Чужое Дело. Пролог.

Глава 12

Чужое Дело.

Глава 12. Начало.

Инвентаризация складов отнимала уйму времени, но поручить её кому-то другому я не мог — слишком важное и ответственное дело. Тут суть была не столько в грамотности и внимательности, а в необходимости сохранить тайну от посторонних глаз. Для торговца — точнее, делового человека, коим являлся я, — нет ничего важнее, чем контролировать свои ресурсы и защищать их от возможных утечек. У человека моего статуса полным-полно врагов и если ты хочешь удерживать лидирующие позиции, то ты не вправе перекладывать ответственность за свои дела на других. Да, у меня были помощники, грамотные и хваткие кладовые* да приглядатаи*, но существует только один капитан на корабле. Как только капитан даёт слабину, в команде тут же начнётся разброд и шатание. И тогда такому кораблю долго не бороздить по просторам океанов. Истина, не требующая доказательств, понятна даже прыщавому юнцу.

К концу дня меня одолело легкое недомогание. Я решил, что всему виной недосып и усталость, и продолжил работу. Оставалось закончить совсем немного, а переносить инвентаризацию на завтра я не мог — впереди были запланированы другие, не менее важные дела, от которых в будущем много чего зависело.

Я бы сказал, даже более чем важные. Завтра мне предстоит встреча с человеком, аудиенции которого я добивался уже слишком долго. И, само собой, весь день будет полностью посвящён этому событию. Причём с самого утра и до позднего вечера. Работы предстоит немерено выполнить и от лишних забот не откреститься. Поэтому, откладывать важные дела на потом было не в моих правилах.

Закончив обход последнего склада, я почувствовал, как силы стремительно покидают меня. Шаги замедлились, дыхание стало тяжёлым и прерывистым, а грудь словно сдавило невидимым обручем. Воздуха не хватало, голова начинала кружиться, а в висках пульсировала нарастающая боль.

Спустя короткий промежуток времени уже казалось, что каждый вдох давался мне с трудом. Глухая тяжесть внутри не отпускала, но я упорно продолжал двигаться вперёд, надеясь, что это всего лишь усталость и скоро все пройдёт. Однако ощущение странного, непонятного беспокойства не покидало меня, заставляя задуматься, всё ли в порядке со мной.

Когда уже ощутил жар и перед глазами всё поплыло я остановился. Усевшись на первую попавшуюся бочку, я отложил документы в сторону и быстро расстегнул кружевной ворот рубахи.

—Хозяин, что с вами? — подбежал ко мне черноволосый муж в военном платье, заботливо заглядывая мне в глаза.

Я смотрел на его лицо и никак не мог понять, кто он такой. Во мне бушевала странная смесь чувств. С одной стороны, я был уверен, что знаю этого человека, но его имя ускользало от меня. С другой — чем больше я всматривался в черты его лица, тем сильнее росло ощущение, что он мне совершенно незнаком.

Это странное раздвоение восприятия приводило меня в замешательство. Мысль о том, что я могу ошибаться в собственных воспоминаниях, пугала до жути. Я чувствовал, как внутри зарождается тревога, словно что-то важное ускользало из-под моего контроля.

—Принеси мне воды, пожалуйста, — сказал я ровным голосом, стараясь сохранить видимость спокойствия, хотя руки сами потянулись к голове, пытаясь сжать виски, словно это могло облегчить нарастающую боль.

Сильная головная боль пронзала меня, как молния, от виска к виску. Короткие импульсы, но с каждым разом они становились всё чаще. Подташнивало, грудь сжимало, и я не мог избавиться от ощущения, что мне не хватает воздуха. Неужели инфаркт? — мелькнула предательская мысль. Но я сразу же отбросил её в сторону. При инфаркте болит сердце, а с моим мотором было всё в порядке. Боль в груди ощущалась иначе. Она напоминала фантомные боли, не имеющие никакого отношения к лёгким. Нет, даже больше — эта боль не имела ничего общего с этим телом. С тем телом, внутри которого я пребывал.

Да, именно так. Сказано верно. Вроде и правильная формулировка болевых ощущений, но в тот же момент сама логика этих слов: как минимум под большим сомнением.

Мне не нужно было оправдывать свои мысли или объяснять их кому-то. Я точно знал, что правильно оценил своё состояние. Объяснить это случайному человеку было бы трудно, да и незачем. Постепенно я осознал всю абсурдность ситуации. Я оказался в теле другого «я», того, кто был намного старше меня. Того «я», который был здесь, в этом мире. Эта боль в груди была моей болью, но не для этого тела, не в этой реальности.

Двойственная связка. Именно так это прозвучало в моей голове.

Постепенно я начал чувствовать своё новое тело. С каждой секундой контроль над ним становился всё крепче. Старший «я», казалось, на интуитивном уровне понял происходящее и уступил мне место. Он осознавал, что сейчас это тело нужнее мне, и не стал мешать, а просто отступил, оставаясь в тени. Это напоминало ситуацию, когда я оказался в своём новом, более зрелом теле, а за спиной стояла мудрая и опытная версия меня самого. Тот, кто понимал, чего я хочу, и искренне желал мне успеха. Старший «я», проживший в этом мире и многое переживший, теперь не мог напрямую вмешиваться или давать советы. Однако он посылал мне едва уловимые сигналы — одобрения или несогласия, помогая ориентироваться в происходящем.

