Чужое дело

Глава 11

«Искренне завидую режиссерам: им дана такая власть! Артисты превращаются в послушных марионеток. А зрители готовы следовать за ними хоть на войну, хоть в сумасшедший дом. Все они оказываются в зависимости. Иногда приятной, иногда угнетающей. Свободен лишь постановщик.

Я хочу свободы. От старых уз, проблем, обязательств. Хочется сбежать от всех и всего. И даже от себя. Начать заново. Нужно лишь подготовить мизансцену и декорации. И заставить статистов играть так, как нужно мне…»

Наверное, зря она все это затеяла. Стоило вежливо попрощаться, выйти из машины, гордо поплестись домой и лечь спать одной. Грустно, но привычно. Как пустой холодильник. Можно, конечно, наполнить его чем-то более доступным, пусть и безвкусным. Например, был реальный шанс сидеть сейчас в иномарке длинноволосого юриста. Уж он бы точно не отказался подняться к ней. Если у него нет проблем со здоровьем, принял бы предложение с энтузиазмом. Но это все равно что вермишель под кипятком и с соусом из пакетика по сравнению с настоящей итальянской пастой. Ей не нужны суррогаты.

Пауза затянулась. Энтузиазма не наблюдалось. Она все испортила. Привязала к легкому флирту пудовую гирю. Это уже не флирт, а тренажер для трицепсов какой-то. Дурацкая ситуация. Но она бы не простила себе, если бы не попробовала. Всю ночь бы не спала, представляла, чего лишилась из ложной скромности. Нет, Верочка никогда не была скромной.

— Мне хотелось бы пойти с тобой, Верочка, — произнес наконец Егор. — Но не думаю, что нужно так поступать…

Конечно, они уже это проходили. И закончилось это ничем. Он уехал, оставил ее одну, когда ей нужна была помощь. И она нашла поддержку у другого мужчины. Кого тут винить. А теперь у каждого своя жизнь…

— Знаешь, всегда есть какое-нибудь «но». Но если про него не думать, оно превращается в «ну» из «ну и что», — сказала Верочка.

Это так просто. «Мне бы хотелось пойти с тобой, но я живу с Мариной». После трансформации читаем: «Ну и что, что я живу с Мариной, мне бы хотелось пойти с тобой…».

— Ну, если «но» очень значимо для тебя, Егор… — спохватилась она.

— А для тебя, Верочка?

Нужны ей отношения с мужчиной, который почти женат на другой?

— Мне очень не хватает тебя, Егор.

— Я тоже скучаю по тебе, Верочка.

— Так, значит, ну его, это «но», хотя бы сейчас. Мы ведь так редко видимся. Тем более наедине…

Она была так близко, что он чувствовал запах ее духов. Как тогда на скамейке. Почему-то прошлое обычно лучше настоящего. Наверное, потому, что плохое забывается и кажется, будто и не было ничего плохого. Только луна и поцелуи…

— Пойдем. — Он повернул ключ в замке зажигания и заглушил двигатель.

«Я покажу ему ремонт и предложу кофе, как хорошая хозяйка. Надеюсь, в кофемолке еще что-то осталось, — размышляла Верочка, пока они ждали лифт. — Черт, нужно было получше подготовиться. Егор же не был у меня лет десять, а мне даже нечем его угостить…»

Перед дверью она долго рылась в сумочке и два раза уронила ключи. Потом хозяйка и гость все-таки оказались в квартире. Щелкнул замок. Верочка не успела нащупать выключатель, ей помешали. Ураган страсти, буря эмоций. К черту приличия и кофе. Есть дела поважнее.

Они ждали этого весь вечер. На самом деле им хотелось не долгих взглядов и веселой болтовни.

Верочка вцепилась в Егора, и он ответил тем же. И зачем на одежде столько пуговиц? Изобрели бы одну кнопку с надписью «нажать в случае безумной страсти». Очень удобно. Хотя безумная страсть не может быть удобной. Егор и Верочка натыкались на стены, с трудом добрались до дивана и едва не сломали его.

— Ты мне нужен, Егор! — задыхаясь, шептала она в короткие паузы между поцелуями.

Лиза Огарева пыталась проанализировать последние новости. В деле банкира много неясностей. Много версий: пропажа, убийство, инсценировка. Но есть и непреложный факт — труп мужчины. И кровь в гараже Ворониных. Логичнее всего предположить, что это тело исчезнувшего банкира. Однако Людмила Константиновна и Верочка утверждают, что он жив. Что же тогда? В гараже пристрелили кого-то другого. Облили жидкостью для экспресс-разложения, изобретенной Людмилой Константиновной, и вывезли в лес в костюме Воронина.

