Чужие миры

Глава восьмая

Веалон полыхал. Деревянные застройки виднелись издали, как огромные тревожные факелы. По утоптанной земле, не успевая впитываться, текли потоки крови. По товарным рядам словно пронесся вихрь, оставляя за собой безжизненные тела. Черные псы, верные соратники Убийцы, играли на устроенном Тьмою кладбище иззубренными лезвиями, изредка поднимая свои приплюснутые морды.

Жизнь смешалась, разбилась в один миг, как тонкие глиняные изделия, так и не успевшие украсить собой богатейшие дома Веалона. А смерть все не утихала, ползла дальше под крики, стоны и хрипы, несущиеся в черное небо.

По телам, сгоняя удобно устроившихся псов, ходили огромные лохматые звери, высматривали, вырывая лакомый кусок, едва живых догрызали. Здесь было тихо и до странного спокойно. Главный бой откатился к княжеским вратам, швырнув в водоворот истерзанных воинов строй противников в тусклых непробиваемых одеяниях.

Они выросли внезапно посреди улиц. Два могучих исполина с молотами на поясе и тонкий всадник, вооруженный простым серым клинком. За ними из земли поднялось темное воинство с черными мертвыми лицами и беснующаяся свора тварей с рубиновыми впадинами вместо глаз. Напали сразу, сминая людей угольно-черными лошадьми, сжигая до костей, просто убивая, и понеслись вперед к главному дворцу.

Вместе с отрядом Свит на огненном жеребце всеми силами сдерживал мощный натиск. Его меч рассекал воздух, пронося за собой шлейф черных брызг. Кольчуга таяла от темной крови, как масло от жара, закаленная сталь расплывалась.

Свит зажигал в себе ярость, сбрасывая жуткую усталость, уже не надеясь ни на что, кроме чуда. Полдружины полегло, и он медленно отступал через их тела, раздавленные, обоженные до неузнаваемости. Глаза выхватывали детали: чей-то меч, шлем, наручень… Только по ним и можно еще определить, кто покоится рядом. Чуть впереди ожесточенно работал клинком Арен, Аргон отбивался по правую руку, еще несколько именитых наемников чуть позади. Их цель – защитить князя, живым вывести из этого мрака, а он, глупец, не щадит себя, лезет в самое пекло, орет дико, даже твари расползаются. Но то звери, а всадники мчатся напрямик, каждый норовит достать князя мечом или секирой, отхватить голову и принести хозяевам, как дорогой трофей. А они стоят вдали, наблюдают спокойно и равнодушно.

Стройный всадник с туманным лицом лениво поглядывал на белого мага. Раошену тоже досталось в этой битве и даже ярость ничем не смогла помочь. Его Сила, его гордость оказались растоптаны темными. Все, чего он добился – это снисходительного смешка Убийцы. Неизвестно, чем одарила его Тьма, но сейчас перевес был явно не на их стороне.

Тонко зазвенела тетива, заставив Свита интуитивно отклониться в сторону, но усталость взяла свое и он оказался недостаточно проворен. Толстая стрела вместо горла пробила плечо, едва не скинув его с седла. Итак, он кого-то разозлил. Настолько, что его решили взять не силой и числом, а подлостью. Конь горячо всхрапнул, забил копытами, сохраняя равновесие, по вздымающемуся боку потекла свежая кровь, срываясь тяжелыми каплями на землю. Свита теснили, все дальше отодвигая от князя. Твердая рука темного героя словно держала молнию, отражая все его выпады и нанося свои, куда более весомые.

Довиан оглянулся и бешеный взгляд княжеских глаз хватил дружинника за сердце. Он понял, что так рубятся только перед смертью, когда хотят унести с собой как можно больше врагов, самых сильных, достойных. Рядом с князем осталась лишь горстка воинов. Все шатаются, едва не падают от усталости и ран, но продолжают упрямо держаться.

Предательская слабость вползала холодной змеей, Свит бился, раскачиваясь в седле, пытался подобраться поближе к Довиану, но его давили со всех сторон, вгоняя лезвия под ребра. Князь как слепой бросался на стену врагов, теряя последние остатки человеческого облика. Теперь он больше походил на загнанного зверя, готового зубами цепляться за жизнь.

