Черное и белое

Глава 18

«Кюбельваген» неторопливо катился по грунтовке. Багажник машины был загружен столичными деликатесами из тех, что торговались на рынке возле замка Россия. Для каждого нашелся небольшой гостинец. Ну и для всех Женя прикупил бочонок пива. На этот раз — внушительный, пятиведерный. Такой, чтобы всем хватило, чтобы никто от жажды не маялся.

Фима нынче сидел за рулем, а Женя уселся вместе с Сержем на заднее сиденье. В ногах у Сергея стоял купленный там же, на рынке, небольшой рюкзачок, заполненный примерно наполовину. Вот только весил он, наверное, с пуд. И получил он его так:

Утром, сразу, как только у Командора закончилось совещание силовиков, Сергея сразу пригласили в кабинет. Сотников… внушал. И, вроде, не богатырского сложения, и брюшко отросло, и руки не из тех, что подковы ломают. А вот посмотрел, заговорил — и все. Сразу чувствуется, что этот человек именно что имеет право повелевать. «Аура власти»? Да кто ж разберет! Только расположение к этому человеку возникло сразу и прочно.

Сотников шагнул навстречу и протянул руку.

— Здравствуйте, Сергей Александрович.

Сергей ответил на рукопожатие и присел на предложенный ему стул. Командор обошел свой большой, солидный, темного дерева стол, уселся в удобное мягкое кресло и подтянул к себе пачку сигарет.

— Вы не против, если я закурю? — осведомился он у Сержа.

— Не против, — пожал плечами тот, справедливо полагая, что вопрос был скорее формальностью.

Сотников дотянулся до окна, приоткрыл створку, добыл из пачки сигарету, размял ее в пальцах и, щелкнув солидной бензиновой зажигалкой, прикурил. Сделал пару глубоких затяжек, выпуская дым в сторону окна, затем отложил сигарету в пепельницу и повернулся к собеседнику.

— Прежде всего, — начал он, — хочу сказать вам огромное спасибо за подарки.

Сергей непроизвольно скривился: все-таки подарки. От Сотникова это не укрылось.

— Не переживайте, Сергей Александрович. Подарки — это в том смысле, что мы не ждали и не предполагали получить враз столько остродефицитных вещей. Нарезное оружие вообще и пулеметы в особенности — это позиции, которые Смотрящие очень жестко контролируют и ограничивают. А подобные локалки, как мы считали, все до единой уже были найдены и вывезены в подвалы замков. Не сомневайтесь, Анклав выкупит у вас оружие по хорошей цене. А вы, если захотите, можете выбрать себе три любых ствола из вашей находки. Кроме, разумеется, пулеметов: это — стратегический ресурс. За шарик же вам полагается неслабая премия. Если посчитать все вместе, то вы становитесь весьма состоятельным человеком. А если учесть то, что наша валюта высоко котируется во всех анклавах, то при желании можете легко обустроиться практически где угодно. С таким капиталом вас примут везде.

Командор взял сигарету, затянулся еще раз, потом смял окурок в пепельнице.

— Я почему об этом говорю? — продолжил он. — самый дефицитный ресурс здесь, на Платформе, это — люди. Работники везде в дефиците, а специалисты — в особенности. Вы же, как строитель, легко можете найти себе дело. Вас с руками оторвут что здесь, в метрополии, что в любом из поселков или фортов. Кроме того, вы, как я слышал, незаурядный стрелок, и эти ваши навыки у нас очень востребованы. Хватает и бандитов, и крупных хищников, особенно на периферии Союза.

Если же вы все-таки склонитесь к отшельничеству, то мы можем и в этом случае предложить вам подходящее место. Например, на границе моря и материка. Построим вам дом, обеспечим связью, наладим снабжение: продукты, топливо, боеприпасы — все, что нужно. Вроде, и сам по себе, и при желании можно поговорить с людьми. А при желании и в народ, как говорится, сходить. В конце концов, есть возможность свободного поиска. Места здесь еще малоизученные, а Смотрящие авиатехнику ограничивают еще строже, чем оружие. Так что нужно ходить по лесам, изучать территорию, по возможности картографировать местность. В случае столкновения с чужими поисковиками, можете прикрываться анклавом. Не сомневайтесь: мы впишемся. Но взамен за дипломатическую и силовую поддержку все найденное — в анклав. И уже тут расчет наличными без малейшего обмана.

