Час до конца сентября (СИ)

— Июль-

(14 июля, суббота, +26)

Вчера, когда ждал Назара у кабинета в клинике протезирования глаза, набрался смелости и отправил сообщение: «Как ты себя чувствуешь?» Ответ пришел тут же, будто не выпускала из рук телефон: «А ты зайди, проверь. Манкируете, доктор, своими обязанностями». И смеющийся смайлик.

Сорвался с места, уже на лестнице опомнился, вернулся. С сожалением написал: «Я в Казани с Назаром, но я бы хотел сейчас быть рядом с тобой».

Не ответила.

Вечером собрался зайти, но увидел на участке Сабину с Танюшкой, с визгом гоняющихся за котом. Потом на террасу вышла Ната, позвала девочек ужинать. Он уже перестал ждать, когда выскочила в огород рыжая мавка, сорвала какую-то зелень, растерла листочек меж пальцев, понюхала, кивнула сама себе, сорвала что-то еще рядом, унеслась в дом так быстро, что он не успел подойти, позвать ее.

Нестерпимо захотелось чаю, чтоб с травками, в белом чайничке, укрытым разноцветным полотенцем, до полуночи сидеть за столом, под теплым светом зеленого абажура, рассказывая любимой женщине события прошедшего дня. И трогать ее кончиками пальцев, чувствовать, как прикасается она, будто случайно.

— Официально представляю вам моего заместителя, Бойко, Назара Васильевича, — Решад обвел взглядом свой коллектив. Специально попросил всех на час зайти на работу перед гуляниями, никто не подумал отказаться. Отсутствовал один дед завхоз, но по уважительной причине, у внука любимого день рождения, да и с Назаром они успели познакомиться. — Прошу любить и жаловать.

— Мы уже в курсе, Решад Маратович, — подала голос разбитная повариха, прищурилась хитро. — Один вопрос у нас, а Назар Васильевич женат?

— Нет, но собираюсь, — просиявший улыбкой, ответил Назар.

— А невесту уже выбрали, или как, есть у нас, красивых, незамужних, шанс? — не успокаивалась повариха.

— Выбрал, тут уж сердцу не прикажешь, девоньки, — развел руками потенциальный жених. — У вас в заначке Решад Маратович остался, на него ставку делайте.

— Дождешься с него, как же, — под дружный хохот подбоченилась Рушания, и пропела строчку хита советских лет, безбожно перевирая слова. — Я к нему и так и этак, со словами, и без слов!

— Сдаюсь, Руша, завтра женимся! Только своему Талгату не забудь рассказать, а то пристрелит на подлете, — Решад игриво приобнял сдобную, как пирожок, румяную девушку, наклонился, и смачно поцеловал в щеку. — А теперь, девочки, на сегодня свободны, можете бежать на праздник. Только не забудьте в обед и ужин наших загипсованных накормить. Вечером постараюсь быть тут. Назар остается за старшего.

— Ой, неужели и ты на гуляния идешь? — удивилась Света, переглянулась с остальными. — Что будет!

— А что я, не человек? — захлопал в ладоши перед собой, будто прогоняя кур на участке, подмигнул Артуру. — Все-все, побежали по местам!

Коллектив быстро рассосался заканчивать дела, да какие дела в праздничной суматохе. Вечером какой-то певец будет рот открывать, звезда в пределах республики, девчонки старательно наводили макияж, переодевались в лучшие наряды, хвалясь перед друг другом обновами.

Решад походя шуганул от окон двух дурных подростков в гипсе, проведал Леонида Матвеевича, через силу заглянул к «шантальскому пазлу».

Чуть не бегом вылетел на поле, где уже вовсю шумел разгуляй. Разговаривая со знакомыми, невольно он искал среди толпы односельчан и гостей праздника ее фигурку, но нигде не было видно рыжих кудрей, не слышно заливистого смеха. Странно, вон бабуси нарядной компанией, значит, будут выступать, а куда теперь без нее.

Раз ее здесь нет, то и ему делать нечего, лучше в больнице пересидеть чужое веселье, как в прошлом году.

Обернулся на сцену еще раз, уже не надеясь увидеть соседку, и вон же она… Смотрит прямо на него, смутилась, будто поймал ее за неприличным, отвела взгляд, но вновь подняла глаза.

Улыбнулись робко, одновременно. Разговор глаз, понятный двоим, чуть приподнята бровь в немом вопросе, и все шире улыбка. В эту минуту Решад перестал понимать, о чем он только что разговаривал, с кем, кто так настойчиво дергает его за рукав, требуя ответа. Плевать.

Он развернулся, не видя никого вокруг, пошел ледоколом сквозь толпу. И Ира шагнула навстречу, ускорив шаг, обогнула длинный ряд скамеек.

— Здравствуй, — он осторожно взял ее руку, поцеловал тонкие пальцы, не выдержал, прижал ее ладонь к своей щеке. — Здравствуй.

— Здравствуй, — эхом отозвалась она, не отнимая руку.

— Я хотел, — невольно запнулся, дернул кадыком. — Ты завтра не занята?

— Нет, Решад, не занята.

— Может, начнем все заново? По-другому. Пойдешь на свидание со мной?

— Свидание?

— Да, по всем правилам. Поедем в Казань. Роллердром, ресторан, кино, прогулка по набережной с мороженым и сахарной ватой, — и улыбнулся, представив.

— Роллердром? Ты умеешь кататься? — простые вопросы отвлекали от желания сделать маленький шаг и прижаться к мужчине.

— Нет, но ты же любишь. Я буду смотреть.

— Это для меня?

— Да, Ириш, — он понял вопрос, повторил, — я буду смотреть. Ты же будешь счастлива, да?

— Да, Решад, — она уже не удивлялась его осведомленности. — Благодарю за подарки, угадал с каждым, удивительно.

— Знаешь?

— Лешка проболтался, сам не понял, как. Отдельно — за Любавушек, ты не представляешь, какой ты сделал подарок!

— Женька сдала?

— Нет, я списалась с Мининой. Женька, вот кто, да?

— Только не бей! Я ее спросил сам. Тебя зовут… Завтра вместе?

— Завтра. Да.

Мир обрушился на них вновь красками, звуками, запахами веселого праздника. Ира с сожалением вытащила свою руку из ладоней соседа, услышав с четвертого раза свое имя нестройными голосами от сцены. Еще пару секунд они, улыбаясь счастливо, не отрывали друг от друга взгляда, но круговорот людей уже вовлек, растаскивая в стороны.

— Решад Маратович, так вы не ответили, — пожилой толстячок добрался до нагло исчезнувшего собеседника, вытер пот со лба.

После ее выступления быстро сбегал до больницы, проверил порядок. Как она пела, будто искрилась вся, только ему, не отводя глаз, что в толпе односельчан пошли осторожные шепотки. Пусть болтают, он не собирался скрывать свое обретенное счастье.

В ординаторской только Назар прихлебывал чай:

— Чего приперся, шеф? Я девчонок отпустил, если что — стукнусь в ватсап, не переживай, иди, гуляй.

— Пойду. Ты совсем не хочешь?

— Совсем-совсем, иди уже.

— Ушел.

Только за Решадом закрылась дверь, из-за нее, чуть не свернув стойку с халатами, выскользнула Катя, нервно хихикнула, плюхнулась на диван рядом с мужчиной:

— Чуть не спалились, Назар!

— А зачем ты прячешься, Катюш? Мы — взрослые люди, да и ничего крамольного не делаем. Подумаешь, забежала ко мне на пару минут, поздравить с новой должностью.

