Глава 13

К тому времени как Бёрден и Барри Вайн прибыли в Пэссингэм-Холл, патологоанатом уже уехал, но машина все еще оставалась там, где Питер ее впервые увидел. Здесь были криминалисты, в обязанности которых входит измерение места преступления и взятие образцов, а также те, кто снимал отпечатки пальцев. Грузоподъемник ехал по дорожке, готовясь поднять «фольксваген-гольф» и его содержимое из каменоломни, а за ним — машина, которую вел Тед, муж Полин Пирсон, видимо, забывший о своей больной спине и предписаниях доктора. Была уже половина шестого и стемнело, но у каменоломни установили мощные прожекторы, их было видно сквозь деревья, и они освещали лес. Две машины и полицейский фургон были припаркованы в траве у обочины.

В свете одинокого фонаря Бёрден разглядел фасад дома, два лестничных марша, ведущих к портику и парадной двери, две машины, стоявшие во дворе — ничем не примечательный «мерседес» и щегольской «порш». Свет горел только в нескольких комнатах. Вайн позвонил в дверь, и вышла очень эффектная красивая женщина лет двадцати семи. Всем своим видом она давала понять, что их здесь не ждали. Да, подумал Бёрден — настоящий эксперт по одежде и косметике, — выглядит она немного неприбранно — никаких следов макияжа, светлые волосы торчат во все стороны, одета в голубые джинсы и белый свитер, никаких драгоценностей — видимо, она не старалась произвести впечатление ни на них, ни на криминалистов.

— Муж в гостиной, — это все, что она смогла выдавить из себя спустя какое-то время. Она открыла дверь и провела их внутрь.

Питеру Бакстону было тридцать девять, но ему можно было дать все пятьдесят пять. Его лицо серовато-красного оттенка выражало скуку. Он был из тех худощавых, долговязых мужчин с узкими плечами, которые, несмотря на худобу, несут свое брюшко так, словно им подложили в штаны подушку. Они стараются выпятить его над ремнем брюк или под ним, хоть это и дается им с трудом. Бакстон предпочитал первый вариант. Он сидел в кресле, держа в руках стакан с чем-то похожим на виски, а на столике рядом стояла вода. В комнате было довольно много таких маленьких столов с бортиками и стоящими на них светильниками, еще здесь были консоли и даже два шезлонга, на окнах — присборенные занавески с оборками. Собрать все это в одной комнате мог только дизайнер, едва-едва оправившийся после нервного срыва.

— Когда я смогу вернуться в Лондон? — спросил Питер Бакстон.

Бёрден знал о нем совсем немного — только то, где он живет и чем занимается.

— Старший инспектор Вексфорд захочет поговорить с вами завтра, мистер Бакстон…

— Здесь?

— Вы можете сами прийти в Кингсмаркэмский полицейский участок, если вас это больше устроит.

— Конечно, нет. Я хочу вернуться в Лондон. В конце концов, сейчас Рождество. Нам с Шэронн — моей женой — надо успеть к нему подготовиться. Сегодня днем она любезно приехала сюда, чтобы поддержать меня, но сейчас мы хотим вернуться домой.

— А почему бы вам не рассказать, как вы нашли на своей земле машину, сэр? Вы, насколько я знаю, приехали сюда утром. Приехали из-за проблем с системой отопления, правильно?

Прежде чем Питер Бакстон успел ответить, дверь открылась и вошла женщина, а следом за ней — полноватый мужчина, который, едва увидев собравшихся, тут же схватился за поясницу. Женщина была плотная, прямая, средних лет, и, глядя на ее прическу (волосы были только что уложены) и ботинки на шнуровке (они доходили до лодыжек), вполне можно было подумать, что она актриса, исполняющая роль жены фермера в какой-нибудь дешевой мыльной опере. Она сразу же разразилась потоком слов:

— Извините за столь внезапное вторжение, миссис Бакстон, но раз уж у меня был ключ, я решила не беспокоить вас и сама открыла дверь. В деревне говорят, у вас тут что-то стряслось, ну, вы же знаете всех этих деревенских сплетников, вот я и подумала, что, может быть, вам нужна наша помощь. Вижу, отопление снова заработало. Это сразу чувствуется. Приятно и тепло, правда? А на улице-то холодает, не удивлюсь, если на Рождество выпадет снег. Ой, господи, простите, не заметила, что у вас гости.