— Я бы, если можно, поездил по анклаву, посмотрел на поселки.

— Это — сколько угодно, — махнул рукой Командор. — Только слишком долго не тяните с выбором: не любят у нас неработней. А теперь идите к казначею, он вам выплатит все положенное. Только я настоятельно рекомендую сперва прогуляться на рынок и озаботиться подходящей тарой. Все же, вам причитается немалая сумма. Ах да, у вас же, пока, нет наших денег. Ну вот, возьмите на развод.

Он вынул из кармана и выложил на стол пару небольших монет. И, видя, что Серж не торопится их брать, пододвинул их по столу к нему со словами:

— Берите, я не обеднею. В конце концов, именно я и совершаю эмиссию этих денег.

Сергей, поколебавшись, взял два блестящих кружочка белого металла. Повертел в руках, разглядывая рисунок на реверсе, спросил:

— Серебро?

— Обижаете, — деланно обиделся Сотников. — Платина! Ну, идите. Вам уж и ехать скоро.

Вот эту встречу и вспоминал сейчас Серж. Ему предложили на выбор кучу вариантов: делай, что душе угодно. А будет неугодно — вздохнут, но отпустят в другой анклав. И теперь, опять же, дело за ним: выбрать то, что ему действительно нужно. Осталось только понять: а что он хочет? Что ему нужно? Не прямо сейчас, а вообще, по жизни? И вот этот вопрос был, надо сказать, самым сложным.

Вообще говоря, Серж мог спокойно остаться в гостинице замка Россия. Его вещи бы прислали с оказией в целости и сохранности. Тогда зачем он сейчас возвращается в форт? Да кто ж его знает! Может, по инерции, может, по дурости, может, действительно что-то там есть такое, притягивающее к себе. Но почему? Это ведь не его дом. Там у него нет ни одного близкого человека. Галка — не в счет. Так, все-таки что?

Он не пошел в бой за форт, и все тамошние жители об этом знали. И Серж видел осуждающие взгляды большинства из них. А почему? Его что, посчитали трусом? Нет, хуже: его посчитали торгашом.

Казалось бы, что такого плохого в купеческой стезе? Крутятся люди, деньги зарабатывают. Рискуют, пожалуй, чаще многих. И не все, далеко не все стремятся обмануть доверчивого покупателя. Было время, когда слово купеческое дороже золота ценилось. Тогда в чем подвох? Да вот, наверное, в чем: рано или поздно, купцы начинают все на свете мерить деньгами. Все на свете становится товаром. Все можно купить, стоит лишь предложить подходящую цену. А можно и продать, особенно, если прибыль светит вдвое, а то и втрое против затрат.

Обычно люди делят мир на своих и чужих. О своих надо заботиться, поддерживать помогать и все такое прочее. А чужие — к ним относятся с подозрением, стерегутся и постоянно ждут от них какой-нибудь пакости. Торгаш же… для него мир делится на приносящих прибыль и приносящих убытки. И для него не зазорно торговать с врагом, если это приносит прибыль. И выходит, что его, Сержа, посчитали таким вот беспринципным торгашом. И ведь не так уж далеко они были от истины. И этот чертов Юджин, он его сразу раскусил, потому и начал предлагать ему за шарик разные блага. Почему же он уперся? А потому, наверное, что не хотел эти торгашеские намерения открывать перед людьми, с которыми уже был в бою, в разных переделках, отношения с которыми уже почти что стали доверительными. А такой финт мог все откатить назад. То есть выходит, что в тот момент ему были важны эти люди, и даже отношение этого проклятого Юджина! А когда Юджин — вот же проницательная сволочь — понял его коммерческие интересы, то как раз и стал говорить с ним не как с товарищем по оружию, с которым только что бок о бок бился с эфиопами, а как с обычным торгашом. А теперь скажите, кто в этом виноват?

