Чёрная Река

Часть 2. Главы 06-08. Странности начинаются

Глава 06. Что оставила вода

Ночь выдалась светлая – пять из семи лун выстроились в небе, и вода блестела в их сиянии. Груды водорослей темнели на камнях, свисали с ветвей – берег, оставленный отступающей Рекой, обнажился, и всё, что приплыло сюда за весну, вышло на сушу. На мокрой белой плите у края воды стояли двое, и Кесса в полумгле видела перья, поблескивающие в волосах, и рыжие меховые хвосты за плечами.

- Мы благодарим вас за щедрость, мирные существа, - Сьютар говорил негромко, но в ночной тиши Кесса слышала каждое слово. – Пусть эта еда придётся вам по вкусу. Мы всегда рады вам, и мы помним все обещания и все клятвы. Да хранит вас Река-Праматерь!

Он поставил на камень горшок, и Амора положила рядом большой свёрток, развернула листья и отступила на шаг. Кесса шмыгнула носом, уловив запах пирога-глазастика.

- Ты их видишь? – прошипела ей в ухо Кирин. – Подвинься!

Обе они высунулись в оконце над тропой. Сьютар и Амора уже шли к пещере, оставив дары на берегу. Они не оглядывались, зато Кесса и Кирин жадно всматривались в волны, подсвеченные лунами. Видно было скверно – чёрная Река скрывалась в ночной мгле, лишь пять мерцающих полос протянулись от берега к берегу.

Тихий голос донёсся справа, от пещеры Мейнов, - двое старейшин стояли у кустов с дарами в руках. Кесса отодвинулась от окна.

- И у причала кто-то есть, - с досадой прошептала Кирин. – Отчего им было не отдать дары одновременно?

- Тш-ш, - прошипела Кесса, прижимаясь к стене. В волнах что-то шевельнулось и, оставляя за собой дорожку ряби, поплыло к берегу. Эрнис Мейн и его жена уже отвернулись от воды и почти добрались до своей пещеры. Водяное существо приостановилось. Теперь Кесса не видела его – оно ушло в тень.

- Нырнул, - прошептала Кирин.

Вода снова дрогнула. Нырнув, водяной демон всплыл у самого берега. Кесса увидела белесую спину, исчерченную чёрными полосами, и тускло поблескивающий гребень вдоль хребта. Существо показалось ей очень большим – как два человека, а то и больше.

- Тш-ш, - зашипела Кирин, возясь у окна. К пролому проталкивался Снорри Косг – шорохи разбудили его. Существо в Реке оттолкнулось передними лапами ото дна и выпрямилось, Кесса ждала громкого плеска, но вода молчала.

Агва сделал шаг по мокрым камням, неуверенно переставляя перепончатые лапы. Поднял горшок, вытянул затычку и сунул внутрь нос. Еле слышно фыркнув, он завернул сосуд в водоросли, подобрал свёрток с пирогом и бесшумно нырнул.

Кирин ткнула её в бок и указала на другой камень, где мгновение назад лежали дары. Ничего не было и там, только едва заметно дрожала у берега вода.

- Агва в кустах! – прошептал Снорри, указывая на тёмный, увешанный тиной ивняк. Там что-то шевелилось. Белесо-зелёный мех блестел в лунном свете. Агва, встав на задние лапы, передними схватился за куст и подтягивал к себе ветки. С мохнатых золотых соцветий сыпалась пыльца, Агва слизывал её и тихо ворчал.

- Река-Праматерь! – всплеснула руками Кирин. Снорри шикнул на неё, но было поздно – водяной демон услышал голос и, отпустив ветку, нырнул. Кесса покачала головой.

- Не надо было пугать его, - нахмурился Снорри.

- Никогда люди Фейра не обижали жителей Реки, - фыркнула Кирин. – Почему они пугаются?

- Зачем он ел пыльцу? – спросила саму себя Кесса, глядя на воду. Больше никто не подплывал к берегу, только ветви Высокой Ивы едва заметно раскачивались – но их, скорее всего, тревожил ветер.

Река отступала стремительно – ещё вчера она подмывала кусты на границе Фейра и Нануры, а сегодня залив вокруг причала Фирлисов высох до дна, и хлипкие мостки легли на твёрдый берег. Над обнажившейся отмелью кружили чайки, коты, брезгливо шевеля усами, поддевали лапами ил, - вода, уходя, бросала и водоросли, и запутавшуюся в них рыбёшку, и вынесенные на берег ракушки. Жители, забыв о рыбалке, собирали ветки и тростник с камней, вдоль пещер выстроились котлы, и все, кто мог ходить, таскали к ним тину. Пришло время варить кислуху, и из пещеры Фирлисов наконец показались все её жильцы. Атун и Нарин собирали тину под огромной корягой и на ней, Эмма стояла у котла и рявкала на них, если водоросли оказывались непромытыми.

Река была щедрой в этом году, щедрой и милосердной – среди обломков веток, хвои и тростника не попалось ничего, унесённого волнами из пещер или хижин. Мальчишки подбирали с камней осколки земляного стекла – и мелкие, ни на что не годные, и такие, что сгодились бы на наконечник копья. Разлапистую ветку Высокой Сосны прибило к кустам, и жители впятером доставали её оттуда и рубили на части. В пещерах пахло хвоёй и смолой. Среди валунов застряли вставшие на ребро раковины – огромные, по пять шагов в длину, и чайки кружили над ними. Конен и Вайгест порывались вскрыть ракушки, но Речник Айому, походив рядом и потыкав ножом в щель меж створками, сказал, что моллюски давно умерли и успели подтухнуть. «Вот чайкам будет радость!» - поморщился, услышав это, Окк Нелфи. Раковины уронили набок и оставили так.

Наверху, над обрывом, свистел в подрастающих травах ветер, и Кесса чувствовала тепло в его дуновениях – он летел с юга и нёс с собой дожди. Халга трепыхалась на ветру, виляя из стороны в сторону, все её пушинки отчаянно дрожали, угрожая оторваться и улететь. Летучее семя Высокой Травы Акканы легко несло по небу и сплетённое из соломы сидение, и Кессу, и привязанные к сидению пучки молодых трав – Усатки и Нонкута. Ростки, совсем недавно вышедшие из-под земли, приободрились, когда сухие стебли над ними поредели, и сейчас вся степь под летящей халгой была зелена, и золотые луны – цветки Мохнолиста – поднимались над зарослями. Ещё неделя, и травы должны были затопить их – молодые злаки тянулись ввысь быстро, но пока Мохнолист цвёл, и Кесса, срезав огромный – с её голову – цветок, прикрепила его к халге. Степная зелень наливалась соком – в земле ещё хватало влаги, и скоро должны были прийти дожди; листья Усатки пахли терпко и пряно, а маленькие листья Нонкута, как им и положено, горчили. С каждым кораблём с востока, прилетевшим с грузом дров, привозили на берег вороха молодой Стрякавы, из пещер пахло зелёной похлёбкой и растёртыми в кашу пряными травами. Кесса смотрела на Реку, пролетая над обрывом, и готова была запеть.

Отсюда, с края белых скал, была видна не только трава – вдоль берега выстроились золотые Ивы, и вода под ними пожелтела от пыльцы, огромный валун посреди Реки поднялся над водой, и его обступили крепко привязанные плоты, чьи-то лодки пробирались к западу от него, обходя стороной «логово» куванцев, над тёмными башнями Струйны развевались пёстрые флаги. Подрастающий куст Кенрилла возвышался над берегом на краю скалы, и на его ветвях виднелись зелёные крапинки. Кесса, закусив губу, потянула за верёвки, и халга пошла к земле.

Ветка удержала её, куст качнулся, но Кесса, уцепившись за шипы, устояла на ногах. Халга, примотанная к локтю, рвалась из пут, и девушку мотало во все стороны вместе с кустом. Она дотянулась до ближайшего побега, цапнула зелёный комок и встряхнула халгу, крепко хватаясь за верёвки. Ветер подхватил её, закружил над берегом и поволок к воде.

- Хаэ-эй! – закричала Кесса, с плеском опускаясь на мелководье. Пришлось пробежаться по камешкам – халга рвалась в небо и выкручивалась из рук.

- Стой! – на семечко Акканы выплеснулось ведро воды. Слипшиеся пушинки опустились, и Кесса от неожиданности едва не села в реку. Рядом с пустым черпаком стоял Хельг Айвин.

- Да, ветер сегодня буйствует, - покачал он головой, отбирая у Кессы халгу и связки пряных трав. – Что нового в степи?

Кесса ткнула пальцем в золотой цветок Мохнолиста и наконец разжала руку. На ладони лежал резной лист Кенрилла, свернувшийся в тугой комок. Хельг хмыкнул и расплылся в улыбке.

- Каримас, Отец Деревьев, проснулся! Хорошие вести. Иди к огню, тебе нужно обсохнуть.

Над костром на толстой балке, вбитой в скалу, висел большой котёл, но тина, сваленная в него, ещё и не собиралась вариться, и брызги до Кессы не долетали. Она, повесив на камень подмокшую куртку и стянув сапоги, устроилась у огня. От соседней пещеры ей помахала рукой Сима Нелфи, но она была там не одна – там был ещё один котёл с тиной, а за ним приглядывала старшая в роду – Ассиат Нелфи. Кесса помахала им в ответ.

- Что-то странное на «Куванском Причале», - нахмурился Хельг, глядя на воду. С берега даже сам «Причал» казался пятном серого тумана, и тем более не было видно ничего странного на нём. Кесса вопросительно хмыкнула.

- Туда сплываются толпы куванцев, - пояснил Хельг. – Со всей округи, как чайки на дохлого Листовика. Вчера там было пять плотов, сегодня уже полтора десятка. До вечера, глядишь, ещё наплывут.

Он покосился на крепкую острогу – она стояла у скалы, в тени камня, но в случае чего Хельг мигом до неё дотянулся бы. Кесса мигнула.

- Думаешь, они затеяли набег? – недоверчиво спросила она. – Тут, в Фейре, двое Речников…

- Речница Сигюн сейчас в Струйне, - махнул рукой Хельг. – Помнишь ведь – этой весной она к нам даже не заглядывала. А воины Фейра в степи.

- А что Речник Айому говорит? – спросила Кесса. – Он чует неладное?

Хельг выразительно фыркнул и посмотрел на Реку. Кесса проследила за его взглядом и увидела Речника Айому. Он с каменной колотушкой и парой кольев бродил вокруг огромных раковин, примеряясь, как проще разломать их. Кесса растерянно мигнула.

- Ты не поможешь ему? – в недоумении спросила она. – Эти ракушки очень крепкие.

- Он же Речник, - скривился Хельг. – Он тут самый умный. А я посмотрю, как он их сломает.

- Долго же ты на него злишься, - покачала головой Кесса. – Очень долго. А он тебя обидеть не хотел. Он пошёл тогда в Стрякавную Падь, навстречу мертвецу.

- Он сказал, что мне померещилось, - поморщился Хельг. – Будто я – младенец, не отличающий сон от яви!

- Но он искал мертвяка, - Кесса отвела взгляд и стала рассматривать камешки на отмели. – А это очень опасные твари. Должно быть, олда сами пришли за своей нежитью и убили её снова. Хорошо…

Речник Айому примерился и вогнал кол между створками. Раздался треск. Ракушка слегка поддалась, но тяжи, скрепляющие её створки, не спешили лопнуть. Речник просунул внутрь руку с лезвием, пошарил в зловонной темноте. Чайки, до того сидевшие на гнёздах на обрыве, посрывались с камней и облаком закружились над мёртвыми моллюсками.

- На границе я видел свежие ракушки, помельче, - оглядевшись по сторонам, тихо сказал Хельг. – Пойдём поищем их, пока тина не закипела…

…Ветер с Реки налетел на дверную завесу, с силой качнул её, и камни, которыми придавили её край, откатились в сторону. Тростниковый полог надулся, как парус, и затрепыхался, холодный воздух просочился под шкуры, и Кесса нехотя открыла глаза и зевнула.

- Макега, Мать Ветров, - пробормотала она и встряхнула головой, выбираясь из-под одеяла. – Утро уже, что ли?

Никто не ответил ей. Только сопение слышалось из каждого угла. Кесса покосилась на Снорри – он спал поблизости – но он лишь глубже зарылся в одеяла, спрятав даже лицо. Угли в очаге давно рассыпались пеплом, пещеру наполняла утренняя прохлада. Кесса ещё раз зевнула и потянулась за одеждой.

Снаружи, на берегу, было так же тихо, как в очажной зале, один лишь ветер гулял над волнами, да галдели на необитаемых скалах чайки. Хиндикса со спущенным шаром и сложенными на палубе парусами стояла меж двух каменных колец, дрова, которые вчера не успели унести с корабля, так и лежали под парусами и вокруг них, у пещеры лежал на боку остывший пустой котёл, а с каждого выступа на обрыве свисали клочья белесо-жёлтой вываренной тины.

- Да, гуляли вчера допоздна, - пробормотала Кесса и с трудом поставила котёл на днище. У воды не было ни единого следа, и даже Речник Айому не сидел с удочками на причале Фирлисов. Все спали – кто-то устал, вырубая в степи сушняк, кто-то весь день таскал тину, кто-то упился кислухой на ночной гулянке.

«Вот и хвала богам,» - подумала Кесса, вынимая из-за голенища и из-за пояса метательные ножи. «Потренируюсь, пока никто не видит.»

Она подошла к огромной коряге. Там, где кора отслоилась, и наружу торчало выбеленное дерево, ещё виднелась начерченная углём мишень. Кесса довольно хмыкнула, покосилась на закрытые пещеры вдоль берега и отошла от причала на десять шагов, а потом – ещё на пять. «Пока отсюда,» - она взвесила лезвие на ладони. «А потом попробую от самого обрыва. Во имя Ронимиры!»

Нож на полмизинца вошёл в мягкое дерево – жаль, что не там, куда целилась Кесса. Сдвинув брови, она взяла второе лезвие и замахнулась – и замерла на месте. Слева от коряги, на прибрежных камнях, что-то шевельнулось.

- Эхм… - Кесса проворно выдернула нож из коряги и спрятала за спину. – Хаэй…

Никто не ответил на её смущённые возгласы, но у воды, на странно потемневших камнях, она увидела что-то большое и яркое… ярко-синее! Замерев на мгновение и мотнув головой – «чему сейчас синеть?!» - Кесса бросилась к воде.

Тот, кто неподвижно лежал там, был рослым – на полголовы выше Конена Мейна – но Кессе он показался огромным, как дракон. И даже у самых высоких людей Реки никогда не росла по всему телу крупная синяя чешуя, похожая на кованые щитки доспехов. И уж тем более у людей не было длинных колючих хвостов!

Закованное в броню существо лежало на краю воды, раскинув руки и вывернув голову с длинной пастью набок, и волны, омывающие его тело, возвращались в Реку потемневшими. Кесса склонилась над раненым, тронула пальцем шею – существо не шелохнулось, даже чешуйчатые веки не дрогнули. Она поднесла мокрый палец к приоткрытой пасти и почувствовала едва заметное тёплое дуновение.

- Хаэ-эй! – Кесса вскочила и повернулась к пещерам. Её вопль пролетел над берегом и заглох в скалах, ни одна завеса не качнулась.

