Чарующий город

Глава 17

Томми нельзя было назвать сильным, но он был крайне упрям. Большую часть утра он с мрачным видом просидел на кухне Китти, отказываясь отвечать на вопросы. Тесс чувствовала, что он крайне обижен этим похищением, а в особенности тем, что она правильно рассчитала: Томми не сможет оказать физического сопротивления. Для большего эффекта она привязала его к стулу при помощи нескольких шелковых шарфов, одолженных по такому случаю у Китти, хотя была уверена, что он не предпримет попытки сбежать, но, даже если бы это и пришло ему в голову, Тесс знала, что сможет с легкостью догнать его. Его ботинки на толстой подошве не прибавят ему скорости на узких булыжных мостовых этого района.

— Хочешь поесть? — спросил Кроу, готовивший большую яичницу с беконом. Он надеялся, что запах еды заставит Томми вспомнить о голоде и поспособствует большей откровенности со стороны «пленника». Но еда никогда не интересовала Томми. Он питался только для того, чтобы восстановить в организме баланс с потребляемым пивом.

— Нет, спасибо, я не голоден, — официант посмотрел на Тесс с видом оскорбленного достоинства.

— Кома — это серьезная штука, Томми, — сказал Кроу, пододвигая поближе к нему тарелку с яичницей.

— Угу. Как и инфаркт, — ответил он, даже не пошевельнувшись.

— А что, если Спайк никогда не очнется? — спросил Кроу. — А эти парни ведь могут и не отстать. Они могут взяться за Тесс или ее родителей. У меня такое ощущение, что это весьма серьезные ребята. И очень опасные.

— Ага, — согласился Томми, но продолжения не последовало.

Тесс наклонилась к Кроу и прошептала ему на ухо:

— Это безнадежно. Похоже, пришло время применить наше главное оружие.

Кроу вышел, и через минуту в кухню вошла Китти, ее рыжие кудрявые волосы были распущены, а красные туфельки на высоком каблучке бодро простучали по паркету. Взглянув на хозяйку квартиры, Томми сравнялся по цвету с ее туфлями. Приезжая к Тесс вместе со Спайком, Томми никогда не разговаривал с Китти. Его речь была слишком корявой, он знал об этом и потому не осмеливался произнести в ее присутствии ни слова. Но Тесс знала, что ее тетя нравится Томми. Она нравилась вообще всем мужчинам.

— Доброе утро, Томми, — беззаботно произнесла Китти, словно то, что он сидел связанным на ее кухне, было совершенно в порядке вещей. — Я слышала, что ты отлично справляешься с делами в «Точке» в отсутствие Спайка.

Томми коротко кивнул.

— Он будет так гордиться тобой, когда узнает об этом. — Китти наклонилась к нему. — Я действительно думаю, что он выздоровеет и снова будет с нами. Люди выходят из состояния комы, и даже иногда почти без отрицательных последствий для здоровья. Мы ведь еще так много не знаем о возможностях человеческого мозга.

— Я тоже читал об этом.

— Но меня беспокоит, Томми, — продолжала она, — что скажет Спайк, если узнает, как ты отказался сообщить Тесс то, что она хочет узнать. Ты считаешь, что таким образом защищаешь его, не делясь его секретами с Тесс, но я не могу представить, чтобы Спайк захотел, чтобы его любимая племянница подвергалась опасности.

Томми выглядел смущенным. Он явно был в нерешительности. Внезапно этот разговор повернулся совсем не так, как ему хотелось бы.

— Но она похитила меня! — запротестовал он. — Она применила грубую силу!

— Она сделала это только потому, что ты не захотел ответить на ее вопросы тогда, в «Точке». А сейчас эти парни преследуют ее. Они думают, что у нее есть то, что они ищут. — Китти смотрела ему прямо в глаза. — А если они сделают с ней то же, что и со Спайком? Ты хочешь быть тем, кому потом придется объяснять ее дяде, как и из-за чего это случилось? Ты хочешь быть тем, кто скажет мне, что с моей племянницей что-то случилось?

Томми поднял глаза на Китти и облизал пересохшие губы.

— Хорошо, — произнес он наконец. — Но я расскажу Спайку, что Тесс добилась от меня признания силой и угрозами. Вряд ли это ему понравится. Она меня почти задушила этими шарфами!

