Часть 13. Главы 28-31. Дорога наверх
Глава 28. Дзэвсэг
Раскалённый докрасна воздух, густой и вязкий, колыхался вокруг, как воды кипящего озера. Голова гудела медным гонгом, золотые и алые пятна плыли перед глазами. Кесса лежала на спине Нингорса, вжимаясь в мокрую шерсть, и хватала ртом воздух. Он пропах гарью, оплавленным камнем и едкими сернистыми испарениями – огненная река бурлила прямо под крыльями Нингорса, заплёвывая берега брызгами лавы, и дым поднимался над ней столбами, вырываясь горячими потоками из каждого лопнувшего пузыря. Лава текла неспешно, застывая у берегов багряными наплывами, чернеющими по краям, - но залежаться им не давали, следующая волна подмывала их, заливая жидким янтарём, и чернота отступала.
По двум берегам – и там, где на истрескавшейся красно-жёлтой земле пробивались алые мохнатые кустики Маа, и там, где красные и чёрные валуны, сброшенные с гребня лезущих друг на друга скал, громоздились от обрыва до края лавы – тёмным потоком поднималась Волна. Слева на равнине тут и там темнели груды тел – хески, уставшие в долгом пути, ложились там, где стояли, и трудно было понять, живы они или мертвы. Тем, кого зажали в тиски горы и река, повезло меньше – остановиться они не могли, орда напирала, растянувшись тёмной рекой по узкой долине, и тех, кто упал бы, затоптали бы насмерть.
Кесса смотрела вниз слезящимися от дыма глазами, болезненно щурилась на алый свет остывающей лавы. Солнце осталось внизу, за туманной завесой пограничья, но тут, в Царстве Сиркеса, было светло и без него. Всё пламенело – и река, и алая дымка под сводами, и тонкие огненные трещины, прорезавшие потолок огромной пещеры, и далёкое озеро огня, бросающее зыбкие отсветы на облака.
Воздух был слишком горяч и вязок – даже Нингорс изнемогал от жары. Кесса слышала, как он хрипит, разинув пасть и свесив язык, но здесь не было холодных дуновений, которые остудили бы его перегретое тело.
- Нингорс, - прошептала она, приникнув к его уху, - тут везде один огонь! Свернём в сторону, пролетим там, где прохладнее…
- Тут нет прохлады, Шинн, - прохрипел хеск, широко расправляя усталые крылья. Ему удалось поймать попутный ветер, но улетел он недалеко – перегретый воздушный поток вихрем закружился вокруг сталактита, и Нингорс нырнул вниз, уклоняясь от острых каменных зубцов. Небо стало ниже и горячее с тех пор, как он пересёк последнюю границу. В этих висячих скалах уже не гнездились коротколапые ящеры, и летучая рыба, которую они ловили в облаках, осталась там же, где и дожди, - внизу, за огненной границей.
Боль медленно разжимала хватку, и в голове прояснялось, - опасливо ощупав виски и убедившись, что череп передумал лопаться, Кесса вернулась в седло и осмотрелась по сторонам. «В начале лета я спустилась сюда, в Царство Сиркеса,» - она зябко поёжилась, несмотря на нестерпимую жару. «Больше года прошло с тех пор. И сейчас снова осень…»
Дни мелькали, и сосчитать их не удавалось – они высыпались песком из горстей, проваливались россыпью в прорехи между границами. Сколько дней Нингорс летел над клокочущей Джассией – через обманчиво тонкую черту, проведённую алым туманом?.. Ни земля, ни небо тут не изменялись ни зимой, ни летом, некому было подсказать, какой сейчас день, но Кесса твёрдо знала, что первый осенний месяц близится к завершению.
«Как высоко мы летим,» - она смотрела вниз, на клубящееся над Волной облако. Издалека оно казалось поднятым в небо пеплом, но каждый тёмный клочок там был летающим существом. «Хорошо, что нас им не видно!» - подумала она.
Ветер взвыл в голых оплавленных скалах, взметнул красную пыль, и Кесса, неосторожно вдохнув её, закашлялась. Нингорс вздрогнул и хрипло рявкнул:
- Опять?!
- Да ну, - легонько хлопнула его по боку Кесса, откашлявшись от пыли. – Я поперхнулась пеплом. Тут нет едких рек, Нингорс. Тут я не заболею.
- Есть ли что-то, что не убивает вас, знорков?! – громко фыркнул хеск, сворачивая от раскалённой реки и окутанной пыльным облаком пустыни к горам. – Как вы не сгинули до сих пор? Как вы побеждаете в войнах, когда любая пылинка для вас смертельна?!
Он заговорил не ко времени – сразу несколько молний впились в небосвод рядом с ним, и «пепельное облако» над руслом Волны взорвалось, выплюнув в его сторону множество крылатых тварей. Он взвыл, запоздало поднимаясь к самым сводам, и Кесса распласталась ничком, чтобы не расшибить голову о сталактит. Ярчайший луч пронзил стаю теней, многих обратил в пепел, но на вспышку отозвалась вся крылатая туча, - и Кесса помянула тёмных богов, глядя на клокочущее облако, летящее прямо к ней. Луч, брошенный ею, сверкнул и угас, никого не отпугнув, и сеть молний ушла в небо, опалив Нингорсу крылья. Он вздрогнул, затряс головой, сбрасывая секундную оторопь, но этой малой заминки хватило – летучий хеск, странная летучая мышь с единственным глазом посреди лба, сомкнул зубы на его крыле – на длинной кости, поддерживающей перепонку. Остальные выстроились кольцом, извергая трескучие искры. Вылетая из зубастых пастей, крохотные молнии не гасли – сплетались в сеть, набирая силу. В кольцо меж ними, торопясь, чтобы не быть сожжёнными, влетели те, кто молниями кидаться не умел. Луч сверкнул им навстречу, но угас, не долетев, расплёлся на тоненькие нити и сгинул в стае Клоа.
Нингорс взвыл, окутываясь янтарным пламенем, прижал к бокам крылья и рухнул вниз сквозь алую дымку и стаи разъярённых хесков – но улетел недалеко. Прямо над ним в потолке пещеры с громким чавканьем распахнулось окно, вспыхнуло дрожащим белесым светом, и Кесса не успела и глазом моргнуть, как её, Нингорса и сотни две подвернувшихся хесков подхватил бешеный вихрь. Ещё доля секунды – и их поволокло по тесному тёмному туннелю, переворачивая так и эдак, кидая друг на друга и колотя о стены. Кесса с протяжным воплем выронила поводья, но Нингорс зубами поймал её за капюшон и крепко обнял, заворачивая в крылья. Туннель извивался, как змея, уходя куда-то вниз, вокруг выли и визжали на все голоса. Через пару мгновений нора пошла под крутой уклон – и оборвалась тёмной пещерой. Всех хесков выкинуло туда, и они, сваленные в кучу, шипели, фыркали и стонали, пытались расползтись по углам, но в норе было чересчур тесно. Нингорс рявкнул на кого-то, лезущего ему на голову, и лизнул Кессе макушку. Речница неуверенно хмыкнула.
- Где это мы? – тихо спросила она, выглядывая из-под крыльев. – Ни рыбьего хвостика не видать! Откуда в небе норы?!
- Тихо, детёныш, - Нингорс уткнулся носом ей в ухо, его жёсткие усы пощекотали шею. – Мы в ловушке Сиангов. Йяррх! Как они проковыряли небо?!
Он щёлкнул зубами, прихватив за крыло некрупного, но кусачего хеска, и отшвырнул его в кучу его соплеменников. Они затрепыхались, заверещали, и два десятка глаз зажглись во тьме синевато-белым светом. Кесса охнула, Нингорс опустил ладонь ей на макушку, заталкивая её под крылья.
Стены пещеры часто и громко залязгали, пол затрясся, и хески, погасив огонь в глазах, слились с темнотой, но ненадолго – из-под свода рухнула, освещая залу и накрывая мерцающим покровом копошащихся пленников, частая сеть из лиловых лучей. Она легла на загривок Нингорса, и хеск попробовал её на зуб и удивлённо фыркнул. Кесса протянула к ней руку, но потрогать не успела – своды пещеры сверкнули, и на всех, кто был внизу, обрушился огненный дождь.
Это были крохотные тёмно-медовые искры, и, пока они летели, Кесса завороженно глазела на них, не видя в них угрозы. Нингорс распознал её раньше, и Речница и мигнуть не успела, как оказалась в плотном коконе крыльев. Она рванулась было на волю, но тут искры долетели – и пещера наполнилась истошным воем и запахом жжёной шерсти. Нингорс вздрогнул, опустил голову, сворачиваясь клубком вокруг Кессы, и дёрнулся снова – она только услышала, как он тихо скрипит зубами, сдерживая стон. На перепонке крыла проступали выжженные прорехи.
- Ал-лийн! – вскрикнула странница, тыкая пальцем в обожжённое крыло. Руки вмиг отяжелели и налились болью, водяная взвесь повисла над ладонью, но тут же испарилась. Нингорс дёрнулся ещё раз, хрипло взвыл и прижал ладонь к носу. Запахло горелым мясом.
- Хаэ-эй! – крикнула Кесса, высовываясь из-под дрожащего крыла. Теперь она видела, что пещера, пока сыпались искры, заметно расширилась и «пустила корни» в скальную породу – от неё пучками расходились скупо освещённые туннели. В лиловом сиянии из полумрака проступали тени – высокие серокожие существа в лёгкой броне. Полосы раскраски на их лицах ярко блестели. Они стояли с копьями наперевес, внимательно глядя на прикрытых сетью пленников.
- Хаэ-э-эй! – заорала Кесса, выбираясь из-под крыльев Нингорса и размахивая руками. Хеск не мешал ей – он корчился от боли, прикрывая обожжённый нос.
Серые демоны переглянулись. Один – самый рослый, чьё лицо, не подсвеченное раскраской, сливалось с темнотой – протянул к пленникам копьё, и его наконечник вспыхнул золотистым светом.
- Отпустите нас! – крикнула Речница, подставляя Зеркало Призраков под жёлтое сияние. Отразившись, блик скользнул по стенам, высветил плосконосые лица серых хесков и пластины их брони. Существо с копьём изумлённо мигнуло.
- Вас? – оно покачало светящимся наконечником, выискивая в груде тел источник звука, наткнулось на Кессу и снова мигнуло.
- Нингорс ранен! Зачем вы жжёте существ живьём?!
- Родиться в воду! – существо повернулось к малорослым спутникам. – Тут знорка!
- Не лезьте к ней, - прохрипел Нингорс, рывком поднимаясь на ноги. Он развернул крылья и вздыбил шерсть на загривке, и сеть над ним всколыхнулась, как от сильного ветра. Самый высокий Сианг поддел её копьём, рассекая лиловые лучи.
- Вменяемый Алгана?! – копьё коснулось тёмного камня на плече Нингорса и качнулось в сторону. – Держись и не отпускай!
Ещё одно копьё поддело сетку, и они, скрестившись, замерли рядом с Алгана, чуть-чуть не дотянувшись до его груди. Кесса ухватилась за древко – оно не шелохнулось, даже приняв на себя её вес.
- Чего ждёте? Хватайтесь! – потеряв терпение, крикнул один из Сиангов. Нингорс, недоверчиво оскалившись, взялся за оба древка – и копья взлетели к сводам пещеры и плавно опустили ношу на каменный пол. Алгана отпустил их, не дожидаясь, пока его ступни коснутся земли, и сдёрнул вниз Кессу. Она тут же повернулась к разрезанной сети. Никто не заделывал прорехи в ней, и пленные хески, толкая друг друга и жалобно повизгивая, лезли наружу. У прорехи, выстроившись цепью, стояли Сианги, и каждого выбравшегося тут же хватали две пары рук, а третий прикасался короткой палочкой к его лицу. Не успела Кесса приглядеться, как схватили и её, развернули к выходу и прижали тёплую рогульку к крыльям носа. Знакомое жжение расплылось по коже, и пыльный воздух пещеры вдруг показался Речнице свежим и чистым. Холодный камешек на другом конце жезла коснулся её лба, и она заметила фиолетовый отсвет – по её коже провели большим аметистом. Нингорс хрипло рявкнул, когда его схватили за плечи – и Сианг с жезлом вытянул руку и привстал на цыпочки, чтобы наложить печати на слишком высокого хеска, но уже не пытался заставить его согнуться. Алгана скрипнул зубами и лизнул нос – видно, Сианг задел свежую рану.
- Ищите, кому нужна помощь! – голос высокого хеска, гулкий и раскатистый, эхом отражался от стен пещеры. – Раненых и измождённых – к лекарям, остальных – в купальню!
Пленники, понемногу приходя в себя, вереницей потянулись к туннелю, кто-то уже пытался взлететь, и все мигали и мотали головами. Нингорс со вздохом склонил голову, провожая их взглядом.
- Хорошо, когда Агаль затыкается, - еле слышно сказал он.
- Пойдём, Нингорс, - Кесса потянула его за руку. – Нам тоже нужна купальня! И лекарь. Твой бедный нос… Покажи, что с ним?
Двое Сиангов с поднятыми копьями встали на их пути, и Речница вздрогнула и сощурилась от слишком яркого света. Ощупав чужаков подозрительными взглядами, хески переглянулись и жестами позвали их за собой. Третий туннель – тот, что не вёл ни к лекарям, ни в купальню – поглотил их и выплюнул под красным солнцем Хесса, на узкой лестнице, зажатой среди изрытых пещерами скал. Кесса замигала, прикрывая ладонью обожжённые глаза, - их опалило ещё в пещере, но только теперь она почувствовала боль.
- Мирный Алгана и знорка в полосатой броне, - Сианг обвёл их непроницаемым взглядом холодно мерцающих глаз. – О вас многие говорят. Чёрная Речница Шинн, Оседлавшая Волну?
Кесса вздрогнула и изумлённо мигнула.
- Вы знаете нас?!
- Знаем, что вы – не враги Дзэвсэга, - отозвался хеск, разглядывая раны на крыльях Нингорса. – Вы – гости. Можете идти, куда угодно. Если есть нужда в лекаре… или в защите – возвращайтесь сюда. Сейчас многим нужна такая помощь…
Он кивнул на пещеру, оставшуюся за его спиной. Там снова лязгали расползающиеся плиты, шипел оплавленный камень, и пахло горящей шерстью. Ловушка подцепила ещё каплю с гребня Волны.
- Вы очень добры, - склонила голову Кесса. – То, что вы делаете, - благородно и угодно богам… хоть и неприятно. А что вы потом делаете с пленными?
- Смотри, - Сианг невесело усмехнулся, указывая на лестницу. Она спускалась на улицу – такую же кривую и изрезанную ступенями, но более широкую. На углу прямо в скале зияла прикрытая циновкой дверь, ещё одна – десятком локтей выше, и на ступеньках, ведущих вниз, и на большой лестнице, и на каменных скамьях сидели и висели десятки существ. Кто-то дул на горячие лепёшки, кто-то неспешно цедил мутную жижу из глиняной кружки, кто-то задремал, улёгшись на скамью. Пятеро низкорослых Джаксов, ящер в жёлтой чешуе и двое Инальтеков играли в кости; сейчас проигравший хеск, надувшись, сел в центр круга, и остальные принялись щипать его. «Они играют на щипки!» - хихикнула про себя Кесса и потёрла предплечье – кожа загорелась от воспоминаний.
- А тут неплохо, - задумчиво пробормотала она. – Хорошо, что их не убивают и не…
Она осеклась и посмотрела на Сиангов… туда, где они только что стояли. Там уже не было ни их, ни приоткрытого выхода из ловушечной пещеры. Тяжёлая плита с грубо вырезанными знаками неизвестного языка опустилась и закрыла туннель.
- Попасть в ловушку Сиангов! – Нингорс фыркнул и облизал распухший нос. – Что за дичь… Чего мы ждём, детёныш?
- Эхм… - Кесса огляделась по сторонам. Перед ней была единственная дорога – крутая лестница, ведущая вниз. «Дзэвсэг! Вот что это за город,» - подумала она. «Не вдруг повторишь такое название…»
- Тебе очень больно, Нингорс? Может, найдём лекаря? – она с тревогой взглянула на его нос.
- Мне нужно поесть, этого хватит, - фыркнул хеск. – Где тут еда? Я ничего не чую!
…«Наверное, их выгнали с равнины,» - думала Кесса, в сотый раз взбираясь вверх по лестнице. «По доброй воле сюда никто не полез бы!»
Улочки Дзэвсэга – самые ровные из них – клубком змей извивались между скал, множество переулков-лестниц вело вверх и вниз, в каждой горе зияли пещеры. Стены пестрели вывесками, нарисованными прямо на камне яркой охрой и углём. В тёмных тупичках громоздились горы циновок, и кто-то дремал там, не замечая прохожих. В глубоких тенистых нишах тихонько бурлили вмурованные в стену водяные чаши, там же в поисках прохлады скрывались переселенцы – самые разные создания из сотен племён. Первое время Кесса вертела головой, выискивая знакомые лица, потом устала.
- «Торговая Гора», - вслух прочитала Речница, запрокинув голову. Вход в огромную сеть пещер находился на два десятка локтей выше, ворота были распахнуты, и оттуда тускло мерцали огни, и доносился непрерывный гул. Две горы стояли друг напротив друга, их подножия были изрыты норами и уставлены широкими скамьями. Рядом прямо на тёплой мостовой сидели хески, лениво переговариваясь и отхлёбывая из больших кружек. Из ближайшей ниши пахло хмелем – там у бочки с чем-то мутным и пенящимся сидел Сианг и наливал пойло всем, кто подходил к нему.
- Смотри! – Кесса указала на запылённого Джакса, подошедшего к бочке. Он показал торговцу маленький значок, привязанный к поясу – и Сианг, кивнув, налил ему кружку. Так и не заплатив, Джакс выбрался из ниши и уселся на скамью, свистом подзывая соплеменников – они как раз показались из туннеля на той стороне улицы.
- Аметист, - буркнул Нингорс, на мгновение убрав руку с носа. – Он показал аметист. И белая пыль на его волосах. Это хуллак. Видно, рабочий с шахты.
Отряхиваясь на ходу от серебристой пыли, подошли другие Джаксы, обступили торговца и разошлись с полными кружками. Заметив взгляд Кессы, Сианг лениво помахал рукой.
- Сок медовой хрулки, листья медовой хрулки! Для тех, кто устал от работы или заблудился в Торговой Горе! Идите сюда, бойцы, если вы наняты в Дзэвсэге, я не возьму с вас денег.
- Мы не наняты, - покачала головой Кесса. – Но Нингорс очень голоден. Где тут кормят?
- Подними взгляд, посмотри наверх, - широко ухмыльнулся Сианг. – Вся еда там.
…«Грибы и бобы,» - Кесса поковыряла ложкой застывающее варево. Чуть остыв, оно затвердело, и теперь впору было резать его ножом. Из чего оно состояло, Речница даже не пыталась гадать, но половины чашки хватило, чтобы насытиться… хотя бы ей. Нингорс сосредоточенно вылизывал стенки большого котла, заедая остатки варева солёной рыбой. Один хвост достался и Кессе. Костей и соли там было больше, чем мяса, - кто-то наловил самых жёстких ро и засолил со всеми плавниками и потрохами. «А вкусно,» - думала странница, обсасывая хребет. «Наверное, в Фейре насолили на зиму Листовиков. Сейчас бы съела добрый ломоть икеу…»
- Эррх, - Нингорс высунул морду из котла, с сожалением заглянул в пустую посудину, проглотил оставшуюся рыбину и облизал нос. Тонкая кожа уже затянула прорехи на его крыльях, и Кесса видела, как под прозрачной нежной плёнкой прорастают и переплетаются алые жилки.
Скамья под Речницей едва заметно дрожала, и вся улица сотрясалась от тяжкого гула. Гудела соседняя гора. Это был не приглушённый расстоянием и стенами грохот дробилки – к нему Кесса уже привыкла. Так гудели, сотрясая землю, подходящие к пристани подземные корабли-халеги.
- Тут где-то пристань, - заметила странница. – Это отсюда привозят хуллак? Я видела доспехи из него… и рукавицы, и щиты.
- Сианги копают его, - проворчал Нингорс. – Только они не умирают от хуллаковой пыли. Им даже печати не нужны.
Он потрогал чёрно-алую корку, покрывшую его нос, и поморщился. Кесса сочувственно поцокала языком.
- Всё ещё болит? Тебя отвлечёт немного, если я причешу твою шерсть? – она копалась в сумке, разыскивая гребень.
- Не думаю, - фыркнул хеск, отряхивая с крыльев пепел. Его мех, когда-то рыжевато-бурый, почти почернел от копоти и грязи, дым огненной реки въелся в него намертво. Чёрные несмываемые полосы нарисовались и на куртке Речницы, и на сапогах, подошвы вовсе почернели, и в них впились мелкие осколки земляного стекла. Кесса задумчиво вынимала их и заталкивала в расселину скалы.
- Когда тут спят? – спросила она, выискивая на небе солнце. Его давно не было – город спрятался под чёрным куполом, прорезанным алыми сполохами, но на улицы мгла не просочилась – везде горели крупные цериты, вмурованные в стены, а мостовые мерцали от церитовой пыли. Дробилка всё так же грохотала вдалеке, где-то шелестела вода, текущая по проложенным в скалах туннелям, и торговец-Сианг по-прежнему разливал сок хрулки по кружкам. В его глазах не было и намёка на дремоту.
- Я слышал, что они совсем не спят, - прошептал Нингорс, оглянувшись. – Никогда.
- Нуску Лучистый! – охнула Кесса. – Никогда не спят?!
- Да отстань ты от богов! – рявкнул хеск, недобро сверкнув глазами. – Они-то чем тебе помогут?!
Кесса, надувшись, отвернулась от него, но тут же забыла обиду – на скамье у скалы, разложив на сухих листьях рыбу и плошки с жареными грибами, устроились Оборотни. Они были угрюмы и переговаривались вполголоса. Только двое из них носили бороды. Один, круглолицый и гладкощёкий, делил снедь между двумя «волчатами». Они и впрямь были похожи на зверей – остроухие, до пояса покрытые клочковатым мехом, только лица, почти человеческие, белели из шерсти. Ухватив одну рыбину с двух сторон зубами, они начали тянуть и дёргать её – но один из бородатых Оборотней ущипнул их за уши, и они притихли.