Другой «я», оставив мне полное управление над телом, тихо отступил в тень моего сознания. Он словно исчез за кулисами, поглощённый собственными мыслями, оставив лишь едва заметное послевкусие своего присутствия — как призрак, который незаметно уходит, оставив за собой информационный след присутствия.

Мысленно извинившись перед собой и распрощавшись на некоторое время, я попытался сделать анализ произошедшему. Ситуация вызывала во мне некоторую тревогу. Ощущения, восприятие и память не могли синхронизироваться в единое целое. Память раздваивалась, оставляя мне лишь общие черты прожитой здесь жизни, без каких-либо деталей. Это, в свою очередь, усложняло задачу. Подобному должно иметься решение, но над способом как всё исправить предстоит ещё хорошо подумать в будущем.

Очнувшись в новом «своём» уже не молодом теле, я сохранял абсолютное хладнокровие. Не было места истерике или панике, и уж тем более глупым вопросам вроде «где я», «что происходит» или «как я сюда попал». Всё было ясно: причины, последствия и цель моего нахождения здесь. Я знал, ради чего оказался в этом мире, и, что не менее важное, — знал координаты, где искать фрейм. Единственное затруднение заключалось в том, что я не представлял, как она выглядит. Но также я уловил одну весьма важную деталь. Я отчетливо в своей голове сформулировал подлежащие в именительном падеже — “она”. И это была не ошибка, или прихоть. Это было знание, которое было неопровержимым фактом. А это означало, что нужный мне фрэйм женского пола. Уже результат. Получается, поиск сузился до определённых параметров.

Что до Барбары, то её местоположение оставалось так же для меня загадкой. А отсутствие нормальной связи с Герой только усложняло задачу. Но кто его знает, возможно в этом и заключалась суть тренировки фотонного засранца. В нынешнем состоянии я не мог проникнуть в Амикон, чтобы воспользоваться информационным потоком. Такое положение дел превращало ситуацию в своеобразную ловушку неизвестности. По крайней мере сейчас. В общем, потихоньку буду разбираться и вскоре найду ответы на возникшие вопросы. Иначе просто быть не может.

Страха перед неизвестностью во мне не было. Напротив, ощущение, что я наконец оказался в своей стихии, на своём пути, в своём потоке. Сопротивляться подобному не было смысла. Наоборот, в душе разгорелось искреннее любопытство. Ведь мне выпала уникальная возможность — познать совершенно новый мир. Не со стороны, а как говориться — на собственной шкуре. Испытать непривычные эмоции и, быть может, помочь самому себе... и не только в этом мире.

Конечно, я осознавал, что это состояние временное. Скорее всего. В таких делах полной уверенности не может быть ни в чём. И всё же! Внутри меня горел огонь, который потушить уже было невозможно.

Не спорю: сам переход в параллельный мир стал для меня весьма неожиданным событием. Сомневаюсь, что к подобному кто-то “всегда готов”, но в данном случае говорить буду только за себя.

Когда Барбара меня стала утягивать за собой в какую-то непонятную воронку, я вообще не понял, как быть и чего ожидать в таком случае. Но вскоре, мы обнаружили, что оказались посреди бесконечного калейдоскопа “наших фрагментов”, которые кружили вокруг нас ослепительными вспышками. Не знаю, сколько мы пробыли в той реальности: несколько секунд, или, несколько столетий, но кое-чему мы научились. Нам удалось выполнить классификацию вспышек «фрагментов».

Разложив их по цветовой гамме, методом проб и ошибок, мы выяснили, что можем как-то воздействовать только на зелёные проблески хоровода вспышек. Желтые, красные и ярко голубые с белыми вообще не реагировали на наше прикосновение. Они словно не принимали нас, игнорировали. И только вспышки с зелёными проблески откликались на наше прикосновение. Но как только Касанда хотела создать в них разрывы, мои щупальца мешали девушке, откровенно протестуя против её действий. Я понимал, что это был Гера и он таким способом давал нам четко понять, чего нам не стоит делать. И таким образом, мы постепенно пришли к тому, что стоит повнимательнее присмотреться к тем проблескам, с которыми мы можем иметь дело. И в последствии, нам удалось найти один, который имел дополнительный красный импульс.

—Хозяин! — раздался резкий крик справа.

Я повернул голову и увидел, как ко мне на полной скорости бежит черноволосый худощавый муж. В руках он держал ведро, из которого вода щедро выплёскивалась на пол при каждом его шаге.

Высокий бородач подбежал ко мне. Я без труда уловил в его глазах смесь страха и волнения. Он торопливо зачерпнул кружкой воду из ведра и протянул её мне, одновременно склоняя голову. Его губы шептали какие-то слова на странном языке, которого я не понимал.

Из глубины сознания всплыло его имя — Айк. Он был вроде бы моим слугой, но на особом положении. Что-то типа друга, который по каким-то там причинам оказался со мной рядом и служил мне. Блин, какая-то путаница в голове, образы всплывают один за другим, не могу собрать всё во едино.