- Ты живой? – прошептала Кесса, наклоняясь над пришельцем и с ужасом глядя на окровавленную чешую. – Жди, я приведу помощь!

Она влетела в пещеру Фирлисов, набрав в грудь воздуху – словно ныряла с обрыва. Внутри было холодно и затхло, что-то плесневело по углам, и застарелая гниль смешивалась с запахом кислухи. Две кучи шкур на лежаках заворочались на шум, но ничего, кроме мычания, Кесса от них не услышала. Она остановилась на пороге – будить Атуна или, тем более, Нарина ей совсем не хотелось. «Проку от них…» - поморщилась она и замерла, прислушиваясь к голосам из глубины пещеры.

- Ал-лийн! – воскликнул кто-то, и раздался плеск воды. – Река-Праматерь! Смотри, Эмма, у меня получается!

- Что есть, то есть, - сдержанно откликнулась колдунья. – Не бросай учение, Сима. Поспрашивай Хельга о заклятиях. Он много знает на память.

- Эмма! Сима! Хаэ-эй! – крикнула Кесса. – Сюда!

Голоса смолкли, и тут же из пещерки выглянули двое.

- Что? Что вопишь? – нахмурилась Эмма – крики Кессы напугали её.

- Раненый на берегу! Помогите! – выдохнула Кесса и кинулась к выходу. Атун и Нарин приподнялись с лежаков, озадаченно мигая.

Эмма догнала Кессу на берегу, Сима чуть отстала. Обе они замерли, увидев чешуйчатого пришельца.

- Он дышит! – сказала Кесса, перешагивая через существо и пытаясь приподнять его за плечи. Оно показалось ей тяжёлым и холодным, как гранитный валун.

- Стой! – Эмма оттолкнула её, сама ощупала шею и спину существа, приподняла покрытую щитками руку – ладонь безвольно повисла – и лизнула собственный палец, уколотый о шипы на чешуе. – Хвала богам, хребет у него цел. Его били… вот на спине, смотри, чешуи ушли в плоть. Зови людей, Сима, мы втроём его не сдвинем.

- Ага, - кивнула та, взбираясь на огромную корягу. Кесса мельком удивилась, как Сима собирается перекрикивать ветер, но тут же забыла об этом. Пальцы существа шевельнулись.

- Оно горячее, - прошептала она, потрогав «нос» пришельца. Точнее, Кесса думала, что там должен быть нос. На деле там была только синяя броня без единого отверстия – как и на боку головы, в стороне от иссиня-чёрного гребня, уходящего от затылка к лопаткам.

- Как он дышит без ноздрей? – растерянно пробормотала Кесса. – И где его уши?

Тут же она схватилась за свои уши – вопль Симы заглушил и свист ветра, и крики взметнувшихся в небо чаек. «Боги! Я не знала, что она умеет так орать!» - Кесса даже зажмурилась. «Ох ты, какое всё странное…»

- Хаэ-э-эй! Все сюда-а-а! – кричала Сима, приложив ко рту одну ладонь лодочкой, и что придавало сил её голосу, Кесса не знала. Эмма, кивнув с довольным видом, выплюнула комок нажеванных трав и приложила к спине раненого, туда, где чешуи разошлись, и из-под них сочилась кровь. Она тут же вспенилась, и существо вздрогнуло. Эмма придержала его за плечи.

- Вылить бы из него воду, - пробормотала она, просовывая руку под брюхо существа. – Ну ты и тяжёлый, странник из Хесса…

Первым к ним подбежал Конен Мейн, сжимающий в руках острогу. Увидев хеска, он охнул, прислонил оружие к причалу и сел на корточки рядом с существом.

- Ох ты! Кто это?

- Хеск, - буркнула Кесса. – Он воды нахлебался. Держи его вот так и поднимай…

Конен подхватил существо под брюхо, потянул на себя – и присвистнул.

- Он что, железный? Хаэй, Вайгест, иди сюда!

- Здесь я, - Вайгест встал с другой стороны, неспешно надевая рукавицы. – Ты потише, не дёргай, у него на брюхе рана…

Существо приподнялось на пол-локтя, его голова свесилась вниз, оно судорожно вздохнуло, и из пасти хлынула вода вперемешку с илом. Кесса придерживала затылок и видела, как дёргается гребень на шее с каждым вздохом. Подошёл Хельг, положил на берег старую циновку.

- Ага, - кивнула Эмма. – Воду вылили. Теперь кладите его сюда. Ты, Конен, и ты, Вайгест, будете его ворочать, Сима, вот тебе листья – жуй.

Она убежала в пещеру, и оттуда послышались хруст, грохот и приглушённая ругань.

Хеск шевельнул головой, разинул пасть и глубоко вдохнул, чешуи на морде поползли в стороны, открывая ноздри, ещё пара броневых пластинок сместилась и приподнялась, и под ними обнаружилось ухо. Кесса ждала, что глаза существа откроются, но оно только слабо дёрнуло хвостом и снова замерло. Сима пыталась расправить смятые щитки на спине, вытащить их края из плоти, и прикладывала травяную кашу к трещинам в них. Скоро вернулась Эмма и принесла много длинных листьев Руулы.

- Он горячий, - удивлённо сказал Снорри, потрогав синюю лапу. – А похож на ящерицу.

- Хаэй! Осторожно с ним, - предостерегающе поднял руку Диснар. Когда он пришёл, Кесса не заметила. Оглянувшись, она увидела, что жители кольцом обступили хеска. Впереди стояли старшие и одёргивали тех, кто пытался пробраться в круг. Конен и Хельг заметили это и заухмылялись.

- Что это за новость посреди участка? – Окк Нелфи был угрюм и не выпускал из рук копьё.

- Не видишь – Река принесла гостя, - недобро покосилась на него Огис Санъюгова. – Боги! Кто его так отходил?

- Похоже, копьём ткнули, - буркнула Эмма, накладывая повязки. Тяжёлого хеска кое-как перевернули на спину – Кесса следила, чтобы не сломали гребень – и теперь все видели кровь, размазанную по животу и груди. Глубоких ран не было – только перекосились щитки брони, краями впившись в тело, и из-под них непрестанно сочилась тёмная жижа.

- Он слышит нас? – тихо прошептал Конен на ухо Кессе. Хеск неожиданно дёрнулся, попытался запрокинуть голову, и Кесса насилу удержала его.

- Нет, - вздохнула она. – Ему плохо. На него напали, а потом он тонул… Ему теперь лечиться надо.

- Я думал, он о камень ударился, - нахмурился Конен. – А тут правда борозды от копья. Кто его так? Куванцы? Вот проклятие богов… Где Речник Айому? Надо его позвать.

- Да он с рассвета ещё ушёл, - Эра Мейнова прошлёпала по воде, обошла недовольных старейшин и встала рядом. – Ты проспал всё на свете. Ушёл, и рыбачит теперь у Птичьих Скал. Кто бы за ним сбегал…

Хеск опять дёрнулся всем телом, засучил задними лапами, разбрасывая камешки, и клацнул зубами. Кессе, держащей его голову, почудилось, что по рукам от синей чешуи расходится волна жара. Она поцокала языком.

- У него, видно, лихорадка, - прошептала она. – Надо отнести его в пещеру…

- Хаэй! – к синей чешуе прикоснулся посох жреца. Сьютар Скенес наконец обрёл дар речи и угрюмым взглядом окинул толпу и распростёртое на берегу тело.

- Кто знает, что это за создание? – спросил он. Хельг почесал в затылке и развёл руками, Эмма пожала плечами и буркнула:

- Хеск. Очнётся – спросишь имя.

- Хэ-э! С чего ты взяла, что он говорящий? – сдвинул брови Сьютар. – Ты что, с такими знаешься? Я пока вижу здоровенную синюю ящерицу с хвостом. А ну как он очнётся и пойдёт всех жрать?!

Кесса покосилась на приоткрытую пасть существа. «Не хотела бы я, чтобы он меня укусил!» - подумала она, разглядывая небольшие, но острые зубы. «Говорят, хески кусаются, если больше ничем не могут защититься… Но мы же не нападаем – зачем ему защищаться?!»

- Уймись, - отмахнулась Эмма, показывая на пасть хеска. – Зубы спереди у него острые, а сзади – плоские, прямо как у людей. Это разумное существо, а разумные существа не бросаются друг друга жрать. Лучше зови своих парней – его надо отнести в тепло.

- Хельг, - окликнула было Кесса, повертела головой – Хельга не было, и она не видела, куда он ушёл. Жители на краю толпы перешёптывались и глядели куда-то в сторону, забыв о странном существе.

- Что случилось?

Услышав громкий голос, Кесса вздрогнула, - сквозь расступившуюся толпу к берегу шёл Речник Фрисс, и его броня сверкала на солнце коваными пластинами. Кесса растерянно мигнула, но тут раненый хеск снова рванулся из рук, и она едва не упала.

Тихонько присвистнув, Речник опустился на берег рядом с существом и тронул Кессу за плечо, осторожно отстранив её от хеска. От смущения её уши побагровели, и она искоса смотрела, как Фрисс быстро ощупывает спину и лапы демона, прижимает ладонь к его шее и хмурится. Синий ящер снова вскинулся, дёрнул плечом, будто хотел содрать со спины повязку, но Речник удержал его и не отпускал, пока хеск не успокоился.

- Ухм, - кивнул сам себе Фрисс и запустил руку в поясную суму, а потом протянул Эмме закупоренный сосуд.

- Эмма! Это воинский бальзам, - Речник поднялся на ноги и огляделся по сторонам, жители стеснились вокруг него. – У кого есть ивовый отвар?

Жители вышли из оцепенения, оживились и загомонили, Хельг Айвин, покивав, метнулся к своей пещере, из-за плеча Кессы высунулась Ота и пальцем потыкала в броню хеска.

- У него подземная лихорадка, верно? – еле слышно спросила она.

- Сделайте переноску, ему нельзя лежать на холодном песке, - Речник Фриссгейн выпрямился во весь рост, и Сьютар, приоткрывший было рот, чтобы возразить, прикусил язык. – Отнесём его в пещеру. Он серьёзно ранен и нескоро поправится. Кто возьмёт его к себе?

Кесса вскинулась, хотела отозваться, но встретилась взглядом с отцом и села обратно на камни, опустив голову. Гевелс был угрюм, не видно было радости и на лицах его братьев, а Сьютар раздувал горло совершенно по-лягушачьи, будто пытался проглотить несказанные слова. Ота еле слышно вздохнула и снова провела пальцем по синей чешуе. Хеск, изнемогающий от лихорадки, ничего не чувствовал. Кесса поправила повязку на его животе – крови почти уже не было, а та, что осталась на чешуе, загустела и готова была засохнуть.

- Я возьму! У нас много места, - Эмма запоздало вскочила на ноги и повернулась к Речнику. - Я буду смотреть за ним!

Сима подпрыгнула и дёрнула её за рукав, но ладонь Фриссгейна опустилась на её плечо, и стоявший поблизости Окк Нелфи облегчённо вздохнул и погрозил Симе кулаком.

- Хорошо, Эмма, - кивнул Речник; он казался спокойным, как скалы над Рекой, будто полумёртвые хески всплывали под его пещерой каждую неделю. – Я наведу у тебя порядок и найду свободное место.

«Река в помощь!» - невольно усмехнулась Кесса, вспомнив, как выглядела в последний раз летняя спальня Фирлисов, но тут же осеклась – ничего весёлого тут не было.

- Не бойся, Речник Фрисс поможет тебе, - прошептала она, погладив хеска по плечу. – А Эмма тебя вылечит.

- Освободи ближнюю кровать! – колдунья, получив согласие, оживилась и даже криво улыбнулась. - Можешь скинуть всё на пол.

Жители расступились, пропуская Речника к пещере, кто-то пошёл за жердями и циновками, следом хотела побежать и Кесса, но Эмма остановила её.

- Переноску без нас соорудят. Хвала богам! Речник Фрисс умеет прилетать вовремя. Я и не видела его корабля…

Кесса оглянулась и у каменного причала Айвинов увидела хиндиксу с красным флагом – «Остролист», корабль Фриссгейна, прибыл незаметно, и только тот, кто привязывал его к экхе, видел, как он опускался на землю.

- Да, быстро и своевременно, - пробормотала Эмма. – Так, как подобает Речнику.

Она приподняла повязки, смочила раны воинским бальзамом. Хеск, почувствовав жжение, дёрнулся и застонал. Конен и Хельг приподняли его, посадили, Кесса подхватила клонящуюся набок голову.

- Приподними её, - кивнула Эмма, ловко вливая в пасть существа горький ивовый отвар и двумя ладонями сжимая челюсти. Хеск шумно сглотнул и рванулся в сторону так, что вчетвером его едва удержали. Кесса надеялась, что он очнётся, но чешуйчатые веки по-прежнему были опущены.

Камешки и песок захрустели под сапогами – Речник возвращался, а от пещеры Скенесов уже шли старшие с жердями, циновками и зимней дверной завесой. Волокушу соорудили вмиг, Кесса и глазом моргнуть не успела, как уже помогала укладывать раненого на солому. Его положили на спину, и она боялась, что ему поломают гребень, или голова откинется так, что хрустнет шея.

- Осторожно! – Эмму оттеснили, и она могла только взволнованно ходить вокруг переноски. Увидев рядом Речника, она облегчённо вздохнула.

- Фрисс, ты знаешь, что делать дальше?

За Речником из пещеры выкатился взъерошенный и угрюмый Атун Фирлис, посмотрел на берег и толпу, разинул рот и так и остался стоять.

- Пока ничего, - покачал головой Фрисс. – Я прослежу за ним.

Кессу и Симу оттеснили окончательно, даже Хельга не пустили в пещеру Фирлисов, и они втроём стояли у входа, вытягивая шеи. Из пещеры слышалось кряхтение и несвязные жалобы Атуна – он был не рад синему ящеру, тем более, что тот занял его лежак. Эмма, потеряв терпение, рявкнула на Атуна, и он выкатился обратно на берег. Когда его бормотание затихло у воды, Кесса навострила уши.

- Никогда таких не видела! – призналась вполголоса Эмма, разглядывая неподвижное существо. – Ты знаешь, кто это?

- Это Ингейна, - ответил Фрисс, не медля ни секунды, и Кесса восхищённо хмыкнула. - Ингейна живут так глубоко, что никто из людей там не был. Хотел бы я знать, что он тут делает…

- Река моя Праматерь! Речник Фрисс, наверное, всех демонов знает по именам! – прошептала Сима, дёргая Кессу за рукав. Та кивнула.

- Само собой. На то он и Речник Фрисс! Ты не шуми, слушай дальше…

Но Фриссгейн договорил, пока они болтали, и Кесса услышала только последние слова:

- Завтра я проверю, затянулись ли раны.

Затем Фрисс и Эмма вышли из пещеры и укрепили завесу так, чтобы она не захлопнулась. Ветер с юга нёс тепло, и Кесса надеялась, что раненый хеск не озябнет.

Помедлив на пороге, Эмма снова вошла в пещеру и села рядом с постелью Ингейна. Кесса, Сима и Хельг, переглянувшись, кинулись к Речнику и обступили его. Он хмыкнул, но не сердито.

- Сима! Это всё – очень и очень странно! – Кесса мотнула головой, не находя слов. – Речник Фрисс, почему так? Демоны что, идут сейчас на землю?

