Четыре демона. Том 1

Глава 10.3

Я отвлёкся всего на секунду, а в ледяную стену передо мной что-то влетело. Подняв голову, увидел несущиеся мелкие сгустки красной атмы. Золитами Дима хотел дистанционно разбить стену, проверяя информацию Ромы, однако пока я не отпустил руки, у него бы не получилось.

Статик пешком отходил влево, спокойно выискивая лучшую точку прорыва. При использовании осколочной атаки Фаеры тупо разделяли сферу на части, но ликвидность с затратностью у них выше, чем у моих твёрдых Золитов и снежков. Куски Диминого потока с лёгкостью прожигали лёд любой ширины, но без второй атмы внутри, а я держался за передний блок, своевременно подавая нужную энергию, сдержав всё, что шло после второго попадания, и восстанавливая дыры. Димины сбросы разбивали верхнюю часть моего укрытия, но из пробоин вырывались гейзеры синей атмы, забивающие языки пламени и его плазму, сразу же замерзая в виде крепкого нароста.

Он долго не разменивался на мелкашку и побежал на нас, накапливая по сфере в каждой руке. Несмотря на присущий ему высокий уровень осторожности, Жид предпочитал производить большинство своих дальних атак в движении и на высоте, редко сближаясь с соперником по собственной инициативе.

Пир разбежался и подпрыгнул на несколько метров от земли Импульсом, почти до макушек деревьев, нацелившись сверху прямо на нас. Рому я и вовсе упустил из виду. Почти возле нас Дима соединил два сгустка, воспроизведя направленный взрыв, нас с Серёжей накрыло раскаленным столбом огня, смешанного с видимой атмой. Мы не переходили в нападение, а Фаер был отброшен собственной отдачей назад и приземлился, едва не упав. Я удлинил наше укрытие и изогнул его в крышу, потратившись на пируэт. Дима поднялся и приступил к растоплению выросшего барьера, а я внутренним воздействием укреплял его, наращивая лёд, однако продолжительное воздействие красной маны истощало защиту.

Выглянув, словно заяц, я убедился, что Пир не рядом, и выбросил в него несколько партий Золитов. Тот отбился. Направив жест, Серёжа кивнул и отступил на шаг, я взялся концентрировать две сферы, а поскольку мой бросок был лучше поставлен на правой, приподнял себя над стеной резко созданной горкой. Бросил первый снаряд, а второй переложил в рабочую руку и лишь потом швырнул его вдогонку с небольшой паузой, чуть повыше первого, и поспешно спрыгнул, отдаляясь от преград, оставив возле холодных щитов Серёжу. Дима запросто увернулся от первой сферы, просто отклонив туловище. Потом, опершись одной рукой на землю, вновь применил огненную вспышку, резко подлетев вверх, а для элегантности отклонил одну кисть к заднице, сдвигая себя по принципу ракетного двигателя. Выходка позволила красиво кувыркнуться в полёте, хотя ему не требовалось, он и так обошёл обе сферы.

Я рассчитал его траекторию, бросив ещё одну сферу, заставившую Диму ещё раз сместить себя, продлив и без того затянувшийся прыжок, но он запутался, оттолкнувшись не вверх, а вниз, и инерция от Вихря перенаправила полёт в неприятное падение. Его туловище пропахало полосу, правда почти не пострадав. Используя возможность, я выискивал Рому. Несмотря на тренировочный вид боя, настроились все серьёзно, что угрожало возможностью получить неплохой урон.

Статик был сзади меня, резвился с Серёжей в исходной точке. Рома нарезал круги вокруг Пустого и моих препятствий, сохраняя минимальное расстояние и увеличивая скорость, обходя его, совершая ложные выпады и выбирая момент. События напомнили, что мы должны были держаться рядом. Мой союзник успевал реагировать на каждый выпад, встречая угрозу и не подпуская к себе, но и Рома не развивал бой, напротив, отдалялся, словно пугает или тянет время.

Рука Статика нырнула в боковой карман балахона. Я было крикнул в попытке предупредить, но необдуманно. Пустой отвлёкся и занервничал, глаза забегали в понимании, что в себе нёс мой крик. Роме дискредитация пошла на пользу, тот проник за ограждение и рванул на Серёжу, напрочь забыв о замысле и ничего не вытащив, чтоб успеть ударить. Скорость Магнита пугала, даже когда видишь не первый раз. Мне срочно требовалось вмешаться, попробовать остановить Рамзеса. Конус должен был до него дотянуться, но я решил запустить ледышкой. Создав круглую глыбу поверх кулака, наполнил оболочку атмой, но и шага не ступил, как боковое зрение зафиксировало огненный шар, точнее, его зарево, а количество пламени стало понятно не сразу.

