Чёрные зеркала

Глава 17. Дай мне умереть

— Это унизительно, — проворчал Элиас, стоя на коленях и оттирая щеткой пятна на полу зала для тренировок.

— Подумаешь. Я всё прошлое лето по твоему замку на четвереньках ползала, и ничего — не переломилась.

Элиас хмуро покосился на меня, но смолчал. А я сделала вид, что не заметила взгляда. Тоже мне утонченный отпрыск древнего рода! Рашель вон все ногти переломала, а не жалуется, старательно елозит тряпкой, хотя разводов оставляет уйму.

Но в целом, Элиас прав. Шема (полуцвета!) заставили мыть статуи, причем, всего четыре дня, а трое полноценных учеников вторую неделю натирают до блеска полы во всем замке. Вот светлые маги с полуцветами веселятся! Темным-то нынче не до этого. Даже тем, кто с удовольствием пожелал бы на наши бедовые головы всяческие кары. Весь черный сектор на карантине. Лечится от очередного странного недуга, поразившего всех разом. Кроме нас троих, не ночевавших в своих постелях.

Тьфу! Лучше б сидели со всеми в секторе и лечились!

Юмми, правда, так не считала. Она едва до потолка не прыгала от счастья, что мы остались на свободе. Пятеро членов ордена взаперти — это явный перебор, а двое — еще терпимо. Участвовать в расписывании стен мы, увы, не могли (спасибо, рабской повинности под бдительным присмотром мэтра Сонсбери, проверявшего результаты нашей работы каждые полчаса), однако кровь Юмми забирала у нас регулярно. Находила какой-нибудь зал на «отшибе» и работала в одиночку. Почти в одиночку. Компанию ей неизменно составлял Лиан. Но он ничего не писал на стенах, стоял на посту, следя, чтобы никто не появился на горизонте. Пока им двоим везло, и дух ежедневно получал «подпитку». Постоянные кровопускания, правда, плохо сказывались на нашем самочувствии, но об этом никто старался не думать.

— Надеюсь, мэтры, наконец, найдут того, кто ЭТО сотворил, — проворчал Элиас и отбросил щетку. — Если б не этот «шутник», мы бы тут не оказались.

— Угу, — бросила я, отводя взгляд.

Я догадывалась, кто виноват в очередном переполохе в черном секторе. Шем Вертью, решивший отомстить за незаслуженное наказание. Ибо новая «напасть» сильно смахивала на предыдущую — пятнистую, только теперь кожа учеников полностью приобрела стойкий серый оттенок. Самое неприятное, болезнь оказалась жутко заразной, потому все темные сидели взаперти. Доступ в сектор имели лишь двое: Маркус и неожиданно вернувшаяся леди Виэра. Целителей защищала кровь, способная противостоять большинству недугов.

— Хорошо, что леди Виэра здесь, — проговорила Рашель, разогнув спину и потянувшись. — Да-да, Элиас, я знаю, что Маркус — целитель вашей семьи и весьма одарен, но леди Виэра много лет проработала в Гвендарлин и видела такое, что вашему Маркусу не снилось.

Младший герцог развел руками, мол, твоя правда, а я скривилась. Мои надежды, что с возвращением постоянной целительницы сменщик покинет колледж, не оправдались. Спасибо Шему! Леди Виэра не собиралась отпускать Маркуса, пока все темные опять не… хм… побелеют. В смысле, не вернут естественный цвет кожи. Это я знала точно. Благодаря Урсулу, ночевавшему в целительском блоке и слышавшему последние новости из первых уст.

— Вот бы Дювалю провалиться! — не унимался Элиас, ноющий нынче больше обычного. — То бишь, Дарлину! Вместе с Уэлбруком!

— Ш-ш-ш, — Рашель неодобрительно покосилась на вторую половинку. Мол, не стоит поминать опасных противников. Да еще к ночи.

