Чужая бронешкурка. Стальная

Глава 15

Время действия: вечер того же дня

Место действия: гостиная дома мамы ЮнМи

Я был зол. Я был очень зол. Сестре очень повезло, что я не стал срывать на ней свою злость. Поскорее перекусив, я не захотел дальше выслушивать ее умственные заключения на мой счет и ушел пораньше. Заодно пройтись и успокоиться перед работой, и подумать, что будет дальше. И как объясняться на вечернем послеужинном семейном совете.

Первое что я сделал, вернувшись домой из полицейского участка, конечно же, проверил записи камер. В полиции они их не заинтересовали. Или не распознали под маскировкой. Блок с записями тоже не подвергся изменениям. Ни снаружи, ни внутри. А вот нужных мне видео там не оказалось. Это была конкретная подстава, от хваленой корейской электроники, поэтому и был такой злой.

Точнее подстава наполовину. Камера, что записывала спереди, заглючила, может от того, что я слушал музыку в тот момент, и не сохранила запись, точнее там был только звук, и вместо видео темный экран. А вот с "задней" камерой повезло больше, и я смог получить изображение того, кто подкинул мне кошелек, как я предполагал, потому что этого момента тоже не было видно. Только то, что парень подходит сзади, идет за мной, потом обгоняет. И, кажется, он же попытался подкинуть те продукты в магазине, насколько я мог вспомнить.

А вот неопровержимых фактов, что я не толкал бабку, или что я даже не прикасался к ее кошельку, мне с такого ракурса получить не удалось. В это мгновение камера как раз смещается, из-за моего уклонения в сторону, немного трясется и затем уже видно, когда я удалился на некоторое расстояние, как старуха поднимается с земли, хватает свою сумку и заходит в ближайшую аптеку.

Как мне это могло помочь, я пока не представлял. Нужно будет завтра же снова идти в полицию. И договариваться с семьей, чтобы кто-то из них опять сопровождал меня. Если сумею сегодня убедить их.

Вечером СунОк уже выдохлась и перестала сыпать оскорблениями, а может мама, пока меня не было, пересказала ей мою версию событий. И насколько я понял, единственная здравая мысль, что пришла им за все это время, была такая: нужно звонить и звать дядю ЮнСока, он все уладит. У него наверняка есть связи, чтобы помочь мне. Отличный план, по мне. Связываться с этим криминальным "талантом", который и так погорел на контрабанде. Да потом, если у него получится, оказаться у него в долгу. Только этого мне еще не хватало. Пусть пробуют сами.

Тогда я хотел предложить альтернативный вариант:

- Я скрытно проникну в квартиру той старухи. Свяжу ее, и вежливо попрошу, под запись, признаться во всем - кому и зачем все это было нужно - подставить меня с этим кошельком. Когда она откажется, тогда я засуну ей в рот кляп и сломаю ей все пальцы на руках, раз она со своим подельником являются карманниками. Затем вытащу кляп и задам те же вопросы снова. После того как старуха сознается во всем и расскажет мне, что я хочу знать, снова засуну ей кляп и отрежу ей все пальцы, чтобы она больше никогда ничего подобного не делала. И наконец, отправлюсь к ее сообщнику и повторю все те же действия и с ним. Ну как вам мой план?

Жаль, что эти слова прозвучали только у меня в голове. Представляю, какие лица были бы у моей родни, услышь они подобное.

Остальные мои мысли тоже не отличались глубиной и продуманностью. Сразу попытался заручиться поддержкой семьи, что если понадобиться кто-то из них в полиции ради подписи, то я позову их, а пока буду сам ходить и общаться с СоМи, чтобы следить за ходом расследования. Если мое дело направят в суд, то тогда нужно будет думать об адвокате.

СунОк снова попыталась открыть свой рот и начала меня обличать.

- Я что, должна этой преступнице теперь помогать еще? Мне учиться надо, а не ходить бумажки подписывать.

- СунОк, - спокойно и миролюбиво начал я, - ты помнишь, что я обещала сломать тебе челюсть, если ты еще раз посмеешь на меня орать? - от чего рот сестры моментально захлопнулся с почти различимым лязганьем зубов. - Если я, как говоришь ты, уже преступница то, что мне мешает совершить и второе преступление: встать, подойти и сделать так, чтобы ты заткнулась. А теперь может, наконец, подумаешь своими мозгами, почему я до сих пор не сделала этого. И не будешь нам с мамой мешать, подумать самим.

- ЮнМи, - обратилась ко мне мама, - перестань. СунОк не хотела тебя обидеть.

- Да знаю, что она хотела. Повысить свой авторитет за мой счет. Вот и предлагаю ей включить мозги, а не наводить бессмысленную суету. Я еще ничего не требуют от вас подписывать, пока.