Сфера пролетела всего в полуметре от меня, чудом не попав. Вспыхнула, влетев во что-то позади меня, видимо, в землю. Следом ещё, я отбил её заготовленным для другого куском замершей воды, пока та не сдетонировала. Последовала ослепляющая вспышка, а потом и взрывная волна, источник раскрылся в нескольких метрах, высвободившаяся мощь прибила меня к земле. Сияние обжигало, огонь опалил броню, а ударная волна сжатия откинула меня прочь от остальных, приперев спиной к дереву на краю поляны. Сверху порядочно засыпало грязью, но отбив сферу, я удержал контроль над доспехом и остался в игре.

Дима быстро ко мне приближался, но Рома к Серёже — ещё быстрее. Статик рассчитывал пробить палкой, а когда не вышло, развёл руки, выпустив шумный жёлтый поток, наполненный искрами. Рома поддерживал его, сдвигая по мере собственного продвижения, глуша Пустого силовым полем. У Серёжи был только один шанс успеть ударить — опередив, но отвлёкшись, он подпустил Статика, и зря.

Мои ледяные стены вокруг Серёжи постепенно рассыпались, но в них ещё оставалась моя энергия, угасающая, но всё же, а Пустой стоял в заряженной зоне, скованный, неподвижно, защищая сразу всё тело. Его старфер работал на пределе. Магнит уверенно заулыбался, медленно пошагав ближе, не уменьшая воздействия, вразвалочку, демонстративно. Думаю, Рома посмеивался над Серёжей, считая, что он его подловил, и связь уже не разорвать.

Наши новые костюмы отлично себя зарекомендовали, особенно капюшоны с застёжкой и узким окошечком, позволявшим обойтись без масок, но мы пока не привыкли и на волне недоверия надели и маски, а я вместо капюшона — шлем.

Когда Статик решил, что достаточно обработал, он рванул вперёд и одной волной маны, пропущенной через кулак, разбил остатки переднего препятствия, одновременно повысив расход на статическое поле для надёжности. Серёжа трудился в защите, чуть-чуть согнув колени, пропуская свозь себя приличный заряд, но сопротивляясь. Под воздействием магнитной маны льдинки получились очень мелкими, подобно пыли или стеклянной крошке. Всего лишь несколько выдали остаточный всплеск синей энергии, быстро развеянной жёлтым потоком.

Рома грациозно извернулся и сделал взмах палкой, удерживая её на вытянутой правой, то есть, пустив оружие по большому радиусу, даже при его самоуверенности, впритык он не пошёл. Палка светилась — этакий тусклый лазерный меч.

Приближение Димона вернуло меня из роли наблюдателя в участника. Если смотреть со стороны, то при всей спешке схватка протекала медленно, в движениях просматривалась тренировочная основа, невзирая на настрой, ускорялись мы лишь для атак.

— Вставать будешь? — будто вызывая меня на ближний бой, предложил Дима, замерший в нескольких шагах.

— Ещё бы, — поднимаясь через колено, я создал новую пару клинков. Один ранее переделал в ледышку, другой уронил, упав.

Еврей проявил царское великодушие, помог подняться, а точнее поторопил с юмором, волной горячих осколков и повышенным вихрем сверху, чтобы я и правда не успел оправиться, обжёг ногу и заставил откатиться. Мне показалось, его главная цель заключалась в обыкновенной задержке, пока Рома закончит с Серёжей, но не могли ведь они оба действовать по такой технологии, Статик не спешил, а отвлекает обычно только один. Ещё и Серёжа затянул с щитом, а потом попал в ловушку. Я поднял ответный конус, очень сильный, почти как полный выброс, ведь больше ничего не оставалось, даже подняться не успел. Другими словами, проигрывал в позиции подстать Серёже. Контрманы встретились.

Дима быстро смекнул, что зажал меня, и пошёл ближе с вытянутыми вперёд руками, стремительно повышая уровень энергии. Каждую секунду сопротивление осложнялось, а его атма придавила меня, как таракана тапком, будто мешком привалили. Понимая, что загнал себя в ловушку, я позволил себе продолжить наблюдение за вторым боем, лёжа черепахой и отчаянно вырабатывая свежую атму и идею.

Параллельный бой не так уж далеко зашел, я почти ничего не пропустил. В планах Ромы всё заканчивалось ударом заряженной палки, край, следующим, если Бэк устоит после первого, но выйти из поля Пустому верняк не светило, как он считал. На деле всё получилось иначе, Серёжа неожиданно пригнулся и резко подскочил, прервав оцепление и прорвавшись через статическое поле за счёт неожиданного перемещения, и даже махнул палкой. Рома сам чуть ушёл, их импровизированные мечи скрестились, заклинание сдерживания прервалось вместе с его концентрацией, а деревяшка Статика треснула пополам, драка превратилась в уличный мордобой. Несколько замашек кулаками с обеих сторон, но без попаданий.