— Не знаю, Назарушка, как школьница себя веду…

— Что со мной увидят, стесняешься? — мужчина помрачнел. — Лапы моей оттяпанной?

— Даже не подумала, ты что? — взяла из его рук пустую кружку, поставила на стол. — Стеснялась бы — не пришла б к тебе. Людей боюсь, скажут, бабе под тридцать, а она на свиданки бегает…

— Кто скажет? У меня бинт есть, такой кляп сверну, приходи, кума, любоваться. И мы же вообще ничего плохого не делаем, — повторил он своим непередаваемым мягким южным говором. Обнял за талию свою ненаглядную. — Правда, и хорошего тоже. Просто рядом сидим.

— А зря не делаем… — еле слышно прошептала Катерина, потянувшись к мужчине.

— Катюшка, я сейчас тебе кое-что скажу, ты подумай, я не тороплю с ответом, — между поцелуями Назар улучил момент сказать главное. — Скоро у меня будет свой дом. Слева от Ирки, как раз, подружки твоей. Пойдешь ко мне хозяйкой? А то я гостюю пока, ты с родителями живешь, не здесь же начинать семейную жизнь, не по-людски это.

— Семейную жизнь? — переспросила она, водя пальчиком по мужской шее. — Ты серьезно?

— Серьезней некуда, Катюш. Попрошу разрешения у твоих родителей и у Васяты жениться на тебе. Я смотрел дом, там три комнаты, Васе будет отдельная, да завтра сама посмотришь, ключи мне уже отдали, правда, мебели там с гулькин клюв, стол, стул и кровать железная с матрасом. С первой зарплаты поедем, купим что-нибудь, что ты выберешь. Первым делом, наверное, ребенку обставим комнату, да?

— А как же любовь? — ухватилась Катя за последний разумный довод, млея от ощущения, что в ее жизни теперь есть мужчина, за которого можно спрятаться маленькой девочкой, и он сам решит все проблемы, не перекладывая на ее плечи. И постарается, чтоб у нее не было в жизни проблем, кроме выбора цвета обоев и что приготовить на ужин.

— Я, когда тебя рядом нет, сам не свой… Это ли не любовь, Катюша? — наконец исполнив свою маленькую мечту, Назар вытянул две длинные шпильки из пучка, распустил ее волосы, теперь пропускал блестящие волны сквозь пальцы. — А ты, разве ничего не чувствуешь ко мне?

— Ох, Назар… Но мы знакомы всего ничего, и сразу вместе жить…

— Я все сказал, с ответом не тороплю. Мне не нужна другая, думай, сколько прилично по времени. Да, так да. Скажешь «нет» — буду один куковать, — Назар с сожалением разомкнул объятия, подал шпильки, потянулся за костылями, встал. — А теперь беги на праздник, душа моя, а то я не выдержу больше. Пойдем, провожу тебя.

Издалека увидел свою компанию, что расположилась особняком, и Лешка, как всегда, рассказывал что-то, размахивая руками. Стоявшие тесным кругом друзья покатывались со смеху. Ира уже переоделась после выступления, короткое платье цвета бирюзы с белой вышивкой по подолу чуть выше колена выделялось даже среди пестрой толпы. Завтра будет целый день на двоих, и больше он ее не отпустит, никогда… А, может, сегодня вечером, не станут оба ждать. Да, прямо сейчас скажет ей, что без нее не получается быть счастливым.

Поднимаясь по дороге на поле, впереди, на отведенном месте под парковку, увидел, как из черного мерса вылез Кащей, галантно открыл заднюю дверь. Две девушки выпорхнули из машины, отряхнули помявшиеся наряды.

Беда… Будто сзади повеяло холодом, спина замерзла от надвигающейся катастрофы. Верунчик. Как он мог забыть про нее, сказать заранее, что все, финита, закончить горизонтальное общение, больше его с ней ничего не связывало. Откупиться, наконец, какой-нибудь побрякушкой…

Тем временем, трио новоприбывших направилось прямиком к его кругу. Не успеет увести Ирку, даже если бегом, слишком неравное расстояние, не успеет оттянуть катастрофу хотя бы на пару дней… То, что сейчас будет полный швах, он был уверен, всегда прислушиваясь к внутреннему голосу. Осталась последняя надежда. Решад вытащил телефон, ткнул в заветный номер.

«Возьми трубку, пожалуйста, ну, ответь» — будто молитву, повторял он про себя, наблюдая, как Ира не среагировала на звонок, в шуме праздника не услышав мелодию.

Время вышло.

Кащей с девушками под ручку подошел к друзьям.

До точки осталось с десяток метров, и Решад уже видел, как вытянулись лица друзей после того, как Вера сказала что-то радостно. Марсель увидел его, помахал рукой, и все обернулись навстречу, и только Ирина осталась стоять спиной, не двигаясь. Решад замедлил шаг, понимая, что все, спешить некуда, случилось непоправимое.

— Поздравляю, Ярканат, — Кащей протянул руку, здороваясь.

— С чем? — он искал взглядом глаза любимой, но та упорно не смотрела в его сторону.

— Я беременна, Решад! Две недели! — Вера повисла на его шее, поцеловала. — Ты рад? Правда, здорово? У нас будет ребенок!

На лице Ирины не отобразилось ни тени эмоций, видимо, именно эту новость Верунчик озвучила сразу, как подошла с Кащеем в круг его друзей. Лишь что-то шепнула Нате и Светику, кивнула Азале.

Ахренеть…

Нет, не так. АХУЕТЬ! И этим ничего не сказать, доигрался хер на скрипке… Нет, он знал, что презервативы порой не дают стопроцентной гарантии, но чтоб вот так, с первого раза в яблочко? Две недели, ровно с первой ночи… Вроде, все было стандартно, никаких проблем с презиками, никогда на этой статье расходов не экономил, и вот. Беременность, ребенок, чего? Какой нахрен ребенок, зачем ему ребенок?

Давно, сразу после академии, попав служить на границу, он наслушался рассказов старших товарищей, особенно старался командир, рассказывая то ли о племяннице, то ли о дочери приемной, Решад не вдавался в такие подробности. Вставали волосы дыбом во всех местах на теле от рассказов о выходках этой неуправляемой малолетки, и тогда он решил, что в его жизни подобного «счастья» не случится. Даже подумывал сделать вазэктомию, чтоб избавиться от проблем.

— Ты рад, да? — тормошила его Вера, заглядывая в лицо. — Может, в понедельник подадим заявление?

— Куда? — ошарашенный, он еще не понимал, что от него добивается Вера. Схватил ее за локоть, практически поволок подальше от всех. — Пойдем, отойдем. Такие вопросы не решаются… прилюдно. Зачем ты при всех сказала? Нельзя было сперва поговорить со мной?

— Я так обрадовалась, Решад, что не удержалась! Вот, — она вытащила из сумочки несколько тестов. На всех двумя красными полосами была перечеркнута его жизнь…

— Верочка, ты хочешь этого ребенка? — чтоб хоть как-то прийти в себя, Решад закурил, стараясь не дышать в сторону будущей матери.

— Ты что, предлагаешь сделать аборт? Ты, врач, ты подумал о моем здоровье? Моя подруга сказала, — она кивнула в сторону второй девушки, что приехала с ней. — Что необходимо рожать, аборт противопоказан, потом детей может и не быть.