—Хозяин, выпейте пожалуйста, — наконец я начал понимать его слова.

Спрыгнув с бочки, на которой сидел, взял воду из его рук. Ощущения нового тела, мне, мягко говоря, не понравились. Боль в спине, неповоротливость, какая-то усталость организма и сонливость.

Посмотрев на себя, всё стало на свои места. Ну а чего я хотел, не молодой жеребец. Возраст накладывает свой отпечаток. Ещё и полнота ...

Выпив до дна из кружки воду, потер глаза и огляделся вокруг. Постепенно все чувства начали возвращаться, и мир наполнился привычными звуками и красками. Всё. Больше не ощущал себя случайным элементом в этой реальности — теперь я стал частью жизненного потока этого мира.

Стоя посреди складских помещений, уловил эманации бурлящей, кипучей жизненной деятельности, наполненной всеми её отголосками. Куда не посмотри, всюду хаос и бедлам. Но это только на первый взгляд, для непонимающего человека. На самом деле, всё вокруг подчинялось гласным и негласным правилам этого места.

Груженные товарами телеги, выстроившиеся в длинные очереди, ждали своего часа на разгрузку. Из-за этого, шум и гам на принимающих складских эстакадах не утихал. Причастные к подобному люди носились сломя голову взад-вперёд. Причина, как всегда, была понятной: кто-то не успевал, кто-то ошибся с документами и держал очередь, а кто-то, оказавшись впервые здесь, только создавал дополнительный шум, пытаясь разобраться во всей этой торговой вакханалии.

На этом кусочке земли билось настоящее сердце логистики. И это были мои земли, которые сейчас разрослись не в ширину, а вглубь. Я тут был последней инстанцией и руководителем этого хаоса. Я очень хорошо разбирался во всех тонкостях и нюансах в этом деле и умел держать руку на пульсе.

Этот торговый узел стал моим детищем и одновременно костью в горле некоторых, весьма известных особ. Находясь на пересечении столицы торговых земель и речных портов, я быстро сообразил, как в подобной ситуации сыграть в свою пользу. Хотя изначально, никто на подобные чудеса с моей стороны не рассчитывал.

А как все начиналось забавно. Какая буре негодования была, какие всплески эмоций. И как всё в итоге обернулось.

В землинарии столицы, Советом Старших Отцов города мне было выделено согласно закону и определённых денежных перетекании из моего кармана в карманы Отцов, земли. В окрестностях столицы, как я того и желал. Но кто-то за моей спиной решил сыграть по грязному и в итоге, в мои владения достались “мертвые земли”, в придачу с развалинами старого форпоста. Бесполезные скалистые участки, передачу которых можно было воспринять как плевок в лицо. Меня подобным способом прилюдно выставили на смех, и указали моё место. Но просчитались! В этом мире я был не пальцем деланный. В итоге это место превратилось в настоящую золотую жилу, без плодородных земель и угодий для пастбищ.

—С дороги, черти чумазые! Разойтись, — услышал я чей-то командный тон и тут же нахмурился.

Я крайне негативно относился к подобного рода “командирам” на своей земле. Как ни странно, но тело отреагировало само, даже без моего участия.

Расталкивая без всякого уважение мужей со своего пути, в мою сторону двигалась какая-то группа солдат. Выглядели они весьма внушительно. Особенно на фоне торгового люда. Начищенные до блеска сапоги, усатые, подтянутые, широкие в плечах. Военные платья на них сидели как влитые. И как символ власти у каждого на плече имелся мушкет. Что-то внутри меня подсказывало, что это необычное солдаты, а представители частной армии не последнего человека в столице. Я еще не до конца понимал, почему так решил, но в этом был полностью уверен. Покопавшись немного в себе, я понял, что моя уверенность исходила из цветовой гаммы формы этих бравых молодцов. Вы в одежде доминировал зеленый и черный цвет, что напрямую указывало на гербовую раскраску одного весьма влиятельного графа. Имени его я, к сожалению, не мог вспомнить, но сейчас это было не важно.

Тем временем, эти солдафоны подошли ко мне. Я насчитал девять человек. Айк, стоявший по правую сторону от меня напрягся.

Из девятерых заявившихся наглецов вперёд вышел мужчина с красным шевроном на рукаве. Его поклон в знак приветствия выглядел скорее насмешливым, чем уважительным. Что-то в его позе сразу показалось мне неправильным. Это ощущение подтвердилось, когда Айк, нахмурившись, положил руку на рукоять меча и сердито произнёс:

—Прояви должное уважение к моему хозяину, как и положено человеку твоего статуса.

Но незнакомец никак не отреагировал. Усач даже глазом не моргнул на замечание. Атмосфера вокруг мгновенно изменилась. Люди, что находились рядом — купцы, грузчики и прочие зеваки, — теперь с явным интересом ожидали моей реакции на это вызывающее поведение.

