Чужая бронешкурка. Стальная

Глава 3

Время действия: вторая неделя после попадания.

Место действия: небольшая отдельная медицинская палата.

Вот я снова лежу в своей палате и размышляю над всем случившимся. И как мне теперь поступить. Нет, надо срочно что-то делать с местным колоритом и менталитетом. Мне же здесь просто не выжить, если и дальше пойдет так. Это же все не мое. Не привык я так жить. И что прикажете, подстраиваться под местных? Под эти "азиатские" заморочки?

Я никогда не был каким-то ненавистником тех, кто не похож на других, и не испытывал неприязни по национальному или расовому признаку, и тем более из-за внешних отличий. Особенно из-за своего опыта, ну из того, что я помнил в своих воспоминаниях, что было со мной. Нормально общался со всеми. Скорее это меня испытывали и проверяли на прочность мою выдержку.

И про азиатов был того же мнения. Думал - люди как люди. И даже сам стал одним... хм, одной из них. А вот стоило попасть сюда, так теперь начал думать по-другому, едва задев кончиками пальцев их традиции и устои, а что будет, если погрузиться с головой, и вкусить, что называется, по полной. Я снова стал выделяться из толпы и ей это не понравилось. Она сразу попыталась меня переделать под остальных. И всех все устраивает. Кроме меня. Почитание и подчинение. Вот как это здесь зовется. Или иначе...

Культ уважения старших. А можно сказать правдивей. Культ унижения младших. Ты никто и звать тебя никак, пока ты ничего не добьешься своими силами. Минимум к сорока годам. А до тех пор извольте не выделываться. Вот так и получается, что их всю жизнь чмырят, а потом, едва достигнув каких-то минимальных вершин, у них срывает крышу. И начинают стараться отрываться и отыгрываться на подчиненных, на тех, кто младше, а ведь они даже и пискнуть не смеют. Не положено. А те опять терпят. И все начинается по новой.

Получается, ну ее на хрен эту восточную культуру, совсем не понятную. Мне что самому предстоит унижаться, подчиняться, доказывать что-то остальным. Да пошло оно все. Мне здесь девятнадцать. Я совершеннолетний. Уеду я отсюда. Домой. Когда вспомню куда именно.

Жаль также, что я еще ничего не вспомнил и про то, что я умею и чем занимался конкретно. Какой-то спорт. И работа в команде техником и механиком. Или и то, и другое. Хотя может еще что есть, раз меня так тянет к расчетам и экспериментаторству. А что, специалисты всегда и везде нужны. Хотя может и в Корее что получиться, только как бы этого добиться. Что бы в первую очередь замечали не мой пол или возраст или знаки приличия, которые я должен им тут подавать, а именно мою специализацию, и незаменимость, и уникальность. И помимо того, как этого добиться, еще более важно, как с этим пробиться куда-то. Чтобы меня не затерли. И не присвоили мои заслуги себе. Или вообще не обвинили в чем-то и не повесили всех собак на меня. Как с тем штрафом, когда меня даже не спросили. Просто виновен, мы так сказали, нам лучше знать, мы авторитет, а ты никто и звать тебя никак.

Кстати об том докторишке. Мой врач Пак ЧунСон пропал и так и не появился. Хотя казалось бы ЮнМи его пациентка. У нее новые травмы и надо бы хотя бы поинтересоваться ее состоянием и может быть чем-то помочь. Но нет. Пропал и все.

Медсестры появлялись только. Да и то, как-то опасались находиться рядом. Что же им такого наговорили про меня остальные, кто видел и знал про инцидент в коридоре? Обрабатывали мои синяки, ушибы и порезы на лице, теле и конечностях, и поскорее хотели убраться от меня как можно подальше.

Так что первым врачом, кто появился в моей палате, и который представился как Ким ЧенСёк, после того как медсестры закончили с моими ранами, оказался психиатр. Как я потом выяснил, мне и так он был назначен из-за моей амнезии, а тут еще и дополнительный "симптом". Попытка самоубийства. Так он и пытался мне заливать, чтобы убедить меня самого и запудрить мне мозги, что я сам не понимал, что делаю и что мне нужна помощь, и поэтому стал расспрашивать меня с удвоенным энтузиазмом: что было, что помню, что ощущаю сейчас, что хочу сделать после. Хотя отчасти он был прав, но не признаваться же ему в том, что у меня будто чужие мысли были. А то как начнет копать...

Поэтому я не стал отвечать, пока не появилась моя новая мама в этом мире. Ей позвонили, сообщив, что у меня нервный срыв. Она и раньше появлялась в больнице, но тогда ЮнМи еще была без сознания. Увидав меня, мама сама чуть не осела на пол. Сестра появлялась чаще и видела уже меня после первого падения. Но от увиденного сегодня, и она стояла с открытым ртом. Потом сама достала телефон и сделала мой снимок. А еще я просил ее, делать мои фотки каждое свое появление и фиксировать все синяки, это было не сразу как очнулся, а чуть погодя, после того как упал, при попытке моим врачом понять, что у меня случилось с ногами. Теперь вот еще один мой новый образ в коллекцию. Я не собирался просто так соглашаться с таким несправедливым отношением и пренебрежением своими врачебными обязанностями ко мне.