- Маленькие Оборотни, - хмыкнула Кесса. – Все в шерсти. Вот что странно – тут столько Сиангов, а где их дети? Да и женщин я не видела… Или мне их не отличить?
- Есть большие Сианги и мелкие, кто-то из них – самка, - пожал плечами Нингорс. – Обычное дело. Но дети… Я слышал, они рождаются прямо из скал – сразу взрослыми.
- Хаэй! Хватит болтать о наших делах, - прикрикнул на него торговец-Сианг. – Своими займись.
Нингорс повернулся к нему, прижав уши. Сианг показал в ухмылке четыре клыка. Из переулка мягкими неслышными шагами выбирался патруль – четверо воинов, цериты, вставленные в наконечники их копий, горели ровным золотым огнём. Кесса покосилась на них и толкнула Нингорса в бок.
- Пойдём, поищем ночлег. Во сне у тебя быстрее всё заживёт.
Хеск нехотя отвернулся от насмешника и поднялся со скамьи. Его котёл и кружка Кессы вместе со множеством других опустевших посудин повисли на верёвке с крючьями – подъёмнике, свисающем из окна харчевни. Сианг, заметив возвращение котла, потянул за трос, втаскивая всю посуду в дом.
«Всё-таки тут принято спать,» - думала Кесса, с любопытством заглядывая в глухие переулки и тупики. Чем бы они ни были раньше, сейчас они стали огромной спальней под открытым небом. Вороха циновок и старых вытертых шкур были разложены там, и в них завернулись разнообразные хески. Кто-то дремал, прилепившись к стене или ухватившись когтями на край крыши. Сианги проходили мимо, не обращая на чужаков внимания.
- Нингорс, ты нигде не видишь свободного места? – тихо спросила Кесса. Спальные переулки тонули во мгле, даже те маленькие цериты, что были приделаны к стенам, сейчас обернули сухими листьями или повесили на них потрескавшиеся чашки. Как Речница ни щурилась, она не видела ни одной пустой циновки – под каждой что-то бугрилось, дрожало, ворочалось…
- Слишком много хесков, - буркнул Нингорс и свернул на лестницу, уходящую по склону горы к другой, более узкой улице. – Может, там тише…
Он был угрюм, часто морщился и облизывал нос. Встречные Сианги обходили его стороной, без страха, но с оглядкой.
- О! Тут, кажется, есть свободная циновка, - заметила Кесса, заглянув в тупичок. Вороха подстилок были набросаны у стены, часть растащили по дальним углам – оттуда на возглас странницы ответили недовольным ворчанием. Она виновато кивнула и приложила палец к губам.
- Здесь? – Нингорс подозрительно огляделся по сторонам, облизал нос и принюхался. – Хм… Может быть.
Соседняя стена с оглушительным лязгом дрогнула, и по камню протянулась длинная тонкая трещина. Дикий вой пронёсся по улице, и Нингорс, оскалившись и прижав уши, повернулся к разбитой стене. Та лязгала и содрогалась – покорёженная дверная плита ползла вверх, но её перекосило, и камень громко скрежетал о камень. Вой оборвался рявканьем, из пролома полыхнуло зеленью.
- Что?! – чёрная грива Нингорса поднялась дыбом, он сцапал Кессу на плечо и оттолкнул к дальней стене. – Какой ещё Рух, и какие ещё обещания?!
Дверь наконец открылась, и наружу кубарем выкатился встрёпанный Алгана. За ним, направив на него копья, вышли трое Сиангов. Хеск, не успев долететь до стены, извернулся и вскочил на ноги. Его мех вздыбился, глаза горели багровым огнём. Он хрипло взвыл.
- Отродья Руха! Я знаю, это он затеял, это его ловушки! Ему что, мало?! Скупая тварь, бесчестная падаль! Отпустите меня, вы, Руховы прихвостни!
- Хоатиг, - еле слышно обронил Нингорс, пригибаясь к земле, и стиснул зубы так, что на губах выступила кровавая пена. Кесса изумлённо мигнула.
- Кто тебя держит?! – раздражённо пожал плечами самый рослый из Сиангов. – Возьми аметист и проваливай! Дверь зачем было ломать?!
Алгана отступил на шаг и пригнулся, сверкая глазами. Он готов был к прыжку, и Сианги, увидев это, разом наклонили копья.
- Тихо! Я сказала – ты можешь лететь! – рявкнул самый рослый из них, и Кесса вновь изумлённо мигнула. – Тут нет никакого Руха, иди, ищи его где-нибудь ещё!
Алгана взвыл.
- Я знаю, что он здесь! Кто ещё ловит себе рабов?! Это он, его воронка… Пусти меня к нему, серая тварь, я буду говорить с ним!
Его пальцы налились изжелта-зелёным огнём, и Сианги с воплями досады вскинули копья. В переулке заворочались, разбуженные хески выглянули наружу и тут же попрятались, во весь голос поминая Вайнега.
- Хоатиг! – Нингорс шагнул вперёд, и Алгана, вздрогнув всем телом, развернулся к нему. Тут же его глаза сверкнули ярче прежнего. Двое хесков стояли друг напротив друга, прижав уши и оскалив клыки, и Кесса, поёжившись, шагнула назад. «Нуску Лучистый! Хоатиг – это же тот, кто…» - она зябко вздрогнула и тихо, стараясь не звенеть подвесками, взялась за шнурок Зеркала. «Ох, не договорятся они миром…»
- Ты?! Я знал, что это дом Руха! Так он оставил тебя себе? – Хоатиг выплюнул последнюю фразу и осклабился, но тут же ошарашенно фыркнул. – Почему не в цепях? Почему…
- Твой колдун мёртв, - ухмыльнулся Нингорс. – Это не его дом. Отвечай за себя. Что ты сделал со мной?
- Ты?! Ты, ты… Как ты мог… как он, проклятый знорк… - Хоатиг, не договорив, скрипнул зубами. – Никому нет веры! Всё сам, всё я должен был сделать сам! Почему тебя оставили в живых?!
Зелёный огонь растёкся по его запястьям, и Кесса бросила Зеркало Призраков в воздух – точно между двумя хесками, и в последний миг успела выпустить шнурок. Ослепительная вспышка хлестнула по глазам, осветив улицу ярче всех солнц и лун, и луч, не долетев до цели, впился в тёмную пластину древнего стекла. Повиснув на долю мгновения в воздухе, она упала на мостовую, накалившись докрасна. Оплавленная оправа шипела и потрескивала, и едкий дымок поднялся над ней.
Зеркало ещё летело, когда Нингорс прыгнул вперёд, а когда оно зазвенело на мостовой, двое хесков уже катились под уклон, намертво вцепившись друг в друга. Они не выли – слышен был только скрежет зубов и треск костей, и запах палёной шкуры растекался по переулкам. Дорога вела вниз по склону, обрываясь крутой лестницей, и Алгана летели к ней, оставляя на мостовой кровавый след.
- Хэ-э! – вскрикнула Кесса, бросаясь за ними, но копьё Сианга преградило ей дорогу. Больно ударившись о древко, Речница отпрянула.
- Их драка. Им и драться, - рослый Сианг протянул ей дымящееся Зеркало. – Держи, пока не прикипело к мостовой. Неохота отдирать.
Шнурок от страшного жара почернел и обуглился, но чудом не развалился. Кесса подняла Зеркало на вытянутой руке и быстрым шагом пустилась за дерущимися. Сианги, подобрав по дороге патруль стражи, шли следом, а вскоре и обогнали её. Из каждого переулка выглядывали потревоженные жители, кто-то вышел на крыльцо, покачал головой и ушел в дом, чтобы вернуться с оружием. Кровавые полосы протянулись до самой лестницы, и ступени покрылись тёмно-багровыми пятнами сверху донизу. Хески не смогли взлететь – прокатились по всем камням, хрустя вывернутыми крыльями, и теперь лежали внизу. Челюсти одного намертво сомкнулись на горле другого, и тот в отчаянии рвал когтями его плечи и бока, но смертельная хватка не разжималась. Хеск приподнялся, резко дёрнул головой вверх и помотал из стороны в сторону – снова, и снова, пока из порванных жил не хлынула кровь, а тело противника, вздрогнув, не обмякло. Выпустив горло врага, Алгана хрипло завыл и вновь впился в него зубами, раздирая плоть. Шея давно сломалась, вытянутые руки судорожно царапали мостовую, но победитель не отпускал врага. Ещё укус – и голова убитого, отделившись от тела, перевернулась и осталась лежать на мостовой. Сианги, серыми тенями замершие у входа в переулки, стояли неподвижно, и те, кто спускался по лестнице вместе с Кессой, остановились поодаль.
Нингорс, пошатываясь, поднялся на ноги. Кровь текла по его плечам и груди, на боках чернели ожоги, и кожа на них полопалась, крылья болтались драными тряпками. Слизнув с носа кровь, он запрокинул голову и завыл. Кесса замерла на нижней ступени, с ужасом глядя на него. Хоатиг на мостовой уже не дёргался, лужа тёмной крови растеклась и застыла. Один из Сиангов поддел копьём отгрызенную голову и подтолкнул к туловищу.
- Он это заслужил? – спросила у Кессы высокая стражница.
- Да, - выдохнула Речница, спускаясь со ступеньки. Она смотрела, как кровь сочится из рваных ран на груди Нингорса и стекает по жёсткой шерсти, окрашивая её чёрным.
Алгана оборвал вой, склонил голову, глядя на мертвеца.
- Я выполнил обещание, - он оскалился, обвёл затуманенным взглядом сумрачные переулки и шагнул к лестнице. – Шинн?
Зеркало уже не дымилось, и Кесса дрожащими руками повесила его на шею и подошла к Нингорсу вплотную. Кровь уже не стекала вниз по рыжей шерсти – застыла тёмными сосульками.
- Нуску Лучистый… - прошептала странница, прикасаясь к горячей шкуре. Хеск вздрогнул, замигал, будто отгонял наваждение, и неуверенно опустил руку на плечо Речницы.
- Пойдём, детёныш. Нечего тут делать.
…Что-то шевелилось под чёрной кровавой коркой, и грудь Нингорса тяжело вздымалась. Он дышал хрипло, то и дело стискивая зубы, и иногда из его горла вырывался странный тоненький писк. Крылья, развёрнутые во всю ширь, колыхались и потрескивали, с тихими щелчками вставали на место кости. Кесса держала на коленях голову Нингорса и тихонько перебирала жёсткий чёрный мех.
- Жаль, что ты не мой детёныш, - еле слышно проворчал хеск. – Я бы научил тебя… научил всему. Летать, падать камнем, разрывать глотки и ломать кости… Так же, как Шинн… да, она всему научилась. Жаль…
- Ты найдёшь их весной, - прошептала Кесса, наклонившись к его уху. – И они обрадуются.
Нингорс не ответил, только скрипнул зубами от боли. Зеркало тихо звякнуло подвесками, коснувшись его плеча, и Кесса осторожно подобрала их, пряча медальон под одежду. Оправа остыла, но вмятины от булыжников мостовой остались на ней, и шнурки и верёвочки почернели от копоти. Зеркало не отражало ничего.
Глава 29. Пустынный Иррим
- Этот Семпаль мы называли Сытым.
Кесса вздрогнула – она не ожидала, что Нингорс заговорит. Он сидел на уступе, у свисающего с зубцов жёлтой скалы тела огромной бронированной змеи, и жадно вгрызался в мясо. Толстые пластины-чешуи, взломанные и содранные, валялись внизу, на камнях, и маленький пернатый ящер, учуяв исходящий от них запах крови, уже высунул зубастую пасть из расселины и настороженно принюхался. Нингорс отхватил ещё кусок от окровавленного тела, проглотил и повернулся к Кессе.
- Говорю – это день Сытого Семпаля. Так мы его называли.
Его морда была вымазана в застывающей крови. Существо, похожее на огромную бронированную змею, умерло недавно – когда хеск наткнулся на него в предгорьях, его хвост ещё вздрагивал, но глаза уже помутнели. Падальщики не успели обглодать его – им на равнине хватало поживы. Если бы Кесса взглянула вниз, она увидела бы их – серые сутулые тени, склонившиеся над разбросанными телами. Некому было сжигать их – воины Волны, обессилевшие и выброшенные из потока, умирали в одиночестве, и на их стоны откликались только ненасытные Войксы и осторожные пепельные харайги. Кесса видела их тени в расселинах и слышала тихие скрипучие голоса. Пернатые ящеры перекликались, и в их скрипе слышались досада и недоумение.
- Нингорс, ты… ты ешь, - склонила голову странница. – Пусть у тебя будет Сытый Семпаль.
Водяной шар, сорвавшись с её ладони, разбился о камни у подножия скалы и растёкся лужей на иссохшей глине. Тут никогда ничего не росло, никогда не было дождей, и маленькая харайга, увидев странное вещество, метнулась в укрытие. Очень нескоро она решилась выглянуть, а потом и выйти, осторожно обнюхать мокрую землю и лизнуть камни. Вскинув хохолок, она испустила протяжный скрип, и тени в расселинах задрожали. Один за другим ящеры выходили на свет, жадно слизывали влагу с земли, настороженно оглядывались и снова припадали к мокрым камням. Лужица растаяла, не успев впитаться. Последняя из харайг поскребла землю когтями, обнюхала ямку и с разочарованным скрипом спряталась в расселине. Ещё одна чешуйка мёртвой «змеи» упала со скал, но ни одна тень не шевельнулась среди камней.
Кесса посмотрела вперёд, туда, где трепетали на земле широкие полотнища багряных сполохов. Огненное озеро дышало жаром ей в лицо, туча пепла, не колеблемая ветром, висела над ним, и вокруг него земля окрашивалась в алый и чёрный. Вздыхающее озеро освещало багрянцем широкую чёрную «реку» - непрерывный поток из тысяч существ, поднимающийся вверх по равнине. Волна проложила себе прямую дорогу, и здесь, на мёртвой земле Иррима, ей ничто не мешало.
- Ничего живого, - прошептала Речница, вытирая со лба испарину. – Только огонь, холмы и камни. И стервятники.
Нингорс, громко фыркнув, вырвал из бока мёртвой змеи большой кусок мяса. Он изголодался, пока летел над границей, и впереди на бесплодных землях Иррима его не ждала удачная охота. Войксы, у которых он отнял змею, проводили его усталым шипением – только для них Иррим был сейчас гостеприимным, и они не жалели о потерянной добыче.
Из-за скал, оттуда, где за туманной границей скрылось Царство Сиркеса, на камни падали косые алые лучи. Красное солнце Хесса из последних сил озаряло предгорья. Отвернувшись от него, Кесса сощурилась на сияющий белый шар высоко в небесах. Он горел гораздо ярче, и безжизненная равнина окрашивалась в нежно-розовый и охристый в его лучах.
- Какое яркое тут солнце! – удивлённо мигнула она. – Своё солнце для страны Иррим… Нингорс, а как так получилось? Откуда оно тут, и почему не светит другим странам?
- Откуда мне знать? – фыркнул хеск, отряхнувшись от вязкой крови. – Я не был в Ирриме. Спускался через Кваргоэйю. Там оно не светит.
- Оно скользит под сводом, а свод тут низкий, - заметила Кесса, прикрывая обожжённые глаза. – Ты можешь подняться к нему, и тогда мы посмотрим на солнце вблизи. Вот чудно! Увидеть и потрогать солнце…
- Дичь, - оскалился Нингорс. – Я не полечу, пока оно не уйдёт к окраинам. От тебя, детёныш, там не останется и пепла.
- Жаль, - вздохнула Кесса и обернулась на тихий шорох. На уступ влезла и теперь оглядывалась по сторонам пепельная харайга. Её хохолок тревожно вздрагивал. Она смотрела на тень Кессы, перечеркнувшую весь уступ, и Речница знала, что сама она для ящера невидима – но вот тень его тревожит. Он принюхался к запаху растёрзанной туши, переступил с лапы на лапу и тихонько заскрипел. Кесса шевельнулась, её тень дрогнула – и харайга, молниеносно развернувшись, прыгнула со скалы. Широко расставив оперённые лапы, она перемахнула на нижний уступ и юркнула за камень.
- Ал-лийн, - прошептала Кесса, подставляя ладони под водяной шар. Медленно он поплыл вниз и разлился глубокой лужей на нижнем уступе. В скалах зашуршали и заскрипели, маленькая пасть с острейшими зубами высунулась из расселины.
- Приманиваешь? – шевельнул ухом Нингорс. – Примани что-нибудь съедобное, детёныш. В харайге есть нечего – перья и когти…
- Пусть они утолят жажду, - качнула головой Кесса. – Тут мёртвая земля, и к живым она жестока. Не знаю, как их вообще занесло в эту пустыню…
«Может, тут текли реки? Или было озеро, окружённое зелёным лесом,» - Кесса положила на ладонь Зеркало Призраков, повернула его к ближайшей скале и с надеждой заглянула в тёмную гладь. «Или море… море с островками, и с водорослями, и с перламутровыми ракушками! Что-то же было на этой земле…»
Зеркало осталось чёрным. В нём ничего не отразилось, и ни одна тень не скользнула в глубине. Подвески тихо побрякивали, покачиваясь на горячем ветру, от оправы тянуло резким полузнакомым запахом - что-то похожее Кесса унюхала на сарматской станции…
- Что там? – Нингорс, оторвавшись от еды, вытирал морду о камень, а вздох Кессы заставил его навострить уши.
- Зеркало ранено, - склонила голову странница. – Теперь оно совсем ничего не показывает.
Нингорс, облизнув нос, понюхал древнее стекло и пожал плечами.
- Может, оно уже умерло? Пахнет скверно.
«Я отнесу его Речнику Фриссу,» - думала Кесса, убирая медальон под куртку. «Если он не вылечит – найду Гедимина. Он его сделал, он и поправит. А пока пусть отдохнёт…»
Нингорс, насытившись, растянулся на горячей скале, широко раскинув руки и крылья. Костяк змеи, кое-как скреплённый сухожилиями, остался висеть на уступе – больше от него нечего было откусить, но кто-то из харайг, выглянув из расщелины, принялся трепать маленький клочок мяса. Оно не годилось ящерам в пищу, но запах крови манил их, и противиться они не могли.
- В этом месяце мы собираем семена тростника, - тихо сказала Кесса, перебирая жёсткий рыжий мех на боку хеска. – Прямо над Рекой. Взлетаем на маленьких халгах, прицепляемся к початку и обрубаем стебель. Одна халга не удержит початок, и мы собираемся по трое. Но он такой тяжёлый, что тянет к земле, и мы садимся с ним на берег. Если повезёт, у самых пещер. У нас, на Правом Берегу, мало водяных злаков, а вот на Левом только их и едят. Зёрна, когда их вылущиваешь, пахнут водой…
- Да, края у вас голодные, - проворчал Нингорс. – У нас тростником кормят хумрашей. Они пасутся вдоль берега, ходят по уши в воде. Я однажды вцепился хумрашу в загривок, а он нырнул и таскал меня под водой, пока не сбросил. У них много жира на загривке и толстая шкура, нелегко прогрызть…
- Интересно, что жители Иррима делают в этом месяце? – Кесса покосилась на белое солнце, уходящее к огненному озеру. – Тут ни рек, ни тростника…
- Прячутся от Волны, если им повезло, - грива Нингорса всколыхнулась и чуть приподнялась. – А если нет – идут в ней.
Он помрачнел, и Кесса встревожилась.
- Ты снова слышишь Агаль? Он опять заговорил?
- Он шепчет, - невесело ухмыльнулся хеск. – Почти ничего не слышно. А когда я надел бурый камень, я совсем не слышал его. Он всё громче, детёныш. Наверное, он хочет затопить всё…
Крылатая тень скользила по жёлтой равнине, исчерченной красноватыми полосами. Холмы и каменистые осыпи сменяли друг друга, кое-где по краям глубоких расщелин вздыбились розовые скалы, изредка появлялись грязевые озерца, клокочущие и смердящие. Их обступала чахлая поросль тёмно-багровой травы с тонкими, едва заметными листьями. Издали она казалась клочьями меха, раскиданными по кромке грязи. Белое солнце Иррима, скользя под сводами, освещало скалы с левой стороны, и тени постепенно укорачивались. Кесса смотрела на небо в задумчивости – она точно помнила, что вчера солнце садилось слева.
- Нингорс! Мы летим правильно? Вчера солнце шло справа, а сегодня – слева!
- Я знаю, где верх, - буркнул Нингорс. – Туда и лечу. Это местное солнце, что ты к нему привязалась?!
«Странное оно,» - пожала плечами Кесса. «Так и ходит из стороны в сторону? Посмотрим, куда оно завтра покатится…»
Утром ирримское солнце выплыло из-за правого крыла, и Речница, изумлённо мигнув, выбралась из кокона. Рассвет едва забрезжил, огненные озёра и разломы остались позади, и потянуло утренней прохладой. Кессе померещился запах прелых листьев, и она прикрыла глаза, представляя, что летит над Рекой. Но дымный смрад коснулся ноздрей и вернул её в Иррим.
- Нингорс, смотри! Это же город…
Густой чёрный дым валил столбом, взлетая к небесному своду и окутывая сталактиты дымкой. Посреди жёлтой равнины лепились друг к другу домишки и башенки, стена скал опоясывала их, - но она давно рухнула, и теперь город дымился. Тёмное русло Волны прошло в стороне от него, но она его заметила, и широкий «рукав» устремился к нему. Город с высоты казался наводнённым муравьями, и Кесса не видела, кто там воюет, но стены то и дело сотрясались от алых, золотых и зелёных вспышек, и здания оседали бесформенными грудами.
Нингорс на миг замедлил полёт, вздыбил шерсть на загривке, но, приглядевшись, только стиснул зубы и повернул в сторону.
«Да, нас там сожрут с костями,» - покачала головой Кесса, заметив над развалинами стаю сверкающих драконов. Они с небывалой яростью поливали хрупкие строения огнём, иногда кидались вниз и выхватывали что-то с городских улиц. И, если Речница не ошибалась в размерах, у каждого из них Нингорс уместился бы в пасти.
Дым клубился вокруг, щекотал в горле, и как Алгана ни старался из него вылететь, ветер нёс горький смрад прямо на него. Откашлявшись и вытерев слёзы, Кесса снова взглянула вниз – и вскрикнула:
- Нингорс, смотри!
