Чёрные зеркала

Глава 5. Дождливый рассвет

Я ждала кошмаров, но обошлось без них. Снилось море. Спокойное, теплое, приветливое. Его умиротворение передалось и мне. Утром я поднялась с улыбкой на губах, чего за мной почти никогда не водилось. По дороге на завтрак ощущала прилив физических и душевных сил. Не сомневалась, что справлюсь, каким бы сложным ни оказался первый учебный день.

Трапеза прошла без приключений. Мы вчетвером — Элиас, Рашель, Брайс и я — сидели отдельно. Точнее, мы сели за общий длинный стол. Однако рядом никто не рискнул расположиться, будто опасались подцепить заразу. Или же страшились, что кто-то из нас убьет одним взглядом. Между столами прогуливались воспитатели, следя за порядком, но обошлось без косых взглядов и шепотков.

— Ищите положительные моменты, — посоветовала я остальным, видя их уныние. — Зато мы теперь можем спокойно обсуждать дела ордена. Никто не удивится, что секретничаем, не полезет с расспросами, да и подслушивать не рискнет.

Элиас оценил полушутку, подарил благодарную улыбку. Рашель тяжко вздохнула, а Брайс пробурчал что-то под нос и уткнулся в тарелку.

…На первом уроке хорошему настроению полагалось поубавиться. На теории цветовой магии Летисия Дитрих всегда находила повод устроить ученикам разнос. Однако сегодня ее мысли витали точно не в классе. Новую тему она рассказывала без выражения, а потом задала небольшую контрольную по несложным прошлогодним темам. Агния из-за магической завесы в мою сторону взглянуть не потрудилась, но я не расстроилась, ибо не ждала иной реакции. Поводов для расширения пропасти между нами всё прибавлялось. Теперь рядом со мной постоянно болтался Брайс. Но коли придется выбирать между новоявленными братом и сестрой, я выберу… члена ордена.

Второй урок вел мэтр Шаадей, который воспринял нас не иначе, как рабочую силу и заставил кромсать травки для магических настоек. На будущее. Еще бы! Всё лето приходилось трудиться самому. Раз в каникулы в Гвендарлин нет учеников, значит, и нарушители отсутствуют, и некого припахать для кропотливого и нудного занятия. Я снова раз за разом поглядывала в сторону бывшей соседки, но меня упорно не замечали. В какой-то момент чуть не пробрал смех. А что? Это забавно, когда полуцветы считают тебя пустым местом.

А вот третий урок… третий урок выдался особенным. Его вел ведьмак. Тот самый мэтр Юлиан Хогард, дурное отношение к которому грозило исключением из Гвендарлин.

Впрочем, если стоило ждать подвоха, то исключительно от мужской половины класса. Девочки, едва взглянув на нового педагога, забыли об особом происхождении. Внешность ведьмака сразила их наповал. Молодой (от силы лет двадцать пять), подтянутый, красивый и…недоступный. От него так и веяло холодом, хотя кожа была смуглой, а волосы черными, как сажа. Взгляд глаз цвета морской волны скользнул по лицам, никого не выделяя. Казалось, что он стоит не перед нами, а где-то в иной плоскости. Как божество.

Нет, я не купилась на внешность. В отличие от остальных. Уже обжигалась. К тому же, у меня есть свой ведьмак. Пусть он ведь ведьмак наполовину. Зато из истинных. И вообще, он самый лучший на свете.

— Знаю, я у вас третий педагог по политическому укладу за год. С леди Флин соревноваться крайне сложно, но я надеюсь, что если и проиграю ей, то ненамного.

Мальчишки зашушукались, оставшись недовольными самоуверенностью ведьмака, девочки заулыбались. Без сомнений, будут слушать с раскрытыми ртами, и неважно, о чем пойдет речь: о политической ситуации в Многоцветье или погоде за окном. Я мельком оглядела девичьи лица в надежде найти хоть одно не «заинтересованное» и вздрогнула. Агния из-за завесы взирала на Хогарда с не меньшим вдохновением, чем полноценные ученицы. Ну-ну. Полуцвет и ведьмак. Что-то знакомое…

И стоило ругаться со мной из-за Ульриха с пеной у рта?