- Дочка, а что нам делать? Что тебе делать? Может нам стоит признаться и попросить прощение? Извиниться перед той госпожой.

- Это бесполезно. Мы не знаем причину, зачем они это сделали. И мои извинения могут не возыметь результата, а только наоборот сыграть им на руку в том, что они задумали. - Проговариваю то, о чем как раз сам размышлял все это время, пока работал, и была возможность собраться с мыслями и подумать в одиночестве. - Но это же работает и против них. Они тоже не смогут назвать причины для моего поступка. Знаешь ведь как принято при расследовании. Нужно искать, кто сделал. Каким образом сделано. И главное зачем. Так вот у нас абсолютный паритет по каждому их этих пунктов. Мое слово против слова старухи. Это сделали либо я, либо тот парень. Как сделали тоже не доказуемо без проверки отпечатков, поэтому пока ждем, что покажет экспертиза. Ну и третий вопрос - зачем - я не могу ответить. Просто не понимаю этого, почему они это сделали. Но вот они пусть и попробуют назвать хоть одну причину, почему я совершила это. Финансовая - деньги это просто глупо, сумма была просто смехотворная. Проблемы со здоровьем и психикой - наоборот доктор ЛаИм говорит, что я становлюсь только здоровее и умнее. Подростковое бунтарство из-за неприятностей в семье, - и мы с мамой оба посмотрели на СунОк, от чего та снова, под нашими взглядами, шумно закрыла рот, - лучше бы про них забыть, если вопрос коснется этой темы. Могут, конечно, докопаться до того, что я не соблюдаю правила приличия. Но тогда почему только сейчас и единичный случай, причем с той, с кем вообще впервые встретилась. Зато есть один главный факт и неоспоримое преимущество на моей стороне. Я этого не делала. И я, так или иначе, докопаюсь до правды.

После отправился просматривать старые записи нескольких предыдущих дней, с тех пор как у меня появились камеры и когда я ходил по тому маршруту. Может быть, я что-то замечу интересное и тоже передам СоМи.

Следующим утром я направился в полицию.

Пояснив СоМи, что за изображения на флешке, которые я принес, она сходила и передала фотографии в другой отдел полиции, официальному следователю моего дела. Когда помощник полицейского вернулась расстроенной, я догадался, что мне опять не поверили, и оставили это без внимания. А "моя полицейская" забрала их и сказала, что сама попытается еще раз поговорить со своими коллегами. Затем она предложила другую идею, и мы составили еще один рапорт на тот случай в магазине, раз теперь у нас появился подозреваемый.

СоМи выяснила, даже пообщалась с ним, что тот полицейский в магазине тоже настоящий и действительно служит в районе Кымчхонгу, а живет в Гванакгу и в перерыве на дежурстве заехали с напарником в знакомый магазин по пути. А там и случилось все. Ничего подозрительного.

Да и администратор потом признавался этому полицейскому, что один из посетителей заметил, как девушка, это про меня, закидывала в свой рюкзак товары, поэтому посетитель проявил бдительность и сообщил работнику магазина. Тоже ничего подозрительного. За исключением того факта, что посетитель зачем-то все это устроил и солгал. А они оказались опозорены.

В общем, помощник полицейского СоМи решила поиграть в детектива. Она решила проверить все случаи и передряги, в которые я умудрился попасть, начиная с больницы, чтобы выяснить какие-либо закономерности и связи. Настаивая именно на этом, что нужно искать общие детали. Отказываться от ее помощи я естественно не стал, если она единственная, кто готов был поработать в мою пользу. Сам я тоже пытался понять, кто же это мог быть? Это мне так решили отомстить? Вот только за что именно? Неужели среди всех этих бешеных корейцев, что мне попались и с кем у меня были стычки, оказался один более ушлый и расчетливый, раз докумекал до такой хитровыдуманной интриги. Да еще при этом обладал необходимыми связями и ресурсами.

В конце недели пришла СоМи какая-то недовольная и омраченная и сказала, что ей не позволили ознакомиться с результатами экспертизы, назвав ее "няней для детишек". А еще сообщила, что мое дело отправили в суд.

Как только следствие посчитало, что все готово, то направили документы дальше. Через десять дней уже было назначено первое заседание суда. Быстро тут у них, однако, думал я. Получается экспертиза или нашла доказательство, хотя как это могло случиться, если только опять кто-то не поспособствовал этому, либо наоборот, моих отпечатков на кошельке не нашли, а значит не так все и плохо для меня. Так что я этим и успокоил всех. Саму СоМи, маму и сестру.