Бэк предпринял попытку активизировать щит, сам не понял, зачем он ему понадобился в тот момент, но видимо так сильно хотел опробовать или выпендриться, что не удержался. Не пожелал ударить Скриптом или боялся создания нового поля и в лучшем жанре лоханулся, напутав последовательность активации и начав сразу со второго действия. Разумеется, обновка не открылась, сработала защита от детей. Ромчик реализовал шанс и через жуткий риск умудрился схватить Бэка за ворот и тряхнуть. Из-за весьма небольшого удельного веса соперника, обданного потоком, Статик с лёгкостью швырнул его на землю, в остатки льда, тот проскользил, но почти сразу упёрся в более-менее целостную из моих прежних конструкций.

Я перевёл взгляд на Диму и снова назад на ребят, процесс постоянного нагнетания нашего с Пиром противостояния продолжался, вынуждая меня стараться не отставать от него. По ощущениям, словно целовал газовую конфорку, и мне становилось всё жарче. Конфликт неминуемо вёл меня в пропасть, к поражению, температура тела поднималась, а синяя мана вдавливалась обратно в моё тело, по штриху теряя контролируемое ею пространство. От потери подвластного синей мане места мой Конус давно перешёл в полный Выброс, но я лежал на земле, и мана распространялась односторонне, только вверх, медленно сужаясь и подпуская красную.

Как бы то ни было, и я не лыком шит, с имеющимся внутренним резервуаром я мог долго так пролежать, а выполнить резкий перепад, который спровоцирует взрыв у Еврея, не получалось. Дима тоже посматривал на Серёжу, понимая, что я сейчас не так опасен, и развивающееся между нами противостояние сводилось только ко времени. Стычка двух потоков издавала сильное жужжание, а вокруг нас расходились силовые волны, словно звуковые, сдавливая пространство, разбрасывая мелкие куски почвы.

Тут меня нагнал просвет, случилось невообразимое, последовательность действий, удивившая, даже самого Серёжу, а парней и подавно.

Пустой отыграл как профессионал международного уровня, следующие две минуты его жизни всё складывалось не так, как обычно, не в его рукожопном стиле, а по идеальному шаблону, даже лучше, я тогда простил ему инцидент с щитом. Рома планировал исключить Бэка, но получил пяткой по ноге и сильно. Мой напарник резко дёрнулся, точнее, подскочил, схватившись за потерявшего устойчивость и равновесие Статика, немного усилий, и они будто поменялись местами, Серж вытянул себя, вдавив в свою прежнею позицию Статика. Выполнил всё столь качественно, что я не верил глазам, он дал жёлтого о землю и треснул ему разок, с кулака и довольно сильно.

Когда Рома оказался по линии горизонта, он постарался цапнуть, не прикрываясь, освободил энергию, много, да зубы пообломал, ощутил пробивающий удар в грудь, краткосрочно перебивший дыхание и чуть не вырубивший броню. Бедняга ощутил настойчивую боль, казалось, что у него согнулись все рёбра. Говорить, дышать или шевельнутся ему не представлялось возможным. Он не сразу оклемался, мысленно сравнивая себя с жертвой грузовика, влетевшего в него на скорости выше ста, а Серёжа продолжил. Как-то высмотрел и схватил среди кусков льда ту самую намагниченную сосульку, оппонент её не замечал, и сюрприз уцелел.

Бэк расколол люминесцентную лампу о Магнита, едва успев отвести кисть. Замёрзшая дубина разлетелась на несколько частей, но из-за содержимого холод прошел сквозь соперника подобно сквозняку, воздействуя на тело без видимого проявления, а уже потом мана активно нарастила толстый слой льда. Удар определенно доставил Роме дискомфорт, да ещё и лёг поверх предыдущего. Сосуд обморозил его целиком, словно накрыл айсбергом.

Вновь переведя взгляд, я испытал нереальную гордость за Серёжу, такая победа над Ромой стоила многого, особенно, когда он в принципе мог бы обойтись и без моей колбы с энергией. Вновь надурил самого себя, внося ненужный шарм.

Сосулька смогла просуществовать до этого этапа за счёт крупного резервуара, стены, передающей атму в льдину.

Единственной ошибкой Бэка стала излишняя торопливость, рассеянность или эго, он поспешил помочь мне, не закончив со своим. Ну, хоть не задавался, даже не покайфовав. С другой точки зрения, мои дела действительно были плохи. Но для общего дела следовало выбрать промедление, вывести Рому, к тому же, когда отсутствовал вопрос жизни и смерти. Признаться, мне импонировало скорое вытягивание моей шкуры из тисков, более того, я на него рассчитывал. Не люблю лежать на спине.

Дима почуял неладное и было повернулся, а за миг до Серёжа бросил ледышку, и хотя он не отличался особой меткостью, по закону подлости угодил Пиру прямо в глаз. Фаер инстинктивно схватился за него одной рукой, пошатнулся, но не растерялся. Я скривился, разделив его боль, но не стал проверять, как он, рисковать, поступив довольно эгоистично.

