Церковь и олигархия в Латинской Америке 1810—1959

Папство поддерживает испанцев

Крушение наполеоновской империи в 1814 г. и попытка со стороны участников Священного союза вернуть Европу к положению, предшествовавшему революции 1789 г., ослабили международные позиции патриотов. В Испанию вернулся Фердинанд VII, полный решимости не только покончить со сторонниками конституции 1812 г. у себя в стране, но и наказать бунтовщиков за океаном. Вернулся в Рим и Пий VII, такой же ретроград, как и испанский король.

Для Пия VII сторонники независимости испанских колоний являлись якобинцами, которых следовало стереть с лица земли. И хотя патриоты публично провозглашали свою преданность церкви и обещали поддерживать и защищать ее, Пий VII не доверял им: ведь эти мятежники, выдававшие себя за католиков, были республиканцами, сторонниками народовластия и просвещения и пытались совместить католицизм с приверженностью к крамольному учению Руссо и ему подобных французских еретиков XVIII в.

Следует ли в свете сказанного удивляться, что Пий VII превратился в верного союзника Фердинанда VII по борьбе с движением независимости в испанских владениях Америки? Вскоре после своего возвращения в Рим папа по представлению Мадрида замещает вакантные епископские должности в Америке прелатами, преданными испанской короне. Многие из вновь назначенных — креолы, легитимизм которых не вызывает сомнений. Выдвигая на эти посты верных Испании креолов, Мадрид надеялся завоевать доверие уроженцев колоний. Кроме того, развитие событий после 1810 г. показывало, что далеко не все креолы выступали за независимость. Те же, кто выступал против, оказались даже более непримиримыми легитимистами, чем сам Фердинанд VII, и поэтому вполне заслуживали доверия испанцев. С 1814 по 1820 г. Ватикан утвердил 28 новых епископов в колониях (всего там было 42 епархии), подавляющее большинство которых относились с нескрываемой враждебностью к патриотам².

С возвращением Пия VII в Рим в Ватикане возникают планы опубликования энциклики с осуждением сторонников независимости. Вначале Фердинанд VII не особенно стремился получить такую энциклику, не желая быть обязанным папе, ибо за издание такого документа папа мог потребовать немалую компенсацию. В 1815 г. испанцам удалось восстановить свою власть по всей Америке, за исключением Буэнос-Айреса. Однако сопротивление колонизаторам продолжало шириться и Фердинанд VII решил, что в борьбе с патриотами без помощи Ватикана не обойтись, он попросил Пия VII издать соответствующую опцпклпку.

Папа с молниеносной быстротой удовлетворил просьбу короля. Энциклику под названием «Этси лонгиссимо» («Хотя огромные») сочинил по поручению папы прелат Доминго Геда, бывший секретарь нунциатуры в Мадриде, любимчик Фердинанда VII. Она была подписана Пием VII 30 января 1816 г. и опубликована в Мадриде в официальном органе правительства «Гасета» 13 апреля того же года³.

Энциклика обращена к церковной иерархии и духовенству Америки, «находящейся под властью католического короля Испании». В энциклике сказано: «Одна из наших самых прекрасных и основных заповедей предписывает повиноваться высоким властям. Поэтому мы не сомневаемся, что к переворотам в этих странах, столь огорчительным для нашего сердца, вы непрестанно внушаете вашей пастве справедливую и решительную ненависть» ⁴. Пий VII призывал духовенство «не жалеть усилий, чтобы выкорчевать и совершенно истребить гибельное сплетение бунтов и мятежей, вызванных врагами в этих странах». Вы этого легко добьетесь, уверял папа священников, если каждый из вас будет напоминать с максимальным усердием своим овечкам об ужасных п серьезных последствиях мятежа и о чрезвычайных и первостепенных добродетелях «патпего любимейшего сына во Христе, Фердинанда, нашего католического короля, для которого превыше всего религия и благополучие его надданных». В заключение, обещая небесные награды, папа призывал духовенство соблюдать верность и послушание Фердинанду VII.

Можно ли назвать этот документ выражением нейтралитета папского престола по отношению к войне за независимость? Текст энциклики настолько ясен, что ответ на этот вопрос может быть только отрицательным. Своей энцикликой папа недвусмысленно показал, что он стоит на стороне колонизаторов. Иезуит Фурлонг, желая, обелить папский престол, заявляет: «Все это может показаться прямо-таки чудовищным, однако только идиоты или мерзавцы могут придать этой энциклике значение и важность, которой она не имеет». Фурлонг не жалеет сил, чтобы лишпть энциклику ее значения. На каком, однако, основании? Он заверяет, что энциклика явилась продуктом недоразумения, ибо папа ошибочно (!) считал движение за независимость продолжением «европейской революции»; эта энциклика будто бы пе была «программным и окончательным заявлением против свободы и автономии бывшей испанской империи в Америке» ⁵. Впрочем, Фурлонг не оригинален, он повторяет аргументы своего учителя и Коллеги по иезуитскому ордену Педро де Летурия. Приуменьшая влияние энциклики, Летурия, в частности, отмечал, что «отеческий призыв папы не смог создать атмосферу легитимистских убеждений там, где они раньше не существовали» ⁶.

Иезуитов Фурлонга и Летурию опровергают факты. Энциклика Пия VII была широко использована церковниками в Америке для борьбы против патриотов. Ссылаясь на нее, церковпьте перпрхп призывали верующих прекратить борьбу против испанского гос-иодства. Епископ Попайяна Сальвадор Хименес де Эпсисо опубликовал в поддержку энциклики послание, озаглавленное «Об упрямстве и безумствах сторонников мятежа». В таком же духе высказался и епископ Калама (впоследствии Куско) Хосе Калисто де Орнуэля, утверждавший, что «никто не может считаться подлинным христианином и божьим чадом, не будучи добрым подданным и преданным вассалом своего короля» ⁷. Разумеется, такие заявления божьи слуги делали в районах, находившихся под контролем испанцев. В республиканских зонах энциклика тайно распространялась противниками независимости.

Как же реагировали на этот папский документ патриоты? В Венесуэле и Новой Гранаде сторонники Симона Боливара требовали от местных церковников заявлений, признававших законность республиканских властей. В республиканской печати высказывались мнения, что : энциклика была силой или хитростью вырвана испанским королем у папы или является фальшивкой, что дало основание впоследствии и клерикалам утверждать подобное. Патриоты утверждали, что выступать в поддержку республики вовсе не ересь, и напоминали, что само папство в лице Пия VI в свое время признало французскую директорию и Цизальпинскую республику, а до этого признавало Венецианскую и Генуэзскую республики, т. е. власть, порожденную революцией.

Усилия патриотов заставить церковников поддержать своим авторитетом такого рода комментарии далеко не всегда приводили к желаемым результатам. За сопротивление патриотическим властям был смещен исполняющий обязанности архиепископа Боготы Франсиско Хавьер Герра. На его место был избран Николас Куэрво,, но и он боялся осудить папскую энциклику и призвать верующих к безоговорочной поддержке патриотов.