Решад едва не взвыл, узнав девицу — гинеколог в больнице райцентра, недавно поступила на работу, еще имя странное, Витамина, Виталина. Виталия — вспомнил он зачем-то. Метила к ним в больницу, скандалила, но Мария Николаевна еще не собиралась освобождать место, да и он отстоял опытного врача.

— И что теперь?

— Мои родители в курсе, кто отец ребенка. Так неловко получилось, папа в туалете сидел, а дверь не запер, и меня вывернуло прямо ему на колени. Родители требуют, чтоб ты приехал. Просить моей руки, — немного пафосно, особенно в такой ситуации, произнесла девушка. — Я согласна, Решад!

Где-то недалеко прогремели раскаты грома, будто природа тоже решила поучаствовать в этом фарсе. На сцену поднялась Мария Альбертовна, пригласила всех в клуб, продолжить праздник под крышей. Постепенно толпа схлынула вниз, в поселок, только музыканты лихорадочно грузили аппаратуру со сцены, с тревогой поглядывая на резко потемневшее небо, мечтая успеть до дождя перевезти в клуб драгоценные инструменты, да сворачивался обжорный ряд.

— Пойдем в клуб? — по-хозяйски Вера просунула руку ему под локоть, положила ладонь на запястье. — А то сейчас ливанет!

— Идем, — подчинился он неизбежному. Доигрался…

И не будет завтра ни роллердрома, ни прогулки по набережной с мороженым, ничего не будет… Как она сдержалась, сама удивилась, когда эта милая девушка объявила новость. Ира узнала красавицу сразу, тогда, в «Трюме», навсегда запомнив ее, и перед тем, как девушка озвучила имя счастливого отца ребенка, Ирина уже поняла, кто он. И не было смысла гадать, зная, как быстро он добивается постельных утех у таких восторженных девиц.

А завтра и она могла попасть в список дурочек, побед главврача. Даже сегодня, уже плюнула на приличия, мечтая оказаться с ним в одной постели.

Об одном только жалела, что выпили с девочками вина по стаканчику, и за руль нельзя, а хотелось одного — уехать подальше от этого поселка, какой черт подсунул ей то объявление о продаже дома? В каких облаках в тот момент прохлаждался ее ангел-хранитель?

Перспектива жить через двадцать лет с сорока кошками не казалась уже такой унылой. Звери не предают, а если и залезают лапами в чужую постель, так не жаль, кошек хватит на всех.

— Девочки, я, наверное, домой пойду, — улыбнулась она подругам, когда все засобирались с поля в клуб. Расхотелось веселиться, только сесть в углу, обхватив колени руками, и завыть под вечно молодого Мортена Харкета. Хорошо бы, разразилась гроза, станет легче дышать.

— I’ll never let you see

The way my broken heart is hurting me

I’ve got my pride and I know how to hide

All my sorrow and pain

I’ll do my crying in the rain…[1]

— Ты что, Иришка, как можно, мы так ждали этот праздник! — возмутилась Ната, но вдруг поняла состояние подруги, тихонько спросила. — Из-за Решада, да?

— Вот еще, глупости! А идем, Нат, только еще вина откроем, поднимемся к тебе в мастерскую, выпьем еще немного, — сквозь силу улыбнулась Ира.

— Я не против, — не смотря на заверения приятельницы, что все хорошо, Ната представила, что творится сейчас с Ирой, сама была в шоке от новостей.

— Девочки, вы куда, я с вами! — Костя отделился от компании парней, рванул следом за девушками.

— Мы в клуб подойдем попозже, и, знаешь что, Кость, — вдруг остановилась Ирина, повернулась к назойливому кавалеру. — Ты не приезжай больше ко мне, не трать свое драгоценное время.

И ушла, гордо вскинув голову, догонять Натку. А Кащей остался стоять с открытым ртом. Именно сегодня он надеялся остаться на ночь, надеясь, что Ирина после таких новостей захочет «отомстить», пока не включился разум. Но вышло ровно наоборот… Ничего, остынет, подумает, сделает правильные выводы.

[1] Crying in the Rain (в переводе с англ. — «Пла́чу под дождем») — сингл группы The Everly Brothers, выпущенный в 1962 году. Авторы песни — Говард Гринфилд и Кэрол Кинг. Наиболее известный кавер в исполнении группы A-ha.

На входе в клуб стояла Мария Альбертовна, и лично проверяла в сумках наличие бутылок, безжалостно конфисковывая алкоголь.

— Что делать будем? — девушки спрятались в кустах, по дороге прихватив с собой Катерину, и теперь соображали, отпивая прямо из бутылки, как пронести выпивку, захваченную из дома, как в юности, на местной дискотеке. Пусть слабенькое красное вино, но много ли надо не часто употребляющим дамам.

— Так у меня в гримерке не закрыто окно! Лезем? — хихикнула Ира, вспомнив. Маленькая комнатка за сценой, куда никто не заглядывал, склад нарядов к выступлениям и старой аппаратуры, была удачно занавешена тяжелой бархатной шторой, и мало кто знал о ее существовании, кроме бабулек и Сергея Ивановича.

Подталкивая друг друга, притащили кирпичей, доску, и залезли в узкое окно, уже не сдерживая истерического хохота. Осторожно поднялись по лестнице на второй этаж, предупредив Светика и Азалю, где их искать.

Когда вся теплая девичья компания была в сборе, уселись прямо на столах, лишь сдвинув выкройки и куски ткани, лежащие везде в огромном количестве. Ира усмехнулась, увидев свое свадебное платье на плечиках. Так и не поднялась рука к подружки раскромсать это великолепие, висит, пялится на нее стразами… Хоть самой бери в руки ножницы, и уничтожай.

Открыли бутылки, хорошо еще, догадались с Наткой прихватить штопор, сыр, шоколад, пару хрустких зеленых перцев и упаковку одноразовых разноцветных стаканов.

— Ну-с, девочки, за счастливую семейную жизнь соседа! — тряхнула Ирка кудрями, символически подняла руку с тарой, выпила залпом. — Не чокаясь!

— Ир, все так плохо, да? — внимательная Света переглянулась с Азалей. Только-только приватно они обсудили шокирующую новость, с грустью понимая, что Решад со своими принципами женится, не сумеет поступить иначе. Не на той, что ждали друзья. И, так, как Ирка вписалась в их компанию, у Веры не получится никогда.

— Почему? Все хорошо. Я рада за соседа, давно пора ему остепениться, — со странным спокойствием ответила Ира.

— Девочки, я хотела вам рассказать новость, но сейчас понимаю, не тот момент, — потупилась Катя, разглядывая дно своего стакана. — А новость у меня… Закачаетесь.

— А расскажи, Катюш, у нас закончились поводы выпить.

— Ну, в общем, — замялась Катя, и вдруг выпалила, не в силах больше держать в себе. — Мы с Назаром будем вместе жить! Он предложил сегодня…

— Вы когда успели? Нет, поздравляю, вот это — хорошие вести! — Ира кинулась обнимать приятельницу.

— Как-то получилось, девочки, — принимала поздравления смущенная Катя. — Назару дом оформляют слева от тебя, Ириш, и, я думаю, что соглашусь. И сомневаться нечего! Он такой… такой, я о нем постоянно думаю.

— Ух ты, хоть с одними соседями повезло! — обрадовалась Ира.

— А ты, Ирка, теперь с Костей будешь встречаться?

Неожиданно Ира длинно и сочно выматерилась, мешая ругательства на всех языках, которые знала, поразив вариациями маршрутов для Кости.