Неужели все это устроил сам пропавший, чтобы получить свидетельство о смерти и начать новую жизнь на Красном море? Значит, он мошенник и убийца. А Верочка общалась с этим опасным типом. Неужели ему все сойдет с рук? Он будет потягивать коньячок в шезлонге, а невиновная женщина хлебать баланду на нарах?

— Если предположить, только предположить, что Воронина говорит правду, значит, погиб кто-то другой. Можно как-то выяснить его личность? — спросила Лиза. — Его же должны искать родные.

— Опять вы подкидываете нам лишнюю работу, Елизавета, — покачал головой Андрей. — А сегодня, между прочим, выходной.

— Мы не проверяли других пропавших, так как у нас есть главный кандидат на должность покойника, — признался Оладушкин. — Но наверное, вы правы, нужно отработать все версии. Иначе на суде это сделает защита. Адвокат Ворониной вполне может заявить ходатайство и запросить учеты пропавших без вести.

— Не, ребят, это уже пурга. Наш покойник внешне похож на банкира, — напомнил усатый. — Мы проверяли, брата-близнеца у него нет. Как и вообще близких родственников. Он родом из Сибири. Его родители давно умерли. Так что тут не подкопаешься, расслабьтесь.

— Но вам не кажется, что стоматологическая лечебница с зубной картой банкира очень вовремя сгорела? — не отступала Лиза. — А если это его труп, то зачем такие сложности?

— Возможно, это простое совпадение. Насколько мне известно, виновные в поджоге не установлены, да и как их найдешь: никто ничего не видел, отпечатков на бутылке с горючим нет, — отмахнулся следователь. — Зато у нас есть одна важная деталь, Лиза. Пистолет, найденный в гараже, принадлежал банкиру. Мне позвонил один из друзей Воронина — полковник в отставке — и признался, что несколько лет назад привез ему ствол из Чечни. Просто как сувенир. Мы предъявили ему пистолет, найденный в гараже, и он его опознал. То есть не было в доме посторонних. Воронина просто воспользовалась оружием мужа, которое нелегально хранилось в особняке. Кстати, своим «признанием» она нам помогла. Теперь у нас есть мотив. Я предполагал что-то подобное. Муж уходит от жены к молодой любовнице, жена в ярости хватается за пистолет. Обычная история.

— Да, видимо, в доме не было посторонних, — кивнула Лиза. — Но Воронин мог сам воспользоваться своим оружием для инсценировки…

Во всяком случае, к банальной измене здесь добавлены большие деньги и наука…

— Тебя подвезти? — любезно предложил Андрей, когда они вместе вышли из кабинета Оладушкина.

— Хорошо бы, — кивнула Лиза.

Конечно, опер водил не роскошную иномарку, а старенький жигуленок, но это все равно лучше метро и автобуса. Сегодня суббота, пробок на дорогах нет.

— Лиза, я много думал и решил: давай жить вместе, — неожиданно серьезно изрек Андрей.

Его пассажирка даже на сиденье подпрыгнула.

— Что, прости?

— Да ладно, не пугайся так, — успокоил водитель. — Вещей у меня немного, шкаф новый покупать не придется. Просто ко мне дальние родственники из Саратова приезжают. Будут детям столицу нашей родины показывать, во всей красе ее магазинов. Я, конечно, дома нечасто бываю, но боюсь, мне в моей однушке не хватит места даже на коврике. Надо искать пристанище у друзей на ближайшую неделю.

— И чтобы далеко не ходить, ты вспомнил обо мне?

— Лиз, ну мы же друзья. Но если тебе неудобно…

Да уж, удобства сомнительные, как сортир во дворе. В ее квартире мужчины не появлялись лет двадцать. Тогда отец бросил их с мамой. С тех пор они жили вдвоем, а последние лет пять Лиза обитала одна, мама перебралась к богатой сестре на Рублевку. Но Андрею она отказать не может. Не отправлять же его в однокомнатные Верочкины хоромы. У самой Лизы все-таки три комнаты, возможно, им даже встречаться не придется.

— Конечно, Андрей, мы друзья. Мой диван в твоем распоряжении.

— Обещаю ванну долго не занимать и девочек не водить.

— Что же, они так и останутся немытыми? — съязвила Лиза.