- Спроси об этом нашего Ингейна, - отмахнулся тот. Он хмурился, и не из-за хеска.

- Пока есть только одна причина опасаться, - проговорил он, сурово глядя на Кессу и Симу. – Я расскажу, когда все соберутся.

- Можно, мы отведём тебя в пещеру? – спросила оробевшая Кесса. Речник кивнул.

Второй из Речников, Айому, уже стоял на пороге. Он протянул Фриссгейну руку.

- Ну и дела, - вздохнул он, качая головой. – Так, говоришь, вреда от этого создания не будет? Ну и дела…

- Разве что польза, - хмыкнул Фрисс. – Ты не тревожься попусту, Айому. Есть причины посерьёзнее.

Пещера Скенесов гудела от встревоженных голосов. Там собрались все, и в очажной зале Кесса и Сима насилу нашли, где присесть. За их спинами просочилась Эмма и села у стены, подальше от взгляда Сьютара.

- Как там Ингейн? – тихо спросила у неё Кесса.

- Спит, - отозвалась Эмма, не сводя глаз с Фрисса. – Тёплый, но не горячий. Не подземная лихорадка, и хвала богам. Но зелье я для вас сготовлю…

На них зашикали. Сьютар Скенес привстал, склоняя голову перед гостем-Речником.

- Как видишь, Фриссгейн, не только в вашем мире случаются странные вещи, - сказал он размеренным голосом, скрывая волнение и испуг, но Кесса видела, как лихорадочно блестят его глаза. – Что ты расскажешь нам?

Фриссгейн со вздохом обвёл пещеру задумчивым взглядом. Кесса замерла, с нетерпением ожидая ответа.

- Новый народ пришёл на Реку, - он говорил негромко, но в мёртвой тишине слышно было каждое слово. - У них тела людей и волчьи лапы, стальные копья в руках и гниль в душах. Они более подлы и жестоки, чем куванцы. Даже на сарматов они нападают, не смущаясь ни беззащитностью путников, ни могуществом их народа. Их много, больше сотни.

Кесса тихо охнула и поднесла руку ко рту. Эмма схватила её за плечо, крепко сжала.

- Ч-что? – растерянно замигала Сима. – Новый… народ? Хуже куванцев?!

- Не уходите далеко от пещер и всегда носите оружие! – Фриссгейн, посмотрев на шепчущихся жителей, нахмурился и повернулся ко второму воину. - Речник Айому, проследишь за ними?

Снорри, не сдержавшись, громко фыркнул, старейшины закачали головами, переглядываясь, Хельг усмехнулся, но тут же охнул, получив тычок под рёбра от Авита.

- Речник Айому? – хихикнула Сима еле слышно. – Он съест всю рыбу у пришельцев, и они обидятся и уйдут?

- Тш-ш! Ты его обидишь, - прошептала Кесса и ладонью прикрыла ей рот. Она смущённо посмотрела на Речника Айому – слышал ли он? Айому хмурился и выглядел расстроенным, и Кессе стало не по себе.

- Вот так новости, Фрисс, - он вздохнул и покачал головой. – Сделаю, что в моих силах. Второй год нам нет покоя…

Он обвёл пещеру растерянным взглядом, выискивая, что могло бы его утешить, и наткнулся на блестящие кованые пластины на груди Фриссгейна.

- Да, - он мигнул, судорожно что-то вспоминая, - броня у тебя хорошая. Алдеры делали?

Кесса вздрогнула и впилась взглядом в пластины доспехов. «Река-Праматерь! У Речника Фрисса новая броня! Ух ты-ы-ы…»

Старшие переглянулись, Окк Нелфи нерешительно усмехнулся. Фрисс кивнул, и в его глазах засверкали весёлые искры. Эмма с облегчённым вздохом отпустила плечо Кессы и облокотилась на стену. Все разглядывали доспехи Речника, и кто-то из старших даже потянулся пощупать их.

- Он с кем-то сражался! – прошептала Кесса, горящими глазами глядя на металл и едва заметные царапины на красноватой коже брони. – Видишь, Сима?

- Я спрошу, - отозвалась она и встала во весь рост. – Речник Фрисс! Ты похож на героя древности! Ты ведь уже победил кого-то сегодня? С кем ты сразился?

Жители зашептались, старшие расступились, пропуская к гостю юнцов. Амора, Гевелс и Ауна, переглянувшись со Сьютаром, пошли к кладовым, те, кто сидел ближе к очагу, подбросили немного дров.

- Сразился? – Речник покосился на царапину и пожал плечами. – Да, пришлось разогнать фарков. Таких беззаконных тварей Река ещё не видела. Даже на одинокого путника они нападают толпой. А пластины ковал Звигнел – тот же мастер, что сделал мне мечи.

- А-а, чёрный Алдер? Помню его, - кивнул Айому, принюхиваясь – из кладовой запахло солёными Листовиками и прошлогодней цакунвой, смешанной с молодыми пряными травами. – Он так рано взялся за работу? Хорошо… Ну так скольких фарков тебе пришлось разгонять? Каковы они в бою?

Из зимней спальни принесли шкуру крота, постелили поверх циновок, устроив удобное место для важных гостей. В углу забулькало – Сьютар цедил из бочонка кислуху, Окк шёпотом ругал его за жадность и требовал открыть кувшин с хумикой. Над огнём пристроили глиняный чан, и Кесса поднялась, чтобы встать рядом и следить за варевом, но старшие оттеснили её и жестом велели сесть рядом с Речниками. И она сидела там, пунцовая от смущения, и ловила каждое слово – и если бы она была кошкой, все увидели бы, как её уши поднимаются торчком. Фриссгейн рассказывал о странных вещах – о чешуйчатых Алдерах, ящерах-кузнецах из подземного мира, о гигантских Крысах Моджиса, по весне собирающихся на совет, о сарматах – повелителях энергии атома, о древних, как мир, городах и башнях из стеклянистого камня…

«Вот, новая напасть на Реке! Будто мало нам Инальтеков, будто мало погибших,» - хмурила брови Кесса, глядя на огонь. «Теперь ещё и фарки… Вот была бы я Чёрной Речницей, равной Ронимире, - небось, они не ходили бы здесь, как дома…»

Глава 07. Месяц до лета

Сухие листья Стрякавы трещали под ногами, толстые колючие стебли, поваленные друг на друга ветром, сплелись над дорогой, и стоило отойти от корабля на пять шагов, как он исчез в дебрях. Мёртвый шипастый лес гудел на ветру, иссохшие стебли-деревья угрожающе потрескивали, Кесса косилась на торчащие со всех сторон колючки длиной с её ладонь и ёжилась. Тропа – скорее, просвет среди стволов – прыгала с камня на камень по склону Стрякавной Пади, где-то впереди журчала вода.

- Ай! – Хельг неосторожно махнул рукой и задел молодой лист. Иглы на нём ещё не выросли во всю длину, но яда в них уже было с избытком, и Хельг сокрушённо вздохнул, дуя на покрасневшую ладонь.

- Провались оно в Бездну! – он запоздало потянулся за рукавицами. – Ну вот, Кесса, будет вам, что положить в котёл и в яму.

- Тш-ш! – зашипела та, глядя вниз, на заросшее дно оврага. На краю пологого спуска стоял Речник Фрисс и к чему-то прислушивался. Когда Кесса и Хельг догнали его, он поднял руку, преграждая им путь.

- Здесь это было? – тихо спросил он у юнца. Хельг угрюмо кивнул, указывая на дно оврага – туда, где два невидимых притока речушки сливались воедино, а стрякавные дебри ненадолго расступались.

- Ветер нам в лицо, - сказал Речник Фрисс и принюхался. – Непохоже, чтобы рядом кто-то гнил. Вы чуете странное?

Кесса покачала головой. Хельг нахмурился.

- Тогда я особо не нюхал, - буркнул он. – А сейчас не пахнет. Может, его крысы обглодали…

Фриссгейн опустил руку и шагнул на каменную ступень – первую из ведущих на дно оврага. Он снял с пояса меч и жестом велел Кессе и Хельгу держаться за его спиной. Листья снова захрустели под ногами – Стрякава за зиму щедро усыпала ими овраг. Её стебли, полёгшие от ветра, устилали склоны, кое-где приходилось переступать их, уворачиваясь от шипов.

- Хм, - Речник склонился над выгнутым стеблем. Кора истёрлась и отшелушилась, обнажив внутренние волокна – толстые, грубые, почти как волос Ифи, пожелтевшие от холода и влаги. Вырвав клок «волос», Фриссгейн помял их в пальцах и отдал Кессе.

- Хорошие, - кивнула она, пряча комок в карман. – Дед вовремя о них вспомнил. Нарежем, сколько хиндикса поднимет. Хельг! Ты что, сейчас будешь рубить?

Житель достал из-за плеча топорик и не собирался выпускать его из рук, на слова Кессы он сердито фыркнул.

- Внизу мертвяк! А ты бы шла на корабль. Или тут стой, если жить не надоело.

- Тише, - недовольно посмотрел на них Речник. – По уму, вам обоим сейчас место на корабле, а то и в лагере. Идите за мной!

Травяные дебри расступились, Кесса увидела взрытые груды листьев и обломки раздавленных стеблей. Что-то смяло молодые побеги Стрякавы и втоптало их в землю, старые стволы повалились друг на друга, и между них протянулась широкая взрытая тропа. Речник, оглядевшись, тронул листья носком сапога и повернулся к спутникам.

- Сюда! – он убрал меч и указал на что-то на земле. Кесса подошла, морщась от вони – теперь и она учуяла тухлятину.

- Квайет лежал тут, - Фрисс поворошил листья, чтобы все увидели буроватую грязь. Кесса судорожно сглотнула – смотреть ей не хотелось, но и отвести взгляд она не могла. Холод сочился от земли, и она вздрогнула всем телом. Хельгу почудился шорох, и он резко обернулся, замахиваясь топором.

- Ветер, - сказал Речник, переворачивая листья и поднимая комок земли. – Ты не напутал тогда, Хельг. Это был настоящий мертвяк. Посмотри, тут ещё виден мёртвый огонь.

В чёрной грязи блеснула едва заметная зеленоватая искра. Хельг пригляделся и вздрогнул.

- Вижу… Брось эту дрянь, Речник Фрисс! Она на тебя перекинется…

- Сил не хватит, - Фриссгейн зашвырнул комок грязи в заросли и потрогал землю на изрытой тропе. – Ага… Ну что ж, хорошо, что они не стали медлить. Больше этот кусок мертвечины никого не напугает.

- Что с ним? Где он? – Кесса огляделась, но ничего, кроме Стрякавы, не увидела. – Он… он тут ещё?

- За ним пришли олданцы, - Фрисс кивнул на тропу. – Разделили тело на части и унесли для сожжения. Была бы тут нормальная трава…

Он посмотрел на торчащие из ствола волокна, спутанные в колтун, и покачал головой.

- Да, тут тяжело оставить метку. Не знаю, чей это был род, но медлить они не стали. Сейчас этот Квайет, верно, уже в Кигээле – туда ему и дорога.

- А-а, - Хельг недоверчиво огляделся. – А кто поломал стебли?

- Двухвостка прошла, - Фрисс тронул сломанные и повисшие на одном волоконце шипы. – Олда спустили её в овраг. Мертвяк, должно быть, пытался отбиться, но одному человеку с Двухвосткой не справиться. А когда она его растоптала, оставшееся собрали в кулёк и унесли сжигать. Вон сколько следов осталось…

Он хмыкнул, приглядевшись к помятым листьям.

- Эта Двухвостка была очень сердита! Обычно они ещё и жуют всё подряд, а тут ничего не тронуто. Хотел бы я видеть, как они волокли её обратно…

Он покачал головой и осмотрелся по сторонам, выбирая тропу.

- Здесь разлит мёртвый огонь, тут мы ничего рубить не будем. Начнём вон с тех поваленных стеблей, - он кивнул на склон оврага.

- А я пойду за листьями, - Кесса указала на густую поросль молодой Стрякавы. Тут, в тени, она поднималась едва по пояс человеку.

- Ладно. Наберёшь мешок – зови нас, - кивнул Речник и пошёл вверх по склону, присматривая подходящий стебель.

- Тут всё истоптано, - пробормотал Хельг, задержавшись на поляне. – И что, Речник Айому этих следов не видел?! Нет, он в самом деле только и умеет, что жевать…

- Может, он не разглядел с обрыва, - вздохнула Кесса. – Заросли тут густые.

- Так спустился бы, Вайнег его побери! – скривился Хельг и зашагал вслед за Фриссгейном. Кесса огляделась и достала из-под куртки Зеркало Призраков. Оно было затянуто синеватым туманом.

- Вот тут были странные дела, - прошептала Кесса, поворачивая Зеркало к проложенной Двухвосткой тропе. – А не видел их никто, кроме камней и трав.

…С утра небо было чистым, но к полудню сомкнулись тучи; казалось, ветер уносит их прочь, но внезапно он переменился, и на Синие Взгорки пролился тёплый дождь. Он был по-летнему обильным, ветер, налетающий со всех сторон, срывал навесы и гнал дождевые струи вдоль земли, - и жители, оставив погасшие костры, теснились на палубах хиндикс. Циновки, сцепленные над кораблями в непрочный полог, трепыхались на ветру, но под ними было почти сухо, а полумрак никого не пугал. Кесса сидела под боком у Речника Фрисса, с другой стороны к ней прижималась Сима. Прилетевшие на разных кораблях перемешались под навесами, и иногда слышался топот и хруст – кто-нибудь, услышав голос Речника, пробирался под дождём к его хиндиксе.

- Речник Айому в этом году согласился быть Демоном, - рассказывал Вайгест Наньокет, - а кто будет Колдуньей, я не знаю.

- Кирин будет, - донеслось из темноты ворчание.

- Нет уж. Сит будет Колдуньей, - отозвался Вайгест. – Она хоть издалека похожа… Ай!

Из полумрака донеслись смешки.

- Будет вам щипаться, - нахмурилась Кега Скенесова. – Речник Фрисс, мы найдём и Колдунью, и Пленницу, но Илириком быть некому. Ты выручишь нас хоть в этом году?

- Как сложится, - покачал головой Фрисс. – Я бы с радостью.

- Ты снова улетишь? Не останешься с нами до Праздника Крыс? – помрачнела Кесса. – Это из-за войны?

- Вряд ли будет война, - Речник неловко потрепал её по волосам. – Не бойся. Мы скоро найдём, откуда лезут фарки и их дружки, и наведём там порядок. И я так сразу не улечу. Подожду, пока Ингейн очнётся. А потом отлучусь на неделю… или даже меньше… и тогда уже вернусь в Фейр до конца осени.

- Хорошо! – улыбнулась Кесса, обхватив его локоть двумя руками. – Если ты будешь здесь, никакие фарки сюда не явятся. Речник Фрисс! А ты научишь нас сражаться? Вдруг что…

Речник хмыкнул.

- Айому уже учит тех, кто остался на берегу, - сказал он без тени насмешки. – У него в таких делах опыта больше. Он был воином, когда я ещё по скалам без штанов прыгал…

Под пологом захихикали. Кесса недоверчиво усмехнулась. Сколько она себя помнила, Речник Фрисс никогда не был моложе, чем сейчас, - и таким же помнили его старейшины Фейра, и скорее верилось, что степь была огромным озером, чем что Фриссгейн был мальчишкой.

