Чертова пляска

Глава 5

— Это невозможно. — Ползунов откинулся на спинку стула. — Я справлялся у охотников, искал амулеты. Таких целительных Знаков не существует. Меня, быть может, получится воскресить после смерти, но буду ли это тот же я — неведомо. Да и нет таких сильных охотников, кто бы согласился…

Ну да, надо полагать. Чтобы воскресить человека и оставить жить, как жил, это надо быть Воеводой. А такие ребята на деревьях не растут. Впрочем, и я не лыком шит.

— Может, я и не вышел рангом, чтобы воскресить вас после смерти надолго. Может, у меня и нет таких целительских Знаков, которых не знали бы питерские охотники. Но вот кое-что я умею делать очень хорошо.

— И что же?

— Убивать кикимор.

— Ки… Кого⁈ — изумился Ползунов.

— Ну, это такие твари, которые живут у вас дома, наводят морок. А по ночам подкрадываются и душат, высасывают жизнь. А вы начинаете вянуть и харкать кровью. Врачи, соответственно, разводят руками, блеят про чахотку. А самое интересное — вся эта нечисть запросто подчиняется вашему старому знакомому чёрту. Так что идёмте, Иван Иванович, показывайте мне ваше жилище. На дворе — вечер. А ночка нам предстоит долгая и интересная.

Сазонова я нашёл в мастерской, по-прежнему в обществе Лангена. Судя по обильной жестикуляции последнего и красному лицу Сазонова, переговоры продолжались и к тому пункту, который интересовал меня, ещё даже не подошли. Ну и ладно, утро вечера мудренее.

— Давайте, заканчивайте тут, — хлопнув Сазонова по плечу, напутствовал я. — Чтобы к завтрашнему к утру никаких нерешённых вопросов не осталось. Завтра в девять утра я приду сюда, и время терять не намерен. Так своему санкционному приятелю и передай.

— А вы куда же? — растерялся Сазонов.

— А меня влекут неотложные дела. Путь охотника сложен и извилист.

С этими словами я покинул мастерскую.

Ползунов, как выяснилось вскоре, обитал неподалеку, в собственном доме. Буквально соседствующим с мастерской. Ну, логично — если есть возможность выбора, на фига далеко ходить. Тем более, что общественный транспорт тут пока в зачаточном состоянии, а собственный выезд — морока ещё та. Не у всех есть кареты, лошади, конюшни и каретные сараи, а также преданный по гроб жизни обслуживающий персонал в виде Данилы и кучера Антипа. В общем, жильё себе Ползунов изобразил крайне удачно.

Роскошью обстановки дом не поражал. Пускать пыль в глаза гостям Ползунов, видимо, не считал нужным. А скорее всего, здесь и гостей-то почти не бывало. Хозяин горел на работе, домой только ночевать приходил. Всё строго, функционально, из прислуги — лакей да кухарка. И врач.

Он, как объяснил Ползунов, в последние несколько суток постоянно жил в его доме. По ночам, когда Ползунов заходился в кашле, делал какие-то уколы.

— И как? Легче вам от уколов?

Ползунов развёл руками.

— Мне не с чем сравнивать. Возможно, без них уже бы сошёл в могилу.

— Тоже верно. Но этой ночью врач вам однозначно не понадобится. Отпустите и его, и прислугу, не нужно им тут отсвечивать.

Растерянные врач, лакей и кухарка свалили. А я отправился исследовать спальню.

Ну, всё стандартно: кровать под балдахином, прикроватный столик с подсвечником на три свечи, комод. У противоположной стены — низкая кушетка на гнутых ножках, на полу толстый ковёр.

— Это — для врача? — кивнув на кушетку, спросил я.

— Да. Ему времени от времени приходится подолгу здесь задерживаться.

— Понял.

Главным украшением комнаты была печь, выложенная красивой плиткой с синими узорами. У печи на специальной подставке стоял небольшой таз, рядом висел кувшин — принадлежности для умывания.

— Угу, — сказал я. Открыл печную заслонку, заглянул. Увидел кучку золы. — Недавно топили, что ли?

— Приходится. Лето в этом году паршивое, да и чувствую себя… Ну, я рассказывал. Врач рекомендует постоянно находиться в тепле.

— Угу, — повторил я. И закрыл заслонку. — Ну, в целом ясно. Значит, так. Ваша задача — лечь в кровать и не сходить с неё до тех пор, пока я не разрешу. В идеале — притвориться спящим и не шевелиться.

— То есть, вообще?

