Чужие миры

Глава вторая

Тонкое драгоценное стекло отражало высокого темноволосого мужчину в простом строгом одеянии. Его чуть прищуренные серые глаза пристально вглядывались вдаль, словно искали там какой-то важный ответ. На пальцах скрещенных на груди рук переливались многочисленные перстни с прозрачными чистейшими камнями, и только в одном было заметно что-то инородное, но такое мелкое, что лишь вплотную приблизив глаза к камню можно было рассмотреть крошечный человеческий череп.

– Свион! – В комнату стремительно ворвался маг Огня со злыми бегающими глазами. Ощущение бушующей в нем Силы заполнило пространство, но одинокий силуэт того, к кому он обратился, она словно бы обтекала, боясь коснуться даже ненароком.

Человек у окна не обернулся, и застывшая в воздухе опасность улеглась, встретив полнейшее безразличие с его стороны.

– Граничный страж мертв, – резко произнес маг, все больше распаляясь от нарочитого равнодушия Свиона в то время, как он сообщает ему столь важную новость. – Живым он так и не проронил ни слова. До чего же упрямый народ! Малейшее усилие – и стоял бы сейчас на своей границе рядом с такими же, как он сам. Но нет, пришлось пытать до конца, и ради чего? Бессмысленных бормотаний насчет верности, чести и прочее, прочее. И ведь большинству магических приемов, черт его возьми, так и не поддался. Нет, ну что за природа, не понимаю… – Он понизил голос, продолжая что-то бормотать себе под нос, не понимая, что обстановка меняется не в лучшую для него сторону.

Верховный маг наконец-то обратил на огненного задумчивый взгляд, и тот вытянулся против своей воли, почувствовав легкий озноб и неприятное волнение – предвестников скорых бед. Хотел отвести взгляд и не смог, так и стоял навытяжку, боясь даже сглотнуть, такая ледяная ярость была в глазах этого человека.

– Я полагал, что наши палачи из любого способны вытянуть нужную информацию, – от спокойного голоса веяло могильным холодом. – Неужели ошибался?

Замерший маг, с ужасом осознавая, что от него ждут ответа, попытался что-то сказать, но не смог выдавить ни звука, только беззвучно открывал и закрывал рот. Свион некоторое время с неприятной усмешкой наблюдая за тем, как лицо огненного постепенно становится все белее, приобретая даже какой-то синеватый оттенок, и лишь затем позволил себе освободить его от силы власти. В ту же секунду маг пошатнулся, едва не рухнув на колени.

– Где тело?! – не дожидаясь, пока он полностью придет в себя, резко спросил Верховный, и в его ледяном взгляде вновь зажглось пламя магии.

– В-внизу, – заикаясь, пробормотал тот и судорожно сжал кулаки. Он чувствовал, что еще немного и дрожь начнет сотрясать тело совсем как в далекие годы ученичества, когда ему случалось навлечь на себя гнев наставников.

"И чего только сам притащился, – вихрем пронеслось в голове у мага Огня. – Надо было послать кого-нибудь вперед, а самому переждать буря в укромном уголке. Явился бы под конец с приличествующей скорбной физиономией. Мол, сам только что узнал, как же так, какая потеря…".

И тут же, отголоском всех некогда ходивших слухов о главе Стихийных, возникла боязнь, что Верховный непременно придумает для него какое-нибудь унизительное наказание прямо сейчас или чуть позже, а то и совсем… пошлет к палачам, как экспонат для набирания опыта. С него ведь станется, и не вспомнит долгих лет верной службы.

Свион, словно подслушав его мысли, резко развернулся на каблуках, направляясь прямиком к магу. Огненный испуганно дернулся, поднимая руки к лицу, но тот прошел мимо, даже не взглянув. Дверь послушно распахнулась, выпуская хозяина, и маг Огня распростерся на полу, посерев лицом.

Но Верховного это не волновало. Он быстро спускался по крутым ступенькам вниз, в черные коридоры обители смерти, уже зная, что должен делать. И его это тревожило, что случалось крайне редко. Но иного выхода на этот раз не было. Все словно сговорились, лишь бы вынудить его на крайние меры, слишком сложные и даже опасные. Особенно сейчас.

Жарко полыхающий камин багровыми отблесками освещал окровавленные останки последнего стража со сгоревшей заставы. Открытые глаза воина бессмысленно взирали на черный потолок, словно пытаясь разглядеть за ним небо. Страж оказался прав – следующего рассвета он так и не увидел.

Свион, не обращая внимания на вжавшихся в стены палачей, склонился над телом, брезгливо касаясь холодных висков захваченного магами хозяина границ. По его пальцам, откликаясь на мысленный приказ, устремилась жадная Сила, впилась в белую кожу и начала быстро проникать внутрь. Тело вздрогнуло, широко раскрытые глаза выкатились из глазниц, губы зашевелились, обнажая мертвый оскал. Свион нагнулся еще ниже, ловя сознанием ускользающую память, все, что видел и слышал страж в ту ночь. Он редко прибегал к этому способу, слишком хорошо понимая, как много Сил придется отдать ради крайне смутных ответов.

Палачи, наблюдающие за ним из дальнего и наиболее темного угла пыточной, совсем затихли, боясь лишний раз пошевелиться и невзначай помешать Свиону. Чем это может обернуться, им напоминать не было нужды – настолько часто кто-то из них исчезал после его неожиданных визитов. Все, что они могли сейчас делать, это боязливо отмечать, как Верховный бледнеет все сильней, и как с его полузакрытых век на тело мерно падают тяжелые капли крови.

Свион, совершенно невидимый, стоял там, возле заставы и спокойно наблюдал за мечущимися людьми. Внезапно под ноги ему плеснуло отвратительной мутно-зеленой кровью одной из раненых тварей. Верховный брезгливо поморщился и отступил на пару шагов, кинув равнодушный взгляд на мертвого стража с неестественно вывернутой шеей. И тут же резко вздернул голову, успев заметить, как из горящей заставы показались новые участники. По виду двое пришлых, наверняка наемники, коих так любят привечать хозяева границ.