…После урока, прошедшего без эксцессов (мальчишки запомнили предупреждение Дитрих и не смели пакостить) я поспешила на практику — в зал, где занимались ученики с редкой магией. Вбежала внутрь, застыла на пороге и мысленно вспомнила всех демонов на свете. Занятие сегодня вёл директор Дюваль лично, хотя в расписании значился мэтр Шаадей. Уж не по мою ли душу явился маг, чьим телом в прошлом семестре владел основатель.

— Ты в порядке, Лилит?

Всё тот же отеческий взгляд. Та же мягкая улыбка. Ничего подозрительного. Однако очень трудно отринуть подозрения, что Дарлин Ван-се-Рмун, по-прежнему, внутри.

— Да, мэтр… то есть, директор. В полном порядке.

Прозвучало фальшиво. Особенно в свете последних событий. Но Дюваль кивнул, предлагая приступить к занятию. На столе у стены поджидали несколько дюжин белых шариков, призванных тренировать врожденную магию. Но едва я взяла один из них, по мою душу, вправду, явились. Не основатели. Эмилио Ван-се-Росса. Он подошел к Дювалю, что-то шепнул на ухо и поманил меня. Выражение лица директора свидетельствовало о недовольстве, но он не возразил, и я подчинилась распоряжению «дядюшки».

— Возьми вещи, Лилит. У тебя теперь другая практика, — объявил Эмилио.

Я споткнулась на ровном месте. Неужто, хвостатая герцогиня пожаловала — тренировать меня и в Гвендарлин. Вот, радость-то!

Но оказалось, дело в другом.

— Четверокурсники в этом учебном году участвуют в эксперименте, — поведал мэтр по дороге. — Обучаются особой магии. Это проект Грегора Уэлбрука. Он всё организовал еще до трагедии. Пока главе совета, понятное дело, не до этого. Но мы обязаны работать.

Сердце стучало, как безумное. Проект Уэлбрука?! Я-то тут каким боком?!

— Мэтр, почему вы мне это рассказываете? Я на третьем курсе.

— Только в этом семестре, — напомнил Эмилио. — В следующем перейдешь на четвертый и догонишь сверстников. Эксперимент продлится весь год, и если ты не начнешь тренироваться с четверокурсниками сейчас, здорово отстанешь.

Логичное объяснение, и всё же мне было не по себе. Затея Уэлбрука и наше с Рашель участие. Нехорошо.

Стоп!

— Рашель вчера летала, узнав об эксперименте. С чего бы? Участию папеньки Дэриана полагалось ее насторожить.

Эмилио удивленно покосился на меня. Он не ожидал, что я произнесу имя убитого парня.

— Рашель не знает. Как и ее сокурсники. Мы не хотим, чтобы ученики решили, что совет Многоцветья вмешивается в дела колледжа, да еще ставит эксперименты. Я рассказываю лишь тебе. На всякий случай.

— Ясно, — ответила я хрипло, понятия не имея, как относиться к оказанному «доверию».

Заговорила о другом. О деловом, но очень личном.

— У нас не хватает двоих участников и…

— Не переживай, — успокоил Эмилио. — Ульрих скоро объявится. Семейство Бернарду задержалось из-за Нильса. Маленький негодник объелся экзотических фруктов и свалился в лихорадке. Его уже подлечили, но пришлось ждать другой корабль.

На душе потеплело, и… распустились цветы. Наверняка, лилии. Точь-в-точь, как те, которые в прошлом семестре подарил Ульрих, чтобы украсить бальный наряд.

— А вот с Юмми, действительно, проблема, — продолжил Эмилио. — Ее семья переезжает в северную часть Многоцветья. Отец нашел там работу. Юмми перевели в другой колледж. Мы пытались уговорить родителей оставить ее здесь. Девочка — староста, на хорошем счету у педагогов. А новое место — это новое место. Но отец отказывается наотрез. Мол, тот колледж гораздо безопаснее Гвендарлин. И ведь не поспоришь. Особенно после того, что случилось с Юмми в прошлом году. Леди Виэра с трудом ее разбудила.

В голове ухал молот. Нет. Сразу три молота.

Юмми не вернется?! Это безумие! Ошибка! Она же в ордене отвечает за свитки и вообще самая умная и рассудительная из нас.

— Не верю, что Юмми согласна.

— Она не согласна, Лилит. Но, боюсь, у нее нет выбора. Несовершеннолетние маги обязаны подчиняться воле родителей или опекунов.

