Чада в лесу

Глава 19

В расследовании каждого дела, особенно запутанного, наступает момент, когда следователь оказывается в тупике, когда кажется, что пути вперед нет, а ни одной непройденной тропинки не осталось. Именно так сейчас ощущал себя Вексфорд, расследовавший дело об исчезновении детей Дейдов. Когда он вышел на Истинных Евангелистов, то подумал, что появилась серьезная зацепка, но допросы, проведенные коллегами, ничего не дали, кроме того, что Джайлз Дейд был одним из истинных евангелистов и что все они знали леса Пэссингэм-Холла. У каждого из старейшин было алиби, подтвержденное женами, а в некоторых случаях и детьми. Раньше Вексфорда интересовало прошлое Джоанны Трой, но лишь в связи с подозрением, что убила она, а не ее. Теперь, когда она мертва, вероятнее всего, убита, анализировать ее личные проступки не имело смысла. Кого волнует, что ее обвинили в краже денег у ученика? Что ее брак распался? Что она напала на мальчика, который несколько лет спустя умер, сорвавшись с обрыва? Она была мертва, и машину с ее телом столкнули на дно заболоченной каменоломни. А что касается всех подростков, тесно или отдаленно связанных с ней, — Джайлза и Софи, Скотта и Кэрри Холлоуэй, дочки Ховава Уинтера, — то они бы все равно фигурировали в ее прошлом. Ведь она была учительницей.

Дети Дейдов, скорее всего, тоже погибли. Вексфорд знал, тело найти легко, если оно захоронено на заднем дворе или по соседству, но насколько же сложнее становятся поиски, когда убийца прячет труп в каком-то отдаленном районе, возможно, за сотни миль отсюда, может быть, там, где он никогда и не был. Вексфорд знал, что надо обдумывать ситуацию со всех сторон, смотреть на нее со всех точек зрения, даже если делал это уже не раз. Но с каких сторон? С каких точек? С чего начать?

Что ж, он может расспросить Линн Фэнкорт о школьных друзьях детей Дейдов, хотя большинство из них выбыло из дела. Это в Академии в Сьюинбери носили коричневую форму с золотым галуном, и Дора сказала, что в такой форме она видела дочку Уинтера, когда та разносила газеты.

— Как ее зовут? — спросил он Дору.

— У нее одно из этих странных библейских имен. Серна.

— Серна?

— Я же сказала, оно странное. Если вдуматься, имя Дебора не лучше, просто одно модное, а другое — нет.

Он обратился к Линн:

— А она в списке?

Линн просмотрела записи.

— Нет. Разве она дружила с Джайлзом или Софи?

— Не знаю. Они почти ровесники и ходят в одну школу. Она живет недалеко от нас, ее отец киоскер с Квин-стрит.

— Вы хотите, чтобы я туда пошла и спросила ее, не знала ли она Джайлза, сэр?

Зачем? Бога ради, что это даст? Он покачал головой:

— Если я решу, что это необходимо, то пойду сам.

Еще одно разочарование. Он утешал себя мыслью о том, что, по крайней мере, его саду больше ничего не угрожает, хотя многие дома в низине Кингсмаркэма, особенно те, что стоят вблизи берега, снова оказались подтоплены. Сейчас у них жила Сильвия с сыновьями, она не хотела возвращаться домой, боясь, что нагрянет Кэллум Чэпмен. Может, у него есть ключ — откуда ей знать. Вообще, она забрала оброненный им ключ, нашла в спальне. Но он мог сделать себе другой, когда начались все их ссоры: он заставлял ее узаконить отношения, а она пригрозила, что выгонит его, если он будет продолжать в том же духе. Сильвия без конца объясняла матери и отцу, как получилось, что она не выставила его сразу после того, как он ее ударил, — она, самая горячая и ярая противница домашнего насилия, она, которая почти каждый день призывала женщин бросать жестоких мужей и любовников, несмотря на все их обещания и попытки примириться.