Еще был чисто формальный вопрос о возможном примирении сторон, но договариваться сама старуха не захотела, а признавать себя виновным не захотел я. Теперь оставалось только ждать решения суда. Я до последнего ждал поступления "невероятно выгодного и щедрого предложения" - откупиться от совершенного преступления, предполагая, что это банальный шантаж, но такого предложения так и не поступило.

За эти десять дней я еще несколько раз побывал в участке. Расследование "моей полицейской" тоже не дало никаких результатов. СоМи даже начала составлять досье на каждого, с кем я успел поцапаться. Н-да, много ей предстоит работы, подтрунивал я над ней поначалу, рассказывая ей все больше и больше подробностей. СоМи то смеялась, то хваталась за голову от моих историй, ну хоть потом все же признавала, что я ничего не нарушал в плане законов, только вот мое поведение и манера общения были вызывающими.

Сходил так же и в больницу. Месяц после моего последнего осмотра прошел. Рассказал доктору ЛаИм о своей новой ситуации, спросил у нее, не интересовался ли о моем здоровье и состоянии еще кто-то посторонний или кто-то из полиции. ЛаИм нечего было сообщить мне по этому поводу. По моему здоровью ничего нового или странного тоже не наблюдалось. Ну кроме новости, что я похудел еще на два килограмма. А я-то все гадал, что это спортивный топ растянулся и поэтому стал так легко на меня налазить.

Чем ближе становилось намеченное заседание суда, тем атмосфера дома становилась более напряженной. Мама и СунОк паниковали даже больше чем обычно. Это что опять все из-за местных заморочек и ответственности за младших? Точнее их позора за меня?

Кажется они заразили этим меня, потому что после этого и я совсем приуныл и даже не знал, что делать и как доказать свою не виновность. И результаты расследования не впечатлили, когда нас ознакомили с ними. Какое-то оно было пустое, что ли. Никакой конкретики. Что-то работа местной полиции не вызывала у меня доверия. Может суд обяжет их провести дорасследование. От адвоката, что мне должны были назначить по закону за три дня до слушания, тоже из-за не доверия к нему, решили отказаться. И наняли своего, хотя, похоже, даже он мне не верил, и не собирался отстаивать и бороться за мою невиновность. Его тактика была признать свою вину, получить минимальное условное наказание, так как ЮнМи несовершеннолетняя, и встать на учет за трудновоспитуемыми подростками. Получив отказ, он принялся строить новую линию поведения, что ЮнМи больная, сумасшедшая, состоит на учете у психиатров, и таким образом требует снисхождения. Короче мы с ним поспорили еще до суда, и явно не были довольны друг другом. Но как говорится, кто платит, тот и заказывает музыку. А в данном случае это был я, и платил из своих денег.

Понял еще одну вещь: дядя не причастен к этому. Это ведь дополнительные траты на штрафы, на оплату адвоката, а значит это минус из бюджета семьи. На такое он, в свете нехватки у него средств, вряд ли пошел бы. Значит, ЮнСока можно было исключить. Наверное.

Время действия: утро, среда, 30 апреля

Место действия: зал судебных заседаний

Все начиналось обыденно и почти как в местных дорамах. Судья Ким ВяаВе стукнул своим судейским молотком и объявил:

- Заседание суда считаю открытым!

После чего началась проверка присутствующих и участвующих в заседании. Помимо главных действующих лиц, то есть меня и старухи, были так же и наши адвокаты, немногочисленные свидетели и участники. А также просто обычные зрители, кто пришел незнамо зачем в это утро сюда. Меня же поддерживали моя мама и сестра. И СоМи.

Закончив проверку и убедившись, что все присутствуют, судья просматривает бумаги и обращается ко всем сразу:

- Я смотрю, следствию не удалось однозначно доказать виновность или невиновность, и суду предстоит вынести постановление о дальнейших действиях по этому делу. Так же сторонам не удалось договориться и придти к соглашению. Поэтому приступаем к рассмотрению дела Пак ЮнМи, - и затем обращается к мужчине одетому в служебную форму сотрудника юстиции, но не полицейскую. - Господин обвинитель, вам слово.

Обвинитель зачитывает заранее подготовленные документы. Из его краткого изложения всем присутствующим становятся ясны обстоятельства в момент совершения преступления. Естественно все подается сухо, безэмоционально и только факты, но все это выглядит именно как обвинение. Хреновастенько выглядит с такой позиции, короче.

- Прошу суд признать Пак ЮнМи виновной в краже и назначить ей наказание в виде двух лет лишения свободы, - заканчивает обвинитель.

В зале начинается некоторое оживление, которое быстро стихает, едва судья снова берет слово.

