Черные начала. Том 3

Глава 68

— Простите… — сипло произнёс я, — но не в этот раз…

Просто иногда надо уметь отпускать, да, но это явно не тот случай.

— Мы оба умрём…

— Не сегодня, сначала попробуем мой план, — я посмотрел на призрака, которая летала вокруг и не знала, что делать. — Люнь! Помоги!

— К-как? — она тоже была не в восторге от ситуации. Висела, паниковала, мозгами не думала и не помогала.

— Верёвку! — кивнул я на болтающийся рядом конец от моста. — Верёвку от моста обвяжи вокруг неё, которая рядом висит! Намотай на узел вокруг пояса, чтобы не сорвалась. Быстрее!!!

Если я не могу вытащить одну Лунную Сову, то я вытащу весь мост, к которому она будет привязана.

Дождавшись, пока Люнь обвяжет той вокруг пояса верёвку, что раньше служила перилами, я с замиранием сердца отпустил Совунью … и выдохнул, увидев, что она просто болтается на ветру, как марионетка на верёвочках.

Отлично, теперь дело пойдёт быстрее.

Раньше я плохо лазил по канату, но теперь проблем это не составило, и я быстро-быстро начал карабкаться наверх, слыша, как трещат остатки моста. Левой-правой, левой-правой, давай-давай-давай до самого края и… ДА!

Я достиг уступа, откуда начинался заснеженный склон вверх, вскарабкался на край, наконец достигнув другой стороны. Наконец… твёрдая земля, прошло всего минут десять, а ощущение, будто я шёл по мосту целый день.

И едва мои ноги коснулись снега, как я схватился за канат, к которому привязали Совунью, и просто побежал вперёд, вытаскивая её на поверхность, словно трактор застрявший автомобиль. Уже через пару секунд её тело волочилось по снегу, оставляя за собой широкий след.

И, глядя на это, я позволил себе выдохнуть.

Не в этот раз, сученька! Выкусите все, кто в меня не верил! Десять пирожков с мясом Иналу!

Я бы показал фак смерти, но боюсь, то та залупится и убьёт меня остановкой сердца. Да и, в конце концов, я тащил Совунью не для того, чтобы она сдохла. К тому же, я смог только что выяснить, что она может быть вполне себе пусечкой, когда захочет.

Ути-Пути-Тян, у тебя появилась конкурентка!

Я тяжело дышал, оперевшись на колени руками. Уровень уровнем, а усталость никто не отменял.

Мне потребовалось около минуты, чтобы восстановить дыхание, после чего я спустился к Лунной Сове.

— Видите, я вытащил вас, — присел я около Совуньи.

— Однажды ты не сможешь спасти всех, — ответила она негромко.

— Ну, это будет однажды, а сейчас я справился. Идите ко мне.

Я осторожно поднял Лунную Сову на руки. Её голова безвольно свисала вниз, и не было видно, чтобы она была счастлива. Я бы мог рассказать, что ещё не всё кончено, однако не знал, точно ли это поможет, а ложной надежды давать не хотелось. Так что пусть пока поучится смирению, а там уже как свезёт.

Наверное, мы были похожи на каких-нибудь героев с обложки романтической книги или фэнтези-боевиков — такой замерзающий воин и обнажённая дева на руках. Хотя на воина я ещё пока не тянул. Скорее бомж, укравший труп из морга. Ещё и подниматься в ипеня полные…

Я задрал голову вверх и вздохнул: склон не был крутым, но топать было слишком далеко. А волокушки, к сожалению, улетели вниз, так что оставалось лишь тащить её на своих руках.

— Идём, пушистый, — позвал я енота. — Надеюсь, они дружелюбные.

— Монахи всегда отличались добротой и смирением.

— Да хотелось бы верить, — вздохнул я, — но, глядя на этот мир, где все помешаны на силе, теперь и не знаешь, чего ожидать от других.

— Не все. Обычным людям это ни за какие корки не сдалось, — не согласилась Люнь. — Они живут своей жизнью, строят империи. Оглядись, сколько городов и деревень, где секты считают чем-то вроде выдумки.