Верховный прищурился, устремив взгляд на длинноволосого молодого воина с черным мечом. Он с ходу определил, кому могут принадлежать такие странные глаза и иная Сила.

Иноземец.

Свион скривил губы. Как же он ненавидел ему подобных, пожалуй, даже больше, чем темных. И какая жалость, что Краен слишком лоялен к ним. Ничего, очень скоро он изменит установленный им порядок, и западные земли начнут другую жизнь, без странников иных миров.

Увлекшись размышлениями, Свион не сразу заметил, как раненый страж, тот самый, что лежал сейчас на окровавленном полу, неожиданно обернулся, устремив взгляд прямо на него. Это было настолько странно, что Верховный невольно замер, хотя и понимал, что увидеть его нельзя. Но страж не отводил глаз, так и стоял, выпрямившись и уставившись в пустоту. Неужели почуял? Свион покрылся липким потом и в который раз проклял себя за то, что так и не удосужился уделить достаточно внимания возможностям граничных. Он только слышал, как искусно сокрыты ото всех их тайны. Даже император Краен не знал до конца пределов Силы своих верных псов.

Тем временем что-то происходило, и Свион сильно сомневался, что все так и было в прошлом. Поток прохладного воздуха пришел из ниоткуда и толкнул его в спину, одновременно с этим срывая невидимость. Страж, отбросив колебания, сделал шаг навстречу Верховному и горько улыбнулся, глядя ему прямо в глаза. Свион помертвел, видя, как он широко разводит руки и начинает медленно сводить их. Губы стража при этом шевелились, творя молчаливую преграду. И откликаясь на зов, светящийся меч быстро сплетался из воздуха, направляя острие в грудь магу, посягнувшему на тайну самой Жизни. Но и это было еще не все. Стремительно расползалась память, смешиваясь с остатками мертвой Силы последнего охранного оберега воина границ.

Маг попятился, выползая из захлопывающейся ловушки. Пелена перед его глазами сгущалась все сильнее, уже не пропуская даже очертаний пыточной, и вдруг резко разорвалась. Свион широко раскрыл глаза, ощутив боль, раздирающую его на части. Последнее, что он успел увидеть с небывалой четкостью – это светящийся меч стража, прорвавший грань миров только ради того, чтоб поразить указанную цель, и прозрачные тела палачей, из которых магия Верховного, стремясь найти хоть какой-то источник, выпила все силы.

Свион покачнулся, вываливаясь из пут своего же волшебства. Реальность опрокинулась на него всей тяжестью, свернувшись в водоворот мелькающих красок, жара пламени и холода извне. Он нелепо взмахнул руками, не в силах принять все это сразу, и упал на грязный пол…

Сознание возвращалось медленно, тягостно. Перед глазами плавала красная пелена, а в ушах противно звенело. Верховный слабо шевельнулся, пытаясь подняться, и с удивлением осознал, что сделать это он не в силах. Мало того, что тело не желало его слушаться, так еще и вся комната кружилась в бешеном танце. Грудь ныла, словно проткнутая насквозь тем призрачным мечом, но на этом, кажется, неприятности кончались.

Свион помотал головой и тут же побледнел. Желудок, и так болезненно отнесшийся к неприятному покачиванию пыточной, явно изготовился к бунту. Маг замер, терпеливо дожидаясь, когда головокружение утихнет настолько, чтоб можно было выпрямиться без трагических последствий. И только после этого, держась за стену, он позволил себе кое-как подняться на ноги. Пальцы при первом же удобном случае как бы невзначай прошлись по длинному ряду пуговиц, проверяя, цела ли одежда, в то время как глаза не отрываясь смотрели туда, где должны были лежать останки стража. Только вот не было их там, будто граничный с того света явился забрать свое тело.

Чтобы осознать случившееся, хватило всего пары секунд. Верховного мага аж затрясло от приступа ярости, что последний раз случалось у него ох, как давно. А такого сильнейшего желания убить самого себя он вообще не припоминал. Да, недооценил способностей граничных, недооценил, а теперь и спрашивать не с кого. Как ни крути – сам виноват. Свион неподвижно стоял, держась за грудь и уставившись в камин, сквозь яркое пламя которого постепенно проступали черты пришлых воинов – наемника и иноземца.

По губам мага впервые за последние два дня скользнула нехорошая улыбка. Ничего, что сегодня его, главу всех стихийных, память мертвого едва не погребла под собой. Это не помешало ему разглядеть двух гостей империи достаточно хорошо, чтобы найти способ расправиться при первом же удобном случае.

Мелькали какие-то мысли, но сквозь них то и дело пробивалось что-то еще, мучившее его уже не первую неделю. Сегодня это стало отчетливей, причем настолько, что Свион внезапно прозрел. Ответ на вопрос, который он тщетно пытался найти все это время, вдруг обрел ясность. Только что постигшая его неудача, как и все неудачи стихийных в последние годы – это всего лишь последствие одного самого страшного для магов удара. Всеобщего ослабления.

Это было странное чувство не обычной слабости, а тягуче-незнакомой, словно истончалась сама Сила, покидая тело. Свион прислонился к стене. Взгляд его широко раскрытых глаз потрясенно скользил по темному полу. Теперь он знал, что происходит, но все еще не хотел в это верить, отталкивая от себя правду. И пусть он уже чувствовал ее, эту слабость, на протяжении сотен лет, но тогда она была лишь отголоском далекой боли. Сейчас же этот отголосок превратился в бушующий, ослепляющий океан. Настоящий отток сил.

Вот и настало время, когда маги, сами того не подозревая, могут в любую секунду перешагнуть последний рубеж, безвозвратно утратив способность вновь обладать магией. Но он, Верховный, наконец-то примет правду и впервые за многие годы заставит себя взглянуть сквозь толстые стены на этот мир. И сделать все, чтоб только не допустить этого последнего шага.