- Тогда давайте заслушаем истца, госпожу Ге ХоЧжу, и ее версию произошедших событий для некоторых уточнений, - говорит судья.

Старуха принялась еще раз пересказывать тоже, что говорил пару минут назад обвинитель, только более эмоционально и с некоторыми подробностями, особенно про момент нашего якобы столкновения. Все было еще красочнее и жестче по сравнению с последней слышанной мной версией, словно я прошелся или проехался по ней катком... когда она упала от моего, то ли толчка, то ли пинка... перед этим пролетев полквартала. Судя по количеству переживаний и страху, что Ге ХоЧжу натерпелась за те доли секунды, пока не коснулась асфальта. В завершении пожаловалась на боли во всем теле, спине, голове, конечностях. В общем, ни одного живого места не осталось.

Старуха и дальше стала бы приукрашивать свой рассказ, если бы мой адвокат не стал настаивать на конкретике, как она упала. Или куда я ударил ее.

- Ваша честь, - поднимает руку мой адвокат, и, получив разрешение, продолжает с некоторым скепсисом, - эти все подробности очень важны, но нам здесь хотелось бы оперировать фактами и достоверной информацией, поэтому прошу привести доказательства, - напоминает адвокат. - Желательно со справками и бумагами медицинского осмотра в течение хотя бы суток.

Это у Ге ХоЧжу было, и ее адвокат радостно выполняет распоряжение судьи, представить такие справки. Там было указано только травмы коленей и ладоней. Да и то в легкой форме, едва кожа поцарапана, больше ничего.

Судья решил быстро переключиться на меня и выяснить этот же момент. Я сказал, что потерпевшую вообще не задевал, и та сама упала.

Почти перебивая и едва дав мне договорить, дальше Ге ХоЧжу стала придумывать версию моего ловкого и гениального акробатического пируэта, в ходе которого я сумел незаметно для нее вытащить ее кошелек. Когда все в зале проржались, оценив мою комплекцию и описываемые действия, для чего судье потребовалось вмешаться, потребовав тишины в зале, старуха, снизив накал эмоциональности, заявила, что просто не видела этого, из-за последствий падения, но все должно было произойти именно так, как она описывала и никак иначе.

- Ваша честь, - снова мой адвокат привлекает к себе внимание судьи, - позвольте уточнить, что сам момент похищения кошелька госпожа Ге ХоЧжу не видела, так?

На что та подтверждает - сам момент не видела - потому что все произошло быстро и незаметно для нее.

Судья снова задает мне уточняющий вопрос о моих действиях. Мой ответ такой же простой и понятный, что я не делал и этого.

Потом Ге ХоЧжу продолжила повествование о том, как зашла в аптеку, обнаружила пропажу кошелька и устроила погоню. На ее крики о краже откликнулись двое полицейских, что оказались рядом, и уже все вместе они настигают меня. На это мне было нечего ответить и добавить.

Тем временем судья переходит к моменту моего задержания, моего сопротивления, как было указано в протоколе, а именно броску рюкзака на козырек, с последующим привлечением экспертов и составлению протоколов на месте и уже непосредственно в участке.

Мы оба, я и Ге ХоЧжу, еще раз подтверждаем, что все так и было, как указано в бумагах. На этом выступление стороны обвинения было закончено. Настал мой черед рассказывать.

- Я возвращалась домой после тренировки. Шла по улице, затем Ге ХоЧжу попыталась совершить столкновение со мной, но я просто увернулась, даже не прикасалась, ни к ней, ни к ее сумке, ни к ее кошельку. Спокойно продолжила свой путь, пока меня не задержали полицейские, - кратко и только факты, без домыслов и предположений, излагаю я свою версию.

Судья решил остановиться на моменте обнаружения кошелька потерпевшей в моем рюкзаке.

- Как вы объясните, что кошелек госпожи Ге ХоЧжу найден у вас, если вы его не трогали? - спросил судья у меня.

- Я утверждаю, кошелек подкинул мне в рюкзак сообщник Ге ХоЧжу.

- Подкинули? То есть вы уверены в этом, раз утверждаете. Почему же этого нет в деле? - спросил судья, постучав пальцами по папке.

- Почему, я сама не знаю, могу только предполагать. А вот кто - знаю. Точнее у меня есть его фотография. Имени не знаю. Надеялась, на этом заседании все удастся выяснить: кто и почему. Но мое предположение такое, что в полиции и следственном отделе работают болваны, занимавшиеся моим делом, и которые не могут или не хотят выполнять свои обязанности профессионально. Когда я им передала это фото, они не попытались даже приложить силы, чтобы выяснить кто это. Не говоря уже о его розыске и причастности к делу. Меня просто проигнорировали. Всего один сотрудник полиции продолжил выполнять свои обязанности в полной мере, и стал мне оказывать реальную помощь в установлении истины. Поэтому я надеюсь, что в результате данного заседания будут выявлены нарушения в ходе следствия и мое дело будет направлено на дополнительное расследование.