Ну так-то да, большинство людей считали секты чем-то мифическим, а их последователей выдумкой. Это те, кто совсем не соприкасается с реальность. Для других секты существовали, но были покрыты мраком.

Однако даже относительно общего количества человек последователей пути Вечных было немало.

Мы поднимались наверх весь оставшийся день и добрались до вершины лишь ночью, когда холодный ветер завывал так же жутко, как и волки в лесу. Но, несмотря на него, сегодня было светло: тучи ушли, и небо покрылось звёздами, которые неплохо освещали округу, окрашивая всё в тёмно-синие тона.

Я даже обернулся, что глянуть на ночные горы с такой высоты.

Как же, сука, красиво… Если бы ещё и холодно не было, я был бы совсем счастлив.

Когда я наконец поднялся, ворота храма были приветственно открыты, будто приглашали к себе любого заблудившегося путника. Стены были выкрашены в красный цвет, будто их хотели сделать как можно заметнее. Над входом горела сразу тройка факелов: два по бокам и один сверху.

И никакой охраны. Я понимаю, что здесь разбойники вряд ли водятся, но дикие животные разве их не беспокоят?

Пройдя через арку ворот, мы попали на большую вымощенную булыжником площадь. Она расходилась буквально на десяток-другой метров в стороны и с противоположной стороны заканчивалась таким пузатым храмом. По бокам же стояли всевозможные каменные строения, куда более невзрачные квадратных и полукруглых форм.

И ни одной живой души. Всё выглядело как-то… мёртво…

— Эй! Есть кто?! — крикнул я в пустоту. — Нам нужна помощь! Э-э-й!!!

Мой окрик разлетелся эхом по площади, отражаясь от стен. Я ожидал, что сейчас кто-то выскочит из дома, но нет, ответ пришёл с совсем неожиданной стороны.

— Не надо кричать путник, — раздался надо мной голос.

И едва я обернулся, как передо мной приземлился монах. Классический такой лысый тибетский монах в красно-оранжевом балахоне, только с палкой-выручалкой-преступников-по-спине-огревалкой. Мне кажется, он меня до смерти может ею забить. К тому же, у него уровень Расцвета, где-то на стадии Внутреннего мира.

Но его лицо… оно было… не знаю даже, каким-то спокойным, умиротворённым, что ли. Казалось, монах с таким лицом может даже того тролля заставить успокоиться и проникнуться красотой мира. Хотя палка говорит о том, что это не всегда получается.

— Нам нужна помощь, я… вот, с девушкой, мы заблудились, шли издалека и…

— Идёмте за мной, — перебил он меня, сразу направившись в нужную сторону.

Монах сразу понял, кто нам нужен, и не стал рассусоливать с тем, кто мы, откуда идём и есть ли при нас доку́менты, что было странно. А вдруг мы разбойники? Или здесь у них подобные нам частые гости?

Пока мы шли через площадь, я быстро окинул взглядом стены и разглядел ещё одного монаха, который наблюдал за нами с безопасного расстояния в тени. Уверен, здесь и ещё есть.

Значит, охрана здесь присутствует. Не то чтобы я собирался где-то пакостить, но просто возьму на заметку.

Монах нас привёл в один из каменных домиков, что выстроились по бокам на площади. Я уже предполагал, что нас ведут в местную лечебницу, но ожидал, если честно, увидеть что-то типа подвала для пыток, но только где лечат людей посредствам ампутации и резекции больных частей. Типа болит нога — отрезали ногу, болит поясница — вырезали почки, чихаешь — зашивают рот и так далее. Зашибись же медицина! Сразу болеть у всех перестанет!

Но нет, здесь на удивление было очень светло и чисто. Отштукатуренные покрашенные стены, деревянные койки, запах благовоний и ряды чистых ровных коек. Лишь две койки были заняты кем-то. А в центре этой комнаты сидел ещё один монах, но уже по виду постарше, и медитировал.

Он открыл глаза до того, как мы подошли к нему, и указал на одну из кроватей, вставая. Было видно, что для них это уже обычная процедура — меньше слов, больше дела.

Не было никакой суеты, как это бывает в больницах моего мира, никакой беготни и прочего. Все были спокойны и невозмутимы, будто уже знали, что Лунная Сова будет жить. Или будто она была не первой, кого они спасают.