Отвечая вице-президенту Сантандеру, извещавшему его о поведении Куэрво, Боливар в письме из Памплоны от 8 ноября 1819 г. писал: «Хватит шуток, пора ясно говорить с отцом Куэрво и со всеми другими отцами. Необходимо, чтобы они называли вещи по их имени, чтобы громко провозгласили: правительство, республики законно, свято, ибо бог установил для людей право и обязанность признавать законность вещей, собственности и государственных учреждений. Бог не может одобрить нарушение своих собственных принципов, своих собственных основных законов. Напротив, бог видит с ужасом преступления узурпирующей власть тирании. Бог одобряет создание правительства, цель которого — общественное благо... Об этом пусть многократно говорят служители бога, к тому же вдохновенно, с благостным чувством, как и свойственно церковному стилю» ⁸.

Когда несколько месяцев спустя Куэрво, наконец, призвал верующих поддержать патриотов, последним пе понравился его текст, ибо не содержал ссылок на Библию, которыми обычно изобиловали церковные послания, направленные против сторонников независимости.

Либеральная революция 1820 г. в Испании, восстановившая конституцию 1812 г., вызвала большую озабоченность в Ватикане. Испанские кортесы приняли ряд законов — об экспроприации церковного имущества, закрытии монастырей, женских монашеских орденов. Попытки Ватикана воспротивиться принятию этих законов привели к высылке папского нунция Джустиниани из Мадрида. Вместе с тем новое испанское правительство требовало от папы римского полной поддержки в борьбе со сторонниками независимости в Америке. Посылая в мае 1822 г. своему римскому поверенному в делах для передачи папе Заявление испанского правительства о его правах на владение колониями в Америке, премьер Мартинес де Роса просил напомнить папе следующее: «Его святейшество не может забыть, что испанцы завоевали этот континент для религии, и его святейшество в своей мудрости знает, что у всех народов, и в особенности у тех, кто находится в таком положении, как американские, аморальность и освобождение от любого религиозного тормоза есть неизбежное следствие длительных революций. Последствия еще более ужасные, когда эти элементы смешиваются с общей отсталостью народной массы, лишенной цивилизации и культуры» ⁹. Если, утверждал далее Мартинес де Роса, колонии добьются независимости, то религии будет нанесен непоправимый ущерб.

Пий VII так же опасался этого с той только разницей, что он не верил уже в возможность Испании удержать свои колонии, а теперь и не желал оказывать ей прежнюю поддержку из-за ан-тицерковных действий испанских либералов. Более того, Пий VII подумывал о признании заморских республик, тем более что патриоты не только не выступали против папства, но всячески подчеркивали свою лояльность к нему в расчете на установление официальных отношений: это, несомненно, укрепило бы их международный авторитет.

Революция 1820 г. в Испании оказала свое влияние и на развитие событий в Испанской Америке. Морильо по распоряжению Мадрида заключил перемирие с Боливаром, Испания фактически признала патриотов воюющей стороной. Опасаясь испанских либералов больше, чем креольских патриотов, и считая дело колонизаторов в Америке проигранным, многие церковники воспользовались событиями в Испании, чтобы переметнуться в лагерь патриотов, надеясь таким образом сохранить свои посты и привилегии. Так поступили епископы Санта-Марта — Гомес Поланко, Панамы — Игинио Дуран, мексиканские прелаты и даже епископ Попайяна Хименес де Энсисо. Так же поступил и венесуэльский епископ Мериды Рафаэль Лассо де ла Вега, до этого ярый роялист. Он направил в 1822 г. папе римскому письмо, оправдывая свой переход на сторону патриотов революцией 1820 г. в Испании и призывая Пия VII произвести назначения на вакантные епископские должности в Испанской Америке. «Спаои нас от погибели!» — взывал епископ к главе католической церкви ^,0.

Письмо Лассо было получено в Ватикане в самом начале сентября 1822 г. Пий VII послал молниеносный ответ — уже 7 сентября! В нем обращают на себя внимание следующие слова: «Мы, естественно, весьма далеки от вмешательства в дела, относящиеся к политике государства, но, озабоченные только судьбами религии п божьей церкви, которую возглавляем, и благополучием душ наших последователей, глубоко сожалея о стольких ранах, наносимых церкви в Испании, мы также горячо желаем удовлетворить потребности верующих в этих американских землях й, следовательно, хотели бы знать о них со всеми подробностями» ^п.

Ответ Пия VII был встречен в Колумбии с нескрываемым восторгом. Как сообщал об этом в Рим Лассо, назначенный сенатором республики, подпись папы под ответом целовали публично вице-президент Сантандер, министры, генералы, церковные иерархи, рядовые верующие.

О том, как оценивали руководители Колумбии послание Пия VII, можно судить по статье в венесуэльской газете «Эль Ирис де Венесуэла». Газета писала: «Взирайте, колумбийцы, как верховный понтифик общается с республиканским епископом, выдающимся патриотом Лассо. Убеждайтесь, что нет такого греха, такого проклятия, такого запрета, которыми вас не пугали сектанты священники, недостойные этого святого звания, с целью подчинить вас гнету деспотизма. Его преосвященство желает знать ваши нужды, чтобы помочь вам. Его сердце подобно сердцу отца, полно доброты п нежности к нам.. .

Народы, узнайте из этого послания, что независимость не противостоит религии, что божественное провидение раздает дары людям независимо от правительств или управляемых и что наместник Иисуса Христа, примеру которого должны следовать служители культа, не вмешивается в политические дела, которые никоим образом не входят в компетенцию церкви. Пусть это послание научит вас, как отвечать священникам, которые, кощунственно нарушая свои священнические обязайности, помогают тирану; научитесь презирать их, недостойных вселенской религии. Мы в них не нуждаемся, ибо отец церкви „горячо желает удовлетворить потребности верующих в этих американских землях⁴¹ при помощи таких преданпых и решительных колумбийцев, как достойный прелат из Мериды» ¹².

Эти восторги по поводу папского ответа Лассо носили чисто тактический характер: они были направлены на изоляцию церковников, выступавших в поддержку испанцев, и вовсе не означали отказа патриотов от принципа отделения церкви от государства.

Провал миссии Муци

В Чили, как и в других испанских владениях, церковники раскололись на сторонников и противников независимости. Причем епископы Сантьяго и Консепсьона, руководители монашеских орденов активно поддерживали испанцев, рядовые же служители церкви — креолы выступали с оружием в руках против испанцев, причем из 500 священнослужителей Чили около 70 высказывались за независимость, а из 190 священников Сантьяго — только 22 ¹³.

Патриоты решительно реагировали на действия врагов независимости — служителей церкви. Так, один из руководителей войны за независимость, Хосе Мигель Каррера, арестовал 18 францисканцев, настроенных происпански, а 14 других выслал в Мендосу ^м.

