Глава 4

«Не люблю фотографии. Особенно свои. Это как раз то, что с трудом поддается редактированию и ретушированию. Ведь на снимке не только ты, но и твои эмоции, твоя наивность. Школа, свадьба, первый юбилей.

Одноклассники, однокурсники, коллеги, приятели. Казалось, у нас столько общего. А теперь встретишь на улице — не сразу узнаешь. Да и любовные истории только начинаются стихами, а потом — такая проза…

Восторги от Праги. Еще бы, первая поездка за границу. Потом ты будешь смеяться над этими восторгами. Отель «ни одной звезды». К дорогим ресторанам даже подойти страшно. И всем вокруг понятно — туристы из «совка». Пройдет совсем немного времени — и твоя одежда, и твой английский, и твоя кредитка станут не хуже, чем у других. И фотоаппарат это зафиксирует. Но вместе с морщинками, усталостью и бессонницей. От возраста, недомоганий, проблем и предательств…

Не понимаю, зачем все стараются замереть перед камерой с вымученной улыбкой, в напрасной надежде остановить мгновение. Как будто, если не предъявишь снимок, никто не поверит, что ты был там-то, заканчивал то-то, общался с тем-то…

Нет фотографий — нет человека?»


— Говорят, арабы прохода не дают красивым русским туристкам, — улыбнулся Андрей, подливая спиртное в их бокалы.

Вроде как комплимент сделал. Но Лиза нахмурилась. Назвать ее красивой можно разве что в полярную ночь. А при свете дня у нее довольно заурядная внешность: русые волосы, сине-серые глаза, к тому же близорукие. С детства ей пришлось носить очки, а это не добавляло уверенности в себе. Ее не дразнили очкариком, в их классе у многих были проблемы со зрением. Но чувство беспомощности угнетало ее. Зимой стекла потели в транспорте, она старалась их не носить на улице, а использовать только для чтения. И не могла разглядеть номер автобуса, цену товаров на полке за спиной продавщицы.

К счастью, теперь есть контактные линзы и супермаркеты. Каблуки, пара кило косметики и какой-нибудь прозрачный шелковый наряд, скорее всего, сделали бы ее неотразимой. Но тушь обязательно потечет из-за дождя, шпильки превратят осеннюю грязь в непроходимую, а шелк грозит воспалением легких. Лизе оставалось только удивляться, как все это не страшит Верочку, у нее ведь тоже не всегда есть деньги на такси.

Нет, Лиза предпочитала классическую простоту и добротный трикотаж. Прямые темные брюки мужского кроя и какая-нибудь водолазка, сегодня — болотного цвета. Волосы собраны в элегантный пучок. Образ серьезной, а не легкомысленной дамы дополняют стильные очки без оправы, чтобы лучше рассмотреть фотосвидетельства.

— Арабы не дают прохода любым туристкам, — пожала она плечами. — Их-то дамы закутаны в черное с головы до ног. Да и взять их за руку они имеют право только после свадьбы. Так что приезжие в шортиках и бикини — это просто луч света в темном царстве.

— И вы, конечно, устроили им иллюминацию? — В голосе Андрея сквозила почти ревность.

Лиза посмотрела на него с удивлением. Он всегда был хорошим другом ей и Верочке, но свидание назначить не пытался. «А жаль», — подумала Лиза, но скорее умерла бы, чем намекнула ему об этом.

— Знаешь, если кто из арабских мужчин и произвел на меня впечатление, так это Тутанхамон. Тутанхамон на черном леопарде, Тутанхамон на троне, Тутанхамон с женой в саду. В Каирском музее много интересных экспонатов…

Хлопнула входная дверь.

— Черт, черт, черт! И дьявола туда же! — Верочка вернулась не в самом лучшем настроении.

— Что такое? Неужели забыли убрать эффект красных глаз? — предположил Андрей.

Он знал, что подруга слишком придирчиво относится к собственным фотопортретам. То складка на юбке ее толстит, то спина горбится, «как будто мне сто лет». Хотя остальные видели стройную, молодую красотку.