— Это полицейские. — Голос Бакстона был так же холоден, как и воздух на улице.

— В таком случае, я на минутку присяду, если вы не возражаете. Может, я еще и полезной окажусь. Садись вон на тот жесткий стул, Тед, не забывай о своей спине.

Очевидно, Питер действительно предпочел бы, чтобы они ушли. Он попытался поймать взгляд жены, но та сидела отвернувшись. Видимо, решила на него не смотреть.

— Вы хотели нам рассказать, мистер Бакстон, — снова начал Бёрден, — что приехали сюда разобраться с отоплением.

По лицу Бакстона было видно: здесь что-то нечисто. А этот парень не так-то прост, удивился Бёрден.

— В котором это было часу?

Хороший вопрос.

— Я не знаю. Не помню.

Наконец заговорила Шэронн Бакстон.

— Помнишь ты все, Питер. Позволь мне немного освежить твою память. Первый раз, когда я попыталась дозвониться до тебя, был где-то одиннадцатый час. Я звонила с мобильного из парикмахерской, но ты уже ушел из офиса. Мне сказали, ты поехал один, вместо того чтобы взять с собой Антонио. Я хотела сказать тебе, что Джейсоны пригласили нас пообедать в «Плющах» на следующий день после святок. Потом я собиралась посмотреть новую коллекцию Америго, но сначала заехала домой, и как раз тогда мне позвонила Полин и рассказала об отоплении.

Быстро соображающий Вайн спросил:

— Но к тому времени вы уже знали об отоплении, мистер Бакстон, ведь именно из-за него приехали сюда.

— Нет, не знал, — не желая упускать шанс включиться в беседу, заговорила Полин. — Он не мог знать. Я сама не знала, пока не пришла прибраться и смахнуть пыль. Это было в половине десятого. Я пыталась дозвониться до миссис Бакстон и рассказать об отоплении, но, видимо, ее не было. Я подумала, что во время ланча она уж точно будет дома, позвонила снова и наконец застала ее в начале одиннадцатого.

— А ты уехал намного раньше, дорогой. Разве не помнишь? И, когда я наконец дозвонилась, здесь тебя еще не было. Ты был в Гилфорде. Ты сам сказал.

Интересно, подумал Вайн. Очень интересно. Питер Бакстон один приехал в Пэссингэм-Холл, отказавшись, как это ни странно, от услуг водителя, а свой приезд объяснил сбоем в отоплении. Что же было истинной причиной? Может, любовница? Может, и так, но, согласно сведениям, полученным Вайном, он был женат не больше трех лет, а Шэронн Бакстон — красивая женщина. Более того, обращаясь к ней, Питер смотрел на нее с восхищением, чуть ли не обожанием. И что он делал в Гилфорде? Оставим это, подумал Вайн. Вернемся к этому позже. А кто такой, черт побери, этот Америго и что у него за коллекция?

— Вы отправились в лес, — продолжил Бёрден. — Зачем? — Он посмотрел в свои записи. — Мистер Митчелл, чья ферма рядом, сообщил местной полиции, что неожиданно встретил вас у каменоломни около одиннадцати часов утра. Вы рассказали ему о машине и… э-э… сильном запахе. Он вместе с вами вернулся домой и дал вам номер ближайшего полицейского участка. Это так? Но что заставило вас пойти в лес?

— Прямо отсюда вы не могли почувствовать запах, — добавил Вайн.

Снова вмешалась Полин Пирсон.