Я поднял руку, призывая всех к вниманию. Меня больше интересовала причина появления этих людей на моих землях, нежели их манеры. В первую очередь, пусть скажут, для чего весь этот цирк устроили, а дальше уже будет, как и положено быть. Ведь эти девять человек отчётливо понимали, к чему может привести их слишком очевидная наглость. В этом месте имя дороже звонкой монеты. А значит, они осознанно шли на конфликт, понимая, что за подобную глупость придется отвечать. Или же, кто-то заверил их, что за подобные выходки не будет никаких последствий.

Усач натянул губы в едва заметной ухмылке, а восемь мужчин за его спиной крепче сжали мушкеты, которые уже были сняты с плеча. Достав из внутреннего кармана запечатанное письмо, предводитель этих молодцов демонстративно сорвал печать, развернул документ и, не обращая внимания на собравшихся, начал зачитывать его вслух.

—Именем графа Хильёорна Крео Третьего, Отца Основателя, полноправного члена Нефритовой Чаши, приказываю вам немедленно явиться в Спелый Дом. В посланном сопровождении элитных хаджубаров. То есть нас, — от себя добавил усач, хитро посмотрев по сторонам.

Судя по тому, как это было сказано, я явно должен был проникнуться важностью момента. Но на меня эти слова не произвели никакого впечатления. Зато окружающие начали активно перешёптываться, обсуждая услышанное. Айк, не скрывая раздражения, вполголоса пробормотал несколько проклятий, что не могло не насторожить. В памяти всплывали образы графа и его своры негодяев.

Страха я не чувствовал, но раздражение росло. Особенно меня бесил этот тип, что с таким пафосом зачитывал приказ. Всё это выглядело как заранее спланированное публичное унижение. Очевидно, ставка была сделана на слухи и сплетни. Идея проста: выставить меня в невыгодном свете перед собравшимися.

Точно. Появление этих людей на моих складах преследовало лишь одну цель — подорвать мою репутацию. Их действия должны были посеять сомнения в моей надёжности среди торговцев, что могло плохо отразиться на моём бизнесе.

Ситуация была крайне неприятной. Я не мог при свидетелях открыто наказать этих наглецов, но и оставить их выходку без ответа тоже не имел права. Это была палка о двух концах. Самое же сложное заключалось в том, что я пока ещё не понимал, как привык решать подобные проблемы в этом мире.

Я знал, что среди толпы собравшихся есть и мои люди. Они ждали моего сигнала, но как поступить в этой ситуации, я пока не понимал. Решение требовало осторожности.

К тому же стоило на практике ещё разобраться со своими боевыми навыками. Насколько я успел понять, в этом мире существует магия или, по крайней мере, то — что называют местные “магией”. Однако для меня это вряд ли меняло суть дела. Я прекрасно осознавал, как использовать свой талант. Если не углубляться в тонкости, мне нужно было выйти на первый слой того же Амикона и работать с доступными материалами.

Проблема заключалась лишь в том, что этот мир был технически слабо развит. Всё, что мне оставалось, — действовать, используя простейшие предметы и подстраиваясь под местные реалии.

Похоже, я затянул с паузой. Усачи и остальные явно ждали моего ответа, обстановка начала сгущаться.

—Послушай, как там тебя... — лениво бросил я в сторону молодца с приказом. — Передай своему графу, что я постараюсь найти в своём графике время и, как только освобожусь, загляну к нему.

Мои слова произвели неожиданный эффект. На мгновение всё вокруг застыло. Даже лошади перестали ржать и топотать копытами, а воздух будто стал гуще. Я решил закрепить эффект:

—Ты, кстати, свободен, — добавил я с лёгким раздражением. — Забирай свою шайку с мушкетами и катитесь отсюда. Ты реально начинаешь меня нервировать. Не советую тебе больше сюда приходить, подобное ничем хорошим для тебя не закончится.

Мои слова повисли в воздухе. Лицо усача побагровело. Секунда — и вот уже смех взорвался, словно волна, прокатываясь по рядам.

Первыми начали смеяться приезжие купцы во весь голос, хватаясь за животы. Некоторые, особо впечатлительные, буквально оседали на землю, не в силах удержаться на ногах от приступа веселья. Несколько грузчиков, опираясь на ящики, чуть не упали, так заразительно их трясло от хохота.

Но на самом деле ситуация была довольно-таки плохой для меня. Тот, кто расставил эту ловушку, был умным и хитрым. Подобный приказ не оставлял мне выбора. Любое из принятых мной решение грозило неприятностями. Причем весьма крупными. Мой бизнес оказался под угрозой прекращения своего существования.

—Да как ты смеешь, второсортный барон! — оправился с шоком старший хаджубар и\

направил на меня мушкет, — Подоб…

Договорить я ему не дал. Ситуация требовала действий и промедление было смерти подобно. Я видел по карим глазам этого человека, что он без малейших колебаний был готов нажать на спусковой крючок.

В общем, мне пришлось зайти в Амикон без проб и подготовки. Потому что, ждать помощи сейчас было не от кого. К моему удивлению, все прошло без сучка и задоринки. И, к сожалению, причиной тому было не мое мастерство. Слой Амикона в этом мире был мягок и податлив, как обычное желе, которое не препятствует напору. Без малейших усилий я создал каменную коробку, внутри которой оказались бравые усачи. У меня даже осталось время, чтобы внутри каменных плит вырезать несколько маленьких окошек, для вентиляции. Память моего «я» практически без замедлений обозначила рабочие элементы, с которыми можно было взаимодействовать.