— Но вы сказали «переезжают», а не «переехали». То есть, семья еще здесь?

— Да, но сборы идут полным ходом.

— Значит, еще есть надежда. Юмми — умница, она обязательно что-нибудь…

— Лилит, — Эмилио остановился и взял меня за плечи. — Это решенный вопрос. Юмми Свон не вернется в Гвендарлин. Прими это, как данность. И неизбежность.

Я смерила его негодующим взглядом и зашагала дальше. Пусть считает, как угодно. Я всё равно не верила, что наша белка сдастся. Она предана ордену. И истинному духу. Отлично понимает, что мы и так в меньшинстве, а ее отсутствие — мощнейший удар.

— Что вы знаете о «Книге надежды»? — спросила я на ходу, будто между делом.

Эмилио глянул с любопытством.

— Это легенда нашего поколения. И тех, кто чуть старше. Но это всего лишь легенда. Книгу искали пару десятилетий все, кому ни лень. Не нашли. Возможно, потому что ее не существует.

— Угу, как духа Гвендарлин, — пробурчала я под нос и добавила: — С замком что-то не так. Я почувствовала, когда приехала. Он будто… будто… пострадал в каникулы. А еще упырь леди Барбары сказал, что летом здесь кто-то умер.

Эмилио вновь остановился. На лице отразилась озабоченность. И быстро исчезла.

— Вряд ли упырей бывшей воспитательницы можно считать экспертами, — проговорил он, аккуратно подбирая слова. — К тому же, все обитатели замка на месте.

— При условии, что никто не вселился в чужое тело. Мёртвое тело, — добавила я ядовито. — Но вы правы, упыри — не эксперты. Однако с замком что-то произошло. Пока не знаю, что именно, но нечто серьезное…

…В зале, отведенном для особых тренировок четверного курса, моё появление встретили недоуменными взглядами. Мол, ты не ошиблась дверью, фальшивый полуцвет? Но Эмилио переключил внимание на себя и объяснил причину, по которой я здесь очутилась. Она никого не впечатлила. Кроме Рашель, поспешившей помахать мне, призывая присоединиться к ним с Брайсом. Они стояли отдельно от остальных. Изгои — везде изгои. Хоть на обычном уроке, хоть на особенной тренировке.

— Рада, что ты здесь, не нравилась мне эта секретность, — шепнула Рашель, едва я встала рядом. — Видела, кто у нас педагоги?

— Нет. Ой…

До сего момента я не смотрела по сторонам. Когда ты в центре внимания, лучше скромно уставиться в пол. Теперь же обвела взглядом зал и… чуть не плюхнулась на пятую точку. В сторонке, совещаясь шепотом, стояли новый мэтр Юлиан Хогард и… (я чуть глаза не протерла) Габриэла Ричмонд — матушка Ульриха собственной ведьмовской персоной!

— Чудные дела творятся, — Рашель закатила глаза. Мол, держись народ, занятия ждут «веселые».

Я кивнула. Еще какие чудные дела…

Хм… а ведь я понятия не имею, чему именно нас планируют обучать. В отличие от остальных, на вводном занятии побывать не довелось.

— Постройтесь в ряд. Сначала девочки, затем мальчики, — объявила Габриэла, выйдя на середину зала. — Не морщите носы, господа. И зарубите на них, что вы здесь — не главные. К магии, которой мы собираемся заниматься, женщины подходят гораздо лучше. Но ваши мэтры решили обойтись без половой дискриминации и позволить участвовать в эксперименте всем четверокурсникам.

О! Я была готова зааплодировать Габриэле. Ловко поставила на место заносчивых мальчишек. Что ж, может, и неплохо, что я тут оказалась. Хоть какое-то развлечение.

— Занятия мы будем вести втроем: я, мэтр Ван-се-Росса и мэтр Хогард. Встречаемся здесь трижды в неделю. Прежде чем начнем, задавайте вопросы, коли они у вас есть. Разговоров на уроках я не потерплю.

Кудрявая блондинка с белой лентой в волосах потешно вскинула руку. Она напомнила Юмми. Этакая отличница. Но в отличие от нашей подруги по ордену выглядела излишне самоуверенной. Я бы сказала — назойливой всезнайкой.

— Для чего нам вообще учиться сочетанной магии? Магии, сочетанной с ведьмовской?

