Четыре мушкетёра

Глава 20 Аудиенция

Вартаняна быстро пропустили и даже проводили до кабинета Ришельенко. Ришельенко встал и поздоровался с ним за руку, что делал не каждый раз и далеко не со всеми.

Вартаняна это смутило, хотя вид Ришельенко его несколько разочаровал. Воображение, подогретое детективами и рассказами недавних друзей, рисовало нечто более массивное и близкое к супермену. Напрасно Вартанян искал седину на висках Ришельенко, не было видно и медального профиля. Обычный человек, мимо такого пройдёшь не заметив, разве что глаза какие-то более пристальные. Смотрят серьёзно и прямо в душу, и уже когда ты хочешь отвести свой взгляд от них, чуть не испугавшись этой пристальности, в них загораются озорные огоньки, и все вроде обходится спокойно и приветливо.

Беседу начал Ришельенко. Он сообщил Вартаняну столько подробностей его поездки в Одессу, что Вартанян не удивился только потому, что уже знал, кто такая Мила. Но интересного было много. Стали ясны не достающие подробности исчезновения его друзей в аэропорту, подробности одесских перемещений Жоры, а также источник возникновения подвесок. И вся неприглядная картина, скрытая до недавнего времени от Вартаняна, начала вырисовываться всё отчётливее. Вартанян не слишком удивлялся, поскольку сам уже стал догадываться о закулисной стороне дела о подвесках. Не далее как вчера он наблюдал объяснения своих друзей.

Кроме того, осадок отношений с Катей Бонасеевой также не растворился до конца. Вартанян не удивлялся, он просто яснее увидел свою роль в этом театре масок и расстраивался всё больше и больше. Ришельенко, хорошо чувствующий оттенки настроения собеседника, несколько растерялся, ожидая всё-таки и удивления, но профессионально бесстрастно продолжал беседу.

Ришельенко знал всё. Даже то, чего не знал. Но одно он не мог понять: как Вартаняну удалось объегорить не только Жору, но и Милу с этими подвесками, как удалось ему подсунуть Жоре им же заготовленные фальшивые? Профессиональная гордость Ришельенко была уязвлена. Поэтому он решительно перешёл в разговоре с Вартаняном на «ты».

Ришельенко долго ходил вокруг да около, а потом спросил напрямую. Вартаняну нечего было скрывать: дело-то было уже сделано. И он рассказал Ришельенко всё как было, опустив при этом некоторые мелкие детали, касавшиеся их с Милой отношений и к делу не относившиеся.

Ришельенко внимательно выслушал, покачал головой и спросил вдруг, что Вартанян собирается делать дальше.

— В институт поступать и учиться, — ответил Вартанян.

— На кого? — спросил Ришельенко.

— На инженера, — ответил Вартанян.

— Да-а, — сказал Ришельенко.

— А что? — спросил Вартанян.

— Да так, — ответил Ришельенко, подумал и продолжил: — Не знаю, есть ли у тебя способности стать инженером, но знаю, что есть в тебе порядочность, молодой напор, честность и даже наивность. Хорошие внешние данные, спортивность, склонность к анализу. Это на первый взгляд. Есть, конечно, и лишнее, и многого нет, но всё поправимо. Главное — хорошее отношение к окружающим. Так вот, может, лучше по нашей части пойдёшь?

— Я мечтал стать инженером.

— Да, — сказал Ришельенко, — ещё забыл про упрямство. Смотри, по нашей части у тебя явные способности. Так что подумай.

— Я думаю, что инженеры вам тоже нужны.

— Инженеры всем нужны. Кстати, как поживают твои друзья?

— Это Атасов…

— И остальные.

— Не знаю. Я с ними не так часто теперь вижусь.

— Людишки не самого первого сорта.

— Да, я уже понял после этой истории.

— Вот видишь, какой ты молодец. Может, всё-таки подумаешь? Нам такие люди нужны. На юрфаке поучишься — и к нам.

— Да нет, я на инженера хочу.

— Ну смотри. А твоих друзей мы всё-таки попробуем исправить. Передай им, чтобы не вздумали уклоняться от повесток. Так лучше будет. Всё равно ведь найдём. И будем исправлять.

— Но они в принципе неплохие ребята, — попытался защитить их Вартанян.

— Но ведь и не хорошие.

— Может, и не очень, — вынужден был согласиться Вартанян.

— Ну ладно, ты всё-таки подумай, о чём мы говорили, и позвони, если что. Ладно? — И Ришельенко написал Вартаняну свой номер телефона. — До свидания.

— До свидания, — ответил Вартанян.

Он вышел на улицу и медленно брёл, наслаждаясь утренним воздухом. Что его ждало впереди, он ещё не знал, знал только — что-то хорошее. Потому что если бы ждало плохое, то Ришельенко не выпустил бы его вот так просто на улицу и не звал бы к себе на работу.

Но не успел Вартанян отойти от подъезда и на пятьдесят шагов, как увидел Милу. Во рту мгновенно пересохло. Захотелось броситься ей навстречу, но он сдержался и даже помрачнел.

— Привет! — радостно воскликнула Мила.

— Здрасте, — ответил он,

— Ты что, не рад мне?

Ещё как, — ответил он.

— Ты куда? — спросила она.

— Я оттуда, — он кивнул на подъезд, из которого недавно вышел. — А ты туда?

— Да, — твёрдо сказала Мила, профессионально всё поняв. — Пока?

— Пока, — ответил он.

— Ты звони, — сказала она и добавила, улыбаясь: — Когда отойдёшь.

— Хорошо, — ответил он, — если отойду,

И они разошлись,

Вартанян шёл по улице, но уже не мог вспомнить, о чём мечтал до встречи с Милой, поэтому начал мечтать о другом. О том, как он поступит в институт.

А по столице, как бульдозер, сметая всё на своём пути, шёл летний день, И только абитуриенты могли противостоять ему, сидя за учебниками. И Вартанян уже через полчаса влился в их ряды.