Чужая птица

Глава 32

Согласившись на свидание с Юнатаном, Мария еще не знала, что скоро раздастся звонок, который не только изменит ее планы на вечер, но и запомнится на всю оставшуюся жизнь. Звонили из Каппельсхамна, с завода по добыче и обработке известняка, принадлежащего компании «Нордкалк». В карьере, в одной из ям, куда сбрасывают негашеную известь, сотрудник завода обнаружил человеческие останки.

Уже сорок минут спустя Мария Верн и Томас Хартман подъезжали к офисному зданию завода «Нордкалк». Из-за грохота камнедробилок и шума морского ветра разговаривать было почти невозможно. В порту шла погрузка судна. Землю вокруг покрывал тонкий слой известковой пыли, похожей на сахарную пудру. Розовые кусты казались необычно бледными, а посеревшие деревья будто отлитыми из бетона. Между цементными силосами извивались ленточные транспортеры. Мария проследила за ними взглядом и уперлась в высоченные горы известняка, метров двадцать, не меньше. Директор филиала, Карл Нильсон — это он звонил в полицию, — предложил Марии пересесть в его джип. Хартман поехал за ними следом. Дорога шла через карьер мимо обрывов и изумрудных озер, окруженных приземистыми соснами, вверх по крутому склону, где крутились белые лопасти ветряных электростанций. Практически лунный пейзаж. Карл указал ей на рыбопитомник, где разводят форель, а также на скалы, где гнездится несколько видов птиц. Солнце светило сквозь дымку. Его лучи отражались от белого камня, создавая волшебное, сверхъестественное свечение, словно на алтарных образах. Задав пару общих вопросов, Мария узнала, что известняк применяется, в частности, при производстве стали и сахара для поглощения примесей. Карл сообщил инспектору, что экспорт известняка составляет три миллиона тонн в год. Обсудили они и проблему заболеваний легких, вызываемых вдыхаемой пылью. Как показали последние исследования, известковая пыль опасности для здоровья практически не представляет. На подобные отвлеченные темы они старались беседовать всю дорогу до места, где были обнаружены останки.

Там уже выставили полицейское ограждение и работали техники-криминалисты. Когда Мария Верн и Томас Хартман подошли к краю ямы, с ними поздоровался Свен-Оке Свенсон. Именно на его долю выпала страшная находка. Он показал им фрагменты костей, череп и челюсть с одним золотым зубом, а также пряжку от ремня и молнию.

— Как долго, по-вашему, тело пролежало тут? — поинтересовалась Мария. Сама она предположила — лет пять — десять, судя по тому, что на черепе уже не осталось волос.

— Примерно сутки. Ночью был дождь, и процесс ускорился. Одежда в таком случае буквально самовоспламеняется. В теле человека много воды, а когда в негашеную известь попадает вода, начинается химическая реакция, в результате которой выделяется огромное количество тепла. Поэтому я бы сказал: сутки, максимум — двое. Известь словно зыбучие пески — все поглощает и разъедает, разве что благородные металлы и бриллианты ей не под силу. Видите вон те светлые полосы? Это известь еще не до конца погашена, а вон там серые полосы с гашеной известью — в них химический процесс уже закончился. Местные тайком сбрасывают сюда мусор, так с ним ничего не делается.

Мария подошла поближе к краю и заглянула в глубь ямы. На дне покоилась застывшая серая масса, постепенно переходящая в белый цвет. Выглядела она не менее привлекательно, чем песчаный пляж в Тофте. Коварная и опасная известь совсем недалеко от изумрудных озер, обязанных своим цветом залежам известняка, как объяснил Марии Карл, когда она изумилась оттенку воды.

