Человек на дороге

Глава 15

Среди всех пробуждений, что доводилось переживать Кирину, это, пожалуй, уверенно могло войти в число худших. И даже не потому, что его тело болело, как избитое, и он чувствовал, что прикован цепями к стене. Он просто с первого момента помнил, как попал в такое положение.

Родная мать предала его. По доброй воле, сама! Не потому что Танис заставил ее — хотя идея определенно исходила от него. Но если Сальтар когда-то напал, потому что на него действовало заклинание, то Кронна приняла решение самостоятельно. Он-то был уверен, что она ради своих детей жизнью пожертвовать готова… Хотя своей, может, и готова была. Она предала его не ради себя, а ради одного из ублюдков Таниса!

А ведь он, Кирин, готов был рискнуть ради нее всем. Он поступил так, как полагалось сыну, а не императору, он подвел всех, кто верил ему! Но он и предположить не мог, что его мать способна на такое…

Хотя следовало бы догадаться, конечно. Подсказки были.

Когда Сальтар был в плену, Танис использовал любую возможность, чтобы поиздеваться над пленным принцем, причинить ему как можно больше боли. А что могло доставить большие страдания, чем пытки и смерть собственной матери? Но нет, Танис не пошел на это, и определенно не из милосердия. Просто Кронна была на его стороне с самого начала!

Поэтому он не казнил ее так, как казнил императора и старшего принца. Поэтому не заколдовал, как второго принца. Исса была права: если бы он не сунулся в эту ловушку, Кронне ничего бы не было! А он попался… И что будет дальше — Кирин боялся даже предположить.

Он застрял в темнице императорского дворца — он был здесь однажды, и не думал, что вернется в родной дом вот так, пленником, приговоренным к смерти. При его отце эти помещения почти не использовались. Залы, где содержали и допрашивали заключенных, остались еще со смутных времен, казалось, что в новой эпохе, счастливой и процветающей, для них нет применения.

Но вот он здесь — скованный цепями, в тесном зале без окон. Стены камер были сделаны из массивных темных камней, чтобы даже самый сильный из заключенных не смог пробить их. С одной стороны располагался странной формы очаг, в котором потрескивало пламя — единственный источник света; Кирин догадывался, что огонь в темнице нужен далеко не ради тепла. С другой стороны, напротив очага, были размешаны на стене инструменты. Судя по их состоянию, они использовались часто…

Двинуться Кирин не мог, освободиться — тоже, ему оставалось только ждать. Долго его одиночество не продлилось: укрепленная дверь открылась, впуская в камеру неожиданного гостя. Кирин предполагал, что когда он проснется, к нему позовут Таниса, но нет. В подземелье пожаловал сам император.

Они с Камитом встречались раньше, мельком, на одном из торжественных приемов. Это было много лет назад, и тогда Кирин и представить не мог, что рослый воин с благородным лицом и седыми волосами однажды погрузит его страну в ночной кошмар. Но те дни не имели значения. Теперь Камит стал для него одним из воплощений всего, что пошло в его жизни не так. Кирин инстинктивно рванулся вперед, но цепи держали крепко.

— Надо же, — удивленно приподнял брови Камит. — Не ожидал такого от третьего принца. От тебя, Кирин! Я помню, кем ты был. То, что я вижу сейчас… Это воля богов, не иначе.

Он обращался к принцу ровно, без ненависти, да и в его глазах Кирин не видел того презрения, которое принято испытывать к поверженному врагу. Это сбивало с толку. За время своих скитаний он привык воспринимать Камита как безумца, нарушившего все клятвы и отнявшего тысячи жизней ради собственных амбиций.

Но человек, который стоял перед ним сейчас, не был сумасшедшим. Он выглядел бесконечно уставшим — и подавленным. Он, новый хозяин страны, был в шаге от того, чтобы сломаться! Кирин почувствовал, как его гнев ненадолго сменяет изумление.

— Зачем пришел? — мрачно поинтересовался принц.

— Скоро сюда явится Танис. Не думаю, что после встречи с ним ты будешь настроен на беседы. Возможно, ты вообще не выживешь.

— Я и без тебя догадаться мог. Тебе позлорадствовать хотелось?

— Нет. Мне кажется, что после всего, через что ты прошел из-за меня, ты заслужил объяснение.

— Объяснение? — эхом повторил Кирин.