Ух! У меня аж в ушах зазвенело. Вон оно что! Мы неким загадочным образом будем применять магию ведьм? Весьма любопытное занятие. Но только, правда, зачем?

— За пределами Многоцветья сочетанную магию изучают с младенчества, — пояснила Габриэла спокойно, хотя вопрос ей не пришелся по душе. Раз назначили экспериментальный курс, следует с благодарностью поглощать новые знания, а не гадать, почему их предлагают. — У нас принято считать, что главное — овладеть родовой магией, и с пренебрежением относятся к магии вспомогательной и курсу заклятий. Наши собратья, живущие за границей, убеждены, что любая магия — дар. Неважно, врожденная она или приобретенная.

— Но в нашем случае, это магия ведьмовская, — не унималась кудрявая девчонка, не подозревая, что играет на нервах у истинной ведьмы. Присутствие Хогарда ее и вовсе не смущало. — Она… ну… всё равно, что ворованная. Ведьмаки забирают силу предметов. То есть, так делали те, которых истребили. Нынешние не способны получать энергию напрямую. Тянут ее только с помощью заклятий. И то лишь мизер. Я лишь хочу сказать…

— Я поняла вас, юная леди, — перебила Габриэла. — Как и ваше отношение к ведьмам. Если вас не устраивают наши уроки, можете объявить это директору. А заодно главе совета Многоцветья. Ведь ваше обучение — его затея.

В зале повисла тишина. Осязаемая тишина, демоны ее побери.

Молодец, Габриэла! Раскрыла тайну семестра. Или как минимум, месяца. Большинству, конечно, полезно ее узнать. Во имя сговорчивости. Но бедняжка Рашель опасно качнулась, рискую заработать новую травму. Спасибо Брайсу, успел подхватить полуобморочную девицу. Уж кому-кому, а ей новость была без надобности. Как и упоминание отца Дэриана.

— Есть еще вопросы? — поинтересовалась Габриэла с деловым видом.

Все молчали. Раз эксперимент организовал Грегор Уэлбрук, спрашивай, не спрашивай, толку не будет. Безопаснее смириться и подчиниться. Однако кое у кого остался вопрос. Не у кудрявой выскочки. У меня.

— Как к эксперименту относятся ведьмы и ведьмаки Многоцветья? — спросила я, подняв руку. — Разве они не считают собственную магию сокровенной?

В самом деле! Учить магов ведьмовским штучкам? Джемма Паскуале бы удавилась, если б узнала. «Фальшивки» кичатся исключительностью, а уж о реакции истинных подумать страшно. Да, одна истинная ведьма собирается нас обучать. Но она — особый случай. Не стоит сбрасывать со счетов личные мотивы. Какими бы они ни были.

Габриэла одарила меня пристальным взглядом. Возможно, следовало задать этот вопрос наедине. Но я хотела, чтобы ответ услышали все. Хотела и всё тут. Вот такая вредная у меня побочка. Или не побочка. А родной характер.

— Если бы я была ведьмой, — проговорила Габриэла с легким сарказмом, — противиться бы не стала. Во-первых, великих успехов вы всё равно не добьетесь, тех, на которые были способны истинные ведьмы и ведьмаки. Во-вторых, этот эксперимент поможет изменить отношение к ведьмовской магии. Она притягательна, в чем вы сами скоро убедитесь. Подойдите по одному и возьмите любой предмет, который приглянется, — Габриэла кивнула на стол у стены, на котором лежали разноцветные камешки, веточки, кусочки коры и мха. — Затем сядьте на пол и положите выбранный предмет перед собой.

Я стояла в шеренге последней из девчонок, и когда до меня дошла очередь, все камешки разобрали. Рука сама потянулась за веточкой, но остановилась на полпути и взяла мох. Странный выбор? Ну и пусть. Мне так захотелось, хотя я бы не сумела объяснить причину, если б спросили. Устроившись на полу рядом с Рашель, я хмуро посмотрела на свой «предмет», сомневаясь, что в нем вообще есть магия. Это же мох. Просто мох. Вон перед соседкой лежит серо-голубой камешек, красивый и загадочный. Даже Брайс умудрился откапать в общей куче кусок коры, похожий на мифического зверя.

— Тишина! — распорядилась Габриэла.