— Когда это случается с тобой, то смотришь на все иначе, — беспрестанно повторяла она. — Ты видишь перед собой человека, который, каким бы он ни был, сражает тебя своей абсолютной искренностью.

— Сражает, тут ты права, можно сказать, наповал сражает, — говорил Вексфорд, который стал скуп на жалость, когда раны и синяки дочери зажили. Но, по крайней мере, Чэпмен не пытался обвинить его в нападении. — Больше можешь ничего не говорить. Ты взрослая женщина, Сильвия, ты мать, Господи, ты столько времени была замужем. Как бы там Чэпмен с тобой ни обошелся, тебе некого винить, кроме самой себя.

Дора считала, что он слишком жесток.

— О, Рег.

— Что Рег? Бога ради, она социальный работник. И кому, как не ей, знать, к чему ведет такое обращение?

Между ним и старшей дочерью начали восстанавливаться те отношения, которые были еще до того, как она разошлась с мужем и чудесным образом превратилась в милую особу. А он снова почувствовал себя глубоко виноватым, от чего пытался избавиться, беспрестанно повторяя про себя как заклинание: «Ты не должен показывать, что предпочитаешь одного ребенка другому». Но Чэпмен исчез из их жизни, и это был повод для радости.

Отсутствие новой информации мешало продвижению расследования. Более или менее точно они знали лишь о том, когда Джоанна и дети Дейдов покинули дом. А что заставило их это сделать, по-прежнему не ясно. Все они были дома в пятницу и последующую ночь. Возможно, Джоанна была там еще и утром, и в первой половине дня в субботу, так как ее машина стояла возле дома. Джайлза видели днем в субботу, не раньше половины третьего. В воскресенье утром машины уже не было. Поэтому вполне можно предположить, что Джайлз и Джоанна были живы и невредимы до раннего вечера субботы, — но так ли это?

Когда они с Верденом обедали в «Луноцвете», Вексфорд подытожил:

— Мы знаем, что Джайлз выходил около половины третьего, но не знаем, когда он вернулся. Если вообще вернулся. Мы знаем, что Джоанна была в доме, потому что миссис Фаулер видела ее машину, а Джоанна, по словам ее отца, предпочитала не ходить пешком, если была такая возможность. Но мы не имеем ни малейшего понятия о том, где все это время была Софи. Насколько мы знаем, в те дни ни с кем извне она не общалась, после того как поговорила по телефону с матерью, звонившей из Парижа в пятницу вечером около половины восьмого.

Бёрден неопределенно кивнул головой. Он внимательно изучал меню. Надо было выбрать такое блюдо, которое быстро подадут, а еще это блюдо должно быть «здоровым», ведь в последнее время он стал приверженцем идеи правильного питания, но и это еще не все: жиров в нем должно быть очень мало, потому что у Вексфорда и так повышенный холестерин. Драконьи Яйца все еще фигурировали в меню, и к ним добавилось кое-что похуже — Летающие Горшки.

— Звучит ужасно, — заметил Вексфорд, — но именно их я и собираюсь попробовать.

— Сначала я узнаю у Раффи, сколько там жиров, — предупредил Бёрден, хоть и сомневался, что получит честный ответ. Когда Бёрден приступил к допросу, Раффи, находчивый и расторопный, как всегда, заявил, что в этом блюде жиров меньше, чем в любом другом из их меню.

— Мы добавляем туда «Ло-хол». Клинически доказано, что он снижает холестерин.

— Ты сам это только что придумал?

— Мистер Бёрден, я всегда говорю правду. Особенно полицейским.

Скорчив гримасу, Вексфорд отпил немного минералки — на этом настаивал Бёрден.

— Вернемся к нашей проблеме, — продолжил он. — А Джайлз вообще возвращался оттуда, куда ходил? У нас нет никаких оснований считать, что он вернулся, равно как нет и повода думать, будто он не возвращался. И, наконец, куда он мог пойти?