Пора признать очевидное – больше они не сильны, и если не изменить ситуацию сейчас, то потом такой возможности уже просто не будет. Стихийных уничтожат, и этот мир пошатнется. Печально, но как бы Фаревей не желал жить без магии, она его изначальная основа. Умрут не только они, но и весь этот равнодушный мир.

Свион ошибся: он вовсе не недооценил граничных стражей, а попросту впервые в жизни не смог чего-то сделать. И хорошо, что это случилось, иначе он так бы и оставался в полном неведении.

Усталость, накопившаяся за все прожитые века, опустилась на плечи, своей тяжестью давая понять, что пора склеивать мелкие осколки былой Силы и веры в нее. А вместе с ней к Верховному вернулась и прежняя решительность. Серые глаза, минуту назад застланные отчаянием, медленно прояснялись, обретая привычные твердость и цепкость.

Краен в своих покоях несколько минут нервно ходил от стены к стене, с ненавистью поглядывая на двери, за которыми притаились его преданные стражи. Он не желал покидать пределов этих комнат, но иного выхода ему не оставили. В последнее время у его империи вообще было маловато свободы в выборе как союзников, так и врагов. Все менялось слишком быстро, и даже воля самого императора уже ничего не значила. Внезапно прекратив метаться, Краен в несколько шагов преодолел расстояние до дверей и резко толкнул их, выплескивая накопившееся за день раздражение. Стражи снаружи мигом подтянулись и, чутко уловив его настроение, застыли с каменными лицами. Но император прошел мимо верных иноземцев, даже не обратив внимания на новичка среди них. В этот момент его занимало совсем другое, а именно – зачем в Миньер только что прибыл Верховный маг стихийных.

Лицо императора омрачилось. Все это было так некстати, особенно учитывая, что Свион – последний человек, которого он хотел бы видеть не только сегодня, но и вообще когда-либо в этой жизни. И тем не менее обстоятельства вынуждали, что Краен, в общем-то, отлично понимал, но все равно продолжал злиться. Не так уж важно, что виноватых в нынешнем положении западных земель нет, просто он не привык идти на поводу у других, пусть даже сейчас этим другим является его собственная Судьба.

По пути к Краену, как обычно делая вид, что он просто идет по своим делам, присоединился Ларн, ближайший советник и личный страж на протяжении долгих лет. Искоса глянув назад, поманил кого-то пальцем и только затем соизволил обратить внимание на Краена.

– Что ты там увидел? – повернув голову и мрачно уставившись на Ларна, уязвленно поинтересовался император.

– Да вот, смотрю, у тебя появился новый иноземец, – бодро ответил старый воин, краем глаза наблюдая за следующим за ними в некотором отдалении молодым стражем. – Что ж, неплохая замена таким насквозь прогнившим костям, как я.

– Ты говори, да не заговаривайся, – одернул его император и тут же, сглаживая невольную резкость, тронул советника за плечо.

Он не желал допускать даже мысли, что однажды может не увидеть рядом с собой этого преданного воина, служившего еще его отцу, но на секунду дурное предчувствие вдруг сжало сердце, предупреждая, что этого все равно не избежать. Краен отвернулся, на миг прикрыв глаза и проклиная эту способность очень редко, но все же предугадывать будущее. И чтобы не выдать своих чувств, буркнул:

– Надумал… Об отставке можешь забыть, нашел время, нечего сказать.

– Да какая там отставка, – отмахнулся тот, – просто время пришло. Не те лета, знаешь ли, – добавил он с сожалением. – Ну ничего, твоих ребят я лично отбирал, обучал, так что не подведут. А вот этого новенького раньше не видел. Откуда он взялся?

– Брайан порекомендовала, – хмуро ответил Краен, – вот и взял, поглядеть, чего стоит.

– Ну, у меня это лучше получится, – возразил Ларн. – Ты у нас весь в делах, занятой, а у меня теперь времени хоть отбавляй. Я тут со скуки у окна стоял, наблюдал за свионовой сворой. Лучших ведь привез, не побоялся, что это сочтут за угрозу, – понизив голос, предупредил он, – и в кабинете расположился прямо как у себя дома. Изволю, говорит, с императором беседовать. – И воин, крепко выругавшись, сплюнул на блестящий пол.

Император помрачнел еще больше, пальцы сами собой сжали рукоять меча. Как же ему хотелось взять и воспользоваться удобным случаем, чтобы уничтожить стихийных, в кои-то веки отважившихся сунуться не только в Миньер, но и прямо во дворец, но… Нельзя. И дело вовсе не в перемирии. Сколько их уже было – и не сосчитать теперь. Просто на этот раз смерть одного-единственного рядового мага, пусть даже случайная, обернется нечто гораздо большим, нежели возобновлением прежнего противостояния. Западные земли падут, и кровавый туман возможно навсегда скроет Миньер от людских глаз.

Вот что будет, если он не сдержит себя.

Краен сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, прогоняя горькое видение, и с трудом отнял руку от оружия. Помнится, в детстве ему приходилось слышать, что некогда мир отличался крайней нестабильностью, но при этом он никогда не думал, что ему самому придется попасть в жернова новых колебаний равновесия. Как вдруг вот оно – случилось, отрезав все пути отступления. И именно осознание этого заставляло сейчас императора покорно идти на встречу с давним врагом.

Ларн чуть поотстал, зная, когда Краену хочется побыть наедине со своими мыслями, но то и дело тревожно поглядывал на него. Молчание, конечно, не лучший советчик, но это был именно тот случай, когда мешать не стоило. Император должен сам решить, что делать дальше.

Кабинет, не тот, личный, где бывали лишь избранные, а особый, для принятия очень редких и не всегда дружественно настроенных гостей, был уже перед ними. Краен почувствовал, как все внутри восстало против следующего шага через порог прямо в объятия глубокой пропасти. На секунду застыл, в который раз за сегодня спрашивая себя, а правильно ли он поступает. Но внутренний голос молчал, как обычно подводя его в самый ответственный момент.

