Ценный

Глава 21

Генри

Провести последний месяц в одиночестве, без Хлои, было просто ужасно. Ну, не совсем ужасно, потому что я по-прежнему люблю свой город, своих друзей и этот образ жизни. Но я все время представляю себе Хлою, и с ней все гораздо лучше.

Джоли и Джеймсон машут мне рукой, когда я направляюсь в оранжерею в центре нашего города. Джеймсон носит их дочь Джульетту в переноске, пристегнутой к его груди. Я тут же представляю себя на его месте и впервые не чувствую злости или страха по этому поводу.

Этот месяц дал мне много времени для размышлений. Видя людей с детьми в прошлом, я вспоминаю, что у меня уже должен быть… трех… и полуторагодовалый малыш и, возможно, еще один на подходе. Но злости больше нет. Сожаление, потеря, боль… все это лишь тень того, что было. Впервые в жизни я смотрю в будущее.

Я засовываю руки в карманы и напоминаю себе, что это все моя вина. Я видел, как Хлоя смотрела на меня, как опускалось ее лицо каждый раз, когда мы говорили о расстоянии между нами, о моем отъезде. Не то чтобы я хотел переехать в Лос-Анджелес. Это последнее, чего я хочу. И все же я всерьез задумался о том, не стоит ли мне проводить там чуть больше времени. Может быть, половину на половину?

Стоя на коленях перед грядкой, я погружаю руки в почву и нащупываю маленькие красные картофелины, выросшие за эту неделю, когда ко мне подходит Уэст.

— В последнее время я часто вижу тебя здесь, — замечает он.

— Это расслабляет, — я бросаю на него короткий взгляд, затем нащупываю маленькую картофелину и возвращаю взгляд к горшку, чтобы выловить ее.

Я кладу маленькую картофелину в сито. Когда их будет достаточно, я помою их и приготовлю жареные картофельные пирожки для Джоли и Джеймсона. У них и так было полно забот, и мы все старались побольше помогать им.

— Значит, у тебя был стресс, — заключает Уэст.

— Не совсем стресс.

— Тогда тебе было грустно, — решает Уэст.

— Может быть, немного. Думаю, я совершил ошибку.

Уэст опускается рядом со мной на колени и копается рядом со мной.

— В том смысле, что ты не попытался попросить Хлою присоединиться к тебе?

Сейчас он слишком хорошо умеет читать мои мысли. Впрочем, я уже не так изощренно выражаю свои чувства к Хлое. За последние несколько недель все объединились, чтобы измотать меня и выведать всю историю.

— Я не могу просить женщину отдать за меня свою жизнь.

— Это не то, о чем ты будешь ее просить, — возражает он. — Это будет начало жизни с тобой.

— Мы провели вместе всего неделю, — замечаю я.

Уэст раздраженно выдыхает.

— Так ты говорил много раз. И вот ты здесь, понимаешь, что все испортил. Вопрос только в том, как ты собираешься все исправить, чувак?

Я откидываюсь на пятки и смахиваю грязь с рук.

— Все идеи, которые у меня есть, немного безумны.

— Это хорошо. Женщины любят большие жесты. Что бы ты ни решил, просто сделай это, брат. Перестань сомневаться. Хватай быка за яйца.

— Прекрасный образ, — ворчу я.

— Используй любой образ, который тебе нравится, просто перестань хандрить и начни действовать. Иди и возьми свою девушку, Генри.

Пока я жарю картофельные пирожки на большой сковороде с животным жиром, я размышляю над советом Уэста. Не слишком ли он дикий? Не выдает ли он желаемое за действительное?

— Тук-тук, — окликает Нина, входя в мою хижину. Ее малышка Бетани сидит у нее на бедре. — О, здесь чем-то вкусно пахнет.

Нина не только как старшая сестра Джеймсона, но и как приютская мать для всех нас. Она и ее муж, Майлз, действительно научили нас жить здесь. Я достаю пирожки и выключаю сковороду, перехожу к ним и беру Бетани из ее рук. Она улыбается мне, широко раскрыв глаза.

— Привет, малышка, — воркую я, чем вызываю у нее еще большую улыбку и пузырь слюны.

Нина идет на кухню, берет со стола картофельный пирог и разрывает его пополам.

— Чем обязан этому визиту? — спрашиваю я, держа на руках Бетани.

Нина отвечает:

— Я сегодня разговаривала с Уэстом. Он решил, что тебе не помешает женский мудрый совет.

Я фыркаю от смеха.

— Хорошо, тогда расскажи мне о своем совете.

Она откусывает от жареного картофеля, не торопясь. Я подвожу Бетани к дивану и усаживаю ее к себе на колени, чтобы она подпрыгивала.

— Ты хорошо ладишь с детьми, — говорит она.

— Это и есть совет? — поддразниваю я.

— Ты собирался стать отличным отцом. И когда-нибудь все еще сможешь.

Ее слова ударяют по мне, как тонна кирпичей.

— Может быть. Но мне уже не так мало лет.

— Да, но Хлои — нет.

Я зыркнул на нее.

— Просить кого-то переехать в Порт-Провиденс — это безумие. К тому же, не думаю, что мне захочется растить здесь семью, без обид.

— Некоторые обижаются, — насмехается она. — И я все понимаю. Но, как я слышала, ты позволяешь драгоценному шансу на любовь ускользнуть сквозь твои глупые пальцы.

— Чего вы ждете от меня? Полечу в Лос-Анджелес, признаюсь в любви к Хлое и попрошу ее уехать со мной в закат?

Нина пожимает плечами, лицо серьезное.

— Да, в общем-то. А в чем проблема?

— Для начала, мы встречались всего неделю. И она живет в Лос-Анджелесе, городе, в котором я не могу жить, даже ради Хлои. Насколько я знаю, она уехала и нашла себе мужчину получше меня.

Нина качает головой.

— Я слышала другое. Она регулярно разговаривает с Джоли по спутниковому телефону, и она скучает по тебе, чувак. Она хочет быть с тобой, но просто не может тебе сказать, потому что, знаешь, ты — это ты.

— И что это значит?

Нина ухмыляется.

— Толстомордый, праведный. Ты думаешь, что знаешь, чего она хочет и на что готова пойти ради шанса с тобой, который, как ты решил, ничтожен. Но не надо ничего предполагать, Генри. Я готова поспорить на любые деньги, что эта девушка будет готова принять тебя, как выстрел, независимо от того, от чего она откажется в своей жизни.

Когда я некоторое время молчу, Нина садится рядом со мной и берет Бетани на колени.

— Это все из-за Сары? — мягко спрашивает она.

Я складываю руки на животе и вздыхаю.

— Честно? Я так не думаю.

— Тогда подумай вот о чем: что худшего может случиться, если ты появишься на пороге дома этой женщины и признаешься ей в любви? Если она тебе откажет, тебе не будет хуже, чем в эту минуту.

Я открываю рот, чтобы возразить, но, черт возьми. Она права.