— Да за тобой записывать надо, и в гараже у Марселя повторить! Мужики сразу уважать станут, — расхохоталась Азаля.

Девушки, увлеченные беседой, не заметили, как по коридору кто-то прошелся, прислушиваясь у дверей, и именно громкий смех Азалии выдал их с головой. В дверь осторожно постучали, и на пороге появилась Верочка.

— Я дико извиняюсь, — начала она, не заметив, как посмурнела дружная компания, лихорадочно пряча стакашки.

Не удержалась, поморщилась Ира на ее слова, сейчас в этой девушке раздражало все, но понимала разумом, что не тот объект должен вызывать подобные эмоции. Не она, так другая…

Только один человек должен получить сполна, что сам недавно обвинял ее в неразборчивости в связях и последствиях. Бумеранг соседу прилетел отличный, увесистый, Ирка даже улыбнулась своим мыслям.

Приняв улыбку на свой счет, Вера продолжила, обратившись к Ирине:

— Мне сказали, что ты, Наташа, хорошо шьешь, я хочу платье заказать, с моей фигурой не найдешь приличного.

— Фигурка у вас, девушка, действительно, хороша, только я — не Наташа, шить не умею. Сама покупала платье в салоне, — то, что девушка с разбегу стала обращаться на «ты», не добавило ей обаяния.

— Наташа — это я, но я ни разу не шила свадебных платьев, — слукавила Натка. Светик едва не подавилась шоколадкой, но решила промолчать. В округе сложилась примета — если Ната сошьет хотя бы фату, брак будет долгим и счастливым. Как у нее с Артуром, ведь это она сама пустила такой слух в свое время, щеголяя в эксклюзиве от Наты на собственной свадьбе.

— Жаль… Так а вон висит, какое красивое! Это же чудо! — в восхищении уставилась Вера на груду шелка и кружева.

— Я его не шила. Это не мое, — отрубила Ната, отвернулась от девицы, показывая, что разговор закончен. Да и остальные дамы не горели желанием поддерживать разговор.

— Жаль. Хорошо, я в Казань съезжу.

— Удачи.

Когда за Верой закрылась дверь, девушки еще долго прислушивались к тишине коридора, и только позже, первой подала голос Света:

— М-да, хлебнет наш Ярканат…

— Да что Ярканат. Притрется, перетрется, — скривила носик Катя. — Мне ребенка жаль, девочки. Еще не родился, а уже стал проблемой.

— А мне — Наилю-апу, — тихо ответила Ира. — Ей жить с ними.

— Да, твоя правда, вот кому не повезло, — пригорюнилась Катерина.

Совсем недавно, в задушевном разговоре, когда про Назара выспросила у начальницы все, что можно, та вдруг помечтала вслух, что, вот бы сыну в пару неугомонную рыжую соседку, да все ругаются, никак не поймут, что лучше быть вместе.

— О, девчонки, опять эта бежит, — услышав шаги в коридоре, Натка быстро спрятала оставшуюся бутылку в груды ткани.

— А кто тут у нас нарушает приказ? — распахнув дверь, в мастерскую ворвалась Мария Альбертовна. — Ну что, девицы-красавицы, пьем? Для кого я три объявления вешала? И как вы мимо меня пробрались, а? Не стыдно, мамаши молодые?

— Стыдно, но у нас повод есть! — быстро нашлась Натуся. — И вам, Мария Альбертовна, за такое пригубить не грех! Наша Катя замуж выходит!

— Святые чебурашки… А закусить есть? — хитро прищурилась глава поселка. — Поздравляю, Катюшка, уж не новый заместитель Решада Маратовича — счастливый жених?

— Он, Мария Альбертовна! А как вы?

— Я в своей епархии знаю все! — перебила Катю хозяйка деревни.

— Кать, так ты у нас теперь еще и супругой начальства станешь, — резво, пока Альбертовна не передумала, Ната открыла последнюю бутылку, разлила, рассовала в руки стаканы. — Все, да не все, могу поспорить, что одну новость не знаете, вот!

— Ну, Катюшка, живите с Назаром дружно, рада за вас. Мы, если что, поможем, обращайся, — Мария прикоснулась краем стаканчика к остальным, подставленным, выпила. — Вкусное вино. И чего это я не знаю, а?

— Так наш Решад женится тоже! — выпалила Азаля. — Да еще и отцом станет в марте.

— Ого! Иришка, поздравляю! Вот эту новость пока не слышала! — только сегодня на поле Мария видела счастливую пару. — Ну что ж, я рада вдвойне за вас, девочки! Не пей много, Ирочка, раз беременна.

— Я тут ни при чем. У него другая невеста.

— Наташ, там вино еще осталось? — удивлению Марии не было конца.

— Но ведь нельзя? — улыбнулась Ната.

— Тихо. Нам уже можно, только не буянить внизу, договорились?

— А кто нас сдал, Мария Альбертовна? Вы так целенаправленно пришли, будто знали, что мы здесь пьем, — Ната распахнула окно, залезла на подоконник с сигаретой. Чего уже стесняться. Ира подошла тоже, слушая дождь, подкурила сигарету, хотя в последнее время курила мало, да и осталась одна в пачке. Но, не сегодня… Во второй комнатке за сценой лежала пачка, точно знала.

— Так девушка такая, ладненькая, симпатичная, по-моему, я ее в ювелирном отделе в райцентре видела. В красном костюме.

Девушки переглянулись.

— Так вот это и есть невеста главврача, — резюмировала Азаля.

— Ох, епт! — вырвалось у Марии.

— А мы о чем.

Когда дружной стайкой девушки спустились со второго этажа, прибрав столы, будто и не было маленького фуршета, разбежались, кто куда по залу среди танцующих пар, Ира прошла за сцену, намереваясь забрать сигареты и постоять на крыльце в одиночестве.

Вдруг из-за портьеры, закрывающей склад, молнией выметнулась мужская рука, схватила ее за запястье, дернула к себе. Ира не удержалась на ногах, с размаху впечатавшись в мужчину, не успев даже пискнуть. Удержал, прижал к стене, закрыл собой. От поцелуя свело скулы, но оба не замечали, что делают друг другу больно, подчиняя разум химии тел.

— Давай сбежим, на одну ночь, к черту все, только одну ночь, прошу…

Челлендж с тазиком воды — ерунда по сравнению с таким предложением. Даже не любовницей. Шлюхой на одну ночь.

В ведро с ледяной водой щедро накидал грязи и ухнул ей на голову.

Без пяти минут чужой муж.

Так сама только что целовала его взахлеб, прижимаясь отчаянно, какого отношения к ней ожидала? Шлюшка на одну ночь и есть, последнее развлечение перед счастливой семейной жизнью.

— Побежали, — шагнула она по стене в сторону выхода.

— Иди к моей машине, я сейчас, — обрадованный ее согласием, не заметил подвоха. — Вот, ключи возьми. Черт, калитка заколочена…

Ира взяла ключи, выскользнула из комнатки. Ну что ж, Решад Маратович, пешком походить тоже полезно.

Гордо подняв голову, прошла через зал к выходу.

— Ирочка, любовь моя, ты куда? — Костя перехватил ее у двери, обеспокоенно заглянул в лицо.

— Каблук шатается, сбегаю, обувь переодену, я быстро.

— С тобой, может, сходить?

— Нет, Кость, я мигом, — вымученно улыбнулась ухажеру. Не понял, что она дала отставку, или не захотел, решив, что пошутила. — Пожалуйста, не ходи за мной.