Император сдвинул брови и приноровился с размаха пнуть дверь, но потом передумал, вошел спокойно, заталкивая бурлящую ненависть так глубоко, чтобы даже Верховный не смог догадаться, что у него сейчас на душе.

Свион нехотя поднял глаза и лениво взмахнул рукой, приветствуя хозяина западных земель. Губы его при этом растянулись в неприятной, какой-то змеиной улыбке, а вот взгляд остался прежним, равнодушно-холодным. И угадать, что скрывается за ним, вряд ли было под силу кому-нибудь, кроме самого Повелителя Темных магов.

Краена внезапно охватил легкий озноб. Казалось, что он смотрит не на человека, а на олицетворение всех бед Далекой битвы. Очертания мага вдруг поплыли, превращая его в бесформенное месиво черных и багровых пятен. Длилось это не дольше пары секунд, а потом все вернулось так, словно ничего и не было. Но только не для него.

Император, ощутив недостойную его слабость, привычным жестом откинул плащ и уселся в кресло. Как ни странно, это помогло. Прежнее равновесие вернулось, вселяя те решительность и сосредоточенность, с которыми он и шел сюда. Краен настолько пришел в себя, что даже позволил себе непринужденно закинуть ноги в сапогах на столик прямо перед носом Верховного. Но тот, совершенно неожиданно проигнорировав столь явное пренебрежение к своей высокой персоне, только склонил голову набок, созерцая непроницаемое выражение лица собеседника.

Молчание длилось недолго.

– Наше взаимопонимание, император, – начал Свион, как только до него дошло, что говорить первым явно предоставляют ему, – всегда было далековато от идеала, но ради общей цели все же удалось прийти к некоторому согласию. Пусть даже мы отлично понимаем, что этот резкий шаг навстречу нам в борьбе с темными вовсе не исключает вашего прежнего желания также уничтожить и нас. Ни один из стихийных магов никогда не простит вам десятки убитых братьев, как и люди не смогут забыть жертв того безумного противостояния, которое вы именуете Далекой Битвой. И пусть сейчас мы действительно слабее, чем были когда-то, поверьте, это вовсе не значит, что я дам вам после поражения противника добить оставшихся.

– Так откажитесь от моей помощи, станем снова врагами, – предложил Краен. – Для вас это будет лучше, чем изводить себя постоянными подозрениями.

– Боюсь, что у нас нет выхода. – По лицу Верховного скользнула легкая тень. – И вы это прекрасно понимаете. Если мы вновь станем действовать в одиночку, то очень скоро наше превосходство закончится, и в битве на равных мы просто истребим друг друга. Если кто и выживет, то разве что никчемные единицы. Вот и получается, что мы вынуждены доверять вам, хотя это вовсе не мешает нам вас же и опасаться.

Он помолчал.

– Знаете, мы могли бы продержаться еще сто-двести лет. Для нас это мало, а для вас вся жизнь. Я ведь знаю, что сподвигло вас на мир. Вы жаждете оставить потомкам сильную, крепкую империю, без малейшей трещинки в броне. Если будете ждать развязки, не вмешиваясь, то можете и не дотянуть до решающего часа, да и кто знает, как повернется жизнь. Сегодня у вас есть силы бороться, завтра их может не стать. Вот вы и сметаете врагов, пока есть чем сметать. Но берегитесь, – Свион улыбнулся очень спокойно, но немного устало, – как бы слабы мы ни были, для вас будут смертельны даже крохотные крупицы нашей Силы, потому как они смогут расколоть этот мир на миллионы осколков. Нам, в отличие от вас, смерть не страшна.

– Ты хочешь что-то предложить? – отрывисто спросил Краен, стараясь не выдать своего замешательства. За многие годы он привык видеть в этом человеке извечного врага, сильного, умного, жестокого, но сейчас перед ним сидел не маг, а просто собеседник, намного превосходящий его по возрасту. И бесконечно усталые глаза старика подсказывали, что Свион, несмотря на свой цветущий вид, пережил слишком многое, чтоб его можно было только ненавидеть. Такого нужно еще и уважать.

– Да, хочу, – наклонил голову Верховный, и в потухших было глазах зажглись волчьи огоньки. – Все очень просто: вы обязуетесь не нападать на нас, а мы, в свою очередь, на вас. Естественно, слова не значат ничего. Достойным завершением всех наших междоусобиц будет Договор на крови, – по губам мага вновь скользнула тонкая улыбка. – Это самый древний и надежный способ, и если он будет нарушен одним из нас, то умрут оба.

Голос мага невольно дрогнул, и император как-то горько усмехнулся, напоминая себе, что ни одному из стихийных нельзя верить. И в особенности Свиону сейчас, когда он никак не может угадать, куда же их в конце концов заведет этот разговор.

– Ты только что сказал, что тебе смерть не страшна, – равнодушно заметил Краен, внимательно наблюдая за выражением лица мага и вместе с тем тщательно следя, чтоб его собственное не отражало царящего внутри смятения.

– Не страшна, – признал Свион, – но это крайность, когда другие варианты отсутствуют. Жизнь – это ценность, просто так ею не разбрасываются. Ни для кого ведь не секрет, что западные земли находятся сейчас в трудном положении. По сути это касается всех нас. Каждый по-своему ослаблен, и тем не менее вам, людям, приходится хуже всего просто потому, что вы люди. Вы слишком цепляетесь за жизнь и выбор оружия у вас ограничен, тогда как в наших руках бесконечный арсенал Магии. Темные всегда были горды, их мысли закрыты, жизни чужды, а цели непонятны. Ясно одно – они враги. Мы же более… человечны, что ли, и не стыдимся жить бок о бок с вами. Вместе мы сможем создать несокрушимую империю, и ее благополучию не будет угрожать ни один враг.

Краен молчал, пристально глядя на мага и с тяжелым сердцем признавая, что проклятый колдун в общем-то прав. Теперь, после его заключительной фразы, он наконец осознал, к чему его подталкивают, и это вызвало целую волну протеста внутри. А еще тихое сожаление из-за того, что отступить от всех целей и планов все же придется.