Вернуться в тело оказалось проще простого. На мгновение я даже позавидовал тому «я», который до этого момента обитал в этом мире. Однако зависть быстро сменилась осознанием: я его крупно подставил.

Во-первых, мои способности, которые до сих пор держались в строжайшем секрете, теперь были продемонстрированы на глазах многочисленных свидетелей. Это явно не входило в мои планы, но оправдаться можно было разве что банальным «так вышло».Во-вторых — и это куда важнее — мой форт негласно оказался под флагом сопротивления Совета Старших Отцов города. Для моего бизнеса это фактически крах. Если не решить проблему в ближайшее время, форт Кед станет местом, которое торговцы и все приличные люди будут обходить десятой дорогой.

Причина очевидна. Граф, зачитавший свой приказ, точно знал, к чему приведут его действия. Даже дураку понятно, что это была тщательно продуманная провокация.

Если я не явлюсь в Спелый Дом по указу Отцов в столицу торговых земель, то сразу окажусь в статусе бунтаря и смутьяна. Для купеческого сословия это равносильно смертному приговору: ни один здравомыслящий торговец не станет иметь со мной дело.

А если пойду на поклон, то тут же стану приговорённым размазнёй. Итог тот же: дела со мной вести никто не захочет.

Существует ли третий вариант? Вот над чем мне стоит задуматься. Или, не стоит. Надо просто действовать, а решение проблемы само себя найдёт. Ведь осилит дорогу только идущий.

—Айк! — громко выкрикнул я, хоть горец стоял в паре шагов от меня, — Собери два отряда и поедем в столицу в гости к графу. Послушаем, что он там мен жаждет сказать.

Говорил я нарочно громки и демонстративно, чтобы меня услышали все. Надо было хотя бы попытаться спасти форт о разорения и внести свою лепту в хорошую и обеспеченную старость хотя бы в этом мире. К тому же, мои дела тоже никто не отменял. Надо отыскать Барбару и новенькую. Потом ещё не известно, как она отреагирует на новость и захочет ли пойти с нами.

Вот чёрт! А жизнь становится прекрасной с каждой секундой. Только успевай за событиями.

***

—Ну чего ты вылупил глаза? Ступай за дверь и без денег не возвращайся, — голос Бучера был хриплым и резким. Впрочем, как всегда.

Барбара ощутила хлёсткий удар ладони по лицу. Правая щека мгновенно обожгла огнём, будто её коснулось раскалённое железо. Было невыносимо больно и обидно, но она сжала зубы, зная, что слёзы и слабость здесь не прощаются. Бучер не терпел «бабских нежностей».

Мальчишка, шмыгая носом, торопливо сунул ноги в поношенные деревянные сандалии и, не оглядываясь, выскользнул за дверь. Он закрыл её как можно тише, стараясь не раздражать Бучера лишними звуками, но ржавые петли всё равно противно скрипнули, будто насмехаясь над его осторожностью.

На улице было тепло. Сегодня даже в нижнем городе солнце пробивалось сквозь пыльный воздух и обветшалые крыши. Его тёплые лучи оживляли серость домов и добавляли в унылый пейзаж немного цвета. Возле соседнего дома на земле блеснула солнечным зайчиком разбитая бутылка.

Фок мгновенно подбежал, поднял самый крупный осколок и начал смотреть сквозь него на солнце. Глаза не болели. Цвета через стекло казались теплее и мягче, будто мир внезапно стал добрее. Он улыбнулся — по-детски искренне, как умел только он, когда никто не видел.

Небольшой мостик через мутный ручей был его привычным маршрутом. Перешагнув через щербатую доску, он уже готовился пускать солнечных зайчиков на стены домов и раздражать курящих на крыльце мужиков. Это была его маленькая забава, крохотная радость среди серых будней.

Голова дико чесалась. Запустив руку в грязные волосы, Фок нахмурился. Колтуны спутанных прядей напоминали, как давно он не мылся. На пальцах осталась жирная грязь, которую он брезгливо вытер о край своей засаленной майки.

Улицы нижнего города тянулись узкими кривыми щелями, словно изломанные трещины в земле. Косые трёхэтажные дома нависали, будто готовы рухнуть в любую минуту. Ставни на окнах скрипели, покачиваясь, а в щелях мостовой чернела застоявшаяся вода, густо смешанная с грязью. Здесь всё дышало запустением: заборы держались чудом, мусор оседал слоями, и даже воздух казался застоявшимся.

Где-то впереди раздался резкий крик. Обычное дело. То ли кто-то радовался, то ли последние стоны слышала улица. Всё могло быть. Фок замедлил шаг и прижался к стене, привычно уходя в тень. Ещё одного мальчишку тут могли и не заметить, если начнётся драка или погоня. И уж точно никто бы не стал оправдываться, если он оказался бы под ногами.