От дымящихся развалин быстро убегали хески. Их жёлтый мех сливался с холмами, и одежда, выкрашенная в цвет охры, не выдавала их, - Кесса едва различала их тени среди камней и расщелин. Маленькие чёрные «птицы» мчались за ними, и Речница, приглядевшись, увидела длинные хвосты и блестящую чешую. Хески убегали так быстро, как только могли, но были утомлены, а кого-то ранили, и его вели под руки, - стайка двигалась всё медленнее, пока не остановилась на дне глубокого оврага.
«Нуску Лучистый! Там даже воды не найдёшь…» - поёжилась Кесса.
- Нингорс, ты мог бы… Бездна!
В склон оврага ударила струя пламени. Волна заметила беглецов, и тонкий чёрный «ручей», отделившись от клокочущего на развалинах «озера», хлынул к расселине. Ещё секунда – и одержимые ворвались в овраг.
Нингорс взвыл. Ослепительный луч ударил в скалы на дне провала, и осколки камня брызнули во все стороны, заставив одержимых шарахнуться к выходу. Огромный шипастый демон в багровой чешуе вскинул руки, и Кессе на миг показалось, что её кровь кипит, а кости обугливаются. Шерсть Нингорса вспыхнула золотом, он глубоко вдохнул и затряс головой, второй луч, ярче прежнего, впился в землю, чуть-чуть промахнувшись мимо красного хеска. Взрыв отбросил его на скалы. Одержимые отпрянули от оврага, несколько заклятий просвистели мимо Нингорса, но не остановили его. Дротик ударился о перепонку его крыла, но отскочил, не причинив вреда. Третий луч, раздробив камни, обрушил на дно оврага лавину, и хески дрогнули. Огненный Скарс, плюнув напоследок сгустком алого пламени, выбрался из расселины и взревел, собирая уцелевших. Те, кто удрал из-под камнепада, пустились за ним. Нингорс с торжествующим воем повис над оврагом, Кесса свесилась вниз, высматривая беглецов.
Под камнями кто-то зашевелился. Нингорс, опустившись на дно оврага, оскалился и рявкнул, и шевелящийся, тонко пискнув, замер.
- Ну зачем?! – нахмурилась Кесса, спрыгивая на засыпанное оползнем дно. – Вдруг он освободился?
- Как же, - фыркнул Нингорс и отступил от завала, подозрительно принюхиваясь. Кесса потянула в сторону один из обломков, но её помощь уже была не нужна – хеск освободился сам и теперь, пошатываясь, поднимался на ноги. Это был Флийя. Когда-то гладкий и блестящий мех «земляной белки» почернел и повис сосульками, одежда превратилась в лохмотья, перебитый хвост повис под странным углом. Флийя потрогал ушибленный затылок и растерянно мигнул.
- Не бойся, мы не враги, - Кесса показала пустые ладони. – Тебя принесло сюда Волной. Ты помнишь, кто ты?
- Д-да, - кивнул Флийя, потирая затылок. – Волна? Я был в Волне?
- Тебе повезло, - буркнул Нингорс, смерив его недовольным взглядом. – Шинн, я нашёл тут пещеру. Похоже, беглецы спрятались там. Тут больше нечего делать. Летим.
- Постой! Это пустыня, у них даже воды нет! – Кесса, взяв за руку Флийю, потянула его к пещере. – И этот бедняга… Нельзя его тут бросить! Пойдём, посмотрим, всё ли там в порядке…
Вход в пещеру прятался в тенях скал. Проём был широк – даже Нингорс вошёл туда свободно, не протискиваясь боком и не пригибаясь. Золотистые блики виднелись на дальней стене, но света давали мало – кто-то, видно, зажёг лучину.
- Ни-эйю! – Кесса протянула в темноту ладонь, и светящийся шарик на ней расплескал по пещере жёлтое сияние. – Не бойтесь нас…
Хески, сгрудившиеся у дальней стены, вздрогнули, повернулись к ней. Кто-то прижался к камню, кто-то, подобрав булыжник потяжелее, шагнул вперёд. Нингорс, шумно втянув воздух, зарычал и прыгнул на середину залы. Дрожащий рыжий свет окутал его и растаял, а вместе с ним потускнели и сгинули очертания хесков-беглецов. Там, где только что стояли они, осталась лишь стена, а за ней что-то негромко заскрежетало, а потом и залязгало.
- Морок! – фыркнул Нингорс, отступая к Кессе и заворачивая её в крыло. Флийя шарахнулся было к выходу, но хеск поймал его за плечо и заставил встать рядом с собой.
Позади что-то громыхнуло, и Кесса, обернувшись, увидела темноту – каменная плита, опустившись, замуровала пещеру. Дальняя стена лязгнула ещё раз, пропуская холодный синеватый свет. На пороге залы стояли копейщики, и их оружие было направлено на Нингорса.
- А это не морок, - буркнул он.
Копейщики переглянулись, и длинные светящиеся «перья», свисающие с их макушек – по два пера на каждого хеска – задрожали и приподнялись. Кесса уставилась на копья – необычно широкие наконечники были деревянными, но из них торчали маленькие тёмные лезвия. «Ишь! Но кого ими проткнёшь?» - озадаченно мигнула Речница, но тут свет всколыхнулся, и она увидела, как вокруг наконечников вытягиваются призрачные лезвия пурпурного сияния. «А, вот оно как…»
- Ну, и какого Вайнега вы тут всё переломали? – пронзительно вскрикнул маленький чёрный дракончик. Он висел, прицепившись когтями к длинной накидке копейщика. Тот согласно качнул перьями.
- Так это ваша ловушка для Волны?! – замигала Речница. Нингорс фыркнул.
- Была ловушка, - пискнул дракончик. – Теперь всё строить заново. А ну, летите отсюда, пока целы!
- Постой! – Кесса потянула за руку ошарашенного Флийю. Хеску было не по себе, и он оглядывался в поисках выхода, но единственный пролом в стене был там, где стояли копейщики.
- Этот Флийя был в Волне. Возьмите его к себе! Вы ведь лечите одержимых?
Один из копейщиков шагнул вперёд, поднося светящееся копьё к лицу Флийи. Тот испуганно замигал.
- Да. Отведи его к лекарю. Он ударился головой, - воин качнул перьями, и один из висящих на нём дракончиков взлетел и перебрался на плечо Флийи. Хески расступились, выпуская пленника из залы.
- А город? Дымящийся город на равнине… Он тоже ненастоящий? – спросила Кесса. – Мы пролетали над ним, там столько воинов Волны!
- Город? Да, там морок, - ответил один из драконов. – Алгана! Ты не надумал и там всё испортить?!
Нингорс зарычал, Кесса вцепилась в его руку.
- Тогда о вас не надо беспокоиться, - сказала Речница, оглядываясь на замурованный выход. – И мы улетим.
- И подальше, - пискнул дракончик. Копейщики шагнули назад, и две плиты одновременно загрохотали – одна опускалась, вторая поднималась.
Выходя из пещеры, Кесса оглянулась и увидела желтоватые блики на стене и усатые тени у огня. Морок восстанавливался, и с равнины уже слышался охотничий вой – отряд Волны преследовал «беглецов». Нингорс, громко фыркнув, взлетел, уклонился от просвистевшего над крылом огненного шара и повернул прочь от оврага. Воины Волны, спотыкаясь на камнях, бросились к пещере, но Кесса не успела посмотреть, как она захлопнется, - Алгана летел быстро.
- Что это за существа? – тихо спросила Кесса. – Никогда о них не слышала.
- Не ел их, - угрюмо отозвался Нингорс. – Но они умны. Хорошо прячутся.
Безжизненная жёлтая равнина протянулась внизу, и ничто не шевелилось на ней – только тень от крыльев Нингорса быстро скользила по холмам и расселинам, приближаясь к границе…
Это был первый ручей, который Кесса увидела в Ирриме, - единственный за многие дни пути. Тонкая журчащая струя вытекала из-под камней и обрушивалась на дно оврага – на десятки локтей вниз, по источенным водой уступам, а потом пробиралась по обломкам раскрошенных скал на дне, пока не исчезала в дебрях чёрных шипастых стволов. В овраге – там, где камни не громоздились друг на друга – кто-то насыпал земли и посадил Ицну. Год Волны выкрасил высокие колючие столбы в тёмно-багряный, в тени скал они казались чёрными. Ровными рядами они выстроились по берегам ручья.
Вдоль воды камни побагровели от пятен мха, тонкие красные нити водорослей колыхались на дне – но что-то зелёное виднелось на валунах, и Кесса, приглядевшись, увидела длинные тела и перистые листья, растущие из них. Зелёные черви грелись на камнях, подставляя вскинутые «перья» солнцу, и чутко вздрагивали от малейшего ветерка.
«Зелёные листья! Будто сто лет их не видела,» - вздохнула Кесса. Нечего было и думать спуститься на дно оврага с высокой скалы, на которой они приземлились, и едва ли черви дали бы посмотреть на себя вблизи, - их пугала каждая тень среди камней. И у некоторых теней были когти.
Вода гремела о каменные ступени, заглушая скрипучие голоса пернатых ящеров, и Кесса могла лишь догадываться, где они, по колыханиям теней в нагромождении битого камня. Один из них подобрался близко к воде и замер между двух валунов, слившись с их пятнистыми боками. Солнце неспешно ползло к краю неба, и тень заслоняла нагретые камни; черви зашевелились, переползая на валуны поодаль от ручья, где белые лучи могли бы до них дотянуться. Один из них подполз к самому краю камня и на мгновение замер, свесив зелёный хвост в расщелину. Молниеносно сомкнулись челюсти, и червяк, трепыхаясь, исчез меж валунов. Тень от хохолка ящера скользнула по камню, и всё стихло.
- Тут самые сытые харайги во всём Ирриме, - хмыкнула Кесса, поворачиваясь к Нингорсу. – Наверное, они дерутся за норы в этом овраге.
Хеск неопределённо шевельнул ухом. Он не смотрел на ящеров. Выдрав клок самой жёсткой и неприглядной соломы из спального кокона, он сосредоточенно жевал её. Даже его зубы, привычные к костям, чешуе и перьям, не справлялись с этой травой.
- Ох! Ты так не поранишься? – встревожилась Кесса. – Может, проще влить в тебя воду?
- Так сойдёт, - буркнул хеск, проглотив солому. – Чем гаже, тем лучше. Эррх, в моём брюхе слишком много дряни! А что ещё придётся сжевать…
Он с силой провёл рукой по животу и наклонил голову, прислушиваясь к ощущениям.
- Ну вот, - он поднялся. – Я за соседней скалой. Никуда не лезь, детёныш. Скоро вернусь.
Кесса сощурилась на белое солнце. Оно стояло высоко, но жара спала – ветер переменился, и теперь дуло не с огненных озёр – тянуло прохладой из далёких пещер, выводящих на поверхность. Речнице померещился запах прелой листвы и холодной воды. «Время срезать колосья Руулы,» - она прикрыла глаза, сжимая в кулаке бахрому чёрной куртки. Та давно пропахла хесской пылью и пеплом, но когда-то, как и сама Кесса, была у Великой Реки…
«Руула... да, и Агайл… и длинные листья на циновки,» - Речница вздохнула. «Чтобы плести их зимой, когда нечем заняться. И много-много листьев, чтобы выложить стены пещеры. И проверить зимнюю вентиляцию. Бывает, птицы вьют там гнёзда. А иногда селятся мыши и ящерицы. Настоящие ящерицы, без перьев…»
Шум осыпающихся камешков заставил её обернуться. На краю уступа, подозрительно оглядываясь по сторонам, стояла пёстрая харайга. Принюхавшись, она сделала пару шагов вперёд и снова замерла, приподняв передние лапы, будто в любой момент готова была раскинуть куцые крылья и прыгнуть вниз.
«Интересно, где её родня?» - Кесса покосилась на зазубренные скалы. Свет и тень легли там полосами, - даже Нингорс мог бы там спрятаться и остаться незамеченным.
Харайга неуверенно переступила с лапы на лапу. Речница опасливо покосилась на изогнутые когти. Старый шрам на бедре заныл от одного воспоминания. «Шла бы эта ящерка в Бездну!» - подумала она, поморщившись. «Что бы им не охотиться внизу?!»
Харайга наклонила голову набок и приоткрыла пасть. Грохот воды заглушил её писк, но сама она услышала чей-то ответ и покосилась на скалы.
«Она меня не видит,» - подумала Речница, медленно вытягивая руку. «И не может увидеть. А если…»
Маленький водяной шарик расплескался по ладони и замер крохотной лужицей. Кесса осторожно поднесла её к носу харайги. Та отступила на шаг назад и наклонила голову, разглядывая воду то одним, то другим глазом. Обнюхав ладонь Кессы, она решилась немного отхлебнуть.
Лёгкая пернатая тень спрыгнула сверху, с зубчатого уступа, ещё одна, с широко раскинутыми оперёнными лапами, выросла на краю обрыва. Они подходили осторожно, принюхиваясь и переглядываясь, их хохолки тревожно вздрагивали.
«Ай! Щекотно!» - Кесса крепко ущипнула себя за ногу, чтобы не рассмеяться. Лужица на ладони иссякла, и харайги тщательно облизывали мокрые пальцы Речницы, щекоча её шершавыми языками. Одна поддела носом ладонь и удивлённо скрипнула. Кесса медленно убрала руку и замерла на месте.
Тень от широкого крыла упала на уступ. Нингорс рявкнул, прыгая с неба на скалу, и пернатые ящеры бросились врассыпную. Они бесстрашно падали вниз, растопырив когтистые крылья, и ныряли в расщелины камней. Хеск не гнался за ними. Тяжело вздохнув, он лёг брюхом на камень и растянулся на тёплой скале.
- Ветер пахнет холодом, - задумчиво сказал он.
Кесса запустила пальцы в жёсткий мех на плече и удивлённо присвистнула.
- Нингорс, у тебя растёт подшёрсток!
- Осень, детёныш, - без малейшего удивления ответил хеск. – Пора ему расти.
«А когда мы выйдем из Провала, будет зима,» - Кесса пригладила взъерошенный мех и тихо вздохнула. «Все берега в снегу, и тёмный лёд на Реке…»
Скала под ней едва заметно вздрогнула, и что-то с силой надавило на макушку – так, что у Речницы зазвенело в ушах, а перед глазами поплыли алые круги. Она хотела вскочить, но не смогла – подкосились ноги. Запястья задрожали, наливаясь тяжёлым жаром, вены вспыхнули золотом. Нингорс взвыл. Ему удалось подняться, и он повернулся к близкой границе и смотрел, оскалившись, на затянутый туманом горизонт. Вздыбленный мех искрил и вспыхивал янтарным огнём.
- Что это? Агаль? – Кесса кое-как встала и прислонилась спиной к скале. Зеркало Призраков, выскользнув из-под одежды, тихонько зазвенело подвесками. В глубине древнего стекла оседало огромное пылевое облако, пронизанное зеленоватым светом.
- Нет! – рявкнул Нингорс, оборачиваясь к ней. – Лучи… Какая огромная сила! Ты это слышала?! Оно отшвырнуло Агаль, заставило заткнуться… оно гонит его к Бездне! Что это, Шинн? Что творится у вас в Орине?!
Кесса мигнула, потёрла обожжённое запястье. Звон в ушах утихал постепенно, дым в Зеркале осел, и поверхность стекла снова заволокло серебристой рябью.
- Зеркало очнулось, - прошептала она, погладив оправу. – Говоришь, новый зов, сверху, отгоняет Волну? Да, я тоже почувствовала… Даже кости задребезжали! Не знаю, что это, но если лучи…
«Сарматы,» - она поёжилась. «Они узнали о Волне и придумали что-то… что-то, что может её остановить. Даже думать страшно, что это такое! Наверное, так взрывается ирренций…»
Алгана встряхнулся, склонился над Кессой и обнюхал её макушку.
- Всё, чтобы остановить Волну, - тихо сказал он. – Не хочешь – не говори. Я хотел бы увидеть это вблизи. А ты… Там ты сгоришь, детёныш. Эти лучи слишком яркие.
- Что бы там ни было, оно на нашей дороге, - голос Речницы дрогнул. – Не знаю, отличает ли оно друзей от врагов, но если оно между Хессом и Орином, нам его не обойти. Сейчас мы поднимемся в Эвайлу и… Ты знаешь ходы, ведущие наверх?
Глава 30. Эвайла
Крылья Нингорса били по воздуху, но он не мог сдвинуться с места – вязкое небо окутывало его тягучим сиропом. Кесса, прижавшаяся лицом к его загривку, сквозь опущенные веки видела, как граница вздувается пузырём, пытается схлопнуться, но постепенно поддаётся. С хриплым рёвом Нингорс вытянул руки вперёд, дрожащее янтарное сияние скользнуло по ним, и воздушный пузырь беззвучно лопнул, выкинув пленников в жёлтое небо.
- Фу-уф, - выдохнула Речница, приподнимаясь и вынимая изо рта шерстинку. Она успела увидеть жёлтый туман, пронизанный серебряными лучами, прорастающие из него гигантские сталактиты и тень от широких крыльев на тёмных холмах. Потом её швырнуло на спину Нингорса, а хеск взревел – полтора десятка тоненьких жгучих молний впились в его бока со всех сторон.
То, что показалось Кессе холмами и пёстрыми камнями на них, было огромным стойбищем. Волна замерла тут, растянувшись вдоль границы, и Нингорс, бросив на неё тень, обнаружил себя. Туча розовокрылых Скхаа теперь смыкалась шаром вокруг него, и небо трещало от белесых искр.
- Глаза! – рявкнул хеск, широко распахивая крылья. Кесса послушно зажмурилась, утыкаясь лицом в жёсткий мех, но алая вспышка пробилась сквозь сомкнутые веки. Оглушительный визг ударил по ушам. Кесса открыла глаза и увидела, как стая Скхаа распадается. Кто-то, ослеплённый, повис на месте и растерянно верещал, кто-то бросился наутёк – вверх, под прикрытие сталактитов, или вниз, в стойбище. Нингорс, фыркнув, ударил крыльями, поднимаясь выше…
Кесса успела краем глаза увидеть синюю вспышку на земле, яркий луч, полыхнувший навстречу ей, - а потом растянулась на спине Нингорса, дрожа мелкой дрожью. Ей почудилось, что её ударили по голове кузнечным молотом. Она вцепилась в загривок хеска – и еле удержалась. Он, кувыркаясь, летел к земле, и обмякшие крылья бесполезно хлопали на ветру. Белые искры плясали в его шерсти, поднимая её дыбом, - но шерсть не могла замедлить падение.
Он развернул крылья, немного не долетев до края обрыва, ветер ударил его в грудь и подбросил чуть вверх, и он встряхнулся всем телом, испустив жалобный вой. Кесса, скатившись по крылу, приземлилась на каменистый уступ за мгновение до того, как крылья, задрожав, выгнулись, и Алгана камнем упал в ущелье.
Она склонилась над провалом, хотела закричать, но вовремя заткнула себе рот ладонью. Внизу, среди разбросанных валунов и поблескивающей воды, топорщились бесформенные алые комки, поднимались со дна оплывшие «чаши» и «листья». Родники, пробиваясь из скалы, сбегали вниз и размывали мягкую серую глину, наполняя округлое озерцо. Из него вода стекала по ущелью, и оттуда пахло сырым мхом, мокрой глиной и плесенью.
Увидев рыжеватый мех в тени уступа, Кесса полезла вниз. Мокрые от озёрных испарений камни выскальзывали из-под ног, и клочковатый алый мох был ненадёжной опорой, - но несколько мгновений спустя Речница была внизу, а ещё через секунду склонилась над раненым хеском.
Он заполз в нишу и сидел там, свернувшись клубком и прислонившись спиной к стене, хрипя и вздрагивая. Обе руки вцепились в грудь с правой стороны – там, где шерсть почернела и скукожилась от жара. Крови не было.
- А… - приоткрыв глаза, он посмотрел на Кессу и еле слышно фыркнул. – Хорошо…
- Что с тобой, Нингорс? Чем помочь? – Речница прикоснулась к его плечу, и трескучая искра пребольно укусила её за палец. – Дать воды?
- Эрррх… Не трогай, - прохрипел Алгана, мотнув головой. – Молния в сердце… теперь будет болеть. Остановится… или заработает… не знаю. Сиди тихо… тут странные места…
- Нуску Лучистый! – Кесса содрогнулась. – Тебе надо что-то съесть. Такую рану заживить непросто!
- Эрррх… - хеск прикрыл глаза.
«Но что тут съешь?!» - Кесса в растерянности огляделась по сторонам. Бесформенные наплывы на камнях и между ними, окрашенные в пурпур и рубин, были листьями – толстыми, жёсткими и мясистыми, со странными бугорками и пятнами. Речница понюхала их – пахло грибами и плесенью. «Ох, не думаю я, что это едят…»
- Я сейчас, - пробормотала она, возясь с ремнями на груди Нингорса. Он попытался помочь, но когти на дрожащей руке лишь поцарапали сбрую. Кесса стащила с него упряжь и подобрала полупустой дорожный тюк.
«Похлёбка с сиропом… и золотенью,» - покачала она головой спустя несколько мгновений, глядя на водяной шар, набитый всякой всячиной. Туда было засунуто всё, что могло считаться съедобным, - остатки сушёной рыбы, овощи, высохшие в пыль, комок разваренного зерна и несколько капель хрулкового сиропа. Ополоснув изнутри опустевшую фляжку, Кесса подтолкнула шар к пасти Нингорса.
- Ешь. Ты немного опомнишься… а потом я поищу ещё еды, - заверила Речница, глядя в затуманенные янтарные глаза. Хеск фыркнул.
- Ещё припасы… У тебя остались припасы? – пробормотал он, проглотив половину «похлёбки». Поморщившись, он снова открыл пасть и втянул в себя остатки.
- Я обойдусь. Тут уже недалеко, - покачала головой Кесса. Нингорс оскалился, хотел рявкнуть, но только застонал и вновь привалился к стене.
- Я поищу еды, - прошептала Речница и шагнула в пурпурные заросли. По толстому листу взбежала потревоженная ящерка, оглянулась на Кессу и юркнула в кусты.
«Ящерица! Хвала богам, без перьев,» - криво ухмыльнулась та. Гоняться за крошечным животным не имело смысла – им и сама Кесса не наелась бы. «Может, в ручье есть рыба…»
Холодный ветер промчался по ущелью, тоскливо засвистел в скалах. Кесса, поёжившись, натянула на уши клыкастый шлем. Он, сшитый из толстой кожи, грел неплохо, но вот рукавиц у Речницы не было, а руки от холодного тумана быстро озябли.