Бернардо О’Хиггинс в свою очередь действовал не менее решительно. Войдя в Сантьяго во главе освободительных войск, он сослал епископа Хосе Родригеса-и-Соррилью, выступавшего в поддержку испанцев. Бернардо О’Хиггинс направил ему письмо следующего содержания: «Светлейшему епископу. Общественное благополучие превыше всяких соображений. Оно требует вашего полного отстранения (от занимаемой должности...— И. Г.). Правительству неприятно посылать в ссылку столь видную особу, но пусть это будет одной из жертв в пользу существования нации. Ваша светлость немедленно направится в назначенную ему ссылку, предварительно назначив губернатором епископства со всеми полномочиями и правами каноника этой церкви дона Педро Вивара. Это распоряжение не может быть опротестовано, по нему не будут рассматриваться обращения, жалобы, соображения или сомнения. Да охранит бог Вашу светлость. Сантьяго, 26 февраля 1817. Бернардо О’Хиггинс»¹⁵.

Испанцы же патриотически настроенных священников бросали в тюрьмы, ссылали, а священника Хуана Фариньяса даже приговорили к смертной казни за связь с партизанами и патриотами ¹⁶.

Тем не менее О’Хиггинс был заинтересован в установлении нормальных отношений с папским престолом: признание Римом правительства патриотов значительно укрепило бы их международную позицию. Именно с этой целью и был направлеп в Рим прелат X. Игнасио Сьеифуэгос, временпо исполняющий обязанность главы соборного капитула в Сантьяго.

В 1823 г., незадолго до своей кончины, Пий VII воспользовался приглашением О’Хиггинса, переданным через Сьенфуэ-госа, и направил в Чили апостолического викария. Им стал бывший сотрудник нунциатуры в Вене архиепископ Джованни Муци. Его помощниками были назначены прелат Саллюстн и молодой священник граф Джан-Мария Мастай Феррети, будущий папа Пий IX. В связи со своим назначением Муци был возведен в номинальное звание (без епархии) архиепископа Филипос. Такими званиями наделялись посланцы папы, действовавшие «в стра-пах неверных» (in partibus infidelium). Одна, если не главная, причина, побудившая папский престол пойти на такой шаг, заключалась в победе либеральной революции в Испании, вызвавшей резкое обострение отношении между папством и этой страной.

Известие о посылке Ватиканом миссии Муци было встречено патриотами с удовлетворением. Они усмотрели в этом акте шаг к признанию независимости. Орган перуанских патриотов «Га-сета» писал 6 декабря 1823 г.: «Святой престол признал, что нашей борьбе за независимость свойствен дух религии и Евангелия, что борьба, начатая за уничтожение испанской системы нашего унижения и рабства, не только не враждебна морали и учению Спасителя, но укрепляет его. Папа оказал нам благодеяния, которые до этого оказывались только королям... Наша республика, которая гордится своим послушанием папе, испытывает чувство безопасности и справедливости, будучи уверенной, что политическая свобода обеспечивает существование святой веры, исповедуемой ею» ¹⁷.

Пий VII, направляя Муци в Чили, всемерно подчеркивал, что его миссия носит чисто духовный характер и вовсе не означает признания независимости испанских колоний. Такое утверждение с формальной точки зрения соответствовало действительности, но сам факт вступления папского престола в дипломатические отпошения с правительством Чили свидетельствовал об отказе от прежней его позиции, что было, несомненно, на руку патриотам.

Накануне отъезда Муци из Италии в Чили скончался Пий VII. Потребовались подтверждения полномочий Муци новым папой Львом XII. Объясняя причины, побудившие Ватикап направить Муци в Чили, кардинал Гонзальви, бывший статс-секретарь Пия VII, говорил Льву XII: «Я всемерно старался получить от испанских кортесов согласие на замещение вакантных должностей в Америке, но не добился этого, ибо они хотели использовать нашу позицию во вред мятежникам. Между тем нам было необходимо сохранить католицизм в тех областях во всей его чистоте. Если бы испанское правительство разрешило нам пазначпть епископов в Колумбии, Мексике и других местах, где нас просили это сделать, я считаю, что за три десятилетия закоппый порядок был бы там восстановлен. В противном случае спасайте свою церковь, как можете! Тогда будет слитком поздно для Рима» ¹⁸.

Лев XII, хотя и принадлежал к партии ультраправых «зс-ланти», подтвердил по той же причине полномочия Муци в пртсьме па имя «любимого сына Рамопа Фрейре. пынешнего верховного директора Республики Чили». Письмо было подписано 3 октября 1823 г., а 16 октября в Риме было получено известие о падении 30 сентября в результате французской интервенции либерального правительства в Испании и наделении Фет) динанда VII прежними полномочиями абсолютного монарха¹⁹. Лев XII встретил это известие с огромным облегчением и удов-

летворением. Теперь он был вправе рассчитывать на восстановление позиции церкви в Испании, что не могло не затормозить процесса сближения с республиками в Америке.

В инструкциях, подготовленных Гонзальви для Муци, отмечалось со слов происпански настроенных церковников, жаловавшихся папе на действия патриотов, что в Объединенных провинциях Ла-Платы, «революцию начали, как и в других колониях, люди, лишенные любой религии и морали, стремившиеся подорвать в одинаковой степени как гражданский, так и религиозный порядок. Следовательно, они в первую очередь добивались отмены инквизиции, признания принципа веротерпимости, свободы печати, распространения трудов Руссо, Вольтера и других неверующих, но главным образом — начать беспощадное преследование епископов и большинства законного клира, которое было испанским по происхождению (основной недостаток в их глазах) или, будучи американским, по своим религиозным взглядам отвергало бунт».

По поводу правительства Буэнос-Айреса в инструкции отмечалось, что оно, «кажется, следует примеру революционного правительства Испании, тем более что никто там не отстаивает дело религии настойчиво и решительно. Секретарь (глава правительства.-—Я. Г. ) , некий Ривадавия, во время пребывания во Франции пропитался принципами якобинизма и современного философизма. По мнению информаторов, его главная цель — создать церковь, отделенную от Рима, он считает папство иностранной державой» ²⁰.

Инструкция призывала Муци вести себя с особой осторожностью и осмотрительностью, а в случае, если, прибыв на место, окажется, что имеются шансы на реставрацию испанской власти, вообще воздержаться от какой-либо деятельности, чтобы не поставить под угрозу отношения папского престола с Испанией²¹.

Однако миссия папского викария успеха не имела. И в Буэнос-Айресе, где высадился Муци, и в Сантьяго его встретили с недоверием, настороженно. В Буэнос-Айресе у власти находился Ривадавия, сторонник отделения церкви от государства. Муци назвал его «главным министром ада в Южной Америке, врагом веры, а следовательно, Рима, папы, апостолического викария и его миссии» ²².

Приезд Муци в Буэнос-Айрес вызвал оживление деятельности происпанского духовенства, ввиду чего власти запретили папскому легату участвовать в церковных церемониях и он под конвоем отбыл в Чили. По дороге из Мендосы он писал в Рим '(18 февраля 1824 rj о положении в этой части света: «Повсеместно самой крупной партией является партия религии, хотя всюду все еще существует и партия развратников с центром в Буэнос-Айресе, дышащая революцией и жаждущая разрушить все, что имеет отношение к религии. Во Франции переводят сочинения Вольтера, Руссо на испанский. В Англии их печатают и распространяют по Южной Америке».