Фок почесал затылок, и его пальцы снова наткнулись на зудящее раздражение.

—Чёрт, — буркнул он себе под нос, осознавая неприятную правду. — Вши. Опять.

Мысль о том, что нужно избавиться от этих мерзких насекомых, была такой же навязчивой, как зуд на коже. Но это означало, что придётся… мыться. От одной только мысли об этом Фок поморщился, будто его заставили съесть что-то горькое.

Его ноги вдруг начали неприятно зудеть. Фок присел на край треснувшей бочки и осторожно задрал штанину. Красная сыпь покрывала лодыжки и ползла выше.

—Пора, наверное, покупать мыло, — недовольно пробормотал он, понимая, что это станет роскошью, которую ещё нужно заработать.

Мыться Фок терпеть не мог. Тёплая вода была недосягаемой мечтой, холодная — мучением, от которого трясло задолго до первого ведра. Сам процесс его особо не пугал, но перспектива платить за мыло и терпеть ледяную воду вызывала тоску. Однако выбора не было. Если не заняться ногами сейчас, потом станет только хуже. А к доктору обращаться вообще немыслимо — цены за его услуги кусались так же больно, как сыпь.

Тут нос уловил запах свежеиспечённого хлеба. Фок замер, жадно втягивая аромат. Слюна наполнила рот, и желудок тут же ответил тихим урчанием, напоминая, что не мешало бы подкрепиться.

Но идти к тётке Зольке, хозяйке пекарни, было нельзя. Её сын уже не раз гонял его прочь, не стесняясь кулаков. Последний раз Фок ушёл с синяком под глазом. Лишний раз нарываться не хотелось, тем более что Золька строго приказала не подходить к лавке без денег.

Кстати, насчёт денег. Бучер ясно дал понять, — «Без денег не возвращайся». Мамкин новый сожитель, был ещё хуже прежнего. Если не принести несколько монет на выпивку, будет худо и никто его не спасёт.

Выхода не было. Придётся подняться в верхний город и попытаться найти хоть какую-то работу на рынке. Главное, не попасться на глаза стражникам. Для них он был лишь ещё одним грязным мальчишкой из нижнего города, а таких всегда можно обвинить в мелком воровстве, да ещё и пинка отвесить — для улучшения настроения.

Но что это за жизнь такая? Барбара остановилась перед витриной питейного заведения, разглядывая своё отражение. Перед ней стоял мальчишка лет двенадцати. Худющий, как щепка, с копной взъерошенных грязных волос. Грязная майка висела мешком, словно на вешалке. Штаны, усеянные разноцветными заплатками, едва держались на тощих бёдрах.

Она невольно нахмурилась.

—Неужели это теперь я? — пробормотала Барбара, недоверчиво водя пальцем по стеклу, словно могла стереть этот чужой образ.

Пальцы её задели грязное стекло витрины. Жирные разводы и пыль тут же остались на коже. Она скривилась.

—Как же отвратительно, — прошептала она, чувствуя отвращение ко всему: к этому телу и этому миру.

И тут её мысли резко вернулись к реальности. Ноги неприятно зачесались, напомнив о красной сыпи, покрывающей лодыжки.

—Вшей бы ещё потравить, — усмехнулась она криво, вспомнив зуд в волосах, — Пора с этим разобраться, а то совсем себя малой запустил.

В этом теле, кажется, ненависть к гигиене была возведена в абсолют. Барбара тяжело вздохнула и поднялась на ноги, понимая, что будет не просто.

—Надо как-то выживать, пока меня Буря не найдёт, — сказала она себе. И, бросив последний взгляд на своё отражение, направилась прочь, в сторону верхнего города.

***

Имп-майор стоял на командном мостике, сосредоточенно изучая данные на экранах. Ситуация складывалась напряжённой: активность грархов в неосвоенной пятнадцатой ветви достигла пика. Единственная планета, представляющая хоть какую-то ценность, вызывала всё больше сомнений в целесообразности продолжения её контроля. Но этот квадрант космоса был связующей ветвью с двумя следующими ветвями экспансии и не хотелось потерять контроль связующей точки. То есть в данный момент имп-майор оказался перед дилеммой: сохранить данный квадрант за Империей, либо просто отказаться от него, не растрачивая драгоценные ресурсы на это весьма неперспективное дело.

Рикко Хоут заложил руки за спину и перевёл взгляд на остывшую чашку чая на своём столе. Сорвав одним движением с кителя пуговицу, венерианец бросил её внутрь чашки. Жидкость внутри стеклянной посуды начала бурлить, расплескиваясь через край. Венерианец следил за процессом не отрывал взгляда от чашки. Через мгновение пуговица, растворившись, оставила лишь едва заметное облачко, которое закружилось в центре чашки, словно миниатюрный вихрь.

—Любопытно, — тихо заметил Рикко, обернувшись к офицерам. — Похоже, мои действия сейчас имеют больше смысла, чем ваши доклады, господа. Это заставляет задуматься о вашем профессионализме и уровне подготовки. Забавно, не так ли? Как-то сложно представить, что это результат работы людей, которых я должен считать осознанными и аналитически мыслящими существами.