— Конечно, не могли. У меня прекрасно развито обоняние, скажи, Тед? Я была здесь раньше вас, но ничего не почувствовала. Слава тебе господи. От этого запаха, наверное, тошнит, да?

— Отвратительный запах, — сказал Тед. — Омерзительный.

— Если не это заставило вас пойти в лес, то что?

— Слушайте, парни, я нашел эту чертову машину и рассказал вам о ней. Какая вам разница, зачем и почему я пошел туда?

— Смерть наступила при очень подозрительных обстоятельствах, сэр, — ответил Бёрден. — Все, даже мельчайшие, подробности, могут быть крайне важны.

— Но не для меня. Никто мне так ничего и не сказал. Я даже не знаю, сколько трупов было в этой машине. Даже не знаю, были ли там те пропавшие дети и женщина, которая была с ними. Мне ничего не говорят.

— А рассказывать-то и нечего, сэр, — ответил Вайн. — Тело, найденное в машине, еще не опознано.

— Что еще вы хотите знать? — спросил Питер Бакстон и потянулся за стаканом, увидел, что тот пуст, и умоляюще посмотрел на жену.

Ее реакция позабавила Бёрдена.

— Нет, дорогой, — твердо сказала Шэронн, — ни капли больше. Хватит уже. Через минуту я приготовлю тебе чашку крепкого чая. — Грациозно, словно цветок, она обернулась к полицейским: — Надеюсь, вы здесь не надолго. Моему мужу необходимо лечь пораньше. Сегодня он пережил такой шок.

Было десять минут седьмого.

— Я приготовлю чай, миссис Бакстон, — сказала Полин, — когда они уйдут.

— Когда вы в последний раз приезжали в Пэссингэм-Холл? — На этот раз Бёрден задал вопрос жене. По тому, как Шэронн вдруг замялась, Бёрден решил, что вопрос ей не очень понравился.

— Я не могу вот так с ходу ответить. Несколько недель назад. Когда это было, дорогой? Может, в последние выходные ноября или первые декабря? Что-то в этом роде. Зимой, знаете ли, здесь особо нечего делать.

Эти слова задели Полин Пирсон — здешнюю коренную жительницу, — и в знак недовольства она поджала губы и распрямила плечи. Тед громко фыркнул. Бакстонам очень повезет, если после такого Полин все же приготовит чай, подумал Бёрден, отчетливо понимая, что и сам сейчас не отказался бы от чашечки чая.

— Вы поехали в Гилфорд после того, как нашли в каменоломне машину, мистер Бакстон? — Вайн заглянул в свои записи. — Здесь какая-то путаница со временем. Вы нашли машину около одиннадцати, в двадцать минут двенадцатого вы позвонили в местную полицию, и еще до двенадцати полицейские уже были здесь, поговорили с вами и отправились в лес вместе с мистером Митчеллом. В десять минут первого миссис Бакстон позвонила вам на мобильный, и вы сказали ей, что находитесь в Гилфорде. Но я сам звонил вам сюда домой в двадцать минут первого, и вы мне ответили.

Бёрден скривился в усмешке, а потом резко посерьезнел:

— Как вам удалось одновременно быть в двух разных местах, сэр? Может, и с нами поделитесь?

Питер Бакстон посмотрел на жену, и на этот раз их глаза встретились.

— Моя жена ошиблась. Я не говорил ей, что был в Гилфорде. Мне там было нечего делать.

— Но вам было что делать здесь? Миссис Бакстон, вы действительно ошиблись?

Та мрачно ответила:

— Должно быть.

— Хорошо. — Бёрден поднялся. — Думаю, на этом мы вас оставим. Завтра утром с вами поговорит старший инспектор Вексфорд. В десять часов вас устроит?

— Я хочу уехать домой, — сказал Питер Бакстон, словно ребенок, которого впервые привели в школу.

— Вы, несомненно, туда поедете — но только после того, как с вами поговорит старший инспектор.