В другом своем сообщении — от 14 июня 1824 г. — статс-секретарю папского престола Муци пишет, что в результате происшедших событий, т. е. завоевания независимости, «власти назначили провинциалов-патриотов вместо заслуженных монахов, занимавших высокие посты, но неугодных властям из-за своей враждебности» (к независимости). Муци жаловался, что в результате попустительства новых настоятелей монахи, в частности доминиканцы в Сантьяго, исповедуют «развращающие максимы», читают Руссо и Вольтера, не носят монашеского одеяния, не соблюдают молитв, постов, прелюбодействуют и т. д.²³

К моменту его приезда в Чили власть находилась в руках диктатора Фрейре, по приказу которого была конфискована церковная собственность, а священникам правительство обязалось выплачивать жалованье. Газеты Буэнос-Айреса и Сантьяго писали о Муци как об агенте Священного союза, его обвиняли в шпионской деятельности.

Чилийское правительство, ознакомившись с полномочиями Муци, сочло, что они «превышают» те, о которых ходатайствовали чилийцы через Сьенфуэгоса. Поэтому правительство выразило Муци пожелание, чтобы он воздержался предавать их гласности, соглашаясь на публикацию только верительных грамот.

Судя по всему, чилийские власти были недовольны не столько превышением полномочий Муци, сколько тем обстоятельством, что в них не входило фактическое признание новой республиканской власти и принципа независимости. Тем не менее чилийское правительство пыталось использовать Муци именно в этих целях.

В ноте мипистра Диего Бепавенте, направленной Муци 9 июня 1824 г., указывалось: «Учитывая влияние приходских священников на паству, особенно в сельских местностях, чилийское правительство считает, что на эти посты должны назначаться не только грамотные и достойные пастыри, но и известные своим патриотизмом и заинтересованные в поддержке справедливого дела, отстаиваемого нами»²⁴. Однако зная, что таких пастырей трудно найти в нужном количестве, правительство просит Муци разрешить занимать эти должности монахам, соответствующим указанным выше требованиям.

Муци ответил, что согласен в случае отсутствия достойных священников рассматривать кандидатуры правительства на должности кураторов из числа монахов. Иначе говоря, фактически он оставлял за собой окончательное решение по поводу их назначения. Но Муци был вынужден согласиться на упразднение многих церковных праздников, число которых было сокращено до одиннадцати.

Муци не ограничился только ролью пассивного наблюдателя за положением в Чили и других областях Испанской Америки. В своем пастырском послании от 6 марта 1824 г., напечатанном в Сантьяго и широко распространенном в Чили и за ее пределами, папский викарий открыто ополчился против «врагов религии», которые якобы намеревались создать национальную церковь, независимую от Рима, подчинить своей воле епископов, завладеть источниками доходов религиозных корпораций, самовольно реформировать монашеские ордена под предлогом распущенности нравов монахов. Он не отрицал, что «скандалы» всегда происходили в церкви, но утверждал, что даже сам Христос считал их неизбежными, учитывая склонность человека к пороку, и полезными, ибо их наличие позволяет по достоинству оценить подвиг истинных праведников. Но, утверждал Муци, правом исправлять пороки церкви пользуется только она сама, а не светская власть. На практике же он отказался одобрить предложение правительства подчинить монахов священникам, утверждая, что контролировать их деятельность поручено папой римским ему лично ²⁵.

Такие публичные высказывания Муци вызывали не только возмущение чилийских патриотов, но и их соседей в Буэнос-Айресе. Об этом говорит содержание следующей официальной ноты правительства Буэнос-Айреса от 25 октября 1824 г., направленной местному епархиальному провизору Мариано Сава-лере: «Правительство располагает сведениями, что дон (!) Джованни Муци, называющий себя апостолическим викарием при Республике Чили, издавал распоряжения, которые касаются лиц, проживающих в этих провинциях и находящихся в юрисдикции этого правительства. Такие действия не только противоречат законам и решительным заявлениям правительства Объединенных провинций, но являются в высшей степени оскорбительными для авторитета независимого правительства, которое не признало никаких полномочий за доном Джованни Муци. Правительство уверено, что во исполнение своего долга господин провизор-губернатор епископства запретит распространение любого рескрипта, исходящего из названного источника. Правительство, кроме того, желает, чтобы ему направлялась любая информация, получаемая по этому делу»²⁶. Мариано Савалера ответил, что полностью согласен с точкой зрения правительства Буэнос-Айреса по данному вопросу.

Муци резко воспротивился декрету чилийского правительства от 6 сентября 1824 г. о монашеской реформе, хотя она основывалась па подобном же акте от 10 сентября 1820 г. испанского патриарха архиепископа Толедского. Декрет повторял в общих чертах реформу Ривадавии. Он обязывал монахов жить в монастырях, соблюдать орденский устав, разрешал им секуляризацию (выход из монашеского состояния), вступление в монашеские ордены только лицам не моложе 21 года, закрывал монастыри, имеющие меньше 8 монахов, запрещал иметь больше одного монастыря одного и того же ордена в одном районе, монахам заниматься деламп, связанными с управлением имуществом, которое переходило в руки правительства. Последнее обеспечивало, монахам жалованье в размере от 100 до 200 песо в год, одну сутану бесплатно на 16 месяцев и расходы но культу по требованию епархиального начальства. Церковная утварь оставалась во владении монастырей ²⁷.

Ознакомившись с текстом этого. декрета, Муци потребовал немедленно вернуть ему паспорт для отбытия в Рим. Министр Пинто ответил, что «достоинство правительства не позволяет вступать с ним в полемику» по поводу монашеской реформы, и попросил до отбытия назначить трех епископов, среди них администратора столичной епархии Сьенфуэгоса на должность епископа Сантьяго. Но Муци и на эту просьбу ответил категорическим отказом, заявив, что может назначать только помощника епископа Сантьяго, и то с согласия отстраненного от этой должности пронспански настроенного епископа Хосе Родригеса-и-Сор-рильи. Следует отметить, что последний был крайне недоволен деятельностью папского викария. Вначале он ожидал, что Муци потребует его восстановления в должности, когда же этого не произошло, он стал опасаться, что викарий назначит на его место священника-патриота. Родригес направлял тайные послания папе римскому, обвиняя Муци в «узурпации и оскорблениях» и требуя его немедленного отзыва. Такие же жалобы Родригес посылал в Мадрид Фердинанду VII²⁸.

Муци забраковал и кандидата на пост епископа Консепсьона, считая, что он не обладает знаниями, необходимыми для этой должности, а кандидата в епископы Кокимбо вообще отказался обсуждать, утверждая, что речь идет об создании новой епархии, а на это якобы у него пет папских полномочий. В действительности же нежелание Муци выполнить просьбу правительства объяснялось только тем, что Сьенфуэгоса и других кандидатов правительства он считал патриотами.

Объясняя мотивы своего поведения, Муци писал в Рим: «Патриотизм —- преобладающая страсть г-на Сьенфуэгоса. Патриотические речи, которые он произносил за столом, когда мы с ним обедали в Генуе (направляясь в Чили. — И. Г.), вызывали у меня „рвоту*⁴. На острове Мальорка Сьенфуэгос орал, как ошалелый: „Да здравствует конституция!⁴⁴. Он сторонник веротерпимости, свободы печати, во всем потакает правительству. Его прозвище „сеньор⁴⁴. Он уволил церковных служителей — сторонников испанцев» ²⁹.