Местный доктор склонился над ней, что-то проверяя.

Повисла какая-то неприятная тишина, которой я не выдержал и нарушил.

— Жить-то будет? — спросил я.

— Думается мне, известен ответ вам, — ответил монах, осматривающий её. — Но вижу, травму она получила. Как давно?

— Дня… три… нет, четыре или пять назад, — пытался вспомнить я. Но, по правде сказать, вспомнить точно я не мог, всё смешалось в сплошной непрерывный холодный кошмар. Там вроде даже как неделя прошла вроде…

Его руки бегали по её телу, прощупывая органы живота, грудь, шею, руки, ноги и даже промежность, пока он не пришёл к логичному выводу.

— Она парализована, но вам известно было это и до нас, я прав?

— Были подозрения, да, но… можно это как-то… вылечить? Поставить её на ноги.

— Давно травму получила она, — покачал он головой и осторожно накрыл её одеялом, словно ребёнка. — Потому я вряд ли скажу сейчас вам что-то. Яснее станет завтра, когда другие проснутся. А сейчас она пусть здесь остаётся.

— Да, конечно…

Я был не против, уже давно хотел сбагрить Лунную Сову в хорошие руки.

Оставив Лунную Сову в больнице, меня вывели на площадь. Я предположил, что меня сейчас поведут к начальнику охраны или кто тут у них отвечает за безопасность.

— Мы не первые, кто обращается вам за помощью, да? — усмехнулся я невесело.

— Не первые, — согласился он.

— И часто попадаются вот такие счастливчики, как мы?

— Здесь ходит караван, что возит товары с края одного на другой, — ответил мой провожатый. — Бывает нередко, что раненых они везут с собой, для коих переход через горы бедой окончился. Для того у нас всегда место есть. Нередко мы встречаем тех, кто группой малой уходит и попадает в беду.

— И те двое…

— Они горы в одиночку пройти хотели, вне каравана. Но потерпели неудачу и восстанавливаются.

— А вы каждого у себя пригреваете? — не удержался я от вопроса.

— В минуту нужды разницы нет, кто к нам стучится, — ответил он. — Наш храм помогает всем путникам, что решили пройти столь сложный путь.

Ну то-то оно и видно. Никакого удивления, скорее постоянная рутина, которую они взяли на себя.

Мои ожидания не оправдались. Вместо начальника стражи или главы храма меня привели в небольшой дом, который был почти полностью заставлен двухэтажными кроватями.

— Завтра будет день, завтра говорить будем, — дал монах мне понять, что разговоры окончены. — И советовал бы не выходить ночью.

— У вас в окрестностях водятся бандиты?

— Нет, но людское сердце падко на сокровища, что могут таиться у нас.

Типа лучше не вылазь, иначе наше радушие резко закончится. Окей, я понял, вылазить не буду. Я не тупой, повторять по сто раз мне не нужно.

Признаться честно, отрубился я, едва коснулся подушки головой.

А проснулся от того, что меня разбудила Люнь.

— К нам пришли, Юнксу, слышишь? Пришли.

Пришли…

Бли-и-ин… сто лет бы не вылазил из кровати, если честно.

Сон для меня выглядел примерно так: лёг и тут же проснулся. Будто и не было ночи и сна. Всё тело было таким ватным, что двигаться не хотелось от слова совсем. Но всё равно пришлось хотя бы сесть и, зевнув, протереть глаза, чтобы разглядеть гостя.

Монах. Вот так удивительно, ещё один. Он вошёл ко мне в пустую комнату, внимательно окинув меня взглядом, после чего сел напротив.

Пришлось поднапрячься и тоже сесть нормально.

— Приветствую тебя, путник, — кивнул он.

— Приветствую, — кивнул я, сдерживая ещё один зевок. Казалось, сейчас челюсть оторвётся.

— Слышал я, вчера в ночь вы пришли. Ты, девушка и енот демонический.

— Да, только енот убежал, как я вижу.

— Убежал. Его видели в округе, — кивнул монах, продолжая меня разглядывать. — Думаю, нам пора познакомиться, путник. Встречаем гостей обычно днём мы и успеваем познакомиться с ними, но вы были слишком гостями неожиданным, чтобы встретить вас сразу и поздороваться.

