Час до конца сентября (СИ)

— Апрель-

(21 апреля, суббота, +6)

— Виталик, роднуся, ты не забыл, что мы сегодня еще раз встречаемся с распорядителем свадьбы? — высунула Ира нос из ванной, не выпуская зубную щетку из рук. — Я сама только что вспомнила. В час дня, не опаздывай.

Виталик вздрогнул, прикрыл телефон рукой, повернулся к невесте:

— Я, наверное, не смогу, весь день по делам буду мотаться, отец твой грузанул, ни вздохнуть, ни присесть. Новая должность, зайка, ответственности больше, сама понимаешь.

— Хорошо, я сама съезжу, там только мелкие детали уточнить придется. Вечером расскажу.

— Я поздно буду, не жди меня сегодня, ложись спать.

— Опять? Виталик, мы что-то и про секс с тобой в суматохе забыли, а? — жалобно протянула Ира, подойдя к жениху. Обняла, склонила голову на плечо. — Ты устаешь, я бегаю по городу. Скорей бы свадьба, улетим на Кудахити, отдохнем, оторвемся.

— А ведь правда, давненько моя зайка не прыгала на морковке, — чмокнул дежурно, хлопнув девушку по упругой попке. — Наверстаем, вся жизнь впереди.

— Да, дорогой, — его пошлые аллегории постельных сцен коробили, но пусть лучше так, чем никак. — Я какая-то нервная в последнее время, Виталь. Еще неделю, и выдохну.

— Ничего не нервная, обычная невеста перед свадьбой. Пусть мы и живем вместе, все равно, событие же, — между делом зашнуровал ботинки, натянул пальто. — Все, я убежал, бабосики сами себя не заработают!

Как только за женихом закрылась дверь, Ира начала лихорадочно собираться. Платье-мечта не давало покоя, и идея Женьки испортить купленное не казалась совсем фантастической. Ну, побурчит свекровь любимая, отправят они с Виталей ее отдохнуть на курорт, может, смилостивится.

На лестнице соседский мальчишка увлеченно царапал стену гвоздем, оставляя послание девочке, живущей этажом выше, увидев Ирину, ссыпался по ступеням, затих где-то в недрах подъезда.

— Вот поганец! — возмущенная, она решительно позвонила в соседнюю дверь. — Галина Ивановна, посмотрите, что Ваш сын творит!

Заспанная соседка выглянула из квартиры с виноватым видом, но, увидев одну Иру, состроила надменно-недовольное лицо:

— Ты что-то путаешь, Гоша в школе, не надо на моего сына наговаривать! Тебе скучно, лентяйке, вот и выдумываешь повод для скандала, мешаешь всем. Я с утра со смены пришла, только уснула, а тут ты топаешь, как слон, в дверь звонишь, орешь, как оглашенная! Чего выдумываешь, не Гоша это накарябал!

— Но я видела сама! Вот только что!

— Зрение проверь, скандалистка! Лишь бы повод найти, и как тебя Виталий терпит! — соседская дверь с грохотом захлопнулась, и только отголоском в квартире были слышны нарочито громкие возгласы Галины Ивановны. — Дал же Бог соседку, за что мне такое наказание?

— А мне? — риторически спросила Ира, вздохнула, вызвала лифт.

У дверей салона Ира постояла немного, собираясь с силами. Стыдно было за поведение будущей родственницы, наверняка девочки обсудили эти сто килограммов счастья не с добрым посылом.

— Добрый день, Вы не по записи? — консультант-стилист, поспешившая встретить посетительницу, была не знакомой.

Даже к лучшему, сейчас она просто оплатит платье, заберет, и забудет испытывать стыд за хамоватую свекровь.

— Здравствуйте, я в четверг видела платье, Валерия Владимировна сказала, что оно из итальянской коллекции. Кружевное, сзади шлейф, чехол у него еще бледно-зеленый. Да, модель — Ирэн.

— А, к сожалению, его купили, — вспомнила девушка наказ начальницы, перед ее отъездом вчера, ни под каким предлогом не показывать то платье. — Может, посмотрите наш каталог, подберем наряд для Вашего торжества? Когда у Вас праздник?

