Чужая сторона: рассказы

Тёплое мыло

Давно стемнело. Вера заперла учебный класс, потуже затянула шарф. Шутка ли — экран телефона сообщил, что на улице минус 35, и предупредил, что из-за ветра будет ощущаться ещё холоднее.

В коридоре шумели школьники. Разгорячённые после новогодних утренников, они особенно звонко смеялись, особенно громко дразнились. Родители превращали лисичек и зайцев в детей, стягивая костюмы.

Вера пробежала к выходу. На кивки и улыбки не было больше сил.

— С праздником, Вера Сергеевна! — послышались голоса. — С праздником! С праздником! Вера Сергеевна! Вера Сергеевна!

От работы до остановки целых десять минут, а потом, как назло, всё не те трамваи. Стемнело до черноты. Снег скрипел. Огни города тускнели за облаками пара — курчавые облака тянулись за машинами и автобусами, ползли за пешеходами, цепляясь краем за их головы, наслаивались и клубились.

Кроме Веры, на остановке было ещё шестеро. Все стояли неподвижно, прижав плотно ногу к ноге, как солдатики. Вера знала почему: от холода колени начинало пощипывать, а затем жечь — лишнее движение отдавалось болью. Чуть в стороне, командиром стойкого оловянного отделения, стоял высокий армянин.

Внезапно с его стороны появилось мельтешение. Крупная фигура стала раскачиваться: мужчина, желая согреться, начал бегать на месте. Вера сделала шаг назад и бросила на мужчину взгляд: дутая тёмная куртка, штаны тёплые, словно ватные, сапоги наподобие унт, с мехом, огромные кожаные рукавицы, — и почему мёрзнет? Мужчина то потирал руки, то зажимал ворот куртки, пряча лицо. Из-за края ворота изредка слышался низкий хрипловатый голос.

— Налеваберагидёт? — спрашивал он. — Налеваберагидёт?

Но люди не отвечали. К остановке подкатывали железные короба трамваев, внутри маняще светили жёлтые лампы. Люди разъезжались, Вера стояла, рядом стоял армянин.

Остаться вдвоём с ним Вера боялась больше всего. И вот осталась.

Она отступила за спину чёрной фигуры, вперила в неё усталый, настороженный взгляд. Замерла. Осмотреться вокруг, осмотреть спину перед собой, взглянуть на заснеженные носки сапог, на чёрную пустоту, из которой приходят рельсы, и начать круг снова.

Из темноты вдалеке выбрался трамвай, зацепился лучами фар за остановку, подтянулся к ней. Мужчина разжал ворот и наклонился к Вере:

— На лева берег идёт?

— Нет, этот не идёт на левый берег, — наконец поняла она. — Вам нужен седьмой. Семь! — сказала она громче и нарисовала рукавицей в воздухе семёрку.

Колени жгло ужасно. Брови под жидкой чёлкой ломило. Вера не могла понять, почему так происходит, — на бровях же волосы, почему брови замерзают? Она начала переступать с ноги на ногу и немного раскачиваться.

— Тоже надо семь? — чуть ближе подступил мужчина.

Вера заметила, что он подходит ещё до того, как задал вопрос, и пожалела о своей общительности. Нахохлилась, прижала к груди сумку.

— Нет, мне другой, — замотала она головой. Сказала и рот зажала варежкой, шумно выдохнула тёплый воздух.

Фигура в капюшоне подошла ближе, огромная, почти на три головы выше Веры. Внутри капюшона стали видны пушистые чёрные брови, чёрные глаза и усы, красная от ветра кожа.

Вера обхватила сумку двумя руками, крепко, спешно оглянулась за спину: вокруг не было ни души.

К Вере потянулись две огромные чёрные варежки.

— Дай руку, — послышалось из капюшона.

«За телефон даже кредит не успела выплатить…» — пролетело в голове у Веры. Пока думала о телефоне — её правую ладонь накрыли чёрные стёганые варежки, накрыли и стали растирать.

— Не надо, — заулыбалась удивлённо Вера.

— Холодно, я знаю, — поднимались чёрные усы. — Холодно, я знаю.

И так удивительно было Вере смотреть на свою маленькую руку меж огромных варежек, что она забыла её вытянуть.

Вагон, подъехавший к остановке, имел на лбу огромную семёрку.

— Ваш! Семь! Семь! — закивала в сторону трамвая Вера.

— Лева берег? — спросил мужчина. — Доеду?

— Да! Да! Левый берег! Семь!

Армянин отпустил Верину руку и замер. Не знал, как попрощаться и поблагодарить за помощь одновременно? Он шагнул к Вере, и той показалось, что он сейчас приобнимет её. Но мужчина лишь снова взял её руку и крепко сжал, молча.

Вера осталась на остановке одна. Она повесила на плечо сумку, подняла к лицу ладони и там, в тёплом коконе варежек, спрятала улыбку. Она была так рада, что подошёл нужный трамвай и мужчина в капюшоне уехал! Не потому, что боялась его или стеснялась того, как он грел её руку, — просто не знала, как вести себя в ситуации искренней заботы. Она улыбалась собственным страхам, и ей было почти не холодно.

Улыбаясь, Вера встретила свой девятый трамвай. Улыбаясь, поднялась в полупустой освещённый короб: кроме женщины-кондуктора в нём было всего несколько человек, в такт движению поверх кресел качались разноцветные шапки.

Вера села по левому боку, на непарное кресло. На окне белой пеной лежал иней. Деревянное сиденье было холодным, это почувствовалось очень быстро. Трамвай тронулся и разогнался, из-под железного щита двери взметнулись снежные брызги. Вера поёжилась.

— Пересядь на правую сторону, дочка. Там печка работает. — Кондуктор протянула Вере билет и кивнула вправо.

Вера пересела.

Сиденье здесь и правда было горячим, а воздух — тёплым. На озере окна имелась небольшая проталина — чернота вечера в ней была наполнена мелкими жёлтыми и красными огоньками.

Такими праздничными вдруг показались Вере городские огни в окне, такая согревающая доброта наполнила её сердце, что она снова заулыбалась, расслабила шарф и сняла рукавицы. Такое тёплое чувство появилось у Веры при взгляде на задремавшую в своём кресле женщину-кондуктора, тёплое и большое, что Вере непременно захотелось им поделиться.

Она раскрыла сумку и осмотрела подарки, полученные на утреннике от детей. Сумку наполняли разнокалиберные шоколадки, самодельные открытки и поделки, а под ними в золотистой подарочной упаковке нашлось твёрдое парфюмированное мыло. Вера достала коробочку с мылом, сжала в руке и закрыла сумку.

Отдать сейчас? Или подарить перед выходом? Как это странно, нелепо, неудобно. Ерунда какая! Завтра Новый год, а сегодня — забота, добро, настроение и такое особенное тепло.

Стеснение продержало Веру на сиденье до самого выхода. Когда она поднялась, мыло в её руках было уже ощутимо тёплым и, нагревшись, стало нежно отдавать свой аромат.

— Спасибо вам. С наступающим! — вложила Вера в руки кондуктора тёплое мыло.

Сойдя со ступенек, она обернулась: женщина в кондукторском кресле сидела расслабившись, словно согревшись.

Верины руки ещё долго пахли отдушкой и почему-то совсем не мёрзли без рукавиц.

2018