Император знал, что такое Договор на крови. Это извечная игра с жизнью – своей и чужой. Он усмехнулся про себя. Да вся их жизнь – это бесконечная игра, зато Договор будет невозможно обойти или нарушить. Не этого ли он добивался – мира и спокойствия для своей страны, пусть и другим способом. Да, ненависть в людях еще жива, но время идет, Далекая понемногу стирается из памяти и возможно, действительно пришла пора начинать строить новый мир.

Подняв голову, он натолкнулся на немигающий взгляд Верховного и почувствовал невольное уважение к противнику, сильному пусть даже в своей слабости. А еще, что решать соглашаться или нет на предложение Свиона, надо прямо сейчас, потому как больше такого шанса не представится.

И Краен кивнул.

Спустя короткий миг, откликаясь на безмолвный зов, в воздухе, тихо шелестя тонким пергаментом, развернулся Священный Договор. Окутанный приглушенной искрящейся пеленой, он словно выплывал из полумрака комнаты, с каждой секундой становясь все четче. Строки его горели вечным огнем, а под ними тянулся длинный ряд кровавых росписей. Все, поставившие их, были мертвы. Лишь немногие сдерживали клятвы, добиваясь вечного благополучия или долгого развала. Многие хотели вырвать свои клятвы обратно, но не могли и до конца жизни вынуждены были чувствовать на себе их тяжелые смертоносные оковы. Вот что поведал императору свиток, предупреждающий каждого, чем может обернуться глупая поспешность. Иногда это действовало, и он уходил ни с чем. Но на этот раз его предупреждению не внемли.

Вспыхнувший росчерк пера – и две новые кровавые строчки легли в этот бесконечный ряд. Вспышка боли – и на ладонях остались вечные печати данной клятвы. Отныне их жизни больше им не принадлежали.

На короткое мгновение свиток сожалеюще померк, получив имена следующих жертв. Потом мягко свернулся и начал тихо погружаться в слои воздуха, вновь загораясь привычным красноватым светом.

Он уже исчез, а молчание все длилось, и никто не мог точно сказать, сколько их уже было, таких долгих минут, наполненных душевной тяжестью, мгновенным раскаянием и пустотой лишенной жизни.

– Договор заключен, – наконец хрипло проронил Свион, не отрывая взгляда от опаленной клятвой ладони.

– Заключен, – эхом повторил Краен.

Прислонившись к резным панелям, Шериан равнодушно оглядывался вокруг, но его расслабленная поза была обманчивой, как легкие покачивания змеи перед дальним броском. По широким освещенным коридорам безостановочно сновали люди, изредка звякало оружие мрачных стражей. Вроде тихо, не пыльно, но на душе отчего-то неспокойно. Шериан втянул ноздрями теплый воздух, пропитанный ароматными благовониями, и поморщился. Не нравилось ему непонятно откуда взявшееся и теперь давящее на него чувство опасности, приправленное этой ядовитой сладостью. И всеобщая безмятежность, царящая вокруг, тоже казалась странной. Только вот никто, кроме него самого, больше этого не замечал.

Все изменилось в мгновение ока. Они возникли внезапно, буквально соткавшись из воздуха, трое стройных воинов в черных одеждах. Двое двинулись мимо, а третий чуть приостановился. Длинный тонкий меч в его умелой руке устремился вперед, целя прямо в горло. Шериан, подсознательно давно готовый к атаке, легко отбил этот выпад и одновременно сдвинулся вбок, защищая двери и преграждая путь тем двоим. Казалось, что его быстрота должна была сломать тщательно выверенный план этой троицы, но на деле все выходило далеко не так. Шериану хватило всего пары секунд, чтобы понять: застать их врасплох не просто трудно, а практически невозможно.

Его ловкость, стремительность ничуть не сказались на воинах, а наоборот, лишь подстегнули их, заставив действовать на редкость слаженно и красиво. Два метательных ножа, незаметно скользнув прямо в ладони чужаков, тут же стальными искрами мелькнули в воздухе, едва не став последним, что Шериан мог увидеть в своей жизни. И увидел бы, если б не Тиэл с его регулярными многочасовыми тренировками. Мгновенно вспомнив парочку уроков, Шериан выставил меч перед собой и одновременно с этим пригнулся, спасая голову. Кажется, положение получилось крайне нелепым, но зато ни один из ножей не достиг своей цели. Одно лезвие вонзилось в дверь в пальце от его волос, а другое отскочило от оказавшейся на его пути черной стали. К тому же Шериан не забывал о третьем воине, который под шумок вполне мог загнать ему под ребра что-нибудь из своего арсенала, вряд ли состоящего только из уже увиденного меча. Но тот, как ни странно, стоял совершенно спокойно, глядя куда-то сквозь него.

А вот спутники отреагировали на очередную неудачу куда живее. Отскочив назад, они разъединились и встали с двух сторон от Шериана, зажимая его в тиски. Ледяная броня их темных глаз разлетелась вдребезги под напором вдруг вырвавшегося на поверхность гнева. Один, кривя губы в недоброй улыбке, выступил вперед, выписывая мечом замысловатые фигуры, и начал медленно приближаться. Шериан сузившимися глазами смотрел на ожившую стальную полосу, перетекающую из положения в положение так, что это невозможно было уловить. Неожиданно лезвие сверкнуло возле самых его глаз, и Шериан мгновенно подставил меч, отводя удар и запоздало удивляясь тому, что тот так и не последовал. Вместо этого оглушающая боль швырнула его на двери, а забытый темный маг, доселе не вмешивающийся, усмехался, удерживал в левой руке новый сгусток черного пламени.

Легкий смех еще звенел в ушах, а шар с размытыми контурами уже обрел желанную свободу. Воздух опалило горячее дыхание. Белоснежный потолок черной полосой провожал смертельно-опасный полет. А дальше все совсем смешалось. Шериан, молниеносно вскочив, развернулся и прыгнул вперед, принимая огонь на лезвие меча. Рукоять тут же потеплела, черный клинок, став еще чернее, словно безлунная ночь, глубокая и глухая, впитал клубок родственной Силы и незамедлительно передал ее хозяину.

