Черный

Глава 8 Роуз

Темно, в комнате совсем ничего не видно. Слышно как где-то кто-то кричит. Не думаю, что у меня галлюцинации, крики звучат очень даже реально. Затем раздается грохот и рев удаляющейся машины. Я лежу в темной комнате — одна рука прикована к спинке кровати, остальное же тело свободно — и размышляю о брюнетке и о вопросе, который она мне задала. «Почему он помогает тебе?» Я понятия не имею, кого она имела в виду. Был ли это тот мужчина, которого я видела, тот, который ни слова не сказал? Не уверена, был ли он настоящим или только привиделся мне. Я, если честно, не верила, что Стелла настоящая, пока не почувствовала струи воды в душе и вкус еды.

Я слышу, как отодвигается дверная защелка. Клац, клац. В комнату проникает немного света, и я поднимаю голову, ожидая увидеть мрачную фигуру, но ошибаюсь. В дверях я вижу невысокого парнишку, он просунул голову в комнату и теперь изучает ее. Его взгляд останавливается, когда он замечает меня. Он смотри мне прямо в глаза, затем заходит в комнату, закрывает за собой дверь и включает свет.

Мальчик еще маленький, ему лет восемь-десять. Он идет ко мне и садится на единственный в комнате стул, стоящий неподалеку от моей кровати. Парнишка замечает, что я прикована к кровати наручниками, на его лице появляется взволнованное выражение, и он быстро переводит взгляд к моим глазам.

— Ты плохая? — спрашивает он мягким голосом. Я не знаю, как ответить на этот вопрос, поэтому решаю промолчать. Он смышленый, понимает все по моему молчанию.

— Мистер Блэк, он не плохой. Он присматривает за мной, хорошо ко мне относится, — продолжает парнишка, глядя на дверь, словно ожидает, что беда нагрянет в любую секунду.

— Мистер Блэк? — уточняю я.

— Да, Блэк. Хозяин этого дома. Тот, кто заковал тебя в наручники, — он указывает на мои запястья, словно сообщая мне очевидное.

— Можешь вытащить меня отсюда? — я дергаю рукой, прикованной к спинке кровати, словно желая разорвать наручники и освободиться. Парнишка быстро-быстро качает головой.

— Хочешь конфетку? — предлагает он и, не обращая внимания на меня, вытаскивает из кармана леденец на палочке. Я не в силах отказаться от угощения, голод постоянно мучает меня. Он передает леденец мне и я, можно сказать, вырываю его из руки мальчика, срываю обертку и заталкиваю сладкий леденец в рот.

— Мне пора идти. Еще увидимся, леди в наручниках, — прощается он, встает и выбегает из комнаты. Выбежав, он забывает закрыть дверь, и я дергаю запястьем, пытаясь освободиться. Бесполезно, я не могу пошевелиться.

— Кто открыл дверь? — слышу я голос, который пугает меня. Когда поворачиваюсь на звук голоса, во рту у меня по-прежнему леденец. Он кивает сам себе, словно мне не нужно отвечать ему, и он и так знает, кто это сделал.

Он всегда одет с иголочки, насколько я его помню. А мне казалось, что я придумала, как он выглядит. Он красив…эдакий душераздирающий тип красоты. Длинная борода, но в меру длинная, темные волосы зачесаны набок. Темная одежда, только рубашка белого цвета.

— Пожалуйста, отпусти меня, — прошу я, и он переводит взгляд на меня. У него такие необычные глаза, кажутся другими на расстоянии. Кажется, что он знает все мои самые темные секреты, хотя я чертовски сильно надеюсь, что их не знает никто. Никому не следует знать эти тайны. Даже я сама не хочу вспоминать о них.

— И что? Снова пойдешь и ширнешься, Роуз? — его вопрос пугает меня, так как я не пользуюсь этим именем. Не пользуюсь им уже очень давно. Те, кто знали меня, как Роуз, вряд ли бы узнали меня теперешнюю.

— Откуда ты знаешь кто я?

Он заходит в комнату, но мне кажется, что он делает это очень медленно. Будто считает каждый свой шаг. Наручники, приковывающие меня к кровати, царапают запястья, когда я пытаюсь отодвинуться подальше от него, как можно дальше от того, что он несет… от чувств.

— Тебя зовут не Роуз? — спрашивает он, приблизившись почти к самой кровати.

Я качаю головой.

— Нет, меня зовут Касс, — лгу я. Это имя я использую, когда живу на улице. Под этим именем я известна наркодилерам, под этим именем меня знают другие шлюхи.

— Не лги, Роуз, — его голос звучит нежно, но в нем чувствуется твердость. Не думаю, что такому парню, как он, хоть раз в жизни приходилось повышать голос, в нем и так звучит слишком много власти.

— Если я расскажу тебе правду, ты отпустишь меня?

Он обдумывает мой вопрос и отвечает не сразу. Проходится по мне взглядом. Смотрит на меня так, словно уже знает все ответы.