— Пленка оказалась засвеченной? — заподозрила худшее Лиза. — Говорят, от мертвецов исходит фосфоресцирующее сияние…

— Хватит издеваться! — Верочка чуть не плакала. — Вот смотрите, это день моего рождения. Это мой юбилейный сарафан. Дорогущий, шелковый. Знаете, как долго я искала этот изумрудный оттенок!

— А что, я хорошо тебя сфотографировала на фоне моря и заката. — Лиза не стала скромничать.

— Да, в отеле все классно. Ты, я и Аля получились отлично. А вот дискотека.

— Ого! Это явно снимала не Лиза, — догадался Андрей.

В кадре была женская грудь крупным планом. И даже не одна. Две дамы стояли рядом, и фокус был на зоне их декольте.

— Да, не Лиза, — подтвердила Верочка. — Это нас с Настей мертвец сфотографировал. Обозначил, так сказать, сферу своих интересов. А вот и исторический снимок. Настя щелкнула меня и своего как бы покойного мужа.

Лизе не терпелось посмотреть. Но она увидела только Верочку с пьяной ухмылочкой. А рядом с ней какое-то темное пятно, которое заканчивалось мужскими брюками.

— Ничего сверхъестественного, объектив закрыли пальцем, — констатировал Андрей.

— Прекрасно! Мои доказательства заляпали! — Верочка схватила бокал и с горя выпила шампанское без тоста. — Они это сделали специально!

— Знаешь, судя по всему, вы там все были немного того… — заметил Андрей.

— Да, мы немного выпили, но до белой горячки дело не дошло. Уверяю тебя!

— Боюсь, по груди и по ногам невозможно установить личность, — вздохнула Лиза. — Так что у нас по-прежнему твое слово против Настиного.

— Так, что здесь происходит? — Андрею надоели эти загадки. — Что за фотосессия с покойниками? Это была вечеринка под Хеллоуин?

— Нет, просто Верочка даже в Египте умудрилась оказаться в эпицентре российского банковского скандала, — туманно объяснила Лиза.

— Какого скандала? История с «Крез-банком», что ли? У вас там что, большие суммы на счетах?

— У меня там кредит, — сообщила Верочка. — Интересно, может быть, теперь мне его простят? Кому отдавать проценты, если банк лопнул? То есть мне, наверное, выгодно, чтобы банкира считали мертвым.

— Но он на самом деле мертв, — убежденно произнес Андрей.

— Ты занимаешься этим делом? — Верочка вскочила со своего нового дивана из «ИКЕА».

— Ну вообще-то это тайна следствия. — Парень вспомнил, что он не просто сосед, но и сотрудник Управления по борьбе с организованной преступностью.

— Это у меня для твоего следствия есть тайна! — выпалила Верочка. — Так что давай обменяемся новостями.

— Сначала ты, — не терял бдительности опер.

— Два дня назад я встретила банкира Анатолия Воронина на дискотеке на набережной Шарм-эль-Шейха.

— Два дня назад? — вытаращил глаза Андрей. — Подожди, он пропал в прошлую пятницу. Во всяком случае, тогда его видели в последний раз сразу несколько свидетелей. В понедельник его хватились на работе — он не пришел на важный совет директоров. Позвонили домой. Там сказали, что вроде бы хозяин в отъезде. Но потом открыли гараж и поняли, что он мог отправиться туда, откуда не возвращаются. Нашли следы преступления. Предположили, что банкир убит. А ты говоришь, что он в это время оттягивался на дискотеке?

— Что за следы? — встряла Лиза. — Как будто преступление — это большой такой медведь, к тому же невоспитанный, ноги не вытирает…

Андрей помолчал, прикидывая, стоит ли идти на откровенность.

— Трупа-то нет. Так что это могут быть не только похищение и убийство. Не исключена и версия бегства за границу, — подначила его Лиза.