Здесь я была полностью с ней согласна. Не надо поминать. Мне и так с трудом удавалось высиживать уроки Дюваля. Да, я и раньше подозревала, что в его теле основатель. Но подозревать и знать наверняка — разные вещи. Спасало врожденное упрямство. Я пообещала себе, что выдержу, не сорвусь, и старалась сдержать слово. Иначе какой из меня защитник. Тряпка, вроде той, что держу в руках вторую неделю.

Дюваля и Уэлбрука Элиас вспомнил не просто так. Папочка Дэриана присутствовал на разбирательстве, что нам устроили. Примчался, едва узнал, что трое его подозреваемых ночами бродят по замку с неизвестной целью. С неизвестной, но однозначно вредительской. Балаган получился еще тот. Уж мы «постарались», хотя и не успели сговориться. До вызова к директору нас заперли по отдельности.

— Это я во всем виновата, — напропалую врала Рашель, бесстрашно глядя в глаза мэтрам и несостоявшемуся свекру. — Вы не представляете, как надоели косые взгляды. Я хотела погулять по замку, пока все спят.

— А мы с Лилит пошли ее разыскивать, пока ничего не стряслось, — объявил Элиас.

— Ну да, я проснулась, а Рашель нет. Переволновалась жутко, — вторила я, избегая смотреть в глаза основателя, сидящего в директорском кресле. Кому-кому, а ему очень хотелось выяснить, чем мы занимались на самом деле.

— И как вы связались с Элиасом? — ядовито поинтересовался Уэлбрук под гневным взглядом герцогини Виктории, присутствующей на слушании в качестве представителя всех троих. — Если мне не изменяет память, леди не могут попасть в мужской блок.

Я открыла рот, понятия не имея, что ответить. А Элиас выпалил:

— Она кота прислала! С сообщением!

— Ага! Повязала на шею ленточку с запиской!

Герцогиня Виктория только глаза рукой прикрыла, а Уэлбрук закашлялся от возмущения. Но версия прошла. Звучала она глупо, но вполне правдоподобно. К тому же, реальных доказательств, что мы занимались чем-то противозаконным, не имелось. Разве что нас бы заподозрили в организации хвори остальным обитателям сектора. Но среди пострадавших числились Ульрих и Брайс, да и подставляться второй раз подряд даже для таких бедовых учеников, как мы — верх идиотизма. А идиотами нас не считали.

****

— Устала…

Рашель упала на свой диван и закрыла глаза. Вот-вот уснет, не раздеваясь.

Жили мы теперь в зале по-соседству с сектором мэтров. Он соединялся дверью с другим помещением — поменьше. Там разместились Элиас и вызвавшийся нас стеречь Эмилио. От всех на свете: и основателей, и Уэлбрука (неважно, что тот уехал), и других учеников. Среднему герцогу было необходимо хоть что-то делать. В смысле, полезное. Вернувшаяся леди Виэра мигом выставила его из целительского блока. Мол, нечего постороннему, пусть даже мэтру, делать у постели леди. Они с Летисией Дитрих друг другу никто. И ведь не поспоришь.

— Почему у меня такое ощущение, что ты что-то знаешь о недуге темных? — спросила Рашель, не открывая глаза.

Я пожала плечами и только потом сообразила, что она этого не видит.

— Усталость сказывается, — пробурчала сердито, а сама подумала, что соседка успела неплохо меня изучить. Читает если не как открытую книгу, то как приоткрытую точно.

— Надеюсь, — прошептала Рашель и повернулась ко мне спиной.

У меня самой подкашивались ноги, но я заставила себя расстелить постель и переодеться в ночную сорочку. Не легла, а лишь села на диван с ногами. Зажмурилась. Прежде чем отправиться на боковую, следовало проверить Урсула, а заодно выяснить, не появились ли новости. Пока котяре удавалось оставаться незамеченным леди Виэрой, иначе она и его бы погнала прочь. Маркус Урсула видел. И не раз. Но не считал нужным вмешиваться, хотя прекрасно знал о моем родовом даре.