— И вы не испугались сразу принять нас? И дать мне ночлег?

— Мы даём кров всем нуждающимся путниками, незнакомец. Горы не прощают ошибок и тех, кто относится к ним с пренебрежением, а люди иногда легкомысленны слишком. Поверь, знаю, о чём говорю я, — ответил он. — Итак, незнакомец, как имя твоё?

— Юнксу, — ответил я. — Гуань Юнксу.

— Как же вы забрели к нам с другой ущелья стороны, Юнксу?

— Сбились с пути.

— Сбиться сильно вы должны были, раз пришли из глубин непроходимых гор?

— Да, — кивнул я. — Очень сильно.

Он секунду-другую смотрел на меня внимательно, после чего кивнул.

— Что ж, все мы сходим с пути своего. Откуда вы, Юнксу?

Учитывая одежду на мне, врать было бесполезно.

— Секта Восхода.

— Далеко вы забрались, — покачал он головой. — И зачем вы, спрашивать бесполезно мне, верно?

— Мы… искали кое-кого. Он потерялся, и мы пытались его найти, но что получилось, то получилось.

— Что ж… — протянул он. — Приятно познакомиться с тобой, Юнксу. И куда вы путь держать собираетесь теперь?

— Честно говоря, пока не знаю, так как девушка…

— Парализованной стала. Несчастье какое для столь юной девушки, — покачал он головой. — Понимаю. С ней в путь сразу не тронешься. Спроси моего совета, я бы предложил вам дождаться обратного каравана, что через месяц-другой здесь будет, и им двинуться обратно к себе. Это путь надёжный самый.

— У нас денег нет.

— Уверен, людей, что в снегах застряли, они примут. Сегодня они спасут, завтра их спасут — здесь нет места людской корысти, Юнксу.

— Я… мне надо посоветоваться с девушкой, — ответил я. — Простите, нам нечем оплатить вам наше проживание.

— Мы помогаем людям, не просим с них денег, — ответил он. — Ты долго спал, Юнксу, обед уже скоро, и коль хочешь, можешь присоединиться.

— Эм… мне…

— Неловко? — угадал он. — Там не ты один потерянный в горах будешь, что остановились у нас. Быть может, узнаешь от других гостей сего места что-нибудь о человеке, коего вы ищете.

Сомневаюсь, очень сомневаюсь, если честно.

Да и вообще, этот храм в горах мне казался очень странным. Какой-то дружелюбный, правильный, щедрый — в этом мире такое было явной аномалией, и он навевал не слишком приятные мысли.

Я старался не думать об этом, однако там, где сильный пожирает слабого и все тянутся к вершине, места для добрых и порядочных всегда очень мало — их обычно все стараются использовать. Оттого в них и верится с трудом.

А здесь и вовсе храм в конкретных ипенях.

С приходом нового дня жизнь здесь закипела, и храм выглядел чуть более жизнерадостно, чем ночью. Правда, погода была ужасной. Она словно говорила, что ничего страшного не случится, если ты сегодня повесишься.

На площади уже занимались монахи, человек двадцать, чем-то вроде зарядки самых разных возрастов: от подростков до уже умудрённых жизнью дядек. Насколько я мог судить, они отрабатывали что-то типа ударов палкой и стоек, делая это настолько синхронно, что даже бывалые танцоры им бы позавидовали. Дружный крик: они встали на одной ноге; ещё один крик: и они сделали выпад; крик: вновь замах.

Практически сразу я направился к Лунной Сове проверить, не изнасиловали ли её там часом. Но она была в порядке, насколько вообще можно быть в порядке в таком состоянии. Лежала и пялилась в потолок бессмысленным взглядом. На мой оклик она никак не отреагировала, а значит, опять ушла в себя, мечтая поскорее сдохнуть.

Ладно, потом поговорю с ней.

После неё я решил посетить столовую и поесть нормальной еды.

Как и говорил тот главный монах, здесь были не только жители этого чудесного храма. Я насчитал пять человек, что были одеты как обычные люди, в поношенную одежду.