Уже сидя в машине, Бёрден расхохотался. Вайн тут же присоединился к нему. Они все еще смеялись, когда Пирсоны спустились по ступенькам и сели в свою машину. Полин кинула на них взгляд и что-то пробормотала.

— Не стоит смеяться, — сказал Бёрден. — Бог знает, через что ему предстоит пройти. Сейчас, когда они наедине, ему придется раскрыть карты.

— Божественная Шэронн — отрада для глаз, — сказал Вайн.

— Ты прав. Уверен, он простит ее, если она выдала его, да и вообще все ей простит. Забавно, но они ничего не обговорили до нашего приезда, да?

— Думаю, она только что приехала. У него времени не было.

Прожекторы погасли, подъемник уехал, и о том, что он был здесь, говорили лишь две борозды на мягкой земле, видневшиеся в свете фар.

— Кто будет опознавать тело? — спросил Вайн.

— Бог его знает. Но кому бы ни пришлось, задача не из легких. Его светлость предполагает, что она пролежала там с месяц. Возможно, начиная с тех выходных, когда Дейды были в Париже. Зрелище будет не очень приятным.


Очень неприятное зрелище для отца — так думал и Вексфорд. Если это, конечно, Джоанна Трой. Они уже успели заклеймить ее как преступницу, предположение было вполне резонным, но она оказалась всего лишь жертвой, и, скорее всего, пропавшие дети тоже были жертвами. Земли Пэссингэм-Холла и все окрестности будут прочесаны. Тем временем Тремлетт приступит к вскрытию трупа уже утром. А может, ее дантист, если его найти, сможет ее опознать? Проверить, подходит ли слетевшая коронка к ее зубам? А потом, если они смогут, то заново скроят ее лицо, восстановят его первоначальный вид, и тогда можно будет пригласить мачеху взглянуть на нее. Вексфорда даже передернуло.

Хорошенький рождественский подарок — увидеть разлагающееся лицо единственного ребенка своего мужа. Возможно, удастся этого избежать. Как она умерла? По словам Тремлетта, смерть, вероятнее всего, не была мгновенной. Никаких видимых повреждений. Он решил взять с собой Вайна, на что детектив заметил:

— Вряд ли они будут на седьмом небе от счастья, если снова увидят меня.

И сержант усмехнулся: когда Вексфорд к десяти часам подъехал к Пэссингэм-Холлу, Питер Бакстон нес к открытому багажнику «порша» чемодан.

— Не терпится пораньше уехать, мистер Бакстон? — спросил Вайн.

— Вы сказали, что я смогу вернуться домой, как только с кем-то там поговорю.

— Старший инспектор Вексфорд. А это мы еще посмотрим, — беспристрастный, как господь бог, Вексфорд задумчиво посмотрел на него. — Мы можем войти в дом?

Бакстон пожал плечами, затем кивнул. Они вошли вслед за ним. «Божественной Шэронн», как ее прозвал Барри Вайн, нигде не было видно. Слишком рано еще для такой холеной дамы, решил Вексфорд. Они прошли в небольшую комнату — здесь были кожаные стулья, стол и немного книг с красивыми тиснеными узорами на корешках, но почему-то казалось, что они пусты и под обложками из позолоченного сафьяна нет ни одной страницы. Из окна открывался вид на лесные угодья Пэссингэм-Холла. Питер сильно вздрогнул и даже подпрыгнул, когда из подлеска, хлопая крыльями и пронзительно крича, вылетел фазан.

— Итак, когда вы впервые увидели машину в каменоломне, мистер Бакстон? — Сейчас Вексфорд полагался на собственную интуицию и на то, что ему рассказали Бёрден и Вайн. И он не ошибся: лицо Бакстона сделалось пунцовым.

— Вчера утром. А что, они вам не передали?

— Они передали все, что вы говорили. Но чего они не смогли передать, потому что сами этого не знали, — так это причины, по которой вы вчера приехали сюда. Со сбоем в отоплении ваш приезд никак не связан, поскольку вы о нем не знали. В своем лондонском офисе вы сказали мистеру Антонио Беллини, что отправляетесь на похороны в Годалминг. А ваша жена после телефонного разговора с вами решила, что вы в Гилфорде.