Муци также отказался от предложения правительства передать свои полномочия апостолического делегата канонику из Сантьяго Хоакину Ларраину, считая его также патриотом. Муцп утверждал, ссылаясь на инструкции папского престола, что чилийское правительство вообще не имеет права предлагать ему кандидатов на церковные должности. Максимум, на что он мог согласиться, — это назначить заместителей двух епископов³⁰. Он даже отказался возвести Сьенфуэгоса на должность епископа без епархии, предлагая вместо него каноника Эйсагирре, сторонника испанцев, чем вызвал возмущение правительства.

Убедившись, что Муци не желает сотрудничать с властями, верховный директор Чили Фрейре приказал вернуть ему его паспорт, и папский викарий покинул страну.

После его отъезда Фрейре сделал в конгрессе следующее заявление: «Приезд в Чили апостолического викария Муци вначале оценивался как полезное явленпе, так как восстановление духовных связей со святым престолом всеми приветствовалось. Однако ни уважение, с которым относились к этому священнику, ни знаки внимания, проявленные к нему, не могли ни удовлетворить его требований, ни способствовать его дальнейшему пребыванию среди нас. Он претендовал вмешиваться во все наши дела и все подчинять своей духовной власти, считая себя на то уполномоченным. Он восставал против принципов нашего политического права и тоном иадменного превосходства легатов Гильдебранда (папы Григория VII. — И. Г.) вмешивался в действия правительства, требуя, чтобы они получали его санкцию. Он конспирировал против институтов, завоеванных нами в результате пятнадцатилетних трудов и жертв. Правительство отнеслось к этим наглым притязаниям, как они того заслуживали. Апостолический викарий, нарушив таким образом принципы христианской скромности и милосердия, которые должны были сделать его и порученную ему миссию уважаемыми, скрытно исчез, неблагодарно бросив верующий и гостеприимный народ, стремившийся завоевать его путем значительных денежных подарков. Правительство надеется, что его святейшество папа Лев XII сурово осудит поведение своего посланца и отнесется справедливо к нашим усилиям восстановить с главой католической церкви отношения, желаемые всеми верующими этой страны»³¹.

Покинув Чили, Муци в пути на корабле продолжает строчить различного рода заявления, мемориалы и отчеты о пребывании в Южной Америке с целью оправдать перед Римом и потомством свод враждебные делу независимости действия. Его писания изобилуют злобными выпадами против патриотов, клеветой, подтасовкой файтов, презрением к латиноамериканцам, причем автор не щадит и самих церковников, от которых он ожидал более энергичных действий в защиту колониального строя.

В проекте заявления (манифеста), предназначенного для публикации, но так и оставшегося в рукописи, объясняющего причины, побудившие его покинуть Чили, Муци вопрошает: «Какую основную цель преследуют независимые американские государства, обращаясь с просьбой к святому престолу о присылке папского представителя? Ничего другого, и в этом убедился апостолический викарий в Чплп, как укрепить, по крайней мере косвенно, их независимость, заставляя его присутствовать на их гражданских и церковных патриотических актах» ³². Муци советует не посылать папских представителей в эти государства, считая, что власть там неустойчивая, быстро меняющаяся, на нее нельзя положиться.

Но, кроме того, направление папского представителя опасно, ибо почти все эти страны возглавляются личностями «просвещенными», в результате чего папскому представителю придется или поддаться несправедливым требованиям властей и таким образом влачить жалкое существование, или вернуться в Ватикан, как решил Муци³³.

В сообщении о политических и религиозных условиях в Южной Америке, в особенности в Чили, сочиненном Муци в ноябре 1824 г. на корабле при его прохождении вдоль берегов Патагонии, папский викарий вновь повторяет, что огромное число «заразной литературы» распространяется в этих широтах. Он пишет: «Ересь не только политическая, но и религиозная, поднявшая голову в Республике Соединенных Штатов Америки и затем во французской революции, была объявлена здесь основой власти. Местные руководители утверждают, что суверенная власть в основном порождена человеком и заключается в его основных правах, а не в боге. Вот ересь, во власти которой находятся эти новые правительства. Считая эту доктрину откровением Нового Света, невероятно с какими превосходством и заносчивостью эти правители говорят о самих себе и с каким презрением и подлостью рассуждают о суверенности и суверенах и народах, управляемых последними. Само собой разумеется, что Испания и испанцы являются мишенью их язвительных диатриб».

Далее Муци заявляет: «Эта политическая болезнь, именуемая принципом свободы и независимости, вызывает тошноту, но еще большее отвращение испытываешь от того, как там используются религия и церковь. Местные власти часто декламируют против излишеств клира, введенных испанцами, требуют церковной реформы, которая сводится к разрушению старых институтов и использованию остального в целях консолидации пустых идей свободы и независимости. Святые отцы подвергаются клевете, и власти считаются только с теми из них, а таких немного, которые запродались правительству» ³⁴.

Обвиняя во всех этих бедах североамериканцев и англичан, Муци утверждает, что «иллюминизм» (просвещение) и масонство быстро распространяются в Южной Америке. Вместе с тем он заявляет, что «народ, который, несомненно, не понимает философских теорий и не читает книг, восхваляющих «просвещенный век», любит и желает удержать религию своих отцов. И этого желают все сторонники испанской партии, а также многие из тех, кто выступает на стороне независимости и кто не принадлежит к каким-либо партиям» ³⁵. Это большинство, состоящее из верующих, могло бы всего достичь, если бы оно подпиралось мощной церковной организацией. Между тем, продолжает Муци, церковь развалилась. Почти не осталось епископов. Многие из них бежали, умерли, были отравлены пли сосланы сторонниками независимости. На их места патриотическими властями были назначены губернаторы или провизоры епархиальных капитулов, их же едпномышленникп. Многие же места сельских куратов остались вакантными. Монастыри пришли в упадок. В политике господствует анархия, в экономике — полный упадок. С освобождением негров и индейцев никто не желает работать. «Если Испания не сможет прислать сюда большое войско, чтобы вновь отвоевать свои колонии, она ничего пе добьется и беды Америки будут расти. Республиканцы, занимая такие огромные пространства, имеют слишком большие преимущества, тем более что их поддерживают многие англичане, французы и итальянцы, находящиеся у них на военной и гражданской службе».

Описывая положение церкви в Чили, Муци сообщает, что кафедральный собор был превращен патриотами в конюшню, а монастыри — в казармы. Монахи развращены, а миссионеры пораз-бегались. Церковные иерархи преданы испанскому монарху, хотя смотрели на Муци косо, ибо считали, что папский викарий назначался только к дикарям. Сельские капелланы готовы за церковные требы содрать с прихожан последнюю рубаху, церковники же обещают за деньги совершать заупокойные обедни, но этих обещаний не выполняют. Иногда один священник должен выполнять по 6 тыс. таких молитв, что физически немыслимо³⁶.