Она стояла перед нами — уверенная и величественная, насквозь «пропитанная» ведьмовской магией. По бокам расположились два других педагога: средний герцог справа, ведьмак слева. На лице второго не отражалось ни единой эмоции, и не поймешь, как он относится к эксперименту Уэлбрука. Зато Эмилио выглядел встревожено, будто подозревал, что без подвоха не обойдется. Со стороны учеников, вестимо.

— Накройте предмет ладонью и зажмурьтесь, — велела Габриэла. — Не сильно. Не напрягайте веки. И сами постарайтесь расслабиться. Ваша задача — «прочувствовать» предмет, распознать его силу, понять, какая она: темная, светлая, едва уловимая или мощная. Сила не зависит от цвета и размера. Каждый предмет — это закрытая шкатулка. Выбирая большую можно прогадать. Иногда больше энергии способен дать речной камешек, нежели вековое дерево.

Все подчинились, но никто не понимал, как именно «прочувствовать» предмет. Мы же не обладаем врожденным ведьмовским чутьем. Под моей ладонью мох. Самый обыкновенный мох. Потрепанный, к тому же. Что с него взять?

— Разумеется, вы ничего не ощущаете, — констатировала очевидное Габриэла. — И дело не в отсутствии ведьмовской крови. Вы не стараетесь. Или, наоборот, слишком стараетесь. Забудьте о задании, освободите голову от любых мыслей. Затем представьте место, где вы чувствуете себя спокойно. В мельчайших деталях. Вспомните, как там пахнет, какие слышны звуки. Погрузитесь туда настолько глубоко, насколько сумеете. Главное, не убирайте ладонь от предмета. Он сам откликнется, когда поймет, что вы готовы.

Рядом засопел Брайс. Похоже, в его случае упомянутое место больше не существовало. После устроенного пожара. По крайней мере, в том виде, в каком парень привык. Рашель томно вздохнула, и я могла поклясться, что она представляет замок Ван-се-Росса, где провела каникулы с возлюбленным. Да, там умер Дэриан. И все же только там они с Элиасом жили, не притворяясь. И не скрываясь.

Ну а я… я попыталась представить море, окружающее Гвендарлин. Обожаемого зверя. Но в голову постучалось иное «место» — наполненные синим светом синие коридоры. Те, по которым я водила членов ордена внутри стен колледжа. Странно? Да. Но лишь на первый взгляд. Мой необычный дар не раз спасал нас от недоброжелателей и настоящих недругов. К тому же, там — в синих коридорах — я чувствовала себя в безопасности. Они были моими. И только моими.

А, значит, я представила правильное место.

Почудилось, я снова там. Но не веду членов ордена в берлогу или в сектора, а сижу вместе с Ульрихом. Нет, он не творит ведьмовскую магию, не наполняет чарами талисманы. Мы просто сидим, прижавшись спинами к стене, и говорим. Не о делах, о личном. О нас. Мы победили всех врагов и получили свободу. Нам ничего не угрожает. Не считая последствий глупых выходок других учеников. Это же Гвендарлин, колледж, в котором собрали несовершеннолетних магов. Редкая неделя обходится без катастроф.

Мы смеемся. Беззаботно. Легко.

А потом… потом Ульрих наклоняется ко мне и… Нет, на этот раз нас не отшвырнуло друг от друга из-за запрета Габриэлы. Поцелуй получился сладким, нежным, долгим. Откуда я знала об ощущениях, если ни разу в жизни не целовалась? Я знала. Потому что чувствовала, будто всё происходила в реальности.

Я чувствовала поцелуй Ульриха на губах. Он дарил мне тепло и… и… энергию — мощную, Наполненную всеми цветами на свете.

— Лилит! Остановись!

Крик среднего герцога варварски вырвал из синего коридора. Вышиб в реальный мир. Да так, что яростная боль взорвала виски. Я с трудом открыла глаза. Казалось, едва посмотрю по сторонам, ослепну. Глаза, правда, обожгло. Но я пересилила себя, заставила держать их открытыми. Передо мной вместо мха лежало нечто сморщившееся, похожее на кусочек дерева, сгоревший в костре, но не рассыпавшийся в прах. Впрочем, не только передо мной. «Предметы» остальных учеников экспериментального курса постигла та же участь, а их «владельцы» взирали на меня испуганно, будто я всех испепелю, не сходя с места. Даже Брайс отодвинулся. Одна Рашель смотрела с сочувствием.