— Но она уже сказала, что ошиблась.

— А мистер Беллини тоже ошибся? Когда инспектор Бёрден позвонил ему домой вчера в девять вечера, он, кажется, с полной уверенностью передал нам ваши слова.

Питер Бакстон вздохнул с деланным нетерпением:

— Что все это значит? Я приехал сюда. В свой собственный дом. В этом есть что-то необычное? Это ведь не вторжение в чужую собственность, чтобы попасть сюда, я не взламывал замков. Это мой дом. У меня есть полное право находиться здесь. Я нашел в лесу машину и сообщил об этом в полицию. Но что плохого вы видите во всем этом?

— На первый взгляд, вроде бы и ничего. Звучит очень гражданственно. И все же, когда вы впервые увидели машину в каменоломне? В ваш последний приезд сюда? В субботу, второго декабря, почти три недели назад?

— Не понимаю, к чему вы клоните. — Бакстон вскочил и выглянул из окна. — Что все эти люди делают на моей земле? Кто они вообще такие? Чего они ищут?

— Во-первых, они не на вашей земле, а на земле мистера Митчелла. Это полицейские, которые ищут пропавших детей, а сознательные члены нашего общества им в этом помогают. Мы хотели бы обыскать и вашу землю тоже. Уверен, вы, со своей стороны, не станете возражать.

— Я об этом ничего не знаю, — ответил Бакстон. — Совсем ничего. Здесь моя жена. И у нас на этот счет одно мнение. Мы не хотим, чтобы нас задерживали здесь, мы хотим уехать домой.

Шэронн Бакстон принадлежала к тому типу женщин, который никогда не привлекал Вексфорда, поскольку обычно ему нравились миловидные и добродушные брюнетки с фигурой, напоминающей песочные часы. Но даже он признал ее красоту. А если бы не высокомерие у нее на сердитом лице, Шэронн была бы еще красивее. Вместо того чтобы сказать «доброе утро», или «здравствуйте», или хотя бы «привет», она проговорила:

— Нам незачем оставаться здесь. У нас срочные дела в Лондоне. Все-таки Рождество как-никак. Или вы этого не заметили?

Ее голос и выговор явно нуждались в шлифовке и огранке, но, в отличие от лица, их не получили.

Вексфорд проигнорировал ее. Он обратился к мужу:

— Спасибо за любезное разрешение. Эти поиски очень важны и мы постараемся обращаться с вашей собственностью как можно бережнее.

— Но я еще ничего не разрешал. И не разрешу. До тех пор, пока вы не позволите нам уехать. Это честная сделка, не так ли? Позвольте нам вернуться в Лондон, а мы позволим вам все тут обыскивать хоть до Нового года.

Вексфорд, просматривавший свои записи, захлопнул блокнот. Ему хотелось перефразировать «Алису в Зазеркалье»: «Полицейские не вступают в сделки». Но вместо этого он сказал:

— В таком случае мне придется получить ордер на арест. Я не имею права задерживать вас здесь, но позвольте напомнить, что препятствовать полиции в ведении расследования — преступление.

— Мы остаемся, — сказала Шэронн Бакстон. — Но запишите, пожалуйста, что мы не желаем, чтобы нас обыскивали и не желаем видеть здесь кого-либо из вас.


