Черный риэлтер

ГЛАВА 45

Больше всех освобождение цыганки разозлило, конечно, Ольгу Малиновскую. За ночь, отойдя от подобного унижения, она пришла в прокуратуру решительная как никогда. И первым делом она выписала повестку на имя Софьи Романовны Зубаревской. Дату поставила сегодняшнею, а время два часа.

Через час рассыльный вернулся.

— Ольга Леонидовна, а она тут больше не проживает. Тут уже какие-то другие люди вселились, мебель заносят.

Ольга чуть подумала, и позвонила Астафьеву.

— Юр, оторвись, пожалуйста, от своих дел, спустись вниз, и узнай в паспортном столе, на какой адрес выписалась Зубаревская.

Тот все понял без лишних слов. Через пятнадцать минут он позвонил Ольге.

— Записывай: новый адрес твой цыганки — улица Катукова, дом сорок четыре.

— Это где?

— В Цыганском поселке.

— Хорошо, спасибо.

Рассыльный уехал. Через полчаса он уже позвонил Малиновской.

— Ольга Леонидовна, а ее тут тоже нет.

— Но она там живет?

— Как бы не так. Тут проживает ее брат, Николай.

Ольга в голос ахнула.

— Николай!?

— Да, вышли тут две девчонки, цыганочки, плачут, и матерятся. Говорят, что ее тут не было и нет, и они убьют эту суку, если только увидят ее.

— Хорошо, тогда продиктуй им мой номер, пусть позвонят, как только узнают, где она живет на самом деле. Объясни им, зачем мне это надо.

"Вот наглая! — Подумала Ольга, кладя на стол трубку. — Засадила братца, да еще и прописалась в его доме после этого. То есть, до этого. Сучка черноглазая!"

Астафьеву так же досталось на том же самом совещании от Попова.

— Пока следствие занималось этой цыганкой, оно могло спокойно довести до суда дел десять! — Внушал он на совещании начальников отделов. — А теперь мы имеем пшик и ничего больше.

— Мы дожмем ее, — пообещал Юрий. — Да и вообще — какие проблемы, дело то в прокуратуре.

— Да, но, сколько вы по нему работали? А теперь ваш отдел не перекроет прошлогодние показатели.

В этот же день, в два часа, после получасового рассмотрения судья Куликова согласилась с выводами прокуратуры и ОБНОНа и постановила арестовать Николая Романовича Зубаревского сроком на три месяца.

К вечеру в третьем отделении милиции собрались все, кто работал по риэлтерским делам. У каждого была своя задача, и каждый выполнил ее как смог.

— Из двух Плициных показание смог дать только этот, Сашка, — доложил Шаврин.

— Это, которому Михалыч челюсть сломал? — удивился Колодников.

— Ну да.

— Это как?

— А я ему надиктовал текст показаний, тот согласился, кивнул головой, и все подписал.

— Хорошо. А этот, второй.

Шаврин безнадежно покачал головой.

— Этот лежит мешком. Он не в коме, но постоянно теряет сознание, под себя ходит. Короче — мужики перестарались.

— Ну, Мысин! Вот выберется он из своей Синевки, получит выговор.

— От тебя, что ли? — удивился Демин.

— Да не я, а от Панкова, или Попова. Это же жуткое дело — самосуд!

— А я бы вообще ввел у нас суд Линча. Поймал вот таких козлов прямо на месте преступления — и тут же на дереве вздернул, — сказал Шаврин.

— Да слышал я уже эти разговоры! Ты почаще гусей находи, тогда и до суда дело находить не будет, — парировал Колодников.

Шаврин «прославился» тем, что по заявлению одной бабушки нашел похищенные у ней сорок гусей. В этом не было ничего особенного, дело было простое, нужно было просто обойти местных наркоманов, и посмотреть, у кого из них валяются во дворе гусиные перья. Но с тех пор гусей Шаврину припоминали часто.

После этого Колодников снова обратился к Алексею:- Так что он показал, это Плицин?

— То, что заказ на поджоги им дал Александров.

— Сколько?

— Тридцать тысяч за каждый дом.

— Я не про это, сколько они подожгли домов?

— Четыре. На пятом их поймали.

— Так, значит, у нас осталось еще три дома вместе с этим, где старики задохнулись. Все сходиться.

— Что сходиться? — не понял Демин.

— А то, что остальные три дома заказал Каховский.

— И кто поджигал?

— Шустов младший. Он сам дал показания.

Все произошло с утра, как раз после того, как Косарев встретил на крыльце Шустова-старшего и его адвоката, Васильева. Очутившись в кабинете Колодников они без обидняков завели разговор с ним о том, как сделать так, чтобы Сашка получил срок как можно меньше. Андрей был удивлен подобной переменой с отцом, который еще вчера был готов послать собственного сына хоть в зону, хоть на гильотину. Он не удержался, и спросил его об этом: — Как же это вы решились? Я думал, вы от него уже отреклись?

Сергей Шустов горько усмехнулся.

— Как от него отречёшься? Родная кровь. Он еще в первую жену пошел, одно лицо. Как на него смотрю, так ее вижу, падлу. И, разошлись, вроде… В общим, я сделаю все, чтобы его вытащить из-за решетки. Сколько надо — столько отстегну.

— Хорошо. Только, — Колодников поднял вверх руки. — Я в этом не участвую. Мне нужны смягчающие факты, и только.

— А если он даст показания против того, кто подстрекал его к поджогам? — спросил адвокат.

Колодников чуть подумал, потом спросил: — Это серьезная величина?