— Занятие окончено, — объявил Эмилио. — Возвращайтесь в сектора. И помните, то, что происходит в этих стенах, остается в этих стенах.

Я вскочила первая. Хотелось поскорее вырваться наружу и расспросить Рашель о произошедшем. Сама я едва понимала, что вообще стряслось. Но мне не позволили уйти.

— Лилит, задержись, — велел Эмилио.

Я с вызовом глянула ему в глаза и прочла в них панику. Пришлось глубоко вонзить ногти в ладони, чтобы меня саму не накрыло. Да так, что весь зал сгорит. Остальные с облегчением уносили ноги. Подальше от ведьмовских экспериментов. И от меня…

****

Они ругались. Громко. Едва слыша друг друга.

Эмилио доказывал, что нужно свернуть эксперимент и плевать на мнение Уэлбрука. Хогард твердил, что это ничего не даст, и правда обо мне всё равно откроется. Свидетелей целый отряд. А правда заключается в том, что во мне течет ведьмовская кровь. Габриэла с последним утверждением категорически не соглашалась. Мол, она бы почувствовала. Истинные ведьмаки всегда распознают тех, у кого в предках ходили их братья и сестры. И вообще, то, что сотворила я, несвойственно ни истинным ведьмах, ни потомкам предателей.

— Возможно, вы ошибаетесь, Габриэла… — начал, было, Хогард, но получил звонкую пощечину.

— Поговори у меня, мальчишка! — ведьма взяла его за подбородок. — Нос не дорос.

Я невольно хмыкнула. И спросила:

— Так он из ваших? Из истинных?

Меня ни капли не интересовала родословная нового педагога. Просто надоело сидеть на полу и смотреть, как они ругаются.

— Наполовину, — проворчала Габриэла. — Его мать из фальшивок. Она в молодости любила погулять на стороне. Считает, что наставила мужу рога с магом. Но настоящий папочка Юлиана — истинный ведьмак. Нам пришлось взять парня под опеку. Всё-таки силенки особенные.

Хогард побагровел. Не пришел в восторг от тона, в котором Габриэла говорила о его матери. Несмотря на риск очередной оплеухи, он выпалил:

— Ваш сын вообще наполовину маг!

Разумеется, ведьма в долгу не осталась. Отхлестала по обеим щекам. Подумаешь, что лупит мэтра на глазах ученицы.

Впрочем, я и сама не сдержалась.

— Но-но! Не смейте говорить гадости про моего полуведьмака!

Хогард изумленно уставился на меня.

— Лилит — невеста Ульриха, — пояснила Габриэла.

Хорошо, что я сидела.

Невеста? Вот так запросто? Ну, дела. И не скажешь, что в прошлом году Ульриха насильно сосватали Делии, а меня считали помехой.

— Хватит споров! — отрезала Габриэла. — Нет в Лилит ведьмовской крови. Тут дело в чем-то ином. Главное, девочка, — она повернулась ко мне, глянула пристально, назидательно, — не используй магию. Ты накачалась энергией. Если она хлынет, мало не покажется всем. Пусть организм привыкнет, а через пару дней я помогу ее выплеснуть. Без последствий.

Я кивнула. И охнула, вспомнив кое-что важное.

— А как же рассвет?! Я участник! Я не хочу отказываться… Я…

— Не переживай, никто тебя не отстранит, — успокоил Эмилио. — Но следует проявить осторожность. Пусть остальные избранники снимают покрывало, а ты только сделаешь вид, что работаешь. Это не так обидно, как вообще пропустить первый рассвет года. И точно лучше, чем покалечить всех вокруг.

— А мы пока постараемся понять, что сегодня здесь приключилось, — добавила Габриэла со вздохом. — Скорее всего, причина в способностях, которые передаются по наследству. Знать бы еще откуда они взялись, и в чем конкретно заключаются…

Я думала о словах Габриэлы, пока шла в темный сектор. Коридоры пустовали, никто не пялился и не шарахался, как от прокаженной. У большинства учеников практика не закончилась. Радовало и то, что об энергетическом «казусе» знали лишь четверокурсники, а они не разнесут новость по всему замку. Болтать об экспериментальных занятиях не положено, а, значит, и обо всем, что там творится.