На вскрытии присутствовал Бёрден. Удивительно, но его, такого холеного мужчину с утонченным вкусом, вид вскрытого трупа почти не тронул. Он взирал на происходившее так невозмутимо, словно смотрел по телевизору комедийный сериал о больнице. Вексфорд относился к этому совсем иначе, но, давно приучившись прятать свои истинные чувства, приехал, когда все уже было почти закончено. Хилари, лорд Тремлетт, чей юмор еще больше почернел с тех пор, как он сделался пэром, как раз отпускал шуточки: дескать, можно было бы найти мертвого барана и ради родственников на скорую руку провести на трупе пластическую операцию. Его, видимо, немало повеселил дантист, который должен был заглянуть трупу в рот, чтобы сравнить расположение зубов с тем, что имелось у него на снимке, и найти зуб со слетевшей коронкой. Дантиста, не привыкшего к таким зрелищам, стошнило, и, прежде чем заглянуть трупу в рот, он попросил стакан воды.

— Это все же она, — сказал Бёрден так же сухо, как Тремлетт отозвался о бедном дантисте. — Это Джоанна Трой.

— Надо пригласить Эффи Трой, чтобы и она подтвердила, — проговорил Вексфорд, вспомнив, что и раньше в их практике случались ошибочные опознания личности. — Она очень чувствительная женщина, и лорду Тремлетту придется как-то привести лицо в порядок. А от чего она умерла?

Тремлетт принялся стягивать с рук перчатки.

— От удара по голове. Скорее всего, смерть наступила мгновенно. Удар мог быть нанесен старым добрым проверенным средством — тупым предметом, хотя я думаю, что нет. Я склоняюсь к тому, что она упала и ударилась головой обо что-то твердое, возможно, о землю, но не там, где мягкая почва. И, конечно, это произошло не в вашем любимом лесу, там почва не убила бы ее, а скорее затянула бы, как трясина в «Собаке Баскервиллей».

— Может, она ударилась в самой машине? — спросил Вексфорд. — То есть когда машина перевернулась в каменоломне, она могла удариться о лобовое стекло так сильно, что погибла.

— Об этом вам больше расскажут ваши парни. Можно поискать следы на стекле и все прочее. Но я что-то сомневаюсь. Сомневаюсь, что она вела машину. И сомнения мои велики. Экая досада, что я не смог осмотреть ее раньше, она ведь уже месяц как умерла.

— Вы бы осмотрели, если бы мы об этом знали, — сказал Вексфорд. Но благодаря тому клоуну… — А могло падение или удар выбить коронку с ее зуба?

— Откуда же мне знать. Я не ортодонт. Я всего лишь простой мясник. Могло и выбить. Но наверняка сказать не могу. Все остальное у нее в порядке, беременна она не была. Вам придется как-то по-человечески все это изложить, потому что из моего доклада вы не поймете ни слова.

— Я сыт этим человеком по горло, больше не могу, — сказал Бёрден, когда они вернулись в кабинет Вексфорда. — Я готов работать с другим — как там его фамилия? Маврикиев? — в любое время.

— Да, в этом ты не одинок. Что она делала в лесу Пэссингэм-Холла, Майк, как она там оказалась? Я осмотрел окрестности после того, как этот идиот Бакстон попытался заключить со мной сделку. Я поднялся в каменоломню и обошел лес. Там такая красота, а весной будет еще красивее, — что-то вроде поляны посреди леса и деревья вокруг, но кроме каменоломни и деревьев я больше ничего не увидел. Если не она вела машину, то кто? И где сейчас Джайлз и Софи Дейд?

— Следствие в самом разгаре. А к обеду у нас на руках уже будет ордер на обыск земель Бакстона.

— К тому времени начнет темнеть. Я рад, что мне удалось задержать Бакстонов, они у меня еще и на Рождество здесь останутся, а если постараюсь, то и до самого Нового года. Ты знаешь, обычно я не такой мстительный, но этого человека мне очень хочется взять под домашний арест.

— А божественной Шэронн придется самой ехать в ближайший супермаркет за продуктами и самой покупать мороженную индейку, — вставил Бёрден, — а еще упаковку теста для рождественского пудинга. И готовить все самой.

— Если б я был человеком религиозным, то сказал бы тебе — не богохульствуй.