В тело кота я проникла легко. С каждым разом это удавалось всё лучше и лучше. Мне больше не требовалось приглашение. В целительском блоке господствовала ночь. Лишь в палате Летисии Дитрих горела лампа. Но Урсул не нуждался в освещении. Он отлично видел в темноте. Кот поднялся по моему приказу и отправился на поиски целителей. Много времени не потребовалось. Леди Виэра и Маркус пили чай в комнатке, служившей и столовой, и кухонькой. Выглядели они усталыми и мрачными.

— Вижу только одно объяснение, — проговорила леди Виэра после тяжкого вздоха. — Некто либо перепутал рецептуру вредительского зелья, либо нарочно поменял ингредиент.

— То есть, вы не знаете, как ЭТО исправить? — спросил Маркус прямо.

— Пока нет. Мне необходимо время.

— Но его нет. Волдыри появились у всех детей. Скоро они превратятся в нарывы, которые неясно чем лечить. Леди Виэра, при всём уважении, не пора ли признать, что мы не справляемся? Состояние детей не улучшается. Нельзя скрывать это бесконечно. Как бы не стало поздно.

— Мы справимся, Маркус, — заверила целительница строго. — Я здесь тридцать лет, и еще ни разу не проигрывала. Побольше веры и поменьше паники. И всё получится.

Маркуса не удовлетворил ответ леди Виэры, но он предпочел не спорить.

…Я вскочила с дивана, как ошпаренная. Волдыри?! Нарывы?! Ну, демоны!

— Рашель! Вставай, Рашель! Ты права, я знаю, кто заколдовал темных!

Она в ответ застонала.

— Давай ты мне завтра об этом расскажешь, — прошептала сонно.

Я оставила ее в покое и, переодевшись обратно в домашнее платье, бросилась в соседний зал. Даже постучаться не потрудилась. К счастью, в неприличном виде никого не застала. Братья Ван-се-Росса полностью одетые сидели за столом. Элиас корпел над домашним заданием, а Эмилио ему что-то подсказывал. При виде взволнованной меня оба вскочили. На пол полетела чашка, из которой средний герцог до эффектного вторжения потягивал горячий шоколад.

— Они в опасности! — объявила я без предисловий. — А я знаю, кто виноват!

Пришлось рассказывать всё. Что давно выяснила, кого благодарить за пятнистость темных. Что молчала, защищая бывшего друга, который, вероятно, того не заслуживал. Что и теперь не сказала бы ни слова, если б леди Виэра не зашла в тупик в лечении сектора в целом и Ульриха в частности. Ведь только Шем знает, где напортачил. А, значит, без его помощи не обойтись.

— Идём, — скомандовал Эмилио коротко и сделал знак Элиасу, чтобы сидел на месте. — Последнее, что нам нужно, это толпа полноценных для разборок с мстительным полуцветом, да еще весьма одаренным магом.

— Но Лилит Вертью особенно не любит, — напомнил Элиас.

Старший брат вздохнул и указал младшему пальцем на диван. Мол, даже не надейся.

— Вообще-то он прав, — проговорила я, едва мы вышли за дверь. — Мне Шем точно не обрадуется. Еще спалит половину колледжа. Хм… вторую половину.

Эмилио наградил укоризненным взглядом.

— Ты знаешь мальчишку. Сумеешь определить по реакции, чем брать: угрозами или увещеваниями. Главное, добиться результата, Лилит. Неважно, какие средства придется пустить в ход.

— Но…

— У нас целый сектор больных магов. Не хотелось бы, чтобы упрямство одного мальчишки привело к непоправимым последствиям.

Мы остановились у неприметной двери с черно-белой ручкой. В последний раз (в истинном обличье) я была здесь в день, когда эта самая дверь отказалась впускать внутрь. Эмилио позвонил в колокольчик. Час поздний, но в секторе вряд ли спали. Объявлен общий отбой, после которого ученикам запрещено ходить по замку. Передвигаться внутри секторов пока можно. В обители отверженных и вовсе живут по собственным законам. Сомневаюсь, что Милли держит народ в ежовых рукавицах.

Открыл мальчишка-огневик со старшего курса. Тот, что недавно пытался поджечь Урсула. Я предусмотрительно спряталась за дверью, и он увидел только Эмилио.