Выходит, все просто. Те, кто «свой», просто приходят к Юджину, говорят, что им нужно и получают необходимое. А те, кто начинает торговаться, мутить, пытаясь надуть партнера, тут же из «своих», из ближнего круга, автоматически исключаются. Поэтому Галке, которая сразу и без оговорок приняла все условия, был доверен руль броневика. Поэтому те евреи, чтоб им три дня икалось без перерыва, согласны были рискнуть жизнью за то, чтобы попасть в «свои». А он сперва вроде сказал «да» и получил полное доверие. Но доверие штука такая, хрупкая. Народу мало, все на виду, всё прозрачно. И суть каждого человека, все его дерьмо проявляется мгновенно и тут же становится известно всем. Вот и у него так случилось: едва только обнаружилось, что он, мягко говоря, слукавил, доверия к себе тут же и лишился. А могло быть иначе? Могло. Если бы он на первый же вопрос достал шарик и… пусть не отдал Юджину сразу, но продемонстрировал готовность договариваться. И тогда за такую находку купался бы сейчас в лучах славы и катался как сыр в масле. А почему не отдал? Потому что хотел получить побольше, боялся прогадать. Как это называется? Очень просто: жадность.

От такого внезапного открытия Сергей даже остановился. Нет, он конечно, всегда был человеком практичным, расчетливым, но жадным? Нет, никогда. А сейчас что же выходит, что из-за собственной жадности он своими руками испортил себе все перспективы? Оплатили ему за все находки щедро. Вон, сколько денег — едва унес. Только что теперь с ними делать? Куда девать?

Машину подбросило на ухабе, прерывая на минуту тоскливые мысли. Но от себя-то не убежишь, пока ответы на вопросы не найдены, он так и будет гонять по кругу одни и те же думки. Вот, к примеру, зачем он сейчас едет в форт? Ведь он там будет чужаком. Все будут на него коситься, прекращать разговор при его появлении, не возьмут ни в дело, ни в забаву. Что с того, что у него мешок денег и гора барахла? Что он со всем этим станет делать? А какие у него вообще варианты? Остаться в лесу? Вполне можно выстроить себе новый бункер, затарить его всем, что можно купить за деньги и поселиться там. Что у него тогда будет? Склад с оружием, с прочим барахлом, вечные прятки, вечные страхи, что кто-то найдет его захоронку. А конец — он видел там, в пещере: тихо сдохнуть в одиночестве. Бр-р-р!

Можно уехать в другой анклав. И что тогда? Да ничего. Ничего хорошего. Здесь он просто чужак, а там он еще и будет законной добычей для всех подряд. А почему вообще ему так хочется уехать? Ведь Сотников выдал ему достаточно неплохих вариантов. Скорее всего потому, что там, на новом месте, никто о нем ничего не будет знать, и можно будет начать жить с чистого листа. Получается, что ему просто… стыдно? А если какими-то кружными путями информация о нем все же дойдет? Снова бежать на новое место? Но ведь везде, куда бы он не подался, прежде всего будут узнавать: откуда он, что из себя представляет, почему решил переехать… И что ему теперь делать?

Сотников был прав. Когда на следующий день Женя вернулся в форт, его ждало уже два эфиопских племени, желающих присоединиться и поселиться поближе к сильной власти. Видимо, что-то пошатнулось в Аддис-Абебе, раз от нее побежали люди. Может, действительно Наблюдатели заблокировали им терминал? Что-то вчерашний чиновник больно дико смотрел на Женю, когда он это брякнул. Надо бы как-то провентилировать вопрос и Сотникову эту информацию доложить. Может помочь на переговорах. Такой козырь лишним не будет.