- Что с возможным третьим фигурантом дела и его фотографии? - обратился судья к обвинителю.

- Ваша честь, никто из опрошенных свидетелей не подтвердил эти слова, и следствие пришло к выводу, что это выдумка. Мы не можем искать то, чего не существует.

- Про свидетелей поговорим позже, а личность этого третьего установили? - все настаивает судья.

- Нет. Вероятно, это просто прохожий, которого пытались оболгать. Или свалить всю вину.

- Адвокат обвиняемой, у вас есть эта фотография, чтобы мы могли прояснить этот вопрос?

- Да ваша честь, но качество не очень, - признает он, достает снимок и передает его судье.

- Откуда это у вас? - спрашивает судья, закончив бегло рассматривать фотографию.

- У меня на рюкзаке закреплена камера снимающая назад. Вторая есть на шлеме, чтобы снимать вперед. Это для моих поездок на скутере.

- Хорошо, понятно. Истец посмотрите на снимок, и скажите, вам знаком этот человек? - спрашивает судья и передает фотографию судебному приставу, чтобы тот продемонстрировал его Ге ХоЧжу.

- Нет, ваша честь, - как-то не уверено или слишком поспешно, отвечает Ге ХоЧжу.

"Моя полицейская" действительно провела свое мини следствие по поиску этого парня, проверив базы данных полиции. Но ничего не нашла. Когда мы с ней разговаривали, СоМи сказала, что он им, полиции, не известен или пока еще просто не попадался. Такой специалист, что так ловко справлялся с задачей, и я дважды ничего не заметил, должен быть очень хорош, и наверняка известен полиции. Но потом СоМи задумалась на пару секунд и сделала другое заявление: "Или кто-то намеренно удалил информацию о нем". Мы с ней переглянулись, понимая о чем речь и, кажется, придя одновременно к одинаковому выводу: что у меня есть или могут быть какие-то явные недоброжелатели в полиции.

После чего СоМи также строго предупредила, чтобы я ни в коем случае не смел высказывать подобные обвинения без каких-либо на то доказательств.

Поэтому на следующий вопрос судьи:

- Госпожа Пак ЮнМи, вы кого-то подозреваете конкретно?

- Нет, ваша честь... - ответил я.

На счет случая в магазине, теперь уже мой адвокат убедил меня не упоминать про это: свидетелей нет, фактов нет, бумаг, протоколов, заявлений, поданных вовремя, тоже нет. То, что было составлено СоМи только после моего задержания, выглядит как попытка задним числом выгородить себя. Да еще и СоМи могу таким образом подставить, что она использует свое положение для моей защиты.

- Хорошо. Мы выслушали обе стороны, и, если ни у кого нет вопросов и дополнений, переходим к рассмотрению материальных доказательств и опросу свидетелей, - предлагает судья и затем, видя, что никто не пожелал возразить, продолжил. - Начнем с протокола обыска и заключения экспертизы осмотра содержимого рюкзака обвиняемой.

Судья достает из папки очередной лист, бегло изучает его и, убедившись, что это то, что нужно, затем зачитывает его.

- И так вы подтверждаете, что согласно этому протоколу кошелек госпожи Ге ХоЧжу найден в рюкзаке госпожи Пак ЮнМи? - что естественно мы с ней подтверждаем по очереди.

Затем судья берет следующий лист и зачитывает его и обращается уже к обвинителю.

- Отпечатки пальцев обвиняемой на украденном кошельке не обнаружены?

- Да, ваша честь. По заключению экспертизы, не удалось сопоставить следы ни с истцом, ни с обвиняемой, материал плохо сохраняет потожировые следы, и найденных образцов было не достаточно для однозначной идентификации всех участников.

- Вы даже не пытались, - вклинивается одинокий голос.

Судья обращает внимание на меня, сказавшего это, и затем обращает свой взор к обвинителю.

- По описи к протоколу в кошельке было двести пятьдесят три тысячи вон, - уточнив в бумаге, сообщает судья. - Было что-то еще ценное?

- Нет, ваша честь, - отвечает обвинитель. - Только указанная сумма.

- Хорошо, - кивнув, говорит судья, - тогда переходим к опросу свидетелей.