И тут посреди улиц, умытых кровавым дождем, раздался мелодичный смех. Свит посмотрел вперед, ощущая, как холод сковывает его сердце. Всадник, замерший меж двух исполинов, хохотал, наслаждаясь одерживаемой победой, дурманящим видом Смерти, морем поверженных врагов. Смех замолк так же внезапно, как и начался. Под ноги коня Убийцы рухнула сверкающая молния, но тот даже не шелохнулся. Всадник поднял лицо к небу, разглядев сквозь черный дым всполохи серебристого пламени. На грубых лицах Спящих проступило подобие улыбок, в глазах появилось предвкушение скорой битвы. Сквозь темные клочья туч прорвался огромный серый жеребец, неся сурового воина в полном боевом облачении.

"Защитник!" – пронесся громовой голос, и оставшиеся в живых вновь бросились в бой. Глаза людей, еще недавно тлеющие, словно угасающее пламя, вновь разгорелись. Но не таково было темное воинство, чтобы дрогнуть перед лицом именитого героя и побежать. Сильные ноги жеребца коснулись земли и он застыл посреди хаоса. Всадник ударил его каблуками в бока и животное взвилось, перенося его к Спящим. Те спокойно ждали, смотрели холодно, держась так, словно вросли в спины коней.

– Убирайтесь! – властно бросил защитник и поворотил серого.

Он был из тех, что абсолютно уверены в своей силе, считал, что одного его слова и гневного взгляда будет достаточно, чтобы враги тут же послушно развернулись и отступили. К сожалению, те времена давно прошли, а он этого и не заметил. Магический удар ужалил его в спину, заставив резко развернуться.

– Опомнись, червь, – голос Спящего прошелестел как ветер, роняя короткие злые слова. – Нас подняли. Теперь не остановить, кто бы ты ни был. Мы служим Убийце.

– Не слишком-то ты торопился на помощь, – насмешливо заметил всадник с туманным лицом. – Решил к концу явиться, собрать славу? А может вообще здесь появляться не хотел, да долг заставил?

– Какой еще долг?! – рявкнул Энгир.

– Долг Довиану, – спокойно ответил Убийца. – Он же тебя в главные защитники возвел, как за такое не отплатить? Хочешь не хочешь, а влезай на коня и иди геройствуй.

– Ах ты, – Энгир аж задохнулся. Секира сама легла в ладонь для сокрушающего удара.

Убийца неуловимо подставил серый клинок и тот расплылся жидким металлическим кольцом вокруг оружия противника и заледенев, рванулся назад, унося секиру за спину Спящих. Широкое лезвие зарылось в землю, замерцало и исчезло, вновь появившись в мозолистой ладони Энгира. Защитник прищурился, пройдясь завистливым взглядом по плавному лезвию с видом знатока.

– Меня не касаются ваши разборки, – медленно произнес он, – но город оставьте. Деритесь между собой, а люди ни при чем. Свет и Тьма – порождения Творца, и вражда у них в крови. Мы, защитники, были созданы для того, чтобы сохранять равновесие, не дать какой-либо одной стороне полностью изничтожить другую и забрать себе всю власть. – "Но при этом не особо влезая в ваши дела", – прибавил он про себя. – Я обязан не допустить повторения судьбы Теберга, города, превращенного вами в руины.

Энгир обвел взглядом темное воинство и в который раз пожалел, что все зашло так далеко. По своей сути они были скорее наблюдателями, чем защитниками и обладали крайне нестабильным положением, будучи ниже обеих сторон. И все же на протяжении многих сотен лет их слово было законом.

– Мы остаемся, – твердо сказал колебатель и Спящие хищно улыбнулись, ухватившись за молоты.

Энгир снова огляделся и тяжело вздохнул, взвесив на ладони отточенную секиру. И лишь затем кивнул:

– Я тоже.