Он пока не знал, что это: очередная ловушка или настоящая искренность. С одной стороны, почему это его враг вздумал откровенничать тут? С другой… зачем ловушки, если все уже решено?

— Ты наверняка думал о том, почему я это сделал, — отозвался Камит. — Ведь так?

— Бывали такие мысли.

— Никто в этой стране не сможет ответить тебе. Все, что ты услышишь, будет ложью. Больше власти, управление чудовищами, деньги и слава — все это бред. Меня устраивала моя жизнь в Толе, я никогда не желал большего. Более того, я уважал твоего отца как мудрого правителя. Я не думал, что все обернется вот так.

— Я должен умилиться? — фыркнул принц. — Если никто в империи не знает ответ, дай его ты! В одном ты прав: я имею право знать.

— Причина проста… Тебе она, пожалуй, покажется смешной и нелепой. Я позволил втянуть себя во все это, потому что захотел быть счастливым.

Камит был единственным наследником в семье правителей Тола и с раннего детства готовился занять трон. Эмоции и привязанности в его окружении не приветствовалось, считалось, что у главы провинции должен быть холодный ум. Камит следовал указаниям родителей и старейшин во всем, его и правда волновала судьба народа, который он должен был возглавлять и защищать.

Лишь в одном он не смог пересилить себя — в любви. Ему полагалось выбрать невесту из подходящих кандидаток, связать себя с ней узами брака и подарить провинции наследника. Но это казалось Камиту высшей ложью, нарушением воли самих богов. Среди своей родни он видел счастливые пары, и ему отчаянно хотелось того же для себя. Он понимал, что только это может оживить его душу, все остальное было для него работой, а не источником радости.

Время шло, а нужная ему женщина так и не встретилась. Камит, благословлявший каждый год сотни пар в Чертоге Водопадов, оставался одинок. Нет, женщин он не сторонился — у него были наложницы, а порой он пользовался и правом первой ночи. Но все это было утехами плоти, как говорили среди аристократов Тола. Душа и сердце не имели никакого отношения к тому, что происходило в его спальне.

В какой-то момент на него попытались давить представители знати, ведь провинции нужен был наследник. Но в это время умер отец Отрео, и Камит взялся за воспитание племянника. В молодом юноше советники увидели подходящего наследника, не прерывающего благородную линию крови правителей Тола. Камита оставили в покое.

Да он и сам уже ни на что не надеялся. Он не чувствовал себя стариком, но знал, что он стар по меркам империи — или будет стар. Он принял свое одиночество как неизбежность.

А потом он встретил ее.

— Императрицу Кронну, — горько усмехнулся Камит, не глядя в глаза принцу. — Жену императора и мать его детей.

Их пути пересеклись на торжественном приеме в Рене — империя праздновала необычайно богатый урожай, император пригласил в свой дом глав всех провинций. Камит тогда не хотел ехать, он не любил все эти шумные празднества. Но отказаться было бы грубо, и он заставил себя появиться на балу.

Императрица тоже была там, одинокая и печальная. Он впервые увидел ее — и уже не мог отвести глаз. По дворцовому этикету ему не полагалось приближаться к ней и уж тем более оставаться наедине. Но он нашел способ, он был воином, не только правителем. Камит прошел мимо охраны незамеченным и оказался в покоях Кронны.

Он и сам не знал, зачем — ни о каком непристойном поведении и речи не шло, она была для него скорее божеством, а не обычной женщиной. Ему просто хотелось, чтобы она знала об этом, хотелось избавить ее от ареола печали, окружавшего ее.

Кронна поначалу испугалась, она даже не подозревала, что такое возможно. Но она быстро поняла, что лорд Камит, почетный гость в доме ее мужа, не желает ей зла.

— Мы даже не касались друг друга в ту ночь, близко не подходили, — пояснил Камит. — Мы сидели в разных концах комнаты и просто говорили. Много часов подряд!

— О чем же? — холодно спросил Кирин. Ему пока сложно было поверить, что это реально, что его мать способна на такое. Хотя чему удивляться? Она ударила его ножом, это многое говорит о ее решительности!

— О жизни. Ее жизни, моей жизни… о наших мечтах, которые мы почти похоронили.

Императрица показалась Камиту такой же одинокой, как и он сам. То, что у нее были муж и дети, не спасало Кронну, а делало ее еще несчастней. Она чувствовала себя покинутой рядом с теми, кому полагалось любить ее.