Продавщица аптеки, рассказала, что Ге ХоЧжу заходила к ней в аптеку дважды. Сперва купила у нее лекарство, а во второй раз уже нет, потому что обнаружила пропажу кошелька. Что произошло на улице, аптекарша сказать затрудняется, так как ничего не видела. На уточняющий вопрос моего адвоката, видела ли продавщица кошелек в сумке или руках потерпевшей во время первой покупки, тоже не смогла дать четкого и однозначного ответа.

Потом наступил черед полицейских, задержавших меня.

Младший из них, каждый раз ожидая подтверждения старшего коллеги, поведал о том, что они видели и как действовали. Когда по улице бежала старуха и звала на помощь, то они направились вслед за ней. Догнав обвиняемую, они выслушали потерпевшую и попросили предъявить вещи к осмотру. А дальше было то, что и так уже проговаривалось сегодня. Обнаружение кошелька, попытка задержания и сопротивление при задержании.

Мой адвокат снова влезает с уточнением:

- Обвиняемая не убегала, не сопротивлялась, а единственное за что ей назначили наказание, обвинив в сопротивлении - это требование вызвать экспертов. Именно ее требование, а не ваше? - на что оба полицейских, после того как переглянулись, только и смогли ответить утвердительно.

Судья кивает, показывая, что услышал. И, выяснив, что свидетелей больше нет, переходит к следующему вопросу.

- Господин обвинитель, - спрашивает судья, - почему в деле нет результатов просмотра с уличных камер.

- Господин судья, - отвечает обвинитель, - это был спокойный район, поэтому часть камер была снята и перенесена в пострадавшие после наводнения районы, чтобы заменить вышедшие из строя там и иметь возможность тоже следить за обстановкой. Им просто еще не нашлось замены.

- Что, все сразу? - удивляется судья.

- Вероятно, произошла какая-то накладка в документах, что данный квартал остался без средств видеонаблюдения, - дает пояснение обвинитель. - Я думаю, ваша честь, что никакой взаимосвязи с нашим делом нет. Просто случайное совпадение.

- Ясно. Значит это все обстоятельства этого дела, тогда переходим к вашему обвинительному заключению. Вы утверждаете, что целью кражи было личное обогащение. Это так? Какие у вас есть на то основания?

- Обвиняемая из неблагополучной семьи, которая испытывает нехватку финансов, в данный момент она сейчас не учится. Вот и решилась на необдуманное действие при сложившихся благоприятных условиях.

Вот же где гад. Ну все собрал против меня. И мой непрезентабельный внешний вид, я опять отказался одеваться как девчонка и пришел в том, что мне нравилось. И то, что я утром, вместо положенной школы, прогуливал ее, как, наверное, должен был решить любой кореец. А когда он узнает, что я и в технике разбираюсь, то дополнит свое обвинение, что это место для кражи выбрал не случайно.

- Хорошо, - говорит судья, поудобнее усаживаясь в кресле, - переходим к выступлению сторон. Слово предоставляется адвокату обвиняемой.

- Спасибо, ваша честь, - начинает мой адвокат.

Адвокат неторопливо, начинает рассказывать судье и присутствующим в зале, какая ЮнМи хорошая и замечательная девочка. И про мой золотой сертификат с объявлением баллов, по английскому. И про мои олимпиады... Вот это номер, а мне и не сообщил даже. Адвокат анонсирует и предъявляет предварительные результаты моих школьных олимпиад по математике и физике. А ведь верно, результаты должны были быть в конце прошлой недели, а я совсем забыл проверить их. Обалдеть. Я-то сам совсем даже и не вспомнил про это и забросил с этой нервотрепкой. Но потом адвокат добавил, что это он узнал сам только сегодня, перед заседанием, и для их подтверждения сегодня нужно было придти на очную часть олимпиады, которую я пропустил и не попал на нее из-за суда. Зал изумляется, понимая или сочувствуя моей неудачи. Адвокат, сделав паузу, продолжил с похвалы от министерства образования за выполнение всех заданий, высших балов и первом месте, и чтобы все из присутствующих в зале осознали, начинает читать рекомендацию, в которой его подзащитной предлагают занять место и представлять страну на международном уровне олимпиады школьников. В конце адвокат предъявляет справку из налоговой службы с задекларированной суммой доходов за предыдущий месяц.

- Доход? Десять миллионов вон? - хмыкнул судья со скепсисом. - И чем же можно заниматься и где работать, чтобы получить такой доход. Да еще в столь юном возрасте. Обвиняемая, вы можете ответить нам?

- Вообще-то это не имеет отношение к рассматриваемому делу, - отвечаю я, и, видя недовольство на лице судьи, все же решил продолжить. - Я купила сломанные скутеры. Для себя. Отремонтировала их, и затем продала свои скутеры. Разобрать, помыть, собрать обратно. Вот чем я занималась. Ничего сложного. Мне нравится техника и наука, отсюда и мои результаты. Полиция проводила проверку законности моего бизнеса и ничего не выявила, кроме как напомнить мне и дать рекомендацию, не тянуть с уплатой налогов.