- Мы будем учиться, - пообещал Хельг. – Вот если бы мы освоили магию, демонам пришлось бы с нами считаться!

- О магии поговори с Ингейном, - вздохнул Речник. – Я её сам не знаю. А вот он… В Хессе много могучих магов, у них чародейство в крови. Если Ингейн тут приживётся, это Фейру на пользу.

В темноте кто-то ткнул локтем Сьютара, и старший Скенес недовольно запыхтел.

- Раз ты так говоришь, Речник Фрисс… - проворчал он. – Что ж, я не против переселенцев. Если Фирлисы этого ящера не прокормят, мы поделимся рыбой и зерном. Что они вообще едят, такие создания?

- То же, что и мы, - ответил Речник. – И мясо, и рыбу, и травяную снедь. Я слышал, будто Алдерам нравятся пряности – маката и камти, а этот Ингейн по виду – родич Алдеров…

- Речник Фрисс, а если он ящерица – почему он хвост не отбросил? – звонко спросила из темноты Алиса Нелфи. – Тогда бы фарки от него отстали…

- Не напасёшься хвостов на всех фарков, - покачал головой Фриссгейн. – Ингейна не отбрасывают хвосты, Алиса. Большие ящеры своими хвостами дорожат – ни у Двухвостки, ни у Алдера ничего так просто не оторвёшь.

- Вот как, - протянула Алиса. – Да, наверное, такой длинный хвост долго растить.

- Да ну тебя с хвостами! – не выдержал Хельг. – Тут, в Фейре, настоящий демон! Речник Фрисс… Как думаешь, он поймёт нашу речь?

- Если слышал её, когда выходил из пещер Энергина, - поймёт, - кивнул Речник. – А если нет – все вы учили Вейронк. Договоритесь. И правда, Хельг… представить не могу, сколько дней пути он сюда добирался! Хорошо, если не откажется рассказать, как и зачем. И ещё… вот кого расспросить бы об Илирике! В тех краях существа живут долго, и память у них крепче. Может, даже его отец или дед видели Илирика, Келгу и Миндену своими глазами. Хотел бы я знать, как они пересказывают эту историю о Великой Тьме…

Он надолго задумался, и на палубу опустилась тишина. Кесса, Хельг и Вайгест незаметно толкали друг друга в бока, но заговорить никто не решался.

- Речник Фрисс! – подала голос Алиса. – Что такое Великая Тьма? Это она была в мире после Применения?

Кто-то из старших усмехнулся.

- Что ты, Алиса, - проворчал Окк Нелфи. – Это было ещё раньше. Так давно, что и горы не вспомнят.

- Но ведь Илирик, Келга и Миндена жили тогда – тогда, при Повелителях Демонов, когда эти твари загоняли нас под землю, во тьму! – возмутилась Алиса. – Тогда, при Короле-Речнике, который прогнал демонов! Это же в его времена было, поэтому мы и Праздник Крыс отмечаем…

Кесса удивлённо мигнула. «История о Великой Тьме? Новая история про Илирика?!» - она смотрела на Фриссгейна во все глаза. «Боги великие, вот бы узнать…»

- А-а… Да, они тогда были здесь, - нехотя кивнул Речник, отвлечённый от своих мыслей. – Но это был не первый раз, когда они рождались. Они приходили к живым много раз. И впервые это было в дни Великой Тьмы, когда пришла первая из Волн.

Все, даже Сьютар и Окк, вздрогнули и беспокойно поёжились – и вовсе не из-за мокрого ветра, лезущего под полог. Кесса невольно пригнулась. О Волне на берегах Реки лишний раз не вспоминали, о ней рассказывали очень редко – пока не слышат старшие, в тёмных пещерках. Хельг и Конен несколько раз пытались расспросить о Волне Речника Айому – и он, обычно невозмутимый, прогонял их с проклятиями. И Кесса не знала о Волне почти ничего – ничего, кроме того, что знал каждый в Фейре: что она приходит из Хесса, что она убивает всё на своём пути, и что «капли» этой Волны – живые существа, лишённые разума.

- И… куда она пришла, если это было до Применения? – нерешительно спросил Хельг. – Ведь в Тлаканте не было ни магии, ни хесков…

- Будет вам! – беспокойно зашевелился Окк. – Мы здесь, на Синих Взгорках, одни, а это скверный разговор. Расскажи нам что-нибудь ещё, Речник Фрисс. Расскажи о делах Короля! Куда Астанен отправляет тебя на этот раз?

Речник едва заметно пожал плечами.

- Небольшое дело с магом, не платящим налоги, - ответил он. – Надеюсь, это ненадолго.

- Ты сразишься с магом?! – встрепенулась Кесса, а Алиса ахнула. – Речник Фрисс! Тебе надо взять с собой Эмму, она…

- Хаэй! – Сьютар, дотянувшись, хлопнул её по ноге. – Думай, Кесса, что говоришь! Надо же было такое ляпнуть…

- Я справлюсь, - отозвался Речник. – Для Эммы здесь дела найдутся. Не хотелось бы из-за этого чародея пропустить Праздник Крыс…

…На длинном шесте, вколоченном в обрыв, развевались на ветру яркие узкие ленты – на самом верху висел тёмно-синий флаг Реки, внизу же были нанизаны флажки-метки Друзей Трав. Их собирали по всей степи – осенью Друзья Трав вешали их на растения, оставленные на семена, зиму ленты лежали под снегом, сейчас же все семена опали и взошли, и жители срубили иссохшие стебли, а флажки унесли в Фейр. Корабль Друзей Трав должен был прилететь со дня на день, и Сьютар не убирал далеко праздничные перья – он был не в ладах со скайотами-наблюдателями, и всё же встречал их, как подобает жрецу участка.

Река отступила от обрыва, вернулась в берега и оставила много места для поленниц. Сухие стебли, разрубленные на части, куски всплывших коряг, связки сухих листьев были повсюду. Из пещер тянуло размятыми листьями Стрякавы – их солили в бочонках, их смешивали с тушёной рыбой и надоевшим солёным Листовиком. Старые запасы жгучей цакунвы достали из каменных чанов, смешали с рыбьими потрохами и ростками пряных трав, щедро заливали ею куски Листовика и рыбы, - снова на участке готовили икко и икеу и с нетерпением ждали, когда приплывут вниз по Реке новые Листовики. Рыба отнерестилась и отъелась после нереста, клевала теперь не так охотно, как в месяце Кэтуэса, и строй рыбаков на берегу поредел – только на рассвете кто-нибудь выбирался с удочкой на причал Фирлисов и проверял сети в тростниках. Зато прогрелась вода, и купаться ходили все – хвала богам, далеко бегать не приходилось!

Кесса выбралась из пещеры, прижимая к груди свёрнутые листья, и остановилась на берегу, задумчиво глядя на воду. Время было позднее – кто хотел купаться, давно окунулся и вернулся к делам, рыбаки разошлись, из открытых нараспашку пещер доносился перестук топоров и хруст разминаемых листьев, пахло копчёной рыбой и соком Стрякавы и Усатки. Пучок свежей Усатки был и в одном из свёртков – Кесса сама его туда сунула, вспомнив слова Фрисса о хесках, любящих пряные травы.

- Хаэй! – негромко окликнули её. На причале Фирлисов сидел Речник Фрисс, одним глазом лениво поглядывал на удочку. Он был без доспехов и без плаща – оставил их в пещере Скенесов, но перевязь с мечами была с ним всегда. Он недавно искупался и теперь ждал, когда кожа обсохнет, одежда грелась на солнце рядом с ним.

- Хаэй! – отозвалась Кесса и помахала свёртком. – Я иду к Эмме и Ингейну!

- Хорошо! – кивнул Фрисс. – Я был у них на рассвете. Всё по-прежнему…

Он провёл пальцем по коряге – там, где кора сошла с неё, и на белесой древесине виднелись полустёртые чёрные линии.

- Ты не знаешь, чьё это? – Речник потрогал рисунок чего-то, смутно похожего на человека. – Айому тренирует лучников в той стороне, тут никто не стреляет, а следы от попаданий видны, и совсем свежие. Кто-то из ваших учится по ночам?

Кесса уставилась на корягу, надеясь, что под волосами не видно, как багровеют её уши.

- Не-а, никого не видела, - соврала она.

- Жаль. По следам видно, что стрелок меткий, - пожал плечами Фрисс и потянулся к удилищу – берестяной поплавок закачался и вдруг нырнул. Кесса на цыпочках прошмыгнула мимо, смущённая и довольная донельзя.

У пещеры Фирлисов было тихо. Кто-то бросил у входа недорубленные стебли Орлиса, незакреплённая дверная завеса хлопала краями на ветру. Кесса почувствовала на себе недобрый взгляд, повернулась к пещере Косгов – там, кроме Диснара и Снорри, стоял сам Сьютар Скенес и вместе с ними что-то вычерчивал среди песка и битого камня. Кусок берега они огородили колышками, и Снорри сейчас прорубал в камне канавки. «Что они там делают?» - Кессе стало на миг интересно, но взгляд Сьютара пригвоздил её к земле, и она, стряхнув оцепенение, шмыгнула в пещеру Фирлисов. «И вечно он не в духе!» - досадливо вздохнула Кесса и тут же забыла о нём.

В пещере Фирлисов, как всегда, было сумрачно, только неровный свет пламени из очага освещал летнюю спальню, а чуть поодаль от очажных камней уже клубился мрак. У огня сидела Эмма, помешивала в плошке вязкое слизистое месиво – разваренные зёрна Менши. Невдалеке, на ближней к очагу постели, лежал Ингейн, прикрытый старой шкурой товега; мех на ней сильно истёрся, и сама шкура была мала, чтобы накрыть хеска целиком. Его лапа лежала на краю кровати, пальцы слегка подрагивали – а может, красный свет очага метался по ним, и от этого казалось, что они шевелятся.

- Новый рассвет над Высокой Травой! – прошептала Кесса, протягивая Эмме свёртки. – Тут растения и варёная рыба… и ещё прошлогодний Листовик.

- Зелёная луна в небе, - отозвалась Эмма, протягивая руку к полке – за чистой плошкой. Колдунья и раньше не выглядела здоровой, теперь же она словно иссохла – лицо потемнело и осунулось, глаза горели странным огнём. Кесса хотела потрогать её ладонь, но встретилась с Эммой взглядом и отдёрнула руку.

- Как вы живёте? – спросила Кесса. Запах трав, знакомых и не очень, наполнял пещеру и лез в ноздри, но кислухой не пахло. Не пахло и жителями – ни Атуна, ни Нарина не было видно, и их постели были прикрыты травяными покрывалами.

- Всё по-прежнему, - покачала головой Эмма. – Только что бездельники ушли в степь. Прошу богов, чтобы послали им сухие стебли – в руки, а не на голову. А Ингейн… можешь посмотреть на него.

Кесса села рядом с чешуйчатым существом. Его глаза были закрыты, но ноздри оно больше не захлопывало. На груди и животе не хватало многих чешуй – все щитки, которые были повреждены, и которые Эмма тщетно пыталась прирастить, отвалились, и обнажилась тонкая сероватая кожа.

- Да хранит его Хорси! – поцокала языком Кесса. – Так чешуя и не прижилась?

- Он содрал её вчера, - вздохнула Эмма. – Метался и царапал себе грудь, я насилу его успокоила. Может, эти чешуи были лишними?

Она отошла к стене, к припрятанному в нише бочонку, и Кесса прикусила себе палец, чтобы не сказать лишнего. «Самое время пить кислуху!» - сердито думала она. «Вайнег бы побрал все дурманные зелья!»

Лапа Ингейна, помедлив на краю постели, соскользнула вниз и едва не ударилась о пол – Кесса вовремя подхватила когтистую кисть. Ладонь была покрыта серовато-синей кожей, жёсткой и грубой на ощупь, по тыльной стороне шли мелкие чешуйки, твёрдые изогнутые когти были странно короткими – будто их нарочно стачивали, срезая острый край. Кесса подняла тяжёлую руку обратно на ложе, потянулась поправить циновку – и встретилась с затуманенным взглядом светлых глаз. Потом существо приоткрыло пасть и еле слышно зашипело, пытаясь приподняться. Кесса охнула.

- Эмма! Сюда, скорее! – крикнула она. Ингейн уже скинул покрывало и сел, его покачивало. Он растерянно мигнул, глядя на Кессу, снова испустил негромкое шипение и указал на свою пасть. Эмма, вылетевшая из темноты с ковшиком разбавленной кислухи, едва не выронила посудину.

- Пить? – спросила она на Вейронке и поднесла ковш к носу хеска. Существо, едва вдохнув, отшатнулось с сердитым шипением и вскинуло руку.

- Хаэй! Тихо! – прикрикнула Эмма. Кислуху она всё-таки разлила, и от запаха хмельной жижи хеск зашипел ещё громче и злее. Кесса, нащупав на полке горшок с чистой водой, сунула его в руки Эмме.

- Он не хочет кислухи! – сказала она. – Это вода, пусть он пьёт!

Что-то мешалось в правой руке, и Кесса с досадой бросила это на пол, не разглядывая. Хеск отнял у Эммы горшок, недоверчиво потрогал жидкость языком – и поднял сосуд над головой, потоком вливая в пасть.

- Беги за Фриссом! – шепнула Эмма, подталкивая Кессу к двери.

- А ты? – Кесса недоверчиво взглянула на Ингейна.

- Не тронет, - отмахнулась колдунья. – Хотел бы – уже убил бы. Иди!

Когда Кесса и Речник Фрисс ворвались в пещеру, Ингейн сидел у очага и, ни на что не обращая внимания, вылизывал дно плошки. Он съел всю Меншу, которую сварила Эмма, и дожёвывал листья, в которые была завёрнута варёная рыба. Кесса изумлённо присвистнула, хеск покосился на неё светящимся глазом. Он не казался злым – только очень голодным.

- Ясно, - сказал Речник, смерив существо задумчивым взглядом. – Ещё есть хочешь?

Хеск обрадованно зашипел и кивнул несколько раз. Он попытался встать на ноги, но Эмма заставила его сесть обратно. Он был ещё слаб, и взгляд не вполне прояснился.

- Есть ещё еда? – спросил он, прикасаясь лапой к животу.

- Будет, - кивнул Речник. – Кесса, пробеги вдоль пещер, собери, что найдёшь. Скажешь – я просил.

Обратно Кесса вернулась не одна – с ней были Хельг Айвин и Сима Нелфи, и Конен Мейн шёл следом, отгоняя от пещеры Авита и Алису, и поодаль сердито пыхтел Снорри – отец не пустил его к Фирлисам. Все принесли размолотые зёрна Менши – никто не хотел это есть, когда выдавалась сытая зима, и крупа без толку лежала по углам. Принесли и солёных Листовиков, и сырую, ещё не просолившуюся рыбу, и листья Стрякавы. Всё, что нужно было варить, было свалено в большой горшок. Ингейн молча жевал Листовиков – кусок за куском исчезал в его пасти. Кесса боялась, что чешуйчатый хеск раздуется и лопнет, но еда будто в пропасть проваливалась.

- Он мирный? – настороженно спросила Сима, глядя на Ингейна. – Смотри, он выше, чем Речник Фрисс!