Двери за спиной распахнулись как-то чересчур медленно, по коридору так же за неспешно двигались стражи, вяло проклинающие себя за преступную беспечность. Вообще все казалось каким-то неестественным, словно время замедлило свой ход. Но Шериан предпочитал не тратить драгоценные секунды на лишние размышления. Он выпрямился и, опустив глаза, оцепенел, увидев на своей ладони черное пламя. Теплое на ощупь, едва заметно пульсирующее, оно совсем сжалось, покорно ожидая своей участи. И тогда Шериан не задумываясь швырнул его во всех троих, не давая пришлым поразить императора, замершего сейчас за его спиной. Огонь радостно взвыл и, разрастаясь, разинул жадную пасть, но темные слаженно вскинули ладони, уводя его наверх и снова за спину стража.

"Этот удар мне не отразить", – мелькнуло в его голове, поворачивающейся вслед за размытым пятном, несущим смерть. Расширившиеся глаза поймали застывшее белое лицо императора. Тело рванулось вперед, хотя разум знал, что ему не успеть. И тогда высокий человек в плаще верховного мага стихийных заслонил Краена, раскрывая над ним защитный купол. Пламя, зашипев, врезалось в преграду и разлетелось ошметками жидкого огня. Глубокие отметины обезобразили стены и потолок. Короткие крики боли полоснули сердце, смешались с долгими стонами и хрипами. Воздух пропитался страхом, и ледяное дыхание затушило пламя нескольких светильников, погрузив коридор в угрюмый полумрак. И все же это еще был не конец.

Шериан молниеносно обернулся, приготовившись отражать новые атаки темных, но глаза выхватили лишь черные плащи, медленно падающие на пол. Длинные волосы воина разметались по плечам, ловя реальное время, а не тот бешеный ритм движений тела, что сливался для окружающих в один беспрерывный смертельный танец. Минуты приостановились, возвращая резкость размазанным движениям, соединяя разорванное время воедино.

Переливающийся купол над головой Краена лопнул, как мыльный пузырь, разбрызгивая оранжевые искры Силы. Верховный маг опустил руки и оглянувшись вокруг, устало отвернулся. Ему была хорошо знакома такая картина, незамедлительно вызвавшая в памяти сотни подобных. Ничего нового. Та же серость припорошенных смертью лиц, ужас, навсегда застывший в остекленевших глазах… и черный провал разинутого в последнем крике рта. Сам император выглядел бледновато, но в глазах уже не было и намека на пережитый шок. Кажется, он очень быстро приходил в себя, чего нельзя было сказать об остальных.

Никто из присутствующих не рискнул произнести хоть слово, все только молча осматривались, в бессильной ярости сжимая и разжимая кулаки. Стражи, поняв, что здесь от них проку уже не будет, начали прочесывать весь дворец, с редким рвением выискивая следы темных, хотя Шериан был абсолютно уверен, что это не даст им ничего, кроме короткого забытья, отрешенности на время безуспешных поисков.

Откуда-то издалека донесся короткий вскрик, потом еще один – явно кто-то попал под руку стражам, но здесь царило гулкое молчания, лишь изредка позвякивало обнаженное оружие. Несколько воинов, задетых темным пламенем, судорожно вдыхали воздух сквозь стиснутые зубы, не давая нахлынувшей боли вырваться наружу. Еще двое лежали на полу и трудно было даже понять, кто они – настолько обгорели тела.

– Ларн! – Император опустился на колени перед одним из них, тихо позвав по имени старого воина, узнать которого сейчас было под силу лишь ему, с самого детства привыкшему видеть Ларна рядом с собой.

Как ни странно, но тот был еще жив.

– Император, – раздвинулись обожженные губы, – мне жаль.

– Сейчас…

– Нет, не помочь. Послушайте меня, я… Пусть он займет мое место… Буду уверен… – Шепот прервался, и рука, слегка приподнявшаяся, чтобы указать на Шериана, бессильно упала на пол. Но сомнений, кого он имел в виду, не осталось ни у кого. Ларн, еще одна жертва темных магов, магии Фаревея вообще, стал очередной раной на сердце императора, заняв место среди многих других, ушедших точно так же – слишком быстро, чтоб успеть сделать хоть что-нибудь. Помочь… Вот и все могущество хозяина западных земель. Как же это горько.

Краен медленно поднялся, обводя людей мутным невидящим взглядом.

И всеобщее оцепенение схлынуло. Люди задвигались, кто-то звал лекарей, утаскивал раненых, распуганная челядь засновала по коридорам с удвоенным рвением, создавая впечатление полного хаоса. Дворец мгновенно затопили крики, стоны, сумасшедший топот подкованных сапог и зловещий звон мечей. Множество светлых одеяний заполнили коридор. Лекари, скорбно поджав губы, лишь качали головой. Один взмахнул рукой, подзывая помощников, и принялся за тех, кто пострадал меньше других, но даже им не представлялось возможным облегчить боль. Ларна и еще одного погибшего воина давно унесли, это был один из тех случаев, когда даже высшая магия бессильна помочь. Император удалился в свои покои, закрывшись и выставив двойную стражу. Свион отбыл восвояси, а дворец все еще гудел, и сотни голосов передавали одно и тоже на все лады, рождая новый страх перед неведомыми темными. Никто не понимал, что это было спланированным продолжением пусть даже не удавшегося нападения.

Император стоял у окна, обратив усталые и резко постаревшие глаза на темнеющий край небес. Ему было чуть больше тридцати, но иногда, как сейчас, создавалось странное впечатление, что он много старше. И все эти дни, наполненные бесчисленными смертями и темной кровью, были, просто он забыл их, а теперь, увидев вновь, вспоминал. Скольких верных друзей он потерял за эти тридцать лет? У облеченных властью их никогда не бывает слишком много, поэтому каждая такая смерть вырывала из сердца очередной кровоточащий кусок, и оно становилось все холодней и неподатливей. Сколько он проживет? Их род славился долголетием, но даже для них двести-триста лет – это предел, и прожить их вот так – бесконечное испытание, вечная холодная броня на лице и сердце. Да и дожить до этого предела удавалось далеко не всем. Пусть императоры защищены от оружия, но зато они беззащитны перед магией во всех ее проявлениях. И именно это является их главной слабостью, перед которой все прочие преимущества не более, чем просто горькая насмешка.