— Да, нехорошо как-то получится. Слушай, а может быть, ты станешь моей девушкой? — осенило Андрея. — Из санитарно-гигиенических соображений…

Вот он всегда так. С ним не знаешь, плакать или смеяться.

— Если я и стану чьей-нибудь девушкой, то из романтически-чувственных соображений, — возразила Лиза.

— А что, это мысль! — радостно улыбнулся он. — Ты привлекательна, я чертовски привлекателен. Чего мы время теряем?

— Андрей, если ты будешь так гнать, время для нас может совсем остановиться. — Ей не понравился последний обгон.

— Прости, увлекся. Тобой, между прочим. — Он снизил скорость и посмотрел на нее, как бухгалтер на деньги.

Она улыбнулась, хотя ей было грустно. Когда-то она мечтала, чтобы между ними случилось нечто большее, чем дружба. Ведь не сразу понимаешь фразу «они не подходят друг другу». В старших классах Андрей казался Лизе самым красивым и самым сильным парнем на свете. Но он уже учился в институте и оставался ночевать вовсе не у школьниц. А теперь он шутит над тем, от чего у нее до сих пор замирает сердце…

— Знаешь, а ведь диван гораздо удобнее, чем лавка, — сказал Егор и поцеловал Верочку куда-то в затылок.

Супружеская постель еще удобнее, подумала она, но вслух не произнесла.

— Диван — мое новое приобретение, — похвасталась Верочка. — Он красный, на нем бежевые подушки с маками. Модель «мечта наркомана».

Она рассказывала, а не показывала. В комнате царил полумрак. Лишь фонари заглядывали в окно.

— Да, кайф ловится здесь, как рыба сетью, — согласился Егор.

— Это комплимент?

— Нет, заявление в наркоконтроль.

Он отвел волосы у нее со спины и поцеловал сзади в шею. Он делал так и раньше, она обожала этот его жест и этот поцелуй.

— Надеюсь, заявление не от потерпевшего? — спросила она.

— От соучастника, — ответил он, — которому, к сожалению, уже пора уходить…

— Да, конечно. — Она не собиралась удерживать заложников.

Когда он вышел из душа, смыв следы преступления, она уже включила свет, накинула халат и собрала одежду с пола в шкаф.

— У тебя в ванной клад искали, что ли? — Егор выглядел озадаченным. — Половину плитки отодрали и нашли бриллианты?

— Да нет, просто у меня так понравилось ремонту, что он никак не хочет уходить.

— Тебя мастера кинули? Прислать тебе бригаду со стройки?

— Ну если бригадиром будешь ты…

— Верочка, я серьезно.

— Ладно тебе. Жить-то можно.

— Ну и как ты вообще живешь? — немного запоздало поинтересовался он.

— Отлично! — с энтузиазмом воскликнула она. — Новая работа, новая мебель, старая любовь, почти законченный ремонт. Что может быть лучше?

— Ясно.

Он повернулся и пошел на кухню.

— Ты куда? Кофе хочешь? — немного запоздало предложила она.

Когда она встала у плиты, Егор уже открыл и закрыл холодильник.

— Понятно, значит, ремонт влюбился в тебя и остался. А вот продукты обиделись и ушли.

— Ты что, наблюдатель ООН? — хмыкнула она.

Но он достал из внутреннего кармана пиджака вовсе не международный мандат, а бумажник. И положил на стол пять купюр по сто евро.

— Извини, больше наличных нет. Надо было сразу сказать, я остановился бы у банкомата…

Ее щеки будто свеклой натерли. Конечно, самое привлекательное в мужчине — его кошелек. Но не слишком приятно чувствовать себя содержанкой.

— В следующий раз я обговорю цену заранее, — нахально заявила Верочка. — И так дешево ты не отделаешься.

— Милая, это бесценно, — улыбнулся он.

Ей же было не до смеха.

— По-твоему, мне нужны от тебя деньги?

— По-моему, тебе нужны деньги, — мягко поправил он.

И самое поганое, что он прав, а она не может швырнуть эти бумажки ему в лицо. Гордость гордостью, но назавтра ведь сегодняшнего ужина не хватит. Вот черт! Надо быть экономной и ходить в одних сапогах три зимы. И перейти на духи «Красная Москва». И искать мясо в сосисках. Другие же как-то находят.

Если тратишь больше, чем зарабатываешь, тут уж не до мизансцены: «Ах, за кого ты меня принимаешь? За продажную женщину?!»

— Спасибо за благотворительную помощь, Егор, — вместо пощечины, сказала она.

— Может быть, назовем ее дружеской?