Они быстро поняли, что нужны друг другу. Если бы они смогли жить вместе, они были бы счастливы — не по традиции, а по своему выбору. Однако закон был не на их стороне. Кронна прекрасно понимала, что муж ее не отпустит. Император Жен не любил ее, и он не считал любовь достойной причиной для позора правящей семьи. Он никогда бы не допустил, чтобы его жена и мать его детей вышла замуж за другого — потому что тогда дети, которых она родила бы, были бы родней наследников престола, а это недопустимо.

Кронне казалось, что это конец, но Камит отказался сдаваться. Должен быть способ преодолеть нелепые законы! Но какой? Из страны даже бежать некуда: с трех сторон — море, с четвертой — Мертвые земли. Укрыться в империи они бы не смогли, им бы никогда не позволили жить спокойно. Да и Кронна не собиралась становиться беглянкой после того, как много лет была императрицей.

Камит окончательно запутался, обнаружил, что оказался в тупике. Это был самый темный момент его жизни… тогда к нему и пришел Танис.

— Теперь-то я понимаю, что он явился из Мертвых земель, — вздохнул Камит. — Но тогда я и мысли такой не допускал. Он ведь выглядел как человек, он был человеком! Я был уверен, что это просто маг, отшельник, которого чем-то обидела семья Реи. Свою истинную сущность он показал намного позже.

Именно Танис придумал план захвата империи — с чудовищами и казнью императора. Камиту оказалось непросто решиться на такую невообразимую жестокость. Клятва верности, принесенная им династии Реи, значила для него больше, чем многие могли подумать. К тому же, он был уверен, что Кронна ни за что не примет счастье, построенное на крови мужа и детей.

А она согласилась неожиданно легко. Да, Кронна плакала, когда узнала о предстоящих смертях. Она просила пощадить императора Жена и ее детей, но всегда добавляла «если получится». Она хотела бы, чтобы принцы выжили, однако она была готова к тому, что они погибнут.

Кирин хотел обвинить Камита во лжи… и не мог. Потому что у слов нового императора было слишком много доказательств. Когда они обсуждали атаку на столицу с Саимом, тот сразу сказал, что армия Тола действовала настолько четко, потому что у них были подробные сведения о дворце. Они знали все входы и выходы, количество охраны, слабые места в обороне.

Источник всех этих данных никто не называл, да и не брался его найти. Любой недовольный слуга мог предать их! А оказалось, что слуги здесь не при чем, они-то как раз умирали за своего правителя. Кронна — нет. Ей было не жаль.

Не важно, какие слезы она лила. Она переждала кровавую резню в своих покоях, не вышла из дворца, когда головы ее мужа и старшего сына были выставлены на всеобщее обозрение. Она прекрасно знала, что происходит с Сальтаром, ее ребенком, и снова не попыталась вмешаться!

— Мы с ней жили тихо и мирно, вдвоем, — добавил Камит. — Так, как и хотели. В этом Танис сдержал слово.

Но больше ни в чем. Решаясь на измену ради своей любви, Камит все равно не забывал о народе. Еще до нападения на столицу они с Танисом не раз обговаривали, какой будет судьба Рены. Советник не рвался к власти, и Камит был уверен, что он сможет подарить стране те богатство и процветание, которые уже принес в Тол.

Но выяснилось, что Танис просто не собирался править людьми. Месть семье Реи была не единственной его целью в этой войне, он хотел вернуть чудовищам то, что пять веков назад принадлежало им по праву рождения.

Кирин знал о Танисе больше, чем император, и понимал его лучше. Танис, бывший дракон, лишившийся своей стаи, осознавал, что месть не вечна. Рано или поздно с династией Реи будет покончено — и что дальше? Умирать он точно не собирался!

Он занялся разрушением всего, что семья Реи создавала эти столетия. Он начал постепенно возвращать чудовищ, он изобрел заклинание, позволяющее человеческим женщинам вынашивать его детей. Правда, женщины эти не переживали роды, но Танису до них не было дела. Он убедился, что способен возродить целую расу.

С каждым днем Камит все больше терял контроль. Танис выполнял его приказы лишь когда ему это было удобно, а такое случалось редко.

Только рядом с Кронной император мог притвориться, что все прошло по плану и он не зря начал эту войну. За пределами их покоев хаос разрастался. Новые законы, просвещение, свобода — все, о чем мечтал Камит, потеряло смысл.