Через полчаса максимум оба будут бегать по поселку в поисках, где-то нужно отсидеться до утра. Нелепая ситуация…

Она толкнула дверь, вылетела на улицу, чуть не сбив с ног Лешу:

— Иришка, ты уже уходишь?

— Лешик, сейчас ничего не спрашивай, дай ключи от твоей полиции, пожалуйста! — выпалила она.

Глаза ее лихорадочно блестели в темноте так, что друг, не задавая вопросов, сунул руку в карман, вытащил связку ключей:

— Вот этим откроешь дверь, свет я оставил на всякий случай, выключи, чуть позже постучусь три-два-три. Я тебя не видел?

— Ты меня не видел.

Осторожно выскользнул из-за портьеры, оглянулся — никого. С какого перепугу он стал прятаться? От пуль не прятался, а тут — от чужих глаз… Позорище. Ребенка обеспечит, тот ни в чем не будет нуждаться, мать его — тоже, но как жить с ней… Только бы сейчас увидеть рыжую, сказать, наконец, что хотел, и пусть осуждают люди, не прилипнет.

Вышел на улицу, вдохнул воздух, напоенный прошедшим ливнем, быстрым шагом ушел по тропинке к своему дому, стараясь ступать по мокрой траве, а не в расхлябанную дождем тропку. Ее дом стоял темным, ни пятнышка света, закрыта калитка. Решад ускорил шаг, зашел на свой участок. В комнате матери приглушенно горит ночник, с Танюшкой, наверняка, читают перед сном. Машина, как оставил, не в гараже, а под навесом. Вот только никого рядом нет.

В надежде обошел несколько раз автомобиль, гараж, заглянул в дом. Нет никого, даже трава не примята. Вернулся к ее калитке, просунул руку к щеколде, откинул, но дверь не поддалась, заперта на ключ. Перемахнул через забор, какой там забор, одно название, заглянул на террасу, подергал двери. Закрыто, и Шлимана не слышно. Для успокоения потянул и зимнюю дверь, нет, не поддалась. Набрал номер. «Аппарат абонента выключен, или находится вне зоны доступа сети»…

— Натусь, привет, Ира с тобой? Нет? Спасибо, нет, все в порядке, не переживай.

— Светик, около тебя там рыжей не видно? Нет? Ладно.

— Леший, Ирку не видел? Да так, интересуюсь. Нет? Бывай.

— Мам, не разбудил? Слушай, а соседка к нам сейчас не заходила? Нет? Поговорить со мной хочешь? Давай завтра, хорошо? Спокойной ночи.

— Альбертовна, поищи там рыжую, не видно? Да я ей ключи от машины дал, забрать бы. Нет? Не слышу, музыка у тебя орет. Нет ее? Ладно.

Осталось позвонить одному человеку, кто мог бы ее видеть. Или сейчас быть рядом. Кащей…

Только он подумал про друга, как у калитки показался лис хитрый, проделал те же манипуляции со щеколдой. Решад прижался к стене, слившись в темноте с цветом дома. Костя перемахнул через заборчик, повторил его маршрут с тем же успехом. Достал телефон. «Аппарат абонента выключен, или находится вне зоны доступа сети».

Подошел к Хаммеру, подергал дверь, заглянул в окно. Шиш тебе, Кащей, брат кровный…

Ушел. Побродил еще у его дома, но внутрь заходить не стал. После прошел мимо, обратно к клубу.

Ищи-ищи, родной.

Но где она может быть? Где появлялась чаще всего в последнее время?

Вдруг, как жаром обдало. Так в больнице же, у Леонида Матвеевича! Ну и что, что поздно, пересидеть могла именно там, где вряд ли кто подумает искать.

Быстро, стараясь держаться в тени, пошел следом за соперником, но свернул в кусты у больничного забора, пролез, согнувшись в три погибели, через дыру в сетке-рабице. На днях просил завхоза затянуть лаз, а сейчас поблагодарил старика за медлительность. Прошел через приемный покой, заглянул в ординаторскую — пусто.

Поднялся на второй этаж. В палате у Агути на стульях чинно сидели подростки, бережно отставив загипсованные, разрисованные уже, конечности, жевали бутерброды, шумно прихлебывая чай. Славик хозяйничал у стола, чистил деду и детям бананы. Назар, удобно устроившись на открытом подоконнике, резко затушил сигарету, увидев начальство.

— Доброго вечера, Маратыч, ты чего такой серьезный? — дед обрадовался еще одному посетителю. — А мы тут чаек соорудили, Славик вот бутерброды приволок, хочешь? Хош — с рыбкой красной и укропом, хош — с колбаской и огурцом, а, ты как?

— Спасибо, приятного аппетита, Леонид Матвеевич, — улыбнулся Решад бесхитростному приглашению на ужин. — Я не голоден.

— Ну, как знаешь, в большой семье клювом не щелкают.

— Парни, через час — к себе в палату, носами в подушки, а то завтра родители по тыквам настучат, и, в первую очередь, мне, — пытаясь быть грозным начальником, погладил по беспокойным головам подростков.

Пройдет совсем немного времени, и его ребенок станет таким же, будет лазать по деревьям, прыгать с пирса, носиться по лужам. Его ребенок… А вдруг, девочка? Накрасит ему ногти разноцветным лаком, прицепит заколки на волосы, пока он спит, как однажды нацепляла Танюшка, а он в таком виде сорвался в больницу. Вот было хохоту. Да согласен он на детей, но чтоб были рыжими, пусть бы и через одного. Его дочери пойдут рыжие кудряшки…

— Назар Васильевич, тебя б на десять минут, можно?

— Идем, все равно собирался вниз спускаться, — Назар слез с подоконника, следом за другом вышел в коридор. — За курение в палате разнос устроишь?

— Нет, не думал даже. А надо?

— Если тебя это развлечет.

— Слушай, хохол, айда ко мне, выпьем? — Решад резко повернулся к заместителю, умоляюще посмотрел ему в глаза. — Не умею я в одно рыло употреблять.

— Ну, идем.

В кабинете, пока Назар усаживался поудобнее, Решад пересмотрел подарочные коробки с выпивкой, что равнодушно складировал в шкафу, выбрал виски, проверил акцизы и упаковку, достал бутылку, взболтал. Маслянистая, мягкая жидкость встрепенулась видимыми глазу пузырьками воздуха. Взболтал еще раз, перевернул резко, и крупные пузырьки устремились вверх, а следом, лениво, поднялись и мелкие. Вроде, не контрафакт. Разломал черный шоколад, что так любили оба в студенчестве. Сунулся в маленький холодильник, ого, лимон есть, правда, уже подсох. Пойдет.

— Да ты гурман, однако, — Назар внимательно следил за манипуляциями друга.

— Подожди, сейчас удивлю. У меня и рюмки под разную алкашку имеются. Правда, я не знаю, какие для чего, — показал Решад богатую коллекцию рюмок различной конфигурации.

— Вот эти вытаскивай, — уверенно ткнул пальцем Назар в два восьмигранных, скошенных по дну стаканов, чуть сужающихся к краю.

— Эксперт!

— А то.

Хозяин кабинета плеснул в бокалы виски, сел в свое кресло, по круговой чуть прогнал по стакану алкоголь.

— Ну, за твою новую жизнь, чубатый.

Старые друзья чуть сдвинули стаканы, выпили по глотку.

— Подожди еще, женюсь тут.

— Ты тоже?

— Что значит, тоже? Я сегодня Кате сделал предложение.