Когда красная атма ослабла, моя резко увеличила зону, едва не дойдя до взрыва, я еле успел снизить давление струи и отвёл руку, ударил ладонью о землю и оставил её на ней. Большущий кол, ледяная махина, не острый, а с затупленным, плоским концом, толщиной с бетонный столб, образовалась поверх ладони, с опорой от земли. Снежная фигура сильно ударила Диму, он упал и растерял свой вихрь, а мой, исходящий из второй кисти, шустро добрался до него и остудил весь пыл. Ледяное творение резко вытянулось в прямоугольник, полностью поменяв форму, и по моему приказу обрушилось на Пира, накрыв его.

Айсберг позади Серёжи рассыпался, Рома вскочил с места и заорал, он злился, мы его раздраконили. Я жестом поблагодарил напарника, заодно подметил, что Статик выбирается.

Дима не отставал, из-под холодной плиты вырвалось пламя, как из дула при выстреле, а потом прозвучал разочарованный говор Пира недалеко от меня. Он выгнулся от пояса, поднимаясь изо льда, словно из гроба, выплавив середину, мокрый и злой, но полностью встать не успел. В качестве прохода он выбил дыру почти в половину моей крупной ледышки, предварительно прогрев её. Фаер выкрикнул важное обращение, но я не разобрался и, чтобы наверняка, ещё раз накрыл его импульсом, а вслед пробросил сферу. Вспышку он отбил, но еле-еле, освободившаяся энергия беспорядочно разошлась вокруг нас в небольшом радиусе, смесь маны при взрыве не выбирала любимчиков, трепанув сразу двоих, но ведь пред этим я успел закинуть круглое плазменное образование, что всё осложнило. Если меня просто сбило с ног и чуть ударило, то Диму повторно проморозило, выбило дух, так сказать, и тут сдетонировала сфера. В контакте с остальным льдом вокруг проруби всё словно азотом обработало, ведь моя мана залетала прямо в лунку. Пир попытался выпрыгнуть и еле успел, вылезти-вылез, но попал под оба эффекта. Обморозился сжиженной атмой, а расширение потока из сферы у всех работает примерно одинаково, мощный силовой отброс, импульс плазмы и взрывная волна с особенностями в эффекте, например, пробирающая до костей стужа.

В общем, как Дима успел встать к моменту взрыва, так его и бросило — раком, в сторону леса и прямо об толстый ствол дерева. Сам переместил наш бой на край поляны, за что и поплатился. Доспехи почти погасли, он потерял очень много атмы, спасая тело от обморожения, но остыл и теперь никак не мог восстановить жар, мана не разгонялась по его телу. Сильно потратился, а потом получил повреждения. Жаль только его крик перед атакой, что он уже выбыл, я осознал слишком поздно. То есть, всё, что сделал после, не имело смысла. Серёжа больно попал ему в глаз, и Еврей не собирался продолжать битву.

Я и сам запыхался, порядком растранжирив свою начинку, но от столкновения наших потоков ни жары, ни холода не ощутил, только сильное давление и внутреннее истощение. Дуб, в который дался Дима, при взаимодействии с его бронёй задымился от температуры покрытия доспехов, кора обуглилась. Я не рассчитывал получить такой результат, хотелось меньшего. Еврей упал с высоты метра-двух, ударившись спиной о торчащий корень, корчился, а потом ещё долго проверял, не помял ли тонкие металлические жилы на своей форме.

— Твою же мать, Арчи! Ну, ты и сука. Слышал ведь, отвечаю, специально ударил, ублюдок, — обиженно погнал Дима разочарованно-осуждающим тоном.

Не знаю, обдуманно или случайно, но Пир отвлёк меня, и я посему упустил нечто важное. Он обоснованно сильно злился, но досада перебивала агрессию.

— Эй, не всё ещё, на вот, лови! — громко выкрикнул Рома, а я не сразу воткнул в происходящее.

Резко повернул голову вправо, и пришлось осознать и без того явный факт, Статик ещё не выбыл. Я попытался найти кричавшего, но лишь мой взгляд настиг Статика, мне прямо между глаз угодило что-то тяжёлое и небольшое, желтый огонек, а потом звёзды и боль немногим выше носа. Объект наполняла атма, и влетел он на огромной скорости, что никак не входило в мои планы и в тот момент не поддавалось логическому объяснению, от Магнита так точно.

К моему глубокому разочарованию, хреновин прилетело несколько, заметил поздно, а запасов маны в броне не хватало, и полноценно отразить неожиданную атаки текущим уровнем не вышло. После первого снаряда в плечо попал второй шарик, каждый, как обратно полярный, выбивал имеющиеся магические остатки, по объёмному синему пятну на каждое попадание. После второго мне пришлось отложить нытьё с прочей дурью и защищаться. Я отчаянно применил импульс, в слепую, но в меня попал третий снаряд, и я упал на четвереньки.