— Я же сказал — в идеале. Понимаю, что вы живой человек. Но для того, чтобы не покинули эту категорию, сходить с кровати я вам категорически запрещаю. Если станет совсем страшно, можете молиться. Но — никуда не лезть. Вы меня поняли?

— Понял.

— Отлично. Раздевайтесь пока, а я своими делами займусь.

Я подошёл к окну, распахнул рамы. Перегнувшись через широченный подоконник, на котором спокойно мог бы заночевать, осмотрел то, что заметил ещё с улицы — декоративный балкончик. Фальшивый, без выхода. Окликнул Ползунова:

— А эта приблуда вам зачем?

— Если вы о балконе, то он мне совершенно не нужен. Для красоты, что называется. Дом строил один из этих модных итальянцев, мне его присоветовал один знакомый. А у них так принято, на подобных балкончиках высаживают цветы. В нашем климате цветы не приживаются, да и ухаживать у меня тут некому. Но в качестве украшения балкон смотрится неплохо, спорить с архитектором я не стал.

— Правильно, — согласился я. — Это вы очень правильно сделали. Красота — наше всё.

Я прицелился в стоящий на балкончике ящик с остатками земли и огрызками растений. Тех самых цветов, судя по всему. Засохли они, очевидно, задолго до того, как Ползунов сторговался с чёртом. Даже земля просела и высохла практически в ноль. Ну, и отлично. Живые цветы было бы жалко. Я изобразил в ящике отсроченную Костомолку.

Помолился про себя, чтобы она не пригодилась. Процентов девяносто — за то, что не пригодится. Даже, пожалуй, все девяносто пять. Но мало ли.

Вынырнув из-за подоконника обратно, я увидел, что Ползунов свою задачу выполнил. В ночной рубашке и колпаке, натянув до подбородка одеяло, послушно лежит в кровати.

— Отлично, — похвалил я. — Вот, так и лежите.

Подошёл к прикроватному столику, задул свечи. Комната погрузилась во тьму. Я присел туда, где сразу наметил себе место — на кушетку.

— А вы что планируете делать? — долетел до меня голос Ползунова.

— Да вот думаю катку бахнуть. Как раз команду собираю.

— Что, простите?

Я вздохнул.

— Вы жить хотите?

— Очень.

— В таком случае вам лучше замолчать и не мешать мне работать.

— Но вы же…

— Тихо! — цыкнул я.

Вот же беда с этими умирающими. Хлебом не корми — дай потрындеть.

Ползунов затих. Обиделся, наверное. Я вытянул ноги, скрестил на груди руки и привалился к стене.

Глаза уже привыкли к темноте. Света с улицы в окно проникало не сказать чтобы много, но то, что нужно, я видел отчётливо. Занял правильную позицию. И движение не пропустил.

Едва перевалило за полночь, как печная заслонка неслышно, без малейшего скрипа, отворилась. К кровати Ползунова поплыло то, что я однажды уже видел — как будто двигалась сама собой целлофановая плёнка, на ходу меняющая форму. Если не приглядываться и не знать, что ожидаешь увидеть — не заметишь. Но я знал. И ждал.

Немного опасался, что кикимора поостережётся лезть в комнату в присутствии постороннего, но сделал ставку на то, что мою охотничью силу не почувствует, примет за врача. Чьё присутствие её, очевидно, совершенно не смущало.

Так и вышло. Безнаказанность, как известно, рождает беспечность. Пакетообразное тело кикиморы ничтоже сумняшеся попёрло мимо меня к кровати несчастного Ползунова.

— Ну ты совсем охренела! — возмутился я. — При живом-то охотнике! — и вмазал по твари Ударом.

«Пакет» раскатало по ковру. Я бросился к нему, на ходу активировав нужный амулет. Через секунду оседлал уже не непонятную субстанцию, а вполне себе материализовавшуюся кикимору. Которая пыталась биться в моих руках, но сделать ничего не могла.

— Сидеть! — прикрикнул на подскочившего в кровати, ошалело вытаращившего глаза Ползунова я. — Спектакль не окончен!

И обратился к кикиморе.

— Тебя чёрт подослал?

— Ненавиж-ж-жу, — выдала тварь знакомый рефрен. И вдруг завопила — так, что у меня заложило уши: — Хоз-з-зяин!!!

Ползунова от её визга так скрючило, что сложился пополам и зажал уши коленями. А я кивнул.

— Ну, собственно, других доказательств не требуется. Хозяину — привет, — и отсёк кикиморе башку.

В грудь ударила молния. Две родии, максимум для этой твари. Ишь, отожралась…

Я подошёл к завязавшемуся на кровати в узел Ползунову, потряс за плечо. Дождавшись, пока он сядет, а в глазах появится осмысленность, сказал:

— Ну, вот и всё. Больше вас эта тварь донимать не будет.

Ползунов во все глаза смотрел то на обезглавленную кикимору, то на мой испачканный в зелени меч.

— То есть… Вы хотите сказать…

И вдруг раздался визг. Мне показалось, что орёт кикимора. Вот, каким-то образом, этой своей отрубленной башкой и орёт. В тот же миг оказался рядом с ней — и понял, что ошибся. Рявкнул на Ползунова:

— Сидеть тихо! Не двигаться! — и бросился к окну.

Такого мне прежде наблюдать не доводилось.

В край декоративного балкончика вцепились когти. Если бы не длина и крепость, они выглядели бы вполне человеческими. Из когтей произрастали плоские пальцы, плавно перетекающие в плоскую ладонь. А ладонь, в свою очередь, перетекала через край балкона на внешнюю сторону.

Я осторожно приблизился.

Отсроченная Костомолка чёрта буквально раскатала в блин. И теперь он напоминал ковёр, вывешенный на балконе для просушки. Оказавшийся, впрочем, слишком длинным — плоские ноги чёрта, заканчивающиеся копытами, и плоский, раздвоенный на конце хвост стелились по земле.

Я распахнул рамы и рубанул чёрта по вцепившимся в балкон конечностям. Сработало штатно. Пальцы с длинными когтями остались на балконе, тело чёрта сползло на землю. Визг усилился.

— Плохой охотник, злой! — донеслось до меня. — Девочку мою обидел, меня обидел!

И в тот же миг скрюченные пальцы отцепились от балкона. Рванули ко мне — целя когтями в глаза.

Благо, Защитный круг скастовать я успел. Про Доспех — ни фига не был уверен, что сработает. Я, впрочем, и чёрта так скоро в гости не ждал, честно-то говоря. Рассчитывал, что будет время подготовиться, отсроченную Костомолку воткнул чисто на всякий случай. И вот — надо же.

— Плохой охотник! Злой! — надрывался чёрт. — Пошто лезешь не в своё дело? Пошто маленьких обижаешь?

Скрюченные пальцы так и плясали вокруг меня. Тыкались в Защитный круг — будто бы слепо, в отчаянии, но я вдруг понял, что на самом деле нет. С каждым новым ударом Круг как будто всё больше истончался. Что делать, когда тварь его пробьёт, я понятия не имел.

— Девочку мою обезглавил, — продолжал надрываться чёрт, — Малышечку мою!

— Твоя малышечка каждый день силы из человека тянула. Не сегодня-завтра в могилу бы свела. А тебе только того и надо! Для того её и подослал. Подлюка ты, вот что я тебе скажу. Так дела не делаются.

— Я — подлюка? Я — подлюка⁈

Чёрт вдруг взмыл из-за балкона. Целый и невредимый, будто вовсе не тронутый Костомолкой. Ну, если не считать отрубленных пальцев — по-прежнему пляшущих в воздухе. Приземлился на ограждение, взмахнул обрубками рук.

Пальцы встали на свои места, руки устремились ко мне. Я пронзил тело чёрта мечом. Воткнул клинок в живот, потащил вверх. Когда добрался до подбородка, чёрт расхохотался. Разрез зарастал на глазах. Чёрт одним движением, упершись руками в Круг, сдёрнул себя с клинка, перекувырнулся в воздухе и оказался за моей спиной. Я едва успел развернуться. Кастанул Костомолку.

Стену дома тряхнуло, а чёрт ушёл в сторону. Расплющило только его правую руку и хвост.

— Больно, — обиделся чёрт.

И бросился на меня. Я почувствовал, как сминается Защитный круг. Влил в него все свои силы, но их явно не хватало. Шевельнуть мечом тоже больше не мог, руки будто приварили к бокам. Ещё чуть-чуть — и эта тварь меня попросту раздавит!

Удар! Всё, что я смог сделать. Чёрта отшвырнуло. На какой-то миг.

— Злой охотник! — объявил он.

И я понял, что жить мне осталось едва ли секунду.

Когда чёрта вдруг окатило водой, а на голову наделся таз. Умывальный, тот, что стоял в подставке у печи.

Чёрт заверещал так, что всё предыдущие звуки вообще не считались. Хватка мгновенно ослабла, чёрт осыпался под балкон. Он мотал рогатой башкой, пытаясь сбросить таз, но тот к ней как будто прикипел.

— Серебро? — не оборачиваясь, спросил у Ползунова я.