— Надо же, быстро… Но, не удивительно. Нет, спасибо, я уже купила наряд, просто хотела еще и то платье. Всего доброго.

От невеселых мыслей отвлек звонок телефона.

— Дочь, привет, не хочешь со своим стариком поужинать?

— Папуль, ну какой ты старик, не прибедняйся! Привет. Кстати, да, можно. Я сейчас с организатором свадьбы встречаюсь, а потом мы с Виталей подъедем, сейчас ему позвоню. Где ты столик заказал?

— А без Виталика можешь? Хочу по-семейному посидеть, поболтать.

— Пап, Виталя, вообще-то, через неделю станет членом нашей семьи.

— Вот тогда зеленый свет. Ну, так что, «Утка в котелке»[1]? В шесть, не опаздывай.

— Ладушки, пап, целую!

[1] Один из лучших небольших ресторанов Казани.

— Дочь, сейчас не истери, веди себя спокойно. Смотри, — когда уселись за столик и сделали заказ, отец выложил из пухлого конверта фотографии и бумаги. — Я обязан тебе показать, прости.

Ира взяла в руки фотографии, просмотрела, потом снова и снова, уже понимая неотвратимость случившегося.

Съемка велась издалека, но основных персонажей фотоохоты видно было отлично — Виталик обнимает Алину, Алина целует Виталика. Разные места, даже у дома отца, значит, в его квартире, о, вот и у подъезда ее дома, когда успели… Разное время, но неизменно одно — парочка встречается давно и с удовольствием.

— Пап… — подняла она глаза, боясь моргнуть. Взмах ресниц, и брызнут стремительно собирающиеся лужицы жалобных слез. Смялась бумага в сжавшихся пальцах. — Это же такая грязь… Ведь свадьба, пап…

— Прости меня, — отец с трудом вытащил снимки из рук дочери, убрал обратно в конверт.

— Ты здесь причем? Пап, чего ему не хватало?

— Не реви. Все потом. Сейчас нужно подумать, что делать будем, раз оказались оба из семейства рогатых.

— Ты свою куклу уже выкинул?

— Нет, я только сегодня получил отчет. Три недели назад уехала к матери, я ночью набрал, не ответила. Позвонил Татьяне, она ни сном, ни духом, что дочь у нее. И по мелочи до этого несостыковки начались. Мне плевать, но репутация. Бахтияр установил наблюдение, оба ахерели, какое позорище выплыло…

— Но ты же в последнее время Виталю работой нагружал, должность и все такое… три недели назад командировка была в Питер.

— Что? — от возмущения отец подался вперед, шлепнул ладонью себе по лицу, едва не попав локтем по изящной чашечке остывшего кофе. — Вообще берега потерял, свиненок! Какая командировка? Да и все его отчеты Тимур на себя взял! По-дружески…

— Женька, мне нужна Женька, пап, она придумает выход.

— Ты будешь смеяться, но я первым делом подумал, что ее нужно пригласить тоже. Сейчас приедет твоя жилетка, и вместе решим вопрос.

— Как противно…

— О, летит ведьма на помеле, — оглянулся мужчина. — Зря я вас сюда позвал, она ж взрыв устроит. Не подумал.

— Да, ресторан жалко, — странно, но даже в такой ситуации нашелся повод для шутки.

Если дочерью хотелось любоваться бесконечно, захлебываясь нежностью и отцовской гордостью, каждый раз изумляясь своему лучшему творению, то красота ее подруги била под дых, адреналин взрывал кровь, разум отключался. Гордый взгляд уверенной в себе женщины, развернутые плечи, ослепительная улыбка, длинные прямые волосы, и только горькая складочка на переносице выбивалась из общей картины совершенства.

И не хотелось вспоминать, что эта девочка всего на три года старше ребенка, и когда-то разучивала гаммы вместе с дочкой, и про огромную разницу в возрасте в пятнадцать лет, целую вечность.

Все мужчины в зале, включая престарелого деда, синхронно проводили взглядом фигурку Жени, пока та шла к нужному столику.