Спящие и Убийца осторожно обступили его с трех сторон. Сквозь тяжелые тучи сорвались вниз и вонзились в землю ярко мерцающие изгибы молний. Энгир свирепо крутнулся волчком, отбрасывая противников на расстояние вытянутой руки, в левой ладони появилась вторая секира, острая с полустертыми значками на лезвии. Глава защитников, призвав на помощь ледяное спокойствие, взглянул прямо в туманное лицо Убийцы. Его верные секиры, древнее зачарованное оружие, вырвались из рук навстречу исполинам, а сам он, пригнувшись, избежал удара серого меча.

Тяжелый запах крови то и дело напоминал Энгиру, что это не сон, но все же разум отказывался в полной мере признавать происходящее реальностью. В эту самую минуту он творил самосуд, влезая в схватку, не имея такого права. Биться на равных со Спящими он не мог, ведь вокруг темные, превосходящие его числом. Чтобы сравнять счет, нужно для начала вырваться из окружения и сосредоточиться, что практически невозможно. Древние восставшие слишком свирепы, к тому же бессмертны, как и он. Вдобавок Убийца, а с этими Энгир вообще никогда не связывался – сразу пойдут упреки, мол, куда лезешь. Да и Тьма старше его, прямой потомок Творца.

Некстати мелькнула дикая мысль, что вообще зря ввязался в свару. Черт бы с ним, с Веалоном, да только поздно. Думать надо было, когда гордость только толкала его сюда, а не теперь, когда уйти – все равно что сбежать с поля битвы и кому – ему, главе защитников.

"Древний герой", – цинично усмехнулся Энгир. Вот он, посмотрите, не может отбиться от темных, не знает, как бы поудачней смыться, не уронив чести. А ведь Веалон еще держится только благодаря его появлению. Воины оглядываются с надеждой, сражаются, превозмогая боль и все ради него, защитника.

Уколол таки Убийца, правду сказал. Не было бы здесь Энгира, если б не Довиан и его вера. Сколько таких городов он видел за свою жизнь. Многим мог помочь, но не пожелал. Наблюдал – да, сожалел – да. Но не спасал. А все потому, что не выиграть битву в одиночку, будучи даже здесь, в самом водовороте третьим лишним.

Энгир взмахнул секирой, а другой рукой собрал в кулак Силу, сгустком молний метнув на помощь горстке воинов. Жаль, на большее не хватает пространства – тут такие умельцы, поймают, отразят и в тебя же всадят, моргнуть не успеешь. Спящие сражались как бешеные, отыгрываясь за долгие годы вынужденной спячки. Этим без разницы, кто призвал. Главное – возможность снова жить, ощутить тяжесть молотов в руках. И за это они сполна отплатят верностью. Другое дело Убийца, стройный, подвижный. В его взгляде пустота, словно он просто марионетка, управляемая Тьмой. И все же Сила при нем, как и мастерство, привитое Волей.

Энгир вспомнил светлых Убийц. Возможно, ему это только кажется, но те вроде были почеловечнее. Их глаза, замутненные вселенским миром, были приятнее, чем острые, как два черных клинка, глаза его нынешнего противника.

Улучив момент, защитник переместился, оказавшись в самой гуще темных воинов. Магия расцвела, разрезав колышущуюся массу, оставив за собой рваную рану на гордости Тьмы. Но надолго оторваться ему не удалось. Спящие быстро выросли из земли в двух шагах от него, Убийца метнулся молнией, возникнув совсем рядом с поднятым мечом. Энгир переместился еще пару раз, но теперь противники были начеку и отыскивали его мгновенно, блокируя всплески магии.

Да, крепко взялась за дело Тьма, взыграло чего, что ли? Сидела-сидела, на тебе, вылезла. На его памяти подобные схватки случались часто, но людей стороны почти не мешали, все больше грызясь между собой. Но тогда у Тьмы не было главного козыря – Убийцы.

Наступала ночь, костры прогорели до золы, а дружина все держится, и откуда только силы берутся? И князь, как берсерк, чуть ли не в горло врагам вцепляется. Противников, конечно, подуменьшилось, но и воинов остались считанные единицы. Павшие темные врастали в землю, погружались, утаскивая чужие тела. Завтра вылезут, станут еще больше числом, хорошо хоть облик земной пропадает, не узнать, где враг, а где вчерашний друг, с которым плечом к плечу…

Над городом собирались звезды, сыпались с неба, как снежинки. Легкое свечение серебристых лучей коснулось земли и все застыли. Даже Энгир, но тот стоял прямо, в глазах облегчение, а вот другие пытались сделать хоть что-то, не осознавая истоков сковавшей их силы.