— Добрый вечер, мэтр, — поздоровался огневик изумленно.

— Добрый. Пригласи Милли Дорвис и Шема Вертью.

Мальчишка умчался выполнять указание, а я уважительно покосилась на Эмилио. Это он хорошо придумал — позвать Милли. Она «наша», но Шем об этом не подозревает. Для него она своя — воспитательница, которая обязана оставаться на стороне полуцветов при любых обстоятельствах. Милли ведь не леди Барбара. Сама еще недавно была ученицей и не забыла каково это — опасаться ходить по коридорам в одиночку.

На лице Шема при виде меня отразилась буря эмоций: от удивления, до гнева и отвращения. Милли в первый момент растерялась, но быстро взяла себя в руки, вопросительно взглянула на Эмилио, мол, что вам угодно, мэтр?

— Есть разговор, Вертью. Идемте, — проговорил тот тоном, каким обычно общался с учениками на уроках. — Дорвис, вы его представитель.

Вопросов не прозвучало. Как и объяснения, почему здесь я. Никто об этом не спросил, но я всю дорогу до кабинета Эмилио спиной ощущала прожигающий взгляд бывшего друга.

— У меня только один вопрос, Шем Вертью, — объявил мэтр, когда мы достигли пункта назначения. — Что ты изменил в рецепте зелья, из-за которого заболели тёмные?

Шем оказался отличным актёром. Стоял намертво, уверяя, что ведать не ведает ни о каком зелье и вообще, отродясь, не способен к подобной магии. Мол, он невелика птица. Я слушала откровенную ложь, а побочка просыпалась внутри, «царапаясь» рассерженной кошкой. Да как он смеет говорить такое при мне? Сам десятки раз жаловался, что мечтает о большем, чем отведено полуцветам. А уж силу магии Шема я испытала на собственной шкуре, когда чуть не задохнулась по его милости.

— Хватит! — приказала я тому, с кем мы провели не один вечер в гостиной сектора отверженных, сидя бок о бок и ведя разговоры за жизнь. — Это не глупая шутка. Темным становится хуже, а целители понятия не имеют, как это исправить.

— А я тут каким бокам? — спросил Шем гнусаво.

— Ты же понимаешь, что это членовредительство, которое карается законом? Если признаешься сейчас и поможешь, тебе ничего не будет. Мэтр Ван-се-Росса даст гарантии, что это останется между нами четырьмя.

— Повторяю: вопрос не ко мне, — упрямился паразит.

Он так мастерски лгал, что на лицах Эмилии и Милли появилось сомнение. Но я знала — об этом кричали все инстинкты — Шем именно тот, кто нам нужен.

— А если кто-то умрет, Шем? — спросила проникновенно. — Сможешь жить с такой ношей? Или смерть полноценных — то, чего ты и добивался?

По лицу бывшего друга прошла тень, но он снова не поддался.

— Можете стращать сколько угодно. У вас нет доказательств, иначе мы бы разговаривали в кабинете директора. Я вообще имею право не отвечать на ваши вопросы.

Он говорил дело. Есть только признание Лиана, сделанное со мной наедине. В чужом присутствии светлый мальчишка вряд ли его повторит. Встанет за друга горой.

Однако Шем забыл одну «маленькую» деталь.

— В последний раз мэтров мало волновали доказательства. А тогда речь шла лишь о проникновении в сектор темных, а не о попытке их всех убить.

Шем в шоке открыл рот, явно не зная, что ответить, поэтому просто прошипел:

— Иди к демонам, Лилит!

О, да! Он очень вовремя вспомнил нечисть. Одна из них уже переступала порог. Самим даже идти никуда не пришлось.

Она вошла, а точнее вплыла в кабинет вся в белом, с растрепанными волосами и с волочащимися следом цепями, что сковывали запястья.

— Эмилио, ты здесь? — проговорила чужим голосом.

Средний герцог застонал.

— Летисия, — прошептал, сделав шаг навстречу бывшей невесте, но я схватила его за руку.

