Четыре листа фанеры

Назад, на место преступления

– Нашли? – с агрессивной надеждою встретила капитана с Алиною давешняя потерпевшая.

– Какая вы, Галя, скорая! – изумился капитан. – У вас в Виннице все такие? Пиф-паф ой-ой-ой – и все, по-вашему? Так, Галя, только в кино бывает. Вы, кажется, забыли, в каком государстве живете.

– Хоть надежда-то есть? – помрачнела хозяйка.

– Надежда, очаровательная Галочка… Ничего, что я вас так? Надежда всегда должна умирать последней, Супруг дома?

– Да вы заходите.

– Летом, летом, – отмахнулся капитан.

– Так и так лето ж! – изумилась Галочка, но капитан уже кивал – выйдем, мол, – появившемуся в прихожей хозяину.

Тот кивнул, в свою очередь, понимающе-согласительно и принялся надевать башмаки.

– Куда это вы? – встревожилась вдруг хозяйка.

– Подышать свежим воздухом, – ответил ей супруг с плохо скрытою ненавистью.

– Я с вами… – Галочка решительно не собиралась спускать с мужа глаз.

– Обчистят, – сказал капитан очень серьезно. – Шубы-то остались. Сторожить надо.

– Верно, – согласилась хозяйка, на мгновенье задумавшись. – Верно. Сторожить надо. Спасибо вам. – И временная дверь закрылась за нею.

– Детей нету? – спросил капитан у хозяина, когда они втроем спускались по лестнице.

– Да если б дети… – вздохнул тот.

– Подали уже на развод?

– Нет, – ответил хозяин по инерции. – Я ей еще ине говорил. А откуда вы знаете? – встрепенулся вдруг весь. – Я никому не говорил!

Они вышли на улицу, в сиреневый вечер. Две дамы гуляли вдалеке с внушительными собачками – больше рядом не было никого.

– Я много чего знаю, – отозвался капитан и обнял Алину за плечи. – Не первый год, слава Богу, на земле живу. В общем, так. Вора я, как вы понимаете, могу найти мгновенно. За руку, так сказать, схватить. И все украденное. А могу, конечно, и не найти. Вы следите, следите за моей мыслью. Или найти, но не все. Часть. Наименее ценное. Где-нибудь, скажем, на вокзале, в камере хранения автоматической. В ячейке, предположим, номер двести восемьдесят три. Она в закутке, практически всегда бывает свободна. А остальное… остальное спишем на первый же труп. Вот так. Пиф-паф ой-ой-ой!

– Да вы в своем уме?! За кого вы меня принимаете! – не вполне естественно возмутился несколько помертвевший хозяин.

– Ах, вы про Алину? – сказал капитан. – Алину вы не бойтесь: я ее люблю. Новость несвежая, но вполне достоверная.

Хозяин помолчал. Собачки тявкнули друг на друга и принялись носиться по газону.

– Ну и сколько я вам за это буду… должен? – робко спросил хозяин.

– Даром, – ответил капитан. – Это будет одним из моих свадебных подарков невесте. Пойдешь за меня, Алина? А?

Та не то не понимала ничего, не то как-то не решалась понимать.

– Но ведь вы знаете… у меня… – хозяин все косился опасливо на журналистку. – Я ведь пятьдесят тысяч потеряю – не замечу…

– Знаю-знаю, – отозвался капитан, – Догадываюсь. Только не надо. Запомнили? Двести восемьдесят три. Привет. – И взяв Алину под руку, резко пошел к «шевроле» не «шевроле».

– Инсценировка, да? – спросила Алина. – Сам у себя украл?

– Видишь, и объяснять не пришлось, – развел руками Мазепа. – Взяла и догадалась. Умненькая потому что. – Капитан запустил двигатель, откинулся на сиденье, сказал с какою-то вдруг тоскою в голосе: – Женился черт знает на ком! Она ведь все на раздел потребует. Глазенки-то, видела, как горят? Я тоже, знаешь, однажды сдуру на такой же… свиннице…

Ревность, что ли, в Алине взыграла:

– А меня зачем потащил? Поразить широтою души? Ну как стукну?

Капитан еще несколько мгновений остался в оцепенелой неподвижности, потом резко – та даже отшатнулась – взял в ладони Алинино лицо, заглянул в глаза в свете неблизкого фонаря.

– Знаешь, милая, – сказал. – Если я снова ошибся – я просто пущу себе пулю в лоб. Если я снова ошибся – значит, я ошибся вообще… Понимаешь? В представлении об этом мире. Онтологически. А тогда – фигли он мне нужен?!

И поцеловал Алину.