Голова кружилась, чувствовал, что будет шишка. Зрение понемногу восстанавливалось, муть проходила, и я успел засечь Рому. Он приближался, но и до этого недалеко стоял. Опустив взгляд, я смог опознать ноу-хау, круглые шарики из непонятного материала, походящего на сталь. Статик особо не прицеливался, интерес заключался как раз в этом, если он немного мазал, намагниченное мини-ядро само наводилось, этакие инфракрасные заряды, а я выступил в роли источника тепла, зазывая их своей маной. Физически каждый шар причинял увечий подобно камню, ушибы и синяки, но они проходили сквозь импульсы атмы и игнорировали броню, плюс выбивали ману, чего уже слишком много для Иных, вообще не имевших дальних заклинаний.

Серёжа бездействовал, предварительно получив несколько ударов по корпусу и Выброс, но ещё не проиграл, его соперник вынуждено перешёл на меня. Рома знал, что ему не выиграть сразу у двоих, а потому рассчитывал избавиться от Мага, опробовав тайную заготовку, и перевести бой в дуэль за ту минуту, что выгадал, дезориентировав Бэка. Всё, что я мог — отчаянно прикрыться льдом, который он сразу расколол, отбив мне руку. Делать было нечего, всё двигалось к проигрышу, потому я пошёл ва-банк, рассчитывая закончить или проиграть, но одним разом.

Поймав момент, пока Магнит ещё меня не настиг, запустил в него Золиты, а левой рукой воссоздал весьма массивную шпиль-платформу, резко поднявшую меня метра на два. Надеялся прыгнуть в конце, спасаясь от него, и попасть сферой, но не кидая её, а вбив с руки, даже создал, однако всё пошло не так. Статик настиг меня раньше, чем я смог оторваться от подиума. Зная меня, как облупленного, он предвидел стиль и действия, а просчитав атаку, её легко обрезать на корню, пока риск не возрос. Но и Рома сработал крайне неуклюже.

Он ударился об лёд, пропуская через себя атму, разрушил шпиль. Прыгнуть не вышло, и меня потянуло к земле, в последний момент я бросил Сферу вниз, прямо под себя и из жутко неудобной позы. Метнуть получилось сильно, но от потери точки опоры — криво, а итог оказался неожиданным. Сзади в рывке на Рому налетел нагоняющий Серёжа, да так, зараза, вовремя, что устроил грандиознейший облом за всю историю наших тренировок. По нелепому стечению обстоятельств, падая с собственноручно созданного пьедестала, я поразил больше Серёжу, чем Статика, они находись впритык. Результатом стало их столкновение, Пустой всем своим, пусть и малым, но всё же весом врезался прямо в Рому. Невзирая на то, что Серёжа худой дрищ, его массы под ускорением от раскрытия концентрированной синий плазмы хватило на двоих, он снёс Рому с места, а вокруг образовалось множество льда. Я же угодил на них сверху, попав под собственную энергию наряду с остальными. Броню ребят замкнуло от близкого взаимодействия двух сил, разлетелись искры, а моя мана приправила салатик потоков, и всё вокруг засияло смешенной разноцветной атмой.

Когда вспышка рассеялась, мы трое оказались с выключенной бронёй, я в куче льда, а ребята в шаге от меня, в обнимку. Рома укатывался от смеха, но близкого к истерике, через боль, придерживая одной рукой левый бок и немного качаясь в разные стороны. Серёжа выбил колено, но ржал, как дурак, невольно раззадоривая остальных.

Подводя итоги нашей тренировки, кроме иронии ничего в голову не приходило. Дима сидел с харей брюзги, облокотившись о дерево. Он видел всё лучше других, но выжидал реакцию травмированных, не уссываясь, пока не понял, что всё закончилось хорошо. Сражаясь, мы порядком разрыхлили почву, не хуже пахарей, а лёд размыл её в грязь. Валяясь на земле, грязный, среди обломков и в луже, осознавая, что минуту назад, падая, чуть не поломал шею, я молчал. Рома и Серёжа развязали конечности, отлепившись, друг от дружки, но не вставали, остались рядом, на спинах. Все истощились, кто проиграл, понять было сложно, но это стало совсем неважно, и в определённый миг все четверо повеселели, недовольные отсутствовали.

Искренний истерический смех, я запомню его на всю жизнь, всепоглощающий, глубокий и чистый. Подобного эффекта не получить от шутки, прикола или подколки. Момент не создать искусственным путём, здесь необходимо воздействие различного рода обстоятельств, случайно или самостоятельно вставших в общий ряд. Череда событий, одновременно и равноценно коснувшихся всех участников действия, происходит редко, один раз на миллион. Но когда всё совпадало, получались самые запоминающиеся, прекрасные моменты дарующие глубокие эмоции. Вот и теперь смеялись все, несмотря на боль и другие побочные факторы.