— Что за срочность, благородное семейство? Привет, дядьСаш, Ируська, ты как раз мне по сделке нужна.

— Сделка? Что я не знаю? — удивился отец.

— Ирка дом покупает в деревне, дядь Саш, так-то ты интересуешься своей дочерью, — забыв, что подруга просила держать покупку в тайне, съязвила Женя, и продолжила в том же духе, не замечая, что сидящим за столиком не до шуток. — А еще она замуж выходит, если что!

— Жень, уже нет, — Александр помог девушке сесть, кивнул официанту, зная вкусы подруги дочери. — Минеральную воду без газа, двойной эспрессо, пожалуйста.

— Что нет? Не покупаешь дом?

— Замуж отменяется.

От такой новости подруга открыла рот и выпучила глаза:

— Подробности? Пингвинчик промежность расчесал? Костюм опять у болезного по шву треснул или губа, наконец? Да что случилось, не томите!

— Жень, только не визжи, пожалуйста, сделай умное лицо, и до конца вечера его не снимай. Потом прооретесь обе. Смотри, — на столе опять появилась стопка злополучных снимков.

Девушка быстро просмотрела, и, как закадычная подруга, еще раз перетасовала компромат, но уже медленно и вдумчиво:

— Какая дрянь… Мерзость! Это они у твоего дома, Ир? Матом уже можно?

— Потом. Расскажите мне, что за дом, где, и как, — Александр увел разговор, видя, что обе подруги на грани. Одна слезы еле сдерживает, вторая ноздри раздувает, чтоб не заорать. — Это та сумма, которую ты недавно спрашивала на свадьбу?

— Да, пап, я немножко тебя обманула. Просто ты бы не дал на дом.

— Глупости, дочь. На кого мне еще тратить? Ладно. Женя?

— Сто двадцать километров от Казани, очень удачный поселок, все коммуникации, дом новый, правда, небольшой, один этаж, есть мансарда, мебель в доме осталась почти вся. Участок аж двадцать четыре сотки, упирается в речку, — отрапортовала Женя. — Ирка его сама нашла, поэтому я свой процент взяла минимальный, только за оформление.

— Добро.

— Ребята, вы сможете неделю продержаться, будто ничего не произошло? Хотя бы дня четыре? Я кое-что подумала. А если до даты ничего не говорить нашим неблаговерным? Я с понедельника поживу у тебя, пап, типа — молодоженам перед свадьбой поскучать. Алина обязательно уедет, вот увидишь, она бесится, когда я у тебя в гостях. Все отменить, но Виталику не говорить. Утром, как он уедет на регистрацию, сменить замки в моей квартире. Сейчас ее выставить на продажу. Его вещи после смены замков — на лестницу, — чем дальше говорила Ира, тем быстрее высыхали лужицы в ее глазах. — В час икс в бан их обоих везде, где можно, предупредить нужно наших гостей, придумать приличную версию отмены торжества. Пап, можешь это уволить без отработки?

Закончила озвучивать свой план уже ровным тоном, гордо подняв подбородок. Она — Гербель, она не должна позорить фамилию отца базарным скандалом на людях. И только подрагивал правый уголок нижней губки.

— На твоем висит служебное, я ходу не давал, как раз пойдет, плюс — штрафы накопились. Выходное пособие покроет с лихвой. Бахтияр предлагает просто закопать головой вниз, отчекрыжить все хозяйство, сверху серебрянкой покрыть.

— Пусть это живет, пап, девяностые давно прошли. Своих сотрудников предупреди, чтоб ни один не проболтался.

— Да никто особо в десны не целуется с ним, парни терпели только потому, что мой будущий зять. Ни дать, ни взять…

— Что будешь делать со своей мадамой? — дернула Ира копной рыжих кудрей, вспомнив, кто запечатлен на снимках рядом с Виталей.

— Да по такой же схеме. Сегодня намекну на узаконивание отношений, пусть совсем осторожность потеряет от счастья. Карты двадцать седьмого утром ей блокирну, замки поменяю, вещи выкину на лестницу.

— Я б ей еще в рожу плюнула! — не удержалась Женя. — Подумать только, от тебя налево бегать! ДядьСаш, дай я ей устрою!