Но Танис пошел еще дальше. Когда он наконец вычислил, что нужно для рождения человеческой женщиной его ребенка, он потребовал, чтобы очередного младенца выносила ему Кронна.

— Он сразу пообещал мне, что она переживет это. Но я не хотел для нее такой судьбы! Кронна… она такая хрупкая, такая ранимая… Я не хотел, чтобы она переживала этот кошмар!

И снова «хрупкая, ранимая» Кронна удивила его. Получив от Таниса обещание того, что ее жизни ничто не угрожает, она согласилась. Ей все равно пришлось нелегко, она была намного старше других рожениц, потребовалась грандиозная магия, чтобы сохранить в ней жизнь. Однако она справилась, приведя в этот мир Сейдена.

Камиту этот ребенок, плод извращенной магии и надругательства над природой, был противен. Но Кронна… она рвалась увидеться с ним, говорила с ним, любила его! Она, обрекшая на смерть своих старших детей, словно хотела загладить вину перед ними с этим, младшим. Даже при том, что Сейден, лишенный человеческих эмоций, в ее любви не нуждался. Для нее это было не важно. Когда Танис предложил ей поучаствовать в поимке Кирина, чтобы помочь Сейдену, она даже раздумывать не стала.

— Знаешь, почему я все еще люблю ее? — еле слышно спросил Камит. — Многое из того, что делает Кронна, отвратительно мне. Я понимаю, что даже не знал толком ту, ради кого начал войну. Но я все равно люблю ее.

— Почему же?

— Потому что только это мне и остается. Все, что я знал о мире и в чем был уверен, оказалось ложью. Я подвел свой народ — всех людей! Я ничего не могу исправить или изменить. Но я могу любить Кронну и притворяться, что только это настоящее, а остальное — иллюзия.

— Самообман — прекрасная стратегия для правителя, — презрительно заметил Кирин.

— Не я здесь правитель, и мы оба знаем это. Я не представляю, что будет дальше. Не со мной — я заслужил любое наказание, да и не имею я значения. Я не знаю, что будет с империей. Когда я услышал, что ты жив и Танис не может поймать тебя, я даже обрадовался. Веришь? Я обрадовался тому, что у меня есть такой враг. Но вот моя возлюбленная снова предала род людской ради Сейдена, ты здесь… и надежды нет.

Кирин не позволил себе обмануться его равнодушием. Он прекрасно знал, что для человека, который заботился о своих подданных, то, что происходит сейчас, — пытка. Камит, которого многие считали победителем, был наказан раньше, чем они могли предположить.

И все равно Кирин не жалел его и не сочувствовал. Он понимал, что любовь иногда может быть дороже всего, дороже самой жизни — он сам через это прошел. Но даже она не может быть оправданием такой войне.

Поэтому Кирин ничего не сказал тому, кто уходил из его камеры — воину, постаревшему прежде срока. Если Камит надеялся за свою откровенность получить прощение, то напрасно. Хотя Кирин все равно был благодарен ему за правду, теперь он точно знал, кому верить нельзя. Шок от предательства матери угас, и осталась только горечь.

Он знал, что Танис придет за ним, и не ошибся. Советник даже не заставил себя долго ждать. Когда дверь темницы снова открылась, Кирин наконец увидел того, о ком знал уже, кажется, все.

Танис, в отличие от его детей, ничем не отличался от человека. Высокий и изящный, с обветренной на солнце кожей и очень светлыми, белесыми почти глазами, он умел показать свою силу — и скрыть при этом свою сущность.

В прошлом Кирин и вовсе не понял бы, кто перед ним. Но эти светлые глаза… В них, казалось, еще горело пламя Мертвых земель.

— А вот и наш беглый принц, — Танис улыбнулся сдержанно, одними лишь уголками губ. Он был не из тех, кто злорадствует открыто, это было слишком грубо для него. Ему нужно было пробраться в душу собеседнику, и лишь потом ужалить. Но Кирин все равно чувствовал: этот проклятый дракон торжествует. — Добро пожаловать домой.

Саим до последнего не верил, что у ведьмы погоды получится сделать что-то стоящее. Маленькая, худенькая, что она вообще могла? Но Айриз сумела их удивить. Повинуясь ее заклинанию, на город опустилась плотная пелена тумана. Теперь, находясь во дворце, невозможно было увидеть, что происходит на границе Рены.