— Я приехал около часа назад, чтобы сбросить в яму обожженную в печах известь — мы это делаем раз в неделю, — начал рассказывать Свен-Оке и прервался, чтобы снять каску и стереть со лба пот. Мария заметила, что голос у него дрожит, и он сглотнул пару раз, прежде чем продолжить. — В яме что-то блеснуло, и я вылез из кабины самосвала, чтобы взглянуть поближе, — Свен-Оке снова сделал паузу, — и увидел челюсть. Один из передних зубов — золотой. Я тут же позвонил начальнику производства, и мне прислали защитный костюм, чтобы я спустился вниз и достал находку. Поначалу я, конечно, глазам своим не поверил. В такие моменты плохо действовать в одиночку. Нужен напарник, который подтвердил бы, что мне это все не снится.

— И тем не менее вы отлично сработали, — похвалил сотрудника Карл Нильсон. — Если бы не ваша бдительность, труп никогда бы не обнаружили, ведь через пару дней от него бы ничего не осталось. Если бы труп угодил в очистные сооружения для сточных вод, которые опорожняются раз в три года, или под камнедробилку, мы бы тоже ничего не нашли. Или его могли погрузить вместе с известью на судно и отправить куда-нибудь в Польшу, Германию или Литву, — поднял брови директор филиала, сам поразившись такому богатому выбору.

— Тот, кто привез сюда тело, должно быть, приехал на автомобиле, но территория завода закрыта для посторонних и на ночь все запирается на замок, верно? — спросил Хартман, вспомнив, что по дороге к яме с известью видел ограждения. — А появись здесь незнакомая машина днем, кто-нибудь обязательно обратил бы внимание, или я ошибаюсь?

— Все правильно, мы не позволяем никому подниматься сюда самостоятельно. Только в сопровождении нашего спецтранспорта с включенным проблесковым сигналом. Но попасть сюда можно еще вон оттуда. — Директор указал на лес, простиравшийся перед ними. — Здесь нельзя установить ограждение, иначе мы перекроем шоссе для местных жителей. Поэтому они ездят тут на свой страх и риск. Место, сами понимаете, небезопасное.

— Сколько сотрудников работает на заводе в ночную смену? — поинтересовалась Мария, убирая с лица растрепавшиеся волосы. С моря дул пронизывающий ветер. Пальцы немели от холода, хоть она и натянула на них рукава свитера, сжав кулаки.

— Шахты и карьер закрываются в десять вечера. Печи для обжига работают круглые сутки, и они находятся под постоянным присмотром. Еще пара сотрудников обычно занята в порту на погрузке. Этой ночью грузили судно, которое утром отбыло в Польшу.

— Кто-нибудь из ваших сотрудников заметил что-то необычное во время ночного дежурства? Может, машину с незнакомыми номерами?

— Сюне Петерсон, один из тех, кто занят на погрузке в порту, нашел коричневый бумажник. Сказал, что отнесет его в полицию, когда проспится после ночной смены. Бумажник валялся у самых ворот. Петерсон заметил его, когда садился в машину, чтобы уехать домой. Внутри лежат права, так что выявить владельца будет несложно. Петерсон говорит, где-то после двенадцати они с ребятами заметили светлый автомобиль на парковке, а в сторону причала прошел мужчина. Когда они решили пойти посмотреть, что ему надо, его уже и след простыл. Автомобиля тоже не было.

Хартман сел в свой «форд» и сделал пару записей в блокноте, прежде чем позвонил патрульным, которые уже выехали из Висбю в направлении Каппельсхамна. Они дежурили две предыдущие ночи в порту и могли заметить что-нибудь, о чем забыли доложить. Теперь им предстояло обойти все дома, расположенные по соседству с заводом, и выяснить, не видел ли кто-нибудь накануне проезжавший мимо незнакомый автомобиль.

— Получается, мы обнаружили останки Тобиаса Вестберга? — поделилась догадкой Мария, сев в машину к Хартману и потирая окоченевшие пальцы. — Судя по фотографии, один из передних зубов у него золотой. За что, интересно, его убили? На почве ревности?