- Нингорс! – окликнула она хеска, вернувшись в нишу. Тот лёг на камни, прижавшись грудью к холодной плите, и слегка шевельнул ухом, услышав голос Кессы.
- Тут зябко, - она, развернув спальный кокон, прикрыла им хеска. – А к ночи будет ещё холоднее.
- Лезь под крыло, - прохрипел Нингорс, разворачивая перепонку. Она тряслась и искрила.
- Я буду согревать тебя, - кивнула Кесса, забираясь под крыло и прижимаясь к мохнатому боку. Жаркий ветер огненных озёр не дотягивался сюда, в серые пустоши Эвайлы, а сверху тянуло осенним холодом. Прикрыв глаза, Кесса видела кружащиеся листья и слышала сухой шелест пожелтевшей травы и жестяной перестук с ветвей Дуба.
- Мы выходим на берег, - прошептала она, тихонько перебирая шерсть на плече хеска. – К тёмной воде. Река уже холодная, но парни смеются и лезут в воду. А Агва смеются, когда они вылетают на берег. Река хочет спать… Агва тоже спят зимой, прячутся на дне, чтобы ледяные демоны не нашли их. А Река несёт листья – золотые, белые, красные и бурые. Такие большие, что ими можно укрыться с головой. А трава над обрывом уже вся пожелтела, и колосья осыпались. Дождь идёт и ночью, и днём, и все связки и снопы заносят в кладовые. Когда берег пустеет, мы выходим к воде и разжигаем костёр. Он отражается в Реке… так нужно, чтобы она его видела.
- Вы любите костры, - пробурчал Нингорс, повернув голову к ней, и Кесса обняла его.
- И истории, - прошептала она. – Мы рассказываем их у огня, чтобы Река их слышала. О том, что было этим летом, и что мы услышали… А если Речники ещё с нами, они рассказывают о своих делах. Они улетают в эти дни – у них свои пещеры, и их тоже надо утеплять. Да… наверное, Речник Фрисс уже улетел домой.
- Волна, - фыркнул Нингорс. – Не время улетать домой.
- А… да, так и есть, - вздохнула Кесса. – А я и забыла. Шла бы она, что ли, в Бездну…
Над обрывом послышалось гневное шипение, и белая молния с оглушительным треском соединила края ущелья. На дно, оскальзываясь на камнях и размахивая хвостом, стремительно спускался красный рогатый ящер. Он шипел, и искры сыпались с его лап.
- Хаэй! – окликнула его Кесса, выглянув из укрытия. Он резко обернулся, и она вжалась в стену, - таким свирепым был его оскал.
Он поднял было руку, но что-то толкнуло его в плечо. Существо, похожее на очень толстую рыбу с длинным тонким хвостом, налетело на него, стая таких же повисла над кустами, странно раздуваясь и округляя рты. Красный Алдер зашипел и прыгнул вперёд, его растопыренные пальцы скользнули по белесому боку «рыбы», и она, кувыркаясь, отлетела в сторону. Сеть тонких молний сорвалась с его ладони, летучие существа бросились врассыпную, прячась за камнями и кустами. Одно, рванувшись наугад, ударилось о Кессу и упало ей в руки. Она охнула, и Алдер развернулся к ней. Трескучие искры паутиной опутали его рога.
- Ал-лийн! – крикнула Речница, падая на землю и пропуская грохочущий разряд над собой. Рыба-капля, трепеща плавниками, отлетела в кусты. Водяной шар разбился о макушку Алдера и облил его с головы до ног, и хеск яростно зашипел и взмахнул хвостом. Речница вскочила, потянулась к оружию, но только дотронулась пальцами до рукояти, как хеск ухватил её за плечо и сомкнул челюсти на шлеме. Толстая кожа брони заскрипела под зубами и когтями, Кесса, зажмурившись, наугад ткнула в чешуйчатую шкуру.
- Ни-шэу!
Хеск, невнятно булькнув от боли, крепче сомкнул челюсти, шлем заскрипел – но хватка когтистой лапы ослабла. Выдернув голову из шлема, Кесса вывернулась из рук Алдера и шарахнулась к стене, выхватывая нож. Сверху посыпались камешки.
- Лови! – крикнул кто-то, и маленький лиловый кристалл на шнурке упал на ладонь Речницы. Со скалы в лавине мелких камешков и клочьев мха скатился бронированный шар. Алдер увернулся, вскинул руку, но его ладонь только затрещала и слабо засветилась, и он, досадливо зашипев, прыгнул вперёд.
- Ралгат! – вскрикнуло чёрное бронированное существо, перехватывая занесённую для удара руку. Панцирь у него был только на спине, грудь и живот прикрывала броня из плетёной кожи, оружия не было вовсе.
- Ралгат! – Кесса, подпрыгнув, повисла на плечах ящера. Тот запрокинул голову назад, едва не наколов её на рога, и она, охнув, соскользнула. Чёрный хеск обхватил плечи Алдера, ударил его хвостом по ногам, и оба, не удержавшись, рухнули в ручей.
- Сюда! – крикнул чёрный хеск, прижимая вырывающегося ящера к земле. Кесса бросилась к ним, размахивая амулетом. Шнурок петлёй наделся на длинную морду Алдера, но тот разинул пасть, едва не цапнув Речницу за руку. Она шарахнулась в сторону, и он сомкнул челюсти на кристалле.
- Ралгат, плюнь! – чёрный хеск встряхнул ящера. Тот смотрел на него изумлёнными, медленно расширяющимися глазами. Наконец его пасть раскрылась, и бронированный хеск ловко выхватил обслюнявленный аметист и надел амулет Алдеру на шею. Кесса почувствовала что-то тяжёлое на левом плече, скосила глаз и увидела рыбу-каплю. Та улеглась брюхом на руку Речницы и внимательно смотрела на хесков в ручье. Странница осторожно потыкала в неё пальцем, рыба по-человечьи покосилась на неё, но не шелохнулась.
- Хссс, - Алдер недоумённо посмотрел на обожжённую руку, на летучих существ, собравшихся вокруг, и на темнокожего хеска, склонившегося над ним. Тот был бы совсем похож на человека, если бы не острые уши, дыбом торчащие жёсткие волосы, выступающая нижняя челюсть и двупалые ноги, похожие на копыта. Он был одет так, что его одеянию не удивились бы и в Фейре, - «как подобает знорку», но копытца не прикрывала никакая обувь, а на иссиня-чёрной коже не пестрела раскраска.
«Да кто бы говорил…» - вздохнула про себя Кесса, покосившись на собственные ладони. Проведённые по ним когда-то весной линии давно стёрлись, кожа под хесским солнцем окрасилась медью, ногти потемнели и заострились.
Покусанный шлем валялся в кустах. Речница, тихонько отступив в заросли, подобрала его и водрузила на макушку, надвинув на мёрзнущие уши. Царапины от острых зубов ящера следовало чем-нибудь закрасить.
- Эррх, - на её плечо опустилась тяжёлая рука. Нингорс, пошатываясь, дошёл до ручья и остановился, тяжело дыша и высунув язык. Его шерсть больше не искрила, и он временами с подозрением ощупывал правую сторону груди, но уже не вздрагивал от боли.
- Тут один Алдер стал одержимым, - тихо сообщила ему Кесса. – А я помогла надеть на него аметист. Вот он, его зовут Ралгат. А это…
- Вайнег-прародитель! Живой Алгана?! – чёрный хеск, обернувшись, вытаращился на чужаков. Нингорс устало оскалил клыки, но Кесса видела, что нападать он не собирается.
- Всё в порядке с твоим другом? – спросила она, кивнув на ошеломлённого Алдера. Тот выбрался из холодного ручья и теперь досадливо шипел, разглядывая измазанную в глине чешую. С его хвоста капала белесая грязь.
- Да вроде как, - пробурчал он, разглядывая Кессу и её спутника. – Дым и угли! Мне это мерещится, или я дрался с авларином?!
- Авларинов тут не встретишь, - криво ухмыльнулась странница, откинув шлем-капюшон за спину. – Я – Кесса, Чёрная Речница, а Нингорс – могучий воин-Алгана с Холма Полуночной Грозы.
Нингорс недовольно фыркнул. Двое хесков переглянулись, повисшие вокруг них рыбы-капли захлопали плавниками. На краю обрыва вновь зашуршали падающие камешки. Двое чёрных хесков осторожно заглянули в овраг – и, увидев рыжую шерсть Алгана, шарахнулись назад.
- Хаэй! Спускайтесь, бояться нечего, - помахал им рукой друг Алдера. – Да, странный день… Чёрная Речница? Слухи давно ходят, но чтобы увидеть вживую… Что же, Ралгат тебе знаком, а я – Гьяси из Ремтиксы. Спасибо, что помогла с амулетом. Тебе ничего не откусили? У ящеров зубы острые.
Речница ощупала тонкие царапины на шлеме и огорчённо вздохнула.
- Вот, шлем поцарапали… и броню на плече. Нет у вас подходящей краски, чтобы замазать? Стыдно наверху появиться…
- Хсссс, - вильнул хвостом Ралгат. – Ты в ссамом деле Чёрная Речница. Ессли бы я откуссил тебе голову, было бы не сстыдно?
- Стыдно было бы не помочь тому, кому нужна помощь, - отмахнулась Кесса, отгоняя рой непрошеных мыслей. «Хвала богам, дед об этом ничего не узнает! Хотя… Как прославишься, если будешь обо всём молчать?! Надо подумать, как и о чём рассказывать, - скоро ведь придётся…»
Кусты зашуршали – к ручью, настороженно озираясь, подошли двое чёрных хесков. Лица их были похожи на лицо Гьяси, но стояли они прямо, одежду на их спинах не приподнимал бронированный горб, и хвостов у них не было. Каждый из них, посмотрев на Кессу и Нингорса, отвесил лёгкий поклон и повернулся к Гьяси.
- Лагерь растёт, - сказал один из них, указав на обрыв. – Скоро наступят нам на пятки. Их караульные уже пролетали над нашими ямами. Долго нам тут ещё сидеть?
- М-да… Сколько сегодня набрали? – спросил Гьяси, и один из хесков поднял и встряхнул небольшой тюк. Внутри зазвенело.
- Спустимся по оврагу, покопаем вдоль ручья, - решил хвостатый хеск. – Наружу не лезьте. Тут, в округе, не видно одержимых? Мы с Ралгатом подняли многовато шума…
- Хсссс, - махнул хвостом Ралгат. – Отойдём к ссскале. Нассс видят.
«Не видят,» - незнакомый голос прозвучал в голове Кессы. «Сверху всё прикрыто. Зря мы тут летаем, что ли?»
- Славно, - кивнул Алдер.
Кесса подошла к Нингорсу, осторожно погладила мех на его груди. Подшёрсток уже вырос, и пальцы погружались в тёплую мягкую шерсть… везде, кроме страшного выжженного пятна справа. Хеск опустил ладонь Речнице на спину и тихо фыркнул.
- Я не слышу ничего, - прошептала она, прижавшись щекой к его груди. – Оно остановилось? Как ты теперь будешь, Нингорс?
- Оно бьётся, - буркнул Алгана, расправляя и складывая за спиной крылья. – И я могу лететь. Я поймаю большого одержимого или найду труп. Нужна еда, детёныш. Мои крылья сейчас ослабли.
- Лететь? – Гьяси обошёл куст и встал перед хеском. Его белесые глаза встревоженно мерцали.
- Куда вы летите? Наверх нельзя. Там сияющая смерть, всё сожжёно.
- Что?! – Кесса вздрогнула. – Мы слышали отголоски очень сильной вспышки… лучи, излучение… Так там был взрыв?! И это… это ирренций, да? Это Старое Оружие?!
- Ох ты, сколько всего, - щёлкнул языком Гьяси. – Там сияющая смерть, знорка. Не знаю, откуда вы её взяли. Все верхние пещеры сейчас в незримом огне. А от взрывов у нас дрожала земля.
- И что с Волной? – насторожился Нингорс.
- Вся клубится тут, - развёл руками Гьяси. – Многие даже опомнились. Мы поймали, кого смогли, спрятали у себя. У нас, в Ремтиксе, одержимых нет, многие даже без аметистов обходятся. Летите в Ремтиксу! Тут скоро будет так холодно, что скалы побелеют. Там есть огонь… и еда тоже есть.
«Припасы,» - Кесса ощупала опустевшую дорожную суму и покачала головой. «Не знаю, сколько нам тут сидеть, и куда лететь, но припасы нам нужны.»
- А в какой стороне ваша Ремтикса? – спросила она. – Далеко?
- За день долетите, - Гьяси пощёлкал пальцами, подзывая одну из рыб-капель. – Шемми покажет дорогу. Там прочнейший морок, сами вы город не найдёте.
«И мы не рыбы,» - Шемми хлопнула хвостом по куртке Речницы. «Мы – Вайкири. Мы жили тут задолго до первых Тафри. А о знорках тогда никто даже снов не видел. Могучий раненый демон может лететь? Я спрячу его в облаках, никто ничего не заметит.»
- У нас с собой ничего, кроме воды, - развела руками Кесса. – Нам нечем будет кормить тебя.
«Я не голодна,» - вильнула хвостом Шемми. «И… если скажете, что делать, я помогу вам охотиться. Вы едите одержимых?»
- Хватит говорить о еде! – рявкнул Нингорс, высматривая среди камней брошенную упряжь. – Пора лететь, детёныш. К ночи похолодает.
…Жёлтые и серые холмы сменяли друг друга за поволокой белесой дымки. Тонкие облака почти не скрывали свод, ощерившийся тысячами зубов-сталактитов. Кессе, когда она смотрела наверх, всё чудилось, будто она в пасти огромного зверя.
Небо снизилось, и внизу можно было разглядеть всё – и красные кусты на дне оврагов, и камни, и каждого хеска из не знающих покоя отрядов, бродящих по Эвайле. Они как будто что-то искали, и Кесса надеялась, что никто из жителей им на пути не встретится.
Войксы перекликались над серо-жёлтой пустошью. Кесса увидела одного из них у родника – он умывался, но кровь намертво присохла к морде и лапам. Обглоданные кости розовели среди камней, и Нингорс, как ни принюхивался, не находил поживы – тут давно никто ни с кем не сражался, и Волна, замерев в нерешительности, уже не загоняла своих воинов до смерти. Одержимые, заметив на себе голодный взгляд Алгана, смотрели на небо, но не видели даже его тени. Шемми беззвучно скользила над его плечом, и воздух вокруг неё шёл рябью и неуловимо менял цвет.
- Вы, Вайкири, спите по ночам? – шёпотом спросила у неё Кесса, когда и белое, и красное солнце спрятались за холмами. Сверху потянуло холодным ветром, и он принёс запах окалины и оплавленного камня – и ещё чего-то, резкого и пугающего.
«Это твоя нора?» - Шемми вползла, помогая себе плавниками, в спальный кокон. Кесса подвинулась и забралась глубже, с головой, и спрятала под куртку озябшие руки.
- Если ты не рыба, тебе нужно тепло, - прошептала она.
«Хотелось бы увидеть хороший сон,» - Шемми заворочалась, пряча нежные плавники. «Сны этого года – один другого гаже!»
…Кесса выглянула из кокона – и, охнув, тут же уползла обратно, чтобы влезть в куртку. Земля внизу побелела от инея, белые колкие иголочки покрыли края кокона, и сам он, промёрзнув, тихонько похрустывал. Спрятав уши под шлемом, Речница выглянула опять. Нингорс приветственно фыркнул, покосившись на неё. Вокруг его пасти клубился пар. Кесса выдохнула и зачарованно следила, как тает в холодном воздухе белесый дымок.
Наверху, в седле, было ещё холоднее – ветер посвистывал в сталактитах, белых от инея. Шемми нарезала круги над Нингорсом, пытаясь согреться. Кесса запустила пальцы в густую шерсть хеска – от него тянуло жаром, но и он вздрогнул, когда холодные руки дотронулись до кожи.
- Где ваш город? – угрюмо спросил он пролетающую мимо Вайкири.
Ответа Кесса не услышала, но хеск повернул в сторону и чуть замедлил полёт.
- Шемми! – окликнула её Речница. – Ты видела хороший сон?
«Я видела воду. Много воды. И зелёную траву вокруг,» - ответила хеска, подлетая ближе. «Думаю, это хорошо.»
Пологие холмы внизу сменились зубчатыми скалами, тёмными бездонными расселинами и грудами валунов. В тени камней пряталась тонколистная алая трава, жёсткая, как иглы. «Шеелк,» - вспомнила Кесса, удивлённо мигнув. «Бесцветный Шеелк! А теперь у него есть цвет…»
По камням, наваленным друг на друга, даже одержимые не решались прыгать – отряды, чего-то дожидаясь, клубились в стороне плотным тёмным роем, а тут было тихо и пустынно. И Кесса, увидев краем глаза какое-то движение у подножия скалы, удивлённо вскрикнула. Шемми, вздрогнув, повернулась туда головой, пролетела немного и встревоженно забила плавниками. Нингорс недоумённо фыркнул, но развернулся к скале и выписал над ней медленный плавный круг, постепенно снижаясь к самой вершине.
Местность вокруг – голые камни, пучки алой травы, серая глина, потемневшая от растаявшего инея – шла рябью, как отражение в воде под дуновением ветерка, и из-под распадающегося морока проступали очертания двух существ. Они копошились у подножия, в тени скалы, - чёрный хеск-Тафри и летучая Вайкири.
Тафри торопливо снимал одежду и бросал наземь, не обращая внимания на холод. Кесса только и успела изумлённо мигнуть, когда он сбросил набедренную повязку и, встряхнувшись всем телом, опустился на четвереньки. Вайкири, до того кружащая над ним и задевающая его то хвостом, то плавниками, широко разинула рот, выпуская воздух, и превратилась в хвостатый блин. Проворно махая короткими «лапками», она поползла по спине Тафри и улеглась там, прижав нижнюю челюсть к его загривку. Её плавники, задрожав, прижались к его бокам и крепко обхватили их, хвост напрягся, вытягиваясь. Тафри выгнул спину, вновь уронил голову и застонал, содрогаясь всем телом.
Нингорс шумно вздохнул и испустил короткий насмешливый вой. Кесса побагровела и поспешно отвела взгляд.
- Это они… что же? Но как? Они же… ну, она рыба! – смущённо пробормотала она, избегая смотреть на Шемми. Та, выпучив узкие глаза и разинув рот, глазела на парочку.
«Пыль и пепел! Нашли время!» - её хвост возмущённо затрепыхался. «Вот нашли же время, Вайнег бы их побрал!»
Её следующий мысленный возглас услышал только Нингорс – и удивлённо шевельнул ухом.
- Зачем? Им и так хорошо, - проворчал он. – Чего?! А, вот это что… И правда, морок они не удержат.
Последние клочья видений таяли, как утренний туман, и местность неуловимо менялась. Шемми, не дожидаясь медлительных попутчиков, кинулась к скале и повисла над ней, трепеща плавниками. Воздух всколыхнулся, помутнел, но рябь снова прошла по нему, и морок сгинул.
Нингорс опустился на россыпь щебёнки и стряхнул с себя Кессу. Она, удивленно мигая, уселась на камень. Хеск принюхался, фыркнул и встал рядом с корчащимся Тафри, прикрывая его спиной. Чёрный хеск даже не заметил его.
- Они не делают детёнышей, - ухмыльнулся Нингорс, перехватив озадаченный взгляд Кессы. – Они срастаются. Ты видела броню на спине у Гьяси? У него там ещё глаза были. Теперь смотри, откуда они берутся.
Тафри уже не стонал – его била мелкая дрожь, и жёсткие волосы от испарины слипались и превращались в толстые шипы. Полосатое тело Вайкири изменялось с каждой секундой, темнея и расплющиваясь. Её плавники оплели рёбра хеска, запустив синие вены под кожу, их мягкая бахрома исчезла, превратившись в тёмную жёсткую шкуру. Хвостовой плавник скукожился и сморщился, как высохший лист. Вот она уже не была похожа на рыбу, - просто пластинчатая броня, горбом вздыбившаяся на спине Тафри… и лишь выпученные глаза часто-часто мигали, прикрываясь тонкой серой плёнкой. Тафри судорожно вздохнул и уткнулся носом в ворох одежды.
- Нуску Лучистый, - протянула Кесса, во все глаза уставившись на хеска. – Река моя Праматерь… Все Тафри так делают?
«Умные Тафри делают это не так,» - сердито ответила Шемми. Она кружила над обессилевшими хесками… или то уже был один хеск?.. и разглядывала их со всех сторон, иногда пытаясь прикрыть мороком – но поволока видений не хотела смыкаться над ними.
«Умные Тафри сидят в городе и там же срастаются. А выходя из города, берут с собой оружие, аметист и голову! Вот какая надобность была в этом сейчас?!»
Последнее относилось к чёрному хеску, но он мог ответить только вздохом.
Нингорс принюхался и вздыбил шерсть на загривке.
- Тише!
Теперь и Кесса слышала шаги по непрочным осыпающимся склонам. Камешки скатывались со скалы, чьи-то ступни тяжело опускались на сухую землю. Речница услышала сопение и следом – недовольный рык и взлаивающие крики. Скала едва заметно дрогнула.
Камешки снова зашуршали, и Кесса изумлённо мигнула: из-за большого валуна выбирался, то и дело вздрагивая и испуганно озираясь, полосатый жёлтый ящер – куман. Он припал на передние лапы, подозрительно обнюхивая камни, снова вскинулся и огляделся по сторонам. Его жёлтая шкура была покрыта пятнами грязи и царапинами, на лапах запеклась кровь, и ступал он неуверенно – острые камешки кололи ему ноги. С шеи свисали обрывки поводьев.
- Смотрите! Вот бедолага… - Кесса поцокала языком. «Откуда, во имя всех богов, сюда занесло этого зверя?! Тут же ни травинки съедобной, одни иглы и булыжники…»
Куман сделал ещё шаг и остановился у клочка красной травы, пробуя её на зуб. Чуть поодаль, среди вросших в глину валунов, затрепетали тени. Пёстрые силуэты выглядывали из расщелин, - просто пляска теней и света, размытые очертания – но, приглядевшись, Кесса увидела сверкающие глаза и приоткрытые пасти. Пепельные харайги выбирались из укрытий и приглядывались к добыче.