Лучи неспешно приняло овальную форму, сверкнули пронзительные глаза. Зрачки цвета олова хоть и глядели в одну точку, но видели намного больше, чем даже весь этот город. Свечение становилось то ярче, то вдруг угасало, как прибитое дождем пламя. Творец. Ни Свет и ни Тьма, хотя люди так не считают. Пусть Довиан провозгласил высшим его, Энгира, Творец навсегда останется собой, главным, верховным, и люди чаще восклицают не "Энгир!" – что им защитник – а "Свет!". Он для них все: и свет, и счастье, и удача.

Темное воинство пошатнулось, расплываясь серым облаком. Спящие быстро погрузились в землю, не желая вновь оказаться в спячке. Убийца, понимая, что с Творцом ему не тягаться, ускользнул по своей тропе, сверкнув напоследок обжигающе ледяным взглядом. На лице вдруг растаял туман и Энгир изумился, увидев молодое, искаженное в бешеной злобе женское лицо.

Воины опускались на землю, выпуская из ослабевших рук жалкие остатки оружия, только кое-где виднелись настоящие мечи древности, которым вовек не иззубриться в бою. Князь последним преклонил голову, глаза закрыты, дыхание спокойное, тихое. А время словно обратилось вспять, наполняя легкие павших воинов воздухом. Мирный, живительный сон взял власть в свои руки, излечивая раны людей. Жаль, не всех он вернет к жизни, не приставит отрубленную голову к плечам, но все же…

А время текло, возвращая Веалону облик, не запятнанный разрушительным смерчем темных, и Энгир, свободно подвигав плечами, обратил лицо к Верховному.

– Неразумных детей разнимать явился? – с горечью в голосе спросил он.

– Куда от вас? – развел руками тот. – Не хочется, да вы заставляете. Вот странно, – деланно удивился он. – Главный теперь ты, а призывают меня.

– Я в верховные защитники не набивался, – обрубил Энгир. – Это они тут все решили, а там, – он кивнул на небо, – все остается так, как должно. Я бы никогда не посмел посягнуть на твое место, и никто из остальных порождений тоже.

– В чем-то Довиан прав, – серебристые глаза стали задумчивыми. – Такому миру, как Роун нужен сильный герой, с оружием в руках, в доспехах, грозный, чтоб при одном упоминании его имени враги бежали. Словом, сила. А я разум. Ладно, – внезапно засобирался он, – пора идти потолковать с драчунами. До чего дошли, все средства в ход идут. А ты молодец, единственный на выручку явился, недаром тебя княжьим защитником почитают. Мог ведь отсидеться в тихом месте, так нет, горячая голова, помчался.

Верховный усмехнулся.

– Как это тебя в такой заварушке не увидят, что подумают.

– Сможешь прекратить? – поинтересовался Энгир прежде, чем сообразил, что сморозил глупость.

– Что? – Он удивленно вздернул брови. – И не подумаю. Сами разберутся, не маленькие. Главное, чтоб к людям не лезли. Народ и так мечется то сюда, то туда. Вроде Свет и Тьма такие разные, а соблазняют одинаково. Они это умом понимают и живут большинством посредине, как застряли.

– То есть ты больше ни ногой. – У Энгира даже плечи опустились. – Мол, сами расхлебывайте.

– А ты, как я, не лезь, – посоветовал Творец. – Оно тебе надо? Что было сказано? Осторожненько между ними стоять, а если дойдет до драки, что ж, тут лучше отойти в сторону. Сами разберутся. Так надо, слишком много власти забрал себе Свет, пора Тьме отыграться. Это и есть равновесие, за которым вы должны наблюдать. Похоже, все остальные это понимают, но только не ты. Ладно, еще здесь постоишь или вместе отправимся?

Энгир кивнул, и могучий жеребец понес его ввысь, вслед за исчезающим свечением, оставляя за спиной мирно спящий Веалон.