Я действительно впервые был рад появлению этой незнакомой для меня женщины в моей новой жизни, тело, чьей дочери, я занял. Со слов СунОк знал, что Пак ДжеМин, так звали мою новую маму, являлась вдовой и что ее муж, отец ЮнМи, умер, и она сама одна тащила и воспитывала двух дочерей. У нее был свой небольшой ресторанчик, в котором и работала не покладая рук. Так же знал и про проблемы с финансами в семье, но СунОк отказывалась об этом говорить подробнее, пообещав, что расскажет после того, как меня выпишут из больницы, чтобы не волновать меня еще сильнее. И как наша мама переживала, что не хватит денег на мое лечение, так что когда водитель машины, что сбил ЮнМи, признал себя виновным в аварии и в отказ на претензии пообещал полностью оплатить лечение, она смогла хоть немного успокоиться и расслабиться. Выходило, что они обе сильно беспокоились обо мне, а я тут создаю им дополнительные неприятности.

- Ох, дочка, что с тобой произошло? - спросила ДжеМин, собравшись с духом, и всплеснула руками.

- Мама. Можешь меня забрать отсюда. Или добиться того, чтобы меня лечили другие врачи. А то видишь, с каждой неделей после моего поступления сюда, у меня от их лечения только добавляется проблем, - пытаюсь шутить я. Хм... задумался я. А ведь это и вправду может быть выход и оказаться решением проблемы, радуюсь вдруг пришедшей мысли.

И я пытаюсь ей пересказать подробнейшим образом все, что случилось. Ну, кроме моего путешествия по своему сознанию и мысленного диалога с советами самому себе. Решив, что все-таки такой щекотливый момент с осколком зеркала и сторонние мысли в моей голове, следует все же пропустить, чтобы не лить лишнюю воду на мельницу моего потенциального сумасшествия. Поскольку сам до сих пор не был уверен, что же тогда произошло.

- А теперь еще этот мозгоправ, - киваю я на врача, который продолжал слушать все это время, - пытается докопаться до причины, почему я пыталась покончить с собой.

- А ты разве не пыта...

- Не перебивай, - останавливаю я его, повысив свой голос. - Я разговариваю со своей семьей.

- Дочка ну нельзя так. Он уважаемый человек.

- Плевать я хотела на него и его уважение, - уже спокойней говорю я, и вижу, как темнеет лицо врача, и поворачиваю голову к нему, вызывая на конфронтацию, - если не нравится, дверь вон там! - И указал рукой. - Все равно наблюдаться у психиатров, я не намерена.

Но он не принял мой вызов, отошел в угол палаты и принялся что-то записывать и фиксировать у себя в блокноте. Наверное, пытался уместить еще один мой симптом или психическую девиацию в свою стройную теорию его диагноза, что ЮнМи больна.

- Мама. Я... просто расстроилась. Сильно. Из-за своего вида, поэтому и разбила зеркало. Потому что даже врачи меня здесь оскорбляют и обзывают. И хотела узнать, почему я отличаюсь от сестры. Когда я спросила СунОк, то она ничего не знала. ЧунСон обещал спросить тебя и провести дополнительные тесты. Но так видимо и не сделал. Так ведь? - ДжеМин сделала удивленные глаза, что было косвенным подтверждением верности моих слов, - А вместо этого он стал говорить, что я просто не могу себя сдерживать и контролировать в еде, поэтому и стала такой толстой. Потом он еще соврал, что это я его покалечила, а не он меня.

ДжеМин стала говорить, что ЮнМи и вправду всегда рада покушать. А двигаться не любит. А еще что ЮнМи пошла в своего дедушку, потому что тот тоже был довольно большим, как по росту так и по массе, а СунОк больше в бабушку, родителей нашей мамы. И все врачи в один голос утверждали, что пока ЮнМи растет, а это еще год, или даже два может длиться, то не стоит обращать на это внимание. Даже если есть переизбыток веса. Организм должен потом его компенсировать. При росте более ста семидесяти пяти сантиметров мой вес составлял около ста килограмм. Пока не критично, но очень близко. Вот через год, если рост уже не будет изменяться, то тогда надо начинать беспокоиться.

- А что насчет попытки... ну... - пытается задать и сформулировать вопрос по более важной и интересующей ее теме ДжеМин.

- Убить себя? - перебиваю я. - Полная ерунда. ЧунСон же дал уже свое "экспертное" врачебное мнение, что я не могу сдерживать себя в еде. А теперь он же опять предполагает, что я хотела убить себя, что опять не смогла сдержаться и поэтому вот так вот всю сама себя покалечила. Так что ли выходит? По моему, тут где-то логическая несостыковка. Либо я не сдержалась и уже мертва, либо я все-таки могу себя контролировать. Тем более я только чуть-чуть оцарапалась стеклом. Все остальное, это другие постарались. Тебе рассказали, кто это сделал? И мне отказываются говорить и называть имя виновницы, той старухи, что ударила меня.

ДжеМин невольно поворачивается в сторону психиатра, задавая немой вопрос "это правда", на что тот только и мог стоять, соображая, как бы ему встроить новые факты в его, дающую трещины, теорию.

Затем я поворачиваюсь к сестре и спрашиваю у нее:

- СунОк, ты сохранила все мои снимки на своем компьютере и можно ли будет их, потом отправить журналистам, чтобы показать, что со мной делают тут в этой больнице? Которую мы, между прочим, оплачиваем, и в которой пациентов доводят до попыток самоубийства, как тут нас пытаются убедить "уважаемые" в кавычках доктора. Или показать, что здесь сделали с моей внешностью, уже после того как я попала в аварию. Может нам и вправду найти другую больницу, а на эту подать в суд, - выдал я свою идею, как мне надавить на местных врачей-вредителей.

Вот теперь врач-психиатр проникся возможными перспективами и засуетился. Наконец и до него стало доходить, чем может обернуться эта история. Может и не для него лично, а для его коллег и всей остальной больнице.

- ЮнМи, а почему ты вообще вышла из палаты и пошла к зеркалу. Врач же запретил тебе ее покидать. - Спрашивает СунОк.

