Чужое дело

Глава 13

«Кто бы мог подумать, что могильной плитой может оказаться собственный брак…

Казалось бы, все начинается с чувств, со свободного выбора, с любви, с удовольствия. Почему же потом эти обязательства становятся удавкой? Они вяжут тебя по рукам и ногам, выбивают почву из-под ног, придавливают могильной плитой.

Столько лет прошло напрасно. Не успеешь оглянуться — все уже закончилось. Лучшие годы убежали от тебя вприпрыжку. Не оставили ни здоровья, ни сил. На горизонте маячит старость, и вовсе не такая, какую можно пожелать.

Что делать? Смириться? Или похоронить свое прошлое? Никто же не знает, что там, за могилой. Вдруг новая жизнь?..»

Недаром говорят, что лучшие менеджеры по продажам — мужчины, а по покупкам — женщины. Так что Верочка поступила совершенно правильно, командировав вместо себя Лизу, иначе ее ванная комната превратилась бы в шахматную доску. Нанятый ею ремонтник — пожилой молдаванин — работал ловко, но, кажется, был дальтоником. Верочке пришлось идти с ним, чтобы подкупить плитку нужного тона. Когда он выбрал жуткий землистый оттенок кафеля, а раковину присмотрел с зеленым отливом, она взяла инициативу в свои руки.

После хозяйственного супермаркета Верочка не смогла удержаться и потащила себя и нагруженного мастера в парфюмерный отдел. У нее закончилось молочко для тела, что совершенно недопустимо в это время года. Она выбрала молочко с запахом мимозы, заполучив себе весну, хоть и во флаконе.

— Ой, у вас не хватает двадцати рублей до суммы покупки, за которую положен подарок, — расстроилась продавщица.

— Жалко, — согласилась Верочка, — давайте я куплю еще что-нибудь.

Но в магазине не продавалось ничего дешевле ста рублей. Хотя чего мелочиться, подарок же обещали. Верочка приобрела нежный блеск с эффектом влажных губ за триста рублей. Правда, у нее в сумочке лежал почти такой же. Но рано или поздно он ведь кончится. И как всегда, неожиданно. А теперь она к этому готова.

— Вам положен подарок! — с энтузиазмом воскликнула продавщица и торжественно вручила Верочке точилку для карандашей.

Здорово! Презенты — это всегда приятно. И размер тут значения не имеет. Вот только ни одного карандаша в ее косметичке нет. Она предпочитает жидкую подводку для глаз и жидкую помаду. Но ничего, она подумала и купила еще и карандаш для губ. Теперь-то уж точилка точно пригодится…

Молдаванин все это время изнывал у входа. Поэтому, когда они пришли наконец домой к Верочке, он с удвоенной энергией занялся ремонтом. Метод проверенный. Если бы не хозяйка потянула немного резину, этим занялся бы мастер. Долго присматривался, примерялся, устраивал перекуры.

А так — пара часов, и он уже собирал инструменты. Ванная приобрела, наконец, законченный вид. И даже изысканный. Правда, зеркало молдаванин собирался повесить совершенно не туда. Хорошо, что Верочка успела его остановить до того, как он забил дюбель или трюфель, она точно не знала.

Нет, у Верочки никак не получилось бы сегодня заняться расследованием банкирского дела. Ее присутствие требовалось здесь. Но она завтра отработает свою долю. Напишет заметку, что возникли проблемы с опознанием тела и только генетическая экспертиза в состоянии дать точный ответ. Нельзя же судить Воронину за смерть предположительно ее мужа. Когда это будет предано огласке, следователь уже не сможет отмахнуться от стороны защиты, которая потребует эксгумации и сравнения ДНК.

Верочка надеялась, что у Лизы все получится. Она же ее не в лес к волкам отправила, а всего лишь в ближнее Подмосковье для дружеской беседы с вдовой. Беседа — это вообще орудие труда психолога. Если Лиза сумела убедить одну свою пациентку, что четвертый развод за три года — это не повод не выходить больше замуж, то уж и родню Ворониных уговорит. В крайнем случае прибегнет к гипнозу. Сама бы Верочка перед этим не остановилась. Ведь это позволит им заработать денег, помочь подозреваемой и подтвердить ее собственные показания, что банкир жив. Три в одном!

До гипноза дело не дошло, но сеанс срочной психологической помощи понадобился. Антонина едва не лишилась чувств, когда подошла к могиле мужа и увидела дыру.