— По магазинам? К друзьям?

— Те, с кем беседовала Линн, сказали, что не виделись с ним все выходные. Скотт Холлоуэй пытался поговорить с ним по телефону, но не получилось. Он мог зайти к ним, а мог и не заходить, во всяком случае, он утверждает, что не заходил. Я ему не верю, но что толку. А где была Софи?

— Все время дома вместе с Джоанной, разве не так?

— Может, и так. Но мы этого не знаем. Джоанна, Софи и Джайлз покинули дом или были похищены из него субботней ночью — это единственное, в чем мы относительно уверены.

Бёрден осторожно заметил:

— Велика вероятность, что кто-то мог прийти в дом в субботу, после того как начался дождь. Его никто не видел, но это еще ничего не значит. Возможно, даже Джайлз мог вернуться домой с этим человеком.

— Ты имеешь в виду Скотта? Если бы Джайлз зашел к Холлоуэям и забрал Скотта с собой, миссис Холлоуэй знала бы об этом. Нет, если Скотт и пошел туда, то, думаю, один и гораздо позже.

— То есть ты хочешь сказать, — проговорил Бёрден, — что этот кто-то не фигурирует в нашем деле?

— Именно. Может, потому, что он или она уехал или уехала из страны. К примеру, мы знаем, что паспорта Джайлза и Софи, да и самой Джоанны, здесь, но мы ничего не знаем о паспорте того другого человека. Да и какой смысл знать, если мы даже понятия не имеем, кто это. Была ли Джоанна убита в «Антриме»? Убил ли ее этот человек? Произошло ли это в холле? Причиной смерти стало то, что Джоанна упала с лестницы, или ее просто столкнули? Насколько мы знаем, она была в доме до субботней ночи, а исчезла вместе с Джайлзом и Софи. Тот ли «гость» вел ее машину? Наверняка это был человек, которого знали они все или хотя бы один из них, потому-то он и был приглашен.

— Мы знаем, что миссис Фаулер заметила, как Джайлз выходил из дома, — сказал Бёрден, — а после соседи больше никого не видели. Но я склоняюсь к тому, что кто-то приходил в дом той ночью, и этот кто-то пришел, будучи заранее приглашенным. Хотя, может, визит был случайный.

Подали Летающие Горшки для Вексфорда и Бабочек и Цветочки для Бёрдена. Первое ничем не отличалось от курицы в лимонном соусе, а второе оказалось всего лишь креветками, бамбуковыми ростками, морковью и ананасом, замысловато выложенными на тарелке. К этим блюдам полагалась еще и миска красиво раскрашенного риса. За соседним столиком сидела влюбленная парочка, юноша держал девушку за левую руку, и при этом оба умудрялись есть Драконьи Яйца, ловко орудуя палочками.

Бёрден продолжал высказывать предположения:

— Он хотел вывезти тело из дома. Скажем, это был какой-нибудь ее недоброжелатель. Мы слышали, что Джоанна избила Людовика Брауна, когда еще училась в школе, а ведь такой случай мог быть не единственным в ее жизни. Она готовила детей к экзаменам на аттестат зрелости. Предположим, она ударила кого-нибудь из них, а отец ребенка решил отомстить.

— Тогда бы он пришел к ней, не так ли? — возразил Вексфорд. — С чего вдруг ему идти к Дейдам?

— Может, он разузнал у соседей, скажем, у Ивонн Муди, где могла быть Джоанна. Нет, у Ивонн Муди он этого узнать не мог. Та ведь была у матери. Но он мог следить за Джоанной — или его ребенок сказал ему, что она может быть у Дейдов.

— Не знаю. — Вексфорд явно сомневался. — Выглядит нелогично. Твой мистер X узнает, где Джоанна, но как — непонятно, и идет в «Антрим» в субботу вечером. Он понимает, что не ошибся, так как видит на улице ее машину. Он звонит в дверь, и кто-то впускает его.