- Чего? - удивляюсь я. Моя сестра оказывается более проинформированная о моем лечении, чем я? - Первый раз слышу об этом. Это он, что же, пытался так скрыть, что я не могу нормально ходить, и то, что я по его милости, упала здесь в палате и ударилась, так что синяки были повсюду и чтобы никто их не видел. Может он мне еще дышать разрешит, только по его приказанию. Лучше бы он так о моем здоровье беспокоился, чем о моем неуважении к нему. Я вот возьму все это уважение и засуну ему поглубже в его глотку. Это у меня ноги не слушаются, а руки хорошо работают. Пусть только появиться здесь еще раз.

Поговорив полчаса с родными и выясняя, что еще меня здесь не устраивает, как у меня дела, рассказав, как обстоят дела у них, они покинули палату, пообещав разобраться с тем, как меня тут лечат.

В итоге мне назначили нового врача. Девушку, на мой взгляд, едва старше моей сестры, если бы требовалось судить только по облику. Я понимал, что она уже должна быть скорее моя ровесница, но по виду так не скажешь. Как она волновалась, когда впервые пришла и представлялась. Ну а когда я спросил:

- Я твоя первая пациентка?

- Д-да.

- Остальные оказались со мной связываться?

- Да.

- Понятно. Тогда нам остается только помочь друг другу. Ты меня вылечиваешь. Я укрепляю твою репутацию. Согласна?

- Да.

Стало понятно, что меня просто спихнули на нее.

Она стала также долго и полно представляться, прежде чем сказала, что ее зовут Чон ЛаИм, то когда закончила, я предостерег ее на будущее:

- Ты можешь не кланяться. Все равно я не отвечу. Не хочу. Да и не могу пока, у меня спина болит. А зная теперь, как тут принято выкладывать все свои достижения в жизни то позволь и мне тогда назваться. Я головой-стукнутая на-пол-уроненная по-спине-ударенная недосуициднувшая старухо-загрызальная медсестро-пугательная и враче-оскорблятельная Пак ЮнМи.

- Ты могла бы просто представиться, что еще школьница. - Не ощутив какого-то пиетета страха, трепета и даже ужаса передо мной, предложила ЛаИм.

- Как школьница? Мне же девятнадцать лет. Мне так сказала сестра.

И она быстро принялась объяснять, как здесь считают возраст. Сам, осознав весь ужас и трагизм ситуации, что мне опять в школу надо идти, решил все-таки уточнить, правильно ли я все понял:

- То есть в Корее женщины научились рожать через двенадцать месяцев, а не через девять, раз целый год прибавляют. А еще здесь всем прибавляется один год сразу с наступлением нового календарного года. И тебе может быть, как двадцать лет плюс пять месяцев, так и двадцать лет минус пять месяцев. У-у, сука. Удобно. В скобочках - нет.

- Да. Именно так. На самом деле тебе едва семнадцать. Семнадцать и четыре месяца.

- Да что ж так хреново все? - задал я риторический вопрос. - То есть мне аж целых девятнадцать лет минус двадцать месяцев. Или мне целых тридцать лет минус сто шестьдесят месяцев. Значит мы с тобой почти ровесники, а вот это уже удобно. Может тогда, перейдем на "ты" официально, впрочем, как хочешь, ведь мы уже и так это сделали, если ты заметила.

- А почему ты обращаешься ко мне так...

- Неуважительно? И ты туда же...

- Я хотела сказать так просто. Но и про уважение тоже. У тебя нет вообще никакого почтения? Я понимаю, что ты все забыла, но тебе ведь уже объяснили и рассказали, что так не вежливо и неправильно. У тебя будет масса проблем.

Я только горько усмехнулся.

- У меня уже столько проблем, что еще одна уже ничего не поменяет. А на счет уважения. Как мне рассказали это ведь только традиции. Никаких законов я не нарушаю. Я не собираюсь уважать кого-то только за его возраст. И подчиняться. Тем более если этот кто-то такой идиот, как мой предыдущий врач ЧунСон.

- Не подчиняться даже в семье?

- Особенно в семье. Я надеюсь, хоть с ними смогу чувствовать себя обычным человеком без всех этих традиций и правил. А учиться тому, что раз я девчонка, то теперь просто низшее существо во всей иерархии или даже еще меньше, просто никто, я не собираюсь. Нет спасибо. Мне и так предстоит вспомнить столько, или даже точнее нужно выучить заново, и тратить свое время на изучение дурацких поклонов, я не собираюсь. Да и по возрасту я теперь всегда буду меньше всех. Раз потеряла семнадцать лет и, по сути, родилась всего полторы недели назад.

- Хм. Я не думала об этом в таком ключе. Интересное наблюдение и замечание, - хмыкает ЛаИм. - Но не стоит так говорить про традиции страны. И что они дурацкие. Это будут еще проблемы. Кстати о них, ты сказала, что у тебя их много. Расскажи про них сама, чтобы мы попытаться решить их. Вместе. Если они медицинского толка. Или психологического.

Я собирался с мыслями, не зная с чего начать. Не буду же ей признаваться, что я вообще мужик из другого мира, так действительно в психушку можно загреметь.

- Давай, я попробую начать, - предложила доктор, - то, что мне известно. Первое, ты потеряла память. И это самая главная проблема. Ты отказалась разговаривать с психиат...

- А что он может? Проводить бесконечные тесты. Мне сказали, что моя голова в полном порядке и там нечего лечить. А тесты, это не лечение. Он будет пытаться подогнать похожие случаи под мои. Мозг самый неизученный орган человека. И пусть даже по всем тестам мои показатели будут соответствовать другому случаю, то все равно так ничего и не смогут понять, лишь по одной причине...