— Господи, да что же это?! Земля разверзлась! Это прямая дорога в ад, что ли? — запричитала женщина.

— Помогите мне отсюда выбраться, — услышала она голос, казалось, с того света.

— Боже мой! Спасите! На помощь! — завопила вдова и бросилась прочь.

Лиза тоже была на грани истерики, но сдерживалась из последних сил. Она упала в яму. Не слишком глубокую, но сверху ее присыпало землей и прикрыло венком. Ощущения жуткие! Будто она погребена заживо. Лиза попыталась стряхнуть с себя это безобразие, но поняла, что без посторонней помощи ей не выбраться. А помощь эта в ужасе убежала.

И как только Лиза позволила втравить себя в эту дикую историю?! Ее место — в кабинете, среди научных изданий и современных приборов. Куда ее черт понес? Не умеет она допрашивать свидетелей, уговаривать вдов и гулять по кладбищам. И выбираться из-под земли не умеет. Нет у нее ни энергии и общительности Верочки, ни мускулов Андрея. Ничего у нее нет. Никому она не нужна. Даже профессор Валерианов выгонит ее вон, как только узнает, что она ввязалась в частный сыск. Верх непрофессионализма. Каждый должен заниматься своим делом. И эксгумация — явно не забота психолога. Но с другой стороны, она не смогла отказать Верочке. Потому что та ей как сестра. Только она и спасает Лизу от одиночества. Но сейчас-то она далеко и не поможет, не спасет…

Воскресный ужин в семье Сотовских давно превратился из простого приема разнообразной пищи и хорошего вина в особый ритуал. В течение дня, да и всей недели члены семьи могли заниматься чем заблагорассудится. Но в воскресенье вечером будьте любезны отложить дела и активный отдых, приодеться и в восемь часов вечера явиться в столовую загородного особняка.

Екатерина Александровна Сотовская — мать Егора и Альбины — следила за этим строго. Но сегодня ее душенька была довольно. Никто даже не опоздал. Егор вернулся с автосалона, где представляли новую модель «альфа-ромео». Марина приехала со spa-процедур, где ее и без того нежную кожу сделали шелковой. Аля и Дима побывали с сыном в цирке, где съели ведро попкорна и примерили три красных носа.

Екатерина Александровна самолично и заранее выбирала меню для ужина. Сегодня это была итальянская кухня. Мидии под томатным соусом, брокколи по-милански под соусом песто, телятина по-флорентийски под соусом сальса (кажется, соусов больше не осталось) и пара бутылок кьянти.

— Все выше всяких похвал, — оценил Дима. — Екатерина Александровна, если бы вы захотели, вы многого бы добились в ресторанном бизнесе.

— Я добилась в жизни всего, чего хотела, — снисходительно улыбнулась теща зятю.

Когда-то она приехала в Москву из провинции, а теперь у нее был особняк на Рублевке, у каждого из детей — солидный бизнес, и особая радость Екатерины Александровны — внук, единственный человек на свете, которого она не критиковала. Ее родной сестре Даше при равных стартовых возможностях повезло куда меньше. Муж бросил ее с дочкой на руках, теперь она жила в особняке Сотовских, и о внуках ей оставалось лишь мечтать: дочка Лиза, похоже, влюблена лишь в науку.

— Ой, вы знаете, кого я вчера встретила на показе? — подала голос Марина. — Парня, с которым вместе училась в Англии. Его зовут Том, он разводит лошадей. И приехал в Москву по делам. Том сразу же узнал меня и заявил, что всегда был от меня без ума. Ему часто снится моя солнечная улыбка. Так и сказал, представляете! Пригласил покататься на лошадях. Но я, конечно, отказалась. Не хочу оказаться среди сбруй и навоза. Я пригласила его в ресторан. Егор, мы во вторник ужинаем с Томом.

— Хорошо, Маруся.

— При нем называй меня Мари…

— Если бы вы знали, кого вчера встретил Егор, — вмешалась в разговор Альбина.

И увидела, как брат напрягся. Произнеси она имя Верочки, ужин был бы испорчен. Хотя Марина не слишком ревнива, Екатерина Александровна считала первый брак Егора сплошным недоразумением.

— Меня! — улыбнулась Аля. — Оказалось, что в то время, пока Егор отмечал реализацию пенальти в ресторане, мы с Димкой слушали музыку этажом ниже — в клубе. И потом случайно встретились. Тетя Даша, вы плохо себя чувствуете?

Альбина заметила, как Дарья Александровна схватилась за сердце.