«Надо распугать их,» - нахмурилась Кесса и сделала маленький шажок к валунам. «Успею?»
Ни одна тень не отделилась от камней, и ни один хохолок не качнулся над ними. Так же тихо, как появились, все харайги попрятались в расщелины. Кесса мигнула. «Это из-за меня?»
За спиной взвыл Нингорс, и Речница запоздало шарахнулась в тень скалы, - там, где недавно топтался куман, воздух всколыхнулся, и земля разверзлась. Четырёхглазая голова на длинной толстой шее, вся в зубцах и шипах, распахнула круглую глотку и взвилась над валунами. Осколок разбитого камня чиркнул по сапогу Кессы, - пасть с сотнями зубов ткнулась в землю там, где она только что стояла, и камешки полетели во все стороны. Речница выхватила нож, но стеклянное лезвие бесполезно скользнуло по блестящей красноватой броне – чешуи, каждая размером с большое блюдо, были пригнаны плотно.
Нингорс взвыл снова, и земляной демон, услышав голос, выплюнул камни и поднялся на дыбы, прицеливаясь для нового броска. Кесса, вжавшаяся в землю, увидела яркую вспышку и расходящиеся чешуи на «загривке» врага. Длинное бронированное туловище нырнуло в вырытую нору, поспешно смыкая за собой землю. Отброшенная голова трепыхалась на камнях. Её обуглило изнутри, и смрад палёного мяса повис над равниной, выманивая из-под камней пернатых ящеров. Пёстрые хохолки задрожали над расселинами, осторожные существа одно за другим выбирались и подкрадывались к окровавленной голове. Вдруг она перевернулась набок, и харайги отпрянули.
- Вайнег-прародитель! – выдохнул Тафри, глядя то на кусок подземного демона, то на Нингорса, вгрызающегося в свежее мясо. Кесса, отряхнувшись от каменной пыли, подошла к нему. Алгана покосился на неё, не отрываясь от еды.
Одна из харайг решилась подобрать оторванный кусок мяса, другая подошла ещё ближе и забралась в глотку подземной твари. Изнутри ей удалось что-то отгрызть, и она скрипучим писком позвала сородичей. Нингорс ел, не обращая внимания на ящеров, и они сновали вокруг, принюхиваясь к незнакомой добыче.
«Сюда скоро сбегутся,» - забеспокоилась Шемми. «Ты отогнал их, но придут другие!»
- Знаю, - Нингорс не оглянулся. – Бери своего Тафри, заталкивай в кокон. Держи мороки наготове. Ты, Шинн, берись за поводья. Будь готова взлететь в любой миг. Есть хочешь?
- Тебе нужнее, - покачала головой Кесса. – Что это за червяк?
- Аджа, - Нингорс всадил зубы в мясо и замотал головой, отрывая кусок побольше. Покончив с этим и проглотив откушенное, он на миг обернулся к Речнице.
- Драный морок тоже отводит глаза. Я узнал Аджу по запаху. А ты хотела залезть ей в пасть.
- А вот харайги почуяли неладное, - Кесса указала на снующих вокруг ящеров.
- Умные, - хмыкнул хеск, отрывая большой клок мяса и кидая харайгам. Они отпрянули, потом решились его обнюхать – и вцепились в него с разных сторон.
Тафри спешил влезть в сброшенную одежду, но теперь она была мала ему в плечах, и он кое-как ею обернулся, прежде чем нырнуть в спальный кокон. Нингорс легко поднял его, привязал к ремням упряжи и вернулся к еде. Его уши чутко вздрагивали и поворачивались к скале за спиной. Кесса, намотав на руки поводья, подпрыгивала на месте, прикидывая, успеет ли вскочить в седло. Шемми повисла в воздухе над макушкой Нингорса и сердито махала плавниками – обрывки распавшихся мороков мешали соткать новый.
По камням зацокали когти, скала задрожала от топота сотен ног. Нингорс, выпустив из пасти недоеденный кусок, сердито рявкнул и ударил крыльями. Кессу подбросило в воздух, и она, вися на поводьях, кое-как подтянулась и плюхнулась в седло. Внизу дымилась расколотая взрывом скала, и воздух звенел от гневных воплей и злобного воя. Вслед улетающему Нингорсу в небо мчались сгустки пламени и многоцветные лучи, но все они били не туда, где был он – а в другую сторону, где неспешно удалялся в облака его двойник-морок. Кесса посмотрела вниз, убедилась, что крылья Нингорса не отбрасывают тени – значит, заклятие сработало – и облегчённо вздохнула.
- Ты наелся? Аджа неядовитая? – спросила она, склонившись к уху Алгана. Тот фыркнул.
- Вы, знорки, слишком привередливы в еде. Это вкусное мясо. И… да, моё брюхо почти наполнилось. Я чувствую тепло в животе и груди.
Кесса прильнула щекой к спине хеска справа от шипастого гребня и услышала размеренные удары – сердце ожило и вновь наполняло крылатое тело силой.
- Бьётся, - хихикнула она. – Тогда и шерсть на твоей груди быстро отрастёт! Я боялась, что наверху тебе будет холодно.
«Алгана – крепкие существа, очень живучие,» - заметила Шемми, пролетая мимо. «Как Гиайны и Скарсы… и равны им по силе. Как ты оседлала его, знорка? Всякое говорят о Чёрных Речниках, но это слишком даже для них!»
…«Сколько же их там, внизу?!»
Кесса очень осторожно выглянула из-за плеча Нингорса. Вся долина, изрезанная оврагами, когда-то белесая с алыми пятнами, теперь потемнела от многотысячных орд. Хески стекались отовсюду, будто их порождала сама земля, - летучие, двуногие и четверолапые, роющие и ползучие, отряды зарождались и распадались, и вся орава медленно двигалась к верхней границе. Теперь это был не тонкий ручей, не широкая пёстрая река, - море хесков колыхалось тут, высылая к поверхности волну за волной.
«Тихо! Они нас не видят, но если услышат…» - Шемми, более не решаясь летать, легла на спину Нингорса и прихватила ртом пучок шерсти. Он в другое время был бы сильно недоволен, но сейчас лишь повёл плечом.
«Город?» - вывела Кесса пальцем на спине Вайкири.
«Скоро,» - откликнулась та.
«Он тут?!»
«И мы сидим тихо,» - даже в мысленном голосе Шемми чувствовалась горечь.
Несколько мгновений спустя она отделилась от спины Нингорса и полетела вниз, затерявшись среди непроходимых скал. Даже воины Волны не рисковали на них взбираться и обходили неудобный скалистый массив стороной. Нингорс выписал над ним широкий круг, постепенно снижаясь, - и быстро пошёл к земле. Кесса зажмурилась.
- Алгана?!
Чьи-то руки сняли Кессу с седла и поставили на землю. Открыв глаза, она увидела маленький помост из высохшей глины и мечников-Тафри, окруживших его. На плоских крышах за их спинами стояли арбалетчики. У тех, кто помог Кессе слезть и снял сбрую с Нингорса, оружия не было, но на их чёрных щеках светились причудливые знаки, и Кесса, взглянув на них, почувствовала озноб. Алгана позволил им отстегнуть ремни и немного успокоился, когда упряжь отдали ему, но смотрел на хесков исподлобья, и его грива топорщилась.
- Новый Тафаири? – один из магов помог «срощенному» Тафри выбраться из кокона. Тот после долгой тряски неуверенно стоял на ногах, одежда, обёрнутая вокруг тела, сползала и висела нелепо. Он что-то сказал на непонятном Кессе языке, кивая на Нингорса. Маг удивлённо присвистнул.
- Шемми ручается за вашу благонадёжность, - объявил другой маг, переглянувшись с кружащими над ним Вайкири. – Город переполнен, но вы ещё можете найти тёплое укрытие. В любом доме, где нарисована на стене ветка Тунги, вас примут на ночь. Еду раздают здесь, на Площади Костров. Надеюсь, мы не пожалеем о том, что приютили вас.
Кесса склонила голову.
- Благодарю, почтенный Тафри. Нам нужен ночлег, и еда не помешала бы. Но есть ещё одна просьба.
- Говори, - маг озадаченно нахмурился, и мечники насторожились. Посторонние хески поспешно спустились с помоста, и там остались только Тафри-чародей, Кесса и Нингорс. Речница огляделась в поисках Шемми, но не смогла её узнать среди десятков Вайкири.
- Нам нужно выйти на поверхность, - сказала Речница. – К Великой Реке.
Земля едва заметно дрогнула, и что-то в её недрах отозвалось тяжким гулом на грани слышимости. Тяжёлые зимние завесы в дверях окрестных домов качнулись с тревожным шелестом. Гул на площади умолк, и Вайкири стаей взвились над домами, а за ними потянулись длиннохвостые Клоа. Нингорс щёлкнул зубами и помотал головой, медленно оборачиваясь лицом к широкой улице. Она, прямая, как стрела, упиралась в какие-то тёмные строения, но от них – и это чувствовала даже Кесса – начинался путь на поверхность.
- Огненная волна, - пробормотал хеск, прижимая руки к груди. Слабое рыжеватое сияние окутало его. Речница потёрла занывшие запястья. Ветра не было, но то ли незаметное раскалённое дуновение, то ли невидимый свет щекотал и обжигал кожу.
- Ещё один взрыв, - поморщился маг-Тафри, глядя туда же, куда смотрел Нингорс. – Это там, у вашей Реки. Там выстроили стену из незримого света. Говорят, за неё не может пройти Агаль, и те, кто оказался рядом, возвращаются в здравый рассудок. Если вы полетите сейчас к Реке, вы сгорите ещё на границе.
- Ссейчасс безопасснее под Аркассией, чем под Рекой, - вмешался один из воинов – рослый красный Алдер. – Вессь Энергин – выжженная и оплавленная пусстошшь. Ты сслышшала когда-нибудь о железных звёздах, знорка? Говорят, такими вы разрушшили свой мир. Они падают ссейчасс в Энергине. Сссколько лет? Двесссти? Триссста? Кажетссся, так. Триссста лет пещеры будут закрыты. Незримая ссмерть бысстро не уйдёт.
Нингорс повернулся к Кессе, посмотрел на неё озадаченно. Речница вздрогнула.
- Старое Оружие?! В Энергине сейчас было взорвано Старое Оружие?! Река моя Праматерь… - она с трудом удержалась на ногах. Мысли клубились несвязным роем, и ни одна не несла ничего хорошего.
- Это сарматы, да? – тихо спросила она. – Волна навредила им, и теперь они… теперь весь Энергин умер? И те, кто жил там…
- Ну, они давно разбежалиссь, - отмахнулся Алдер. – Глупцов там не было. Все ушшли, сспассаяссь от Волны. Вссе кузницы, вссё… Там теперь чёрные обломки. Не знаю, ссможем ли мы когда-нибудь вернутьсся. Лет через трисста, может быть…
- А, сарматы, - проворчал Нингорс, испустив облегчённый вздох. – Это другое дело. Я боялся, что эти страшные штуки появились у знорков. Вот это было бы плохо…
- Мастер Алдер! Ты слышал о Звигнеле? Он – твой родич, но в чёрной чешуе, - встрепенулась Кесса. – Что с ним? У него была кузница у Скал Луир…
- Не сслышшал, - качнул головой красный ящер. – Чёрный Алдер должен был уйти ещё давно. Они – хорошшие масстера… и очень предуссмотрительные. Я думаю, он жив – и не в Волне.
На площадь, оттесняя зевак, протискивалась самоходная повозка на толстых кованых лапах. Она проседала до земли под тяжестью дымящихся чанов. Тафри с черпаками заглядывали под крышки, выпуская наружу пахучий пар. Один из запахов Кесса узнала – это был смоляной взвар. Сглотнув слюну, она с трудом отвела взгляд от повозки.
- Вы поняли сказанное? – маг-Тафри нахмурился и заторопился куда-то. – Наверх, к Реке, дороги нет. Если вам дорога жизнь, оставайтесь в Ремтиксе. Через месяц или два Агаль замолчит, и Волна иссякнет, и ты, воин-Алгана, вернёшься на берег Бездны… или откуда ты там родом. А тебя, знорка, заберёт навменийский корабль, когда корабли смогут проходить сквозь Энергин. Идите за едой, её раздают всем, кто живёт в Ремтиксе! Плошки возьмёте на повозке.
«Ну вот, уже всё забыла!» - покачала головой Кесса, попробовав густое жирное месиво. «Сурчиный жир!»
Варево в чанах оставалось горячим, но в плошках быстро остывало, превращаясь в дрожащий комок серо-бурого месива. Там были грибы, и листья странных красных растений, и комки разваренного зерна, и много жира, - только мяса и рыбы там не было. Горячим был и смоляной вар, тёмный, слегка подёрнутый желтоватой плёнкой. Понюхав его, Кесса вспомнила лето – и запах смолы, долетающий над водой с Левого Берега. Шмыгнув носом, она кое-как проглотила остатки варева и прислонилась к тёплому Нингорсу – сверху тянуло холодом, и прямые улицы Ремтиксы продувались насквозь.
- Тут хотят затолкать зурхана в шкуру от харайги, - криво ухмыльнулся тот, глядя на переулки, озарённые алыми и белыми огнями. – Сколько пришельцев уже тут живёт?
- Хорошо, что здесь дают им приют, - нахмурилась Кесса. – Плохо, что город маловат.
Стена каждого дома была отмечена веткой Тунги, намалёванной на скорую руку, и внутри было тепло – тяжёлые дверные завесы преграждали путь осеннему ветру – но все полы были застелены одеялами и циновками, и с каждой на чужаков кто-нибудь сонно смотрел.
- Мы впустили бы вас, путники, - развёл руками очередной житель. – Если бы было, куда. Здесь только и осталось места, чтобы пройти, и могучий Алгана тут не поместится…
Между домов, заняв собой весь переулок, мерцала тусклым светом выгородка из жердей и циновок – наскоро выстроенное «здание», навес, закрытый со всех сторон. Внутри источала ровное тепло жаровня с осколками кей-руды, по мостовой рассыпали сено и расстелили циновки, и даже там осталось немного места для новых пришельцев. Нингорс лёг у стены, не опасаясь холода, накопленного сухой глиной, Кесса закуталась в его крылья. Халькон, свернувшийся огромным бронированным клубком рядом с ними, приподнял голову и тяжело вздохнул.
- Мы найдём дорогу наверх, Нингорс, - прошептала Речница. – Тут столько ходов и лазов! Они не могли замуровать всё наглухо. Ты умеешь летать – если в своде есть какая-нибудь расщелина, она выведет нас наружу…
- Там, у вас, зимой с неба падает лёд? – спросил хеск, приоткрыв глаза. – И вода твердеет?
- Там в пещерах не гаснут очаги, и так тепло, что впору раздеться догола, - ответила Кесса. – И никого не оставляют замерзать.
- Я был у вас, детёныш. Я отведу тебя к родне, но сам не останусь там, - проворчал Нингорс. – Тут хорошее место для спячки, но я знаю лучше. И когда небо очистится, я туда вернусь.
Их разбудил грохот многолапой повозки и запах смоляного вара, ворвавшийся прямо в выгородку. У откинутой дверной завесы черпальщики собирали пустые плошки, наполняли горячей жижей и возвращали проснувшимся жителям. Халькон зашевелился, разворачиваясь головой к проходу, и все хески завозились, отходя с дороги. Ему привезли отдельный чан.
- Хссс? – в выгородку, растерянно шипя, заглянул красный Алдер. За его плечом маячил Тафаири в плетёной броне, а над ним, помахивая плавниками, повисла Вайкири.
«Как хорошо! Тут тепло и не слишком тесно,» - Шемми, влетев первой, огляделась и подплыла к Кессе. «Гьяси хотел позвать вас к себе, но без него там заселили даже крышу.»
- Мы поставили там такую вот выгородку, - пояснил чёрный хеск, присаживаясь на циновку рядом с Нингорсом. – Каждый взрыв у Реки прочищает голову лишней тысяче одержимцев. Мы собираем их всех. Будь тут побольше городов, было бы просторнее.
- А я несскоро доберуссь до дома, - сказал Ралгат. – Как вам тут живётсся? Ессли чего-то не хватает, я помогу.
- Да, кое-чего не хватает, - кивнула Речница. – Но не знаю, кого следует об этом просить. Я хочу выбраться к Великой Реке. Неужели нет никаких выходов… помимо Энергина? В земле столько нор…
- К Великой Реке? – озадаченно покачал головой Гьяси. – В самом деле? Вот куда бы я не стал выбираться…
- Шинн думает, что есть щели в сводах, - сказал, понизив голос и оглядевшись по сторонам, Нингорс. – И это похоже на правду. Я сам видел глубокие расщелины, когда поднимался высоко.
Шемми облетела вокруг собравшихся и остановилась рядом с Гьяси. Её бока взволнованно вздувались, но слов Кесса не слышала. Гьяси, жестом попросив всех умолкнуть, некоторое время сидел в тишине, а затем встал и поманил Шемми за собой.
- Мы вернёмссся к полудню, - Ралгат выглядел озадаченным. – Я не понимаю, шшшто творитссся.
Нингорс опустил голову на плечо Кессы и тяжело вздохнул.
- Не люблю ждать. Застегни ремни на моей спине, мы взлетим к сводам и сами на них посмотрим.
Они вышли из выгородки, и Нингорс одним прыжком перемахнул на крышу и остановился там, разминая озябшие крылья. На перепонках пророс пух, костяной каркас крыла оделся плотным мехом, - зима подходила всё ближе, и хеск чувствовал её дыхание. «Нингорс ляжет спать, когда пойдёт снег,» - подумала Кесса и поёжилась. «И до весны не проснётся. Что я буду делать тут одна?»
- Хаэй! – арбалетчик-Тафри на соседней, более высокой крыше повернулся к ним. – Что вы тут делаете? Куда собрались?
- Мы пролетим над городом, - ответила Кесса, забираясь в седло. – Посмотрим на него сверху.
- Слезайте! – сердито крикнул он, и Речница увидела, как воины на других постах поспешно повернулись к ней. – Нечего тут выглядывать!
Нингорс резко развернулся и вздыбил мех на загривке. Крыша под его ногами ярко вспыхнула, и стая Клоа, до того дремавшая, прилепившись к дверной завесе, взвилась над домами и плотным шаром окружила источник света.
- Слезайте, живо! – крикнул стражник. – Знорка, поставь ноги на крышу! А ты сложи крылья!
- Нингорс, не надо, - прошептала Кесса. – Их тут много, и они… Не надо делать их врагами!
- Эрррх, - хеск сложил крылья за спиной и спрыгнул с крыши, едва не сбив с ног прохожего-Тафри. Тот шарахнулся к стене и скрылся в переулке.
- Они что-то знают, - угрюмо оскалился Нингорс. – Мне не нравится тут, детёныш!
- У них много опасных хесков под присмотром, - понурилась Кесса. – Поэтому они насторожены. Лучше было бы выйти за ворота и взлететь оттуда.
- Я не хочу получить стрелу в брюхо, - Нингорс тронул свежий шрам на груди, прикрытый шерстью, но всё ещё заметный. – Но они что-то знают. Есть какая-то дыра там, над городом…
Он взглянул на затянутое белесой дымкой небо и фыркнул.
- Ворота для летунов, - прошептала Кесса, поднимая Зеркало Призраков на ладони. – Может, так будет видно…
В пластине древнего стекла отразились облака, слишком редкие, чтобы прикрыть огромные сталактиты на потолке пещеры. Дымка начала тускнеть, рассеиваться, а скалистое «небо» приблизилось. Оно всё было покрыто буграми и бороздами, а на дне «оврагов» темнели глубокие трещины.
- Здесь, - буркнул Нингорс, прикасаясь когтем к одной из них. За темнотой мерцала тончайшая серебряная полоска. Хеск посмотрел на небо и усмехнулся.
- Спрятано от глаз. Но эта штука нас проводит. Идём…
Улица, ведущая к верхним воротам, была прямой, но Нингорс выбирался из города переулками, петляя и путая следы. Кесса едва поспевала за ним, и ей было не по себе. На последнем повороте – оттуда уже виден был наскоро возведённый глиняный вал, укреплённый большими валунами, и пристроенные к нему сторожевые башни – хеск резко остановился и повернул голову к существу, выглянувшему из-за ограждения крыши. Это была Вайкири, и её круглое тело взволнованно раздувалось, а глаза сверкали.
- Что? – оскалился на неё Нингорс. – Я собираюсь отвести детёныша домой. Это теперь называют резнёй?
Вайкири подплыла ближе и раздулась ещё сильнее. Хеск тихо зарычал.
- Я не откусил ещё ни одной головы в этом городе! Но если меня будут запирать…
Вайкири хлестнула хвостом по крыше. Нингорс мигнул.
- Ладно. Но только до заката.
Он почесал загривок и негромко хмыкнул. Вайкири нырнула за ограждение, и Кесса увидела её хвост в дальнем переулке.
- Пойдём. Так или иначе, из Ремтиксы пора уходить, - сказал хеск и неспешно направился к воротам. Речница удивлённо мигнула.
Тафаири-стражи нехотя приподняли решётку ворот – так, что под ней едва можно было проползти на четвереньках.
- Волна кипит за стеной, - покачал головой один из них. – Куда вы лезете?!
Холодный ветер дунул Кессе в лицо, и она поперхнулась горьким дымом. Где-то вдалеке оплавился и вскипел камень, и едкие испарения просочились в Хесс. К ним примешивался смрад обугленных костей и мяса.
- А теперь – полетели, - Нингорс расправил крылья и неприязненно покосился на стену.
- Ох, не хотелось бы убивать Тафри, - поёжилась Кесса. – Они нам помогли…
- Я первым не нападаю, - пожал плечами хеск. – Держись крепче, детёныш. Мы взлетим высоко.
Он повернул не к расщелине над городом, как думала Кесса, а к огромным сталактитам в стороне от него. Чем ближе к поверхности, тем тоньше становилась желтоватая облачная дымка, и тем лучше был виден изрезанный впадинами и вздыбившийся уступами свод. «Хвала богам, что ничего с него не падает!» - думала Кесса, разглядывая причудливые висячие скалы. «Если такое рухнет, полгорода раздавит!»
Нингорс облетел огромный сталактит и на миг завис в воздухе, широко раскинув крылья.