- Что за причина? - не выдержала моей паузы и поддалась на уловку доктор.

- Когда меня сбила машина, кто-то где-то слишком громко чихнул.

- Но это не может... - удивилась она.

- Я знаю. Это была шутка. На самом деле не чихнул, а кашлянул. - И усмехнулся сам. - Но если ты уверена в своих тестах, то давай проведем несколько, - не стал обострять я, а то еще принудительно заставят лечиться. - Ты выберешь парочку из них, только скажи заранее для чего они. А потом посмотрим, что они покажут в результате, и ты увидишь и сама убедишься, что это полная ерунда.

- Ну, если они покажут, что ты склонна причинять себе вред...

- Это... было лишь секундное помешательство. И заметь, я сама с ним справилась. Просто все сразу и так много. Я... В общем, извини, если ты боишься, выпустить меня, потому что я отказалась их пройти или что у меня не все в порядке, а потом найдут мое бездыханное тело и тебя обвинят в непрофессионализме. То не бойся. Этого не будет. Я хочу жить, пусть и в таком виде.

- В таком виде? Ты ненавидишь себя? Свое тело? Почему?

- Я просто не ожидала, что я такая, когда очнулась, ничего не помня, и увидев это... - вскинул и развел руки, давая узреть все свое великолепие и формы. - Но теперь-то я понимаю, другого не будет. И я не ненавижу это тело. Просто теперь нужно больше потратить времени для приведения его в кондицию. Вот чем я лучше займусь, а не разучиванием правильных поклонов.

- Понятно. Я рада, что ты так считаешь. Но мы все-таки проведем несколько тестов и поэтому поводу, как ты и хотела. Может быть, подумаем над диетой или программой питания. Предыдущие врачи были правы, ну кроме последнего, доктора Пак ЧунСона, - не смогла перебороть свои моральные принципы и все-таки назвала его имя полностью, - что ты пока все еще растешь и вмешиваться, было бы не желательно. Хотя у тебя есть превышение индекса массы тела.

- Да скажите прямо доктор, что я жирная корова, - усмехнулся я.

- Ты не жирная, и тем более не корова. Пока что это предожирение.

- Ну, значит я предожиревшая корова на льду.

- Почему на льду? Как это возможно?

- А это такое выражение есть, про неуклюжего человека. Как корова не может двигаться по льду, потому что у нее ноги разъезжаются. Вот это как раз мой случай.

- А понятно. Если ты сама не обижаешься на такое сравнение, то, наверное, есть немного. Я про твою неуклюжесть. Только ты ведь можешь ходить.

- Это когда я думаю, что и как сделать, какую ногу поднять, когда нужно опустить, и все очень медленно. Но стоит только подумать или посмотреть или отвлечься на что-то, то все, сразу наступает армагеддон.

- Так ты, поэтому не кланяешься?

- Отчасти. Но главное, потому что не хочу. И не буду.

- Ну ладно. Это не медицинский вопрос. А вот твои ноги, скорее всего, это что-то неврологическое. У тебя нет нарушения двигательной моторики после твоей травмы. Ты все помнишь и все знаешь, как двигаться, не только как управлять ногами, но просто нарушилась одна какая-нибудь связь. И ты все правильно делаешь, что стала ходить и восстанавливать или создавать новую связь в мозгу. Давай проверим кое-что.

Она заставила меня подняться и встать возле кровати. Стоять спокойно на месте у меня получалось без проблем. Затем что-то достала из кармана и резко бросила в мою голову. Я так же на рефлексе быстро увернулся, непроизвольно сделав шаг, да еще и успел схватить этот предмет рукой. Это был поролоновый шарик.

- Ого. Отлично. Реакция что надо. Ты случайно не занималась каким-нибудь спортом? Тебе не рассказывали?

- Нет, не рассказывали. И сама не помню, - говорю я, придерживаясь легенды из жизни ЮнМи. Впрочем, и для моей тоже, я ведь, так и не вспомнил, чем занимался в своей жизни, еще там в первом мире. - Мне сказали, что я вела малоподвижный образ жизни. - И в это момент в моей голове замелькали картинки с такой скоростью, что трудно было их разобрать. Но при этом, тут я понимал все и ориентировался. Так, секунду, это не бред и мелькание. Это какая-то дорога или даже спортивная трасса, по которой я несусь на мотоцикле. Мелькание прекратилось, и я снова отвис. Доктор с удивлением смотрела на меня. Надо это обдумать после, а сейчас что-то придумать, что-то ответить...

- Ты что-то вспомнила? - осторожно поинтересовалась ЛаИм.

И что я должен ей соврать? Что мне сказать?

- Э-э-э. Не совсем. - Также осторожно ответил. - Я... нет, не вспомнила. Это... наверное, просто мечта или фантазия. Я ехала на мотоцикле. С огромной скоростью.

- Может это был твой скутер?

- Не. Скутер так не может разогнаться. Да я и не сумасшедшая, чтобы так рисковать. Если бы меня сбили на такой скорости, то я бы переломала себе половину костей, а не отделалась только шишкой на голове, - и смертью владелицы тела, про себя добавил я.

- Но вернемся к твоим ногам. Все что тебе следует сделать, это просто восстановить эту связь. Тебе даже не нужно учиться ходить снова. Твое тело знает и помнит, как это делать. А вот то, что ты пытаешься контролировать это и управлять, наоборот замедляет процесс. Так что ты должна думать и отвлекаться на что-то постороннее, а тело само подстроиться как надо.

- С этим проблема. Я и два шага не пройду.

- Вот когда ты ходила с тростью, я смотрела видео того инцидента, ты шла довольно резво. Наверное, потому, что ты не только опиралась, но и думала, как тебе это делать, отвлекаясь от управления своими ногами. Как думаешь?