— Джоанна бы ему не открыла, если бы признала в нем своего недоброжелателя, — быстро вставил Бёрден, — а вот Джайлз и Софи могли открыть.

— Верно. Предположим, он затеял ссору. Ты же не хочешь сказать, что он мирно посидел с ними, выпил чашечку чая и посмотрел телевизор, правда? Нет, он затеял ссору, начал шуметь, но большего на виду у детей не мог себе позволить. Поэтому он под каким-то предлогом вывел Джоанну в холл — это очень шаткая версия, Майк, — чтобы остаться с ней наедине. Подкручивая усы, наш злодей шепчет что-то вроде: «Сейчас ты у меня получишь, моя надменная красавица», — и бьет ее по голове. Она вскрикивает, падает и ударяется головой об угол шкафа для одежды. Вбегают Джайлз и Софи с криком: «Что вы наделали?» Они видят, что Джоанна мертва. Тело нужно унести и где-нибудь спрятать. Поэтому мистер X убеждает детей сесть вместе с ним в машину Джоанны. Убеждает, а не заставляет. Они не такие уж дети, им пятнадцать и тринадцать лет. Мальчик уже достаточно силен. Вспомни, какой он высокий. Они вполне могли оказать сопротивление. Но они не оказывали сопротивления, а сами согласились выйти. Они заправляют постели, складывают вещи Джоанны в ее мешок, но сменной одежды для себя не берут. В каком случае они могли пойти с ним? Только если были соучастниками мистера X. Но я в это не очень верю, а ты?

— Я тоже, но не могу придумать ничего другого. — Бёрден отпил немного воды. — Как этот X попал в дом Дейдов? Должно быть, пришел пешком, а какую-то часть пути проехал в общественном транспорте. Если бы на машине, то в понедельник она все еще стояла бы возле дома, ведь в ней никто не уехал, раз поехали в «фольксвагене» Джоанны. Оставил ли X отпечатки? Может, они были среди тех, которые мы обнаружили в доме, но не смогли определить, кому они принадлежат? Многие из них стерла миссис Брюс — она не может спокойно пройти мимо пыли. А потом еще эта футболка с фотографией Софи. Выбросил ли ее X из окна, проезжая по Кингсбрукскому мосту, чтобы сбить нас со следа? Но это говорит о том, что сам он близко знал семью Дейдов.

— Не обязательно, он просто мог попросить детей дать ему вещь, по которой их легко опознать. И все же… Не знаю, Майк, во всем этом так много неясного и столько вопросов… А ответов нет. — Вексфорд взглянул на часы. — Настало время навестить Дейдов, — вздохнув, сказал он.

— Я пойду с тобой.

Уже прошло больше двух месяцев с тех пор, как Джоанна и дети пропали, и сейчас Вексфорд взял за правило навещать Дейдов два или три раза в неделю. Не для того, чтобы вводить их в курс дела или сообщать новости, а просто чтобы поддержать их. Чтобы они знали — об их детях помнят. Не сказать чтобы Дейды встречали его радушнее, чем раньше, нет. Как раз наоборот: Катрина нервничала больше, чем когда-либо. Вексфорд думал, что к концу первой недели она выплачет все слезы, но, видимо, ее железы были неиссякаемы. Бывало, за все время она не произносила ни слова, только лежала, зарывшись лицом в подушки, а ее муж был устрашающе груб или даже полностью игнорировал инспектора. Удивительно, но сейчас Роджер Дейд ходил на работу не чаще, чем вначале, когда дети только пропали. Он, видимо, тоже взял за правило бывать дома, когда являлся Вексфорд: похоже, ему не терпелось выяснить, как далеко можно зайти в оскорблениях, прежде чем старший инспектор возмутится и прекратит свои визиты. Но Вексфорд решил выстоять. Он будет приходить, пока детей не найдут или дело не будет закрыто, как бы эта парочка с ним ни обращалась.