Его слова вызвали замешательство среди офицеров. Никто не осмелился уточнить, что именно имеет в виду имп-майор в данный момент. К странностям этого человека относились весьма неоднозначно, предпочитая не задавать лишних вопросов, чтобы не оказаться в центре его внимания.

Имп-майор затем демонстративно взял чашку, наклонил её, наблюдая, как остатки жидкости медленно стекают по стенкам, и, наконец, поставил её обратно на стол.

—Пятнадцатая ветвь, господа, — продолжил он холодным тоном, глядя на своих подчинённых. — Наш “чайный эксперимент”. Она бурлит, выплёскивается, поглощает ресурсы. И что мы получаем взамен? Полусырой потенциал и постоянные угрозы со стороны грархов.

Молчание затянулось, пока офицеры обменивались напряжёнными взглядами. Наконец, один из них, высокий и угловатый мужчина с ярко-красными знаками отличия на кителе, набрался смелости заговорить:

—Пэм, разрешите взять слово. Есть определенное предложение, взять под контроль несколько секторов в данном квадранте.

Мужчина подошёл к голографической карте и активировав указку, стал ней отмечать точки.

—Для контроля пятнадцатой ветви нужно не меньше двух станций, класса “7К098”. Если их расположить здесь и здесь, мы сможем ...

Миллини Рикко Хоут резко поднял руку, заставляя замолчать офицера. Начальнику Восьмого Отдела крайне не нравились подобные люди, как генерал-лейтенант. Венерианец вообще на дух не переносил военное крыло Империи.

Он их считал паразитами на теле Империи, которые способны были лишь вытягивать колоссальные средства из бюджета на свои хотелки и закулисные махинации. Алчные, непроходимо глупые и бесцельно прожигающие ресурсы Империи люди, не имели право на своё существование по мнению имп-майора. Миллини Рикко Хоут презирал в них всё: их высокомерие, помпезные титулы и самоуверенность, за которыми часто скрывались пустота и неспособность принимать хоть какие-то мало-мальски разумные решения, за которые не было бы стыдно всему разумному человечеству.

Для венерианца армия была не более чем пережитком, искусственным механизмом, созданным для поддержания иллюзии порядка. В его глазах настоящая сила заключалась не в грубой мощи, а в разуме, дисциплине и инновациях, которые двигали Империю вперёд.

Никакой надобности содержать столь огромный аппарат, состоящий из сплошных идиотов, не было смысла. По мнению Рикко Хоута, Империя уже давно вышла на тот виток развития, когда её будущее должно было определяться не армией, а технологическими инновациями и интеллектуальными способностями. Он был уверен, что ни один громоздкий и нерешительный военный механизм не мог привести к прогрессу. Вместо этого, нужно было сосредоточиться на разработке новых подходов к управлению, новых научных открытиях и системах, которые позволяли бы Империи оставаться на передовой, не обременяя себя бездарными тратами на архаичные структуры.

И всё это сборище, Миллини обвёл взглядом всех присутствующих, простые биологические формы, ведомые жадностью, алчностью и ненасытным аппетитом к чувству собственного величия, которую они измеряют первобытными мерками.

В слух же имп-майор сказал следующее:

—Должен высказать вам свою точку зрения, — процедил он сквозь зубы, — Пока бюджет течёт ручейком в ваши карманы, вы будете как нарывный гнойник существовать. Но стоит вам остаться без подпитки, и вся ваша гнилая система рушится, как карточный домик.

Голос венерианца звучал жестко и холодно. Имп-майор, второй человек после самого Императора, мог позволить себе такие высказывания вслух, не опасаясь последствий. Его положение и влияние на политическую ситуацию в Империи давали ему неограниченную власть. Тот, кто занимал такую позицию, был не просто фигурой, а настоящим игроком в политических играх, и его слова были весомыми, а действия — решающими. Он не нуждался в одобрении, так как его идеи и взгляды уже давно становились основой стратегии, определяющей будущее Империи.

Рикко Хоут хорошо известный всем как кардинал, один из самых могущественных и опасных фигур в теневых структурах Империи. Под этим прикрытием он управлял кулисами власти, манипулируя не только государственными институтами, но и скрытым миром, где решения принимались не на глазах общественности. Тайные сговоры, сделки и интриги — вот где его истинная сила, и никто, даже самые высоко профильные генералы и чиновники, не осмеливались ставить под сомнение его полномочия.

—Итак, попрошу всех выйти вон, — устало произнёс худощавый мужчина в фиолетовой форме главы Восьмого Отдела, не желая больше трать ни единой секунды на подобных людей.

У Миллини Рикко Хоута были дела куда важнее, чем тратить время на выслушивание предложений этих пустозвонов и неудачников. На самом деле, он находился здесь не по своей воле, а исключительно по прямому указанию Маркуса Второго. Император был большим любителем подобных игр, которые раздражали Рикко своей очевидной бессмысленностью. Однако отказываться от поручений Императора было не только невозможно, но и попросту глупо.