— У меня не очень большой опыт подобных дел. Я участвовал лишь в одном расследовании, и тогда убийство произошло в приступе ярости. Ни разу за все тридцать пять лет службы не слышал об убийстве из ревности, которое было бы столь тщательно спланировано. Однако нельзя исключать никаких версий. Согласно статистике, чаще всего убийца и жертва знакомы. Если предположить, что Сандра и Тобиас погибли от руки одного и того же человека, кого мы можем подозревать тогда?

— Ленни, прежнего сожителя Сандры, либо Ирсу. Ханса Муберга, опять же. Правда, мы не в курсе, знал ли он Тобиаса. Нужно поехать рассказать все Ирсе. Разговор предстоит нелегкий. Самое ужасное, мы никогда не узнаем, был ли он жив, когда его сбросили в яму с известью. Если его кинули туда связанным, то веревку мигом разъело, как и все остальное. Только бы Ирса не стала думать в этом направлении!

Хартман завел двигатель и включил кондиционер на обогрев, заметив, что Мария дрожит от холода.

— А что у нас по делу торговца картинами? — спросила Мария и кивком головы дала Карлу Нильсону понять, что они готовы двинуться в путь. Директор должен был ехать перед ними на своем джипе, указывая дорогу. — Тут тоже мотив пока неясен. — Мысль о белорусе и зараженном голубе не давала ей покоя.

— В крови Сергея Быкова вируса не обнаружили, зато нашли антитела к нему, следовательно, можно предположить, что он переболел птичьим гриппом. Ниточек, которые бы связывали его с Тобиасом или Сандрой, мы пока не выявили, но стоит получше расспросить его жену. Ты, кстати, видела его картину? Ее у него купила Берит Хоас. Талантливым он был художником, я тебе скажу. Смотришь на картину, и кажется, будто волны накатывают на берег, а от разогретого солнцем песка исходит тепло. Будь у него шанс посвятить творчеству все время, кто знает, что бы из него вышло.

— Мария, к тебе пришли, — сообщила дежурная.

— Кто? — спросила Мария.

Они с Хартманом договорились нанести неожиданный визит Ленни, чтобы узнать, где он провел эту ночь. К Ирсе Вестберг отправили патруль. Слава богу, кто-то другой взял на себя тяжелую обязанность. Мария с благодарностью подумала о коллегах.

— Он представился Юнатаном Эриксоном. Проводить его к тебе в кабинет?

— Нет, я сама спущусь в холл, спасибо. — Мария взглянула на часы: уже половина седьмого. Они договаривались о встрече на пять. Неужели он прождал ее на парковке все это время?

— Прости, Юнатан, навалилась работа, и мне не вырваться. Если ты не против перенести на пару часов…

— Без проблем, позвони, как освободишься.

Мария искала в его лице хоть какие-то признаки раздражения или разочарования, но, судя по всему, он тщательно скрывал свои эмоции. Юнатан был одет в белую рубашку и синий свитер, такое сочетание цветов шло ему. Мария пригладила растрепавшиеся в поездке волосы и подумала, что выглядит не лучшим образом. Будто это имеет значение. «Он женат, он женат, он женат! А тебе следует перестать вести себя как тринадцатилетняя девчонка», — твердила она себе, прикусив нижнюю губу. Повернувшись, чтобы уйти, она ощутила его взгляд и не удержалась, обняла на прощание.

Когда они с Хартманом выходили из здания управления, коллега поинтересовался:

— А с кем ты там разговаривала?

— С другом.

— С другом? Понятно, — несколько разочарованно протянул Хартман. — А знаешь, кому принадлежит бумажник, найденный в порту?

— Кому-то, кого мы уже знаем? — оживилась Мария, мигом перестав корить себя. — Кому?

— Имя Ханс Муберг тебе что-нибудь говорит? — плотоядно улыбнулся Хартман. — Еще немного, и мы его сцапаем.