- Ну, если вы так говорите, то, похоже, что так и есть. Вы хотите дать мне тросточку? Вооружить меня хотите? Это правильно. В следующий раз, я смогу сама хотя бы отбиваться от нападения таких резвых бабок, пока убежать от них не получается.

- Ого. Ты стала говорить мне вы, - засмеялась доктор. - Давай уж лучше на "ты". Так уже привычней.

- Ладно, как хочешь. Но, похоже, что ты, действительно, разбираешься в том, что со мной. А еще ты очень красивая и ты мне нравишься. Так почему бы мне не начать говорить тебе "вы".

- Комплименты пошли. Могу попробовать угадать, что тебе от меня что-то нужно. Помимо того, что я твой врач.

- Да, - честно признал я. - Ты сказала, что видела запись. Можешь достать ее для меня. Или хотя бы снять на телефон и переслать моей семье. Лучше сестре. Я боюсь, что меня опять сделают виноватой.

- Я... у меня могут быть проблемы. Если узнают. - Стушевалась и занервничала доктор.

- Ну ладно. Не буду настаивать, - видя как ей нелегко, сделать такой выбор. - Хоть можешь сказать, что это была за старуха, что бы я была предупреждена и наготове, если что. Это уже известно, кто она и как сюда попала?

- А тебе... з-зачем...? - еще более нервной стала доктор.

- Ну как зачем? Отомстить, конечно. Если меня опять накажут за то, что я не делала, то найду ее и переломаю ей все руки-ноги. Или я возьму ее палку и засуну ее этой старой карге туда, где ей будет полезнее всего. Например, в рот, чтобы она еще и не обзывалась при этом и не учила меня.

ЛаИм от испуга даже сглотнула.

- Но... но... старших бить нельзя.

- А больных детей или несовершеннолетних пациентов бить значит можно. Напомни, это тоже такая традиция или это уже закон. А то я опять ничего не помню, - и изобразил задумчивость на своем лице. - Ладно, я пошутила. Знаю, что мне нельзя. Меня предупредили уже, - вот же Гуань Инь, ведь заранее же знала, что так могло случиться, зная о моем характере, и так все ловко устроила. - Не собираюсь я ее калечить. Так, попугать только слегка.

Доктор не весело, а скорее с грустью или с сожалением усмехнулась.

- Вообще-то старые тетки и вправду могут ударить молодых, чтобы научить, и те должны поклониться и поблагодарить за такой урок. И ты не смеешь с ней драться в ответ, а то тебя действительно могут арестовать.

- Чего? - выпучил я глаза. - Скажи, что ты тоже так пошутила.

- Ах, если бы, - выдохнула доктор. - Она и меня так однажды огрела. Но конечно не так сильно, как тебя. И она пришла как раз из-за тебя. Она бывшая наставница и руководитель твоего предыдущего врача, он ее позвал для консультации по твоему случаю. Но она и вправду перестаралась.

- Перестаралась? Это так теперь называется, да она мне чуть спину не сломала. А что с ней было вообще, она спятила или что?

- Она стала объяснять... что ей показалось... что ты дразнишь ее своей походкой. А потом еще и не поклонилась ей.

- Вот же зазнавшаяся старая тварь. Я ей устрою. Это она замучается мне кланяться и извиняться.

- Я... не знаю, как сказать. В общем, уже все решено. Дело будет замято и никто ничего не станет делать, - призналась доктор.

- Как? - удивился я. - Они что, серьезно хотят, чтобы я наложила на себя руки, чтобы они потом сами попрыгали из окна, когда начнется проверка по этому случаю? - и, видя, как опять испугалась ЛаИм, добавил, - Не буду я так делать, успокойся. Но давай оставим эту информацию пока только между нами. Потому что, что если ты так и намекнешь им, как раз наоборот, что хочу так сделать, и что отказываюсь проходить тесты. А у тебя мало опыта, и тебе самой нужна консультация. Как думаешь, они почешутся?

- Знаешь, я буду настаивать теперь, что бы ты прошла эти психиатрические тесты.

- Хорошо- хорошо. Я же сказала, что согласна. Мне и самой уже любопытно, на сколько процентов я смогу самоубиться: на все сто или так чуть-чуть, только на треть.

- Можно мне тогда задать последний вопрос на сегодня. Но он не медицинский, так что можешь не отвечать, - как-то неловко смущаясь, поинтересовалась ЛаИм.

Мне и самому стало интересно, что же такого хочет она у меня узнать, так что я просто молча кивнул.

- Почему ты там смеялась? - спрашивает ЛаИм и указывает куда-то в сторону коридора.

- Перед зеркалом? Когда увидела себя? - спросил я, и теперь уже доктор только молча кивнула. - Ну... как сказать? В общем, я и так была не красавица, а теперь и подавно, - и указываю на свое лицо с новыми синяками. - Я просыпаюсь неизвестно где. Неизвестно кто я сама, - рассказываю почти правду ей. - Думаю, что хуже быть не может, и потом вижу это. Ну а что тут еще можно сделать. Либо смириться... Либо конечно можно попробовать убить себя... но даже это не смогу сделать, я же в больнице, и меня снова откачают, если справились в первый раз... Либо мне оставалось только рассмеяться, оценив абсурдность и комичность ситуации. Что я и сделала. Это не от безысходности, или что я спятила от сумасшествия, потому что я все забыла, а получила такое. Это не так. Для меня все это сейчас очень смешная шутка получилась. Серьезно говорю. Не могу объяснить всего но... так что вот я и нашла это все очень забавным и смешным. И могу тебе признаться между нами, два из трех варианта опробованы и отвергнуты как бесперспективные, и мне теперь остается смириться, привыкнуть и жить по-новому.