Дождь перестал. Было холодно и туманно, но уже сейчас было заметно, что дни стали немного длиннее, и, несмотря на сырость, в воздухе чувствовалось такое, что говорило: зима, погружающая все в беспробудную спячку, позади. Парадную дверь «Антрима» открыла миссис Брюс. С их последней встречи прошла почти неделя, а она все еще оставалась у дочери. В ее присутствии посещения Дейдов казались Вексфорду не такими ужасными просто потому, что она вела себя как цивилизованный человек: здоровалась, предлагала чаю и даже благодарила за то, что он пришел. Здоровалась она по старинке: «Добрый день», а не «Привет» или «Здрасьте», как обычно говорили при встрече сейчас.

К сожалению, Дейд тоже был дома. Он решил не обращать на Вексфорда внимания. Правда, прежде чем снова уткнуться в свои бумаги — очевидно, вся эта гора листов имела отношение к недвижимости, — наградил старшего инспектора тяжелым взглядом. Катрина сидела в кресле так, как обычно сидят дети — обхватив руками спинку, уткнувшись в нее лицом и поджав под себя ноги. Вексфорд подумал, что они бойкотируют его, а говорить с ним будет лишь учтивая Дорин Брюс. Бёрден, который приходил к Дейдам не так часто, не мог поверить своим глазам. Однако Катрина медленно повернулась к ним и, не спуская ног с кресла, обхватила колени руками. За эти два месяца она стала еще тоньше, лицо вытянулось, плечи сделались острыми.

— И что же? — спросила она.

— Боюсь, у меня нет для вас новостей, миссис Дейд.

Словно полоумная, она вдруг заговорила, повторяя слова, как в считалке:

— Если бы их тела, их тела, нашли, нашли, у меня было бы хоть что-то, что-то, что-то, что я могла бы похоронить.

— Да заткнись же, — прошипел Дейд.

— И было бы надгробие, я бы написала на нем их имена, на нем их имена, их имена… — Это напоминало предсмертную песню Офелии. — Я бы приносила им цветы, цветы им…

Дейд вскочил и навис над ней:

— Прекрати немедленно. Ты не на сцене. Не притворяйся. Думаешь, это очень умно?

Она, прикрыв глаза, начала раскачиваться из стороны в сторону, по щекам заструились слезы. Дорин Брюс переглянулась с Вексфордом и воздела очи к небу. Вексфорд подумал, что Дейд ударит жену, но потом понял, что нет — что просто мысль о случившемся с Сильвией засела у него в голове. Дейд был как та собака, что лает, да не кусается. Джоанна тоже была такая — если верить словам Дженнингса.

— Не хотите ли чаю? — спросила миссис Брюс.

Она ушла на кухню. Дейд мерил шагами комнату, останавливался, чтобы выглянуть в окно, и бессмысленно пожимал плечами. Катрина положила голову на колени, слезы все еще лились ручьем и, поскольку она сидела сгорбившись, текли по ее голым ногам. Вексфорд не знал, что сказать. Ему казалось, он уже выжал из этих родителей все подробности жизни их детей, которыми они готовы были поделиться. Остальное нужно домыслить самому, они больше ничем не помогут.

Еще никогда в этом доме его не изводили таким долгим и невыносимым молчанием. Катрина, закрыв глаза, прилегла и, казалось, заснула, Дейд снял колпачок с шариковой ручки и стал что-то писать, а Бёрден присел и начал изучать свои колени и безукоризненно чистые серые брюки. Вексфорд попытался представить себе детство самого Роджера Дейда, вспоминая, как тот однажды намекнул, будто когда-то много себе позволял. Несомненно, Матильда Кэрриш предоставила ему и его сестре полную свободу — они сами выбирали себе одежду, выражались как хотели, делали все, что им вздумается, и их никто не поправлял. И Роджеру это не нравилось. Возможно, ему не нравилось и то, что его никто не любил из-за грубости и дурных манер, ставших следствием такого воспитания. Но если и так, то он не слишком старался искоренить эти черты характера и, видимо, решил: достаточно и того, что дети будут воспитаны совсем иначе — в старомодной строгости и дисциплине. В результате дочь его ненавидела, сын боялся, как, возможно, и он сам когда-то боялся свою мать…