— Боюсь, мой диван это не подтвердит.

— Кто же ему поверит, он же под кайфом…

— Спасибо тебе, Егор.

— Не за что, красавица. До свидания! Я тебе позвоню.

— Как получится…

Конечно, она будет рада. Но он вовсе не обязан радовать ее. Он обязан радовать совсем другую…

«Переезд» назначили на воскресенье. Андрей не собирался надоедать Лизе вечером в субботу.

— Это же особое время для нас, старых холостяков, — подмигнул он ей и ушел пить пиво и играть с друзьями в бильярд.

Она же раскрыла Юнга. Лекция пятая: трансфер и контртрансфер. Перенос эмоций и отношений от пациента к врачу и наоборот. Может быть, поэтому Воронина выбрала ее, Лизу, а не поговорила напрямую со следователем. Из женской солидарности Лиза скорее поверит, что Людмила Константиновна — невинная жертва, а виновник всего — ее муж. А вот следователь и опер — мужчины. И они смотрят на это дело совсем под другим углом.

Но что такое женская солидарность? Воспоминания о собственных неудачах в отношениях с мужчинами, начиная с отца. Или все еще глубже. Кто удивится, если муж — алкоголик, муж бьет, муж бросил и не платит алименты? А вот жену, пропившую зарплату и не знающую, сколько лет ее детям, встретишь нечасто.

Да, не зря Валерианов предостерегал Лизу от необъективности. Контртрансфер — психолог проецирует на пациента свое отношение к жизни. Неужели это случилось с ней?

От размышлений Лизу оторвал телефонный звонок.

— Елизавета, здравствуйте! — взволнованный женский голос. — Это Ирэна Кузьминская, адвокат Ворониной. Людмила Константиновна просила меня связаться с вами. Ей предъявили обвинение и грозятся отправить в СИЗО. В понедельник суд будет рассматривать ходатайство о заключении под стражу. Вы знаете, что такое СИЗО? Там спят по очереди и никогда не гасят свет. И там общие камеры и параши. Место Людмилы Константиновны у микроскопа, а не возле параши, правда? У нас всего один день, чтобы предотвратить величайшую несправедливость. Она сказала, что вы ее выслушали и поверили ей. Вы увидели в ней несчастную женщину, а не преступницу. Но у следствия имеется какой-то чеченец с пистолетом, анализ крови и реконструкция по черепу. Это не Анатолий, Анатолий жив, твердит Люда. Она согласна на проведение генетической экспертизы. Это дорого, но она готова заплатить. Лишь бы доказать, что она не убивала мужа.

— Но с чем сравнить ДНК трупа? Насколько я знаю, у Анатолия Воронина нет близких родственников, — напомнила Лиза.

— У него есть двоюродный брат, — сообщила адвокат. — Вернее, был. Он умер, но совсем недавно, месяца три назад. Болел и умер. Мы долго размышляли с Людой. Как вы думаете, нам разрешат эксгумацию? Родители-то его давно умерли и похоронены далеко. А брат в Подмосковье. Нужно же как-то доказать, что нашли какого-то чужого покойника, а, Лиза?

— Честно говоря, не знаю. Я обычно с душами дело имею, а не с телами. — Лиза удивилась, почему Кузьминская обсуждает это с ней.

— Вы меня извините. Просто нам не с кем посоветоваться. От Люды же все отвернулись. Друзья, коллеги, банковские юристы, а их там целый отдел, все об Анатолии думают, а не о Людмиле. Им всем даже выгодно, чтобы Воронина мертвым объявили, а Воронину посадили, тогда можно будет его акциями распорядиться и все такое. Лиза, у вас нет на примете частного детектива или кого-то в этом роде? Чтобы справки навел насчет этого брата. Он в Серпухове жил, Люда дала адрес. Сергей Воронин. Надо с его вдовой об эксгумации договориться. Вообще-то я хотела сама поехать, но лодыжку вывихнула, нога опухла, сапоги не застегиваются, хромаю хуже Люды. Да еще мне надо к другому процессу подготовиться. Собиралась нанять частного детектива, но там, оказывается, очередь. Мужья следят за женами, жены за мужьями. Только в понедельник могут заняться моим делом. А для нас это уже поздно. Может быть, вы кого посоветуете?

— Да нет, я не знакома ни с одним частным детективом…

Правда, она живет по соседству с государственным сыщиком, а еще с любителем журналистских расследований. Случайность?

Лиза Огарева не предполагала, что одна из этих случайностей уже завтра в буквальном смысле сведет ее в могилу…