Доктор опять посмотрела на меня, все еще привыкая к моим шуточкам, потом только вздохнула, и мы принялись за лечение.

Она действительно принесла мне трость. Назначила дополнительные анализы и тесты, для проверки моего состояния начиная от крови и прочих телесных жидкостей и вплоть до измерения роста и веса и других факторов тела, по поводу моей полноты. Тесты на психику решили отложить, пока наша тайная диверсия не даст результатов. И вот как говориться не прошло и суток, как меня вызвали в кабинет к главному врачу, что управлял этим отделением больницы.

Когда я зашел, то первое что увидел на диванчике в углу, это две знакомые азиатские морды. Мой бывший врач и его наставница, если других отличить было для меня все еще иногда проблемно, то вот этих двоих я запомнил уже, наверное, на всю жизнь. Интересно, зачем они здесь? Опять будут права качать? Ладно, потом так и так узнаю и решил больше на них не обращать внимания. И даже не здороваться.

Найдя взглядом хозяина кабинета, который сидел за своим столом, я поздоровался с ним без поклона, и он предложил мне проходить, указав на центр комнаты. Так я не понял, он мне что, даже не предложит присесть? Ну, это мы легко исправим.

И направился к другой стене, где стояли рядком стулья. Схватив один из них и волоча за собой, поковылял обратно к столу.

- Почему ты не поклонилась? - вдруг рявкнул главврач. - И я не разрешал тебе садиться.

- Вот видите, что я говорила? - заверещала бабка. - Никакого уважения к старшим.

В этот момент я как раз приблизился к столу, так что долбанул своей тростью по поверхности с оглушительным хлопком.

- Молчать, - тоже громогласно потребовал я. И стал пристраивать стул двумя руками к столу. В этот момент открылась дверь, и заглянула секретарша, удивленная шумом. - Дверь закрой. Мы не закончили. - И она моментально испарилась, выполнив требование отданное таким командным тоном. Молодец, тренированная, четко выполнила распоряжение, подумалось мне, хорошо их здесь обучают. И, наконец, умостив свою задницу на стуле, я повернулся к главврачу. - Во-первых, у меня спина болит, потому что ваши врачи тут меня так лечили. Поэтому я и не кланяюсь. Во-вторых, у меня ноги плохо слушаются, так что стоять здесь я не собираюсь, я вам тут не школьница, а пациентка. И поэтому, в-третьих. Я могу сейчас уйти, и это вы прибежите в мою палату, если вам понадобиться поговорить со мной, и это вы будете стоять и кланяться. А я еще при этом позову журналистов, адвокатов, или хотя бы своих родственников, потому что я все еще, как выяснилось, несовершеннолетняя и разговаривать о чем-либо официально, - и обвел руками его кабинет, - пока не могу. Вы этого хотите?

- Нет. Нет. Ты можешь остаться, - быстро сообразил главный.

- Тогда обращайтесь ко мне на вы, как и я это делаю. Я пока что общаюсь с вами вежливо, так что не тыкайте мне. И так, чего вы от меня хотите, раз пригласили сюда? - спросил я.

- Ты должна будешь извиниться перед уважаемыми людьми, - проигнорировал он мою просьбу и он указал на своих гостей. А я фыркнул при слове уважаемые, и он покосился на меня. - При свидетелях. Попросить прощение за свое поведение. И возместить весь ущерб, что причинила им и больнице.

- Хорошие требования, а главное справедливые, - иронически произношу я. - Теперь послушай, что я хочу, - и продолжил уже так же без всякого уважения. - Мне не нужны их извинения, пусть засунут их себе обратно в глотку. Мне не нужны их деньги, хотя... пусть это за их счет компенсируют мне и твоей больнице весь ущерб, что нанесли, и не только материальный, но и репутационный. Не говоря про физический и моральный, а если не понимаешь о чем я, тогда сейчас поясню конкретно из-за чего или можешь сам взглянуть на меня еще раз, чтобы дошло, - и указал на себя, давая оценить синяки на своем лице. - Что мне надо, так это чтобы было проведено расследование в отношении действий твоих сотрудников. Их квалификации. И провели оценку урона, что они нанесли другим пациентам, не только мне.

- Да как ты смеешь требовать, девчонка, - вскочил мой бывший врач.

- Немедленно извинись, нахалка, - запричитала и старуха, - ты даже не хочешь выполнять требования твоих врачей, а еще смеешь указывать, что им делать.

- Молчать, - теперь мы уже вдвоем на пару с главным остужаем их пыл. Я быстро взглянул на него, хмыкнул и показал ему большой палец в жесте одобрения. Это заметил мой бывший врач и его лицо пошло пятнами, когда он возвращал свое седалище обратно на диван.

- А можно узнать, что же это за такие странные требования ЧунСон мне выдал, что я отказалась выполнить. И почему он так сделал? - повернулся я теперь к тем двоим.

- У тебя амнезия, - встряла снова бабка, когда тот промолчал, все еще негодуя от моего неуважения к нему, - и поэтому не помнишь, что доктор Пак ЧунСон запретил тебе покидать палату и передвигаться самостоятельно. А ты нарушила все это и еще смеешь что-то требовать, неблагодарная глупая школьница, лучше скажи спасибо, что он так заботиться о тебе.