Краен смотрел вдаль и видел всю свою жизнь. Она летела к черным облакам прямой огненной стрелой, постепенно погружаясь во мрак. Жизнь каждого человека темна, у кого-то больше, у кого-то меньше, а у таких, как он – полностью. Император как ни силился, так и не смог вспомнить, а было ли когда-нибудь так, чтобы он сделал хоть один шаг и потом не пожалел об этом. И все потому, что любое его решение, принятое, казалось бы, во благо, тем не менее каким-то непонятным образом уже изначально несло в себе кромешную тьму.

Краен неохотно повернулся к стражу, терпеливо ожидающему, когда же он соизволит обратить на него внимание. Вся личная стража императора состояла из иноземцев, во многом превосходящих обычных людей, и все же этот был совсем другим. Может, Краен и прошел сегодня мимо него, не удостоив даже взглядом, но это вовсе не значило, что он его не заметил. Заметил и еще как. Просто было не время и не место допытываться, кто он такой и откуда. А теперь и не важно. Вполне хватает того, что это именно он стоял сегодня у дверей и должен был сгинуть от руки темных, но все же устоял. Ни царапины не заполучил тогда как Ларн, закаленный, опытный воин, прошедший десятки битв… Как же так?

Шериан смотрел прямо на императора и в то же время чуть вбок, но даже так видел бескрайний океан вечной боли, скрывающийся в глубине глаз Краена. Он очень хорошо понимал его хотя бы потому, что от этого человека веяло таким же одиночеством, которое преследовало его самого с первых лет жизни. Неважно, видя или подсознательно чувствуя разницу, люди неизменно старались оттолкнуть Шериана, если он был равен им или же просто держаться на расстоянии.

Они оба чужаки. Только Краен в своем мире, а он скорее всего, везде.

– Мне понравилась твоя техника боя, Шериан, – наконец проронил император и чуть помолчав, неохотно прибавил: – И еще… пожалуй, я хотел бы видеть тебя капитаном своей личной стражи. Посмотрим, чего ты стоишь. Все твои подчиненные – иноземцы, как и ты, некоторые из них владеют Силой, но до твоего уровня им далеко, это я могу сказать точно.

Он замолчал, ожидая ответного всплеска эмоций, но его не последовало и это несколько сбивало с толку.

– Ты рад? – скрывая удивление, поинтересовался Краен, одновременно с этим пытаясь проникнуть взглядом за стену холодной отчужденности воина.

– Да, император. – Шериан вежливо поклонился, но глаза его по-прежнему напоминали застывшую гладь реки.

Краен медленно кивнул, по достоинству оценив сдержанность стража. Если человек спокойно принимает подобное расположения, не начиная льстить, бросаться в ноги или клясться в вечной верности, значит будет либо преданным псом, либо смертельным врагом. Император предпочитал видеть первое.

– Ты свободен, Шериан, – отрывисто бросил Краен и повернулся к нему спиной, вновь устремляя взгляд сквозь завесу времен.

Воин еще раз поклонился и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Стражи стремительно отсалютовали ему мечами, вложили их в ножны и вновь замерли, словно статуи. Это было их общей особенностью – не только чувствовать подобные вещи на расстоянии, но и уметь разбираться, достоин ли данный человек быть главным среди них. Насчет Шериана таких сомнений не возникло ни у кого. Его признали сразу же, едва он покинул покои императора, раз и навсегда, как это умеют только иноземцы. И тоскливое одиночество чуть отступило, пряча насмешливую улыбку в полумраке лабиринта императорского дворца.

Ступая неслышно, как по ночному мху, новый капитан личной стражи двигался по гулким коридорам, далеко не везде залитым ярким пламенем светильников. Расчет его был прост – раз он теперь отвечает за жизнь императора, ему следует свободно ориентироваться в этом громадном пространстве, знать каждую нору, все ходы, которыми могут воспользоваться убийцы. Ведь любая пропущенная лазейка будет стоить Краену жизни, а ему – чести. Так что надо как следует подготовиться и успеть вовремя отразить новое нападение. А в том, что оно последует, Шериан ничуть не сомневался. Он это чувствовал также хорошо, как опасность сегодня там, возле дверей. И что самое странное, его почти не удивляли все увеличивающиеся способности к угадыванию того, что вот-вот должно произойти и к… Магии. Шериан воспринимал это со спокойствием, изумляющим его самого, да еще и начинал понемногу ориентироваться во всем этом ворохе новых ощущений.

Его горящие злым синим пламенем глаза различали малейшие детали в дальних темных коридорах, только вот он не мог знать, что за спиной за ним наблюдают другие глаза, глаза не человека, сливающегося со стеной. И этот чужак, хорошо позаботившийся о своей маскировке, готов был таиться здесь столько, сколько сможет, лишь бы не упустить нужное время и добиться поставленной перед ним цели. Только он мог бы поведать о том, как стары, наблюдательны и терпеливы темные маги. О том, что они хорошо умеют ждать и никогда не повторяют одной и той же ошибки дважды.

Как и никогда не забывают тех, кто мешает их планам.