— Да нет, ничего. Закололо что-то. Какое-то у меня предчувствие нехорошее. Что-то мне Лиза давно не звонила. Боюсь, не случилось ли чего…

На улице стемнело и похолодало еще больше. Лизу бил озноб. Хотя она уже не лежала в могиле, а стояла возле нее. А еще раньше она сидела в сторожке, отапливаемой печкой-буржуйкой. И кладбищенский сторож вместе с Антониной вливали в пострадавшую какую-то настойку. Хотя нет, известно какую: черносмородиновую, собственного приготовления, и смородина со своего огорода…

— Пей, пей. Тебе надо. Такой ужас пережить. В могиле побывать. Свят, свят! — перекрестился дядя Витя.

Антонина тоже хлебнула «лекарства». Она до сих пор не могла отойти от произошедшего. От того, как вдвоем со сторожем они вытягивали Лизу из-под земли. И главный кошмар — могила мужа Антонины оказалась разрыта. Земля кучей лежала где-то сбоку, прикрытая венками. И ни гроба, ни покойника в яме не было…

— Господи ты боже мой! Что же это делается? Что за нечистая сила? У кого совести хватило мертвеца тревожить? Варвары! Осквернители!

— Мы это выясним, Антонина Васильевна, — пообещала Лиза, постукивая зубами.

Она не стала пугать Верочку рассказами о своей «легкой и приятной поездке в ближнее Подмосковье». Но и самостоятельно эвакуироваться отсюда не могла. К счастью, ее серое пальто не превратилось в одежду чистильщика канализации. Спасибо ранним морозам. И хорошо, что она сегодня надела контактные линзы, иначе потеряла бы очки в мрачных недрах. Однако ее все равно тошнило при одной мысли, что ей придется трястись в электричке. Другой вариант — потратить половину командировочных на такси. Даже Верочка в данной ситуации не стала бы возражать. Но Лиза поступила иначе.

Она позвонила Андрею. В конце концов, в расследовании появилась новая загадка. Или наоборот, Лиза неожиданно для самой себя наткнулась на объяснение некоторых фактов. В любом случае осквернение могилы — это преступление. Вот она и обратилась в правоохранительные органы.

Андрей вообще-то собирался посидеть в маленьком кафе, подальше от чужих глаз, со своей замужней пассией.

— Я так устала чувствовать себя домохозяйкой, — жаловалась Танечка. — Пусть для меня хоть иногда что-нибудь другие приготовят.

Они уже заказали салат «Вкусняшка» и мясо в горшочке под названием «Пальчики оближешь», когда у Андрея ожил мобильник.

— Ты мне нужен, — сказала трубка. — Я сейчас в Серпухове. Тут украли труп двоюродного брата Воронина. Боюсь, что это неспроста…

— Верочка, это ты? — удивился он, ясно слыша голос Лизы.

— Ты не узнаешь меня, но собираешься жить в моей квартире, — обиделась она.

— Слушай, как ты-то там оказалась? Ты же должна быть дома с какой-нибудь толстой книжкой, где ни слова не понятно.

— Я в Серпухове. Срочно приезжай. У меня тут возникли проблемы. Или мне Оладушкину звонить?

— Нет уж, обойдется Оладушкин. Я на что? Жди. — Андрей отключил телефон и посмотрел на Татьяну: — Похоже, в деле Воронина новая подробность. Ты уж прости.

— Ладно, — вздохнула она. — Мне не привыкать. Без тебя пальчики оближу. Расследование — это святое.

И Андрей помчался в Серпухов. На кладбище Лиза с Антониной наперебой рассказали ему, что произошло. Поблагодарив Антонину и дядю Витю за вызволение ценного для следствия психолога, Андрей вместе с Лизой пошел к могиле. Ее ноги туда не несли после пережитого, но дело есть дело.

Убедившись в наличии ямы и отсутствии в ней гроба с покойником, Андрей вызвал ребят из местного отделения милиции. Факт осквернения могилы нужно запротоколировать. И разобраться, кто устроил это безобразие.

— Может, скинхеды резвились? — предположил участковый. — Однажды они уже повалили здесь памятники с нерусскими фамилиями.

— Но этот-то покойник местный, — возразила ему женщина-следователь. — И нету у нас никаких скинхедов. Хулиганы они, пива обпились, гормоны играют. Обычные подростки.