Маркус Второй, как всегда, руководствовался своей странной логикой. По его словам, такие визиты должны были "наводить порядок на местах". Для Императора это означало, что Рикко Хоут, со своей железной хваткой и авторитетом, был идеальным инструментом устрашения. Его появление само по себе приводило в замешательство местных чиновников, военачальников и прочих "властителей малых миров", заставляя их быстро корректировать свои действия.

Но для самого Рикко такие поездки были в первую очередь утомительным спектаклем. Он знал, что его присутствие, его резкие замечания и даже холодный взгляд вызывали настоящий ужас у тех, кто привык к относительной безнаказанности. Они начинали метаться, устраивать показательные действия, пытаясь доказать свою полезность Империи.

"Порядок", как его видел Маркус, в представлении Миллини был не более чем временной видимостью. Он хорошо понимал, что после его отъезда практически всё вернётся на круги своя. Но спорить с Императором было бессмысленно. И хотя сам Рикко презирал подобную показуху, он исполнял приказ с холодной отстранённостью, которая ещё больше усиливала его репутацию непоколебимого и беспощадного слуги Империи.

Император в этот раз действительно выбрал верное направление. Действия грархов в данном квадранте создавали проблемы, которые уже нельзя было игнорировать. Наибольшую тревогу вызывал тот факт, что, согласно прогнозам Центрального Архивариуса Империи, грархи сознательно нацелились на сектор 14–3. Эта планета, обладая стратегическим значением, была ключевым элементом исследований Рикко Хоута. Любая активность грархов на территории четырнадцатой ветки ставила под угрозу тщательно продуманные планы Восьмого Отдела.

Однако, несмотря на усилия Миллини убедить Императора в истинной природе этих существ, Маркус Второй продолжал настаивать на своём. Для него грархи оставались самостоятельной цивилизацией, действующей автономно и самостоятельно. Хоут, опираясь на неопровержимые научные факты, был уверен в обратном: грархи — это лишь биологический инструмент, искусственный механизм, созданный более развитой цивилизацией, предпочитающей оставаться в тени.

Император же называл эту теорию "спекуляцией, не подтверждённой доказательствами". Возможно, он считал, что признание зависимости грархов от внешнего влияния могло ослабить позиции Империи на межзвёздной арене. Или же ему попросту было удобнее придерживаться упрощённой версии реальности.

Но отрицать очевидное было непредусмотрительно. Биологическая машина, способная преодолевать границы пространства и времени, являлась слишком серьёзной угрозой, чтобы её игнорировать. Её происхождение из темных территорий лишь добавляло мрачных оттенков в эту сложную картину.

Вдобавок ко всему, немалую головную боль в последнее время доставляла Республика из параллельного мира. Хотя дипломатические отношения с ними находились на высочайшем уровне, их высокомерие и скрытность вызывали немалое раздражение. Однако такое поведение имело свои основания. Республика рассматривала наш мир как технологически отсталый и неспособный наравне конкурировать в ключевых областях науки и техники.

Они считали, что мы зависим от их благосклонности, и не упускали случая продемонстрировать своё превосходство. Регулярные намёки на их "высшее" положение и недвусмысленные замечания в адрес наших технологий делали взаимодействие с ними крайне напряжённым.

Республика открыто не вмешивалась в дела нашего мира, но их действия за кулисами порой оставляли больше вопросов, чем ответов. Казалось, они постоянно проверяли границы дозволенного, выстраивая сложные политические и экономические манёвры, словно тестируя нашу терпимость и решимость.

И хотя они редко проявляли агрессию, одна лишь мысль о том, что у них может быть скрытая повестка, заставляла Империю держать ухо востро. Подобная скрытность вызывала у Миллини Рикко Хоута особую настороженность: он был уверен, что Республика лишь ждёт подходящего момента, чтобы воспользоваться слабостью Империи.

Имп-майор достал из внутреннего кармана небольшое устройство, известное как “непроницаемая тишина”, и активировал его, наполнив помещение абсолютной звуковой изоляцией. Убедившись, что никого лишнего поблизости нет, он достал планшет и запустил интерфейс. Его пальцы скользили по голографическим файлам, сопровождаясь лёгкой улыбкой — каждое движение выдавало едва скрываемое предвкушение.

Он медленно листал отчёты, выискивая тот самый файл, что мог доставить ему мгновения редкого удовольствия. Когда взгляд наткнулся на знакомую иконку, он без колебаний остановился. Это был его любимый материал, просмотренный, казалось, уже сотни раз.

— Как ты сумел замкнуть контур, используя лишь примитивных дронов, и ещё самостоятельно пробраться в четвёртый контур Амикона? — с восхищением произнёс венерианец, в голосе которого звучала смесь удивления и одобрения.

Голограмма ожила, проецируя перед ним динамическую запись событий. Миллини Рикко Хоут, погружённый в происходящее, следил за мельчайшими деталями, поглощённый невероятным потоком информации. Он снова и снова прокручивал ключевые моменты, изучая каждую мелочь, словно пытался разгадать загадку, которой не было конца.

Его восхищение граничило с одержимостью. Для венерианца такие уникальные проявления гениальности были сродни произведению искусства, и он не мог устоять перед их красотой.

Конец 1й книги.

Продолжение следует ...

Вторая книга — “Джинджер”.