— Кате? Хорошая она. Будь счастлив, брат. И мне сегодня сделали предложение. И отказаться, скорее всего, не получится, — ухмыльнулся друг.

— Что, конь, влетел с разбегу в горящую избу?

— По самые яйца, — кивнул Решад.

— А что не весел? Если это соседка, так до потолка должен прыгать, — внимательно посмотрев на собеседника, Назар уточнил. — Но, особой радости не наблюдаю, значит, не она.

— Нет, не она. Назар, ну, как так-то? — Решад потер переносицу, скривился, зажмурился на секунду. — Вроде все стандартно было…

— Доигрался хер на скрипке?

— Эта же мысль вертится весь день, — не удивляясь совпадению определения ситуевины, Решад плеснул еще по глотку.

— Ну, так Яшки присказка.

— Звонил ему?

— Вчера. Ну что, за дам? Как хоть твою зовут, а?

— Вера, — сквозь зубы вытолкнул Решад имя. — Верунчик.

— Салют, Вера, — вспомнив старую песню, усмехнулся Назар, пригубил совсем чуть, памятуя, что ему сейчас спускаться с лестницы на костылях, а там трезвому — целый квест, куда пьяному. — Что, совсем беда?

— Вроде, нет, в конце марта стану отцом, — покрутив по столу стакан, Решад тоже выпил совсем чуть.

— Мы с Яшкой еще удивлялись, как раньше не случилось, с твоей-то выносливостью и частотой смены мадемуазелек. Серега Жбан ставки все делал, несколько раз тебе презики прокалывал, да все мимо.

— Погиб Серега в пятнадцатом, только развернули ППГ, прилетело нам. Сам его двухсотым сопровождал…

Назар начал вставать неловко, на одну ногу, не помогая костылями, взял в руки стакан. Следом поднялся Решад. Молча, не чокаясь, по военной традиции, до дна выпили третий глоток.

Военные медики, элита среди гражданских докторов, способные работать в любых условиях, седые в свои тридцать пять, увенчанные шрамами и погонами на парадке, всегда висящей в дальнем углу шкафа. Каждый вспомнил поименно тех, кто отдал свою жизнь, чтобы сейчас можно было спокойно пройтись по улицам приграничных южных городов, не получить пулю или наступить на хитроспрятанную растяжку, выехав на природу в летний зной. Чтоб рождались дети, знающие, что произошло в Беслане первого сентября только по воспоминаниям очевидцев и фотографиям, навек застывшим в мраморе…

— Пойду в ординаторской покемарю, ты не против? — Назар потянулся за костылями. — Ты как, домой?

— Нет, если что, я тут буду, домой идти нет смысла.

— Договорились.

Решад остался сидеть за столом, обхватив голову руками. Открыл ее видео на странице в ВКонтакте, наугад ткнув в середину. С экрана счастливо рассмеялась длинноногая его мечта, тряхнула двумя кудрявыми хвостиками над ушами, отъехала от камеры, выписывая затейливые дуги роликами. Набулькал себе полный стакан, чокнулся с телефоном, чуть расплескав. Выпил залпом, закурил, роняя пепел в пустое блюдце.

Скрипнула дверь, едва успел погасить экран. В проеме показалась Вера:

— Я думала, ты меня отвезешь домой.

— Сегодня я за руль не сяду, — подумал немного, посмотрев на бутылку. — И завтра.

— Но мы же в понедельник хотели заявление подать.

— День терпит? За день ничего не случится?

— Но…

— Вера, на днях я приеду, и все будет. И заявление, и все остальное. Сейчас, пожалуйста, поезжай домой, с кем ты приехала сюда.

— Нас Константин Николаевич подбросил, — едва ли не с подобострастием ответила девушка.

— Наш пострел везде…

— Может, мне лучше остаться с тобой?

— Я же попросил! — Решад встал из-за стола, с грохотом уронив кресло, в три шага оказался рядом, навис над невестой. — Через пару дней, что непонятного?

И тут Верочка испугалась, сжалась, инстинктивно вскинула руку, закрывая лицо, ожидая удара. Ни разу она не видела такого Решада, чужой человек сейчас стоял рядом, пьяный, злой, точно такой же, как отец. Неужели мама была права, что не будет счастья с этим человеком, что они совершенно не знают друг друга, постель не в счет…

— Ты что, Вера, ты что? Я никогда не позволю себе поднять руку на тебя, не думай! — растерянно отступил, удивленный ее реакцией. — Я буду тебе хорошим мужем, нашему ребенку — отцом. Просто все это… неожиданно.

— Хорошо, Решад. Завтра вечером позвони, — Верочка выскользнула из кабинета, перевела дух.

Когда на лестнице затихли ее шаги, Решад взял бутылку со стола, сел прямо на пол, подперев спиной дверь кабинета, достал телефон.

Некому звонить.

Отхлебывая прямо из горла, не чувствовал, как алкоголь обволакивает внутренности, и, как ему казалось, не пьянел совершенно. В сотый раз открыл заветную страницу, и один за другим опять смотрел видео, где заливисто смеется его рыжее счастье, мечта, так и не ставшая реальностью.

Почему каждая встреча с ней сродни шагу с высотки, лететь, раскинув руки — восторг невесомости, вопреки земному притяжению, страх и торжество Икара, и — шлеп! — бесформенной кучей в асфальт, лежать и ждать, когда тебя соберут в совок, предварительно обведя мелом…

Через месяц он будет примерным семьянином с другой женщиной, которая никогда не станет близкой и родной. Некого винить, кроме себя. Черт, и виски заканчивается. Нужно перебраться на диван, и достать еще бутылку.

Мысли толпились в голове, тело, напоенное алкоголем, не слушалось. С пола встать получилось с третьего раза. Дошел до шкафа с бутылками, по пути вписался в стол, свернув его. Взял первую попавшуюся коробку, рухнул на диван. На экране высветился входящий вызов: «Кащей».

— Ответь честно, Ярканат, Ирина с тобой?

Значит, не нашел дружбан общую пропажу. Хоть это радует.

— Что, брат, проебал рыжую?

— Если она с тобой, я не знаю, что сделаю! — заорал Костя в бессильной злобе, срываясь на фальцет.

— Ну, как придумаешь, звони.

— Я же тебе ясно сказал, отстань от нее!

— Да пошел ты…

Снова звонит, настырный. Что, потерял свою зазнобу? Мучайся теперь, гадая, с кем она этой ночью.

Распечатал бутылку, свернул крышку, сделал глоток. Усмехнулся, увидев на бутылке стилизованную голову оленя. «Ты — олень, и я — олень, оба мы — олени…» Нашел в журнале вызовов номер, что выучил наизусть, в который раз за вечер нажал на зеленый значок.

«Аппарат абонента выключен, или находится вне зоны доступа сети» — вновь равнодушно ответил механический голос, убив последнюю надежду.

Вздрагивая от каждого шороха за окном, в полной темноте, Ира сидела на маленьком диванчике в опорном пункте. Где-то вдалеке нестройными голосами женщины затянули песню, возвращаясь с клуба, постепенно разъезжались машины, увозя гостей праздника по домам. Не заметила, как уснула под редкие капли дождя, срывавшиеся с крыши, неловко приткнув голову на жесткий валик подлокотника.

Осторожный стук в дверь прервал тревожный сон, три-два-три, как договорились. Разламывалась голова, шея затекла от неудобного положения, прическа напоминала воронье гнездо.