Верховный маг неподвижно сидел в кресле, задумчиво созерцая прихотливые изгибы пламени в черном зеве камина. Он понимал, что то нападение их противников – первое в длинной череде начинающихся безумств. Руки темных длинны, а ум изобретателен. Пришло время отбросить все их прежние игры, теперь начнется настоящее противостояние. Не прямые стычки лоб в лоб, к которым все так привыкли, а изощренные удары в спину, которым, к сожалению, более подвержен именно император. А без него Свиону сейчас не обойтись, как бы это ни было печально. Да еще тот бледный страж…

Маг слегка прищурил глаза, вспоминая секундную схватку, некоторым должно быть показавшуюся целой вечностью. Он узнал его сразу же, едва увидев. Да и как иначе, учитывая прямо таки бросающуюся в глаза чуждость воина. Иноземец, это и любому непосвященному понятно. Жаль, что этого воина пока придется оставить. Больно руки еще коротки у стихийных тянуться к его горлу через императора.

Что ж, пускай живет… Все равно очень скоро Свион избавится от всех иноземцев с их враждебной и непонятной Силой, да так, что это вовсе не будет нарушением Договора на крови. При мысли об этом тонкие губы мага раздвинулись в легкой улыбке, таящей опасность, пока неведомую никому, и тем более Краену. Оба они сегодня сделали шаг к пропасти, только вот Свион совершенно отчетливо представлял себе, на что идет и чего сумеет добиться даже при самых неблагоприятных последствиях древнего соглашения. А вот император… Вот уж кому еще предстоит открыть для себя немало интересного. И вряд ли это доставит ему удовольствие.

Верховный пренебрежительно хмыкнул. Люди, что с них взять. Вечно суются непонятно куда, а потом и жалеть уже поздно. Хорошо лишь одно – это всегда на руку им, их вечным противникам. Как же приятно даже сейчас, в не самые лучшие времена для магов, сознавать свое превосходство. Но пора браться за дело.

Повинуясь мысленному импульсу, в комнату влетел огненный и нерешительно замер на пороге. Ближе подходить ему страшно не хотелось, но Верховный властно махнул рукой и он осторожненько, бочком, двинулся вперед, предусмотрительно втянув голову в плечи. Смотрел настороженно, словно ожидая удара исподтишка.

Верховного это забавляло. Лишь потому маг, не уследивший за граничным стражем, еще продолжал жить.

– Собери всех высших, – негромко приказал Свион. Мог и не звать его, сообщить все мысленно, но ему доставляло какое-то мрачное удовольствие лишний раз увидеть страх этого ничтожного человечка, живущего всецело по его капризу. Увидеть страх… хотя бы в его глазах. – Мы переезжаем в Миньер. Пора набирать Силу.

Огненный торопливо кивнул и так же бочком двинулся к выходу, стараясь лишний раз не смотреть в непроницаемо-холодные, как зеркальная водная гладь, глаза Верховного. Ибо видел в них Смерть, причем не только свою.

Начиная с этого дня недолгому затишью пришел конец. Договор на Крови обрел власть над двумя безумцами, отважившимися рискнуть собственными жизнями. И первым ее проявлением стал тяжелый удар по памяти страшного времени, навечно оставившего отпечаток в сердце каждого жителя западных земель. Воля императора, неожиданная и вероломная, была донесена до каждого невозмутимыми наместниками, исключая лишь саму столицу, где Краен объявил об объединении своих сил с Силами стихийных магов лично. Предвиденные им волнения начались сразу же, но были какими-то вялыми, словно груз столетий давно похоронил неприязнь простых людей к организаторам Далекой битвы. Совсем иначе отреагировали воины, а их в Миньере, как и в любом другом крупном городе, было на треть. Их обветренные лица среди притихшей толпы, медленно переваривающей свалившиеся на головы изменения, приобрели замкнутое, угрюмое выражение. В глазах зажглось непримиримое пламя. Но несмотря ни на что высказываться вслух не пожелал никто. Неприятностей у всех хватало, да и как знать, чем отзовутся потом неосторожные слова? И лишь быстрый обмен взглядами выдавал сокрытое до поры до времени единодушие. Бездействовать они не станут, это было точно.

Краен покосился на невозмутимого Верховного мага. Тот стоял рядом, сохраняя полное спокойствие, хотя самого императора никак не оставляло дурное предчувствие, то и дело путающее слова и мысли. Было во всем происходящем что-то неправильное, хотя Краен и старался убедить себя в обратном. Прежняя уверенность то отступала, то накатывала с новой силой, и эти резкие перемены выматывали, заставляя метаться из одной крайности в другую. Так что Свиону в нынешней ситуации можно было лишь позавидовать. Вот уж кого вообще мало что волновало. Он и на горожан-то смотрел, как на тонкий слой пыли на своих сапогах. На все-то ему плевать, проклятому колдуну.

Краен почувствовал, как всколыхнулась вдруг ненависть, свела челюсти совсем как раньше, до заключения Договора. И впервые в душу ему закралось сомнение – а не было ли это еще одной ошибкой в бесконечной череде всех прочих. И тут же император на миг прикрыл глаза, гоня от себя эти мысли, как недостойное его проявление слабости. Он должен быть сильным сейчас. Ради своего народа.

Император твердой рукой развернул коня и поскакал к дворцу, окруженный своими невозмутимыми стражами. Иноземцев вообще трудно было чем-либо прошибить, а уж тех, кого он отбирал лично, и подавно. Позади неторопливо следовал Свион, изредка бросая короткие взгляды на лица горожан, на целую гамму неумело скрываемых чувств – от страха и ненависти до детского любопытства. Равнодушным не остался никто.

Но был и еще один человек, которого он не выпускал из виду, правда, очень осторожно, так, чтобы никто этого не заметил. Рядом с императором скакал на рослом вороном коне новый капитан личной императорской стражи Шериан, зорко обозревая окрестности. Город понемногу наполнялся суматохой, среди улиц часто мелькали яркие одеяния магов. Верховный особо не стесняясь, перебрасывал в Миньер все свои силы, и на главной башне колыхался незримый флаг объявленной войны. Пошли месяцы тихие, напряженные, как тетива лука, прерываемые редкими всплесками темного, тут же пресекаемого гнева. Пока это были лишь пробы сил, тогда как основная цель оставалась все такой же недостижимой. Но скоро молчаливое противостояние должно было закончиться. Уловки не помогали, ловушки раскрывались, вынуждая стороны к открытому сражению.