- Здесь, - он поднялся чуть выше и нырнул в открывшуюся взгляду тёмную нишу. Кесса удивлённо охнула, почувствовав под ногами твёрдый камень. Со стены, покрытой волнистыми наплывами плесени, на неё не менее удивлённо взглянул огромный чёрный слизняк.
- Тут копится вода, - Нингорс понюхал углубление в стене, подёрнутое влажной плёнкой, фыркнул и устроился подальше от мокрых камней, обернув крыльями плечи.
- Тут свои жители, - кивнула Кесса, присаживаясь рядом. – А чего мы ждём тут?
- Заката, - проворчал хеск. – На закате сменяется стража. Все заняты болтовнёй, и мало кто смотрит наверх. Мы полетим быстро, Шинн. Готовься крепко держаться.
- Мы не будем убивать Тафри? – встревожилась Речница. – Это было бы скверно.
- Я не хочу убивать, детёныш, - фыркнул Алгана. – Я хочу домой.
Время тянулось медленно. Кесса успела вздремнуть, прислонившись к тёплому боку хеска, пересчитать слизней, лениво ползающих по стенам пещеры, высунуться наружу и испугаться, увидев внизу лагерь Волны… Усталые воины Агаля не смотрели на небо, они вообще не понимали, куда им смотреть, - зов, исходящий снизу, гнал к поверхности, излучение сверху отгоняло в глубокие пещеры… Кесса видела, как Хальконы, Аджи и самые странные огромные создания, выползшие из-под земли, лежат клубками, свернувшись, как змеи, и не замечают, как по ним бегают мелкие хески. Иногда кто-то из них, будто проснувшись, встряхивался и нырял прямо в скалу. Остальные щёлкали зубами вслед, но догнать не успевали…
«Хаэй!»
Вайкири, повернувшись в воздухе вокруг своего хвоста и подозрительно оглядев окрестности, нырнула в пещеру. Кесса встряхнулась и поднялась на ноги.
- Летим?
«Да. Я проведу вас скрытным путём, по небесным ущельям,» - Шемми взволнованно раздувалась и поводила хвостом. «Только тихо, без воплей и сверканий!»
- Тихо, как харайга под кустом, - ухмыльнулся Нингорс, расправляя крылья. – Веди.
«Какие глубокие ущелья!» - Кесса, лёжа на боку, держалась за поводья и завороженно рассматривала свод. Ей казалось, что сверху нависает горный хребет, и если вглядеться, то увидишь перевёрнутую реку на дне провала – реку, текущую снизу вверх. Мокрые пятна блестели на сталактитах в последних лучах белого солнца; красное уже ушло за край неба. Слизняки заползали в норы, заливая выходы белесой пузырящейся жижей, и маленькие летучие мыши тщетно искали их, кружа под скалами.
«Близко!» - Шемми остановилась, прильнув к большому сталактиту. Нингорс уцепился за уступы и повис рядом с ней. Внизу багровели огни Ремтиксы, ветер приносил запах кипящего жира и смоляного взвара, - на площадях раздавали еду.
- Мы прямо над городом, - прошептала Кесса. – Я видела эти огромные скалы в Зеркале!
«За ними – два малых выступа, и оттуда начинается глубокий разлом. Он подсвечен сейчас зеленью, вы не промахнётесь,» - Шемми толкнула Кессу головой в плечо. «И будет ещё одна ниша для передышки – на той стороне ущелья, прямо под трещиной.»
- Кто охраняет разлом? – спросил Нингорс, принюхиваясь. – Я чую хесков.
«Тут могут быть стражи-Вайкири,» - ответила Шемми, раздуваясь ещё сильнее. «И, если будет шум или свет, вмешаются маги на башнях. Они подсвечивают провал снизу…»
- Тебе пора лететь, - сказала Кесса. – Тебя не должны с нами увидеть. Спасибо тебе за помощь… и пусть зима будет спокойной! Попрощайся за нас с Ралгатом и Гьяси.
«Спокойствия нам сейчас не хватает,» - вильнула хвостом Шемми. «И вам мирной зимы, странные существа…»
Нингорс фыркнул.
- Летим, - он оттолкнулся от уступа и сильно ударил крыльями по воздуху. Его подбросило вверх, вдоль «склона» висячей скалы. Кесса растянулась на его спине, упираясь пятками в седло. Зелёный свет скользнул по её щеке, окрасил нежной зеленью морду Алгана, сверкнул на клыках.
- Слева! – Речница вздрогнула, увидев зелёные отблески на плавниках и пузатых боках Вайкири. Существа изумлённо взирали на пришельца, выглядывая из пещер на склоне. Нингорс прикрыл глаза и глубоко вздохнул, и Кесса почувствовала, как всё её тело тяжелеет и расползается безвольным сгустком. Встряхнувшись, она сбросила морок. Нингорс уже влетел в большую пещеру и теперь опустился на пол, смахнув в сторону бесчувственных Вайкири. Некоторые из них пучили глаза и слабо шевелили плавниками.
- Лезь в кокон, детёныш. Я полечу прямо вверх, ты не удержишься, - тихо проворчал хеск.
- А что с ними? Они не умрут? – Кесса указала на оглушённых «рыб».
- Скоро полетят за подкреплением, - фыркнул Алгана. – Лезь в кокон. Остальное – моя забота.
- Мы полетим сквозь самую большую границу, - Кесса поёжилась, забираясь в травяной мешок. – Там, наверное, уже будет зима.
- Завтра – Семпаль Зимнего Пуха, - Нингорс поправил тяжёлые браслеты на лапах и огляделся по сторонам. – Но у вас не празднуют Семпали.
Закатный свет – зелёный, и бирюзовый, и серебристый – отражался от мокрых скал, и волны ряби колыхались на них, как на стенах приречной пещеры. Нингорс летел вверх, отталкиваясь от камней лапами и крыльями, прыжок за прыжком приближаясь к сияющему разлому. Воздух вокруг него с каждым движением холодел и уплотнялся, готовясь застыть зелёным льдом. Кесса, не мигая, смотрела на зелёное небо.
Глава 31. Осенняя Река
Запах прелой листвы и холодной воды обволакивал и пьянил, и не было сил поднять отяжелевшую голову. Кесса с трудом открыла глаза, растерянно мигнула, глядя на склонившийся над ней огромный багряный лист. Он глянцево поблескивал, усыпанный каплями росы, за ним виднелись такие же, нанизанные на жёсткий прямой стебель, а над широколистным деревцем проступали ало-чёрные облака и сизые просветы в них. Кесса мигнула, узнав в высоченных колоннах, врастающих в небо, побагровевшие стволы Высоких Сосен, а в красных тучах над ними – тесно сомкнувшиеся колючие кроны.
Ветер подул, и запах холодной осенней реки унёс остатки сна. Кесса заворочалась, выбираясь из тёплого кокона, с трудом подняла руку и нащупала мохнатую лапу, а за ней – пушистую перепонку крыла. Нингорс лежал рядом, обхватив кокон руками и плотно завернув в крылья, и на его усах сверкал иней.
- Хаэй… - Кесса, высунувшись из кокона по плечи, осторожно провела пальцем по тёплому носу. – Нингорс…
Алгана с недовольным ворчанием открыл глаза, шумно вздохнул, сдувая иней с усов, и развернул крылья, выпуская Речницу на волю. Она выкатилась на плотный слежавшийся ковёр бурой хвои и опавшей коры, слегка припорошенный алыми иглами, вскочила на ноги и долго смотрела на красные ветви высоко в облаках. Сизые тучи лежали на них, стекая по стволам прядями тумана. С громким треском кусок алой полупрозрачной коры откололся от ствола и, покачиваясь, полетел вниз. Маленькая Рябина – едва-едва поднявшаяся на три десятка локтей, но уже увенчанная гроздью ягод – закачалась от удара, сбрасывая чудом уцелевшие листья, и они легли на вековые груды лесного сора – красные поверх рыжих и бурых…
- А-ауррх, - Нингорс зевнул, широко разинув пасть, и провёл когтями по багряной коре. Его крылья и лапы озябли, и он ступал по лиственному сору неуверенно, подозрительно глядя на вороха игл, длинных, как копья. Найдя изгрызенную сосновую шишку в треть своего роста, он склонился и обнюхал её, потом опомнился, встряхнулся и хмуро посмотрел на Кессу.
- Где мы, Шинн?
- В Опалённом Лесу, - прошептала она, оглядываясь по сторонам. – Мы прошли сквозь тайные ворота, и вот мы наверху. Это Высокие Сосны, они растут на Левом Берегу. И я чую речную воду. Принюхайся…
- Слева от нас, за холмами, - Нингорс вдохнул осенний ветер и недовольно фыркнул. – Маленькая лесная река. Но я чую воду со всех сторон. А ещё больше её сверху, и она очень холодная.
Он фыркнул на низко нависшие тучи.
- Маленькая река? – удивлённо мигнула Кесса. «Нуску Лучистый! Я забыла… Хесс – очень большой мир, но тут, наверху, всё такое же большое… Мы, наверное, слишком далеко от Реки. Тут – Лес…»
Стволы Сосен вздымались вокруг, как скалы, и зыбкая тень Нингорса терялась на их подножьях среди огромных обломков коры и груд опавшей хвои и листьев. Снизу к недосягаемым вершинам тянулись жёсткие стебли ягодника, так и не сбросившего листву, - и побеги, и листья, и ягоды были краснее крови. Пёстрые птицы клевали их, но, потревоженные шумом больших крыльев, нырнули в груду хвои. Дымчато-бурая тень взметнулась вверх по стволу, мелькнув пушистым хвостом.
Широкий поток, выкрашенный прелой листвой в тёмную бронзу, подмывал основания холмов, и вышедшие наружу корни Сосен вздымались над ним, не находя опоры. Груды коры, слежавшейся на берегах, покрыл тёмно-пурпурный мох, и пряди тины липли к упавшим в реку ветвям и стелились по течению. А чуть глубже смыкалась холодная мгла, и Кесса не видела дна.
- Привет тебе, лесная река, - странница ступила на покачнувшийся пласт коры и опустилась у воды, прикоснувшись ладонью к холодному потоку. – Увидишь Великую Реку – покажи ей моё отражение. Я вернулась.
Она склонилась над водой, и на миг тёмный поток отразил жёсткую широкопалую ладонь, клыкастую морду с горящими глазами и два огонька, мерцающих в чёрном провале под ней. Вздрогнув, Кесса сорвала шлем, вновь посмотрела в воду, - налетел ветерок, и река подёрнулась мелкой рябью, скрывшей все отражения.
- Холодная вода, - Нингорс пил, не зачёрпывая рукой, прямо из потока, и капли воды стекали по шерсти обратно в реку. – Холодная и чистая. Она течёт на восток. Там твой дом?
- Да, и если пройти вдоль воды, она приведёт к Великой Реке, - тихо ответила Кесса. – Что-то тревожит тебя? У тебя грива вздыбилась…
- Те, кто сидит на ветке и смотрит, - фыркнул хеск. – Знорки-недомерки с луками. Это твоя родня?
Речница запрокинула голову и встретилась взглядом с низкорослым и худощавым скайотом. Лесной житель смотрел на неё с нижней ветки огромной Сосны, с привязанной к сучкам дощатой платформы, - её край едва выступал над корой и прятался в пучках хвои. Лук был в его руке, второй он держал стрелу, но медлил положить её на тетиву.
- Хаэ-э-эй! – закричала Кесса, махая руками и подпрыгивая на месте. – Хаэ-э-эй! Не бойтесь на-а-ас!
Нингорс, фыркнув, сложил лапы на груди – но тут же подался назад, сердито рявкнув. Чуть зашуршала кора – и двое скайотов, легко слетев по стволу, уже стояли на корнях и во все глаза таращились на пришельцев. Серебристые меховые хвосты свисали с шапок, тонкие чёрные линии-перья темнели на щеках. Кесса показала скайотам пустые ладони, и один из них, помедлив, вернул стрелу в колчан, а другой убрал пальцы с рукояти длинного ножа.
- Ваак, - выдохнула Кесса. – Мы идём к Великой Реке, но сбились с пути. Этот тёмный поток приведёт нас к ней?
- Смотря куда, - отозвался скайот с ножом, и Кесса мигнула, сообразив, что по привычке заговорила на Вейронке, и на нём же ей ответили. – Сунжа впадает в большую Реку Наои. Там живут люди Великой Реки. И рядом есть огромный город. Но я не слышал, чтобы там жили демоны-Алгана.
- Я не собираюсь жить там, лесной знорк, - фыркнул Нингорс. – Я веду домой этого детёныша. Где здесь селение Фейр?
Скайоты озадаченно переглянулись, снова посмотрели на Нингорса, смерив его взглядами – от кончиков ушей до кончиков крыльев.
- Я не слышал о таком месте, - качнул головой один из них. – Та, кто носит доспехи демона и шлем демона, и ещё летает на спине Алгана… Ты – Чёрная Речница? Где вы были столько лет?!
- Стой! Ты потерял остатки учтивости, - нахмурился второй. – Мы зовём вас на пост. Не знаю, что едят Алгана, но еда для человека у нас найдётся. Спустить для вас подъёмник?
Нингорс, фыркнув, расправил крылья, и Кесса взобралась в седло. Скайоты завороженно следили за тем, как хеск, кружа, поднимается вдоль ствола – но через пару мгновений спохватились и помчались следом. Они взбирались по коре легко, едва касаясь её кончиками пальцев. Однажды Кессе почти удалось разглядеть под обмотками на ногах скайотов острые когти.
- Хаэй! – крикнула она тем, кто остался на посту и прятался в хвое и сложенном из неё шалаше. Те, кто её встречал, добрались до ветки одновременно с Нингорсом и, стоило ему встать на платформу, все скайоты обступили его.
- Сбруя и седло для Алгана! – покачал головой один из них – хвост на его шапке был коротким и пятнистым. – Кто взялся их сделать?!
- Я, - буркнул Нингорс. Скайот мигнул и уставился на когтистые лапы хеска. Медленно он перевёл взгляд с них на сброшенную упряжь, потом – обратно.
- Нингорс – мастер-шорник и торговец кожами, - сказала Кесса. – А ты думал, что Алгана умеют только отгрызать людям головы?
Скайот снова мигнул.
- Праотец Каримас, - пробормотал он. – Мастер-шорник… Каковы же там воины?!
Шалаш, наполовину построенный из живых ветвей, был тесен для всех – двое скайотов остались сторожить снаружи, и Кесса видела, как они отходят от края платформы, чтобы заглянуть внутрь. А внутри была глиняная трёхногая жаровня, и смолистый прозрачный дымок просачивался сквозь хвою. Кесса протянула озябшие руки к огню – на осеннем ветру они стыли, и она уже не чувствовала пальцев. Смоляной взвар – вязкая жижа с застывшими в ней комьями – быстро растаял над огнём, скайот протянул Речнице горячую кружку.
- Хески давно сюда не приходят, - неторопливо рассказывал воин с коротким хвостом на шапке. Сейчас все шапки были сняты и висели на сучках вдоль стены, и Кесса положила рядом с собой и шлем, и щит.
- Говорят, Волна сейчас колотится о скалы Энергина, - продолжал скайот. – И Речники держат её, чтобы не вырвалась наверх. Там Гиайны, и Скарсы, и Алгана, и самая жуткая жуть со дна Бездны. Мы слышали, как вздрагивала земля, и ветки тряслись… может, Речники придумали, как закрыть Энергин? Обрушили его своды…
- А мне говорили, что дело в сарматах, - вмешался другой скайот. – Их железные корабли летали вдоль Реки. У них много оружия, такого, что напугает даже Волну…
Хлеб, размоченный во взваре, был слегка сладковат и отдавал смолой. Кесса жадно грызла кусок солонины. Нингорс настороженно обнюхал еду, но съел всё предложенное и дремал, вполглаза следя за скайотами, ощупывающими упряжь. Один из них решился тронуть хеска за плечо и вполголоса о чём-то его спросил. Нингорс недовольно шевельнул усами, но ответил, и ещё двое скайотов подвинулись к нему.
- Значит, Чёрные Речники все погибли? Но ты выучишься, и найдёшь учеников, и всё начнётся сначала? – тихо спросил Кессу скайот с коротким хвостом на шапке. – Было бы славно. Расскажи ещё про эльфов! Я видел издалека одного тиакца, но слышал, что авларцы совсем другие. Правда, что они говорят со всеми зверями?
- Даже с такими, что Речника напугают, - кивнула Кесса, бережно погладив пальцем пушистое перо на оправе Зеркала Призраков. – С зубастыми птицами, и с ящерами, носящими на голове витые раковины, и с рыбами, живущими в небе. И с… ну, со всеми. А во дворе их замка растёт дерево с серебряными листьями…
…К утру угли рассыпались золой, и осенний промозглый холод просочился в шалаш и заполз под одеяла. Нингорс на четырёх лапах выполз наружу, встряхнулся и завыл, глядя на зелёную кромку неба. Изумрудная сияющая полоса вдоль тёмного горизонта хорошо была видна сквозь строй поднебесных стволов.
- Летите всё время на восток, - сказал скайот в короткохвостой шапке, подойдя к краю платформы. И лес, и небо над ним были пусты, чёрный вал Волны в бессильной ярости бился о стены глубоких пещер, и наверх не просачивалось ни капли.
- Сунжа проводит вас до берега Наои, над ней летите, не сворачивая, а там по левую руку будут деревья, а за ними – Стеклянный Город. Дальше никто из нас не летал, но там много людей Реки, и кто-нибудь вам покажет дорогу.
Красные и жёлтые ленты свисали с браслетов Нингорса, трепетали на ветру. Сторожевые посты скайотов изредка мелькали в ветвях, но ни одна стрела не полетела в сторону путников, когда они проносились мимо. Холодный мокрый ветер дул Кессе в лицо. Она уже слышала плеск тёмных волн и жестяной треск обмёрзших листьев на ветвях Дуба. И когда стена Сосен расступилась, открыв поросший тростниками берег, а за ним открылся простор с белеющей над тёмными водами тонкой полосой обрыва, - Кесса с радостным воплем вцепилась в загривок хеска.
- Хаэ-э-эй! Река-Праматерь, ты видишь нас?! Нингорс, смотри, мы прилетели! Это Великая Река! Смотри, ты отражаешься в ней!
Тень широких крыльев скользила по волнам, перечёркивая плывущие на юг багряные листья и хвоинки. Болотистый Левый Берег был пустынен, поломанные тростники валились друг на друга, высыпая в воду так и не созревшие семена. В тени Высоких Трав Кесса увидела чью-то лодку, но Нингорс быстро пролетел мимо. Ветер, гудящий в широком ущелье между обрывом и Лесом, стремительно нёс его над водой, и шерсть хеска от его порывов поднималась дыбом.
- Хаэ-эй! – снова закричала Кесса. Полоса обрыва на Правом Берегу была слишком узка, чтобы разглядеть в ней пещеры, а под ней – лодки, но Речница надеялась, что её услышат.
- Тихо! – рявкнул Нингорс, разворачиваясь в небе. Его грива вздыбилась не от ветра – что-то встревожило его, и он тихо рычал, с каждым взмахом крыльев ускоряя полёт. Кесса слышала, как он шумно втягивает воздух. Он ударил крыльями ещё раз – и взмыл над водой, и Речница из-за его плеча увидела дымящийся корабль, окружённый пятью большими плотами.
Это была большая хиндикса со сдувшимся шаром; два малых шара ещё дрожали над ней, но большой упал, проткнутый горящими стрелами, и дымился теперь на палубе. Воины замерли на бортах, повернувшись к плотовщикам, а те целились в них. Каждый плот был ненамного меньше корабля, на каждом умещалась тростниковая хижина. Лучники держали корабль на прицеле, а множество плотовщиков с копьями и ножами толпилось за их спинами, ожидая своей очереди. Кто-то раскручивал в руке крючья, готовясь закинуть их на палубу.
- Куванцы! – прошептала Кесса и невольно потянулась за ножом. – Ах вы, падаль…
- Бросайте оружие! – крикнул куванец на плоту, застывшем перед носом корабля. – Бросайте, крысы, иначе мы сожжём вас с вашим корытом! На палубу, быстро, и лежать не шевелясь, если хотите жить!
- Ах ты… - Кесса занесла руку, но Нингорс негромко рыкнул и повернул в сторону. Его тень не видна была на тёмных угрюмых волнах, и никто не оглянулся на тихий шелест крыльев.
- Тихо. Главный – не он. Он только болтает. Смотри направо.
На плоту чуть поодаль стояли трое лучников, и остальные куванцы сторонились их и опасливо пригибались к земле. К их стрелам вместо наконечников были прикреплены маленькие глиняные горшочки с острым дном.
Два плота двинулись к кораблю, и его воины направили стрелы на куванцев. Переговорщик замахал копьём.
- Лечь на палубу, я сказал! Будете противиться – никто не уйдёт живым! Трижды повторять не буду! Хаэ-эй!
Куванцы снова двинулись к кораблю, трое стрелков на дальнем плоту подняли луки. Тросы с крючьями взвились в воздух.
- Ни-куэйя! – крикнула Кесса, и луч сверкнул – но никто не заметил его в яростной вспышке, разорвавшей в клочья плот «поджигателей». Горшки на их стрелах полопались, разметав кипящую смолу, и соседний плот задымился и вспыхнул.
Воины на корабле, скинув оцепенение, бросились к бортам. Рой стрел взвился в воздух, немногие крючья, долетевшие до фальшборта, бесполезно упали на палубу – их тросы были разрублены. Трое куванцев рухнули замертво, остальные, выпустив по стреле, побросали луки и схватились за шесты. На корабле закричали, но не от радости – все, кто там был, и все на плотах, забыв о сваре, смотрели на Алгана, пролетающего над ними.
- Хаэй! – закричала Кесса, и Нингорс взвыл, запрокинув голову, и два луча сорвались с его когтей, прожигая в куванских плотах огромные дыры. – Они бегут!
Один из плотов, незаметно отделившись от «стаи», стремительно удалялся вниз по течению. Нингорс, сложив крылья, камнем врезался в его край, и плот «встал на дыбы», сбрасывая в воду вопящих куванцев. Чей-то гарпун чиркнул по груди Алгана, хеск взмахнул лапой, разрывая напавшему горло и лицо. Из воды, оттолкнувшись от края плота, он стрелой взмыл в небо. Снизу полетели стрелы. Кесса, оцепенев, смотрела, как Река превращается в ручей, а плот – в точку… и взрывается, разлетаясь горелыми щепками. Нингорс втянул воздух, расплываясь в ухмылке – и снова ринулся к воде, на лету выхватывая из неё изувеченное, но ещё шевелящееся тело. Он поднял куванца за горло, и Кесса охнула, встретившись взглядом с ним – обожжённым и напуганным до полусмерти. Он хватал ртом воздух, силился крикнуть, но не мог.