Что-то миссис Брюс долго не идет… Вексфорд стал думать о Кэллуме Чэпмене. Тот потерял равновесие и скатился с лестницы. Но не потому, что был неловок или потерял контроль над собой, а просто там было слишком тесно и небезопасно. То же могло случиться и здесь. Джоанна упала с лестницы. Или кто-то ее столкнул. Это сделал мистер X. Но для нее, в отличие от Чэпмена, падение оказалось смертельным, потому что она ударилась головой об угол шкафа для одежды. Они обнаружили небольшую лужу крови и слетевшую коронку…

Мать Катрины вернулась, неся на подносе чайник и большой домашний пирог с марципаном, с коричневой корочкой. Впервые за много лет Вексфорд, видя пирог, не смог противостоять искушению. Бёрден бросил на него строгий взгляд и еле заметно покачал головой, но инспектор предпочел этого не заметить — и вот уже миссис Брюс положила ему на тарелку большой кусок. Пирог был восхитителен. Сладкий, прямо таял во рту — Вексфорд даже не заметил отвращения во взгляде Роджера Дейда. Миссис Брюс завела разговор о погоде, о ночах, которые тянутся бесконечно, о больном сердце мужа и об утомительной поездке из Суффолка, а Бёрден вежливо поддакивал. Вексфорд с превеликим удовольствием съел свой кусок и, к огромному удивлению, заметил, что Дейд проделал то же самое. Он снова подумал о Джоанне и лестнице. Столкнул ее X или она сама споткнулась в темноте и упала? А может, ни то ни другое. Может, X погнался за ней по коридору, в конце которого была комната Софи? Он настигал ее, а она упала с лестницы, потому что не смогла увернуться? И когда это произошло? В субботу днем? Нет, позже. Вечером? Тогда, должно быть, уже стемнело, а наверху свет не был зажжен. Но если она была наверху поздно вечером или ночью вместе с X, это может означать, что X был ее любовником…

Дейд вывел его из задумчивости. Он доел свой кусок пирога, смахнул крошки на пол и повернулся к Вексфорду:

— Кажется, вам пора. Ваше присутствие здесь ни к чему. До свидания.

Оба полицейских поднялись, и, несмотря на свое решение держаться, Вексфорд подумал, сколько же еще оскорблений он сможет вынести.

— Я загляну к вам через день-два, миссис Дейд, — сказал он.

В дом их провела жена Кена Уинтера. Ее звали Присцилла, он это знал из списка избирателей. Он никогда не встречал ее раньше и ожидал увидеть женщину, похожую на Феклу Райт, только постарше и понеряшливей. Присцилла Уинтер действительно была одета довольно небрежно, но не поношенная одежда, не стоптанные тапочки и не красные натруженные руки бросались в глаза. Вексфорд был буквально поражен, увидев ее согбенные плечи, — похоже, она постоянно сутулилась, как будто все время пыталась защитить лицо и грудь; его ошеломил ее изможденный вид и выражение глаз, пугливо всматривающихся в него.

Ее мужа еще не было дома. Она сразу об этом сообщила, прежде чем он успел открыть рот.

— Мы хотим поговорить не с ним, а с вашей дочерью, миссис Уинтер.

— С моей дочерью? — Если ее девочке пятнадцать, то ей самой, наверное, никак не больше сорока. Одного взгляда на ее жидкие седые волосы, свисавшие до плеч, было достаточно, чтобы понять, что их не стригли уже много лет. Очевидно, Истинные Евангелисты не признавали парикмахерских. — Вам нужна Серна?