— Женька, остынь. Каждый получит свое, — глаза девушки не выражали ровным счетом ничего, на губах играла вежливая улыбка.

— Дочь, ты так спокойна, даже страшно.

— Это тихая истерика, пап. Я потом буду плакать. И уеду на Гоа или к деду в Финку, на год, а там посмотрим.

— Ирусь, а зачем квартиру продавать? Давай я ее сдам, как раз, пока по заграницам ездишь, денежка капать будет.

— Делай, что хочешь. Завтра к нотариусу, выпишу новую доверенность. В этой квартире жить не буду.

— Ирка, — осторожно коснулась руки подруги Женя. — Дядя Саша прав, с тобой что-то не то.

— Человек, которого я… люблю, который клялся мне, что любит, оказался редкостной мразью. Я отменяю свадьбу, которую планировала два года, а так все в норме. Пап, я поехала, держись тоже. Жень, мы заказали всякого, ты наверняка голодная, останься с папой, поужинай, — остановила Ира вскочившую следом подругу. — Не переживайте за меня.

Пусто. Странно, но слез не было совершенно, пустота внутри. Как теперь два дня смотреть на него, улыбаться, ложиться в испачканную Алиной постель? Почему — Алина? То, что она — подруга шефа, это его заводит? А из ее жизни секс исчез еще в марте, и безвозвратно, минеты редкие не в счет…

Домой не хотелось. Двигаясь в потоке машин, Ира неожиданно изменила маршрут, уводя маленький автомобильчик прочь из города, в массив старых, в основном заброшенных, садов за Оргсинтезом. Остановила машину у края леса, на последней улице, где дорога была ровной, на полную громкость включила музыку.

Приоткрыла окно, затянулась вишневой сигареткой, а ветер тут же обрадованно бросил в обнаруженную брешь пригоршню дождя. Дождь. Мелкий такой, пакостный. Вроде, смотришь в окно — нет ни малейшего намека, а высунешься на улицу, и возникает ощущение мокрой тряпки на лице.

Что делать теперь? Как жить дальше? Вся ее жизнь, уютная, упорядоченная, полетела в пропасть в одно мгновение…

Ну вот, и сигарета мокрая, потухла! Ожесточенно тыкая окурком в пепельницу, Ира вдруг взвыла, выплеснув горечь дневных событий, заорала, перекрикивая депрессивный всплеск Васильева из колонок:

— Выхода нет! Выхода не-ет!

— Девка, ты чего тут орешь? — крепкий, поджарый дед вышел с участка напротив, потряс кулаком. — А ну, давай, уезжай отседа! Всех курей перепугала своей музыкой, еще орет, ненормальная.

Ира повернула громкость, посмотрела на возмущенного мужика:

— Плохо мне, дедушка…

— Э-э, девка, да на тебе лица нет. Закрывай свой тарантас, айда чай попьем. Айда, айда, — дед тут же сменил гнев на милость, и, видя, как колеблется странная девица, успокоил. — Не боись, никто твою машину тут не тронет.

Вышла из машины, и волосы мгновенно намокли, тепло кашемирового свитера улетучилось сквозь распахнутую куртку.

Дед аж крякнул:

— Эк ты вымахала, с таким ростом только в, как их, в манекенщицы тебе дорога.

— Там надо горла грызть зубами, а я не умею, — впервые за последний час улыбнулась искренне. — Да и зубы жалко.

— Айда в дом, рыжая.

Вздохнув, Ира прошла в добротный, утепленный домик, стащила в прихожей сапоги, надела кинутые хозяином под ноги чистые мягкие тапки из овчины, вслед за мужчиной пошлепала на кухню. Из комнаты с грозным тявканьем выкатился крохотный щен, тряся куцым хвостиком, смешно прядая тряпочками-ушками. Ира подхватила псюшку под теплое пузо, прижала к себе, погладила мягкую спинку. Кутенок щедрой душой облизал руки гостьи, принялся играть с кольцами, покусывая пальцы.