— Это не она…

Я кожей ощутила ярость. Такую, на какую Летисия Дитрих не способна. Эта ярость копилась веками. Веками взаперти.

— О! А вот и мой драгоценный сосуд. Ну, здравствуй, Лилит София Вейн.

Милли неловко сотворила дрожащей рукой защитный знак. Бесполезный знак. Вцепилась в растерянного Шема и оттащила вглубь кабинета. А я мысленно пожалела, что с собой нет куклы. Остальные талисманы хоть и в наличии, не факт, что способны противостоять «восставшей» основательнице. Даже Урсул не здесь, а то бы в ногу мегере вцепился.

Урсул! Стоп! Разве котяре не полагалось стеречь Дитрих?!

— Расслабься, маленькая дурочка, — бросила Гвенда и расхохоталась. — Я пришла поговорить с Его светлостью. Эмилио, пора принять волевое решение и помочь нам обеим: мне и этой оболочке, — она показала пальцем на себя.

К чести «дяди», лицо осталось каменным. Даже бледности не прибавилось.

— Я весь во внимании, леди Ван-се-Рмун.

Та рассмеялась.

— Можешь называть меня Гвенда. Всё-таки мы родственники. Пусть и дальние.

Шем позади издал странный звук, похожий на писк, а потом охнул. Кажется, Милли пихнула его в бок, чтобы притворялся статуей. Безмолвной статуей.

— Всё просто Эм… Так ведь она тебя называла? Я ее уничтожу. Рано или поздно. Это будет мучительная смерть. Тело почти рассыплется в прах, а сердце продолжит биться. Она прочувствует всё, каждую секунду боли. Но ты можешь избавить любимую женщину от мук. Убей ее. Быстро и безболезненно.

— А сама справиться не в состоянии?

Это сказал не Эмилио. Он в ужасе переваривал услышанное. Рот открыла неугомонная я.

— Увы, нет, — Гвенда театрально вздохнула. — Она была в ордене. Не выходит отнять жизнь.

— А как же… — начала я, заметив нестыковку.

— С Марго мы малость оплошали. Думали, если она сама наложит на себя руки, это не зачтется. Она ведь тоже родственница, я могла вложить в ее разум мысль о самоуничтожении. Увы, это зачлось. Я потеряла много сил из-за убийства участницы ордена. А она теперь еще и под ногами бесконечно путается.

— Не смей! — очнулся Эмилио.

— Что именно? — усмехнулась Гвенда. — Требовать убить возлюбленную или вспоминать сестру? Которую из них ты любишь больше? Живую или мертвую? Точнее, мертвую и почти мёртвую? Ответь, Эмилио Ван-се-Росса — потомок клана Ван-се-Дорн?

— Я не позволю тебе вредить Летисии и…

Он не договорил. Гвенда не позволила. Забилась в припадке. Или не она. А «оболочка».

Тело Летисии Дитрих рухнуло на пол, из носа потекла кровь, глаза закатились, а изо рта вырвался крик. Истошный, душераздирающий. Насквозь пронизанный болью. Мои ладони прижались к ушам, но я все равно его слышала. Хотелось зажмуриться, чтобы не видеть обезображенного мучениями лица, но я заставила себя смотреть. Заставила, чтобы не забывать, какие основатели чудовища.

— Прекрати!

Даже с зажатыми ушами я услышала крик Эмилио, кинувшегося к Дитрих. Мгновение, и тело обмякло в его объятиях. Губы зашевелились. Я опустила руки, чтобы услышать ее шепот. Несколько слов. Ужасных слов.

— Дай мне умереть, Эм…. Пожалуйста, дай мне умереть…

А потом она расхохоталась. Нет, не она. Гвенда. Эмилио в ужасе отпрянул, будто возлюбленная превратилась в монстра. А, впрочем, так оно и было.

— Ты всё слышал, Эм, — проговорила она издевательски, поднимаясь. — Подумай над предложением. Не затягивай. Иначе от ее криков не будет спать весь замок.