- Он мирный, - уверенно кивнула Кесса. – Только очень голодный. Но и ты будешь такая же, если тебя четыре дня не кормить.

Хеск, услышав разговор, чуть приподнял и опустил гребень на затылке и повернулся к Эмме, еле слышно о чём-то спрашивая. Колдунья похлопала его по чешуйчатой лапе и так же тихо ответила. В пещеру вошёл Онг Эса-Юг с закутанным в листья горшком в руках. От горшка пахло рыбой.

- Этого должно хватить, - Речник Фрисс обвёл взглядом припасы и с довольным видом кивнул. – Да, наверняка хватит. Теперь ступайте по домам. Пусть Ингейн поест спокойно. Когда окрепнет – сам выйдет на берег. Эмма, ты за ним присмотришь, или позвать Айому?

- Ещё Айому тут не хватало, - хмыкнула колдунья. – Не бойся за нас, Речник Фрисс.

Кесса нехотя вышла из пещеры. Она несколько раз оглянулась, надеясь, что Эмма позовёт её, но пещера Фирлисов закрылась, и дверную завесу придавили камнями.

- Вот так существо! – покачала головой Сима. – Они всегда так едят?

- Нет – лишь когда ранены, - нахмурился Речник. – Когда он поправится, будет есть раз в месяц, и то не помногу. Вы все пока оставьте его в покое. Ему и так не по себе.

- Да ясное дело, чего тут не понять, - закивала Сима. – Пусть он не боится. Никто его не обидит.

До вечера Кесса с родичами трепала стебли Стрякавы, разминая подсохшие волокна – это было нелёгкое занятие, и бегать по берегу ей было некогда. Снорри, вернувшийся в сумерках, устал не меньше, но ему хотя бы было что рассказать. Он с роднёй разметил на берегу Реки пруд – огромную яму для живых Листовиков.

- Это непростая затея, - качал головой Сьютар, и старейшины Фейра, собравшиеся у очага, согласно кивали. – Но это на пользу всему участку, и мы поможем. Говоришь, вы копали уже такой пруд?

- Не я – мой дед, - вздохнул Диснар Косг. – Но я учился этому и знаю, что как делать.

- А что стало с вашим старым прудом? – спросила Амора Скенесова. – Неужели засыпали?

- Да, пришлось, - кивнул Диснар. – Надеюсь, тут так же не получится. Хотелось бы тихо пожить, без куванцев и прочей нечисти.

- Тут тихо, - заверил Сьютар. – У меня в кузнице пока работы мало, Гевелс с Нууком управятся. Ещё неделю будем летать за травой, а потом мы сможем помочь тебе с прудом.

- А пока мы выделим тебе три пары рук, - сказал Синадин, старший из Наньокетов. – Впятером дело пойдёт быстрее. Хорошо было бы успеть до лета – в этом же году заселить пруд…

На рассвете Кесса, едва окунувшись в тёплую Реку, помчалась к пещере Фирлисов, но на пороге остановилась. У дверной завесы стоял Речник Фрисс, сонно щурился на воду и чистил меч клочком тины. Кесса испуганно замигала, но из пещеры донеслись знакомые голоса, и она облегчённо вздохнула – по крайней мере, все были живы… и, судя по смешкам, веселы.

- А, это тебе не спится, - вздохнул Фрисс. – У Ингейна выросли новые чешуи на брюхе. А я радуюсь, что у меня нигде нет чешуй. Тяжело они отрастают.

- Хвала Хорси! – усмехнулась Кесса. – Теперь он здоров?

- Когда чешуя затвердеет, он выйдет наружу, - устало кивнул Речник. – Пока не знаю, чем он займётся, но…

Из пещеры донёсся смех, похожий на шипение, и кого-то звонко шлёпнули. Фрисс хмыкнул. Кесса покраснела.

- У ящеров по весне бывает гон, - пробормотал Речник, оглядываясь на завесу. – Но я не знал, что он тянется до самого лета. Эмма! Всё в порядке?

- Да-а! – донеслось из пещеры. – Ох… Фрисс, шёл бы ты спать!

Речник ухмыльнулся и поцокал языком. Кесса покраснела ещё сильнее.

- Речник Фрисс, это что же… они теперь… - пробормотала она.

- Их дело, - нахмурился Фриссгейн. – Не то дело, в которое лезут всем участком.

- У него чешуя жёсткая, - Кесса уткнулась взглядом в песок. – И… он ведь ящер!

- Да, странное дело, - кивнул Речник. – Но – опять же – вас туда не звали.

Что-то зашевелилось у обрыва, Кесса вздрогнула, но это был всего лишь Атун Фирлис. Сердито кряхтя, он подошёл к воде и умылся, а потом взобрался на огромную корягу и остался там сидеть, горестно вздыхая.

- Синий демон! Что за гадкая тварь?! – он шмыгнул носом. – Выгони его из моей пещеры! Эмма – человек, и мы все – люди, а не эти…

- Потише! – нахмурился Речник. – Эмма тебя уже выгнала – и выгнала не просто так, а на работу. Так иди за сушняком, а не глазей на меня!

Атун тяжело вздохнул и нехотя слез с коряги. Ещё долго Кесса слышала с обрыва его бормотание, но слов было не разобрать.

Кесса ничего не говорила сёстрам – и тем более дедушке – но к вечеру уже все знали, что для Эммы нашёлся муж, и что у их потомков будут хвосты и синяя чешуя. Сима с горящими глазами поймала Кессу вечером у зарослей Ивняка. Будущая Речница перебралась туда, к тростниковым щитам, с которыми тренировались лучники и копейщики, - на них бреши от попавших лезвий были не так заметны, и им никто не удивился бы.

- Кесса! У нас в Фейре будут жить полудемоны! Понимаешь?! – Сима мёртвой хваткой вцепилась в её запястье. – Это же… как в тех легендах! Как во времена древних Королей… ещё до Вольферта, ещё до Кейи! Как при Короле-Речнике!

- Погоди ты, - отмахнулась Кесса. – Существа ещё только друг на друга посмотрели, а ты уже им десять поколений потомков насчитала. Может, Ингейн не захочет тут жить. Или Эмма его прогонит. Или никто у них не родится.

«А вот любопытно,» - Кессе хотелось почесать затылок, но при Симе было неловко. «Если Эмма выйдет замуж, то кто будет жрецом на свадьбе? Ежели она позовёт деда, то…» Кесса покачала головой – тут её воображение отказало, а то, что всплывало в мыслях, вызывало только смех. Сима, посмотрев ей в глаза, удивлённо мигнула.

- А Речник Фрисс сказал, что их потомки будут богами. Он-то знает!

- Ну-у, раз Речник Фрисс сказал, значит, будут, - покивала Кесса. – Сима, ты будешь кидать ножи?

- Да нет, - покачала головой Сима. – Я пойду поговорю с водой. Эмма на неделе показала хорошее заклятие, надо опробовать.

- Так ты теперь настоящий маг? – мигнула Кесса.

- Пока нет, - вздохнула Сима. – Но боги, кажется, не против.

Ещё день прошёл без происшествий, уже и слухи улеглись – постарался Речник Айому. Молодые жители ходили по берегу в плетёных панцирях, с копьями, лучники засели на высоких постах, выглядывая врага, - фарки ещё не появлялись в округе, и ни с верховий, из Нануры, ни с низовий, из Фьяллы, не доходили никакие слухи, но поселенцы были настороже.

- Драконы и огромные ящерицы! – шёпотом рассказывала Кессе Сима, озираясь по сторонам. – У них есть драконы, дышащие огнём! Речник Фрисс говорил… они даже сармата убили, и он не отбился!

- Тогда нам несладко придётся, - хмурилась Кесса. – Если уж сармат не выстоял, с их-то оружием…

Призраки из Зеркала будто испугались нашествия – стекло притворялось обычным и исправно отражало всех, кто подходил к нему. И когда Кесса утром вынесла его на берег, в нём отразились тёмные волны и белые скалы… и рослое существо в синей чешуе. Оно висело на обломке ветви, торчащем из причала Фирлисов, и раскачивалось на двух лапах, разминая кости. Обернувшись на шаги, оно спрыгнуло на берег и пошло к груде сушняка у пещеры. Там лежали большие, кое-как рассечённые на куски стебли с ветками и листьями, а рядом, на плоском камне – нарубленные поленца и чурки и охапки сухих листьев. Ингейн достал из обрубка топорик и, поставив стоймя один из стеблей, принялся отсекать от него мелкие веточки. Кесса изумлённо мигнула.

- У вас всегда такая высокая трава? – спросил хеск, разглядывая стебель со всех сторон. Кесса ещё раз мигнула, прежде чем поняла, что он говорит с ней.

- Да, - кивнула она. – С – тогда – Река пришла сюда. Раньше она текла там…

Кесса указала на белый обрыв.

- Это всё было песком и грязью. А теперь тут скала… и Высокая Трава.

Она с трудом подбирала слова на Вейронке – говорить с хесками ей раньше не приходилось. Но Ингейн понял, задумчиво посмотрел на скалы и снова подобрал стебель.

- Это – какое растение? Как назвать? – спросил он, выговаривая слова чётко, чуть ли не по буквам.

- Это Орлис. Ор-лис, - так же проговорила Кесса. – Он очень высокий. Во-о-от такой, как скала.

- Орлис, - повторил Ингейн, растирая в ладони листья и поднося к носу. – Это едят?

«Он опять голодный?» - встревожилась Кесса и посмотрела на грудь существа – там, где недавно в чешуе зияли прорехи, блестел ровный строй синих щитков, и уже не понять было, где пролегла рана.

- Листья варят и пьют воду, - ответила она. – Семена… шкурку семян… едят. Это вкусно. Называется «тама».

- Тама? – переспросил хеск с нарастающим интересом. – Это острое? Пряность?

- Да, да! – закивала Кесса. – У нас есть. Принести?

- Хаэй! – вниз по тропе, широко шагая с камня на камень, спускалась Эмма. – Что там за беда? Что случилось?

- Ничего! – крикнула Кесса. – Я рассказываю Ингейну о растениях! Ингейн, ты не был магом там, в Хессе?

Гребень на затылке демона приподнялся и снова опустился.

- Я сейчас маг. И ещё буду, - отозвался он, приоткрывая пасть с острыми передними зубами.

- С дровами ты разобрался? – спросила Эмма, оглядывая груду поленьев. – Тогда хватит. Тебе надо посмотреть, кто и как тут живёт. Ты запомнил, где чья пещера? Вот, походи теперь вдоль берега. Там ловят рыбу. А там стреляют из лука. Там пещерки, где солят рыбу. А там варят кислуху.

- Это отрава, - хеск снова показал зубы. Эмма возвела глаза к небу.

- Можно мне показать Ингейну участок? – вмешалась Кесса. – Я присмотрю, чтобы его не обидели!

Чешуйчатый хеск посмотрел на неё с высоты своего роста. Эмма усмехнулась.

- А покажи, - кивнула она.

…Тем утром Кесса видела, как Ингейн и Речник Фрисс сидят рядом с удочками на причале Фирлисов и говорят о чём-то вполголоса. Близко подойти она не решилась – но, похоже, ничего плохого не было сказано. И к полудню, покончив с дровами, Ингейн вернулся в пещеру Фирлисов, а потом там раздался треск и хруст. Несколько мгновений спустя из пещеры вылетели сердитые Атун и Нарин, за ними выбрался хеск, выкатив на берег самую большую из бочек с кислухой. На ней был намалёван размашистый жёлто-белый знак – «продаётся». Эмма стояла на тропе у пещеры, тянула из ковшика что-то горькое и пахнущее травами, и в её волосах пестрели колдовские перья и лепестки. Кесса, забыв о делах, так и застыла на пороге, и Речнику Фриссу пришлось обходить её.

- Ага, - кивнул он, глядя на бочку и сбегающихся к ней жителей. – Всё правильно. Надо завтра слетать с ним в Лес. Кора, ветки… Там, в пещере, осталось одно гнильё!

- Что делает Ингейн? Ты знаешь? – тихо спросила Кесса.

- Полезное дело, - усмехнулся Речник. – Теперь бы Эмма не подвела. От дурмана нелегко отвязаться, а Ингейн пока что зелья готовить не может…

… «Крогзет, Крогзет,» - Кесса повторяла про себя название далёкой страны, перекатывая его на языке, как медовый шарик. «Крогзет… Далеко, должно быть, эта земля, если даже Речник Фрисс о ней не слышал!»

- Тебе, наверное, непросто будет вернуться домой, - вздохнула Сима. – И скоро ты, Ингейн, отправишься в путь?

- Мне некуда спешить, - хеск разлёгся на примятой траве, щурясь на угасающий костёр. – Два или три больших круга… может, четыре. В Крогзете пока поживут без меня.

- Целых сорок лет?! – Сима недоверчиво покачала головой. – Вы, наверное, долго живёте.

- А как же твои родичи? – осторожно спросила Кесса. – Они не встревожатся, не заскучают? И никто не пойдёт искать тебя?

- А-а, - Ингейн шевельнул спинным гребнем. – Вот о чём ты. Нет… Хвала богам, мой последний выводок уже год как в твёрдой чешуе, и с тех пор я брожу один. И этой весной никто не отложил для меня ни единого яйца. Хвала богам! Три выводка без передышки – это очень напряжно…

Он зевнул, показав острые зубы. Кесса озадаченно мигнула.

- Ингейн! Там, в Крогзете, живут твои дети? А скажи, сколько их? И… - она хотела задать ещё немало вопросов об откладке яиц, но Сима пихнула её в бок и сердито шикнула.

- Э-уэх, - Ингейн, зевнув, помотал головой и кое-как свёл глаза в одну точку. – Четверо. Теперь хочу отдохнуть.

Кесса и Сима переглянулись и удивлённо присвистнули.

- Это много, - кивнула Кесса. – А твои жёны и дети не разозлятся, что ты живёшь с Эммой? Если кто-то надумает навредить ей…

Теперь удивлённо мигнул синий ящер.

- Навредить? Злиться? – он несколько раз сложил и развернул гребень, и на шорох из соседнего спального кокона выглянул заспанный Конен Мейн, но тут же улёгся обратно. – Зачем?

- Ну… чтобы ты вернулся, - неуверенно сказала Сима. Кесса сидела, в задумчивости перебирая травинки. Местность, где жил этот хеск, определённо была очень странной, и его народ – тоже.

- Эмма вылечила меня, - склонил голову Ингейн. – Я теперь отдаю ей долг. Если ей навредят, я должен буду отомстить. И это не поможет моему возвращению. И потом – зачем возвращать меня? Я жив, и я сам туда вернусь, когда придёт время.

- И ты не скучаешь по Крогзету? – осторожно спросила Кесса. – И по живущим там…

- Здесь нескучные земли, - усмехнулся зубастой пастью Ингейн. – Совсем не скучные. Знорки! Вы собираетесь спать этой ночью? Я – собираюсь.

Он мешком повалился на траву и закрыл глаза. Кесса и Сима на цыпочках обошли его и забрались в свои спальные коконы, но сон к ним не шёл. Издалека, с востока, доносился многоголосый вой – в отдалении перекликались гиены.

- Стало быть, Эмма будет откладывать яйца, - сказала Кесса. – Это, наверное, больно.

- Люди так не умеют, - решительно замотала головой Сима. – Ничего не получится.