- Я помню твой запах, - Нингорс принюхался и оскалил клыки. – Но теперь забуду.
Кровь брызнула из черепа, раздавленного мощными челюстями, оросив и морду хеска, и его крылья. Кесса утёрла испачканное лицо, оглянулась на корабль – вокруг него уже не было куванцев, лишь обгоревшие брёвна от плотов качались на волнах, и хозяйственные корабелы вылавливали их из воды.
- Спасибо, Нингорс. Ты спас их, - прошептала Кесса прямо в ухо хеску. – Ты – великий воин!
«И они теперь расскажут о нас,» - подумала она и усмехнулась. «И обо мне тоже.»
Хиндикса неуклюже развернулась к берегу, кто-то на её борту поднёс к губам сигнальный рог. Рёв разнёсся над волнами, и ему ответили – громко и протяжно, вспугнув в тростниках задремавшего Войкса. Нингорс, сердито рявкнув, подался вбок и выписал дугу над Рекой, поднимаясь всё выше. За поваленными тростниками и тёмной водой Кесса увидела высокую каменную башню, огромные небесные корабли, севшие к её подножию, башни и стены за ними и теснящиеся друг к другу черепичные крыши. Лес обступил город, но не спрятал – яркие дома и гранитная пристань с высоким маяком видны были издалека. Под крыльями Нингорса он казался маленьким – хеск взлетел высоко и снижаться не спешил. Две хиндиксы под красными флагами, взмыв с пристани, помчались к кораблю, спасшемуся от куванцев.
- Речники! – вскрикнула Кесса. – Нингорс, летим к ним!
- Без нас обойдутся, - фыркнул хеск, и Речница растерянно погладила его взъерошенную гриву. Что-то всё ещё тревожило его, и он принюхивался и сдавленно рычал, косясь на проносящийся мимо город. Краем глаза Кесса успела увидеть над белой полосой обрыва рыжевато-алую крону огромного дерева – и хеск упал камнем в поломанные тростники, в последний миг расправив крылья и замедлив падение. Встряхнувшись всем телом, он сбросил Кессу и рывком скинул упряжь. Тяжело опустившись на поваленный стебель, он снова встряхнулся и фыркнул.
- Много знорков! Слишком много для одного меня. Я видел впереди по течению большое дерево и островок с каменными башнями. А здесь повсюду деревни, где полно лодок. Дальше ты отправишься без меня, Шинн.
- Нингорс, что ты? – Кесса, испуганно мигнув, протянула руку к его плечу. – Тебя ранили? Это куванцы, да? Их стрелы?!
Пятна засохшей крови темнели на рыжей шерсти и белых усах.
- Я цел, - буркнул хеск.
- У тебя кровь на лице, - Речница тронула слипшийся мех над выступающим клыком. – Я принесу воды.
- Не надо, - отстранив её, Нингорс подошёл к реке.
Тут никто не жил, и некому было построить настил. Слежавшиеся за века стебли и листья тростников зыбко покачивались под ногами, как болотные кочки, а там, где они обрывались, вздымалась холодная вода. Кесса склонилась над ней, зачерпнула в горсть – влага отливала мутной желтизной, и даже осенний ветер не мог избавить её от гнилостного запаха.
- А я всё помню, оказывается, - проворчал Нингорс, вытирая мокрые усы. – И воду, и вой, и запах дурмана… и вонь тухлой рыбы. Как вы различаете друг друга, знорки? Здесь вы все пахнете одинаково.
- Это не тухлая рыба, - тихо сказала Кесса. – Это речные травы и прибрежный ил. Из него растёт тростник. Ты вспомнил плен? Но все, кто навредил тебе тогда, уже мертвы. А больше врагов тут нет.
Алгана смерил её тяжёлым взглядом и отвернулся от воды. Брошенная упряжь желтела в багряных тростниках рядом с ненужным уже спальным коконом.
- Тут наш полёт закончится, Шинн, - Нингорс сложил лапы на груди. – И тут мы расстанемся. Ты сдержала своё слово, а я – своё, и на этом всё.
Ветер был холоден, и тростники не спасали от него – как и чешуйчатая чёрная куртка с нелепой бахромой.
- Это очень грустно, Нингорс. Может, ты всё же останешься? – голос Кессы, как она ни сдерживалась, дрогнул.
- Незачем, Шинн, - хеск вдохнул холодный ветер и покачал головой. – Два взмаха крыла – и вокруг тебя будет столько знорков, хоть соли их. А мне тут делать нечего.
- Река очень красива, - Кесса покосилась на тёмный поток и мутную жёлтую пену. – Когда её не оскверняет Волна. И народ здесь мирный.
Нингорс невесело ухмыльнулся.
- Мои родичи – точно, - оговорилась Речница. – И они были бы тебе рады. А куда ты полетишь на краю зимы?
- Кваргоэйя рядом. Залягу там на зиму, а весной – вниз, - хеск повёл озябшими крыльями, расправляя и складывая их. – Хватит с меня путешествий.
- Вайнег бы побрал того мага и всех работорговцев! – вспыхнула Кесса. – Это из-за них, да? Но тут не все такие, правда! А ты… если вдруг ты пролетишь мимо – заходи к нам. Один мирный хеск, панцирный ящер, уже там живёт. Его никто не обижает, и тебя не обидят.
Нингорс с широкой ухмылкой запрокинул голову и испустил короткий насмешливый вой.
- Не обидят, говоришь? – он наклонил морду, показывая крепкие клыки. – Кто бы тебя слышал, Шинн… Не люблю я поверхность. Тут отовсюду пахнет знорками! Прощай… Чёрная Речница.
Он склонил голову, и Кесса удивлённо мигнула – в его взгляде не было ни капли насмешки.
- О нашей встрече сложат легенды, - вздохнул он. – Я уже слышал одну в Эвайле. Отменная дичь. А вот о нашем расставании знают только вода и ветер. Силы и славы, детёныш…
Кесса обхватила двумя ладонями горячую когтистую лапу.
- Силы и славы, Нингорс, - прошептала она. – Великий воин Алгана…
- Будет тебе, - хеск осторожно высвободил руку и ткнулся носом Кессе в макушку. – Постарайся выжить, детёныш. Не знаю, как вам это удаётся, но – постарайся.
Он выпрямился и развернул крылья во всю ширь, едва не смахнув Кессу с тростниковой кочки.
- Да будет ветер попутным! – крикнула она ему вслед. Он летел быстро и не оглянулся ни разу – только мелькнул рыжей молнией среди тёмно-красных Сосен и сгинул в пасмурном небе. Кесса сжала в ладони обломок острого зуба, привязанный к оправе Зеркала, и села на поваленный стебель. Река шелестела, вздыхала, выплёскивая на зыбкий настил жёлтую пену.
- Ваак, - прозвучало над её головой вместе с еле слышными шагами. Кто-то легко ступал по намокшему тростнику – Речница и не услышала ничего, пока он не подал голос. Вздрогнув, она развернулась к источнику шума. Речник Фрисс в потрёпанной красно-рыжей броне стоял рядом, и пластины на ней горели неярким тёплым огнём.
- Река очистится за зиму, а Волна сгинет в бездне, - прошептал он, прижимая Кессу к себе, и она уткнулась ему в грудь, вдыхая горький запах чужеземных трав, дорожной пыли и едкого дыма. – Долгим же оказался твой путь, Кесса, Чёрная Речница…
- Ваак, - запоздало прошептала та. – Вот и я, Речник Фрисс. Я вернулась. И ты здесь, и ты жив…
- Да уж, вернулась, - проворчал Фриссгейн, заворачивая её в свой красный плащ. – Идём на корабль. Посажу тебя у печи. Ты, верно, промёрзла до костей на ветру.
Хиндикса лежала на брюхе в тростниках, и её шар рвался в небеса, натягивая снасти до звона. Подбирая на ходу причальный трос, Речник Фрисс подсадил Кессу на палубу и сам забрался туда же. Хиндикса, покачиваясь, поплыла над Рекой, печь загудела, разливая вокруг алое сияние.
- Хаэ-эй! – Фрисс помахал кому-то из Речников, пролетающему мимо на маленькой хиндиксе. – Садись к печи, Кесса. Чудная у тебя броня, прямо как в старой книге. Дать ещё покрывал? Ты что-то дрожишь.
- Ничего, мне не холодно, - покачала головой Речница, устраиваясь у печи. «И корабль Фрисса тоже цел,» - она украдкой погладила фальшборт. «А уж ему, должно быть, довелось повоевать!»
- Фейр рядом, вы немного не долетели, - сказал Речник, поворачивая хиндиксу боком к ветру. – Давно я там не был, всё дела…
- Ты сражался с Волной? Что тут было, Речник Фрисс? Тебя не ранили? – усидеть у печи не было никакой возможности, и Кесса встала рядом с Фриссгейном, кутаясь в его плащ.
- Было? – он задумчиво посмотрел на неё. – Не знаю даже, с чего начать. Лучше расскажи ты. Где ты нашла дружелюбного Алгана, и как вы увернулись от Волны?
…До широких ветвей Дуба, казалось, уже можно достать рукой – хиндикса, сопротивляясь ледяному ветру, подплывала к обрыву. Ни лодок, ни плотов не было на воде, никто не жёг на берегу костры, и весёлых хмельных песен было не слышно, только шуршала красная трава, да выли где-то вдалеке невидимые Войксы, перекликаясь с вихрями над Рекой.
- Старое Оружие! – Кесса незаметно ущипнула себя – в услышанное верилось с трудом. – У нас, прямо здесь, на Реке?! И ты сам принёс его сюда? Держал в руках?! Это же… вот это легендарный поиск! Вот бы кому стать Чёрным Речником…
- Гедимину, что ли? – хмыкнул Фрисс. – Он достоин, да. Но едва ли будет рад.
Речник был невесел – и чем дольше смотрел на берег, тем сильнее хмурился. Кесса взглянула вслед за ним и увидела четыре пещеры под траурными лентами.
- Эмма и Ингейн, - пробормотал Фрисс. – И Онг Эса-Юг – тем летом, и… Хаэ-эй! Лови трос!
Насыпная стена из земли и обломков известняка опоясывала пещеры, и на ней с длинным копьём стоял воин в сплетённой из коры броне. Он не шевелился, только цепкий холодный взгляд скользил по Реке. Он поднял голову на оклик, и Кесса радостно вскрикнула.
- Авит! Хаэ-эй, Авит Айвин!
Юнец дёрнулся, едва не выронив копьё.
- Кесса?! Речник Фрисс и Кесса?! – он схватился за берестяной рожок. Заполошный рёв пронёсся над водой.
- Трос! – напомнил Речник, подёргав причальный канат – тот так и болтался в воздухе, ни к чему не привязанный. Авит, виновато мигнув, схватился за него и накрепко привязал к ближайшей экхе.
- Теперь держись, - едва заметно усмехнулся Фрисс, бросив горсть песка в печь. – Сейчас будет шумно.
Тяжёлые зимние завесы заколыхались, пропуская жителей. Кто в плетёной броне, кто в меховом плаще, с копьями и дубинками они высыпали на берег и замерли, глядя на приземлившийся корабль.
- Ваак, - негромко сказал Фрисс. – Пока что – «ваак».
Из застывшей толпы выбрался грузный старик с каменным молотом в руках. Его лицо, безволосое и багровое, покраснело ещё сильнее. Кесса ошарашенно мигнула и сделала шаг вперёд.
- Дедушка?!
Сьютар, досадливо поморщившись, провёл ладонью по обожжённому подбородку. От его бороды не осталось и следа, сгинули даже брови и ресницы, и красивый венец из совиных перьев сменился неказистым, но прочным шлемом.
- Вернулись воины, убившие Волну… - просипел он, глубоко вдохнул, хотел ещё что-то сказать, но только хмыкнул. Речник Фрисс крепко стиснул его руку и отступил на шаг, пропуская вперёд Кессу. Она крепко обняла Сьютара, прижимаясь щекой к жёсткому плетёному доспеху.
- Живая… Хоть одна счастливая весть! – прошептал старший из Скенесов. К плечам и спине Кессы прикасались чьи-то руки, кто-то осторожно потрогал шлем и постучал пальцем по щиту. На берегу шипел, спуская воздух из шара, корабль Фрисса, и Амора Скенесова, потеряв терпение, уже зазывала всех жителей в пещеру.
- Кесса! – её дёрнули за рукав. Рядом стояла Сима Нелфи. Траурная раскраска лежала на её запястьях. Кесса невольно посмотрела на свои руки – тёмные от алого хесского солнца и не отмеченные ни единой каплей краски.
- Настоящая Чёрная Речница, - выдохнула Сима ей в ухо. – По тебе хотели носить траур! Расскажи, что там, внизу? Ты нашла Чёрных Речников?
- Их больше нет, - ответила Кесса. – Только я. Плохая из меня Речница, если я бросила вас драться с Волной! Кого убили?
- Эсту, - прошептала Сима. – Она сторожила берег. Крылатые демоны… Старшие сами собрали кости, нам даже не дали взглянуть. Она теперь в Чертогах Кетта… тоже Речница, воин Великой Реки…
В очажную залу, как и прежде, помещались все. У очага постелили шкуры, и Кесса села рядом с Речником Фриссом, а с другой стороны к ней протиснулся Йор, и они молча обнялись. Перед ними поставили плошку с большими ломтями солёного Листовика, обильно залитыми цакунвой, и Речница жадно вцепилась в свой кусок.
- Ты рычишь, как Алгана, - хмыкнул Йор. – Что, в Хессе нет Листовиков?
- Есть, и большие, - пробубнила странница с набитым ртом. – А вот цакунвы не найдёшь. Только эльфы её и делают.
- Эльфы?! – Йор недоверчиво покачал головой. – Кто же их научил?.. А вот у нас, в Кигээле, всегда была хорошая цакунва. Но там о еде не думаешь…
- Очень страшно быть мёртвым? – тихо спросила Речница, отодвинув плошку.
- Не, совсем не страшно, - шёпотом ответил Йор. – Ну, когда уже всё… Тогда не страшно. А вот посередине… Очень больно было. Меня тот Инальтек ударил сначала в плечо… Бездна! Все кости полопались, а потом он расколол мне голову. Бездна! Не хочу я это вспоминать.
- Значит, не нужно, - хмуро сказал Речник Фрисс, поставив перед ним и Кессой наполненные чаши. – Пейте. Сегодня – можно.
- Кислуха? – Речница понюхала жидкость.
- Неразбавленная, - буркнул Речник. – Пей. Станет легче.
Сьютар, Окк и Амора уже подсели к очагу, у стен шушукались о своём, кто-то широко разводил руки в стороны, то ли хвастаясь пойманной рыбой, то ли рассказывая о крылатых хесках. Кесса смотрела на них, и ей хотелось ущипнуть себя. «Дома,» - думала она, погружаясь в тёплый туман. «Вот я и дома…»
Речник Фрисс, окинув очажную залу угрюмым взглядом, поднялся на ноги, и разговоры стихли.
- Где Фирлисы? – спросил он. Сьютар встал вслед за ним, досадливо потёр безволосый подбородок и пожал плечами.
- Выглянули из пещеры и снова спрятались. Сигнальный рог, видно, не для них. Что мне, тащить их силой?
- С тех пор, как умер Ингейн, они ни к кому не ходят, - добавила Кест Наньокетова. Траурная вязь оплетала её запястья.
- Ешьте, я пойду за ними, - Фрисс откинул тяжёлую завесу, впустив холодный ветер, и вышел из пещеры.
- Будешь лепёшки? – Вайгест Наньокет протянул Кессе тёплый свёрток. – Погрел их на очажных камнях. А в Хессе едят лепёшки?
- И лепёшки, и большие хлебы, - кивнула Кесса. – И такую густую похлёбку, что к ней нужен нож. Я расскажу потом, когда в голове перестанет гудеть… А Ингейн и Эмма… как они умерли?
- А, ты не знаешь… - нахмурился Вайгест и жестом подозвал Симу. Она села у очага, слегка потеснив Йора, и украдкой пощупала голенище кессиного сапога.
- Речница Сигюн говорила, что нас спасает Река, - сказал Вайгест, оглядевшись по сторонам. – Демонам тяжело её перейти, и они сюда не идут. Но есть летучие… И вот Эста была в небе, на халге на длинной привязи, а мы с Хельгом стояли в дозоре. И тут она закричала – «Летят!» И мы увидели тучу над Рекой. Казалось, далеко, а Хельг только успел донести рог до рта. Синие драконы – мелкие, но оружие их не брало… и огромные летучие мыши с когтями.
- Ойти и Квэнгины, - прошептала Сима. – Речник Айому узнал их. Стрелы от них отлетали, а копья ломались…
- Мы все вышли и бились, - Вайгест показал поджившие шрамы на руке. – Это сквозь куртку и доспех… просто схватил лапой, и всё… Речнику Айому порвали броню… и грудь, и живот… а Ингейн – он был весь в крови, когда… лежал, как кусок мяса, глаза… ему в лицо вцепились, глаз не было… Речник Айому крикнул – «В норы!», а Эмма пошла вперёд и… очень яркая вспышка была, такая… синяя с прозеленью, как речная вода. И они все – все, кого достало – посыпались на берег. Мёртвые, как камни, и пена из пастей. А Эмма взялась за горло и упала, где стояла. Твой дядя её донёс до пещеры, но…
- А Ингейн лежал вот тут, - Сима показала на одну из летних постелей. – Лежал и дышал. Ему приносили воды, но он не пил. И кровь текла… Мой дед сидел рядом с ним, клал ему травы в рот. Мы думали, он очнётся. Я хотела сидеть тут ночью, но дед прогнал. А утром Ингейн уже не дышал, лежал тихо, и кровь не текла. Им с Эммой сделали большой костёр… и Эсте, и дяде Оксину…
Сима всхлипнула.
- А Речник Айому? Он тоже… - Кесса не договорила.
- Его увезли, - качнул головой Вайгест. – Живым. У него страшные раны были, живот разорван, но он дрался… эти твари от него только отлетали!
Кесса заглянула в чашу с кислухой – она была почти полна – чуть пригубила и, раскашлявшись, отставила сосуд.
- Я буду носить траур по Эмме и Ингейну, - тихо сказала она. – Утром же раскрашу руки. Не надо было мне уходить…
Снова всколыхнулась дверная завеса – Речник Фрисс прошёл вдоль стены и опустился у очага. Взяв чашу, он осушил её до половины.
- Атун и Нарин не пришли? – спросила Сима. Фриссгейн покачал головой.
- Сидите, я пройдусь по берегу. Сегодня, кажется, не время для рассказов.
Кесса прислонилась к стене. Туман вокруг сгущался, и чужие слова долетали до неё, как сквозь слой валяной тины.
- Кесса, а что там с магией? Правда, что все хески – колдуны? – спросила Сима, вытерев лицо. – Те, кто на нас напал, не колдовали… им и так хорошо было.
- Не все колдуны, - качнула головой Речница. – Но меня научили. Воде и Лучам. Нингорс, могучий воин Алгана… он учил меня. Я просила его прилететь сюда, но… теперь думаю – он правильно отказался. Если тут хески такое устроили…
- Алгана? Ты училась у воина Алгана?! – изумлённо мигнула Сима. – И ты теперь настоящий маг?! А покажешь?
- Завтра, - вяло качнула головой Кесса. – Это опасно, а у меня сейчас в голове туман.
- Это кислуха, - усмехнулся Вайгест. – Пройдёт. Ох ты! Кесса, а ты совсем уже спишь…
Она слышала сквозь сон, как её осторожно поднимают и несут вверх по лестнице, видела блики на кованых пластинах брони и чувствовала, как прохладная рука прикасается к её лбу. Она лежала на мягком, в полумраке, под тёплой шкурой, и видела сквозь опущенные ресницы тень у изголовья. Сон подхватил её, как Река, и она качалась на сверкающих волнах и видела в небе чаек. Одна опустилась низко, и Речница разглядела длинные перья на задних лапах и острые когти на крыльях…
Кесса проснулась поздним утром, незадолго до полудня, и сонно щурилась на светящееся пятно на стене, пытаясь вспомнить, где она. Там, в маленькой нише, лежали ножны, а из них слегка высовывался клинок из белого стекла. Речница выбралась из-под шкур, провела по лицу ладонью и дотянулась до светильника, смахнув с него колпак. Свет разлился по пустой пещерке, и теперь Кесса узнала её – это была верхняя спальня. Ничего не изменилось тут с весны, только окно, спасаясь от зимнего холода, снова закрыли… и на стене висели её доспехи – чёрная куртка Ронимиры, полосатая броня из Меланната и круглый эльфийский щит. Снизу доносился шорох и скрежет – кто-то орудовал палкой в узких ходах зимней вентиляции и крепил к стене циновки, проложенные сухой травой.
- У-ух… Все уже проснулись, - вслух сказала Кесса и потянулась за штанами. Скрежет ненадолго притих, и в пещерку заглянула Кирин.
- Хаэй! Спускайся. Ты пропустила весь рассказ Речника Фрисса!
- Речник Фрисс? – встрепенулась Кесса. – Он внизу?
- Он улетел на рассвете, - махнула рукой Кирин. – Но непременно вернётся. Спускайся!
В очажной зале не было никого – все утепляли пещеру, и она была так велика, что семейство рассеялось по ней. Кесса хмыкнула, вспоминая громадный замок авларинов – ни за зиму, ни за весну она так и не узнала всех его ходов и коридоров.
Она доедала ломоть Листовика, когда в очажную залу, тяжело ступая, вошёл Сьютар. Он сел у очага, и Кесса едва удержалась, чтобы не податься в сторону. Ей стало не по себе.
- Фирлисы уходят с участка, - медленно проговорил он; в его взгляде читалась растерянность. – Речник Фрисс говорил вчера с ними. Может, это и к лучшему.
- Они спасли всех вас, - вспыхнула Кесса. – Как ты можешь выгонять их?! Поговори с ними ты, ты – старейшина!
Сьютар покачал головой.
- Я уже говорил. Жаль, что всё так скверно кончилось.