В другой записке «Новые наблюдения о религии в Южной Америке», написанной в Монтевидео и датированной 18 февраля 1825 г., Муци сообщает, что священник-патриот, член Национального конгресса в Буэнос-Айрес X. В. Гомес внес предложение исключить упоминания бога в присяге, заменив его «честным словом», а его коллега священник Хулиано Агуэро предложил отменить безбрачие церковников и установить свободу культов. Двоюродный брат X. Агуэро Мануэль Фернандес де Агуэро, тоже священник, профессор философии буэнос-айресского университета, проповедует с кафедры атеизм п т. д. В театрах, кафе и других общественных местах к служителям церкви относятся как к двуличным фанатикам, спешащим к ложу умирающего с единственной целью завладеть его имуществом.

Далее в записке Муци пишет, что всюду, где правят сторонники независимости, религия уничтожается. Она исчезнет, если испанцы не вернутся к власти или бог не поможет иначе. С умилением вспоминает Муци иезуитские редукции в Парагвае. При иезуитах 1767 г. там была 141 тыс. индейцев, а теперь только 5 тыс. «Вот как Религия строит, а Философия разрушает», — глубокомысленно заключает он³⁷.

Папский викарий задержался в Монтевидео в ожидании корабля, идущего в Европу, до 25 января 1825 г. Здесь Муци написал «Апологетическое письмо», в котором отрицал, что он действовал в интересах Священного союза, и всячески оправдывал свое поведение в Чили.

Испанский посол при папском престоле Т. Куртиос, ознакомившись с результатами миссии Муци, писал в Мадрид, что провал этой миссии, выразившийся в первую очередь в том, что он так и не сумел возвести кого-либо в епископский сан в Америке, «вместо того чтобы повредить Испании, принесет ей пользу, ибо всегда будут ссылаться на этот пример в случае каких-либо переговоров с мятежными американскими провинциями» ³⁸.

Что касается папы, то он был не в восторге от неспособности Муци укрепить авторитет Ватикана' в новых республиках, хотя внешне это недовольство выразилось только в том, что по возвращении викария в Рим Лев XII не счел нужным даже принять его. По-видимому, этими настроениями воспользовался секретарь папской миссии Джузеппе Саллюсти, опубликовавший в Риме в 1827 г. четырехтомную историю деятельности миссии в Америке. «Муци, — писал Саллюсти, — отказываясь назначать епископов в Чили под предлогом, что это может быть истолковано как признание независимых правительств, нарушил данные ему папою инструкции». Пятый том этого сочинения был задержан папской цензурой из-за «неточностей», которые могли подорвать авторитет папского прелата³⁹. Следует отметить, что в 1827 г. папа Лев XII все-таки присвоил сап епископа Сьенфуэгосу, который вновь прибыл в Рим ходатайствовать о новых церковных назначениях. Правда, Сьепфуэгос стал епископом без епархии и предварительно был вынужден письменно отречься от всех своих еретических «ошибок» п вновь присягнуть на верность папскому престолу. И все же его возведение в епископский сан не могло не прозвучать как неодобрение деятельности Муци, хотя и выраженное с некоторым опозданием.

Лев XII осуждает патриотов

Дальнейшая политика Льва XII по отношению к Испанской Америке претерпела немало изменений. После того как в Испании либералы потеряли власть и Фердипанд VII вновь стал вершителем судеб в Мадриде, отношение Рима к патриотам вновь ожесточилось. Священный союз бряцал оружием, угрожая подавить «гидру революции». Поговаривали о неминуемой посылке крупной испанской армады в восставшие колонии. В Рим вновь вернулся испанский посол Антонио Варгас, доверенный человек Фердинанда VII, который -стал усиленно «давить» на Льва XII, требуя осуждения патриотов. Да и сам Лев XII, представлявший партию «зелянти», был рад такому повороту дел. По просьбе испанского монарха он довольно охотно согласился издать новую энциклику, направленную против движения независимости, хотя к тому времени почти во всех испанских владениях в Америке сторонники Фердипанда VII потерпели сокрушительное поражение.

Новая энциклика папы «Этси иам деу («Хотя нам») была подписана им 24 сентября 1824 г. и опубликована в Мадриде 10 февраля 1825 г. Она обращепа к архиепископам и епископам Америки. В этом документе папа осуждал «бунтовщиков», т. е. патриотов. «Мы горько жалуемся, — писал папа римский, — наблюдая ярость и распутство злодеев и отмечая, как ширится зараза, распространяемая поджигательными книгами и брошюрами, в которых принижается, презирается и представляется одиозной церковная и светская власть, и, наконец, видя, как выползают из мрачного колодца, подобно саранче, эти хунты, образующиеся под покровом мрака и заключающие в себе, мы не сомневаемся утверждать это вместе с папой святым Львом, точно зловонная клоака, все, что было и есть самого кощунственного и богохуль-ствепного в еретических сектах». Обливая грязью борцов за независимость, папа в то же время восхвалял испанских колонизаторов. Он превозносил «великие и исключительные качества, характерные для нашего любимого сына Фердинанда, католического короля Испании, которому возвышенная и прочная добродетель позволяет заботиться в первую очередь не о блеске своего величия, а о религии и счастье своих подданных». Хотя в энциклике нет прямого осуждения идеи независимости, не подлежит сомнению, что в целом ее содержание направлено в поддержку испанского монарха и против патриотов. Энциклика содержала рассуждения о божественном происхождении монархического порядка и долге подданных повиноваться монархам. Но эти общие слова не удовлетворили Фердинанда VII. Ознакомившись с текстом энциклики, он обратился к Льву XII с просьбой дополнить ее прямым указанием американскому духовенству «призвать верующих тех владений к должному подчинению и преданности монархической власти и к единению с матерью-ро-диной, показав им с этой целью грустную картину многих и серьезных бедствий, выпавших на их долю из-за отделения, которые умножатся, если они будут проявлять упрямство». Лев XII увернулся от выполнения этой просьбы, воспользовавшись смертью испанского посла при Ватикане Варгаса, а Фердинанд VII, получив известие о разгроме своих войск в Айякучо (9 ноября 1824 г.) и о признании Англией независимости Мексики, Великой Колумбии и Объединенных провинций Ла-Платы, на ней не настаивал. Более того, Фердинанд VII поспешил опубликовать энциклику 10 февраля 1825 г. Статс-секретарь Сомалия, отвечая нунцию, сообщившему ему эту новость, писал: «Да поможет бог, чтобы она принесла результаты, соответствующие чистоте ее замысла. То, что произошло до сих пор, вовсе не обнадеживает, и есть основания ожидать, что, несмотря на ее очень умеренный тон, она не принесет пользы. Будьте в этом уверены» ⁴⁰.

Папский нунций в Мадриде Джустиниани был ярым сторонником Фердинанда VII. По его мнению, энциклика не оказалась действенной потому, что была опубликована с большим опозданием. На это Сомалия ответил, что «оба участника борьбы», т. е. патриоты и испанцы, в равной степени с «изъяном» и что папскому престолу следовало «полностью отстраниться от всякого политического контакта, занимаясь с энергией и осторожностью только духовными вопросами» ⁴¹.