Мар Кассандра тоже не подвела, но от нее меньшего и ожидать не стоило. Она одна теперь управляла целой армией странных, непривычных еще конструкций. Саим видел все эти артефакты, и не раз, некоторые он помог создать. Но тогда они оставались предметами — необычными, завораживающими, и все равно неживыми. Теперь они двигались, сверкая изнутри искрами магии.

Они сражались не хуже, чем воины, которыми Саим управлял раньше. С помощью магов из подземного города машины двигались, и двигались быстро. Многие из них были даже крупнее скалистых ящеров! Они нападали на чудовищ без жалости и страха.

Не всегда они побеждали, да и неуязвимыми не были, и скоро поле боя было завалено обломками артефактов. Но эти жертвы — ничто по сравнению с настоящими человеческими жизнями. План Ракима работал!

Каждый, кто направлялся к городу, рисковал, причем осознанно. Саим понимал все это, но все равно не мог не беспокоиться о тех, кого привык звать друзьями. Справятся ли они? Хорошо ли охраняют Мар Кассандру? Выживут ли боевые маги, которые под предводительством Эймера уже вошли в город?

— Не отвлекайся! — Нара схватила его за руку, увлекая за собой. — Мы почти у цели!

Она отправилась с ним, потому что иначе и быть не могло. Исса тоже знала это, она не пыталась разлучить их. Они могли победить сегодня, а могли и проиграть, но пока она рядом, Саим готов был принять любую судьбу.

Им не пришлось сражаться с крупными хищниками, они только видели их в тумане. И если к скалистым ящерам Саим привык, он верхом на таком существе когда-то ездил, то асаги были отдельными видом. Эти крупные монстры полностью состояли из голов, облепливавших их бесформенные туши со всех сторон. И головы эти были не иллюзией, каждая из них смотрела в отдельную сторону, рычала, шипела… и пожирала свою добычу. Вместо рук асаги использовали головы на длинных шеях, а передвигались на крупных когтистых лапах.

Если они проиграют сегодня, такими тварями скоро будет заполнен весь мир. Эта мысль злила Саима, придавая ему сил двигаться вперед.

Боевые артефакты взяли крупных хищников на себя, открывая Саиму и его спутнице путь вперед, к городу.

Здесь таких больших чудовищ не было — но хватало других источников угрозы. Как только они оказались на заполненных туманом улицах, на них бросились ксиантаны, массивные твари, похожие на людей, но лишенные голов. Здесь их было не так много, как на другой стороне города, и все же… Теперь в Рене просто нет безопасных улиц. Время, когда этот город был самым защищенным в стране, закончилось.

Имперские боевые отряды, о которых говорил Реос, в битве не участвовали — просто не могли. Приведенные Танисом чудовища не делили людей на своих и чужих, они нападали на всех. Пока солдатам удавалось обороняться, они укрепились в наспех сколоченном форте, построенном на основе трех городских домов. Но чудовищ вокруг них становилось все больше, и если бы сюда пробрался хоть один асаг, это укрепление долго не продержалось бы.

— Откройте! — потребовал Саим, останавлиясь перед деревянными воротами. Четкого плана у него не было, он действовал скорее интуитивно.

Ответом ему были лишь стрелы — ни одна из которых не попала в цель. Отчасти из-за того, что лучникам мешал туман. Но один из них был бы удачлив, если бы не Нара, перехватившая стрелу в полете.

— Я могу выбить ворота, — предложила она.

Ее искусственное тело было вполне способно на такое, Саим знал об этом. И все же он покачал головой:

— Не надо, тогда мы точно не докажем им, что мы на их стороне.

— А мы разве на их стороне?

— В это я хочу верить. — Он снова обратился к людям, но уже громче: — Мое имя Саим, я служил в армии лорда Камита. Я был капитаном драконьих всадников! Но в этой войне я сражаюсь за принца Кирина, и я прошу вас присоединиться ко мне!

Он понятия не имел, что будет делать, если они не поверят ему. Саим много думал об этом, все то время, что они добирались до столицы, но ответа так и не нашел.

Отказавшись помогать принцу Кирину, эти солдаты — эти люди! — должны были стать их врагами и умереть. Но после того, как чудовища и так отняли столько жизней, как можно продолжить это разрушение? Поэтому Саим стоял здесь и надеялся, сам не зная, на что.