Ветер даже ночью не утихал и шелестел в молодой траве, стучал высокими сухими стеблями, трогал борта корабля, но хиндикса со спущенным шаром и снятыми парусами не отзывалась на его свист. Груды дров громоздились на её палубе, и те, кто хотел спать на корабле, улеглись прямо на поленницы. По бортам свисали мешки, полные сухих листьев, стрякавного волокна и свежей травы. Ещё три корабля улетели этим вечером, и злаки, примятые ими, не успели распрямиться, эта хиндикса ждала полудня, чтобы улететь следом. Дебри сухой осенней травы быстро редели, уступая место молодой поросли, все – и люди Фейра, и жители Нануры и Фьяллы, и кочевники-олда – проводили дни и ночи в степи, вырубая остатки сушняка. С юга неспешно, но неотвратимо надвигались летние грозы с их ветвистыми молниями и вечным запахом горелой травы. Близился Майнек, первый месяц лета.

Глава 08. Прибрежная тропа

- Ал-лииши, - прошептала Сима, заворожено глядя на воду в плошке, зажатой меж её ладонями. Жидкость забурлила, качнулась с края на край и закружилась медленным водоворотом. Ингейн одобрительно кивнул, убрал когтистую лапу с запястья Симы и коснулся когтем её лба.

- Обучится, - сказал он Сьютару Скенесу. Старейшина Фейра в ожидании ответа стоял у порога, словно прикованный к месту, только его взгляд иногда отрывался от хеска и плошек с водой и скользил по пещере. И Кесса тихо стояла рядом с ним. Ей было не по себе.

- Хорошо, - сказал Сьютар. – Тогда возьми её в ученики. Семейство Нелфи согласно платить, и я со своей стороны помогу тебе с дровами и утварью. В этой пещере не так много пригодных вещей…

Он махнул рукой, указывая на лежаки и сидения у очага. Сейчас огонь был потушен, только угли багровели в каменном кольце, источая жар. Пещеру освещал маленький факел, воткнутый в горшок, и в его свете Кесса видела, что циновки на полу – чистые, хоть и не новые, и завалы полуистлевшего хлама по углам сгинули, будто их не было. Исчез и вечный запах подгнившей травы и несвежей кислухи – теперь тут пахло смолистым деревом и пряностями. Новые лежаки из толстых пластов сосновой коры, сидения, оплетённые жёлтыми листьями Руулы, прикрытые травяной завесой полки, - много нового появилось в пещере Фирлисов за последние дни, и даже Сьютар смотрел на это с одобрением.

- Отчего бы и нет, - гребень на затылке Ингейна качнулся, растопырив острые зубцы. – Как часто ты, Сима, будешь приходить на уроки?

- Я… - Сима оглянулась на дверную завесу – там, скрываясь в тени, стоял Окк Нелфи. – Я училась бы каждый день! Я взаправду стану чародейкой, да, Ингейн?

- Станешь, - кивнул хеск. – Что скажешь ты, Окк? Занимаясь по Акену в день, она обучится быстро.

- Тогда пусть берётся за дело, - сказал старший из семьи Нелфи, опустив тяжёлую руку на плечо Симы. – Завтра, едва рассветёт, ты пойдёшь сюда, к чародею Ингейну, и будешь учиться колдовству. И так будешь приходить каждый день.

Сима закивала, горящими глазами глядя на хеска.

- А что с Кессой? – спросил Сьютар. – Или с другими из нашего рода? У Кирин, или у Нуука, или у Каэна, или у Оты есть дар? И что ты скажешь о Хельге из семьи Айвинов?

Синий ящер качнул головой.

- Никто из пятерых Скенесов не может колдовать. Я такого не видел. Говорили, что знорки рождаются без дара, но увидеть это самому… Это очень тяжко, - он произнёс несколько странно звучащих слов на незнакомом языке. – И то же с Хельгом. Он очень умён, много знает. Тому, что ляжет в голову, мог бы он меня учить. Тому, что нужно делать…

Хеск развёл руками. Он сам был расстроен, и Кесса сдержала вздох досады. «Хорошенькое дело,» - угрюмо думала она, глядя на неподвижную воду в плошке. «Как я стану Речницей, если не могу колдовать?!»

- Нет так нет, - склонил голову Сьютар. – Удачного дня, Ингейн.

Он вышел из пещеры, придерживая за плечо Кессу. Окк, уступив им дорогу, вошёл внутрь и задержался там надолго. Кесса оглядывалась на дверную завесу, но Сьютар держал её крепко.

- Слышала, что сказал чародей? – нахмурился старейшина, заглядывая Кессе в лицо. – Больше не ходи к Фирлисам. Толку не будет. Хотя… не будет и вреда. Ингейн – знающий маг, понимает в травах. Можешь говорить с ним. Но не с другими Фирлисами!

- Ага, - кивнула Кесса, зная по опыту, что спорить с дедом бесполезно. Странно было думать о том, что Сима станет настоящей колдуньей – может, даже сильнее Эммы! – и обидно было за себя и кровь рода, лишённую колдовских даров…

- Да, магия – это не наше, - вздохнул Сьютар, будто угадав её мысли. – И хвала богам! Мы всегда были почтенными жителями, без всех этих… странностей и заскоков. Ладно, иди гуляй, пока мать не позовёт!

Кесса забралась на огромную корягу-причал и устроилась там, задумчиво глядя на воду и царапая ногтем полустёртые чёрные линии на древесине. Мишени почти уже смыл дождь, отверстия от попавших в цель ножей не отличить было от трещин на рассохшемся дереве. Кесса повертела в пальцах стеклянное лезвие и досадливо покачала головой. «Толку от этих ножичков! Если я стану Речницей, меня вся Река засмеёт! Где бы раздобыть немного магии? Мне бы самого малого разряда хватило бы…» - она тоскливо вздохнула, спрятала нож и посмотрела на Реку. Тёмная вода текла неспешно, и никто из её обитателей не появлялся на поверхности…

- Да, Великая Река старше этих скал, - раздался от обрыва негромкий голос Речника Фрисса. – Раньше они были её дном. Этот камень был тогда речным песком, илом и водяной травой. Вон сколько ила набралось, пока Река текла по этому руслу…

Речник указал на верхнюю кромку обрыва и поднялся с камня, выглядывая что-то среди белого крошева у подножия скал. Известняк понемногу сыпался – даже там, где его не рубили, часть обломков разбирали на известь или на заделывание дыр в полу и стенах, но под скалами ещё было, в чём покопаться. Те, кто пришёл сюда вместе с Речником, повскакивали и окружили его, перебирая мелкие камешки. Но он нашёл то, что искал, раньше них – и поднял на ладони.

- Ну вот, - сказал он, вытирая с найденного обломка песок. – Это ракушка, впечатанная в камень. Их много там, внутри скалы. Они жили тут, пока Река не сменила русло, и сейчас такие же существа живут на её дне.

- А я таких не видел, - сказал Кен, младший из семьи Аддакьюсов. Все загалдели наперебой, трогая пальцами ракушку.

- А я видела ракушки в камне, - сказала Ота Скенесова. – И такие, и круглые. Они красиво блестят! Жаль, что они не ползают…

- Это пустые створки, - Фрисс перевернул камень, но с другой стороны ракушек не было. – Только ил и песок внутри них.

- А рыбы? – подпрыгнула Мара Колхайдова. – Когда Река текла тут, в ней были рыбы? Они тоже там, в камне?

- Да, само собой, - кивнул Речник. – Келаррин Тонг – я у него учился – приносил как-то в столовую горсть каменных зубов и след плавника. Во-от такие зубы… и никому я не пожелал бы попасть этой рыбине в пасть.

- У-ух! – восторженно помотала головой Мара, и Кесса прикрыла рот, чтобы не засвистеть в изумлении. «Каменные рыбы!» - хмыкнула она. «Река-Праматерь, до чего чудно!»

- Но если Река была так высоко на обрыве, почему она упала? – Альюс поднял одну руку, показывая на скалы, и протянул вторую к воде, широко разведя их.

- Хаэй! – Сьютар Скенес вышел из пещеры и недовольно посмотрел на мелюзгу. – Речник Фрисс, нашёл бы ты время зайти ко мне. Надо обговорить кое-что, пока ты не улетел по королевским делам.

Фриссгейн посмотрел на него с сомнением, но всё же поднялся с камня.

- Река упала, когда Применение встряхнуло землю, - сказал он, склонившись к Альюсу. – Тогда много всего потрескалось и повалилось. Подожди, Сьютар, я зайду к тебе…

Кессе на миг стало не по себе – что-то холодное и липкое шевельнулось в груди. Подождав, пока перестанет качаться дверная завеса у входа в пещеру Скенесов, она спрыгнула с причала и замерла на пороге, обратившись в слух.

- Я, как главный жрец Фейра, устрою славный праздник! – обещал обрадованный чем-то Сьютар. Кесса вздрогнула.

- Успеешь ли к середине Иттау? Хороший месяц, тёплый и цветущий, - Речник как будто беззлобно усмехнулся, но в полумраке было не разглядеть лиц.

- Может, в конце, чтобы успели приплыть Листовики? – Сьютар что-то подсчитал про себя и тут же, спохватившись, пообещал:

- Половину расходов мы возьмём на себя. Нельзя же, чтобы дочь Скенесов вышла замуж за корягой, как какая-нибудь Эмма…

- Эмма и Ингейн не пригласят тебя главным жрецом. Никогда, - Фрисс и секунды не медлил с ответом, и Кесса усмехнулась, но улыбка тут же сошла с её лица.

- Ты увезёшь Кессу к себе? – спросил Сьютар.

- Да, на истоки. Там большая пещера, хорошо обустроенная. Пусть посмотрит и привыкнет до зимы.

Кесса вздрогнула снова и откинула завесу. Она ступила на порог, едва сдерживая дрожь, и надеялась, что её испуг не заметят.

- Я стану… - она запнулась и судорожно вздохнула. – Я стану Речницей?! Но я ничего не умею! Ни сражаться, ни колдовать…

Сьютар хлопнул себя по бокам и расхохотался.

- Кесса! Речница и жена Речника – не одно и то же, - он всхлипнул и помотал головой, отгоняя неуместное, но неодолимое веселье. – Что ты себе удумала?! Тебе не придётся сражаться с демонами. Там, как и здесь, нужно готовить, убирать в пещере, шить одежду, запасаться на зиму. Разве старшие матери ничему тебя не учили? Ох уж мне эти девицы…

Он покачал головой и снова заухмылялся. Кесса сердито сверкнула на него глазами, но он и ухом не повёл.

- Так что смотри, Фриссгейн. Не разоришься ли ты на всём этом деле? – Сьютар шевельнул пальцами, будто пересыпал семена-куны из ладони в ладонь, пересчитывая каждую денежку. – Хаэй! Нуук, ты чего уши развешиваешь? Я тебя вижу, обормот!

Он шагнул в длинный туннель, опустив за собой завесу. Из дальней пещерки донеслись торопливые шаги – кто-то удирал вверх по лестнице, надеясь шмыгнуть наружу через «окно» верхней спальни. Кесса сочувственно хмыкнула и посмотрела, опасливо щурясь, на Фрисса. Речник тронул её за плечо и сел у погасшего очага, привлекая девицу к себе. От него пахло горячим металлом и горькими листьями Хумы.

- Слушай, дочь Скенесов, - он говорил тихо и размеренно, и его глаза мерцали изнутри, как угли, готовые разгореться. - Мой дом – у самого начала Реки, далеко на севере. В этой пещере жили все мои предки, весь род Кегиных. Там много ходов и комнат, много кладовых. Её долго строили, и долго она стояла пустой. Я был в отлучке – Король лишь в том году разрешил мне вернуться из Олдании. И я привёз кое-что в пещеру. Привёз туда небесную рыбу из Старого Города, привёз радужное тепловое кольцо – теперь оно согревает мою пещеру. Небесная рыба даёт ему силу, и она же питает цериты. Яркие белые камни в каждой из пещерок. Тьма сгущается там только тогда, когда я позволяю ей. И если сидеть тихо, то даже зимой услышишь, как поют водопады Истоков. Я хотел в детстве стать жрецом Реки-Праматери и жить у Истоков вечно… переплетать потоки, петь вместе с ними… По весне там белеет вода – лепестки Хумы падают в реку, их столько вокруг, что мерещится, будто началась метель!

Кесса едва успевала изумлённо мигать – и молчала, не смея сказать ни слова.

- Большая пещера, там жил большой род, - покачал головой Речник. – Но летом я на службе, и там живёт только Инмес. Это Квэнгин, крылатый демон с юга, ты наверняка о нём читала. Ойга-Речница встретилась как-то с ними…

Кесса встряхнулась, будто отгоняя наваждение. Она помнила эту историю о чёрных тенях с острейшими когтями. Кесса уже не была малым ребёнком, и всё же ей неделю мерещились Квэнгины, когда она в сумерках пробегала мимо кустов.

- Квэнгин? Демон живёт у тебя в пещере, и ты не боишься?!

- Он тоже относится к роду Кегиных, почему нужно его бояться? – ответил, пожав плечами, Фрисс, и Кесса неуверенно усмехнулась. Она знала – он не шутит.

- Вы поладите быстро, - пообещал он – и тоже не шутил. – Подожди, я вернусь с задания, и мы полетим на север…

Кесса смотрела на него, и тысячи вопросов просились на язык, но она не могла произнести ни слова. «На север…» - повторяла она про себя. «Туда, где даже крылатые тени становятся друзьями и родичами. Туда, где в камне горит огонь, а вода летает. Река моя Праматерь! Что я скажу им всем?!»

Речник Фрисс собирался в поход, его корабль уже ждал его у каменных колец. Он был мыслями далеко от Фейра, и Кесса это видела, и ей было не по себе.

- Ты убьёшь этого мага, да? – еле слышно спросила она. Где-то далеко, на странных землях, куда летают только Речники, жил чародей, враждебный Королю Астанену, и он ещё не знал, что его ждёт. Но Кесса знала…

- Нет. Не за этим меня послали, - взгляд Речника остался светлым и спокойным, словно он собирался не сражаться с чародеями, а рыбачить на причале. – Достаточно будет разговора. Потом загляну в Замок… что тебе привезти?

Кесса растерянно мигнула. «Боги великие! Если бы я собиралась биться с магом… А, куда мне…»

- Или ты хочешь побывать там по пути на Канумяэ? – спросил Фрисс. – Тогда ты сама выберешь, что тебе понравится…

- Не надо привозить, - мотнула головой Кесса и крепко сжала его руку в ладонях. Она была жёсткой, как корабельный борт, потемневшей от ветра и нездешнего солнца.

- Возвращайся живым, Речник Фриссгейн!

Он, склонив голову, погладил её запястья. Траурная раскраска ничуть не истёрлась, её и подновлять не надо было.

- Я был бы рад привезти Йора Скенеса, - тихо сказал Речник. – Привезти его и остальных – живыми… сюда, в Фейр. Это очень скверно, что я тогда оставил их… не уберёг, пока мотался по Старому Городу и пугал крыс. Если что-то в этом мире зависит от меня, больше такого не будет. Там, у истоков Канумяэ, нет враждебных тварей. Там тебя никто не обидит.

Кесса уткнулась макушкой в его грудь и шмыгнула носом. Туман плыл перед глазами, и она сердито замигала, но он не спешил рассеяться.