Она пошла прочь, гремя цепями, а мы с Эмилио, не сговариваясь, прислонились к стене. Позади раздался грохот. Ноги отказались служить Шему. Он рухнул на пол, увлекая следом Милли. Эмилио хмуро посмотрел на него и махнул рукой, мол, свободен, Вертью. Но тот не спешил уходить, хотя звук цепей стих, а сектор полуцветов располагался в противоположной стороне от целительского блока, в который отправилась Гвенда.

— Я всё расскажу, — Шем всхлипнул и затараторил: — Про рецепт. И всё остальное. Я хотел, чтобы темные того… почернели. На пару дней. Но… но… Не знал я, где достать пепел черной розы. В Многоцветье такие не растут. Сжег обычную — алую. Но, кажется, она была не совсем обычной. Ада — бывшая девушка нашего погибшего старосты потом искала цветок. Жаловалась подружкам, что он наделен ведьмовской магией. Вот.

Эмилио надул щеки и с шумом выдохнул воздух. Вытер пот со лба. Кажется, разборки с Шемом утратили актуальность, но в отличие от Летисии Дитрих, темным ученикам можно было помочь.

— Милли, отведи подопечного в сектор, — распорядился Эмилио. — О его выходке никто не узнает. А о сегодняшнем… никому ни слова. Ясно? Вертью, тебе ясно?

Тот кивнул. И посмотрел на меня. Впервые за несколько месяцев без ненависти…

****

Эмилио, не сказав по дороге ни слова, проводил меня во временное жилище, а сам ушел в неизвестном направлении. Элиас не выдержал долгого ожидания, уснул. Спала и Рашель. Всё в той же позе, не переодетая. Я накрыла ее одеялом, взобралась на свой диван, закрыла глаза и постаралась проникнуть в тело Урсула, надеясь, что котяра просто самовольно покинул пост, и с ним ничего дурного не случилось. Долго стараться не пришлось, но результат изумил: меня будто в бочку с ледяной водой засунули.

— Ох… — сорвалось с губ. Я вскочила и бросилась прочь из комнаты, не опасаясь ни духов, ни мэтров. Пусть попробуют помешать!

Самым сложным оказалось отпереть засовы южного выхода, возле которого сидел мой промокший насквозь питомец и дрожал от ушей до хвоста.

— Почему со мной не связался? — спросила я строго, когда Урсул просочился в замок с благодарным мяуканьем. — Как ты вообще там оказался?

Кот лег на пол и спрятал морду между лапами. В Бирюзовом я видела, как так делала собака, не смеющая смотреть в глаза хозяину.

— Тебе стыдно? Стоп! А почему ты не мог попасть внутрь сам? Ты же проникаешь через любые преграды?

Кот жалобно мяукнул.

— Тебя заколдовали? Кто? Основатели? Нет?

Я каким-то чудом угадывала ответы. Видно, наша связь, правда, крепла.

— Кто-то в целительском блоке? Леди Виэра? Нет. Маркус? МАРКУС! Но зачем?!

Урсул посмотрел недоуменно, мол, он понятия не имеет. Затем поднялся и затрусил в сторону временного «дома» — сушиться и отогреваться. Я пошла следом, гадая, как поступить с целителем, с первого дня вызывавшего подозрения: сразу сжечь или сначала одарить ожогами. Но десять минут спустя я думать о нем забыла.

У сектора нас ждали. Два из трёх упырей.

— Мы это… с новостями, — выдал главный. — Этот олух, — он кивнул на собрата, глядящего в пол, — вечно всё усложняет и от работы отлынивает. Вот и в библиотеке вместо поисков детские книжки читал. Но кто бы мог подумать…

Он сунул мне в руки книгу, предназначеную точно не для учеников Гвендарлин, а для магов помладше. Я видела похожие у детей в посёлке. У богатых детей. Они полностью состояли из картинок.

— Что мне с этим делать? — спросила я устало.

— Для начала название прочитай, — усмехнулся упырь.

Я посмотрела на титульную страницу и подпрыгнула на месте. На ней витиеватыми буквами было написано: «Книга надежды»…