И все же ворота форта распахнулись перед ним. В какой-то момент он испугался, что сам себя загнал в ловушку, что сейчас появятся лучники и расстреляют и его, и Нару. Однако в воротах стоял всего один человек — в военной форме имперской армии, но без шлема, и Саим без труда узнал его.

— Ты?… — прошептал он.

Он не помнил имени того, кто смотрел на него, но не сомневался, что не ошибся. Когда они встречались последний раз, это был простой солдат, а теперь он носил плащ капитана. И он тоже узнал Саима!

— Вы знакомы? — удивилась Нара. — Это все-таки бывшая армия Тола?

— Это больше, чем армия Тола, — отозвался Саим. — Это один из тех солдат, которыми я управлял, когда служил лорду Камиту!

А еще — один из тех солдат, которых он спас. Когда скалистые ящеры вышли из-под контроля, Саим предпочел пожертвовать жизнью, чтобы дать своим людям возможность спастись. Он и погиб бы там, в окружении чудовищ, если бы не появилась Исса.

Это было совсем недавно, но с тех пор так много произошло, что Саим и не вспомнил бы ничего, если бы не этот солдат.

Тот тоже не забыл его. Он посторонился, пропуская Саима и Нару внутрь.

— Капитан, проходите, здесь небезопасно! — сказал он. — Вас не тронут, я объяснил им, кто вы, я готов поручиться за вас!

Как странно… та история, которую Саим считал давно завершенной, могла помочь ему сейчас.

У людей все обстояло хуже, чем он думал. Несмотря на отчаянное сопротивление, многие из них были ранены. Они не были угрозой для союзников Кирина, Танис, похоже, переоценил их. Но они оставались людьми!

— Вы что, правду сказали? — робко спросил бывший подчиненный Саима. — Принц Кирин жив?

— Да, — кивнул Саим. — Это его войско нападает сейчас на Рену.

— У него есть войско?

— Те, кто не отрекся от династии Реи, — пояснила Нара. — Или вы всерьез думали, что император, благословленный богами, так просто отречется от престола? Возвращение династии Реи было лишь вопросом времени.

— Но принц Кирин… третий сын, младший!

— И все же он здесь, а чудовища отступают, — указал Саим. — Лорд Камит давно уже ничем не управляет, а его советник, Танис, предал людей. Не вы в этом виноваты, вас просто сбили с пути. Зато вы выбираете, что делать дальше! Принц Кирин — мудрый правитель, он помилует вас, если вы прямо сейчас покинете Рену и пойдете за мной.

— Вы все равно не выживете здесь, — предупредила Нара. — Если хотите спастись, нужно выйти из города, там есть силы, способные вас защитить.

Солдаты не спешили соглашаться, и все же Саим чувствовал: большинство на его стороне. Вывести столько людей из города, полного чудовищ, будет непросто, даже при том, что это сильные и хорошо подготовленные люди. Ему и Наре придется отдать этому все свои силы, а значит, до дворца они уже не доберутся.

Но это ничего, не страшно… Саим не заблуждался насчет их противника, он знал, что Танис и его дети сильны. И все же никогда он не верил в принца Кирина и Иссу так, как сейчас.

Многие из них уже были самоубийцами, хотя не звали себя так и никому не признавались в этом. Большая половина их отряда… Эймер никого ни о чем не спрашивал. Просто в их глазах он видел ту же решимость, какую чувствовал в себе.

Не все маги хотели умереть сегодня. Некоторые действительно сражались за свое будущее… А у остальных этого будущего просто не было. Потери похожи на ранение: в какой-то момент они становятся так серьезны, что пережить их невозможно.

У каждого, кто сегодня вступил в бой, была своя миссия. Убить чудовищ, освободить принца Кирина, расчистить путь для центральной группы… Эймер уже не ставил перед собой высших целей, оставив их другим. Его планы были просты: убивать чудовищ до тех пор, пока одно из них не убьет его. Людям это на пользу, ведь кому-то рано или поздно придется расчищать город.

При этом поддаваться Эймер не собирался. Он хотел смерти, но не настолько, чтобы бросить себя в пасть чудовища. Пусть все будет честно — последний представитель Лиги Магии должен был сохранить гордость до конца.

Поэтому он уничтожал всех хищников, что попадались на его пути. Одно движение его руки — и даже скалистые ящеры разлетались в клочья. В этот момент Эймер ничего не чувствовал, он был далек от того триумфа, который испытывали другие. Он просто делал свою работу.