Демоны! Что же всё-таки со мной приключилось?! Проявилась способность, полученная от так называемого отца? Нет, бред. Мой второй дар — умение ходить внутри стен Гвендарлин. А трех не бывает. Вспомогательная магия и заклятья не в счет. Это другое, не врожденное, а приобретенное. Высасывать энергию из предметов меня никто не учил, значит, способность своя, родная. Но как? Как, демоны всех побери?!

Этот вопрос тревожил и Рашель, которая белая, как мел, поджидала меня, расхаживая туда-сюда по спальне.

— Ты в порядке? — спросила она, едва я перешагнула порог. — Что это было?

Я пожала плечами. Какой смысл гадать? А четкого ответа нет. Ни у кого. Однако Рашель не отставала, и пришлось повторить слова Габриэлы.

— То есть, ты умеешь так делать, потому что мог твой… хм… мужчина в костюме шута?

Я горько засмеялась, и осознала вдруг, почему злюсь. Ведь это не шут с карнавала «поспособствовал» моему появлению на свет, а кое-кто другой, на близость с которым Маргарита Ван-се-Росса вряд ли соглашалась. А я… я не хотела иметь с ним ничего общего. В том числе, силы. Теперь мне даже дружба с Гвендарлин показалась не даром, а проклятьем. Это ведь тоже не талант Марго.

Ох… А ведь я проявила «ведьмовскую» способность, когда думала о синих коридорах. Неужели, здесь есть связь?

— Не расстраивайся, Лилит, — попыталась утешить Рашель. — Посмотри на это с другой стороны. У тебя появилось полезное умение. Полезное и для тебя, и для ордена.

Но я отмахнулась, не считая папенькины «подарки» пользой.

****

Поспать не получилось, тяжкие думы не позволили. Я лежала, глядя на синюю ткань полога, и гнала прочь тревогу. Тишина казалась звенящей, хотя за окном господствовал ветер. Но звукопоглощающие чары на стеклах не позволяли его вою и скрипу веток проникнуть внутрь. Я бы не отказалась их услышать. Всё лучше, чем ждать, что в глубине замка раздастся голос Гвенды Ван-се-Рмун, зовущий на смертельное рандеву.

Однако она молчала. Не могла звать. Или пока не считала нужным.

В четвертом часу ночи я поднялась и растолкала Рашель.

— Еще же темно, — пробурчала она спросонья.

— То есть, рассвет ты встречать не намерена? — спросила я, подавив смешок.

— Ой! — соседка вскочила и наступила на хвост Урсула.

Тот зашипел, чуть не доведя ее до приступа. Не цапнул за ногу, и на том спасибо.

Пока Рашель наводила марафет, я успела бы десять раз собраться. В итоге на крышу мы поднялись последними. Нас встретили хмурыми взглядами. Но вряд ли дело было в опоздании. Подозреваемых в убийстве не считали достойными такой почести, как встреча первого рассвета года. Мол, могли бы и отказаться. Рашель немного смутилась, но я и не подумала этого делать. Размечтались! Уж кто-то, а я заслужила дар Гвендарлин.

Едва мы заняли отведенные места, вперед вышел Рэм Дюваль, дабы произнести приветственную речь. Наши взгляды встретились, и пробрал озноб. Почудилось, чёрные глаза принадлежат не директору, а кое-кому другому — мужчине, с которым я встречалась внутри близнецов. Мужчине, готовому принести в жертву всех в колледже ради себя и любимой женщины. И плевать, что она — само зло.

Зубы крепко сжались, ибо вспомнилось, что мы с ней родня. Но я отбросила эту мысль, будто хлам, и сосредоточилась на словах директора. Он не говорил ничего примечательного. Банальные вещи: о чести, которой удостоены избранники, о дарах и их благородном использовании. Я слушала и искала новые признаки присутствия Дарлина. Но не находила. Дюваль выглядел самим собой. Ну а несвойственная ему речь — всего лишь речь, которую обязан выдавать директор на официальных мероприятиях.

— Вперед! — дал он, наконец, команду к действию.

Мгновение, и десять пар рук взметнулись к черному пасмурному небу. Я едва не зашептала слова заклинания вместе с остальными, лишь в последний момент вспомнила, что нельзя использовать магию. Пришлось беззвучно шевелить губами и изображать, что готова сдернуть покрывало, вернув Гвендарлин солнечный свет. И вдруг объял панический страх. Я вновь ощутила уязвимость колледжа. Стены будто истончились, того гляди, рухнут и погребут всех, кто находится внутри.