Все они собрались в одном углу, общались, смеялись и не выглядели запуганными, но у меня почему-то не возникло никакого желания присоединяться к ним. Просто смотрю на них и чувствую, что там буду лишним, если вот так сразу подсяду.

Поэтому обед я провёл в одиночестве. Суп с мясом, крупа типа гречки с маслом и чай были самым вкусным, что я ел за последнее время. Но что меня сразу удивило, так это наличие продуктов, особенно зелени здесь, в глубине гор, где топать и топать, наверное, до ближайшей деревни. Мясо я ещё мог предположить, откуда берут — охотятся там или с пациентов, однако откуда у них, например, здесь картошка, вызывало вопросы. Скорее всего монахи как-то торгуют с караванами, что проходят здесь. Возможно, даже сдают им домики, в одном из которых я спал, за еду.

Но это были мимолётные размышления. Куда больше теперь, когда не мучал холод и не возникали вопросы, как бы выжить, меня занимали мысли о Ки и том, что теперь мне делать.

Вариантов было море, но самым реалистичным было тупо забить и не рыпаться — не мой уровень. Даже захоти я её вернуть, у меня не было ни единой зацепки, которая могла бы привести меня к придурку, который внутри состоял будто из мазута. Я лишь мог описать его как мудака, который останавливает время, имеет чёрные глаза с угольками внутри и крадёт маленьких девочек.

Такое себе описание, если честно. А ещё этот монастырь, который был буквально бельмом на глазу мира.

— Я бы не волновалась о нём, — высказалась Люнь про это место. — Храмы — это не секты, и это не кланы или какая-либо другая структура. Они строго идут по заповедям Дао, не нарушая их. Ты заметил, что у них нет оружия, кроме палок?

— Типа да, а что?

— Не убивай и будь внимателен к другим. Это одна из заповедей таких храмов, что выбрали иной путь развития. Заповедей всего десять, если я правильно помню. Поэтому… да, они, как ты и сказал, живут в мире и согласии, не конфликтуя ни с кем.

— А конкретно их ты знаешь? — кивнул я на монахов.

— Откуда? Столько храмов уже было построено и разрушено временем, пока я была заточена.

Я посмотрел на монахов, что перешли к медитации. Кто-то медитировал на земле, кто-то на посохе, видимо, сев на него задницей, кто-то на одной ноге. Другие просто общались друг с другом или шли по своим делам. Но никто не обращал на меня внимания. Я не замечал косых взглядов или какой-то затаённой враждебности.

А вот некоторым методикам поучиться у них, возможно, стоило бы. Такого же мнения придерживалась и Люнь.

— Как я понимаю, нам ещё ждать и ждать каравана, что вернёт нас в империю, поэтому мы могли бы провести это время с пользой, — предложила она.

— Я пока не собираюсь обратно, — отозвался я.

— Ты хочешь пойти следом за похитителем Ки? — удивилась Люнь.

За время, что мы шли, я успел рассказать ей о всём том, что пережил и что успел узнать, однако вразумительного ответа, кроме того, что остановка времени говорит об очень высоком уровне, добиться не смог.

— Да… нет… не знаю ещё, — покачал я головой. — Для начала я бы хотел всё же понять, куда двигаться, а там уже решить, что делать. Может туда мне и не добраться…

— Боишься, что не справишься?

— Да, есть такое, — признался я честно. — Такой монстр… и я, хрен с началом третьего уровня.

Я думал, что Люнь будет меня отговаривать, если честно, но она меня слегка удивила.

— Но у тебя чёрное начало, а у него, скорее всего, нет. К тому же, пока ты доберёшься до него, можешь стать таким же сильным. Вон, начни с малого, ты бы мог у них многому поучиться, — кивнула она на монахов.

— И чему же, например?

— Держать себя в руках, — ответила Люнь.

— Думаешь, они возьмут и научат меня одному из своих приёмов?

— Нет, — улыбнулась она. — Навряд ли. Храмы хранят свои секреты. Но может что-то узнать ты и сможешь, как знать.

Ага, как же. Но раз уж зашла речь о секретах…

— Слушай, Люнь, такой вопрос у меня появился.

— Да?

— Когда меня увидел тот хрен, он меня назвал мертворождённым. Что это значит?