Только два вида противников могли хоть что-то значить для него, те существа, что уничтожили подземный город. Ксиантаны и веталы. Именно поэтому он направился в ту часть Рены, где этих существ было больше всего. Единорог не ошибся: улицы кишели ими, когда маги только пришли, здесь пустого места не было.

Но долго это не продлилось. Они все хотели мести — и они ее получили.

Эймер отдавал этой битве, последней и отчаянной, всего себя. Лорд Ирмеон был не прав: молодость не поможет ему оправиться, ничто уже не поможет. Не в возрасте ведь дело, а в том, что связывает его с миром живых. У него ничего не осталось, поэтому он продолжал двигаться вперед уверенно, не оглядываясь по сторонам.

Очень скоро он оторвался от основной группы и оказался со всех сторон окружен чудовищами. Не страшно. Боевые маги, которых он привел, сильные, они не нуждаются в лидере и смогут постоять за себя, если захотят. А он сам… Ему так даже лучше. Чем больше противников, тем быстрее это все закончится.

Его душа онемела, приняв неизбежность его судьбы. Эймер не верил, что хоть что-то сейчас способно вырвать его из этого состояния, встряхнуть, заставить снова почувствовать боль. Но в городе, завоеванном чудовищами, опасно было убеждать себя в чем-то. Эймер понял это, когда вдруг увидел перед собой Клою.

Это точно была она — ее фигура, ее лицо, знакомое до дрожи, ее волосы, белые с синим. При этом ее появление здесь, на окутанной туманом улице, не позволяло верить, что она сумела спастись. Скорее, наоборот: он, не видевший ее смерть, получил доказательство того, что она мертва.

Перед ним стоял труп девушки, которую он любил больше жизни. Ее кожа стала серовато-бледной, пятна крови засохли, пропитывая одежду и волосы, глаза стали непроницаемо черными, словно грязью залепленными. За спиной у девушки мерно покачивались четыре длинных суставчатых щупальца, похожих на ноги паука. Каждое из них кавершалось острым когтем, и когти эти уже были покрыты свежей кровью.

Это не могло быть случайностью — то, что она оказалась здесь. Скорее всего, Сейден успел понять, что эта девушка значила для него. Он забрал тело Клои из разрушенного подземного города, принес сюда и позволил ветале сделать его своим сосудом.

Вряд ли Сейден мог быть уверен, что Эймер встретит ее. Скорее, он думал о том, что эту девушку знали многие в подземном городе — возможно, вместе с ней веталы использовали и других погибших там магов. Но все это было не важно для Эймера. Он смотрел на нее и не мог оторвать глаз. Холод из души распространялся по всему телу.

Существо, занявшее тело Клои, зарычало и бросилось к нему. Оно двигалось быстро, и все равно Эймер знал десятки заклинаний, способных спасти ему жизнь. Призыв молнии. Магическое пламя. Обрушенная стена дома. Обледенение. Он перечислял их все в уме, но ни одно не использовал.

Потому что не хотел. Ему казалось, что такая смерть будет самой честной, самой правильной для него. Он подвел Клою… теперь пришло время нести наказание за это.

Оно готовилось ударить, да только не ударило. Когти существа застыли у самой его кожи, не касаясь его. Лицо веталы было так близко к нему, что он смог заглянуть в ее глаза.

И он увидел, как эти глаза светлеют. Чернота уходила, сменяясь синей, как глубокие воды озер, радужкой. Он знал эти глаза!

— Клоя…

— Привет, — мертвые губы дрогнули в улыбке. — Давно не виделись, да?

Из ближайшего дома на них бросился ксиантан, но Клоя пробила его насквозь щупальцем, даже не глядя в ту сторону.

— Как это возможно? — прошептал Эймер. — Ты жива?

— Нет, — покачала головой она. — И никогда уже не буду. Помнишь, когда мы только познакомились, ты учил меня временному переселению души? Тому заклинанию, что используют чревовещатели? У меня тогда все не получалось… А вот как оно мне пригодилось!

— Я не понимаю…

— Я погибла в тот день, Эймер. Но когда ветала оживила мое тело, я нашла способ вернуть сюда свою душу. Ты, конечно, великий маг, так ведь и я не деревенской дурочкой была! Это мое последнее заклинание. Я рада, что оно получилось.

Вокруг них по-прежнему бушевал хаос: сражались маги, рычали чудовища. И только они не двигались с места, со всех сторон окутанные туманом.