— Ну хорошо, я входил в оперативно-следственную группу, которая осматривала коттедж, — сообщил Андрей. — Была версия, что некие криминальные структуры похитили Воронина, чтобы вымогать деньги, поэтому привлекли УБОП. Выкуп так и не потребовали. Основная версия теперь — убийство. Труп не нашли. Но следы весьма красноречивые. В гараже пятна крови, гильзы и пистолет, из которого стреляли. Предварительный анализ показал, что это кровь банкира. Верочка, а ты уверена, что видела Воронина? Разве ты знакома с ним? — Опер вспомнил, что обычно вопросы задает он.

— Нас познакомила Настя, — ответила Верочка. — Это такая длинноногая блондинка, мы с ней вместе учились в университете. Она представила Анатолия Воронина как мужа. Он дал мне визитку, заплатил за выпивку и за такси. На танцполе было темновато, но когда я увидела его в новостях, сразу же узнала. Спонсоров я не забываю…

— А кто-нибудь, кроме тебя, его видел?

— Лиза и Аля дезертировали в номер, бросив меня одну на линии огня, вернее, светомузыки. А на дискотеке никто ни на кого не смотрит, там отрываются по полной. Если бы я не врезалась в Настю и она меня не притащила к их столику, я ни на какого банкира внимания не обратила бы.

— Однако на следующий день эта Настя явилась в тот же ночной клуб одна и заявила, что находится в разводе с каким-то Мишкой, а Воронина знать не знает, — дополнила картину Лиза.

— Ага, а я, мол, обкурилась гашиша! — возмутилась Верочка.

— На самом деле это была марихуана? — испугался Андрей.

— На самом деле это был коктейль. Ну, пара коктейлей. Но я была в сознании!

— Раз нет тела, может быть, и не было убийства, — повторила Лиза. — Разве мало богачей отсиживаются за границей?

Скажи мне, кто твой друг… Лиза явно не хотела считаться подругой лгуньи. Вот и продвигала версию, все объясняющую в выгодном для Верочки свете.

— Верочка, если ты уверена, что видела Воронина, завтра же иди к следователю и дай официальные показания, — распорядился сотрудник УБОПа. — Тогда мы начнем отрабатывать твою версию, Лиза. Скажу честно, за кордоном мы банкира не искали. А теперь у нас будут основания проверить авиакомпании, аэропорты, таможню, отели. Если Анатолий Воронин и эта Настя… Как, кстати, ее фамилия?

— Савельева. Но она представилась Ворониной.

— Так вот, если Анатолий Воронин и Анастасия Савельева, или Воронина, покупали авиабилеты, проходили регистрацию и паспортный контроль в Москве и в Шарме, мы об этом узнаем.

— Уж пожалуйста. А то меня так и будут считать пьяницей, наркоманкой и сумасшедшей… Выбирайте на свой вкус.

— Андрей, а что там с официальной супругой банкира? Что она сказала на допросе? Ее в чем-то подозревают? Она слышала выстрелы? — поинтересовалась Лиза.

— Извините, красавицы, я и так с вами разболтался. Как гайка какая-нибудь, вот-вот колесо отскочит. — Парень принял суровый вид. — Тайна следствия…


На следующее утро Верочка проснулась с трудом. Море за окном больше не шумело, там висело пасмурное и холодное ноябрьское утро. Завтрак пришлось готовить себе самой, и кофе, конечно, тут же бросился наутек. Вместо пляжа ее ждала работа. Ох…

Как и все нормальные совы, Верочка утро не любила. И на будильнике выставляла не меньше трех звонков с интервалом в десять минут. Но сегодня не поваляешься. Ее первый день на новом месте, опаздывать нельзя. Мало того, надо успеть еще и к следователю забежать. Андрей оставил ей подробную инструкцию, куда идти и кого спросить.

Верочка репетировала свои показания, пока ехала в автобусе и еще потом — в метро. Надо говорить и держаться так, чтобы ее ни в коем случае не заподозрили в немедицинском употреблении галлюциногенов.

