Черный

Глава 20 Блэк

Меня здесь быть не должно. Мне не следует стоять на этом месте, в это мгновенье, рядом с ней, но я не в силах сказать «нет» и уйти тоже не могу. Взглядом своих бледно-голубых глаз она изучает мое лицо, словно не верит словам, которые я только что произнес. Но также я вижу там и возбуждение. Резко подняв руки, я обхватываю Роуз и ее обнаженное тело оказывается прижато к моему. Член у меня твердый, твердый с той секунды, как я увидел ее. Я частенько волнуюсь из-за секса, переживаю, что восторг от него для меня закончился. Но нет, моему мозгу и телу мало секса. Тело хочет чего-то иного, оно жаждет Роуз. Ее руки прижаты к бокам, но я знаю, что она хочет двигать ими. Впрочем, она и так слишком много ко мне прикасалась.

— Я собираюсь заставить тебя забыть все. Стереть прикосновения чужих рук, губ и тел, которые касались тебя до меня, — от моих слов Роуз пробирает дрожь. — Ты ведь мне веришь?

Она кивает.

— Держи руки по бокам. Если пошевелишь ими, то я не позволю тебе кончить.

— Но это несправедливо, — произносит она едва слышным шепотом.

— Жизнь несправедлива, и ты должна это понимать, — Роуз не отвечает, но по ее глазам я вижу, что она все понимает.

Я не спеша изучаю ее — идеального размера грудь с сосками нежного розового цвета, которые буквально молят о моих ласках. Я провожу языком по ее шее, а она не двигается, как я и велел, застыла, как статуя. Может быть, она послушается меня, и тогда, возможно, я дам ей кончить. У Роуз сладкая на вкус кожа. И она больше не выглядит изможденной и тощей.

Языком прокладываю путь к ее левой груди, круговыми движениями ласкаю сосок, желая укусить его. Роуз тяжело дышит, ее грудь быстро вздымается и опадает. Второй ладонью я накрываю ее правую грудь. Я жду, что Роуз пошевелится, но вместе с тем надеюсь, что она не станет делать этого. Я усиленно сосу ее грудь, затем облизываю и прикусываю. Перемещаюсь ко второй груди и делаю то же самое. Провожу рукой вниз по ее животу. Он плоский, поэтому я медленно опускаюсь ниже и касаюсь ее киски. Роуз задерживает дыхание, когда я ввожу в нее палец. А затем закрывает глаза, когда я ввожу еще один. Мне хочется долго наслаждаться ею, но также хочется взять ее силой. Я подталкиваю ее к журнальному столику, и она сбрасывает с него коробку с пиццей и пульт. Двигаюсь дальше и опускаюсь на колени перед ней, не вынимая из нее пальцев. Ноги Роуз широко раздвинуты, спина выгнута, а глаза закрыты. Я вижу, что она дрожит. Я поднимаю валяющиеся на полу штаны, вытаскиваю из кармана презерватив и раскатываю его по члену. Затем наклоняюсь к ее киске и начинаю вылизывать ее, погружаясь все глубже и глубже. Она стонет и делает это довольно громко. Мне не нужно сдерживать ее, она следует моим указаниям. Ее руки прижаты к бокам или она держит их на груди. Пару раз она тянется ко мне, желая прикоснуться, но вовремя останавливается. Я не могу, просто не могу позволить ей коснуться меня.

Я трахаю ее языком, пробую на вкус каждую клеточку, и она начинает выкрикивать мое настоящее имя. Она знает, что ей не следует использовать его, я предупреждал ее не делать этого. Но сейчас я не останавливаю ее.

Я действую быстро и не даю ей возможности отдышаться. Резко врываюсь в нее и от удивления она приоткрывает рот. Я двигаюсь грубо, но я всегда так поступал. Трахаясь, я ищу удовлетворения для себя, впрочем, женщины почти всегда кончают раньше меня. Я не мудак и обычно удостоверяюсь, чтобы они тоже получают удовольствие. Но в случае с Роуз я чувствую неуверенность. Она отличает от телок, с которыми я обычно трахаюсь. Я врезаюсь в нее снова и снова. Она выгнула шею и мне не видно ее лица. Ее руки сжаты в кулаки, но с губ определенно срываются стоны удовольствия.

Роуз сжимает меня изнутри, и я понимаю, что она готова кончить. При каждом толчке я задеваю пирсингом нужную точку. Я знаю, что она ощущает его всякий раз, когда я вхожу в нее. Она сжимает меня еще крепче и громко стонет. Так приятно наблюдать, как женщина буквально распадается на части у меня на глазах. Я могу пристраститься к этому, никак не могу замедлить темп собственных движений. Я не чувствовал подобного наслаждения уже очень долгое время.

— Кричи мое имя, Роуз. Кричи так громко, чтобы Небеса и Ад услышали тебя.

Она подчиняется, а я пальцем начинаю ласкать ее клитор. И большего и не требуется: с ее красивых пухлых розовых губ срывается мое настоящее имя.

Я выхожу из нее, но Роуз остается лежать на журнальном столике. Она тяжело дышит и явно устала. Я кончил, но мой член хочет продолжения. Я уже чувствую, как он снова набухает. Это из-за нее. Она сменила мое чувство реальности, заменив его своим собственным.

— Как… — ее голос звучит хрипло, — никогда в жизни и ни с кем я так не кончала.

Роуз тяжело дышит.

— Я хочу еще, — сообщаю я ей, надевая новый презерватив.

Она качает головой.

— Я не в состоянии пошевелиться.

Я хватаю ее за бедра и переворачиваю на живот.

— А тебе и не надо.

Роуз отключилась. Я поднимаю ее на руки и перекладываю на свободную кровать. Когда я просыпаюсь следующим утром, кровать уже пуста. Все следы ее присутствия исчезли. Я испытываю смешанные чувства; не хочу никаких привязанностей. Но что-то подсказывает мне, что это уже невозможно. Как можно не привязаться к человеку, который, можно сказать, вселился в тебя? Она — загадка. Как только видишь ее, тебя сразу же тянет к ней. Это началось еще десять лет назад. Она изменила меня. Кто-то может сказать, что к лучшему, кто-то — к худшему. Как бы то ни было, я бы ни за какие сокровища не променял тот день.

Боюсь, мне придется рассказать ей, я буду вынужден рассказать ей настоящую историю. Ту, которую она не знает, ту, из-за которой может возненавидеть меня. Историю, которая заставит ее хотеть убить меня. Можно подумать, что человеку в моем положении стоило бы бояться рассказывать ей, чем я зарабатываю на жизнь. Но в действительности, именно то, что я сделал с ней несколько лет назад, разобьет вдребезги то, что еще и не успело начаться между нами.