- Ну-ну, - пробормотал смущённый Речник и вложил что-то маленькое и прохладное в ладонь Кессы. Она мигнула, скосила глаз на свою руку и увидела каменную ракушку. Её ребристый бок блестел перламутром – моллюск давно стал прахом, а мягкий ил – белым камнем, но перламутровый блеск не потускнел ни на каплю.

- Ты… ты видел Старый Город, Речник Фрисс? – ещё раз шмыгнув носом, спросила Кесса. – Весной там прорастает трава? И я увижу его?

- Да ну, - покачал головой Фриссгейн. – Вот уж чего не надо. Там ещё долго не взойдёт трава. Там только развалины и незримый свет, сжигающий кости. И крысы, Вайнег их побери! Ты не бойся, Кесса. Я не повезу тебя в мёртвый город. Нечего там делать, если ты не сармат в чёрной броне.

- А сармат? Он живёт там? Гедимин, повелитель станции «Идис»… и другие, в чёрной броне… и станции, увенчанные огнём… и зелёный свет по воде… Я увижу их? – замирая от волнения, спросила Кесса. Речник вздохнул и потрепал её по волосам.

- Река моя Праматерь! Кто так напугал тебя? Тут ходит слишком много россказней. Половину из них я сам не слышал, а вторая половина… А, Вайнег с ними! Сарматы – могучий, но мирный народ. Они не пойдут к нам на Истоки. И они точно не навредят тебе. Там нет ни одной станции, и в воде нет светящегося яда.

- А Провалы? Есть там Провалы? И хески выходят на берег… огненные, и крылатые, и когтистые, и закованные в броню? – спросила Кесса. Речник покачал головой.

- Нет, Кесса. Там тихое место. Но я всё-таки найду, кто рассказывает всю эту чушь.

По ту сторону дверной завесы послышались тяжёлые шаги, и Речник Айому заглянул в пещеру. Он прижимал к груди половину огромного пирога, а за его спиной толпились, вставая на цыпочки, молодые воины.

- Фрисс! Где ты пропадаешь? – укоризненно поджал губы Айому. – Так и обед пропустить недолго. Мейны зовут тебя на пирог. Откажешься – я съем и твою долю.

- Бездна! – Фрисс усмехнулся. – Так ты, Айому, нескоро сможешь влезть на Дуб. Скайоты не дождутся тебя в гости. Ладно, я иду. Кесса, ты хочешь пирога?

Она замотала головой и отпрянула.

- Нет… Ты иди, Речник Фрисс. Ешь! Тебе надо… ты сражаешься за нас.

Когда закат догорел над стеной Опалённого Леса, берег опустел, и тишина опустилась на Фейр. Речник Фрисс улетал на рассвете, весь вечер его провожали, и прошлогодней кислухи не осталось ни в одной пещере, и даже стражи на скальных тропах дремали, свернувшись прямо на камнях и обняв копья. Кесса тихонько посвистела у пещеры Нелфи – и Сима выскочила, будто давно ждала её.

- Ну что, Кесса? Что? Ты сказала ему? – Сима дрожала от любопытства. – А он что? Он тебя сам научит? А оружие даст?

Кесса покачала головой и судорожно прижала к груди золотистую нитку мраморных бус – подарок Речника.

- Он сказал, что это всё россказни. Что там… там, откуда Речники прилетают… тихо и спокойно. И ничего странного нет. И оружие не нужно…

- Макехс и Мацинген! – всплеснула руками Сима. – То-то он всегда с двумя мечами – даже купаться ходит с ними! Так значит… значит, всё спокойно? И ничего странного нет? Река моя Праматерь! Он что – думает, что ты малое дитя? Только не вздумай поверить, Кесса. Не то всё это свалится на тебя, как оползень. Так и сгинуть можно!

- Он думает, должно быть, что я испугаюсь, - вздохнула Кесса. – Он успокаивает меня. И он… да, он в самом деле не пустит меня ни в какие странные места. Я, видно, совсем не похожа на Речницу!

- Зря он так, - нахмурилась Сима. – Ты очень смелая! Речник Фрисс мало видел тебя, иначе он так не подумал бы. Я расскажу ему, как ты напала на снежника!

Кесса помотала головой.

- Я не знаю, что делать, Сима, - пробормотала она. – Я же ни к чему не готова! Как буду жить там?! То ли шарахаться от всего, то ли ничего не замечать…

- Это не дело, - кивнула Сима. – Совсем не дело. Ну-у… Я знаю! Эта броня в сундуке… Ты надень её! И… вот что. Тебе выбраться бы из Фейра… ну, хоть на Левый Берег! Туда, в странные места. Заранее же не знаешь, что и как будет. А так – ты посмотришь, как там, и узнаешь, что у тебя получится.

Кесса растерянно мигнула.

- Выбраться? В странные места? Как Чёрная Речница?

- И в её броне, - закивала Сима. – Это будет такое славное путешествие! Есть много странных мест, Речник Фрисс рассказывал о них!

- Старый Город… и сарматские станции… и Лес… и Провал… - прошептала Кесса, мечтательно щурясь. – Если ночью уйти, хватятся не сразу. А когда Речник Фрисс вернётся, я буду уже тут. И я буду знать, к чему готова. Вот только…

Она вздохнула и покосилась на закрытую пещеру.

- Мои-то не обрадуются. Даже напугаются. А узнают заранее – не отпустят.

- Это верно, - насупилась Сима. – Мои тоже. Но мы что-нибудь придумаем. Можно мне с тобой?

- Ага, - кивнула Кесса. – Мы пройдём вдоль Реки, как Чёрные Речники! Я буду воином, а ты – чародейкой. Завтра?

- Тут надо поразмыслить, - покачала головой Сима. – Ветер-то холодный. Листья на Дубе ещё не раскрылись. Ночью нам будет негде спрятаться – придётся брать одеяла, а это большая тяжесть.

- Ничего, скоро потеплеет, - Кесса посмотрела на небо, усыпанное звёздами. – Без одеял обойдёмся. Когда развернутся на Дубе листья, выберем тихую ночь и уйдём. Ты Ингейну скажешь?

- Хм! Вот он точно не обрадуется, - нахмурилась Сима. – Нет, тут надо подумать.

…Листья на Высоком Дубе почти уже развернулись, ветки пожелтели от тонких нитчатых соцветий, но холода не спешили отступать. Те, кто осмеливался искупаться в Реке, на берег вылетали стрелой и тут же ныряли в пещеры, ни секунды не задерживаясь на холодном ветру. Снова над обрывом закурились дымки – дров теперь было вдоволь, и очаги нечасто гасли. Ингейн, спасаясь от утреннего холода, сидел у очажных камней и вполглаза следил за подвешенным на крюке горшком – там варилась рыба.

- Ал-лииши!– Сима протянула руку к горшку, и кипяток взметнулся вверх, вытянувшись над сосудом, и так повис, клокоча и пузырясь. Ингейн шевельнул хвостом.

- Ты учишься, - кивнул он, высыпая в горшок пригоршню листьев Нонкута. – Теперь верни воду на место.

Потыкав рыбу когтем, он отвернулся от очага и посмотрел на Кессу. Та тихо сидела в сторонке и наводила Зеркало Призраков то на один угол пещеры, то на другой. В древнем стекле отражалась серо-белесая муть, в которой изредка всплывали чёрные пузырьки, но больше ничего не было видно – ни существующих вещей, ни древних.

- А, вот оно какое, это Зеркало, - Ингейн взял артефакт и поднёс к самому носу, с интересом обнюхал пластину и даже лизнул её. – Странная вещь.

- Она из Старого Города, - пояснила Кесса, указывая на подвески – непонятные обломки и осколки. – Эти висюльки тоже оттуда.

- Из чего она? – Ингейн потыкал когтем в Зеркало. – Для стекла чересчур упругая, для камня – лёгкая, а для металла – тёплая. Похоже на вещества, которые делают Лигны… Лигнессы. Каменная пена и прочее… Тут нигде поблизости не живут Лигны?

Кесса и Сима переглянулись и замотали головами.

- А кто это? – спросила Кесса.

- Значит, не живут, - пробормотал Ингейн и снова лизнул стекло, а потом поднёс к уху. – Вы говорили – сначала Зеркало волшебным не было?

- Ну да, оно было просто зеркалом, - закивала Кесса. – А теперь в нём показываются призраки. Ингейн, не надо нюхать его! В него смотрят.

Ящер приподнял затылочный гребень и смерил Кессу недовольным взглядом.

- Эта вещь странная и на запах, и на вкус, и на слух, - сказал он, царапая когтем оправу. – Странная со всех сторон. Я таких не видел, нет. Но это не вещь мёртвых, я бы это сразу почуял. Там нет душ мертвецов.

- Хвала богам, - выдохнула Сима. – А что там есть? Как оно показывает древние места?

Из горшка с рыбой послышалось шипение, и полезла жёлтая пена. Ингейн, уронив Зеркало на ближайший ворох циновок, снял сосуд с крюка и понюхал содержимое. Сердито махая хвостом, он принялся вытряхивать разварившуюся рыбу в большую миску. Кесса тихо прошла за его спиной и склонилась над Зеркалом – вдруг что-нибудь отразилось в нём?

- Сима, смотри!

Там было небо, подсвеченное багряным огнём и разрезанное на части облачными гребнями, озарёнными пурпуром, и в нём качались ветви странных деревьев – огромных метёлок с голыми стволами и растопыренными ветками на макушке. И чьё-то тёмное перепончатое крыло распласталось поверх всего этого, заслонив и деревья, и облака. Крылатая рыжая тень, исчерченная чёрными полосами, распласталась в небе. Ингейн, склонившись над Зеркалом, хрипло рявкнул и ударил по пластине когтями. Кесса охнула. Зеркало, перевернувшись, упало на пол.

- Хаэй! Зачем же ломать?! – Сима проворно подхватила пластину, развернула к себе «лицом», но увидела только своё отражение.

- Больше ничего нет, - вздохнула она. Кесса помотала головой и даже ущипнула себя.

- Вы видели? Это самый яркий призрак!

- Это хеск, - убеждённо сказала Сима. – Летучий хеск! Я видела хвост и полосы на груди. Это призрак не из Тлаканты!

- Это не призрак! – Ингейн оскалился. – Это Алгана. Проклятая тварь, убийца, пожиратель! Откуда эта штука может знать их?!

- Это из-за тебя, наверное, - покосилась на него Кесса. – Ты из Хесса, и ты держал его в руках. И ты знаешь Алгана. Теперь и Зеркало их знает.

- Бездна их пожри! – махнул хвостом Ингейн.

- Это крылатые воины Вайнега, - нараспев проговорила Сима, вспоминая слышанные когда-то истории. – У них головы гиен и крылья летучих мышей. Они сильны и свирепы…

- Они – отродья Элига, - чешуйчатый хеск хлестнул хвостом по очажным камням. – Убивающие для забавы! Весь их род провалится в Бездну!

Кесса мигнула.

- У этого существа был красивый мех, - пробормотала она. – И оно не выглядело свирепым. Они правда убивают для забавы?

- Попадись ты ему, живо узнала бы, - недобро сверкнул глазами Ингейн. – Не выглядело… красивый мех… У моей матери ещё не затвердела чешуя, когда один такой напал на нас! Он вырезал три посёлка – и отряд воинов, посланный ему навстречу. Изыскатель с Чёрной Реки проходил рядом – он убил тварь и принёс её крылья и шкуру. Мы повесили их на ворота – пусть летучие гиены смотрят.

- Храни нас Река-Праматерь, - пробормотала Сима, сочувственно цокая языком. – Жизнь в вашем краю была, похоже, нелёгкой.

- Изыскатель с Чёрной Реки? – встрепенулась Кесса, впиваясь взглядом в Ингейна. – Чёрный Речник?! Он помог вам победить демона? Как его звали?

Ингейн растерянно мигнул.

- Чёрный Речник? Не помню, чтобы их так звали. Они вроде бы эльфы… или их друзья – Флинс их разберёт… или эльфы, или знорки, или помесь. Очень сильные. Этот изыскатель пошёл один и убил Алгана, с которым не справился наш отряд. А звали его…

Хеск в задумчивости пошевелил спинным гребнем.

- Он не говорил имени.

Кесса в волнении сжала пальцы в кулак так, что ногти впились в ладонь.

- Он был в чёрной броне, и на ней – рисунки? Был там кот с лезвием вместо хвоста?

Ингейн перевёл взгляд на потолок пещеры.

- Да, так говорили. Одежда со многими хвостами. А он ходил в лесу, дрался. Как хвосты не отрывались? Да, мать рассказывала так.

Сима тихо хихикнула, сверкающими глазами глядя на Кессу.

- Ингейн! А откуда приходили люди Чёрной Реки? – спросила та. Ящер посмотрел на неё с беспокойством – ему не нравилось, что она так взволнована.

- Этого никто не говорит, - нехотя ответил он. – Может, выдумка. Как и эльфы. Были когда-то. После Великой Тьмы было много, потом… Может, их всех убили.

- Кто тогда убил крылатую гиену? – недоверчиво сощурилась Кесса. – Кого видела твоя мать?

- Она сама не видела – ей говорили, - махнул рукой Ингейн. – У неё была мягкая чешуя тогда. Она никуда не ходила. А крылья я видел. Большие чёрные крылья. Может, он сам убился. Но говорили о Чёрной Реке. У тебя лицо красное, знорка. Дать тебе воды?

- Н-нет, - покачала головой Кесса. – Хотела бы я увидеть этого знорка с Чёрной Реки! И эльфы… Речник Фрисс говорит, они и теперь живут. В Замке Астанена бывают эльфы-посланцы.

- А, я слышал, - шевельнул хвостом Ингейн. – Речник Фрисс хорошо рассказывает. Это другие. Те называются Авлар. Живут скрытно. Сима, что ты сидишь? Ты учишься?

- Ага, - закивала Сима, выставляя ладони вперёд. – Ал-лийн!

Клубок белого тумана свился над её руками, стремительно скручиваясь и густея – и пролился на циновки крупными водяными каплями. Кесса медленно подняла Зеркало и спрятала под одеждой. Больше древнее стекло ничего не показывало – ни Тлаканту, ни Хесс, ни даже пещеру Фирлисов.

…Тихий свист у входа в пещеру повторился. Кесса еле слышно свистнула в ответ и опустила крышку плетёного ларя.

- Всё собрано и сложено, - сказала она, повернувшись к Кирин. Та сметала в кучу очёсы стрякавного волокна – немало жёсткого травяного сора осталось после вычёсывания кудели, немало мохнатых мотков было уложено в ларцы – до поздней осени, когда найдётся время сесть за прялку.

- Скорей бы кончилась эта Стрякава, - проворчала Кирин, вытряхивая очёсы в короб для растопки. – Все руки уже исколоты. Кто там бродит в сумерках?

- Пойду гляну, - Кесса вышмыгнула из пещеры и, насвистывая, спустилась к опустевшим экхам. Вырезанные из камня кольца стояли одиноко – все корабли улетели в степь, а плоты к ним уже не привязывали – Река далеко отступила от обрыва.

- Ну что? – шёпотом спросила она, садясь на камни между двумя экхами.