Но со следователем — здоровенным таким парнем с неожиданно добрым лицом и не менее неожиданной фамилией Оладушкин — все прошло на удивление скоро и легко. Здоровяк хоть и выглядел так, будто не спал трое суток, быстренько записал показания и попросил Верочку их подписать. Он не сверлил неожиданную свидетельницу испытующим взглядом, почти ничего не уточнял, не грозил ей детектором лжи. Хотя ее показания ставили под сомнение основную версию.

— Разберемся, — только и пообещал он. — Если вы нам понадобитесь, мы вас вызовем…


Планерка отдела происшествий и криминала проходила в замредакторском кабинете, уже знакомом Верочке. Выяснилось, что в отделе, кроме нее, четыре человека.

Наталья Алексеевна Рожкина — высокая худая девица с экстремально короткой стрижкой, одетая в черное. Ровесница Верочки, тем не менее требовавшая, чтобы ее называли по имени-отчеству. Николай Абрамович Морозов — мужчина лет пятидесяти, в мешковатом костюме и очках, видимо из старослужащих. Полноватую девушку в веснушках и кудряшках Гольдмановский представил как Зою Городецкую. Ну а Ада Смирнова в представлении не нуждалась. Она раньше работала с Верочкой в еженедельнике и также попала под оптимизацию. Так вот кто опередил Верочку и занял вакантное место! Как тесен мир, особенно мир безработных журналистов.

— Ты-то как здесь оказалась? — подошла к ней Ада в коридоре после планерки.

«С замредактора, что ли, переспала?» — говорил ее неодобрительный взгляд. Она вообще всегда подозревала «лучшее».

— Даже и не знаю. Предложила сенсационный материал, ему здесь обрадовались, — скромно призналась Верочка.

— Пойдемте, прелестница, я вам покажу ваше рабочее место. — Николай Абрамович приобнял ее за талию и куда-то повлек.

Бабник, поняла новая сотрудница.

Весь отдел располагался в одной большой комнате, уставленной столами с компьютерами и телефонами. Один из столов ждал Верочку. Она сразу же включила компьютер и погрузилась в работу. Вернее, в Интернет, чтобы узнать последние новости по делу Воронина. По-прежнему обсуждались похищение и финансовые проблемы банка. Про бегство за границу — ни слова. У Верочки действительно была эксклюзивная информация.

Сотрудники с отчествами разошлись по встречам и интервью. А Ада с Зоей никуда не торопились, включили электрический чайник и завели беседу.

— Представляешь, мой-то совсем обнаглел. Давай, говорит, я дочке вместо алиментов новую кровать куплю. Из старой, видишь ли, у нее ноги свешиваются, — пожаловалась Зоя.

— Подонок! — с чувством выкрикнула Ада.

Видимо, «мой-то» был постоянным предметом женского обсуждения и осуждения за чашкой растворимого кофе, поняла Верочка.

— Хуже! Как будто я без него не знаю, как алименты потратить. У меня вон сапог зимних нет. А детская кроватка в полном порядке, в ней еще и слон уляжется и даже хобот не свесит…

— Зоечка, это он специально, чтобы тебя позлить. Изображает заботу о дочке, а на самом деле притащит тебе какой-нибудь секонд-хенд, на котором спали пятеро детей его соседа… У меня вот тоже новости есть! — провозгласила Ада. — Мой Пушкин вчера опять объявился. Через полгода отсутствия, представляешь! Сказал: скучал, переживал, не смог не прийти. Жена — в командировку, а он — сразу ко мне. Принес новые стихи. Как всегда, гениально! Хочет, чтобы я помогла их напечатать. Но думаю, настоящая поэзия никому не нужна. Когда я ему на это тактично намекнула, такое началось! Он обвинил меня в серости, в творческой зависти. Назвал типичной представительницей общества необразованных потребителей. Я не спала всю ночь…

Ада в своем репертуаре, подумала Верочка, которую здорово отвлекали эти причитания. Пушкин на самом деле был Матвеем Пушкиным — женатым мужчиной, который иногда таскался к Аде, чтобы поесть домашнего борща и котлет, иначе недоступных в отсутствие супруги. Ада же считала его любовью всей своей жизни и непризнанным гением. Для остальных он — признанный специалист по рекламным слоганам. Что-то типа «Как увидел ваши ножки, захотелось мне картошки». За рекламу чипсов ему неплохо платили, но он считал такую работу недостойной себя и своей фамилии.