В обед пошел снег. В Кингсмаркэме и к востоку от него это было впервые за последние семь лет. Поиски на земле Рика Митчелла завершились в пятнадцать тридцать, и все задействованные в них — полицейские из Кента, среднего Суссекса и жители деревни Пэссингэм-Сент-Джон — собрались в просторной кухне дома Митчелла. Здесь Рик потчевал всех чаем в больших кружках (с виски), только что испеченными лепешками, миндальным кексом и язвительным рассказом о том, как Питер Бакстон обошелся с ним прошлым утром. Это был рассказ, обличающий неблагодарность, заносчивость городских жителей и их презрение к честным фермерам. И если Бакстон воображает, что он, Рик, собирается продать ему хотя бы пол-акра земли, то сильно ошибается. А что касается Шэронн, то тут, по словам миссис Митчелл, крупной женщины в гамашах и кричаще-розовом свитере, все было «проще пареной репы»: Бакстон ей нужен только из-за денег. Этому браку можно дать еще год от силы.

Когда гости уходили, снег все еще шел, одевал все вокруг в белое, искрился в темноте и скрывал под собой тела или свежевырытые могилы. За вечер, по словам ведущего прогноза погоды после десятичасовых новостей, глубина снежного покрова достигла 12,7 см. Это могли понять лишь те, кто моложе шестнадцати. Вексфорд выглянул на улицу — для него высота была пять дюймов. Он подождал, пока Дора уляжется спать, и только потом красиво упаковал духи, которые купил для нее, фотографию ее четверых внуков — двух мальчиков и двух девочек — в серебряной рамке и розовый шелковый жакет, который, по уверениям Бёрдена, обязательно ей должен был подойти. Он не был силен в упаковке подарков, и у него плохо получилось. Когда он поднялся в спальню, Дора уже спала. Он спрятал подарок в глубине шкафа, лег в постель и полежал немного без сна, размышляя о том, не случится ли еще одно наводнение, когда снег начнет таять.


Машина Джорджа Троя оказалась настоящим информационным рогом изобилия. Внутри повсюду были отпечатки пальцев, и большинство принадлежало Джоанне. Но, если судить по отпечаткам, складывалось такое впечатление, что машину вообще никто не вел: осмотр руля и рычага переключения передач и лобового стекла ничего не дало: с них отпечатки были тщательно стерты. В салоне беспорядок, на заднем сиденье разбросаны книги, на полу тоже валялись книги и бумаги, в одном из кармашков задней двери лежали шоколадные обертки и полупустая бутылка воды, смятый чек с автозаправки. В бардачке — солнечные очки, две шариковые ручки, блокнот, расческа и два завернутых в бумагу леденца. Волоски, найденные на заднем сиденье, принадлежали Джоанне, остальные, возможно, — Джорджу Трою и его жене. Волосы, найденные на полу в передней части машины, прекрасные молодые волосы вполне могли упасть с головы Софи Дейд. Их отправили в лабораторию для сравнения с волосами, оставленными на ее расческе дома.

В багажнике лежал вещевой мешок — небольшой, темно-синий, с белыми инициалами «ДРТ» сбоку. Внутри оказались чистые черные джинсы, чистая белая футболка, чистый белый лифчик и трусики, пара серых носков, серая шерстяная кофта на пуговицах, два ношеных лифчика, двое ношеных трусиков и две пары ношеных носков в пакете из «Марка-энд-Спенсера». В лежавшей сверху косметичке были зубная щетка, баночка детской присыпки, пакетик шампуня и флакон очень дорогих духов «Форевер энд Эвер» от Диора. Вексфорд изумился — вот уж чего он не ожидал здесь найти! Он удивился бы больше, только если бы в мешке оказался еще и пеньюар от кутюр.

Его озадачила и одежда на трупе. На ногах черные кроссовки, а тело прикрывала лишь бледно-голубая футболка, едва доходящая до колен, — такая по размеру годится, скорее, очень крупному мужчине. И ничего больше — ни нижнего белья, ни носков. А если она душилась «Форевер энд Эвер», то от запаха не осталась и следа.