— Да, вполне. Причем у нас есть нечто, что может утащить этого человека на дно не хуже якоря. Стопроцентная улика.

— Хорошо. Я сейчас позвоню, чтобы его привезли к нам, сюда.

После всех проволочек младший Шустов появился в отделении через час. После ночи, проведенной в ИВС, он выглядел подавленным. Ночь в душной камере, с этой постоянно горящей лампочкой, в компании каких-то трех уродов его же возраста, но с совершенно дегеративной внешностью и манерами, круто поменяли его взгляды на жизнь. Ему уже не хотелось ни такого общества, ни такого жилья.

— Ну, что, Саша? — обратился к нему Колодников. — Вот, папа твой говорит, что ты согласен сотрудничать со следствием, а за это тебе смягчиться срок, да так, что, может быть, и сидеть не придется.

— В самом деле? — недоверчиво спросил Сашка.

— Да. Ты же у нас еще малолетка, а вам многое прощают. Так что у тебя есть для нас такое интересное?

Сашка бросил взгляд на отца, тот кивнул головой.

— У меня есть запись моего разговора с заказчиком, — признался младший Шустов.

Такого Колодников не ожидал.

— Ого! Видео запись, или ауди?

— Видео. Я снимал переделанной веб-камерой.

— Это хорошо. Но, сначала давай оформим все на бумаге. Будем считать, что это будет у нас явка с поличным.

Через час Колодников спрятал бумагу в дело, а дело в сейф, и кивнул головой всем остальным: — Поехали.

Он забежал в кабинет к Зудову, тот отказался там.

— Паша, бери свою камеру, поехали к Шустовым.

Квартира Шустовых поразила оперов своим пространством. Похоже, что владелец «Цейлона» купили две трехкомнатных квартиры в двух разных подъездах, и, сломав одну стенку, организовали пятикомнатную квартиру с огромным по кривовским меркам залом. Что было неприятным в этой квартире, это нынешняя жена Шустова, явно крашеная блондинка с грудным младенцем на руках. Она была одета в какой-то не слишком опрятный халат, без капли косметики. В таком виде ее не спасала даже ее крайняя молодость, что-то на грани школьницы старших классов. Увидев пасынка в наручниках, она ядовито захохотала, и выдала отцу Сашки свою реплику: — Ну, я же тебе говорила, что он этим кончит?

— Помолчи, дура, — кинул Шустов на ходу, и повел милиционеров дальше.

— Сам такой, да сынок? — обратилась она к младенцу. — Пойдем, кровиночка моя, я тебя покормлю!

По комнате Сашки нельзя было сказать, что старший сын бизнесмена в чем-то нуждался. Громадный телевизор, видак, компьютер. Именно к нему и отправился Сашка после того, как с него сняли наручники. Посидев минут пять перед монитором, он нашел нужный файл, поднялся со стула, и кивнул головой ментам: — Смотрите.

На экране показалась подъезжающая машина, это была какая-то большая иномарка черного цвета. Она остановилась, изображение тут же сместилась, мелькнула открываемая дверца. Качество съемки оставляло желать лучшего, но лицо человека, повернувшегося навстречу камере, было узнаваемо и весьма всем знакомо. Это, несомненно, был Виктор Антонович Каховский.

— Ну, что, как все прошло? — спросил он.

— Нормально.

— Чем это снималось? — спросил Колодников шепотом.

— Веб-камерой, я же говорил, — пояснил Шустов-младший. Для Колодникова, далекого от всего компьютерного мира, это ничего не прояснило.

Сашкин голос из динамика был слышен гораздо лучше голоса Каховского.

— Никто тебя не видел? — спросил риэлтер.

— Нет, да кто там что видит? Три часа ночи. Собаки только, суки, лают.

— Хорошо. Вот деньги, вот тебе два новых адреса. Только не пали их сразу, выжди пару деньков.

— Ясно. Аванс не дашь?

— Сколько?

— Пять.

— Пять дам.

Было видно, как Каховский полез в карман, достал портмоне и вручил оператору несколько тысячных бумажек.

— Все, давай теперь встретимся через неделю. Как этих отработаешь, так позвони.

— Ладно.

По изображению было ясно, что Сашка выбирается из машины, та уезжает. Потом, в поле зрения появляется мотоцикл, ревет заведенный мотор. Тут же Колодников узнал и местность, где переходили переговоры — загородный парк отдыха Ильмень. В это время года лучше места для уединенной встречи представить себе было трудно. Затем был еще один интересный кадр. Видно было, что мотоциклист прибавил скорость, и вскоре догнал уезжающий внедорожник, так, что стала видна модель машины, и даже ее номер. Затем запись прекратилась.

— Да интересные кадры, — признался Колодников. — А как на тебя вышел Каховский? Где вы с ним пересеклись?

— А что на него выходить? — хмыкнул отец Сашки. — Он же родной брат этой куклы, — и он кивнул головой в сторону закрытой двери. Сын подтвердил.

— Да, я с ним побалакал на дне рождения этой крысы, пожаловался, что отец мало денег дает. Потом он мне позвонил, предложил подзаработать.

— Так сколько он давал тебе за каждый подожженный дом? — поинтересовался Андрей.

— Десять кусков, сука жадная.

— А зачем ты снимал все это на камеру? — не удержался, и задал вопрос Зудов.

Сашка скривился.

— Я его потом тряхнуть хотел. Раскрутить на пару сотен деревянных.

За его спиной Сергей Шустов взялся за голову.

— Боже мой, кого я вырастил!? Кого вырастил?! Урод!

Сашка захохотал, и развел руками.

— Что вырастил, то вырастил, папа! Собирай урожай.