- Это называется, он так заботился, - хмыкаю снова. - Чтобы со мной стало, если бы он хотел навредить мне? - А сам быстро оцениваю новую информацию, что сболтнула старуха и как это можно использовать. - Это ты сейчас будешь умолять меня и просить прощение, старая тупая пенсионерка. Я не закончила еще, - и снова обратился к главному. - И так мое требование и суть претензии в следующем. Ты только что сам мог убедиться, что мой лечащий, на тот момент, врач без моего предупреждения и разрешения передал частную конфиденциальную информацию о пациенте другому постороннему человеку. Заметь, о несовершеннолетнем пациенте. Это уголовное преступление. И после того, как ты и твоя больница проведете расследование по этому поводу, я хочу увидеть его результаты. Сколько врачей нарушают закон. Какие последствия этого для пациентов. - Я смотрел на белеющие лица двух местных диванных экспертов. - Ну что, доктор, не пора ли тебе сейчас пойти и начать освобождать свой кабинет, чтобы самому отправиться на пенсию, - усмехнулся я, - как думаешь, кто быстрее покинет больницу, ты или я?

- Он сейчас не может быть уволен. У него много других пациентов, госпожа Пак ЮнМи, - вдруг заступился за него главврач.

- Спихнуть меня другому врачу, гораздо моложе, но уже более профессиональному, у него получилось быстрее, чем я успела моргнуть. Месяц на проверку вам хватит? Или мне все же стоит обратиться, как я уже упоминала, к адвокатам и журналистам.

- Нет. Нужно полгода, - кажется, смирился с неизбежным главный.

- Тогда четыре месяца. Мой врач сказала, что после того как меня выпишут, я буду приходить сюда для осмотров еще полгода. Так что хотелось бы, чтобы к окончанию моего лечения уже было все готово. А то будет как обычно. Что-то не успели, что-то забыли. Так вот, четыре месяца на проверку, месяц на то, чтобы ознакомить меня, на шестой месяц, если не увижу отчет, я обращаюсь в суд.

- И почему вы попали именно в нашу больницу. Вы же за полмесяца поставила на уши половину клиники, - сокрушался главврач, при этом не забывая про уважение. Вот оно, воспитание, что делает.

- Я постараюсь это учесть. Когда в следующий раз буду без сознания, то, конечно же, выберу другую больницу для этого. Мне у вас не понравилось. А то память мою так и не нашли. Потеряли где-то.

- Кстати память... так вы двое, выйдете, - приказал он остальным. Они переглянулись в недоумении. - Это врачебная тайна, а вы не ее лечащие врачи, а посторонние.

Они повиновались.

- Мы можем договориться как-то иначе? - неожиданно переменил тему и серьезно заговорил он.

- Вы что предлагаете мне взятку? - сообразил я. - Доктор, послушайте. Вам же будет лучше, если вы сейчас проведете проверку и прикроете свою задницу в будущем, если подобная история снова произойдет, - он опустил голову. - А-а-а. У вас самого рыльце в пушку, - понимаю я ситуацию.

- Что? Какое рыльце. Хотите сказать, я свинья? - снова взъярился он.

- Нет. Это такое выражение. Что тот, кто виноват, строит из себя саму невинность, но по лицу все видно. Понятно, что вы и сами наболтали кому-то лишнее.

- А вы точно потеряли память? Что-то не похоже, а то больно много вы всего видите, знаете и подмечаете. Твое поведение. Да еще и выражения эти.

- Вот просто свежим незамутненным взглядом посмотрела на все. Это все остальные своими узкими глазенками, - и еще больше сузил свои глаза, при помощи рук превратив их просто в щелочки, - ничего не замечают. Привыкли тут заглядывать в рот старшим.

- Так что, договориться не хотите?

- Давайте сделаем так. Вы проводите свое расследование неофициально. Пусть эти бумажки остаются у вас. На всякий случай. Да так будет даже лучше, если никто не будет знать и не будет предупрежден. Или если вы боитесь скандала. А потом показываете отчет мне. Только тогда вы сейчас, напишите мне расписку, что я, такой-то, такой-то, обязуюсь предоставить отчет о проверки предъявителю сей расписки. Что-то подобное, с подписью и печатями. Чтобы все было по серьезному. А после сами потом разберетесь со всеми, накажите кого надо, а если данные пациентов все же уплывут, то сможете быстро и оперативно поймать виновных и наказать, вам же потом еще и поощрение выдадут за свою работу. - Закончил я свое предложение о договоренности. - Вот это хорошая сделка и справедливые требования. Что скажите?

В общем, мы договорились, а я еще сумел потроллить остальных двоих, что ждали в приемной, когда обернулся попрощаться.

- Всего доброго доктор. Приятно общаться с адекватными людьми. Не то что с некоторыми, - и посмотрел в их сторону. Доктор Пак ЧунСон снова вскочил, но затем заметил мою трость, что я готовил для замаха. - Я хочу ее сломать об вас двоих, и сделаю так, если еще раз приблизитесь ко мне, - ЧунСон опять присмирел, а я поковылял к себе в палату.

Говорить кому-либо, что у меня с собой был еще и цифровой диктофон, что принесла по моей просьбе сестра, я не стал.

После этого разговора и отношение ко мне стало другим. Особенно медсестер. Теперь они не просто старались побыстрее уйти из палаты после процедур, но и вообще не появляться лишний раз. И при этом стали вежливыми-вежливыми. Видимо всем в больнице вставили пистон за нарушения. Или уже началась проверка. А может и из-за моей трости.

А у меня, точнее у ЮнМи, пока я продолжал находиться в больнице, случился другой конец света. Начались месячные. И будто мне было не достаточно такого счастья, так после мне еще определили процедуры посещения гинеколога. Я даже почти совсем смирился, что оказался в женском теле, а тут такое. Это были новые непередаваемые ощущения.