Переписка Сомалии с Джустиниани показывает, что если последний полностью разделял точку зрения Мадрида, то первый более трезво оценивал обстановку, создавшуюся в Америке, считая неизбежной победу патриотов, что, разумеется, не делало пи Сомалию, ни тем более Льва XII сторонниками независимости. Для них возникновение независимых государств в Америке было не меньшим бедствием, чем для Фердинанда VII. Правда, Фердинанд VII еще надеялся вернуть себе американские владения, а Сомалия и Лев XII уже не испытывали к тому временн подобных иллюзий и готовы были войти в сношения с новыми республиками, чтобы укрепить позиции церкви в новых странах. Речь шла о разнице в тактике между Ватиканом и Мадридом, а не о принципиальных разногласиях между ними.

Совсем иначе пытается представить тогдашний курс Ватикана иезуит Фурлонг. Для него Ватикан чуть ли не борец за независимость испанских колоний. С дешевым пафосом и вопреки им же самим приводимым фактам Фурлонг утверждает: «Никто из пап не осудил испаноамериканскую независимость, не намеревался осуждать ее, хотя испанский двор желал и добивался этого. Ни один из пап не говорил с презрением об испаноамериканских революционных движениях, не отзывался плохо о политических хунтах и конгрессах, действовавших или имевших место в 1810— 1825 гг. Ни один из американских предшественников движения независимости или его вождей, даже те из них, кто принадлежал к духовенству, не подвергся отлучению илп даже критике за то, что они подняли креольское восстание или участвовали в нем» ⁴². И это при наличии папских энциклик 1816 и 1824 гг. и отлучении Идальго и Морелоса, не отмененного по сей день!

Энциклика вызвала волну возмущения и негодования среди патриотов, которые, однако, публично из тактических соображений не осуждали папу, а концентрировали все внимание на испанцах. Они утверждали, что энциклика была или фальшивой, т. е. сфабрикованной испанцами, или «обманом» получена ими у папы Льва XII. Такое мнение выразил, например, каноник Мигель Рамос Ариспи, министр юстиции и церковных дел в правительстве президента Мексики Гуадалупе Виктория, выступая в конгрессе в 1827 г.⁴³

Иначе реагировало на папскую энциклику колониальное духовенство. В Колумбии она вызвала антиправительственные выступления, среди происпански настроенного духовенства. Правительство Боливара — Сантандера весьма решительно реагировало на эти выступления. «Некоторые проповедники подверглись аресту и суду за свои подрывные речи, — писал бывший государственный министр этой страны и современник указанных событий Хосе Мануэль Рестрепо. — Эти суровые меры умерили их пыл и нетерпимость, и они перестали возбуждать народ своими поджигательными проповедями» ⁴⁴.

Чилийское правительство, получив сообщение о папской энциклике, направило 23 июля 1825 г. через государственного министра Хуана де Диас Виаль дель Рио ноту отстраненному от должности епископу X. Родригесу-и-Соррилье с копией энциклики, требуя осудить ее или объявить фальшивкой. Ё протиЁ-ном случае правительство угрожало принять соответствующие меры. 25 июня Родригес ответил, что немедленно опубликует пасторский эдикт против энциклики, которую назвал ложной, фальшивой и апокрифической⁴⁵.

Пообещав со страху издать такой эдикт, Родригес стал тянуть с его опубликованием и в конечном счете своего обещания не выполнил.

В 1826 г. в Рим прибыл Техада, посланник правительства Колумбии, с целью добиться от папского престола дипломатического признания. По приказу церковных властей он был выслан из Рима. Но уже в следующем году папа, опасаясь «раскола» — образования национальной церкви в Колумбии, назначил епископов в этой республике. Вместе с тем он поспешил заверить Фердинанда VII, что, поступая так, заботился не только об интересах церкви, но и об интересах короля, ибо «религиозные связи есть единственное, что может вернуть выбившихся из колеи подданных (т. е. колумбийцев. — И. Г.) к вашему послушанию» ⁴⁶.

Назначенные папой епископы были креолы, их кандидатуры одобрил предварительно Боливар. Последний воспринял этот акт Льва XII как победу дела независимости, тем более что в Мадриде он вызвал бурю недовольства. Фердинанд VII счел этот акт нарушением своего права патроната» ⁴⁷.

Боливар не жалел похвальных слов в адрес папы, оп стал говорить о союзе кадила со «шпагой закона», но эти его высказывания вовсе не означали, что он превратился в клерикала, «послушного сына церкви». Нет, Боливар всего лишь хотел и надеялся использовать влияние церковных иерархов в целях укрепления своей власти, а точнее, интересов независимости Колумбии, так как он их понимал.

Папству же понадобились еще долгие восемь лет для того, чтобы оно решилось на дипломатическое призпание латиноамериканских республик. Это произошло в 1835 г. при Григории XVI. Папа пошел на такой шаг, надеясь укрепить идеологическое и политическое влияние Ватикапа и церкви в Новом Свете. Немалую роль играли и финансовые соображения. Алчная римская курия рассчитывала, что с установлением связей с республиками в ее сундуки потечет американское золото, которое в колониальное время шло в казну испанского короля. В 1824 г. посланец министра иностранных дел Мексики консерватора Лукаса Аламапа домиппканский монах Хосе Марчена сообщал из Рпма: «Этот (т. е. папский. — И. Г.) двор самый худший в мире, он ожидает получить сокровища из Америки. Представитель папы (Муци. — Я. Г.), направившийся в Чили, и его сотрудники думают только о том, как бы побольше достать денег. Вы ведь знаете этих итальянцев» ⁴⁸.

Гомес Лабрадор, испанский посол при Ватикане, сообщал своему правительству в 1831 г., что кардиналы высказывали надежду: «В случае признания указанных (латиноамериканских. — //. Г.) правительств в папские владения потекут реки серебра в результате большого количества диспенсаций, индульгенций и услуг, необходимых этим странам. Надежда датарип (ватиканское финансовое ведомство. — И. Г.) получить эти поступления оказывает большое влияние на настроения даже тех кардиналов и прелатов, которые славятся своей скромностью и набожностью» ⁴⁹.

Политику папы по отношепшо к борьбе за независимость испанских колоний в Америко следует рассматривать в свете положения папства в Европе. Враг французской революции, а затем, после разгрома Наполеона, глашатай легитимизма, реставрации и контрреволюции, папство всеми средствами боролось против демократизации в своих владениях, призывая на помощь австрийские и французские штыки, осуждало автономистские, национальные движения в Италии, Австрии, армян в Турции, стремление к независимости поляков, как об этом свидетельствует энциклика «Comprimum» от 9 июля 1832 г. Теперь церковники и эту энциклику считают фальшивкой⁵⁰.

Итак, лишь боязнь потерять свои позиции и желание вновь обрести источники дохода в бывших испанских колопиях заставили Ватикан, да и то только 25 лет спустя после начала освободительного движения, признать латиноамериканские республики. Но и потом церковь в Латинской Америке продолжала опираться на сторонников Испании, на помещиков и плантаторов, на компрадоров и другие реакционные элементы, вдохновляя их на борьбу с прогрессивными силами.