Девочка была хорошенькая, хотя что-то отцовское было в ее овальном, правильном лице. Очень длинные темные волосы были стянуты на затылке коричневой лентой, но, отметил Вексфорд, на ней была не коричневая с золотым школьная форма, а обычные джинсы и свитер, какие носят все подростки. Серну, казалось, удивило, что кто-то из взрослых хочет с ней поговорить.

— Сегодня тебе не надо разносить газету? — спросил Вексфорд.

— Я поздно вернулась из школы. Папа попросит кого-нибудь из мальчиков или развезет сам.

— Это не такая уж сложная работа, — сказала Присцилла Уинтер так, будто кто-то собирался в чем-то обвинить ее мужа, и продолжила, словно ребенок, повторяющий таблицу умножения: Чешэм и эта дорога, Кавершэм и Мартиндейл, Кингстон и угол Линдхерста.

Шаркающей походкой она направилась к двери и открыла ее. Серна могла бы открыть сама, но вместо этого протиснулась мимо матери и провела Вексфорда в гостиную. Девочка, конечно, была не самым важным человеком в доме, но, во всяком случае, — близкой помощницей отца, даже несмотря на юный возраст. Это показывало, что религиозные принципы Уинтера давали трещину перед лицом отцовской любви. В комнате стоял телевизор — наверное, специально для девочки, решил Вексфорд, — но не было ни книг, ни цветов, ни домашних растений, ни диванных подушек, ни каких-либо других украшений. На окнах висели тяжелые занавески неопределенного цвета, их задергивали на ночь и во время дождя. Лишь на стене была картина — бледный пейзаж: безобидные деревья, животные, человеческие фигуры и облачное небо. Все здесь напоминало ему комнаты для отдыха в третьеразрядных отелях, которые выделяются постояльцам, когда те жалуются, что, кроме спален, им больше негде провести время.

Миссис Уинтер робко, словно беря на себя большую смелость, спросила:

— Не хотите ли чаю?

Неужели чай тоже относится к разряду возбуждающих напитков, подумал Вексфорд, но потом решил, что вряд ли.

— Я не задержусь больше чем на минуту или две, — ответил он, вспоминая пирог миссис Брюс во всем его великолепии, — благодарю вас.

— Ты наверняка слышала о пропавших ребятах, — обратился он к Серне. — О Джайлзе и Софи Дейд. Мне хотелось бы знать, была ли ты с ними знакома и что можешь о них рассказать. Вы ведь почти соседи.

— Я их не знаю. Нет, конечно, я их видела, но никогда с ними не разговаривала.

— Ты ходишь с ними в одну школу, а Джайлз твой ровесник.

— Знаю, — ответила девочка. — Но мы учимся в разных классах. Он в классе А.

— Ты тоже должна быть там, — вставила ее мать. — Я уверена, ты не глупее остальных.

Серна с презрением посмотрела на нее.

— Я правда их не знаю.

Вексфорду пришлось смириться.

— Полагаю, вы никогда не брали частных уроков у мисс Джоанны Трой?

— Они ей не нужны, — сказала Присцилла Уинтер. — Говорю вам, она умная девочка. Она берет только частные уроки скрипки. Ох, Серна, а ты подготовилась к занятию завтра вечером?

Вексфорду показалось странным, что Серна не знает Дейдов, но, с другой стороны, зачем ей лгать. Он поблагодарил ее, попрощался с миссис Уинтер. Вышел в темную сырую ночь, но идти было недалеко. На обратном пути он никого не встретил, и никто не прошел мимо него. Он вошел в свой дом, теплый и хорошо освещенный, наполненный приятным запахом готовящегося ужина, и чуть не споткнулся о вечернюю газету, валяющуюся на коврике, сырую, с мокрыми краями. Впрочем, в последние дни она бывала только такой.