- Я буду носить траур по Эмме и Ингейну, - сказала Кесса, протягивая руки к огню. – Им хорошо сейчас в Кигээле – но им будет приятно, что их помнят.
- Траур? – Сьютар нахмурился, внимательно посмотрел на внучку. – Весь Фейр в траурных лентах. Мы достаточно их помним. Теперь мы хотим жить. Разрисуйся, как Речница, пусть Фриссгейн поможет тебе. Он забирает тебя на север… и представит Королю Астанену.
- Что?! – Кесса вздрогнула. – Он сам так сказал?
- Да, - кивнул старший из Скенесов. – Король примет у тебя присягу, и ты наденешь красную броню… и будешь летать с мечом. До сих пор не могу поверить, что всё это – не дурной сон! Надо было сжечь ту куртку или перешить на что-нибудь дельное…
Рывком поднявшись на ноги, он вышел из залы. Кесса озадаченно мигнула. «Я всё проспала вчера!»
За дверной завесой было ветрено и сыро. Оголившиеся ветки Ивняка стучали друг о друга, холодные вихри посвистывали над обрывом, сизые облака спустились низко и улеглись на макушке Дуба. По пустынному берегу, поддевая носком сапога камешки, бродила Сима Нелфи, на земляном валу стоял, глядя на тёмную воду, Хельг Айвин, а поодаль сидел на корточках Снорри Косг и счищал с голенища налипшую тину. Над участком на ледяном ветру трепетала лёгкая халга на длинной верёвке.
- Хаэй! – окликнула Кесса дозорных. Все повернулись к ней, и даже халга потянулась к земле.
- Ох ты! Как раз вовремя, - сказала Сима, оглядевшись по сторонам. – Мы с Хельгом вспоминали тебя. Знаешь, что сказал Речник Фрисс? Что я стану настоящей колдуньей. Он отвезёт меня в Замок, к властителю Канфену – а потом мы обе полетим на Острова и выучимся чародейству. Здорово, правда?
- Ещё бы! – усмехнулась Кесса. – Как мы и хотели – я стану Речницей, а ты – чародейкой.
- Да, тут вы обе меня обогнали, - Хельг, в последний раз оглянувшись на пустынную Реку, спрыгнул с ограды. – Я, наверное, уже никем не стану. Ты, Кесса, обещала показать свою магию. Пойдём к причалу Фирлисов?
- Ох! Я не могу там колдовать, - помотала головой Кесса. – Там траурные ленты…
- Думаешь, Эмма на тебя обидится? – хмыкнул Хельг. – Она бы порадовалась за вас обеих. И Ингейн тоже. Пойдём!
Снорри следил за ними с вала – но, увидев, что они пошли к причалу Фирлисов, спустился и пошёл следом, подозрительно поглядывая на небо. Никаких летунов над водой не было, даже чайки сгинули. Кесса взглянула на низкие тучи и вспомнила плавучие острова небесной тины. «Тут, наверное, небо холодное,» - подумала она с сожалением. «И тина не прижилась…»
- Хаэ-эй! – крикнула сверху Ота, перевешиваясь через хрупкие подлокотники халги. – Ке-есса!
- Хаэ-эй! – ответила та. – Чего-о?
- А у тебя в Хессе была подземная лихора-адка? – спросила Ота, приложив ладони ко рту.
Сима хмыкнула.
- Не-ет! – крикнула Кесса. – И ни у кого не было! Не бо-ойся!
- Далась же ей подземная лихорадка, - ухмыльнулся Снорри. – Не самая страшная хворь, и похуже бывает.
Траурные ленты трепетали на ветру. Причал Фирлисов был пуст, и, взобравшись на него, Кесса не увидела ни единого плота – даже куванцы спрятались куда-то на зиму.
- Ну вот, смотрите, - она протянула руку к огромной коряге. – Ни-куэйя!
Золотистый луч, вспыхнув, прожёг в древесине округлую неглубокую дырку. Сырое дерево задымилось, но жара не хватило, чтобы его поджечь. Хельг щёлкнул языком, Сима, охнув, потыкала в почерневшую древесину пальцем.
- Ни-эйю! – Кесса покачала на ладони сияющий шарик и, дунув, направила его в сторону Реки.
- И ещё… Ни-шэу! – она дотронулась до пучка сухой травы. Он вспыхнул мгновенно, только пепел осел на каменистый берег.
- Ух ты-ы, - протянула Сима, разглядывая россыпь золы. – И это ты ещё только учишься? А Нингорс, наверное, может корабли на лету сжигать?
- Это его зуб? – Снорри потрогал одну из подвесок на Зеркале Призраков. – Острый какой… Это не клык? Я слышал, клыки у них большие… А как ты его добыла?
- А это чьё перо? Пушистое… - Сима приподняла другую подвеску и подула на неё. – И длинное. Что это за птица? Наверное, приятно её погладить…
- Да, если только она тебя не погладит, - хмыкнула Кесса. – Эта птица с зубами и когтищами. Только что не летает. Вот, смотрите…
Она показала побелевшие шрамы на бедре, и Хельг и Снорри, переглянувшись и поцокав языками, склонились над ними.
- Это пернатый ящер – харайга, - Речница, поёжившись от холода, прикрыла ногу. – Эта была маленькая. А есть в рост человека… и с вот такими когтями. И по одной они не ходят. Хорошо, что в наших краях им холодно!
- Верно, - вздрогнула Сима. – Если маленькая так порвала, то большая, наверное, живьём сожрёт. Ну их!
- Пернатый… ящер? – почесал в затылке Хельг. – Откуда же у ящера перья?
- Ты ещё спроси, откуда у птицы зубы! – фыркнула Сима.
- В Хессе всё странное, - вздохнул Снорри. – Это я уже понял. Расскажи про Нингорса! Как он тебя не убил?..
Дверная завеса Фирлисов висела неподвижно весь день, и никто не вышел наружу, даже когда Хельг увидел подлетающую хиндиксу и подул в сигнальный рожок. Все остальные выглянули из пещер – и вовремя: «Остролист» опустился на берег, и с него сошёл не только Речник Фрисс – полтора десятка Речников прилетели с ним вместе. Сьютар вышел к ним навстречу, вскоре подошли и другие старейшины, и после недолгого спора Речники разошлись по пещерам – каждое семейство получило гостя, и участок загудел.
- Чего мёрзнешь на ветру? Иди к очагу, - Фрисс легонько подул Кессе на макушку. – Я быстро – слетаю к скайотам и вернусь. Искал твоё седло, но кто-то его уже прибрал. Хорошая, видно, вещь. А вот это – держи. Подарок Гедимина. Приделаем к твоему кинжалу.
Он положил ей на ладонь два длинных красноватых клыка. Таких не было даже у Нингорса – и Кесса изумлённо мигнула, узнав что-то знакомое – пусть и только по книге.
- Клыки Гиайнов, - пояснил Фриссгейн. – Ракета убила их, а Гедимин подобрал зубы. Он думает, мы тоже приложили руку к этой битве. Почётные трофеи… А теперь иди греться. Зима на носу!
Кесса, не выпуская клыков из ладони, ухватила его за рукав.
- Речник Фрисс… ты не видел там Нингорса?
- Нет, - качнул головой тот. – Он улетел каким-то другим путём, и очень быстро. Думаю, у него всё хорошо.
Речница села у очага, перекладывая на ладони клыки, и вскоре все младшие Скенесы собрались вокруг неё. Никто даже не заметил, когда вернулся Фриссгейн – а с ним Сьютар.
- Конечно, в моих кладовых всегда есть место, - кивал на ходу старейшина. – Но я думаю, что одной связки мало за такой большой мешок. Урожай был не настолько плох…
- Я знаю, какой тут был урожай, - отмахнулся Фрисс. – Не бойся, никто в моей пещере не будет голодать. Ещё и на весну останется.
Дверные завесы снова зашуршали, пропуская внутрь незнакомого Речника. Он кивнул в знак приветствия и сел к очагу. Амора удивлённо посмотрела на него – и прикрикнула на младших, отгоняя их от очажных камней.
- Выпейте, воины, - она поставила перед Речниками кружки, наполненные кислухой.
- Будешь? – тихо спросил Фрисс у Кессы, кивнув на чашку. Речница мотнула головой.
- Воины из клана Идэвага просились пожить на Правом Берегу, - сказал он чуть громче, обращаясь к Сьютару и Аморе – и тут же гомон в пещере затих, и все навострили уши.
- Инальтеки – на нашем берегу?! – нахмурился старший Скенес. – И что ты сказал им, Речник Фрисс?
- После того, что они сделали с нашими детьми, - поморщилась Амора, покосившись на Йора. – Только их тут не хватало!
- Я отказал им, - ответил Фриссгейн и отпил из кружки.
- Правильно, - Йор сверкнул глазами. – Хватит тут хесков. Такие, как Ингейн, или как друг Кессы, - пусть бы приходили, но Инальтеки – это лишнее.
Завесы вновь зашуршали – из пещеры выбирались к очагу запоздавшие Скенесы.
- Опять? – неодобрительно хмыкнул Сьютар. – Дайте воинам отдохнуть!
- Пусть слушают, если интересно, - покачал головой Фрисс. – На чём я остановился вчера?..
Младших разогнали по спальням ещё до полуночи, старшие сидели допоздна – и Кесса была с ними и поднялась от очага последней, когда все угли превратились в золу. Речник-гость уже дремал, прикрывшись шкурой, и Фрисс поправил её, проходя мимо.
- Хорошо, что можно спать, - вздохнул он. – Скорее бы увидеть мирные костры вдоль Реки… Завтра утром я лечу в низовья. Надо собрать припасы и перетащить поближе к дому. Полетишь со мной?
- Ещё бы! – закивала Речница.
- Покажу, где мы покупаем дрова, - Фрисс сдержал зевок. – И рыбу. Это тебе пригодится… Освоилась уже с длинным ножом? Я не видел, чтобы ты с ним тренировалась.
- Пока не очень получается, - вздохнула Кесса. – Какой-то он неуклюжий. Ты поучишь меня, Речник Фрисс?
- По первому слову, - кивнул тот. – Как ты его назвала?
- Коготь, - выпалила Речница, не успев подумать, и прикусила язык. Взгляд Фриссгейна вовсе не был сонным – он был ясным и пронзительным, и очень внимательным.
- Ты нашла когтистых ящеров из легенды? – спросил он. Кесса потупилась.
- Да, и они… меня просили не болтать, Речник Фрисс.
- А… Видно, на то была причина, - хмыкнул он. – Что ж… Хотя бы все остались живы?
- Все, - кивнула Речница.
- И у них правда такие длинные когти? – вполголоса спросил Фриссгейн.
- Как три меча на каждой лапе, - торжественно проговорила Кесса. Речник усмехнулся.
- Занятно. Что же, пойдём спать. Если ночью не протрубят тревогу, «Остролист» поднимется на рассвете.
…Когда всё, что Фрисс собирался отвезти домой, погрузили на корабль, Кессе пришлось пересесть на бочонок и там сидеть всю дорогу – на палубе осталась узенькая тропка между носом и печью. И когда Каннур и Конен помогли Фриссу выкатить на берег последнюю бочку с солёными Листовиками, Кессе почудилось, что «Остролист» облегчённо вздохнул и даже приподнялся над причалом.
- Эх-хе, - Фрисс с усмешкой похлопал корабль по обшивке и, поднявшись на палубу, быстро и ловко спустил шар и расстелил его на корме. Тростниковый навес прикрыл хиндиксу от мелкого осеннего дождя. Кесса поправила свисающий край циновки и встала рядом, глядя на тёмную воду.
- «Остролист» отдыхает, - хмыкнул Речник Фрисс. – Пусть. Когда мы полетим к истокам Канумяэ, он под грузом просядет до самой воды.
- Хаэй! – из пещеры выглянул Конен, помахал рукой. – Тут есть пирог-глазастик! Идите скорее, пока не остыл!
«Пирог-глазастик! Речник Айому не дал бы ему остыть,» - усмехнулась Кесса и тут же помрачнела.
- Ничего, - Фрисс осторожно сжал её руку. – Он поправится. Айому никогда не упустит свой пирог. Весной приплывёт, вот увидишь.
В пещере было жарко и людно – Речники, ночующие на Правом Берегу, собрались у Скенесов, а за ними пришли и фейрцы, и снова в очажной зале было негде сесть. Говорили в этот раз гости, Кесса только слушала, широко распахнув глаза и не зная, чему верить. Фрисс сидел молча, думал о своём, а спустя пол-Акена встал, поднял странно зазвеневшую сумку и жестом позвал Сьютара выйти на берег. Кесса потянулась было за ними, но у порога её перехватил отец.
- Да посиди ты тихо! – цыкнул он на неё. – Людям надо поговорить.
Кесса забралась с ногами на лежак, украдкой заглянула в Зеркало Призраков – там размеренно колыхалась сизая мгла. «Первый день Олэйтиса,» - думала она и слышала за свистом ветра в узких ходах, как падают с папоротников огромные пожелтевшие листья, и как шипит едкий дождь, отмывая землю от увядшей травы. «В Хессе с неба льёт кислота. И пернатые ящеры прячутся по норам. А хески ложатся спать. Интересно, где уснул Нингорс? Кваргоэйя-то неблизко…»
Снаружи потянуло холодом и сыростью – Сьютар и Фрисс вернулись и, повесив сапоги на просушку, подсели к очагу. Речник огляделся, нашёл взглядом Кессу и ободряюще усмехнулся ей. Гевелс протиснулся к старейшине и наклонился к нему. Кесса навострила уши, но ничего не услышала.
- Ох ты! – Кирин, слышавшая всё, плюхнулась на лежак рядом с Речницей. – Как славно! Ты летишь на север – и теперь уже точно, они договорились! Знаешь, какой дар привёз Речник Фрисс из западных земель? Там железа на две тысячи кун, а то и больше!
- Хватит болтать, - нахмурился Гевелс, подойдя к ним. – Идём, Кесса. Надо собрать твои вещи.
…Цветное покрывало из далёкого Рата сиротливо лежало на крышке короба. Кесса видела, как жадно смотрит на него Сьютар, но хмурилась и выжидала. Эту вещь она везла не ему – и если Эмма там, где ей не нужны уже никакие подарки, нужно было найти покрывалу хорошего владельца.
- Кесса, возьми мою шапку, - Кирин в задумчивости разглядывала содержимое ларя. Ветер над Рекой уже крепко щипал за уши, но юнцы хорохорились и обходились одними капюшонами, и шапки дожидались морозов в кладовой.
- В шлеме уши отморозишь!
- Моя ещё не истрепалась, - покачала головой Кесса. – И плащ тоже крепкий. Я вот что думаю… Если Сима будет колдуньей, это покрывало нужно отдать ей. Теперь его будут носить фейрские колдуны.
- Разумные слова, - подумав, согласился Сьютар. – И хороший обычай. Но Сима покамест не колдунья. Вещь полежит в сундуке у Окка, подождёт своего дня.
…Кесса проснулась рано – только-только позеленела кромка неба над обрывом, а в тёмной зимней спальне мерцал лишь белый клинок… и Зеркало Призраков. Затянувшая его мгла вспыхивала изнутри – снопы молний пронизывали её, как будто за плёнкой древнего стекла бушевала гроза.
«У-ух, холодно!» - Кесса поёжилась, проворно влезая в тёплую одежду. Она сама удивлялась, какими быстрыми и тихими стали её шаги – ничто не зашелестело и не скрипнуло, когда она миновала спящих юнцов и спустилась в очажную залу. Угли давно остыли, но выстланные тростником стены и плотные дверные завесы ещё хранили тепло. На летней кровати, завернувшись в шкуры, лежал кто-то из гостей – только по двум мечам, выглядывающим из-под края подстилки, можно было узнать Фрисса. Кесса на цыпочках подошла к нему, протянула руку к тускло мерцающим клинкам, но тут же отдёрнула. «Он проснётся,» - покачала она головой. «Точно проснётся!»
Речник шевельнулся во сне, и она молнией метнулась к двери. Завеса нехотя качнулась, выпуская Кессу в промозглый предзимний холод. Сухая трава меж камней побелела от инея, и камни у пещеры стали скользкими от наледи, - все воды мира готовились к долгому сну.
Зеркало Призраков, вынесенное на свет, тускло мерцало, молнии всё так же озаряли его изнутри. Кесса повернула его к дальнему берегу, смутно надеясь, что оно приблизит его, но Зеркало лишь холодно блеснуло. Ни Река, ни жухлые травы, ни оголившиеся деревья не отражались в нём. Кесса разочарованно хмыкнула.
В зыбком зеленоватом свете на причале Фирлисов блестел иней. Старая коряга окрасилась хрупким серебром – но оно уже не спешило таять от прикосновения и до боли обжигало кожу. Кесса поёжилась, но всё же вынула руки из рукавов.
«Когда Нингорс вызывает луч, он держит его в ладони,» - думала она, гоняя по пальцам золотые искры. «Как копьё, воткнутое в мишень. А мои лучи сразу гаснут. Надо попробовать иначе…»
- Ни-куэйя!
Луч впился в древесину, и серебряный иней взвился лёгким паром. Сырое дерево зашипело, чернея, края маленькой дыры налились багрянцем, но, едва вспыхнув, тут же остыли.
- Ни-куэйя!
Кесса сжала пальцы в кулак, пытаясь удержать луч «за хвост» - но хвоста у него не было, и второй удар едва нагрел древесину, а вспышка угасла так же быстро, как первая.
- Как же его удерживать, а? – спросила Кесса в пустоту и задумчиво потёрла согревшееся запястье. «Эх, надо было сразу спросить Нингорса! О чём я думала?!»
Обугленные пятна чернели на огромной коряге, но поджечь её не удалось. Отойдя на пару шагов, Кесса прикидывала, сможет ли растянуть раскаляющее заклятие на весь причал – но в конце концов решила обойтись маленьким камешком. Положив обломок известняка на корягу, она спрятала озябшие руки под плащ и хорошенько размяла пальцы.
- Ни-шэу!
Камень не побагровел и не засветился, но окутался едким дымком – а дерево под ним почернело. Пятно черноты расползалось всё шире, и коряга дымилась – иней испарялся, не успев растаять. Потом запахло палёным.
- Ух ты… - зачарованно пробормотала Кесса. «Так, наверное, можно пережечь камень на известь… Бездна! Оно же вспыхнет сейчас!»
- Ал-лийн! – водяной шар взорвался над корягой, смыв камешек в груду известняковых обломков, дерево зашипело, быстро остывая. «Чуть причал не подожгла,» - покачала головой Кесса. «Вот бы все порадовались… И куда, во имя всех богов, улетел мой камень?»
Такими обломками был усеян весь берег, но Речница хотела найти свой – и посмотреть, получилась ли из него известь. Она пошарила в галечных россыпях, только попусту испачкав ладонь – камешек, видно, далеко улетел.
- Хорошие заклинания, - раздалось сбоку от Кессы, и она, вздрогнув, выпрямилась. – Смертоносные, как Старое Оружие.
Речник Фрисс стоял рядом, рассматривая обгоревший причал. Кесса вспыхнула. «А я-то думала, что хожу тихо! Он, наверное, проснулся, когда я на него глядела…»
- Такая магия, наверное, днём получается лучше, - заметил Фрисс, скользнув взглядом по груде камешков. – Канфен говорил, что даже молнии сильнее при свете дня.
- Днём тут много людей, - вздохнула Кесса. – А магия всё-таки опасна. Не хотелось бы кого-то обжечь. Это я тебя разбудила, Речник Фрисс?
Тот покачал головой и выбрался из-за коряги на открытый берег – туда, откуда хорошо была видна Река.
- Вышел посмотреть, нет ли тревожных огней. Обещали зажечь, если что-то случится, - он вгляделся в западный край неба и пожал плечами, поворачиваясь к Кессе. – Не холодно тебе здесь?
Он прикрыл её половиной плаща, и Речница прижалась щекой к тёплой броне. Кованые пластины не обжигали холодом – наоборот, согревали, будто под ними, как под стальными перьями Горки, струилась горячая кровь.
- Давно не слышно взрывов, - задумчиво сказал Фрисс. – Даже Волна не заходит в Энергин. Теперь там Гиблые Земли. Верно, через несколько лет будут искать в них безопасный путь и продавать поддельные карты.
Он криво ухмыльнулся.
- А я думаю, что есть настоящая дорога, - прошептала Кесса. – И что однажды мёртвая земля очистится. И в Энергине, и за Великим Лесом.
- Было бы неплохо, - отозвался Фрисс. – И даже если нет – однажды я туда вернусь. Так и не поговорил с отцом… это никуда не годится.
- Я пойду с тобой, - сказала Речница. – Говорят, мне везёт. Если так – мы найдём настоящий безопасный путь.
Фрисс усмехнулся и подул на её макушку. Кесса смутилась и отвела взгляд. Рассвет над обрывом разгорался всё сильнее, и волны Реки окрасились зеленью и серебром.
- Посмотри, рассвет отражается в воде, - кивнула Речница на искрящуюся рябь. – Я давно такого не видела…
Зелёные и серебристые блики дрожали на воде, отражались от припорошенных инеем камней обрыва. Фрисс с невесёлой усмешкой взглянул на них – и вздрогнул. Набросив свой плащ на плечи Кессы, он подошёл к воде, опустился на корточки и зачерпнул полной горстью. Вглядевшись в прозрачную влагу, он странно всхлипнул и разжал пальцы. Искрящиеся капли падали в воду, Кесса присмотрелась к ним – и изумлённо мигнула. Болезненная жёлтая муть сгинула, будто не было, и ветер, летящий над Рекой, уже не отдавал тухлой рыбой – он нёс терпкий запах палой листвы и обжигающий зимний холод.
«Нуску Лучистый! Если золотень ушла, то…» - Кесса вздрогнула всем телом, хотела закричать, но не успела. Речник Фрисс схватил её в охапку и легко поднял на руки. Он дрожал от сдавленных рыданий и не сразу смог сказать хоть слово. Речница хотела погладить его по спине, но не могла и рукой шевельнуть. Фриссгейн уткнулся лицом ей в плечо и судорожно вздохнул.
- Волне конец, Кесса! Волна сгинула, - выдохнул он. – Воды Великой Реки снова чисты… Больше никто не нападёт на вас, ни одна подземная тварь!
- И все будут живы, - прошептала Речница, прижимаясь к его броне. – И все вернутся домой.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги