Четыре демона. Том 1

Глава 6. Начало Истории

Семнадцатый год.

Встречи с Выстрелом и несколько неудачных недель подряд в поисках Частиц подстёгивали нас к более интенсивному поиску Искателя и исполнению Роминого желания драться.

Поисковые рейды то и дело прерывали патрули Стражей или банда. Приходилось сворачиваться и уходить ни с чем, а по ночам зимой в лесу ловить нечего, даже днём, большие расстояния покрыть не получалось. Ромчик несколько дней находился на взводе, его бесила не потеря денег, а сам факт, что кто-то смеет нам мешать. На вечерней посиделке он, c присущей ему настойчивостью опять поднял эту тему, убедительно подначивая всех подняться с колен.

— Вы планируете дожидаться, пока они поседеют, или кому-то ещё не ясно, что пора действовать? — возбуждённо спросил Рома, обращаясь сразу ко всем.

Мы промолчали, переглянувшись и дав продолжить, никто из нас не спешил высказывать свое мнение.

— Если Серёжа не затупит, прогнём их в два счёта, хватит ломаться! Чего ждать осложнений, прикрываясь миролюбием Арчи? — Рома говорил с явным раздражением, неспроста обращаясь именно ко мне, по остальным ребятам было видно, что в целом они с ним согласны или хотя бы поддавались на уговоры.

— Причём тут моё миролюбие вообще? Я ничем не прикрываюсь… — ответил я, но не успел закончить.

— Не, ну вот скажи по чесноку, тебе ведь тупо в падлу? — с иронией и улыбкой перебил меня Статик, укорив, но с очень милым лицом.

— Ты максималист, Рамза, нас это затянет, сам знаешь, только начнём, а по итогу всё выйдет как с вашими татушками! — возразил я, в конце сведя всё в шутку.

У Димы, Ромы и Кости присутствовали большие татуировки, у Еврея цветная во всю руку, а у остальных чёрно-белые в полруки, но в разных частях. Костя — левое предплечье, Рома — правое плечо. Они начали забиваться ещё в прошлом мире, к тому же, каждый имел намерение продолжить.

В данной ситуации я использовал это довольно-таки точное сравнение с юмором, так как у меня тату не имелось. Такая идея зародилась в юности, но затем позабылась, оставшись на стадии осознания и долгого, противоречивого внутреннего обсуждения подобно огромной куче других безумных или просто не объективных идей, отметённых разумом. Наверное, подсознательно мой здравый смысл запирал их в коробку в глубине личности, лишь иногда выпуская, чтобы похвалиться или поделиться масштабностью планов. До дела же это вряд ли когда-то дошло бы, ведь по факту оно мне и не требовалось совсем.

— Да хорош тебе гнать, затянет, первый шаг, бла-бла-бла… Ты его сначала сделай, а потом уже с последствиями будем разбираться, если появится такая необходимость, — придавая всем уверенности, оспорил Рома. — Рано или поздно упрёмся, так что тянуть…

— Ну, если подумать, лучше жалеть о сделанном, чем об упущенном, — одобрительно замурлыкал Димон.

— Мне плевать, я за любую движуху, — поддержал Серёжа, отпив из бутылки пиво.

— Вот раз поддадимся, а потом будем полжизни разгребать! — отчаянно продолжал настаивать я, взывая неизвестно к чему и почти сдавшись.

В тот момент я объективно понимал, что мне не переломить общий настрой, да и откровенно говоря, сам не сильно желал протестовать, успев не раз обдумать все за и против. Не знаю, почему всё ещё продолжал отговаривать, возможно, чуял, что оно того не стоил, ну или пробивался голос внутреннего страха, разума или лени. Скорее всего, просто меня более чем устраивала наша размеренная тихая жизнь и род занятий.

— Давайте хотя бы не торопиться, подойдём ответственно, последим за ними. Или одумаемся, постоянные замесы будут отвлекать, нас всего четверо — слишком мало. Да, конечно, свои плюсы есть, но может получиться так, что зарабатывать станем наоборот меньше, ещё и придётся людей набирать, а где их искать…

Расширение — один из немногих оставшихся у меня аргументов, способных выступить противовесом их растущим амбициям.

— Сделаем всё красиво, продумаем до мелочей, и отдуваться не придётся! — пообещал Дима, принимая Ромину сторону.

— Надо, — между делом, подтвердил Серёжа, не отвлекаясь от телевизора и напитка.

— Я обеими руками за подготовку, главное, чтобы она не растянулась на год! — посмеялся Рома, пропустив мои доводы мимо ушей.

В моём размышлении всё выглядело банально и просто — появление людей в группе неизбежно влекло за собой множество различных сложностей. Неформальное разделение внутри коллектива часто толкает ущемлённых на предательство и другие отчаянные поступки. И все это понимали, я даже разъяснять не стал особо.

Ромина мания могла принести хороший доход ровно так же, как и неприятности, способные вообще лишить меня денег. Им пофигу, у каждого есть нечто своё. Ребята могли поиграть, сохраняя возможность развернуться и пойти старым путём при неудаче, залечь на дно, полностью бросив поиск частиц. Мне же пришлось бы менять весь распорядок жизни, лишившись образа и сферы деятельности.

Моя позиция такова: если не можешь быть честен с кем-либо, значит, и не стоит с ним иметь ничего общего, ну, или хотя бы свести пересечения к минимуму. Однако я потерял однозначность и не собирался продолжать разубеждать ребят, почти поддавшись зову приключений и меркантильности, хоть и мнимой, не испытывая уверенности в скором обогащении.

— Ромчик, за двумя зайцами погнаться, а в итоге надорваться, — беспомощно добавил я, переделав известную поговорку. Разговор протекал очень спокойно.

— Тогда давай с этого и начнём!

Я не понял, что Рома имеет в виду, и скептически хмыкнул, тогда он разъяснил:

— Займёмся подбором кандидатов, пробежимся по всем старым знакомым, а дальше посмотрим, но есть одно условие… — Рома притормозил, нагоняя интриги, а его реплика прозвучала так, будто он прочёл мои мысли: — Действуем быстро и занимаемся подготовкой, или я начну участвовать в Даркле! Получу там практику, деньги, может, познакомлюсь с кем-нибудь, не захотите, справлюсь один, хрен с вами.

Высказывание прозвучало вызывающе и с провокацией, а на его лице растянулась довольная улыбка.

Рома имел ввиду то самое подобие официального турнира, но местного уровня, устраиваемое Иными на сходках — пари между двумя или более участниками, с оговорённой ставкой, но региональный и с другим названием. Уже несколько лет существовала вполне законная программа, вроде спорта, воплощенная в жизнь крупной европейской букмекерской сетью. Его предложение — это шантаж на альтернативу, мол, если не хотите с Выстрелом драться, давай туда влезем. Так он отобрал у меня способность торговаться.

— А разве там чип не нужен, чтобы участвовать? — пробубнил Серёжа. Пытаясь осадить Рому, он ошибся, ведь Статик подразумевал конкретно местный уровень, а он не узаконен.

— Где «там», Серёжа? — предварительно проматерившись, с лёгким раздражением переспросил Рома, уставившись на него с серьёзным лицом.

Бэк тупо перепутал масштаб, затормозив и сморозив глупость.

— Ну, Даркл какой, официальный, что по телику идёт? — недовольно переспросил Серёжа, словно он всё внимательно слушал, а ничего не понял из-за того, что Рома плохой рассказчик.

Дырявое внимание и очень всаженная кратковременная память — верные спутники Сергея по жизни. У него вечно так было, в одно ухо влетало, в другое вылетало, даже если казалось, что он сфокусирован. И потом Серёжа неизменно начинал просить отдельного, повторного пересказа, а когда повествующий посылал его подальше, тот психовал и злился, считая, что такая реакция необоснованна.

— Да, Серёж, именно так. Ты не парься, мы потом тебе расскажем, что делать! — обхохатываясь, молвил я, еле выжимая слова сквозь смех.

Хохма в его настрое не просматривалась, Серёжа словно и правда думал, что мы могли замахнуться на официальный турнир или забыли, что у нас чипов нет, то есть, хотел выделиться, а получилось как всегда.

— Сам примешь процедуру за четверых. Переоденем тебя. Потом будешь за всех сканирование перед каждым турниром проходить! — зазвучало из общего угара голосом Ромы.

— Если только в задницу! Максимум, куда ему что-нибудь установят. Его счастье, что так и не попал в Таиланд, а то бы давно вогнали по самые не балуй… — добавил Дима.

Рома, наконец, снял с Серёжи давление своего сурового взгляда.

— Могут возникнуть проблемы на магнитных рамках супермаркетов! — не отставал я.

— По-моему, задницы — это по твоей части, Димон! — огрызнулся недовольный Серёжа, почти не моргая. — Как обычно, начинаете ржать, сами не знаете, почему, — продолжил он, истощая запас смягчающих обстановку фраз.

Пустой смотрел на нас преданным взглядом, добивая не прекращающимся тупником.

— Ну и юморнул, — удивился Еврей. — Прямо мастерски!

— Чё так навострился, Димон, зацепило? — сменив жертву, но не настрой, сказал я.

Добивать Серёжу не видел смысла, он упёрся в тупик, вот я и переключился на следующего.

— Давай ближе к делу, долго вы ещё троить намерены? Ты-то, Еврей, какого ломаешься, ты же точно уже не целка, — пошутил Рома, снова вызвав на себя овации.

— Разве что после третьего аборта, — закончил мысль Статика я.

— Да пошли вы, придурки! — прокомментировал Дима, сорвавшись, но быстро остыв.

Серёжа отвернулся с довольным видом, дабы вновь не навлечь на себя наше внимание, его устраивала любая концовка разговора.

Немного местном Даркле. Слёт проходил каждый раз в новом месте, попасть на него получалось лишь в случае, когда тебя приглашал кто-то из ограниченного числа зазывал, и однажды мы пересеклись с таким представителем. При знакомстве она представилась Светой, но то, вероятно, вымышленное имя. Её мы повстречали в лесу, она была с парнем, который струхнул и простоял, не промолвив ни слова, не понимая наших намерений. А мы люди мирные, пусть и не очень добрые, и плохого им не хотели. Немного прогулялись, пообщались и разошлись. Такие знакомства в слепую, сквозь маску, опасны, но по-своему прекрасны. Девчонка оказалась крайне общительной и так много балаболила, что не дала никому вставить и слова, а в конце рассказала о Даркле и пригласила нас.

Тогда мероприятие только набирало оборот, потом, многие организаторы стали очень известными личностями. Мы воспользовались шансом и сохранили контакт, к тому же Света очень приглянулась нашему вечному страдальцу, выбирающему или создающему для себя самые сложные цели. Хорошо хоть он ей не открылся в первую встречу, ведь мог, та ещё жертва романтики. Но во всём остальном Дима крайне рационален, да и очень расчетлив.

Что до тормознувшего… Сергей вообще по жизни был человеком очень простым, добрым и общительным. Однако ни в коем случае не глупым, умнее многих, просто постоянно рассеян, а от этого часто тупил, особенно в мелочах. Его основная беда — негативное восприятие, каждая проблема казалось ему глобальной, создающей запар, влияя на настроение, а в плохом расположении духа окружающий мир лишь напрягал.

Он драматург похлещё и почаще Ромы, но в другом направлении. Серёжа очень наивный, нервный и не терпеливый, легко раздражался и начинал вопить, как истеричка, но быстро успокаивался. Все его негативные качества проявились всего лет пять назад, когда тот решил перестать быть покладистым. А вот невероятно непунктуален он всю свою жизнь. Серёжа будто живёт в другом часовом поясе, а не в соседнем подъезде. Раз, зайдя домой на минутку, он вышел через три часа, обидевшись, что его не дождались.

Бэк никогда ни в чём не признавался, даже если всё очевидно и отрицать нет никакого смысла, начинал говорить про своё особое восприятие или нести целую кучу несвязанных по смыслу слов, выдавая их за оправдание. И неважно, что его несуразица оставалась далека от логики и не вписывалась в понимание нормального человека, так как всё уже ясно. Как переубедить человека в том, что он видел своими глазами или обсуждал всего-то несколько минут назад? Серёжа не искал лёгких путей и отказывался принимать реальность, он пытался отговориться до последнего.

Серж долго жил в столице, но вернулся, почти не изменившись. У него не было цели, он ни к чему не стремился, плыл себе спокойно по течению, напрягаясь не сильнее, чем нужно на покрытие повседневных расходов. Да и то лишь притом, что его заработок проходил неразрывно с развлечением, и он позволял себе приятные бонусы в трудовые часы, не желая идти на повышение или менять сферу обслуживания на что-то другое.

Сергей был самым что ни на есть среднестатистическим человеком в психологическом портрете: миролюб, не сделавший на своём веку никому ничего плохого, по крайней мере, сознательно, разве только себе. Серёжа безусловно имел волю, просто никак не мог с ней совладать или договориться, проявлял её по возможности, но весьма своеобразно, в своём неизвестном стиле, там, где не надо и неуместно.

Главным его достоинством являлось добродушие. Он очень преданный человек, который не пожалел бы и последней рубашки. Просто хороший малый, как мы не раз его подкалывали. Мне казалось, это его качество не под силу отнять или сломать никаким обстоятельствам и проблемам. А вот его дух и моральное восприятие запросто разбивал небольшой кредит, слава Богу, не ипотека, она и вовсе могла бы уничтожить.

Добряк и простак — его основная личность. Алкоголика я упоминал, а вот про трудягу не рассказывал. На работе, по крайней мере первой половины смены, Серёжа был совершенно другим: ответственный и умелый бармен, солидный молодой человек. В начале он всегда производит чудесное впечатление. Худощавый, высокий, с чуть выпученными большими голубыми глазами, милой мордашкой и без изъянов, девки велись, но это на работе и пока трезвый. Никогда в жизни не весил больше шестидесяти пяти килограмм, несмотря на свой приличный рост. Его старший брат вообще был больше двух метров, но столь же худой, семейное телосложение — шпальное. Взрослее всех в компании, старше меня на два года, но лишь возрастом, в остальном тормознул где-то раньше.

Пьянь — третья по счёту, но не по значению грань моего друга. Алкоголь он любил сильнее других, истинно кайфуя и расслабляясь, часто находясь в состоянии алкогольного опьянения, иногда даже слишком.

Мы с друзьями очень рано открыли для себя градус. Мне было четырнадцать. А вот сдружились с бухлом быстро и накрепко, если подсчитать весь выпитый нами алкоголь, этого ангара хватило бы на убийство целого городка Коренных Американцев или Якутов. Крепкое пиво или химические коктейли в том возрасте сделались неотъемлемым атрибутом нашей жизни, наряду с туннелями в ушах, железяками, красными волосами, ирокезами и прочим.

Прогрессирующая, популярная в России проблема спиртного овладела Серёжей гораздо сильнее, чем остальными, охватив половину его жизни. Хотя Рома тоже недалеко ушёл… Мало того, что выпить было Серёжиным пристрастием, он ещё и совершенно не умел принимать на грудь, начинал с литровки пива, после которой заливался без всякой меры и до упора, пока не падал или не засыпал с открытыми глазами. Вплоть до того, что он мог в пять утра, будучи уже пьяным, пойти за пивом или прождать час открытия пивного, возвращаясь после рабочей смены, на рассвете, уставший, словно не уснёт, если не выпьет.

Беда в том, что на всех людей спирт действует по-разному. И если Рома, напиваясь, раскрепощался, злился, а иногда даже начинал буянить, обвиняя весь мир и круша всё, что попадётся под руку, то Серёжа в том же состоянии зверски тупел, да настолько сильно, что даже близким людям через час общения сильно хотелось дать ему в лицо или хотя бы избавиться от его компании.

Бухой Серёжа не способен мыслить, внятно говорить и двигаться с заносом менее метра, но зато постоянно косячит, пристаёт к людям и продолжает пить. Бутылка приносит в жизнь Серёжи так много приключений и разнообразия, что остальным людям впору ревновать, ведь мало на кого градус оказывает столь же впечатляющее воздействие.

Тем временем наш разговор не прекращался, и Рому не устраивал игнор первой половины его последнего высказывания, поэтому он поспешил о себе напомнить:

— Что мы решаем, вы достали томить!

— Если у тебя есть другие предложения или аргументы, самое время нас просвятить, а то я уже согласен с Ромцом, — выдохнув, предостерёг меня Дима.

— Ты-то да, тебе важнее всех. Всё равно в сервисе отсидишься… — задирая его, ответил я.

— Давайте уже на чём-то тормознем, я вообще не вижу, в чём спор, можно всё решить в процессе! — добавить легкомысленный Серёжа.

— Ты ведь главный решала! Напрочь позабудешь обо всём минут через пять, а разгребать потом придётся кому-то из нас, — заметил я.

Все поддержали и тоже рассмеялись. Серёжа любил скинуть всё самое сложное на других, оправдываясь неспособностью оказать помощь, а сам потом с удовольствием пользовался плодами трудов, перекрыв самый минимум, например, свою часть финансовых затрат.

— В твоём любимом стиле! — сквозь смех добил Рома.

Серёжа снова притих, отвернувшись.

— Я так понимаю, наше нынешнее положение не удовлетворяет твои амбиции, Ром… — начал я, но тот меня прервал.

— Да, да, давай, балабол, распиши мне всё в красках… Значит так, я требую проведения немедленного голосования!

— Какого ещё голосования? — недоумевая, уточнил я с лёгким смехом.

— Всё просто. Прямо сейчас решим, кто за мою инициативу? — разъяснял Рома, осматриваясь, останавливая на каждом из нас свой пристальный взгляд, уточняя, не прогадал ли.

— Ну, если так смотреть на вопрос, я, в принципе, за. По крайней мере, больше склоняюсь к этому! — немного подумав, решил Дима.

— А я пока не готов дать однозначный ответ! — высказался Серёжа, смотря на меня, словно ожидая чего-то.

— Что толку, блин, двое на двое! — самодовольно подметил я, хоть и сам уже согласился с Ромой, просто ещё не озвучил, гадая, куда нас заведёт разговор.

Я, в принципе, редко в чём-то торопился, но скорее всего, с терпением черта не имела ничего общего, ближе к наплевательскому отношению. Мало что в этом мире имело для меня ценность, вот и переживать или гнать куда-то не приходилось.

— Получается, нас уже двое, а ты один. Базарь, как есть! — потребовал Рома, поспешно меня исправляя. — Вот смотри, если Серёжа примет нашу сторону, мы выигрываем, но, даже если он будет за тебя, всё равно победим мы, так как у Серёжи только половинка голоса.

Бэк приуныл ещё больше, остальные не успели оправиться от предыдущих порций юмора.

— С какого это… — матерясь, возразил он, не сразу осознававший высказывание.

— Ну, ход твоей мысли мне ясен… Хрен с тобой, но сразу договоримся, не спешим, начинаем с подбора соратников, а потом выберем хороший момент, — ещё раз потребовал я напоследок. Занимать критичную позицию в данный момент смысла более не имело, да и в подобных делах виделось что-то манящее. — Ещё посмотрю, как всё будет складываться…

— Вот, конечно, раскрутил, сразу сказать больше нечего, возражений ни у кого нет? — приличия ради уточнил Рома.

— На том и сойдёмся, — с облегчением молвил Дима, поднявшись с места. — Ладно, я погнал, мне ещё по делам до города нужно, — произнёс торопливо собравшись. — Держите меня в курсе, — уже уходя и прощаясь, договорил он.

— Серёнь, ты ведь вчера был у Кости? — спросил я. — Народу много было?

— Ну, человек, может, пять, — неуверенно ответил он.

— Ты не помнишь, что ли? — удивился Рома.

— Да я что-то внимания особо не обращал, там кто-то приходил, другие уходили. Заехал на часок, после работы.

— Ага, на часок, наслышан я о твоих пируэтах! — заржал Ромчик. — Даже видео видел, где ты разобраться всем предлагал…

Бэк виновато отвёл взгляд.

— Как там Костян? — поинтересовался я, отдалившись от обсуждения пьяных выходок Серёжи, о которых Рома мне уже рассказал. — Что-то давно не виделись.

— Надрался на работе, скот! — завистливо констатировал Рома о Сергее. — Я бы и сам прибухнул, какой день грежу возможностью.

Для Ромы алкоголь опасен, если хряпнет чуть больше, чем следовало, начнётся шоу с материальным ущербом и ненавистью ко всему миру. Пьяный Рома выплёскивал всё, что копилось в нём с последней масштабной пьянки, однако подобные срывы у него случались не очень часто, пить он старался как можно реже и не пересекая грань.

— Да не… Что сразу нажрался… Так, выпили немного на работе, ну и с Костиком дома по паре бутылочек пива, — стесняясь, попытался оправдаться Серёжа, никак не прокомментировав свои выходки.

По нему всегда видно, когда он что-то не договаривает или врёт, портрет идеального Российского чиновника.

— Ну, пацаны, может, и выпили, а ты именно надрался! — пошутил я с упрёком, но в этот раз он рассмеялся вместе со мной, кивая, чтобы было понятно, а потом ответил:

— Не очень, так, слегка, просто уставший был.

— Разливушечка да с димедролчиком, знаем мы, как тебя забирает, — рассмеявшись, вставил Рома, ибо наш друг, что после литра, что после трёх в одно равнозначное дерьмецо.

— Ладно, погнали, что ли, тоже до дома, Серёг, времени уже много. Куда, интересно, соскочил Еврей под вечер? — призадумался я, вынеся вопрос на открытое рассмотрение, лениво поднимаясь и потягиваясь, дабы снять отёк.

— Да хрен его разберёшь, — в один голос ответили ребята, разными словами каждый.

Мы с Серёжей быстренько собрались и попрощались с Ромцом, прошли всего два этажа и оказались на холодной улице. В очередной раз подумалось, как будет хорошо, когда Рома переедет обратно на трёшку, в соседнюю со мной и Димой квартиру, но на этаж выше, а он как раз в ближайшее время собирался перевозить вещи. Хотя и вторая квартира через дорогу, соседний дом, за весь путь мы встретили пару человек и одну патрульную машину.

Постоянные столкновения, возникающие у нас в глуши, наделали много шума — последствия наличия частиц и роста желающих их собирать. Отмотать буквально несколько месяцев и встретить тут наряд было удачей, ну или неудачей, в зависимости от характера столкновения и изначальных намерений того, кто с ними пересёкся. Смехотворность ситуации состояла в том, что выросла преступная активность Иных, а штат увеличили у простых полицейских. До конца непонятно, зачем они шныряли, ведь толкового у них не выходило, разве что Орден или Крастеров вызывали.

Открытый бой с Иными представители патрульно-постовой службы просто не тянули, но бывали случаи, точнее, обстоятельства, когда успевали своевременно дать по голове или обстрелять из АК, попав по телу или прямо в защитную сетку на стыках. В общем, сыграть на эффекте неожиданности. У полиции не стояло задачи контрактовать с Иными, функции отдела не поменялись: работа с обычными людьми и проблемами. В наших местах такие могли спросить документы, ну или ещё что, случайно засечь Иного, а вот догнать или победить — нечто фантастичное.

Застрелить Мага возможно только до активации брони, любого кроме Бэков, после же мелкашка типа пистолетов результатов не приносила. Автоматы типа АК, которыми уже тогда был обеспечен почти каждый коп, определённый эффект, конечно, имели, но далеко не тот, какой бы хотелось силовикам.

Пуля, попавшая в защитное поле из маны, причиняла минимум повреждений. Иной ощущал по себе удар, небольшой синяк или ушиб, если же стальной груз попадал в тонкие полоски металла, дамаг доходил до перелома костей и повреждения защиты в виде разрывов. По голове очень больно, да и бывало такое, что пробивали доспехи, перебивая металлический шов, вырубая целые сектора, но убить очень сложно. Даже патроны с термоупрочненным сердечником, прошивающие бронежилеты, ману Иного не преодолевали. Но под массовый обстрел всё равно попадать я бы не советовал — опасно, проще соскочить. Наиболее привлекательно в такой ситуации выглядел щит или прямые выбросы энергии в сторону атакующих, если уж подпёрло. Импульсы любого плазменного потока и длины останавливали стрелковое оружие.

Я, например, импульсом собранного потока легко замораживал все пули ещё на подлёте ко мне.

Сбывать кристаллы Розе разрешалось абсолютно всем, там никто не спрашивал, откуда камни или такое их количество, некая сеть ломбардов, оправдывающих свои цены доступностью. До девятнадцатого года в отношении лиц, осуществляющих продажу частиц Ордену, не наступало правовых последствий. Однако и цена отличалась от реальной стоимости процентов на тридцать, а порой и больше.

Для личных нужд любой человек, даже не имея способностей, мог владеть одним кристаллом. Такое число не регламентировалось законом. Прошедшим обучение и чиповку было разрешено использование двух частиц, лицензированным поисковикам не больше трёх. Для действующих сотрудников Ордена и силовых ведомств порядок допустимого количества частиц определялся внутренним уставом или иерархией структуры, до пяти штук. Больше использовать тогда мало кто смог бы.

В Ордене ограничение заканчивалось на словах, на деле всем служивым было неважно, как много им позволено носить кристаллов, они таскали столько, на сколько хватало сил или денег, ведь более значимым оказалось природное или физическое ограничение.

С каждым годом изменения и укрепление власти ощущались всё больше, государство и Орден сжимали тиски контроля. Случаи случаями, а за всю мою жизнь никто на районе ни разу у нас даже не проверял документы, силовики крайне редко приставали к кому-то без оснований, а значит, и не надо было бояться.

Конечно, если заглянуть за ширму обыденности, представители власти, любой, а не только исполнительной, постоянно злоупотребляли своим положением, нередко творя самые ужасающие вещи, но от этого никуда не деться.

Ситуация очень неоднозначна и спорна, а думать об этом, пока тебя оно не коснулось, не хотелось, да и было бы чревато появлением паранойи, что мне ни к чему. Я вполне удовлетворялся уже имеющейся начальной формой шизофрении, зародившейся ещё в прошлом, но комфортно себя ощущающей в новых реалиях. Надеюсь, что это просто шутка, однако не безосновательная, ведь в определённой степени каждый из нас страдает разными формами психических заболеваний, и увы, мне это было известно не только по фразе в культовом фильме. Доводилось видеть, как быстро может меняться сознание, казалось бы, абсолютно здорового человека.

Кстати, большая часть копов из тех, кого в начале, временно передавали Ордену в подмогу, так и остались служить в Розе, и то был крупный просчёт. Полиция частично восстановила количество сотрудников, но до прежнего уровня им было очень далеко. Крастеры существовали за счёт наших налогов, хотя тут жаловаться не мне.

Правительство проводило плановое перевооружение, каждый этап совершений предыдущего. Созданные ими доспехи существенно усилили позиции в подавлении организованных групп на первых этапах восстановления контроля. Впереди было внедрение автономной брони, способной защитить от маны обычного человека с помощью промышленных потоков, а главное отличие обмундирования — государственный конвейер использовал более качественные материалы. Судачили и о новом оружии.

Корабли, или Виманы, как их чаще называли, вовсю использовались, но уже несколько раз светили что-то ещё более новое, некое подобие небольших боевых вертолётов для городской среды.

— Ладно, давай, до завтра, — желая быстрее попасть в дом, сказал я, прервав наш с Серёжей разговор ни о чём, продолжавшийся с десять минут возле подъезда. — Мне ещё нужно в ближайшие дни добраться до Москвы…

— Да, давай, до зарева.

Тем вечером я много думал об итогах состоявшейся беседы и о предстоящих событиях, пытаясь выработать оптимальный план действий, свой собственный, на всякий случай, и дураку было понятно: случись резкая стычка, бой будет несбалансированный. Я не всегда составлял второстепенную комбинацию, но если продумывал, многое из неё оставалось для всех тайной до конца.

При сопоставлении нас четверых с Выстрелом мы выглядели сильнее, но в индивидуальном подходе у них было бесспорное численное преимущество, что в правильно выборный момент решало исход сражения.

Всесторонне анализируя ситуацию, на миг я отвлёкся и в очередной раз заметил свою новую привычку, проявляющуюся во время размышлений. Замкнутая последовательность жестов — фокусировал немного своего потока в правой руке, а затем сжимал её, растворяя выработанную мною атму. Когда игрался так в квартире, возле меня становилось немного холодней, меня это вполне устраивало, но окружающие жаловались, что это неудобная привычка. Подсел я на неё с самого появления силы. Будто прокрутка чёток, это помогало сфокусироваться.

Москва, как обычно, жила сама по себе, плевала она на всех, ведь это столица. В крупных городах всегда были порядки. Особых изменений новая жизнь в уклады города не внесла, всё тот же суетливый, огромный, бесчувственный мегаполис c нереально завышенным ритмом течения времени. Полисом Москва не являлась, так как энергетического разлома в ней не было, но оно и не надо ей, тут своего потока хватало, людского, просто он даже древнее маны и невидим — страшная негативная сила, а полисы во многом ей могли позавидовать. Возможностей там неизменно хватало лихвой, как по продаже всего, что душе угодно, хоть самой души, так и по покупке, а народу там всегда было больше, чем нужно.

В России действительно построили Полис, на горном хребте Урала, и назвали Мирный, а ещё один возвели в Армении, Ковчег. Полис на северо-западе Китая тоже почти примыкал к России, в планах Ордена было несколько таких городов в странах бывшего совета, где-то на стыке Польши, Украины и Беларуси, и ещё один в Казахстане.

Несмотря на отсутствие возможности посетить Полис, даже ближайший, я и не думал что-то делать ради того, чтобы туда попасть, из-за отсутствия желания, а не возможностей. Чип — штука покупная, если сильно понадобится. Просто оно мне не требовалось, так как Москва вполне закрывала все потребности, а до неё от нас рукой подать.

Наш город с виду не очень-то хорош, но он служил оружейной страны с незапамятных времён. Здесь раскинулось много оборонительных предприятий, потому различные комплексы вооружений и защиты разрабатывались и появлялись именно у нас, и только потом расходилось по всей России. Вот и теперь вместо создания новых инфраструктур власти воспользовались уже имеющейся, экономя время. Так в нашем городе заложили производство новейшего оборудования и обмундирования, включая всё, необходимое Иным. Достойный бонус, и им можно гордиться, важное место в масштабах государства, а мы с лёгкостью получали снаряжение по более доступным ценам и быстрее, чем остальные.

Дома я засел за ноутбук и включил телевизор, виды у меня на него были сугубо фоновые, однако сразу же в новостях зарядили важную весть. Речь шла о Мировой республике, повсеместно обсуждаемой уже пару лет наряду с массовыми спорами и разделением стран на два лагеря, но в любом государстве хватало и противников, и сторонников этой инициативы.

Если я правильно вник в вопрос, основное недовольство крупных держав вызывала не сама идея, почти все выступали за неё, а предлагаемая Европой модель построения с взятой за основу структурой Евросоюза, давно топчущегося на грани распада, разрушенного кризисами и мёртвым производством. Не согласные на версию Запада предлагали компромисс, совершенно новою структуру, фундаментом которой мог стать БРИГС, единый мир, в котором будут учитываться интересы каждого. Соглашусь, что это более справедливая организационная форма, но видимых различий у вариантов нет. Разве что в положении маленьких стран, и в отсутствии негласной иерархии и множества неуместных ограничений, старающихся распределить рынки между участниками.

В последние пять лет перетрясённый мир давно перестал быть однополярным, теперь было три центра силы: Россия, Китай и Штаты. Несмотря на все усилия третьих сохранить потерянное влияние, к которому они так привыкли после распада СССР и до две тысячи десятого, пока наша страна не встала с колен, а Китай не укрепился. Индия, Бразилия и Турция тоже не отставали, как и ещё с десяток стран.

К чему по итогу прейдёт мировое правительство, большая загадка. Но меня это тогда не волновало, какую форму правления они выберут. Более важным казалось, чтобы люди в результате не пострадали, и не получилось, как в Европе, когда из большинства стран делали рынок сбыта, полностью разрушая их экономику, производство и обрывая все внешние торговые связи, а после подсаживали на кредиты и квоты, дабы те не рыпались, когда опомнятся и захотят убежать.

Уснул я на удивление быстро и, что странно, мне снился какой-то лютый замес с полётами и боями, любовью и ещё много чем, полный фарш. Раньше мне сны почти никогда не снились, ну, или, по крайней мере, я не помнил их. Теперь же они посещали меня часто, но всё равно я вспоминал только куски. Понятие не имею, с чем это было связано, но думаю, скорее всего, с Солнцем. Или с моим сознанием, которое было вынуждено каждый день анализировать полный треш, происходящий вокруг, даже если я не выходил из дома. Обилие впечатлений воспаляло фантазию, та воздействовала на подсознание, а оно проектировало сон.

Увы, вопросы такого рода я мог задавать себе бесконечно, ведь способности разобраться в голове с помощью какой-то появившейся простой технологии новый мир с собой в нашу жизнь не привнёс. Приходилось по старинке, но я этому был только рад, всегда ценил возможность самоанализа.

Жизнь оставила людям право рассматривать извечные вопросы самостоятельно, не снимая их с повестки дня человечества, иначе определенно стало бы жить скучней.