— Ну, ты и выглядишь, подруга! Без грима жертвой в ужастике можно снимать, — Лешка прошел к столу, достал из нижнего ящика пластмассовую однорядную расческу, вручил растрепке. — На, хоть причешись, домовенок Кузя. Вон там туалет, раковина есть, умойся.

Пока Ира приводила себя в порядок, поймал себя на мысли, что с удовольствием бы смотрел на нее, спящую, утром, вот такую, растрепанную, припухшую, с красной полоской на щеке от складки на подушке… Иногда, в полудреме, вспоминал тот шуточный поцелуй в игре, и позволял себе придумать, чтоб было дальше. Не сбудется никогда эта история, и мечтать нечего, мимолетное наваждение.

— Ну-с, подруга, голова бедовая, один твой шоколадный заяц свалил из поселка полчаса назад, с таким потерянным видом бегал по поселку, что жалко стало нашего Кащеюшку, — Алексей закрыл створки окна, взял со стола ключи. — Второй в стельку налакался, спит у себя в кабинете, я зашел к нему, подофигел малость, никогда Ярканат до такой степени не нажирался.

— Тогда, я пойду домой, Лешик?

— Пойдем, провожу.

— Спасибо, Леш, ты мое солнышко! — погладила по руке, улыбнулась тепло.

— Иришка, а ты совсем, кроме Ярканата, другие кандидатуры не рассматриваешь? — Леша вдруг развернулся к ней у самого порога.

— Я и Ярканата не рассматриваю, Леш, не на что смотреть.

— Понятно.

(15 июля, воскресенье, +26)

Нет, вариант отца ему никак не подходил, такую боль терпеть после каждой пьянки. Голова трещала, в черепе играли в догонялки три маленьких слоника, при этом носились по замкнутому кругу мотоциклисты-экстремалы. И шоу Риверданс толпой отплясывало ирландский танец.

С ненавистью глянул в зеркало. Ну и рожа. Слишком похож на отца, не дай Боги так же просрать жизнь… Глаза красные, нос распух, будто рыдал всю ночь. Спуститься вниз, в ординаторскую, растворить пару шипучек от похмелья, у девочек должны быть в запасе. Где телефон?

Осторожно, всем корпусом, оглянулся, пошарил глазами, получив новый приступ боли. Осколки телефона валялись у стены. Все равно пора было менять. С трудом наклоняясь, собрал все, что осталось от телефона, симку положил в карман. Минералка в холодильнике должна быть…

Поставил на место стол, поднял кресло, стыдливо убрал пустые бутылки в пакет, потом вынести тихонько. Распахнул окно, постоял немного, вдыхая утреннюю прохладу, стало немного легче.

В ординаторской Назар что-то мурлыкал в телефон, видимо, с Катей, таким счастливым друга Решад не видел никогда. А тот, увидев страдальца, быстро свернул разговор, положил трубку, сочувственно поздоровался:

— Что, головушка бо-бо?

— Есть немного, — открыл ящик бокового шкафа, второй, третий, нашел синюю заветную коробочку, кинул в стакан два шипучих кругляша, налил воды. — Думал, сдохну.

— Ночь прошла штатно, сломанный нос — одна штука, мужики после клуба что-то не поделили, пара синяков.

— Норм. Назар, ты поспал? Позавтракал?

— Да, Руша нас уже накормила, рисовой запеканкой, как в детском саду, вкусно. Леший приходил, пока ты спал. На рыбалку с ним пойду завтра с утра.

— Зайду сейчас к нему. Останешься еще на пару-тройку часов? Телефон я разбил, попрошу кого-нибудь скататься до райцентра, куплю, и сменю тебя, идет? Да, билеты я купил, во вторник по холодку чешем. Яшка подхватит в Москве, он уже завтра будет на точке.

— Топай.

— Ушел.

Стараясь не дышать, здороваясь с односельчанами, кое-как дошел до дома. У Иры негромко звучала музыка, значит, дома она, но в таком виде показываться — стыдно. Мышью прошмыгнул к себе на участок мимо нарядного соседнего палисадника.

— Улым, а Назар где? — обернувшись на звук двери, Наиля отвлеклась от плиты.

— Через пару часов сменю.

— Улым, ты что, пил? — мать повела носом в сторону сына.

— Было. Мам, давай отложим головомойку, а? Я в душ и по делам, потом в больницу на сутки, нет времени выслушивать нотации, — прошел мимо, мечтая поскорее встать под прохладную воду и почистить зубы.

— Ах, ты, дрянь такая! — Наиля схватила с плеча полотенце, точным движением хлопнула им по шее сына. — Нотации ему не читать? Мне как людям в глаза смотреть, сделал дите, допрыгался, а нотации, видите ли, ему не хочется выслушивать! Как не стыдно тебе, позорище! Весь поселок гудит новостью!

— Ну, ребенок, дело житейское, мам, — без тени раскаянья, Решад потер шею. Сегодня свадьба с Верой не казалась решением проблемы. — Обеспечу ребенка. Жениться на его матери — так себе перспектива.

Наиля обреченно присела на стул, поникла:

— Где я тебя упустила, сыночек…

— Мам, — неожиданно Решад опустился перед матерью на колени, поцеловал ее руки. — Я не смогу всю жизнь жить с той женщиной. Я ее не люблю.

— Раньше надо было думать, Решад, когда ложился с ней, — осторожно пригладила волосы на макушке сына, понимая его состояние, но жестко продолжила. — За свои поступки отвечать нужно, и не деньгами откупаться. Безотцовщину плодить не дам.

— Сопьюсь ведь…

— Это самый легкий вариант, улым, твой отец…

— Вы с отцом любили друг друга, не смотря на его выкрутасы! Не сравнивай!

— Почему — любили? Я и сейчас его люблю, — вдруг горько призналась мать. — Ты с темы не съезжай. Надеюсь, ты сделаешь все правильно.

— Ну да, флажки расставлены грамотно, сам виноват, что в капкан сунулся, и не отгрызть, не лапой попал, — попытался пошутить Решад, поднимаясь с колен. — Я в душ.

Если бы не ключи, не стал бы заходить к соседке, второй комплект где-то потерял еще по зиме, может, лежат где. Ключи — лишь повод, можно за ними и Леху отправить, но желание увидеть ее перевесило разумные мысли.

Осторожно заглянул на кухню — никого. Вышел на террасу, беспомощно оглядев площадь участка — ищи ее тут до морковкиного заговенья. Прошел по дорожке в надежде, что поиск не затянется надолго.

Из-за теплицы чуть слышно донеслись слова французской песни хрустальным голосом, свернул туда, торопясь увидеть любимую. Ира сидела спиной к дому, на корточках, выпалывая нагло лезущие сорняки. Капли наушников не дали услышать чье-то присутствие, и минут десять Решад стоял, прислонившись к теплице, просто смотрел, как она работает, ощущая сердцем боль незатейливой рифмы:

— Et je te rends ton amour

Redeviens les contours

Je te rends ton amour

C'est mon dernier recours

Je te rends ton amour

Au moins pour toujours

Redeviens les contours

«La femme nue debout»…[1]

Наконец, Ира встала, потянулась, потрясла затекшими ногами. Поправила широкополую хлопковую панамку на голове, оберегая лицо от солнца. И повернулась.

— Ир, ключи вернешь? — попытался улыбнуться незваный гость.

— У меня их нет.

— Отдала кому?

— На рябине поищи, где Шлиман висел, — подхватила широкую корзину с маленькими огурцами, намереваясь уйти.

