилась ревность.

— Может быть. Я даже не знаю, как об этом говорить, — возражаю я. — В прошлый раз ты вроде бы нашла способ.

Она смеется, бросая кредитку на принесенный счет.

— Это за мой счет. Твоя история стоила двенадцати баксов.

Всю дорогу на работу я тихо ехала в машине Бет, обдумывая ее слова. Есть ли способ заставить меня что-то сделать с Генри? Не слишком ли это манипулятивно, чтобы даже думать об этом?

Когда мы возвращаемся в производственную студию, мне удается шпионить за интервью Генри, не вставая со своего рабочего места, потому что у нас идет внутренняя запись каждого интервью. В каждом из них всплывает все больше вопросов обо мне.

— Как вы познакомились? Как долго вы встречаетесь? Переезжает ли она с вами в Порт-Провиденс?

Они еще не знают, что все это притворство. Я полагаю, что люди поймут это после того, как он улетит домой, а я останусь здесь, если им будет достаточно времени, чтобы следить за развитием событий.

Во время последнего интервью в этот день я спускаюсь в студию и встаю позади съемочной группы. Генри едва заметно подмигивает мне, и интервьюерша замечает это.

— Это та самая милая девушка, о которой вы упоминали? — спрашивает она.

Генри кивает.

— Это она. Подойди сюда, Хлоя, — он машет рукой.

Я оглядываюсь, не зная, что делать. Правило номер один в кино — не выходить на площадку во время съемок. Но Генри продолжает махать рукой до тех пор, пока мне не становится слишком неудобно, чтобы не подойти.

Я медленно пробираюсь на площадку и останавливаюсь возле его кресла. К моему удивлению, он хватает меня за талию и притягивает к себе на колени. Очевидно, неделя пребывания в Лос-Анджелесе изменила того Генри, которого я знала на Аляске.

— Привет, — он откидывается назад и смотрит мне в лицо, а потом целует меня прямо в губы.

— Привет.

Я хихикаю, как дурочка, потому что, черт побери, этот поцелуй — не повод для шуток.

— Итак, что у вас двоих на повестке дня, пока вы в городе? — спрашивает его интервьюер.

— Просто наслаждаемся друг другом как можно больше, прежде чем мне придется вернуться на великий белый север.

Пока мы едем в джипе к дому мамы Генри, я не могу удержаться и не спросить его:

— Что там произошло?

— Что ты имеешь в виду?

— Зачем было вытаскивать меня на камеру и целовать? Ты сегодня сильно разозлился или что?

Он пожимает плечами и включает поворотник, чтобы повернуть.

— Мне показалось, что люди на это не купились. Они нашли твои социальные сети и поняли, что ты никогда раньше не писала обо мне. И они знают, что я живу в месте, где нет сотовой связи, а почта приходит только раз в месяц. То есть, я думаю, неправдоподобно, что мы можем встречаться в такой ситуации, не планируя переезжать к другому человеку.

Я не могу не чувствовать себя немного разочарованной. У меня нет на это права, и все же это так. Я с радостью согласилась на эту уловку. Мне нужно продолжать в том же духе.

— Хорошая мысль.

— Это было бы просто невозможно, да? Встречаться с кем-то вроде меня, — говорит он, как будто просто размышляя про себя, но мое сердце глупо надеется, что в этом вопросе кроется нечто большее.

— Думаю, реальность такова, что один человек должен быть готов переехать. И мы оба знаем, что это будешь не ты. Тебе там нравится.

Он кивает.

— Мне нравится, но это не значит, что я не рассмотрю вариант жизни в отдаленном месте, где есть хотя бы подобие цивилизации. Например, в экстренных случаях неплохо было бы иметь доступ к больнице или, черт возьми, даже к врачу. Мне никогда не нравилась мысль о том, что кто-то будет рожать там. А теперь Джоли собирается это сделать. Меня тошнит от одной мысли об этом.

— Конечно, роды будут пугать тебя, ведь ты не понаслышке знаешь, как это может происходить.

Я думаю, не подавят ли мои слова его или не причинят ли ему боль, но, честно говоря, сейчас он, кажется, говорит об этом гораздо лучше, чем тогда, когда впервые рассказал мне.

— Очень верно.

— Не могу представить, чтобы ты захотел уехать из Порт-Провиденс, — задумчиво говорю я.

— А ты? Лос-Анджелес — это то место, которое ты хочешь назвать своим домом навсегда? — он быстро бросает взгляд в мою сторону. Я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на надежду, которая расцветает во мне от его невинного вопроса.

— Мне показалось, что это подходящее место для киноиндустрии. Либо это, либо Нью-Йорк, и я хотела посмотреть, каково это — выбраться из холода. Но очевидно, что я всего лишь безымянный истукан, который держит камеру. Я не собираюсь становиться великим режиссером или кем-то в этом роде. Мои родители постоянно твердят, что я должна переехать домой, найти постоянную работу и оставить эту мечту в прошлом.

Когда мы сворачиваем в знаменитый район Хомбли-Хиллз, и я оглядываюсь по сторонам, то начинаю задумываться, насколько близко мы находимся к дому его мамы. Это дома людей с большими деньгами.

— А чего ты хочешь для своего будущего? — спрашивает он.

— Быть любимой, — отвечаю я. — Быть счастливой.

— Похвальные цели, — произносит он, когда мы сворачиваем на дорогу к особняку.

— Здесь действительно живет твоя мама?

Я задыхаюсь. Он переключает передачу на «паркинг» и выключает двигатель.

— Видимо, да.

Может, у нее появились деньги позже, потому что ничто в Генри не указывает на то, что он вырос в богатстве. Увидев это место, мои нервы приходят в состояние повышенной готовности. Я никогда не знала, как вести себя рядом с богатыми людьми. Как будто этой ситуации недостаточно… Я уже начинаю потеть.