— Ну, что, гады, до потери брони, значит, дерёмся? — сквозь приступ угара и айканье выдавил из себя Дима.

— Ты блин сам виноват, Еврей, чем был занят, когда Арчи упал? — кое-как проговорил Рома. Он смеялся больше остальных.

— По-моему, застуженная поясница — самый минимум из того, что меня может ожидать, — почти отсмеявшись и остановившись на одной позе, произнес Серёжа, безмятежно смотря в небо и подсчитывая кости.

— Вы самоутверждаетесь, скоты, а я буду молчать? Мне когда в глаз попали и сверху холодом обдали, я уже закончил, а он ещё добавил, накрыл сверху, — тыча в меня пальцем, Дима давил на чувство сострадания. — Я же крикнул, но ему было пофигу!

— Я вообще башкой дался, когда падал. Дальше-то что, жаловаться? — поднимаясь с небольшой отдышкой, отряхиваясь, внедрился я в беседу.

— Так, стопе, хрен с твоей головой, всё равно пустая, да и в обоих случаях отчего-то в роли инициатора выступил именно ты, Арчи, поэтому получить должен был, как ни крути. Вопрос в другом, чем это меня приложили? Как Серёжа использовал твой поток? — недовольно поинтересовался Рома, поднимаясь.

— В душе не вразумляю, мне Арчи дал, палка ледяная вроде, а принцип действия уже не ко мне, — удручённо высказался Серёжа, отряхиваясь и подойдя ближе.

Покопавшись, он нашел, чем кидался Рома, и приступил к визуальному изучению подшипника со всех сторон.

— Ты наконец научился лёд дистанционно заряжать, Арчи? — спросил Дима, словно это просто, или он способен на нечто подобное. Развернувшись, он увидел тёмную отметину на стволе дерева, оставшуюся от него, и показав нам, словно мы не видели, добавив: — Символ напоминает какой-то, вроде коловрата.

— Ага, только с жирным кругом по центру, — подтвердил я. — И с ответвлениями беда, кривые, как твоя жизнь и морда. А ты её никак не поменяешь, сколько ни прошу! — поржал, часто применяя шутку про смену хари к Диме, она закрепилась до того, что давно не требовала уместности. — Как сказать, дистанционно… Увы, не совсем, просто схитрил, подключил сосульку к крупному резервуару. Чисто удачу проверить, ещё пара минут, и в ней бы ничего не осталось. Лучше Ромчик пусть про шары расскажет. Сфера у Статика — это жестоко и больно, как камень, сквозь импульс попала, что за говно?

— Погнали домой! Не поеду никуда сегодня, наверно… — сказал Дима, разгибая спину со скрипом и жалостливо всем своим видом показывая присутствующий в позвоночнике дискомфорт. От удара межпозвоночные диски пустились вальсировать. — Ну, и сволочь вы всё же, друг мой, — предварительно выматерившись, он уставился на меня с тяжелым выражением.

Действительно, время незаметно улетучилось, пока мы сидели у Ромы, потом бродили, мололи языками и дрались, дело приблизилось к вечеру. Собравшись у рюкзаков, все неистово поглощали воду, особенно я, от красного потока весь пропотел, аж шмотки промокли. Всю дорогу обсуждали бой и неизменно жаловались на различные ноющие части тела и ушибы, обвиняя в этом друг друга. Припоминать производственный сбой с использованием щита я Серёже не стал, хотел бы, да вспомнил лишь спустя какое-то время.

— Вы не угадаете, из чего шарики, — наконец, дойдя до сути, самоуверенно заявил Рома. — Это центральная часть из силовых автоблоков. Накопительная магнитная основа, где концентрируется энергия с генератора. Дорогие, но какой эффект! — феерично, будто на презентации, рассказывал он. — Три блока разобрал. Когда для машины берёшь, знаешь, что поменяешь, а когда ломаешь, так жаба душит.

— Никак новые взял? — точно зная, что нет, спросил Дима иронией.

Рома сразу натянул самодовольную физиономию продавца последнего уровня.

— С рук, разумеется, алконавт притащил давеча задарма… — с гордостью похвалился он.

— Тя, случаем, на днях еврей не кусал? — посмеялся я.

— Фу, да не, я к нему не подхожу, не глажу, даже не кормил ни разу, стрёмный он какой-то, болеет, наверное, чем-то, вдруг и вправду укусит? — пренебрежительно выдал Рома.

— У тебя прививки есть? — нагло запросил я у Димы. — А то сорок уколов потом прокалывать. Не буду с тобой общаться, пока справку о вакцинации не покажешь.