Китти поцеловала Томми в лоб и с тем же беспечным видом вернулась в магазин, пока Тесс развязывала шарфы. Томми демонстративно принялся растирать запястья.

— Откуда взялась Эски? — задала Тесс первый вопрос.

— Клянусь своей матерью, я не знаю. Две недели назад Спайк появился в баре с этой собакой. Он был весь в грязи. Сказал, что встретил одного знакомого, и этот парень хотел, чтобы Спайк взял эту борзую.

— Что за парень?

— Джимми Парлез. Это французское имя?

— Но почему месье Парлез отдал ему собаку?

Томми покачал головой.

— Спайк не сказал мне ничего. Он сказал: кто мало знает, лучше спит. Что-то вроде того.

— Меньше знаешь, крепче спишь, — автоматически поправила его Тесс.

— Ты уверена? Ну, тогда, может быть, и так, — он нахмурил лоб, изображая усиленную работу мысли. — Ну, он только сказал мне про номера.

— Какие номера? Я так и знала, что это его букмекерские дела!

Томми снова потряс головой. На сей раз утвердительно.

— Угу. Но он теперь ни на что кроме спорта ставок не принимает.

— А на собачьи бега?

— Тесс, люди, обычно приходившие в «Точку», делали ставки на то, сколько будет стоить килограмм крабов в День независимости. Но никто не будет заниматься нелегальными ставками на собачьи бега во Флориде или Нью-Гемпшире, когда это можно сделать открыто. А теперь скажи этой собаке, чтобы она подошла ко мне.

Он помахал рукой, но Эски на это никак не реагировала, пока Тесс не дала ему кусок любимого лакомства борзой — сосиски со специями. Томми протянул сосиску собаке, и она проглотила ее с такой скоростью, что он едва успел отдернуть руку. Томми забрался с ногами на стул, но от этого Эски только еще сильнее пыталась достать его руку, решив, что это такая игра и что в награду она получит еще одну сосиску.

— Я немного боюсь собак, — неохотно признался он, поймав на себе удивленный взгляд Тесс.

— Да не беспокойся ты. Она безобидная. По крайней мере, до тех пор, пока ты не представляешь для нее гастрономической ценности, — успокоила его Тесс.

Томми снова сел на стул и принялся осторожно почесывать собаку за ухом. Когда Эски полностью расслабилась, он быстрым движением вывернул ее левое ухо.

— У всех собак, участвующих в бегах, здесь есть татуировки. Что-то вроде идентификационного номера. Таким способом их можно распознавать. И благодаря этим номерам можно определить их тренера.

— А зачем это нужно?

— Потому что некоторые тренеры не делают того, что нужно сделать, когда собака больше не в состоянии участвовать в гонках. Они просто убивают их и выбрасывают трупы. А с такими номерами сделать это довольно сложно.

— А кто тренер Эски? Значит, мы сможем найти его по номеру?

— Нет, не сможете. Именно это я и пытаюсь тебе сказать. Кто-то поставил ей новую татуировку. Причем работа очень грубая. Знаешь, как делают татуировки в тюрьме? Видишь? Там, где были числа, теперь стоят красные кресты. Это все равно, что сменить номер на машине. Никогда не найдешь.

Тесс убедилась, что такие же грубые отметки есть и на другом ухе. Они хоть и были красного цвета, но их невозможно было бы обнаружить, если не знать, где именно следует искать. Татуировки выглядели как маленькие шрамы. Наверняка это было очень больно. Не удивительно, что Эски поначалу была такой пугливой.

— Ну хорошо, значит, нужно удалить или замаскировать татуировку, и будет невозможно узнать, кому принадлежит эта собака. Похоже, всю эту огромную работу проделывают для того, чтобы не возникло проблем, когда нужно будет избавиться от трупа после усыпления. Но эта-то собака все еще жива. И тогда что же все это значит?

— То, — вздохнул Томми, — что известно Спайку. И только Спайку. И ты сама знаешь, к чему это привело.