— Звать тебя как, девка? — спросил дед, щелкнув кнопкой чайника. Достал из холодильника несколько розеток с медом, вареньем, из шкафа — кружки и сахар. Насыпал из пакета в тарелку крохотные печенюшки. — Да отпусти ты Найду, мой руки, садись за стол.

— Ира, — с сожалением девушка спустила с рук щенка, и тот убежал, обнаружив новую цель для игры — хвост старой кошки, что наблюдала за людьми с кресла.

— А меня дядя Петя зови. Чай тебе черный, зеленый?

— Черный, спасибо.

— Чего выла-то в машине? Молодая, красивая, вся жизнь впереди. Ноготь сломала?

— Если бы, дядя Петя! Если бы… — Ира улыбнулась такому предположению. — Двадцать седьмого числа я б замуж пошла, если бы сегодня не узнала, что любимый мой — сволочь, каких поискать.

— Изменил что ль?

— И не один раз, — кивнула девушка.

— Бог отвел вовремя. А то б узнала с парой детей на руках, тяжелей бы было. Все, что не делается, все вовремя.

— И к лучшему? — попыталась улыбнуться Ира избитому клише.

— И к лучшему, девка. Посмотри на меня, — дед сел напротив гостьи, заглянул ей в глаза. — Пил всю жизнь, как последняя свинья, все пропил. До пенсии не дотянул на работе, выпнули, кому нужен алкоголик на заводе. Жена манатки выставила и развелась. Оставил ей и детям квартиру, только участок этот себе оставил, собаку тут пригрел, хоть какая живая душа рядом. В первую зиму чуть не подох, как запил. Вышел поссать, и в снегу потерялся, если бы не Найда, замерз бы. Вот уже семь лет как с той зимы не пью, в рот не беру, не хочу, как отрезало. Найдочку этой зимой похоронил. Вон, забрал на днях с промзоны Найду, дубль два. И живу тут, кум королю, жена приезжает, просит теперь вернуться, а я и не хочу. Тут прикипел. Дети стали общаться, приезжают с внуками на лето.

— Дядя Петя, чай у Вас какой! Вкусный! — слушая старика, Ира с удивлением отмечала добротную мебель, кухонную технику, огромную плазму в комнате на стене.

Дед, заметив любопытство гостьи, усмехнулся:

— Думаешь, откуда все? А я зелень выращиваю, продаю, рассаду, потом овощи идут. Главное — заинтересовать. Смотри, на Московском рынке ряд бабок с помидорами обычными. А я встану с мелкими, черри которые, да цену не гну, у меня за полчаса раскупают. Как вижу семена необычные, беру. Ко мне уже сюда приезжают покупатели. Курей развожу с яйцами голубыми и пестрыми, диковина для нас, влет уходят. Чай вот, уезжаю подальше в глушь, травки собираю, сушу. Так, копеечка к копеечке, на хлеб с маслом.

— Надо же, и, действительно, в город обратно не хотите?

— Что я там забыл? Трудотерапия, девка, лечит все, и душу и тело. Лопату в зубы и алга, землю пахать, голову моментально приводит в порядок.

— Трудотерапия, дядя Петя? Трудотерапия… — внезапно Ира подняла глаза на хозяина дома. — Дядя Петя, я ж дом купила! Там двадцать четыре сотки, копай, не хочу! Я туда уеду! Я же мечтала! Спасибо вам, дядя Петя!

Вскочила из-за стола, крепко расцеловала старика в обе щеки, лихорадочно натянула в прихожей сапоги, выбежала к машине.

— Ну-ну, в добрый путь, — улыбнулся старик помахавшей в окно девушке. Махнул в ответ.

— Зайка, привет, ты где бегаешь?

«Зайка, с-с-сука…» — Ирина смотрела на любимого, и не могла понять, как он может спокойно ходить, жевать на ходу, целовать ее в щеку, при этом, наверняка, вылез из постели этой… выдры. Сплошное животноводство.