— Чистое. Врач советовал, знаете ли. Вроде как хорошо очищает воду…

— Хороший врач. Фигни не посоветует, как я погляжу. Беру свои мысли назад, замечательный человек, держите его побли…

Договорить я не успел. В окно влетел с грохотом таз, пронёсся у нас над головами, снова долбанулся о стену и рухнул.

— А шляпу свою заберите! — послышалось с улицы. — Я такой фасон не ношу! Имею гордость! Да, гордость!

Я подошёл к балкончику и посмотрел вниз. Там танцевал чёрт. Так посмотришь — вроде весело придурку, он и отплясывает, как деревенский парень на именинах. Но охотничье сердце говорило, что чёрт пляшет от ярости. И, если прислушаться, можно было разобрать, как он шипит что-то себе под нос.

— Разойдёмся красиво? — спросил я. — Или есть другие предложения?

У меня предложение было простое и понятное: нахрен. Нахрен биться головой об эту тварь. Тут уже ёжику понятно, что надо собирать десяток и валить. Осталось только понять, как его добыть в нужный момент.

В этом-то, вероятно, и трудность, и потому-то потусторонние твари выделены в отдельную категорию. Они, может, не так уж сильнее и опаснее иных высших, но обитают настолько не в нашем мире, что совсем. И целенаправленная на них охота в честь этого делается, мягко скажем, невозможной.

Тут я вспомнил, что у меня дома, вообще-то, стоит портал в потусторонний мир. Мысль эта меня немного подогрела, и я улыбнулся. Как раз в тот момент, когда чёрт поднял рыло.

Совпало удачно. Чёрт, видать, малость перетрухнул, но постарался взять себя в лапы. Заговорил с гонором.

— Ты чего у меня моё забираешь? Я с ними со всеми сделку заключал! Никто их за язык не тянул, и вообще ни за что не тянул, ха-ха-ха! — аж затрясся от мерзкого хохота.

— А ничего, что это ты сначала человеку кикимору подослал, а потом свои услуги выкатил?

— А ничего, это — ничего! Мелочь, кому какое дело. Зарабатывать-то надо, а? Не мы ж такие — жизнь такая! Не обманёшь — не проживёшь. Верно я говорю, охотник?

— Нет, не верно. Мне не нравится. Я здесь, на земле, хозяин, и когда тут твари шастают — это неправильно. Так что все твои сделки я аннулирую.

— Это как? — опешил чёрт. — А кто ж ты такой, чтобы анани… Вот это вот, а⁈

— Я — человек! Земля людям принадлежит. Ясно? Вопросы остались?

Чёрт заржал, как табун лошадей.

— Ой, насмешил, ой, уморил! Земля! Людям! На этой земле людей — тьфу, а наших — легионы!

— Ну, тогда вы, наверное, вот-вот нас сомнёте числом, правда?

Чёрт аж подпрыгнул — так хорошо зашли ему мои слова. И зашипел, с присвистом.

— Свисти-свисти, билет-то у меня, — усмехнулся я. — В общем, захочешь пообщаться — приходи. Найдёшь меня, если захочешь.

— Уж найду! Уж я так найду — всю жизнь будешь помнить. Той жизни-то останется — шиш да маленько! Бывай, охотник. До встречи!

Чёрт крутнулся на одной ноге и исчез.

— Позёр и бестолочь, — сказал я на прощанье и повернулся к Ползунову. Тот стоял у меня за спиной.

— Вы с ним как будто не в первый раз видитесь?

— Да уж сводила судьба.

— И вы оба выжили?

— Ну, случается в жизни… всякое. Ладно. Вот что я вам посоветую. Вы, полагаю, человек небедный?

Ползунов скромненько наклонил голову.

— Ну так вот. Наймите пару-тройку охотников в телохранители. Убить чёрта они, может, и не убьют, а вас защитить сумеют. Я же, со своей стороны…

— А вы бы не пошли ко мне в телохранители? — быстро спросил Ползунов.

— Это нет, извините, — покачал я головой. — Я не местный, из Поречья. К тому же аристократ, в телохранители наниматься — в обществе не поймут. Да и дел своих у меня ещё — два вагона. Я сюда, собственно, чего приехал-то — машину паровую купить. Хочу насосную станцию себе изобразить в поместье, чтобы мыться прям дома можно было. Ну и другое всякое.

— Вот оно что… — протянул Ползунов и сел на кровати; ему явно было ещё тяжело. — Ну что ж, Владимир Всеволодович, я вынужден вас разочаровать. Машину купить у вас не получится.