Серёжа смеялся, а Димон делал вид, что мы не о нём, игнорировал. Но осознав, что сами остановимся не скоро, всё же внёс свою стандартную, одну из нескольких проверенных фраз, применяемых им в такие моменты.

— Да пошли вы! Козлы, — отмахнулся без фантазии, но зато всепоглощающе.

— Тяжёленькие, — взяв на изучение Ромин подшипник, молвил я.

— Особый материал, пористый, с каналами внутри, причём сплав не из дешёвых. В передаче малый их ещё назад оттягивал за счёт остаточного заряда, но у меня не получается, полностью разряжается в движении и после попадания.

Придя к дому, мы устроили перекур, придумывая занятие на вечер, трое быстро пришли к общему знаменателю, а четвёртый и не думал оставаться с нами, у него стоял собственный вопрос. С одной стороны, Диму манило удобное кресло и компьютер с бутылочкой пива, пара партий в Дотку, ну и порнушка, на худой край, а что у него было на другой чаше весов, до нас он решил не доносить. По его поведению возьмусь предположить, вариантом была особь женского пола, спрашивать я не стал, хватило собственных выводов, остальных вопрос вообще не интересовал. Еврей ведь всегда в своих делах, и его изначальная необходимость сорваться всеми воспринималась вполне привычно.

После минуты разговора ни о чём, то есть, о всём, о чём угодно в рамках нашего мира, Дима на момент выглянул к нам из своей головы, освободившись от тяжелых размышлений, и сказал, что он валит домой, попрощался и второпях удалился. Напоследок, уже сбегая, напомнил мне, что и завтра моё утро вновь начнётся с его морды, вернулся на пару шагов назад, чтобы не кричать, и попросил вовремя проснуться, не трепля ему нервы. Честно, я действительно опять почти забыл о договорённости, и в этот миг мне стало печально терять целый день в дороге.

Более чем поездка туда-обратно, меня постоянно напрягало огромное количество задач Еврея, редкий раз с ним получалось отделаться за полдня. Не знаю, где он вечно набирал точки, планируя маршрут, но с Димой как сунешься куда-нибудь, попадаешь во все концы города, а ездил я с ним часто. Каждый раз Еврей обещал, мол, будет быстро, исключение, но ожидания не оправдывались, верить бессмысленно, даже при условии, что он сам действительно так считал. Ну, или убеждал себя для благоприятного настроя на те полдня, что пройдут до полноценного осознания очередного разочарования. Суть одна, я это хорошо знал, тем более, я и сам постоянно неверно рассчитывал время, говорил — приеду через час, а на деле хорошо, если выходило три.

Касаемо Диминых претензий к моему пробуждению, они звучали абсолютно обоснованно. На моё счастье, я всегда обладал очень крепким сном, которому позавидуют многие. Пробудить меня, пока я сам не захотел встать — на грани невозможного, а точнее, расшевелить подсознание — выполнимо, а вот достучатся глубже — вряд ли.

Обычный будильник для меня не актуален, рядом могли лежать два телефона: мобильный и домашний, громкость везде на пределе, а толку никакого. Если кто решал до меня дозвониться, раза с третьего могло и получиться, но даже близкие друзья часто не понимали, проснулся ли или нет. Часто с ними разговаривало моё заботливое подсознание, оберегающее сон, отделывающееся от раздражителя, выпросив у дремлющего рассудка пару уверенных выражений и логичных ответов. После я сразу же избавлялся от трубки и беззаботно продолжал спать, а общения потом даже не вспоминал. Тоже самое получалось, если будили, контактируя физически, отговаривался, не пробуждаясь. Ребята шутили, что порой ранние диалоги со мной следовало записывать в серию качественных оправданий от окружающего мира, подсказки для людей, влюбившихся в матрас и подушку.

У моего гробового сна была и другая особенность. При наличии предварительно образовавшейся, достаточной по своей значимости мотивации, не ответственности, а именно внутренней заинтересованности, когда ждёшь чего-то от следующего дня, с утренним подъёмом проблем у меня никогда не возникало. Причём абсолютно не важно время и сколько часов успел поспать, вставал как штык, с первой нотки будильника и без посторонней помощи. Жаль, тот факт, что важные дела, по идее, требующие срочного выполнения, достаточным поводом не считались.

По времени я тогда редко спал больше девяти часов, а переспав лишнее, всегда чувствовал себя губкой. Все непонимания близких связаны с поздним временим отключения, а потом и подъёма. Ложился в промежутке с трёх до шести утра, вставал от полудня до трёх, соответственно все удивлялись.