Я открыла рот, чтобы закричать и прервать обряд. Но не успела.

Пальцы других избранников ловко сдернули покрывало, прятавшее колледж от настоящего неба. Я приготовилась зажмуриться, ослепленная ярким солнцем, однако ни один луч не достиг крыши древнего замка. По камням замолотили крупные капли дождя. Над Гвендарлин висели черно-сизые тучи, готовые низвергнуть потоки воды.

— Разве в первый рассвет так бывает? — нервно спросил кто-то из избранников.

Заволновались и педагоги. Зашептались между собой, мол, магия замка всегда в первый рассвет притягивает солнце. Солнце и никакого дождя. А я… я больше не смотрела на небо. Вглядывалась в стену, из которой в прошлом году вылетели дары Гвендарлин. Сегодня десять светящихся шаров не спешили показываться будущим владельцам. Они задержались по пути или… Ох, я боялась додумывать, что означает это «или»…

— Где дары? — первым опомнился мэтр Шаадей.

Все перевели взгляды на стену. Пустую холодную стену.

Повисла гнетущая тишина. А дождь всё усиливался и усиливался…

****

Мы простояли на крыше замка мокрые насквозь еще минут двадцать. Вдруг колледж передумает. Хотя каждый понимал, что этого не случится. Я кожей ощущала чужие взгляды. Избранники и их гости гадали, не в нас ли с Рашель причина странности.

— Пора! — объявил директор, убирая с лица прилипшие волосы. — Возвращайтесь в сектора. И никому ни слова о случившемся. Клянусь, если слухи просочатся, исключу всех сегодня здесь присутствующих. Даже разбираться не стану, кто посмел открыть рот.

Рашель колотило не то от холода, не то от страха. Она бы не отказалась поскорее оказаться в спальне и переодеться в сухое, но я нарочно еле плелась. Хотела отстать от остальных. А едва парочка темных, шедшая перед нами, скрылась за поворотом, потянула соседку в другую сторону.

— Ш-ш-ш, — прошипела в ответ на ее протест. — Не сахарная, не растаешь. Нужно кое-что проверить, пока весь колледж спит.

Отойдя на безопасное расстояние, я положила ладони на стену. Почудился стон, но я не была уверена, что это не сыграло шутку воображение. Не медля более ни секунды, я раздвинула древние камни. Они подчинились, правда, не столь легко как раньше.

— Заходи, — велела я Рашель.

Она подчинилась и охнула. Со мной в унисон.

Внутри нас ждали изменения. Коридоры всё еще наполняло свечение, но не яркое синее, а блекло-серое. Я могла поклясться, что сама магия покидает колледж.

— Идём, — Рашель забыла о мокрой одежде и потянула меня за руку. — Нужно проверить берлогу. Вдруг и с ней что-то не так.

Увы, подозрения оправдались. Мы вышли из стены возле фонтана, и каждая раз по пять попыталась открыть вход в тайное убежище ордена. Но плита, которой полагалось двигаться, даже не шелохнулась. Оставалась единым целым с полом, будто и нет под ней никакой лестницы.

— Проклятье! — выругалась Рашель и топнула. — Как мы теперь проведем обряды? И найдем новых участников без особых артефактов? Они же хранятся в берлоге.

— Как и «Непопулярные легенды», — добавила я мрачно.

— И свитки ордена, — напомнила Рашель. — В них, наверняка, есть какие-нибудь подсказки.

— Но ты же всё прочитала? — спросила я с надеждой.

Мне-то, понятное дело, в прошлом году их не давали. Где полуцвет, а где свитки. Но остальным полагалось подробно ознакомиться с древними документами.

— Ну… я проглядывала кое-что. Мельком. За свитки Юмми отвечала.

У меня едва дым из ушей не валил. И как прикажете со всем этим разбираться?!

— Будем надеяться, что старшее поколение с большим почтением относилось к древним документам, — проговорила я, имея в виду Эмилио с Дитрих.

Вся надежда оставалась на мэтров. Сами-то мы явно бесполезны. Ульриха с Юмми нет, а Элиас с Брайсом — не главные умники в ордене. Ох, не защитники, а сплошное ходячее недоразумение.