- Даже так? Хорошо. Адвокат истца, - говорит судья, - тогда ваша очередь.

- Все, что сказал адвокат обвиняемой, замечательно, но есть и другая сторона его подзащитной, - начал адвокат Ге ХоЧжу. - Обвиняемая Пак ЮнМи должна была закончить в этом году школу, но была отчислена незадолго до экзаменов. Поводом для ее отчисления стала драка, устроенная обвиняемой в стенах учебного заведения.

На лице судьи появляется недовольство, когда видит, как я начинаю тормошить изо всех сил своего адвоката.

- Обвиняемая Пак ЮнМи, вы что себе позволяете? - сразу стал менее вежлив ко мне после услышанного судья. - Почему вы проявляете неуважение к своему защитнику? Вы хотите что-то дополнить?

- Да, если позволите. Я протестую или как там положено. Это мой адвокат должен был дополнить, согласно нашей договоренности, но так как он почему-то этого не сделал, и тоже не выполняет свои обязанности, то это сделаю я. Во-первых, не отчислена, а переведена на домашнее обучение. А во-вторых, драка была устроена не мной. Я лишь защищалась.

- Понятно, - говорит судья. - А вас, обвиняемая, я предупреждаю о возможности наложения штрафа за оскорбления и не подобающее поведение в суде. Вы и так уже прошлись по полиции, следствию, стороне обвинения. Я вам не позволю еще и всю юридическую систему, адвокатов и меня, принижать. Вам понятно?

- Понятно, - бурчу я. - И сколько штраф?

- Пятьсот тысяч вон.

- Охренеть, - вырывается мой невольный возглас.

- Обвиняемая Пак ЮнМи, я назначаю вам штраф пятьсот тысяч вон за ругань в зале суда, - и этот "крохобор чертов", ругаюсь я про себя на этот раз, стукнул своим молоточком. - Это на первый раз. В следующий раз будет больше, - и затем судья снова обращается к адвокату истца. - Откуда у вас данные об этом инциденте в школе? Это информация должна быть конфиденциальной.

Адвокат Ге ХоЧжу мнется и молчит.

- У вас есть какие-либо документы или видео? - продолжает настаивать судья.

- Нет, ваша честь.

- Адвокат обвиняемой, есть ли у вас что возразить и добавить по этому вопросу?

- Да, как и заявила моя подзащитная, - говорит он, показывая документ судье, - это приказ подписанный директором школы. В нем говорится, что учащаяся Пак ЮнМи, переводиться на домашнее обучение до конца года. Ее обучение переносится на второй учебный год, и она пойдет в ту же школу в тот же класс.

- Предъявите документ, - требует судья, рассмотрев и убедившись в подлинности, он продолжает. - Может, у вас есть что-то еще?

- Нет... то есть да, ваша честь, - поправляется тот, сперва выразительно посмотрев на меня. - Я говорил своей клиентке, что это может быть использовано против нее, но она настаивала, поэтому я был против приобщения этой записи, - и протягивает флешку служителю суда, чтобы он прямо здесь в зале вставил ее в видео устройство. Адвокат только пояснил, что нужно запускать первый файл из двух, и все смогли пронаблюдать на огромной телепанели, как быстро протекают события и три распростертых тела учениц в конце. А ЮнМи спокойно возвращается за стол.

- Вы видите, что трое напали на одного. Это была самозащита. Возможно ее действия сверх меры, но учащаяся Пак ЮнМи, понимая всю серьезность таких обвинений против ее соучениц и школы, не стала подавать на напавших на нее заявления в полицию. Все было улажено внутри школы. Госпожа Пак ЮнМи была переведена на домашнее обучение по состоянию здоровья. Таков итог.

Судья, поразмыслив немного, выносит вердикт, обращаясь к адвокату потерпевшей:

- Поскольку сообщение о драке стороной истца не подтверждено задокументированными свидетельствами, есть только последствия, то этот вопрос судом не рассматривается. Данная запись, из-за присутствия посторонних несовершеннолетних, не участвующих в данном процессе, не будет приобщена к делу. Дальше, что у вас есть еще?

- Там еще была вторая драка... - продолжил адвокат.

- Тоже без подтвержденных фактов и документов? - перебил его судья. - Вопрос о драке в школе нами на этом заседании рассматриваться не будет. Этот вопрос закрыт.

А-а. Так вот чего боялся мой адвокат, доходит до меня теперь. Мой адвокат не так уж и плох оказался. Подстраховался видимо, разбив запись на два фрагмента. Вторая часть так и осталась не просмотренной, когда ему вернули флеш-накопитель.