В столь уникальном жизненном ритме я прожил большую часть своей жизни и редко куда торопился. Никогда не любил дела и начальников, напрочь отсутствовала способность молча обтекать, мог тщательно выбирать слова, но совсем молчать — ни в коем случае. Со стороны часто казалось, что это простая беззаботность и лень, но это не так, для меня — целая философия. Мне нравилось думать, мол, я не встраиваюсь в мир, а взбиваю его для себя, делаю так, как самому удобнее. Хотя и без лени тут не обходилось, она безусловно важная часть моей личности, но это больше проявлялось в самолюбии, я не против труда, но ценю каждое своё действие.

Выбирая между работой и заработком, всегда предпочитал второе, выбирая платёжеспособность здесь и сейчас, а не карьерный рост, перспективы и то, что ныне в нашей стране называли старостью. Собственную апатичность оправдывал существованием несчётного количества непыльных способов заработка на территории великой родины, подобных свобод не найти ни в одном другом государстве, как незаконных, так и вполне. Оттого трудяг, пускающих слюни на Запад и рассказывающих о том, как там можно подняться, вкладывая силы и время, исконно считал слепцами. Может, если не смотрели бы в рот другим, заметили бы миллионы возможностей под ногами. Условия те же, труд и время, а разница в одном: в Россиюшке требовалась ещё и смекалка, а большинству теперь проще, когда есть известный шаблон, а самому думать особенно не надо.

Жить так, как Димон, я не хотел, даже если действительно припирало. Работать пробовал не раз, начиная с подросткового возраста, главное, не очень долго, не занимаясь одним и тем же продолжительное время. Дима пахал не зависимо от времён и обстоятельств, как Сибирский Цирюльник, и неплохо зарабатывал своим сервисом, но ведь он кайфовал, работая. Любя труд, совсем не так, как я.

Дима ушёл, а мы начали планировать мои действия в Москве, а ребят — на местности. Зашли в магазин и снова к Роме.

— Напиши Саше сразу, возьмёте его собой, — потребовал я.

— Сам пиши, — резко ответил Рома, после чего задумался, что для меня было не к добру. — Нормально придумал Дима! Муд натуральный! — рассмеялся он, матерясь. — Умотаете с Евреем, а на нас проверка надёжности Искателя.

Он любил искажать намерения окружающих.

— Мне нравится! Пусть будет так. Даже сам свяжусь… — не отпираясь, проговорил я. — Твой личный перфоманс, прояви себя, изучишь дельный кадр, а со знакомым и дурак сможет. Справитесь. А мы на обратке позвоним. Если вас не закроют… — позлорадствовал в конце.

— Только за! — поддакнул Серёня, особо не вдаваясь в вероятности.

Когда я находился с друзьями, всё выглядело возможным и доступным, но это никак не связывалось с действительными возможностями ни нас, ни нашего окружения. Наверное, такое чувство знакомо абсолютно каждому, по крайней мере, тем, кто когда-нибудь был награждён другом.

У Ромы на однушке мы надолго не задержались, хотели бы, да не вышло. Посудачили, ребята выпили пива. Потом понаблюдали за занимательным диалогом Статика с девушкой, начавшимся с выбора пищи, но быстро переросшим в извечный вопрос взаимоотношения полов. Пока смеялись над малопонятным нам женским взглядом, нас приписали, спросив точки зрения. Я внёс свой вклад, пока Серёжа тупил, и позвал его домой. Меня там ожидало своё любимое создание, да и времени ей определённо следовало уделять больше, чем отводил.

В высоких рассуждениях мы с Серёжей пришли к моему подъезду и, в очередной раз поддавшись худшей из всех возможных привычек, выкурили по сигарете, посмеявшись над чем-то столь не значительным, что и упоминать не стоит, потом разошлись.

Меня часто посещали странные беспочвенные домыслы. Весь мир вокруг нас перевернулся с ног на голову, свершилось больше событий, чем я мог хотеть, но жизнь от чего-то, как и прежде, начинала докучать. Ведь если вдуматься в происходящее, атма была всего лишь блестящей обёрткой, составляющей лишь небольшой процент фактического существования. Основа не в мане. Взаимоотношения, цикл течения всей жизни в целом почти не изменил своего русла, даже общие тенденции кое-как, но сохранили свой образ, поколыхались и успокоились. Так отчего же раньше, грезя о чём-то подобном, будь то зомби-апокалипсис или другое, мы думали, предстанет абсолютно новая жизнь?

Можно подумать, что я заелся, и акцентировать внимание стоило на возможностях, что теперь открылись, и целой серии точечных изменений, как положительных, так и отрицательных. На перспективах или событиях мирового масштаба вроде формирования республики или синтеза беззатратной пищи для нуждающихся стран, новых видах энергии, ну и, конечно, на подтверждении факта о наличии других обитаемых планет. Всё это бесспорно очень занимательно, зато мы лишились шанса узнаем о том, что могла принести для нас та, прошлая реалия, ведь она безусловно хороша, но по-своему, и теперь стала недоступна, навсегда утеряна, как когда-то виделись резкие изменения, посетившие нас ныне.