А эта моя врачиха меня еще и обманула, сама потом призналась. Когда я стал отказываться идти, то сказала, что это для того, чтобы узнать, может у меня проблемы с весом из-за этого. Так что она все время была со мной рядом и держала меня за руку, пока я думал во время осмотра, чтобы отвлечься, а как это может быть связано? Может, я чего-то не знаю и не понимаю в женской анатомии. Мой вес и мои гормоны это одно. А как половые органы относятся к проблеме предожирения? Я так и спросил ее. И она призналась. И сразу отпустила руку и отскочила от меня подальше, когда я стал сжимать ее руку сильнее. Так что последним откровением для меня оказалось то, что ЮнМи была девственницей.

Конечно, ЛаИм попросила прощение и не сразу поняла, что это было для меня, ну то есть ЮнМи, в первый раз из-за амнезии. Но потом напомнила, что не последний и еще не раз придется за мою жизнь. В общем, мы снова помирились, тем более, когда она сказала мне и обратила мое внимание, что я очень шустро и даже без трости погнался за ней. Мои ноги снова работали почти правильно, так что я стал практиковаться в хождении уже самостоятельно, без дополнительной опоры.

Все это происходило до конца третьей недели. Порезы и синяки потихоньку заживали и сходили. ЛаИм принесла отложенные тесты психиатров, и я прошел их. Результаты были обнадеживающие. Сейчас я самоубивался только на один процент. Доктор успокоилась, но правда убедила меня, пройти еще раз похожий тест через несколько дней. Прямо перед выпиской. Были и другие тесты, не пара, как мы договаривались, а скорее все-таки пара десятков для проверки работы мозга, памяти, мышления, ассоциаций и прочих интеллектуальных способностей. Все было в норме, а по некоторым так и отлично даже. Кроме моей памяти. Не только памяти ЮнМи, но и моей собственной.

Память моего нового тела была для меня полностью пуста, ничего про страну, народ, историю, культуру, политику и прочее. Белый лист. Тоже и с семьей, домом, школой, друзьями. Кроме того что узнавал от СунОк. Да и моя собственная память все еще выделывала кренделя. Когда целыми днями не мог ничего вспомнить, а потом от одного слова всплывал целый кусок воспоминаний. И каждый раз было по-разному, то картинка, то целый фрагмент из событий, то просто набор информации. Например, из уроков в классе. Это потому что и мне теперь предстоит еще раз идти в школу? Ну, может это и хорошо, получу недостающие фрагменты памяти и знания заодно, утешал себя я хоть чем-то, если отделаться от этого, никак не получиться.

Странно было, что одна вещь никак не вписывалась ни под одно из объяснений, даже с учетом моего божественно-волшебного овладения корейским языком.

Никаких моих воспоминаний, что я учил его или знал раньше, не было. Но знания появлялись. Это было точно также как в то время, когда я только впервые очнулся. Раз, и я стал понимать разговоры. Потом точно также и с надписями. Сперва это были просто черточки и кружочки. А на следующий день уже стал понятный текст. Только с той разницей, что теперь было без головной боли и навалившейся усталости, потому что происходило ночью. Третий раз было, когда я сам пытался что-то написать, и вот корейская письменность вообще не давалась. Даже рука, а я ими мог двигать сразу нормально, просто отказывалась перемешаться в нужную сторону или на определенное расстояние. И вместо местных иероглифов или как они тут назывались, у меня получался кривой набор загогулин. Вот образец. Смотрю. Повторяю. Опять получилась пентаграмма для вызова духов. Плюнул. На следующий день попробовал снова. Твою мать. Каллиграфическим почерком со скоростью печатной машинки вывожу любой текст. Хорошо, что хоть с общением проблем не намечается, думал я так, еще до того, как мне весьма познавательным и болезненным способом растолковали про поклоны.

Проблема была с одним алфавитом и наоборот знакомыми мне буквами. И я никак не мог вспомнить, что это за алфавит. Я точно видел подобные надписи в своем воспоминании. Написал что-то похожее на слово, а понять не могу. Может мое имя, а может, и нет. И главное моя память не реагировала, и ничего не всплывало из прошлого. Обычно этого хватало на очередное озарение, а тут тишина. Может пока не время и это пока заблокировано. Надо запомнить, решил я, может, потом, вспомню. Позднее. Но в этот момент СунОк, она как раз опять наведывалась с очередным визитом, заглянув через мое плечо, прочла и поинтересовалась:

- А что это за БЕПА?

- Я не знаю. Не помню ничего. Может ты, скажешь?

- Это же ты написала. Может какая-то аббревиатура? - предположила сестра. - В английском полно сложностей.

Английский? Я еще раз взглянул на текст. И почти сразу всплыло название: латиница. Иностранные языки. А значит, есть еще и не иностранный - родной. Его то, я и не помню. Ну что еще за шарады от Гуань Инь. Ладно, будем вспоминать постепенно.

В начале четвертой недели, как и обещала доктор, она признала ЮнМи полностью здоровой и готовой к выписке. Напоминая, что знакомые места, звуки, запахи могут всколыхнуть мою память для ее восстановления. Завершились все психотесты, признав ЮнМи вменяемой, не опасной и не буйной. Это я их либо так ловко обманул, либо тесты попались бракованные, не рассчитанные на попаданцев из других миров. Обследование по моему питанию тоже было готово, и тоже не выявило каких-либо отклонений. Ближайшие полгода будут дополнительно отслеживать, может, будут рекомендации позже.

А мне предстояло выйти в мир. Готов ли я был к этому? Скорее да. А мир к моему появлению? Ответа не было.

Хотя конечно я обещал богине вести себя тихо и скромно, только что-то не выходит у меня ничего. Ну, по крайней мере, защищать себя она мне вроде не запретила, по-своему истолковав то ее неопределенное молчание, решил я.