Аду картошкой не корми дай пожаловаться на жизнь и послушать жалобы других. Не старая еще и вполне симпатичная женщина ходила обычно со скорбным лицом, сутулясь, словно невзгоды гнули ее к земле. На Зою она смотрела с искренним сочувствием. Совсем недавно такой взгляд ловила на себе и Верочка, когда стало известно, что ее преследовал жуткий маньяк.

— Господи, ты же была на краю могилы! — ужасалась тогда Ада. — Этот тип мог, наверное, тебя даже расчленить… Для большинства людей вообще нет ничего святого…

Но Верочка отказывалась считать себя жертвой расчлененки.

— В конце концов, я жива и здорова. А он умрет за решеткой, — назло всему улыбалась она.

И Ада очень быстро потеряла к ней интерес.


Лиза проснулась, как обычно, в семь утра, за минуту до будильника. Ей не терпелось отправиться на работу. Отдых — это хорошо, но за то время, пока она околачивалась возле пирамид, вышло столько интересных статей в научных журналах. В психолого-коррекционном центре профессора Валерианова, который был ее учителем и руководителем, состоялась конференция по нейро-лингвистическому программированию. Да мало ли что еще. Нужно быстро позавтракать, одеться и успеть войти в курс дела раньше, чем Лев Алексеевич Валерианов появится в своем рабочем кабинете.

Лиза пришла в центр первой, и поведать ей последние здешние новости оказалось некому. Лишь через час в дверях показалась другая аспирантка Валерианова — Ниночка.

— Как отдохнула? Почему слабо загорела? Как арабы? Говорят, они неутомимы в любви! — накинулась на нее Ниночка, которая не скрывала, что пошла в науку, чтобы подцепить себе на заграничном симпозиуме жениха поприличнее.

Лиза еле дождалась десяти часов, когда Валерианов, наконец, вызвал ее к себе.

— Чем занимались на досуге? — строго поинтересовался профессор.

Что в переводе означало: как отдохнули?

— Изучала на практике симптомы гетерохромофилии, о которой раньше лишь читала, — доложила Лиза.

То есть о работе не забывала ни на миг даже в Каирском музее.

— Надеюсь, не на себе проводили испытания? — поднял брови профессор.

— Что вы, нет, — поспешила откреститься она.

Еще не хватало, чтобы научный руководитель начал представлять свою аспирантку в объятиях садовника со шлангом…

— Значит, в патогенном конфликте победило «я»?

Профессор имел в виду, конечно, не себя. А фрейдовское «я», которое вступает в противоречие с сексуальностью, что и создает патогенный конфликт, — Лиза про себя повторила давно выученный урок.

— Ладно, перейдем к делу. — Ирония исчезла из взгляда Льва Алексеевича. — Нам с вами, Лиза, предстоит интереснейшая разработка. Вы, наверное, слышали про дело банкира Воронина?

Лиза напряглась. Опять банкир? Только о нем она в последнее время и говорит. И с Верочкой, и с Андреем, а теперь вот профессор его упомянул. Создавалось впечатление, что этот банкир, как таракан, лезет из всех щелей. Ну и прыть у покойника!

— А что с банкиром?

— Его убили. Во всяком случае, уголовное дело возбуждено по статье «Умышленное убийство». Его жена Людмила Константиновна — основная свидетельница. Но беда в том, что она мало что помнит. Похоже, у нее признаки амнезии. А нам с вами, Лиза, поручено ее память восстановить и тем самым помочь следствию.

Загрузка...