- Ингейн сказал, что ты хорошо говоришь на Вейронке, - прошептала Сима, опускаясь рядом. – И что хески из разных племён общаются на этом языке между собой. А как говорят эльфы Авлар, он не знает.

- А про Великую Тьму? – Кесса придвинулась ближе. На обрыве она видела смутные тени – сторожа с оружием обходили берег.

- Он говорит, что это очень древние дела, - вздохнула Сима. – Трое тёмных богов сцепились тогда на берегу Бездны. Победил один. А пока они сражались, в Хессе погибло всё живое – даже растения. И то, что было над Хессом, едва не погибло. Тогда эльфы и знорки спустились в Хесс, чтобы прекратить всё это. И прекратили. Ингейн об этом рассказывать не любит. А по мне – это была бы лучшая из легенд.

- Трое тёмных богов, - еле слышно повторила Кесса. – Откуда их столько? Я слышала только о Вай…

Сима ладонью закрыла ей рот.

- Не надо поминать его, - прошептала она. – Это скверная примета. И дед тебя заругает.

- Ладно, не буду, - отозвалась Кесса, отведя руку Симы. – Хотя Речник Айому говорит так, когда ему что-то не нравится. И ничего не случается. А что ещё рассказал Ингейн?

- Сказал, что мы очень любопытные знорки, - нахмурилась Сима. – И он сам ничего не знает. Ни про Инальтеков, ни про Хальконов, ни про Существ Сиркеса. Выходит, Ингейн в своей стране не был Речником. Он такой же житель, как мы. Только умеет колдовать. А там, наверное, все умеют.

- Хорошо им, - вздохнула Кесса.

- Так что ты думаешь? – в нетерпении заёрзала Сима. – Ты пойдёшь?

- Завтра в ночь, - прошептала Кесса, оглянувшись на обрыв – сторожа прошли мимо. – Уйду, едва стемнеет. Пойду пешком вдоль берега – пусть думают, что ушла недалеко – а внизу найду плот или попутную хиндиксу. Немного денег у меня есть.

- Ага, ага, - сверкнула глазами Сима. – Хорошо! И ты не боишься?.. А куда пойдёшь?

- На станцию, - ответила Кесса. – К сарматам. Если увижу живьём древние строения, легче будет понять, что показывает Зеркало.

- А в Хесс? Ты не хочешь спуститься в Хесс? – снова заёрзала Сима. – Вдруг ты найдёшь живых Чёрных Речников! Как тот, кто помог родичам Ингейна…

- Я не успею, - вздохнула Кесса. – Меня раньше начнут искать. А было бы неплохо. Ты пойдёшь со мной?

- Ничего не выйдет, - помотала головой Сима. – Завтра дед летит в Стрякавную Падь, и я с ним. Ты ведь ненадолго уходишь?

- На неделю, не больше, - ответила Кесса. – Если раньше не поймают. Посмотрю – и обратно. Ты присмотришь за Фейром?

- Ага, - кивнула Сима. – А Зеркало? У меня не выйдет взять его в степь. А тут из него без присмотра что-нибудь вылезет. Ладно ещё, если люди – а если крылатая гиена?

- Я заберу его, - качнула головой Кесса. – Покажу ему станцию. Может, оно вспомнит что-нибудь.

- У тебя есть вещи для путешествия? – забеспокоилась Сима. – Я постараюсь стянуть связку рыбы…

- Я поймаю что-нибудь в пути, - отмахнулась Кесса. – Надо взять хороший нож…

- Тот, что твой отец у куванцев отобрал! – сверкнула глазами Сима. – Тот, с рукояткой из зуба крысы…

- А! – усмехнулась Кесса. – Да, это хороший нож. И гребень из кости дракона – помнишь, дед купил его у синдалийцев?

- Да, это нужная вещь, - закивала Сима. – Главное, не забудь броню Ронимиры! И… не нападай там ни на кого, ладно? Всё-таки мы ещё не очень хорошие воины…

- Я разойдусь со всеми мирно, - пообещала Кесса. – Как Речник Фрисс. Никому не будет стыдно за меня. А ты, как вернёшься из степи, расскажи моим родичам, где я… если вдруг я не вернусь к тому времени.

- Само собой, расскажу, - Сима протянула Кессе руку. – А потом ты вернёшься – и тоже будешь рассказывать. Чёрная Речница Кесса… ты придумаешь себе прозвище?

- Это не так просто делается, - хмыкнула та, обнимая Симу. – Сначала я стану Речницей. И мы встретимся тут, в Фейре, и я буду Чёрной Речницей, первой за триста лет, а ты – великой колдуньей. Тебе тогда тоже понадобится прозвище!

Что-то зашуршало на обрыве, посыпалась земля, и девицы шарахнулись в самую густую тень, но тут же облегчённо хихикнули. Вниз по скалам спускался не человек – по откосу сползал, перебирая коротенькими лапками, Ифи, и мех со спины падал ему на голову, но Ифи полз проворно – и секунду спустя уже бежал к воде. Он казался ожившим пучком волос – длинный мех прикрывал и тело, и лапы, глаз не было видно вовсе. Не задержавшись ни на миг, Ифи прыгнул в Реку, и течение понесло его на юг.

- Вот и я туда пойду, - прошептала Кесса, глядя ему вслед.

Кессе казалось, что этот вечер растянулся на целую вечность – всё семейство собралось в очажной зале, осушая чашу за чашей, мешая прошлогоднюю кислуху со свежей, с тополёвым мёдом и сосновой смолой. Медленно, один за другим, жители расползались по лежакам, кто-то побрёл в верхнюю спальню, но, не добравшись, улёгся на циновки посреди коридора, кто-то устроился прямо на лестнице. Гевелс, Каннур и сам Сьютар Скенес сидели у очага, отставив в сторону недопитые чаши, и о чём-то толковали – бурно и несвязно, путаясь в словах и махая руками. Кесса лежала в своей постели, прикрывшись одеялом с головой, и вполглаза следила за ними.

- Так мы и сделаем, - громко сказал Сьютар, опустив дрожащий кулак на очажный камень. – Вот так!

Его повело в сторону, голова мотнулась, и он растянулся на циновках. Гевелс осоловелыми глазами посмотрел на него, откинулся к стене и захрапел. Каннур с трудом, будто всё его тело налилось свинцом, отполз от очага и подложил под голову низенькое сидение – и тут же уснул, не успев закрыть глаза. Теперь по пещере разносилось многоголосое сопение.

«Ну, хвала Маровиту!» - облегчённо вздохнула Кесса. Дурман сделал своё дело, иного и ожидать не следовало. Сбросив одеяло, Кесса на прощание окинула взглядом пещеру и, стараясь не шуметь, отодвинула дверную завесу и вышла на берег.

Там давно смерклось, лишь пять крохотных лун освещали белые скалы, отражаясь в волнах. В кустах у Птичьих Скал раздавался плеск кислухи и стук чаш – четверо стражей Фейра собрались там и праздновали чьё-то возвращение из степи, и не было рядом Речника Айому, чтобы призвать их к порядку. Речник, как и старейшины Фейра, спал беспробудным сном в пещере Скенесов, в самом дальнем углу очажной залы, мёртвой хваткой зажав в руке рыбью голову. Вспомнив его широкую улыбку и затуманенный взгляд, Кесса тихо хихикнула. «Да уж, Речник Айому хорошо защитит Фейр от фарков и драконов! Скорей бы возвращался Речник Фрисс…»

Три насечки чернели на белесой древесине причала – кто-то заглядывал сегодня в тайник и что-то оставил там. Кесса запустила руку в дупло и вытащила связку из шести вяленых рыбин. Довольно хмыкнув, она залезла в отверстие по плечо – на самом дне тайника лежали куда более ценные вещи…

Тонкая чёрная броня была там – со всеми своими ремешками, и там же лежал припрятанный до поры куванский нож, рядом с гребнем из драконьей кости и фляжкой со свежей цакунвой. Эта пряная смесь не настоялась ещё, как подобает, в каменном чане, многих трав там не хватало, но в избытке было давленой Усатки и листьев Нонкута. Кесса порылась по карманам и вынула вчерашнюю лепёшку, кремень и огниво, скребок для шкур и камешек с перламутровой раковиной внутри.

Быстро и бесшумно Кесса оделась, рассовала ценности по карманам – место нашлось для всего, и для трёх ножей, и для камешка, и для россыпи мелких семян-монеток. Золотистые бусы легли на грудь поверх чёрной брони. Кесса с сомнением покосилась на Зеркало Призраков и спрятала его под одеждой.

- И вот мы теперь пойдём, - пробормотала она, отворачиваясь от причала. Ей было не по себе, и сердце стучало часто и гулко.

- Пойдём… - еле слышно выдохнула Кесса, тихо ступая по каменному крошеву, по песку и травяному сору, не убранному с берега, по засохшей тине и снова по камням. У подножия Дуба – там, где из земли выпирали могучие корни, и их отростки бугрились под ногами, преграждая путь – Кесса не выдержала и обернулась. Она и не заметила, как далеко успела уйти – огромная коряга у пещеры Фирлисов стала маленьким поленом, вход в пещеру Скенесов и вовсе было не различить, и растаяли во мгле кусты у Птичьих Скал. Кесса судорожно вздохнула и отвернулась.

«Надо всё время идти по Правому Берегу,» - думала она, перелезая через толстые корни и взбираясь на пригорок за Дубом. Над ней покачивались на ветру подвесные лестницы древесного города. Зоркие скайоты следили за Рекой и степью – по слухам, даже ночью их стражи видели, как днём, и ничто не могло от них укрыться. Кесса помахала им рукой и ускорила шаг. Тут уже не было жилых пещер, и у воды поднимался стеной высокий тростник, а мягкая приречная трава сплеталась в колтуны. Где-то под ней извивалась тропа, и она вела Кессу прочь от Фейра, мимо покинутых чайками гнёзд, мимо низкорослых Ив и лепящихся к обрыву Деревьев Ифи. Мохнатые существа ползали в траве, не отличая ночь от дня. Ещё десяток шагов – и берег снова оголился, а вдоль обрыва потянулись прикрытые завесами ниши. Отсюда начиналась Фьялла, и Кесса вновь остановилась, завороженно глядя на скалы. «Фьялла! Это так близко, оказывается,» - покачала головой она. «А днём кажется – не дойдёшь…»

Завесы над пещерами Фьяллы трепал лишь ветер, и вода тихо плескалась у прибрежных камней. Хиндиксы дремали, крепко привязанные к причальным кольцам, лодки лежали на песке. Никого не потревожили тихие шаги, никто не вышел на порог, чтобы взглянуть на пришельца.

На южной границе Фьяллы росла Высокая Ива, и густой лес побегов теснился на её корнях. Её ствол не обхватили бы и четверо жителей, но до облаков он не поднимался – чуть выше кромки обрыва он когда-то переломился, и теперь там топорщилась «метёлка» из тонких прутьев. Ствол зиял дуплами, и в самом большом из них что-то шевелилось и булькало. Кесса замерла, на цыпочках подошла к Иве – и разочарованно хмыкнула. И тут, в Фьялле, сторожа занимались не тем, чем велено! И в тайном дупле им было куда удобнее делить между собой кислуху, чем на продуваемом ветрами берегу.

Стражи Фьяллы что-то услышали – плеск прекратился, из дупла показалось копьё, а следом и перевязанная ремешком голова. Кесса отпрянула, быстро, почти бегом преодолела ивовую чащу и нырнула в тростники на той стороне.

«Да уж, далеко я забралась,» - Кесса поёжилась – никогда раньше она не заходила южнее Фьяллы, а впереди всё тянулся и тянулся пологий берег, а над ним нависали белые скалы, и не было видно конца участкам. Как называется тот, по которому она идёт, Кесса не знала – но где-то к югу от него посреди Реки лежали Острова Кудин, а ещё южнее в Великую Реку впадала Яска. «Всё время идти по Правому Берегу,» - повторила про себя Кесса, ступая на незнакомую землю. «Туда, куда течёт Река.»

Едва небо над обрывом окрасилось зеленью, над Рекой поднялся туман. Он колыхался вокруг Кессы, волнами набегая на скалы, и она поневоле замедлила шаг. Вокруг шуршала тонкая прибрежная трава, пахло тиной, издалека тянуло дымом очагов – жители неведомых участков жарили рыбу. Кесса сглотнула слюну и огляделась в поисках камня или коряги – пора было отдохнуть. Она шла без остановки с тех пор, как покинула Фейр, и сейчас, в тумане, она не могла понять, что вокруг. «Где-то тут должны быть Острова Кудин,» - Кесса растерянно вглядывалась в дымку над водой. «Или не тут. Какая всё-таки длинная эта Река…»

Ещё десять шагов – и под ногами захрустел битый известняк, а из тумана выплыли очертания огромной драконьей головы. Кесса охнула и изумлённо замигала, но тут же поняла, что на берегу, у самой воды, лежит вовсе не череп дракона, а обычная глыба белого камня. На «макушке» поднимался невысокий гребень – причальное кольцо-экха, выточенное прямо в валуне. Кесса проворно взобралась на «лоб» дракона и встала там, высматривая в тумане дорогу. Дымка не спешила развеиваться.

- Хвала Великой Реке за воду и пищу, - прошептала Кесса, разламывая пополам вяленую рыбину. Ей хотелось услышать чей-нибудь голос. Ещё она хотела спать – после бессонной ночи и блужданий по берегу в голове звенело, а ноги подкашивались. Туман медленно сползал к реке, и из-под него проступали разбросанные у кромки воды валуны. Зелёный цвет неба неспешно сменялся белесым.

«Где же острова?» - Кесса забралась на гребень экхи и встала на цыпочки, но увидела только тёмные воды. Над Рекой – высоко в небе – проплыла хиндикса, и Кесса кубарем скатилась в тростники и выглянула, лишь когда корабль пролетел мимо. Посмотрев ему вслед, она облегчённо вздохнула – шар хиндиксы был окрашен в незнакомые цвета, а значит, летела она не из Фейра и не за Кессой.

«Та-ак…» - она растерянно хмыкнула и пожала плечами. «Хвала богам! А что, если…» Она посмотрела на север – ещё одно тёмное пятнышко появилось на небосклоне. «Попробую…»

- Хаэ-эй! – закричала Кесса, встав во весь рост на «макушке» каменного дракона, и замахала подобранным листом Высокой Ивы, как флагом. – Хаэ-э-эй!

Незнакомая хиндикса, клюнув носом, плавно пошла к земле. На просмолённых бортах не было никаких узоров, только за кормой тянулся недлинный хвост из красных и жёлтых кистей. Белый шар, исчерченный когда-то синими полосами, почти выцвел – сейчас они скорее были серыми, в цвет пасмурного неба.

- Хаэ-эй! – Кесса выронила лист и спрыгнула на «нос» валуна, готовясь поймать канат. Хиндикса в небе качнулась с борта на борт и снизилась ещё немного. Двое в синевато-серых плащах стояли, опираясь о фальшборт, и смотрели на Кессу во все глаза.

- Силы и славы! – крикнула Кесса, приложив ладони ко рту. – Возьмите меня на борт!

Корабль покачался на месте – и нырнул носом вниз, едва не ударившись килем о камень. Шар судорожно раздулся и засвистел. Кесса подпрыгнула и схватилась за чьи-то руки. Мгновение спустя её втащили на палубу, и хиндикса стрелой рванулась в небо.