И ходит в одних трусах по квартире, хотя знает, что именно это ее раздражает больше всего. Пузцо почесывает, гадость какая… А, действительно — пингвинчик, как она раньше обижалась на меткое прозвище, прилепленное подругой. И ведь нравилось, что он такой… упитанный, с хорошим аппетитом. Хотелось заорать, бить посуду, накинуть на жирненькую шею его же носок, и затянуть посильней, но вместо этого Ира улыбнулась:

— Мы с Женькой по магазинам ездили, я, все-таки, хочу в прическу цветы, как твоя мама посоветовала, будет красиво. У тебя должна быть самая красивая невеста, да?

— Обязательно! Надеюсь, кудри свои причешешь?

— Как скажешь, Виталь.

— Нет, я ничего не говорю, но выглядишь ты со своими кудряшками как-то… по-детски. Может, уже начать их выпрямлять?

— Ты прав, пора, — почему-то соглашаться на его претензии по поводу ее внешности сейчас приносило Ире особенное удовольствие. — Я завтра-послезавтра переберу вещи, надо избавиться от лишнего, как думаешь? Кстати, папа просит, чтоб я к нему переехала перед торжеством, соблюсти приличия, и все такое, послезавтра уеду. Мы с девчонками девичник перенесли на вторник, Женька двадцать пятого работает допоздна, у тебя все остается на среду?

— Ну да, я ничего не менял, у меня нет друзей, из-за которых я б перенес такое событие.

— Хорошо. Дышать перегаром на свадьбе не будем. Так что, справишься без меня? Костюм готов, гостиница для твоих родных заказана, встретишь сам? А там мальчишник на носу, скучать некогда будет.

— Конечно, дорогая, не совсем я безрукий, зайчонок.

— Поэтому я тебя люблю. Давай я и Шлимана заберу к отцу, вы ж здесь подеретесь.

— Было бы неплохо, хоть в свадебные ботинки не напрудит. Да, я, пока тебя ждал, роллы заказал, зая. На кухне коробки, я уже ел.

— Как хорошо, что ты у меня такой заботливый! Как мне повезло с тобой! — ненавистные покупные роллы раньше вызывали столько споров…

«Повезло мне с тобой, не то слово. И Алине с тобой повезло. И папе с Алиной. И всем нам вместе… повезло. Не хватает инцеста, и закольцуется кружок по интересам». От абсурдности ситуации Ира вдруг начала истерически смеяться, плюхнулась на диван.

— Ты чего, зайка?

— Да сегодня с Женькой фотографии смешные смотрели, сейчас вспомнила, опять зацепило. Показать?

— Даньку своего опять нафоткала в разных ракурсах? Да нет, ваши умилительные сюсюкания меня не смешат.

— Ладно, я в ванне поваляюсь, устала сегодня, завтра столько дел!

— Я завтра буду поздно, не расстроишься, все-таки, воскресенье, но сейчас нужно поработать, после свадьбы немного и заслуженно отдохнуть.

— Расстроюсь! Шучу. У нас вся жизнь впереди.

Только у каждого — своя. Ира ушла в ванную комнату, открыла вентили воды, присела на край ванны. Может, все неправда? Может, фотошоп, чтобы расстроить свадьбу, ведь отец был против брака с Виталей. Невозможно же настолько естественно вести себя в мелочах, обманывая в главном!

Как говорит Женька: «У тебя есть рот, тебя научили говорить — спроси, если что не понятно. Просто — спроси». Может, правда, спросить Виталика, не может эта грязь быть правдой!

Ира решительно открыла дверь и замерла, услышав, как любимый шепотом разговаривает по телефону:

— Да, кисуль, мое бревно послезавтра к вам на квартиру отчаливает, я буду совершенно один. Кстати, у меня новый кабинет, наконец-то отдельный, папаша расстарался, ради этого стоит потерпеть. Целую тебя, котенок, скучаю дико.

Ира аккуратно прикрыла дверь, на автомате разделась, легла в горячую воду. Сама услышала, какой тут фотошоп. Как банально…

А шикарно, все-таки, смотрелся б Виталик в серебрянке, как предложил Бахтияр. И мир не рухнул, не перестал существовать после подслушанного разговора, как описывают в романах. Только совершенно не осталось эмоций, холод внутри, не согреет даже кипяток, сколько не лей. И снег, медленно-медленно падает снег перед глазами…