Клаус отчитался о трофеях. Даже не считая того, что было взято в затопленной локалке, арсенал форта обогатился на полсотни стволов, не считая пистолетов и револьверов. Из автоматов были немецкие StG 44, шведские АК-4, британские пистолеты-пулеметы Sten. Винтовки были и вовсе самые разные. Немецкие и чешские маузеры, австрийские манлихеры, итальянские Каркано, британские ли-энфилды, даже несколько швейцарских Шмидта-Рубина. Из короткоствола были были шведские пистолеты «Лахти», итальянские «Браунинг 1934» и револьверы «Уэбли-Скотт». Ни у самих вражеских военачальников, ни в их багаже новых шаров найдено не было. Видимо, все-таки шли они не основывать новые форты, а захватывать уже обжитые. Зато нашлись весьма интересные бумаги. Приказы, договоренности, тактические карты. Это было настолько интересно, что Женя тут же отрядил Жору-байкера везти документы в Сибирь, чтобы в ближайшее время рекой отправить в замок Россия. Все-таки посылать одинокого мотоциклиста по зусулке пока еще было опасно.

Сергей, вернувшись из замка Россия, день с потерянным видом бродил по форту, время от времени пытаясь поговорить с Галкой, но та его демонстративно не замечала. В конце концов, он собрался и ушел пешком в Сибирь.

Одно из племен Женя тут же присоединил и отвел на место, которое наметил для поселения. Вернувшись, узнал, что на терминале в очередной раз звякнуло — расширение ассортимента поставки до 60 наименований за сеанс. На другой день поселил другое племя, а вернувшись, обнаружил у стен форта еще два. Ну сколько можно! Ладно, с ними потом, пусть лишние сутки постолуются за счет форта. Надо посылать людей на восток, проверять локалку, которая сейчас, после смерти махайрода, стала бесхозной, никем не охраняемой и может быть банально разграблена. Кроме того, надо заодно обыскать древние руины на предмет шариков. Это — тоже горячий товар, не исключено, что про место известно кому-нибудь еще. Команда сложилась быстро — шестерка «нового ЦАХАЛа» не прочь была погулять по тайге. Из многочисленных трофеев они подобрали себе оружие, экипировки было в избытке, и через день они вышли в рейд. Вообще, можно было обойтись и парой человек, но по лесу наверняка еще болтались остатки недобитых эфиопов, которые вполне могли попытаться напасть на небольшой отряд.

Со всеми этими хлопотами Женя забыл обо всем на свете. И когда в очередной сеанс связи его попросили прислать к Малой Сибири машину — встретить Ольгу — он вспомнил, наконец, куда и зачем она уезжала. Поехать самому возможности не было, держали дела, поэтому отдуваться пришлось опять Фиме Максакову. В нынешний сеанс Женя, выполняя обещание, заказал для Галки байк. Она его вместе с Жорой чуть не сутки выбирала. В конце концов, прокатившись на его «Хонде» по местным кочкам, она выбрала «Suzuki DR-Z400Е». После сеанса была эпопея по спусканию мотоцикла с четвертого этажа башни. А когда она благополучно завершилась, во двор въехал «кюбельваген». Все в форте знали о грядущем событии и собрались вокруг. Даже Илья бросил свою кузню и пришел встречать. Из-за пасмурной погоды в машине был натянут тент и установлены верхние половинки дверок. Фима, остановив машину посреди двора, выскочил со своего места, галантно распахнул пассажирскую дверь, и оттуда с дочкой на руках вышла Настя Туголукова и почти сразу попала в руки Ильи. Женя, ожидавший несколько иного явления, почувствовал разочарование. Но тут Фима открыл заднюю дверку, нагнулся и принял из салона белый сверток, перевязанный голубой лентой. Григорьев подтолкнул Женю в спину.

— Иди, папаша, принимай сына на руки.

Тот подошел, бережно принял сверток из рук водилы, приподнял кружевной уголок и глянул на маленькое сморщенное красное личико. Тем временем, Фима подал руку и из недр «кюбельвагена» показалась Ольга с еще одним свертком на руках, перевязанным розовым бантом. Дар речи у Жени кончился практически сразу. А вокруг зашумели люди, начали поздравлять, хлопать по плечу…

— Ты что же мне не сказала, что их двое? — спросил Женя Ольгу.

— А решила, что в твоей скучной и однообразной жизни должно быть место сюрпризам и неожиданностям. И радуйся, что их не трое, папаша.

Конец