На следующее утро, вооружившись сведениями, полученными от Томми, Тесс пришла в «Бикон-Лайт», надеясь, что электронные базы данных смогут принести хоть какую-нибудь пользу в ее поисках. Но она вскоре убедилась, что эта весьма отрывочная информация ничего не дала. Она попробовала все варианты, связанные со словами «борзая» и «уши», но обнаружила только несколько упоминаний в центральных газетах страны, связанных со спасением той или иной собаки от усыпления. Также ей не удалось найти никакой информации о человеке по имени Джим Парлез. Такого имени не было ни в одном из документов базы данных суда. Тесс пробовала различные варианты написания, но безрезультатно. И ей не удалось найти никакого объяснения, ради чего нужно уничтожать идентификационный номер собаки, рискуя при этом навлечь на себя неприятности.

Когда компьютер выдал результаты проверки по автомобильной базе данных, Тесс уже не удивилась. В штате Мэриленд было зарегистрировано множество коричневых «Бьюиков» и ни одного розового. Вполне возможно, что машина была украдена, а потом перекрашена, чтобы уничтожить все следы, как и в случае с собаками. Единственное, что оставалось, это пойти в здание суда и проверить базу данных там, так как база, хранившаяся в «Блайт», содержала информацию о преступлениях, совершенных до конца восьмидесятых годов. А люди, с которыми имел дело Спайк, так или иначе соприкасались с преступным миром, хотя сам он никогда не был пойман на каком-нибудь противозаконном занятии.

Балтиморское здание городского суда всегда казалось Тесс крайне печальным местом, напоминанием об идеалистических взглядах, когда-то владевших городом и выраженных архитекторами. В здании было четыре выхода, по одному с каждой стороны, они должны были показать, что каждый может свободно войти и выйти отсюда, не проходя через металлодетекторы и не предъявляя содержимое сумок вооруженным охранникам.

Тесс пришлось сдать на входе свой швейцарский армейский нож. Теперь нужно было определить, куда идти. Обычно, если ей требовалось что-то посмотреть в компьютере суда, ей помогал Фини, но сегодня на его месте сидел кто-то другой, пока ее приятель носился в поисках новых подробностей о баскетболе и миллионерах, и Тесс оказалась предоставлена сама себе.

Она ввела «Парлез» в систему поиска. Ничего. Попробовала поискать в разделе нарушений гражданского законодательства, но это тоже ни к чему не привело. Решив, что Томми, возможно, неправильно расслышал фамилию, она попробовала различные варианты.

— Ма-ам? Мам?

Зная, что к ней не могут обратиться подобным образом, Тесс продолжала копаться в именах и фамилиях, пока ее не отвлекли от этого занятия, похлопав по плечу. Обернувшись, она увидела странного молодого человека с гривой каштановых волос, спускавшихся до пояса. Одет он был тоже несколько необычно: несмотря на то что на улице было чуть выше нуля, на парне были только джинсы и выцветшая футболка, первоначальным цветом которой предположительно был черный.

— Я не работаю здесь, — довольно сухо сказала она. Почему все люди считают, что если они встречают женщину в архиве, — да и не только, — то она обязательно должна быть служащей, причем всегда готовой помочь.

— Ох, извините, — пробормотал он с самым несчастным видом и посмотрел на компьютер, за которым сидела Тесс. — Я не хотел вас обидеть, просто надеялся, что вы знаете, как можно найти раздел с информацией о разводах. Я ищу там свою жену.

— Кому, как не вам, знать, разведена ваша жена или нет?

— Да, конечно, но это только в том случае, если бы я сам дал ей развод. Но мне нужно знать, развелась ли она со своим первым мужем. Я ее второй муж, и теперь она миссис Роджер Хенке, — он ткнул себя в грудь пальцем. — А я мистер Роджер Хенке.

Обезоруженная гордостью молодого человека, оттого что у него есть жена, Тесс показала мистеру Хенке, как найти интересующие его сведения. Он был в восторге, когда убедился, что его жена расторгла первый брак, прежде чем вступить во второй. По крайней мере, документально.

— Смотрите! Она развелась второго апреля, пятого апреля мы поженились, а наш ребенок появится только в мае, значит, все в порядке!

— Поздравляю вас, — согласно данным картотеки, мистеру Хенке было всего восемнадцать лет.

— Спасибо! Кстати, у нас сегодня годовщина. Я собираюсь пригласить ее на концерт «Молотков».