- Но ваша честь, - не сдавался адвокат Ге ХоЧжу, - это лишь еще раз доказывает неадекватное и агрессивное поведение обвиняемой. Поскольку есть и другой случай. Пак ЮнМи избила мужчину, нанеся ему увечья. У меня есть официальный документ из департамента полиции, в котором зарегистрирован этот случай. А учитывая их значительную разницу в габаритах, не в пользу избитого, то это явно нельзя назвать простой самообороной.

По залу проноситься возглас удивления, и адвокат самодовольно, добившись нужного ему эффекта, продолжает:

- Это доказывает, что Пак ЮнМи способна совершать правонарушения, и драки в школе лишь один из таких примеров.

- Драки в школе мы не рассматриваем, - напоминает ему судья и продолжает. - Адвокат Пак ЮнМи, что вы можете сказать?

- Протестую, ваша честь. Этот мужчина сам занимался противоправными действиями. Более того, он совершил не просто нападение на двух несовершеннолетних школьниц, а то, что можно интерпретировать как сексуальное насилие над несовершеннолетними. У меня есть материалы судебного дела по этому случаю, если вы хотите, то можем приобщить их, - делает он очередной козырный заход, приплетя сюда и мою бывшую подружку. Ловко.

- Еще одна несовершеннолетняя... Нет. Материалы брать тоже не будем, только укажите номер дела для справки. Адвокат потерпевшей, - обращается к нему судья, пока мой адвокат занят общением с судебным приставом и передачей ему требуемой информации, - у вас есть возражения? Вы согласны не приобщать материалы или настаиваете на нападении обвиняемой на взрослого мужчину, и мы должны остановиться на этом моменте детальнее.

- Возражений нет.

- Тогда продолжайте.

- Видите ли, господин судья, согласно сделанному нами запросу в лечебные учреждения, подозреваемая Пак ЮнМи в данный момент проходит лечение у врача-психиатра...

- И опять. Откуда у вас эта конфиденциальная информация? - удивляется судья.

- Протестую, ваша честь, - вяло заявляет со своего места мой адвокат, когда я опять начинаю тормошить своего молчавшего адвоката, и пока судья не концентрирует на нас свое внимание. - Это разглашение врачебной тайны!

Нет, все-таки зря я стал так рано хвалить этого идиота. Он не послушался меня и хотел использовать мое наблюдение у врачей, чтобы выставить меня больным.

- Господин адвокат, я так понимаю, что вы тоже утаили эту информацию? - спрашивает судья.

На что мой адвокат кратко рассказывает о моем диагнозе.

- Поэтому, она не смогла сдать экзамены в школе, ваша честь, - заканчивает адвокат. - И осталась на второй год...

- Как она не смогла сдать экзамены, а потом получила высшие балы на олимпиадах, если не помнит? - перебивает адвоката обвинитель.

- Обвиняемая вы хотите что-то добавить? - обращается ко мне судья, когда замечает, что я снова трясу своего адвоката.

- Да ваша честь. Мой адвокат сам хотел построить мою защиту, используя данные обстоятельства. И так как я уже получила штраф, то не стану называть его плохими словами. Я скажу, что идиотом был мой первый лечащий врач, который сделал неправильные предположения и выводы из моего состояния, ошибся в диагнозе, хотел признать меня психически больной, склонной к самоубийству и отправить на освидетельствование к психиатру, пока его не отстранили от моего лечения, поэтому и остались эти записи в медицинском файле. Однако второй мой врач оказалась профессионалом, и выяснила, что я и мое психическое здоровье в полном порядке. Я прошла все необходимые тесты, которые это подтвердили.

- У меня есть документы, - нехотя признается мой адвокат, беря из своей папки нужные бумаги.

- Почему вы сразу не сообщили о факте амнезии? - спрашивает судья, обращаясь к моему адвокату.

- Это было на крайний случай, господин судья. Раз моя подзащитная сама так хочет, то теперь моя позиция следующая - она здоровый человек, что подтверждается предоставленными мною заключениями врачей. У нее отсутствуют личные воспоминания до момента аварии, но после этого момента она все прекрасно помнит, в том числе и определенные знания из некоторых областей. Помнит и то, что не совершала кражи, в которой ее обвиняют. Кошелек был ей подброшен.

Судья понимающе кивает, показывая, что вопрос снят.

- У кого-то есть еще, что дополнить? - спрашивает судья, обращаясь к участникам заседания.

В ответ - молчание.

- Тогда суд удаляется для принятия решения. Прошу соблюдать в зале тишину и порядок.