За два дня до Рождества Эффи Трой пришла в морг и опознала свою падчерицу Джоанну Рэчел Трой. Она сделала это спокойно, даже не дрогнув, но, когда отвернулась и лицо снова накрыли, стало видно, что она смертельно побледнела. Вексфорд проводил ее до дома на Форест-роуд и провел полчаса с безутешным отцом. Видимо, Джорджу Трою даже в голову не приходило, что с дочкой могло приключиться что-то настолько серьезное, что с ней могло произойти худшее — смерть. Такое ему даже в страшном сне не снилось. С ней всегда все было в порядке, она была разумной девушкой и знала, что делает. Сначала он просто отказывался верить, потом впал в невыразимое отчаяние — невыразимое в буквальном смысле: ужас иссушил потоки и реки слов, без которых его, казалось, нельзя было представить. Он только смотрел на Вексфорда, открыв рот и тряся головой. Жена пыталась подготовить его, но из всех ее предупреждений и предостережений он вынес только мысль о том, что у Джоанны могли возникнуть проблемы с законом и она по какой-то подозрительной причине решила покинуть страну. Он отказывался даже думать, что его дочь мертва, убита, поэтому новость сразила его наповал.

Вексфорд уходил, но знал, что оставляет Джорджа Троя в надежных руках: он сказал Эффи, что они с мужем могут смело обращаться за помощью к психологу и за любой поддержкой, хотя и не верил, что от этого им станет легче. Следующие на очереди — Дейды, и он направился к ним по Линдхерстскому проезду, мимо домов, где во дворах стояли кипарисы, украшенные гирляндами, а в окнах виднелись елки с бумажными фонариками, ангелами и яслями. Не было ничего такого только в окнах «Антрима» — ни один лучик оттуда не освещал это темное хмурое утро. Ему снова пришлось сказать Дейдам, что до сих пор ничего не известно о местонахождении их сына и дочери, но тело Джоанны Трой найдено. Отсутствие новостей — хорошая новость, и эта миссия была гораздо легче той, которую ему пришлось выполнить в доме отца Джоанны.

Они тут же стали расспрашивать его, Катрина — умоляюще, а Роджер — требовательно и грубо. Дейд задал вопрос, которого Вексфорду никогда не доводилось слышать в подобных обстоятельствах:

— Почему полиция так старалась найти Джоанну, а не моих детей?

Вексфорд не хотел акцентировать внимание на том, что поиски в Пэссингэм-Сент-Джон продолжаются, иначе это прозвучало бы так, словно там ищут тела (хотя на самом деле именно этим они и занимались), но упомянуть поиски пришлось, и Катрина разрыдалась. Она в слезах выбежала из комнаты, и Вексфорд понял: такой возможности у него больше не будет, — хоть и сознавал, что берет на себя огонь, который сейчас неминуемо вспыхнет. Он спросил грубовато, без обиняков:

— У вас когда-нибудь возникал повод думать, что Джоанна влюблена в вас?

— Что?

«Что» — это не ответ, подумал Вексфорд.

— Вы слышали мой вопрос, мистер Дейд. Так был ли у вас повод? А вы сами никогда не проявляли к ней интереса? Она вас не привлекала?

Дейд зарычал, как лев, — слов было не разобрать, ничего внятного. А с кухни доносились рыдания Катрины.

— Всего хорошего, — сказал Вексфорд, а потом уже мягче добавил: — Возможно, скоро вы мне снова понадобитесь.


В канун Рождества выпало еще больше снега, и поиски детей временно прекратили. Пока не было ни их следа, ни единой улики, которая подсказала бы, где они сейчас.

Позже в тот же день Вексфорду позвонили из лаборатории и сообщили, что волос, найденный в машине, не принадлежит Софи Дейд — он упал с головы какого-то неизвестного ребенка. Вексфорд не мог понять, почему преступник перенес в машину вещи Джоанны, но не детей.

Загрузка...