— Это замечательно, но лучше еще устроить праздничный ужин.

— Это само собой. Мы пойдем в китайский ресторан. И еще мы закажем коктейль «Маргарита». По пять долларов за штуку! — И мистер Хенке откланялся.

«Надеюсь, что ваш брак продлится всю жизнь, хотя, скорее всего, вы не протянете вместе и трех лет», — подумала Тесс, глядя вслед удаляющемуся счастливому мистеру Хенке.

Кто из ее знакомых женился в восемнадцать лет? Джоэл. Джоэл Гудвин. Соседский парень, которого она выбрала в качестве сексуального партнера, чтобы набраться опыта перед поступлением в колледж которое она считала началом настоящей, взрослой жизни. Сейчас она вряд ли узнала бы его, если бы встретила на улице.

Интересно, сколько продержались Винк и его первая жена? Тесс не должно быть до этого никакого дела. Она заключила со Стерлингом сделку, и со своей стороны все его условия выполнены, так что теперь все, что касалось Винковски, не имело к ней никакого отношения. Но Тесс поймала себя на том, что вводит в поисковую систему полное имя Джеральда Винковски: ей хотелось, чтобы поход в суд не был совсем уж безрезультатным. По крайней мере, она знала, что тут ее не постигнет разочарование.

И действительно, появился список из более чем десяти файлов. В основном это были сообщения о гражданских процессах, о которых упоминал Фини. Винк затевал судебные тяжбы, и на него подавали в суд, это было частью нескончаемой игры, которую ведут бизнесмены. Тесс пришлось вернуться почти на пятнадцать лет назад, прежде чем она нашла интересующий ее файл — дело о разводе «Винковски против Винковски». Она записала номер и затем попросила сотрудницу архива достать полное дело.

В нем было множество бумаг и документов, но они почти не проливали света ни на сам брак, ни на причины его расторжения. Линда подала иск на основании «разногласий, делающих невозможным совместное проживание, и моральной жестокости», но ни слова не было сказано о физической жестокости Винка. Размер алиментов был вполне обычным для того времени. Хотя у них не было детей, Линда должна была получать по пятьсот долларов в месяц в течение всей жизни, но это была не такая уж и большая сумма, хотя, конечно, и не маленькая. На что же тогда жаловалась Леа?

Тесс принялась перелистывать страницы. В дело был вложен документ пятилетней давности, согласно которому сумма алиментов должна была быть увеличена до двадцати тысяч долларов ежемесячно. В том же документе было указано, что, в случае смерти Винка, эти алименты должны выплачиваться с доходов от его собственности, включавшей компанию и недвижимость, причем это решение нельзя было оспорить. Получалось, что на момент смерти Винковски его первая жена оказалась гораздо более обеспеченной, чем вторая.

Она снова посмотрела на дату. Как раз тогда, когда Винковски решил вступить во второй брак. Боялся ли Винк, что Линда будет всячески препятствовать его новому браку, если он не заплатит ей столько, сколько она захочет? И не использовала ли первая миссис Винковски самый обыкновенный шантаж, чтобы добиться от мужа денег? И теперь, когда факт жестокого обращения с нею стал общеизвестным, не захотел ли мистер Винковски нарушить условия документа, лежавшего сейчас перед Тесс?

Тесс проверила имя Винковски по системе уголовных правонарушений и не нашла никаких записей, что было не удивительно. Только недавно ввели закон, согласно которому фиксировались случаи жестокого обращения, даже если жены отказывались подавать на мужей в суд. До тысяча девятьсот девяносто четвертого в полиции города даже не велось отдельной статистики по учету случаев «домашнего насилия». Во время первого брака Винковски полицейские, выезжавшие в дом Винка, вполне могли не считать его рукоприкладство преступлением. Может быть, они даже принимали заявление от его жены, а потом вместе с Винковски пили пиво в баре, и на этом действие правосудия заканчивалось.

Что же на самом деле произошло между Винком и его первой женой? Китти, которая в двадцать лет выскочила замуж и прожила с мужем целых два месяца, старалась как можно реже упоминать об этом событии в своей жизни. Так вот Китти любила говорить, что во всяком браке существуют только два человека, знающие правду об этом браке.

В случае с Винком — остался только один человек.