— Хулиганы на публику работают, — встряла Лиза. — Им важно заявить о себе. Здесь же, наоборот, следы пытались замести. Правда, совсем могилу не засыпали. Может, времени не хватило. Может, сил. Это не так-то легко — гроб вырыть и вывезти.

— Куда только сторож смотрел? — вздохнула следователь.

— Куда и обычно — на дно бутылки, — хмыкнул участковый.

— Пойду допрошу его, — решила следователь.

— Ну, вы, ребята, тут все оформляйте, выясняйте. А завтра мы у вас, похоже, это дело заберем, — честно предупредил Андрей.

— Всегда вы так, — вздохнула дама и пошла к сторожке.

— Замерзла? — Андрей повернулся к Лизе, могила его больше не интересовала.

— Устала очень, — призналась она.

— Поедем домой, — как-то очень тепло произнес он.

Она кивнула.

Он усадил ее в свою машину и включил печку. Но трогаться с места не спешил.

— Иди сюда. — Он неожиданно притянул Лизу к себе и сказал куда-то в висок: — Обещай мне, что больше не окажешься в могиле.

— Постараюсь, — усмехнулась она, вспоминая латынь.

Memento mori…

— У меня волосы дыбом встали, когда Антонина рассказывала, как вытаскивала тебя из завала.

— Да уж, ощущение не из приятных. Холод, полутьма, цветы эти проволочные царапаются. Мне в какой-то момент показалось, что я останусь там навсегда, — призналась Лиза.

Но о внезапном приступе тоски и отчаяния промолчала. Наверное, это кладбище на нее так подействовало. Приют скорби. Показалось, что никому она не нужна. И зачем вообще выбираться из могилы, если дома никто не ждет, а на работе незаменимых, как известно, нет? Зато сейчас ей хорошо. Очень спокойно на груди Андрея. И его рука лежит на ее спине так, будто там ей самое место.

— Как ты вообще тут оказалась? — недоумевал Андрей.

— Адвокат Ворониной уверена, что нашли тело не банкира. Она хочет провести анализ ДНК. Ближайшим родственником — по расположению, потому что родители Воронина в Сибири похоронены, — оказался его недавно умерший двоюродный брат.

— Лиза, адвокат — это понятно. Ты-то здесь при чем?

Пришлось признаваться, что она пошла на поводу у меркантильности Верочки.

— Убить вас мало, сыщики хреновы! — Андрей разозлился и, отстранившись от своей пассажирки, схватился за руль. — Ладно Верочка, у нее ветер в голове. Но ты-то! Лиза, с каких пор ты на побегушках у адвоката Ворониной? Тебя же за это отстранят. Это все равно что Оладушкин станет стирать белье подозреваемым.

— Я понимаю, что поступила неправильно, — грустно признала Лиза. — И готова нести за это ответственность. Завтра я напишу рапорт Валерианову, он передаст его Оладушкину. Пусть меня отстраняют от этого дела.

— Напишет она! Ждем с нетерпением! — Андрей дернул ручку переключения скоростей.

«Жигули» резко понеслись прочь от кладбищенской ограды.

— Ладно уж. Скрыть этот факт, конечно, нельзя. Разрытую могилу надо к нашему делу приобщать, — размышлял опер. — Давай скажем, что это я устроил себе тур в Серпухов, чтобы отработать единственных родственников Воронина. Мне вдруг в голову вступило, что они могут что-то знать об его исчезновении. Но оказалось, что они не в курсе. Его двоюродный брат недавно умер, а тело его пропало. И уж я вызвал тебя для психологической консультации с безутешной вдовой…

— Ты сделаешь это для меня? — не сразу поверила Лиза.

Она наломала дров, а он готов взять все на себя? Может быть, для этого и нужны мужчины?

— Ну, ты же помогала мне с английским в институте, — усмехнулся он.

— Спасибо, Андрей. — От избытка чувств она чмокнула его в теплую небритую щеку.

— Так просто не отделаешься, должна будешь, — пообещал он.

— Поступила-то я неправильно, но Колумб тоже ошибся, — повеселела Лиза.

— Имеешь в виду, что нет худа без добра?

— Возможно, я открыла Америку в нашем расследовании. Тебе не кажется, что это украденное тело — то самое, найденное в костюме и часах? Поэтому оно так сильно разложилось. И ногу не звери отгрызли: у Сергея было заражение крови и гангрена ноги, ее в больнице ампутировали. И поэтому же труп имеет схожие черты лица, вернее, черепа с банкиром.

— То есть могилу брата разорил Воронин и заставил его во второй раз умереть. Вместо себя…