— Давай помогу. Как ты их туда закинуть умудрилась?

— Молча. Руками, — но корзину отдала, понимая, что не по силам наснимала урожай. Прошла вперед к дому, на ходу снимая перчатки, легко взбежала на террасу, сполоснула руки на кухне, налила себе холодного морса, размеренными привычными действиями пытаясь унять дико бьющееся сердце. Все утро глупо ждала хотя бы звонка, но не удосужился набрать ее номер, лишь сейчас зашел за ключами. А удачно она вчера закинула, со второго раза зацепив колечком за длинный сук. Пусть теперь лезет, физкультура полезна с похмелья.

— Ириш?

Не ушел, что еще ему надо? Чуть помедлив, собралась с духом, стянула с головы дурацкую панамку, шагнула на залитую солнцем террасу.

[1] И я возвращаю тебе твою любовь,

Снова обретаю очертания.

Я возвращаю тебе твою любовь,

Это моя последняя возможность.

Я возвращаю тебе твою любовь,

По крайней мере, навсегда,

Снова обретаю очертания…

«Je te rends ton amour». 1999. Автор музыки и исполнитель — Mylene Farmer, стихи — Laurent Boutonnat.

— Ну что еще, а? Чего ты тут забыл?

— Тебя. Скажи честно, ты бы была, — замолчал, собираясь с мыслями. — Со мной? Если бы не этот казус.

— Казус? Ребенка ты называешь так? — от возмущения у Иры запылало лицо. — Хочешь всю жизнь жить, зная, что рядом растет твой сын, или дочь, без тебя? Нет, Решад, я не смогу тебя уважать. Будь счастлив.

Сбоку раздались громкие аплодисменты. На тропинке стоял Кащей, и с нескрываемым удовольствием хлопал в ладоши.

— Браво, Ирочка!

— А ты чего здесь забыл? — удивилась хозяйка дома. — Я тебе русским языком сказала, чтоб ты больше не приезжал, на каком повторить? Уматывайте оба!

Понимая, что поступила некрасиво, наорав при соседе на Костю, разозлилась на себя, с размаху хлопнула дверью кухни, что стекло еле выдержало, дзинькнув жалобно.

— Слышал? Давай, чеши курить на улицу, — презрительно бросил Решад своему сопернику, еще надеясь остаться и продолжить разговор со своей обоже.

— Тебя тоже послали, если что. Верочка заждалась, заворачивай свои яйца в газетку и греби ластами в сторону ЗАГСа, — не уступил Кащей. — Пока не протухли. Жених.

— Кащей, я ж врежу…

— Ну и дурак.

Рокот отъезжающей машины заставил обоих выглянуть за угол дома. Хаммер мигнул дважды на прощание фарами, развернулся на дороге, и только его видели. Ворота, повинуясь команде, плавно доехали вниз.

Не глядя друг на друга, соперники поспешили на улицу, молча разойдясь у калитки.

Выглядывая в листве рябины ключи от машины, Решад не раз вспомнил заковыристые идиомы, только в свой адрес. Не забыть бы еще за симкой зайти домой, что осталась лежать в грязных брюках.

— Что, Ярканат, примериваешься взлететь? — Лешка, кусая пирожок, слизнул вылезшее повидло. Как раз подошел от родительского дома, и теперь наблюдал за бестолково подпрыгивающим другом. Достал из пакета элеш[1]. — Тень, иди, поделюсь, на, ешь, моя ты девочка, не кормит тебя злой хозяин, совсем забыл, то понос у него, то золотуха, то симпозиум.

— Ключи там, — объяснять не хотелось даже Лешке. — От машины.

— Нифига ты вчера покуролесил! — восхищенно присвистнул друг.

— Помогли, — буркнул, полез по старому стволу, зашипел, неловко саданув рукой по иссохшему сучку. Наконец, увидел в листве блеснувший на солнце металлический ободок брелока. Ничего себе, глазомер и замах у рыжей…

— Леш, — попросил бедняга, когда спрыгнул на землю. — Я не в кондиции, есть час? Подбрось до магазина в райцентре, телефон разбил. Пожалуйста.

— Я тобой горжусь все больше. Ты сразу озвучь свои вчерашние подвиги, чтоб ни чему не удивляться, — откровенно потешался Лешка, но поймал брошенные ключи, выгнал Форд на дорогу, пока друг бегал за сим-картой.

— Решад, ты приехал! — к нему спешила Верочка, сияя от удовольствия.

Совсем забыл, она говорила же, пока шли в клуб, что работает в воскресенье. Надеялся не пересечься, хоть и отделы ювелирки и телефонов рядом.

— Я за телефоном, Вер, — клюнул в щеку, обреченно отметив, как высунулись из отделов любопытные личики продавщиц.

Лешка, понимающе хмыкнув, ушел вперед, в салон продажи сотовых.

— Мне в подарок? Как ты угадал, я давно хочу новый, пойдем, покажу, какой! — победно оглядываясь на товарок, нарочито громко восхитилась девушка.

— Вообще-то, себе. Но, раз ты хочешь, — негромко ответил Решад.

— Зачем тебе? У тебя же есть телефон.

— Разбил. Случайно.

— А-а-а, так возьми мой, чего тратиться, мы же теперь вместе, правда? — примеряясь к росту собеседника, Верочка запрокинула голову, чтоб посмотреть тому в глаза под черными очками.

— Спасибо, Вер, но у меня хватит денег на два.

— А кольца когда? Я отложила нам, но на твой размер только три на выбор есть.

— Потом, — Решад завис у витрины с телефонами, медленно переходя по ряду.

Его всегда подбешивал выбор вещей, одежды, тем более, с его ростом и размахом в плечах. Джинсы купить — отдельная эпопея, в талии нормально, так коротки, если по длине отлично — на бедрах мешок висит, будто между ног полный памперс. А тут — телефон. За пять лет со своим сроднился, царапины были привычны глазу, удобные значки иконок. В таких передрягах бывал аппаратик, что впору ему памятник ставить, похоронив с почестями.

И вот — какой выбрать? Решад знал пять, от силы — шесть производителей телефонов, а тут…

Пока он растерянно читал характеристики новинок, Верочка хищно потрошила на прилавке белую коробочку с новым айфоном. Девушка-консультант, предвидя выручку, нахваливала выбранную модель, советуя к ней дополнительные гаджеты, выкладывая на прилавок новые соблазнительные коробки.

— Ты выбрал? — вспомнила Вера о будущем женихе.

— Нет, думаю еще.

К другу на выручку тихо подошел Лешка:

— Не парься, возьми, как у меня, поверь, я долго изучал, прежде чем потратиться, и стоит недорого. Только другого цвета возьми, а то путать будем.

— Покажи этим, на кассе. Только чтоб вставили симку, — с облегчением вздохнул Решад.

Выйдя из магазина на улицу, Решад закурил, вновь напялив на глаза черные очки. Верочка, щебеча над новым телефоном, примерила какие-то модные беспроводные наушники:

— Ты завтра приедешь с документами?

— Вера, я во вторник рано уеду, улетаю в Москву до пятницы, как приеду, поговорим, — хотелось поскорее добраться до работы, прилечь, пристроить голову, закрыть глаза. — Завтра с суток, собираться буду в поездку.

— Но, ты же сказал…

— Я забыл, — вспомнил он регулярную отмазку Ирки. Ткнулся губами в щеку, погладил девушку по спине, как плюшевую игрушку. — Я забыл. Все, уехал.

[1] Татарская национальная выпечка.