— Да, правду.

Я киваю. Склонив голову, пытаюсь выдумать какую-нибудь ложь, но как далеко я могу зайти в своей лжи? Он будто бы знает меня. Как много он знает на самом деле? О чем можно солгать?

— Не стоит выдумывать ложь, она не поможет, — он просто стоит, кажется, даже не шевелится. Поэтому, когда начинает говорить, я невольно поднимаю глаза, и наши взгляды встречаются.

— Раньше меня все знали как Роуз… до того… до того, как я сломалась, — надеюсь, ему будет достаточно этой правды. Я рискую бросить на него взгляд, но он стоит и ждет, он хочет еще правды.

— Я начала принимать наркотики, чтобы заглушить боль, изгнать ее из своей жизни. Только так человек может сломаться, прежде чем его по-настоящему сломают.

Он подходит ближе. Поначалу мне кажется, что он собирается коснуться меня и что его руки могут причинить мне боль, но он не касается меня. Он протягивает руку, расстегивает замок наручников и те падают на пол, а сам он выходит из комнаты.

Я сижу на кровати и растираю запястье, гадая, с чего так внезапно он решил просто отпустить меня. Это ловушка? Куда мне идти? Где я вообще?

Первым делом я иду в туалет, а закончив, переступаю порог комнаты, в которой была пленницей так долго. Поднимаю голову вверх и вижу лестницу, ведущую наверх, а на втором этаже вижу открытую дверь. От доносящегося до меня аромата еды желудок громко урчит.

Напротив двери моей «темницы» еще одна дверь, ведущая к свободе. Я открываю эту дверь и обдумываю варианты. Я могу просто уйти, но куда я пойду? Кому я нужна? Я даже не знаю, где я сейчас. Я оборачиваюсь и смотрю на лестницу. Где-то там играет мрачная печальная музыка. Делаю несколько шагов в сторону ароматов еды и звуков музыки.

Я медленно поднимаюсь по лестнице, не совсем понимая, что делаю. Мысли о еде подгоняют меня, заглушая все разумные мысли.

Блэк стоит у плиты, одетый точно так же, как и раньше. На ногах по-прежнему ботинки. Он не смотрит на меня, не оборачивается, даже когда под моими ногами скрипит половица.

Он, не отвлекаясь, готовит под грохочущую музыку. Я стою там и наблюдаю за тем, что он делает. Он такой тихий и сильный, и держится совсем не так, как все остальные мужчины. Это одновременно пугает и волнует. Он убирает руки от плиты, музыка резко прерывается, и он начинает говорить, вынудив меня подпрыгнуть и перепугав меня так сильно, что мне приходится прижать руку к груди, чтобы убедиться, что сердце все еще там.

— Напитки в холодильнике, — сообщает он и снова включает музыку. Все это время он знал, что я стояла за его спиной, но предпочел не замечать меня. Вместо этого перепугал меня до чертиков.

Он стоит прямо рядом с холодильником, поэтому я предпочитаю обойти вокруг стола. Холодильник стоит посредине, плита, на которой он готовит, рядом с ним, а напротив нее кухонный стол. Я решаю обойти и то, и другое, чтобы подойти к холодильнику. Открыв дверцу, я вижу только бутылки с водой и ничего больше. Беру две бутылки, ставлю одну возле плиты, а затем отхожу, чтобы между нами оставалось некоторое расстояние. Решаюсь осмотреться. Дом разукрашен. Все стены покрыты граффити. Они вызывают у меня улыбку. Мне нравятся граффити. Он замечает, что я осматриваюсь — смотрит прямо на меня, разглядывающую стены его дома. Кажется, я засекла ухмылку, но она исчезла так же быстро, как и появилась. Он ставит передо мной тарелку с курицей и овощами. В животе урчит. Он слышит этот звук и кивает на кушетку, затем берет свою тарелку с такой же едой, но в большем количестве.

Он несет свою тарелку к кушетке, садится и включает телевизор. Он не смотрит на экран, видимо, включил его, чтобы в комнате раздавался фоновый шум, так же, как это было с музыкой, которую он выключил, когда закончил готовить.

Я ем как можно быстрее, едва пережевывая, чтобы успеть съесть как можно больше. Вскоре моя тарелка пустеет, а мужчина, сидящий рядом со мной, все еще ест, и его тарелка наполовину полная. Он протягивает ее мне, встает, и, забрав мою пустую тарелку, возвращается на кухню. Я съедаю и его порцию тоже.

— Где мы? — спрашиваю я, доев последний кусочек. Он ставит тарелку в раковину, переводит взгляд на меня и прислоняется к стойке, скрестив ноги перед собой.

— Ловуд[3], — отвечает он.

Тарелка выпадает у меня из рук и разбивается на полу. Он наблюдает за моей реакцией. Я уехала из этого города много лет назад, и никогда у меня не возникало желания вернуться, но все равно я оказалась здесь, в доме какого-то незнакомца.