Таким образом, объективный анализ фактов подтверждает вывод американского историка Мечэма о том, что «нет чернее страницы в истории католической церкви в Америке, чем отношение церковной иерархии к движению за независимость»⁵¹. Иначе и быть не могло. Папство, враг демократии и прогресса, верный союзник мракобеса Фердинанда VII, и церковные власти в колониях, служившие испанцам, были в числе непримиримых врагов независимости колоний. Попытки церковных апологетов опровергнуть эти не вызывающие сомнения факты основываются, как мы показали, на грубых фальсификациях и подтасовках.

Советский историк Л. Г. Крицкий пишет: «Страх перед демократическими преобразованиями в Испании и желание во что бы то ни стало сохранить свое политическое влияние и привилегии явились основными причинами отделения американской церкви от Испании, в результате чего ей удалось не только не потерять, но даже укрепить свои позиции в ходе освободительных войн благодаря отмене права патроната, принадлежавшего королевской короне. Американская церковь обрела полную независимость от государства» ⁵². Нам кажется, что такая точка зрения может быть отнесена главным образом к Мексике. В других же колониях Америки духовенство «отделилось» от Испании не по своей воле, а в результате побед патриотов над испанцами. Права патроната нигде официально ne отменялись патриотами, и церковь, даже будучи отделенной от государства, никогда не находилась в «полной независимости» от него, ибо оно, как правило, всегда стремилось заставить церковь служить своим интересам. В свою очередь церковь была готова поддержать государство, если оно выражало интересы олигархии, реакции, и противилась служить государству, если его возглавляли демократические слои буржуазии. Вряд ли можно утверждать и то, что церковь вышла из горнила войны за независимость с укрепленными позициями. Скорее всего наоборот.

Враждебное отношение церкви к движению независимости подорвало ее авторитет в глазах верующих и показало им, чьи интересы в действительности она защищает. Церковь становится политической партией, защитницей колониального строя и союзницей колонизаторов. Таким образом, как отмечает мексиканский историк Ф. Лопес Камара, критика колониального режима превращалась в критику духовенства, антиколониализм становился синонимом антиклерикализма⁵³. Так в Латинской Америке начало формироваться светское мышление, столь ненавистное церковникам, испанским колонизаторам и местной олигархии.

¹ Furlong G. La Santa Sede y la emancipación Hispanoamericana. Buenos Aires, 1947, p. 123.

² Leturia P. de. Relaciones entre la Santa Sede e Hispanoamérica. T. II. Epoca de Bolivar: 1800—1835. Roma, 1959, p. 89—91.

³ Ibid., p. 109—110.

⁴ Furlong G. La Santa..., p. 64.

⁵ Ibid., p. 46, 71.

⁶ Leturia P. de. Relaciones..., p. 116, 149.

⁷ Amunategui M. L., Barros Arana D. La Iglesia frente a la emancipación Americana. Santiago, I960, p. 102—104.

⁸ Leturia P. de. Relaciones..., p. 137.

⁹ Ibid., p. 190.

° Ibid., p. 174—175.

¹ Ibid., p. 176.

² Ibid., p. 177—178.

³ Amunategui M. L., Barros Arana D. La Iglesia..., p. 13.

⁴ Ibid:, p. 11.

⁵ Vargas Ugarte R. El episcopado en los tiempos de la emancipación Sudamericana. Buenos Aires, 1945, p. 80.

⁶ Amunategui M. L., Barros Arana D. La Iglesia..., p. 12.

⁷ Leturia P. de. Relaciones..., p. 206.

⁸ Amunategui M. L., Barros Arana D. La Iglesia..., p. 61.

⁹ Ibid., p. 24.

²⁰ Ibid., p. 96, 100.

²¹ Ibid., p. 107. Испанцы отнеслись с подозрением к миссии Муци. Они задержали ее во время остановки на Балеарских островах, считая, что она должна была быть санкционирована Мадридом, в противном случае нарушалось право патроната.

²² Leturia Р. de. Relaciones..., p. 215.

²³ Amunategui M. L., Barros Araná D. La Iglesia..., p. 172* 259* 309,

²⁴ La Primera misión, p. 13, 15,

²⁵ Ibid., p. 231—238, 336.

²⁸ Об этом сообщил дипломатический представитель Колумбии в Лондоне. В поте миссии от 12 марта 1825 г. колумбийскому государственному министру Мариаио Эстаиье, содержавшей данное сообщение, отмечалась необходимость прервать тайные сношения враждебных церковников ие только с Фердинандом VII, но п с папским престолом, находящимся в зависимости от держав, поддерживающих колониальные захваты Испа-ппи: Amunategui М. L., Barros Arana D. La Iglesia..., p. 27—28.

²⁹ Ibid., p. 346—348.

³⁰ Ibid., p. 340.

³¹ Vargas Ugarte R. Historia de la Iglesia en el Perú. Lima, 1961, v. III, p. 169.

³² Ibid., p. 411. В записке «О том, почему апостолический впкарпй не мог остаться в Америке» (Монтевидео, 18 февраля 1825 г.) Муци эту же мысль формулирует так: «Независимые американские правительства не преследуют другой цели, как подтвердить присутствием папского легата свою независимость. Исполнение его обязанностей они используют так, «будто верховный глава церкви признает их свободу» (Ibid., р. 531).

³³ Ibid., р. 412.

³⁴ Ibid., р. 418.

³⁵ Ibid., р. 14.

³⁶ Ibid., р. 421, 430.

⁰⁷ Ibid., р. 509—510, 516, 519.

³⁸ Leturia Р. de. Relaciones..., p. 56.

³⁹ Ibid., p. 323, 380—384.

⁴⁰ Jbid., p. 266, 275-277.

Ibid., p. 277.

⁴² Ibid., p. 121.

⁴³ Amunategui M. L., Barros Arana D. La Iglesia..., p. 46.

⁴⁴ Ibid., p. 75.

⁴⁵ Ibid., p. 67-69, 78.

⁴⁶ Ayarragaray L. La Iglesia en America y la dominación española. Buenos Aires, 1935, p. 205—208.

⁴⁷ Даже в 1830 г., когда Пий VIII попытался назначить епископов в Мексике, глава испанского правительства Хуан Мануэль Гонсалес Сальмон писал своему послу при папском престоле Лабрадору: «Если новые епископы Мексики будут возглавлять епархии его Величества, то король Испании сможет их уволпть, когда вновь завоюет Новую Испанию. Кроме того, те, кто командует в Америке, смеются над религией и только хотят обманывать народ, представляя ему папу, назначающего епископов, как признающего независимость. О боже! Римский двор нам наносит такими действиями больший вред, чем объявление войны» (Leturia Р. de. Relaciones..., p. 373—374).

⁴⁸ Cuevas M. Historia de la Iglesia en Mexico. Mexico, 1947, t. V, p. 171.

⁴⁹ Ayarragaray L. La Iglesia..., p. 297—298.

⁵⁰ Винтер Э. Папство и царпзм. М.: Прогресс, 1964, с. 264—265.

⁵¹ Lloyd Mechara J. Church and State in Latin America. Chapel Hill, 1934, p. 47.

⁵² Крицкий Л. Г. Испанская церковь и роль католицизма в Латинской Америке в XVI—XIX веках. — Вопросы истории, 1973, № 4, с. 100.

⁵³ Lopés Camara F. La genesis de la conciencia liberal en México. Mexico, 1954, p. 163.

Глава третья