Клоя подняла руку и осторожно коснулась шрамов на его лице. Ее кожа была непривычно холодной, совсем не такой, как он помнил.

— Бедный мой Эймер… Я так подвела тебя! Но я не хотела, чтобы так закончилось… для нас обоих. Все, что я сделала, я сделала ради тебя. Ты мне веришь?

— Верю…

Он и правда верил. За эту возможность — увидеть ее снова, — он готов был на все.

— Я совершила ошибку, — продолжила Клоя. — Я готова была пожертвовать теми, кто доверял нам, чтобы спасти тебя. Мне казалось, что это единственный выход! Это было так глупо… Я заслужила то, что меня настигло.

— Нет!

— Да, Эймер. За мое предательство казнь — лучшая кара. Только так, отдав жизнь, я смогла спасти свою душу. Но ты… ты не такой, как я. Ты изначально был лучше. Дело не в силе и не в таланте. Ты добрый и искренний — я когда-то смеялась над этим, а теперь восхищаюсь. Из мира мертвых все выглядит иначе… Но моя жизнь не была напрасной хотя бы потому, что я встретила тебя.

Он никогда не плакал раньше перед ней, да и сейчас не хотел. Он просто чувствовал, как слезы одна за другой скатываются по лицу. Он не мог это остановить и не хотел, ему было все равно.

— Я знаю, что очень виновата перед тобой и не имею права ни о чем просить, — сказала Клоя. — Но одна просьба у меня все же есть.

— Все что угодно! — почти крикнул он. Эймер и сам не знал, почему, эмоции кипели в душе, кружились ураганом. — Только скажи…

— Я хочу, чтобы ты остался в живых.

— Что?… Нет, Клоя! Я так не хочу… Я пришел сюда умереть, и для меня будет честью, если ты убьешь меня. Я хочу снова быть с тобой!

— Нет, — произнесла она уже тверже. — Я просто хотела, чтобы мы были счастливы — я и ты. Но раз это невозможно, раз я уже мертва, ты должен быть счастлив за нас обоих. Выживи сегодня — и живи дальше.

— Я не могу!

— Можешь, если позволишь себе. Сейчас твой главный враг — это ты. Ты думаешь, что мне будет лучше, если ты обречешь себя на гибель, что только так ты вернешь долг мне и всем, кто погиб в подземном городе. Но никто из нас не хочет для тебя такой судьбы, поверь! Я была виновата, а ты остался честен до конца. Я раньше не знала, что такое бывает, но… Оказывается, что твоего счастья мне достаточно.

— Какое может быть счастье, если тебя нет? — нахмурился Эймер.

— Обычное. Человеческое! То, к которому все мы стремились с самого начала. Отпусти боль и сожаления, просто живи. Я всегда буду на твоей стороне, где бы я ни была. Хочешь, чтобы моя душа была в покое? Тогда найди новую невесту и люби снова. По-настоящему, всем сердцем! Я хочу увидеть, как ты улыбаешься, искренне, хочу снова услышать твой смех. Я хочу посмотреть, какие у тебя родятся дети! Я хочу видеть твоих внуков. Ты наверняка будешь забавным старичком: ворчливым немного и не в меру заботливым. Я хочу, чтобы было так, чтобы были долгие годы жизни, которой ты достоин, а не нелепая смерть здесь!

— Клоя… я люблю тебя…

— Я знаю, — она улыбнулась шире. — Знала с самого начала. Но то, как сильно я тебя люблю, я поняла только после смерти. Если бы мы поменялись местами, разве ты бы хотел, чтобы я погибла?

— Нет, конечно!

— Тогда подари мне свою долгую счастливую жизнь, сделай мою смерть ненапрасной. Тебя ждет великое будущее, Эймер, а я… Мы с тобой еще встретимся однажды. А теперь уничтожь это тело. Я чувствую, что ветала рвется на свободу, долго я ее не удержу… Я такого не заслужила! За свои преступления я расплатилась сполна, мне нужен покой. Ты только не забывай меня…

— Не забуду, — пообещал Эймер. — Никогда.

Он тоже чувствовал, как темная энергия веталы рвется на свободу, а значит, нужно было спешить. Огонь, призванный им, просто забрал Клою — без боли, без страданий, все с той же улыбкой, которую он так любил.

Эймер снова остался один на туманной улице, полной чудовищ. Но умирать он больше не собирался.