Чужое Дело. Пролог.

Глава 4

Чужое Дело.

Пролог. Свобода ярости. (4)

Пока наблюдал за расконсервацией Амниумов, в голове всплыло имя, которое недавно упоминал Гера. Астрид Лундберг. Тогда я бездумно отмахнулся, но сейчас это имя застряло в голове, как заноза. Я не мог избавиться от мысли, что эта особа напрямую связана с Сольвейг Ёйн. Ведь не зря же, Гера упомянул Астрид, но ни словом не обмолвился о Сольвейг. В этом явно существует какая-то взаимосвязь.

Стоит обязательно потом спросить об этом Геру, раздражённо думал я, заставляя себя вернуться к текущим делам. Но не получалось. Раз за разом это имя всплывало в сознании, как я не пытался избавиться от него.

Эти мысли отвлекали. Раздражает, когда теряю фокус. Надо больше сосредоточиться на текущем положении дел. Сейчас главное следить за входом в ангар, чтобы не пропустить незваного “гастролёра”.

—Гера! — окликнул я своего бестелесного подельника, — А почему настала такая “тишина”? Этих же Легионеров была целая уйма, и они знают наше местоположение. Почему сейчас не атакуют?

Ответ и так был очевиден. Всё было логично, ПЦМ просто ждут подкрепления, готовя идеальную тактику для атаки. Но я задал этот вопрос не ради ответа. Мне нужно было отвлечься, вытряхнуть из головы мешанину ненужных мыслей и хотя бы ненадолго переключиться на диалог с Герой.

—* Полагаю, данные обстоятельства напрямую связаны с изменением стратегии Программ Центрального Мониторинга. Нерациональное использование муниципальной собственности и фактические риски потери контроля заставили ПЦМ приостановить активные действия. Все атаки откладываются до получения новых данных.

С каждой новой машиной, подключённой в сеть, я отчётливо замечал, как менялся Гера. Его голос становился всё более эмоциональным, интонации обрели оттенок уверенности, который раньше звучал лишь в шутливых комментариях. Этот фотонный хитрец явно не просто объединял Амниумы в единую сеть. Он попутно создавал для себя кластерный сервер, наращивая вычислительные мощности и укрепляя контроль над системой.

—Гера, ты там случайно не планируешь захватить власть в космопорте своими махинациями? — решил я подшутить над ИИ, заодно и проверить, насколько развился этот умник. Понимает ли он скрытый юмор.

—* Захват власти? — отозвался Гера, сделав паузу, как будто обдумывал мою фразу. — Данное предположение противоречит моим основным протоколам. Единственный аргумент: способ повысить наши шансы на выживание...

Он замолчал, а затем добавил с неожиданной насмешливой интонацией:

—* Предпочитаю более изысканные методы влияния. Но тебе стоит быть осторожнее. Вдруг я действительно решу расширить свою зону контроля подобным способом. Что тогда будешь делать?

Я криво улыбнулся. Гера явно начинал понимать шутки — или хотя бы умел их симулировать. И больше того. Он научился давать едкие, адекватные ответы. А ведь не прошло и сорока восьми часов с момента его адаптации. Способный парень, ничего не скажешь.

—Ладно, завоеватель, оставим великие планы на потом, — ответил я, — Лучше скажи, сколько Амниумов уже подключено?

Гера вернулся к своей обычной аналитической манере:

—* На данный момент сеть объединяет девятнадцать единиц. Продолжаю подключение.

Девятнадцать, мысленно подытожил я. Вся фотоника этих машин уже в распоряжении Геры. Осталось четырнадцать аппаратов, и банда железных гладиаторов с плазменными резаками на потеху публики будет биться на смерть. Уверен, новостные каналы уже тут как тут. В северных районах уже принимают ставки, насколько долго бунтарь продержаться. И фигурирует во всех новостных пабликах только моя рожа. Про Геру широкой общественности ничего не известно.

Снаружи раздался гул тяжелых глайеров. Два борта, сразу на слух определил я. Похоже заявились “звёзды шоу” которых все заждались. Отлично! А я пока что, даже понятия не имею, про какой там ментор рассказывал Гера и с чем его едят.

—Гера, похоже нам кранты, — спокойно произнёс я, отчетливо осознавая, что это за машины такие — Гедары.

—* В сети не задействованы ещё пять единиц, — сообщил мой фотонный друг.

—Без проблем, — пожал я плечами, — Сейчас скажу им, чтобы подождали. Тебе сколько ещё времени нужно? Чтобы я хотя бы знал, какую им информации донести. А то, как-то неудобно получится.

—* Потребуется ещё четыре минуты для полной синхронизации, — прозвучал голос Геры с прежней ровностью, будто ситуация вокруг была совершенно обыденной.

Четыре минуты? Замечательно. Этого времени как раз хватит, чтобы от нас осталась только пыль, сделал весьма неутешительный прогноз для себя я. Но, существовал и вариант, что штурмовые андроиды подождут. Вот только что дальше?

—Ладно, Гера, — я глубоко вздохнул, стараясь сохранять спокойствие, — Не хочешь, случайно, поделиться планом, что мы будем делать? А то, честно говоря, в голове как-то совсем пусто. Тотальная тишина, только два слова в этой пустоте громко скрипят, как старые ботинки. Астрид Лундберг.

—Вынужден напомнить, — ответил ИИ с лёгкой иронией, — Ментор — это ты, а я всего лишь помощник. Тактика, стратегия, планирование боевых действий — это не в моей компетенции. Моя задача — поддерживать многозадачность твоего сознания и увеличивать каналы захвата.

—Прекрасно, — пробормотал я, сдавленно усмехнувшись, когда раздались первые удары о бетон, десантировавшихся 2Т234.

Вот он, момент истины. Гера пообещал помощь, и я её получил. Но как далеко эта помощь от реальности... Где-то там, за горизонтом. Даже с этой точки не разглядеть. Я перевёл взгляд на тепловой сканер. За стеной — силуэты восьми Гедаров.

Где остальные, понятия не имею. Пока что обнаружена не полная одна группа. И это плохо. Сейчас все будет происходить не по сценарию из фильма, где злодеи выходят по одному, чтобы главный герой успел перебить их по очереди. Это реальная жизнь, и на кону — всё.

—* Важно отметить, — снова прозвучал голос Геры, — с каждым шагом противник ускоряет процесс навигации. Их алгоритмы не предсказуемы. Рекомендую погружение в созданную сеть. Подключение оставшихся трех единиц остановлено.

—Супер, Гера, просто супер, — пробормотал я, цепляясь за последнюю каплю спокойствия. Странное ощущение овладевало мной — страх, растворённый в пустоте, как если бы я уже смирился с неизбежным.

Я погрузился в поток данных, ощущая каждую единицу информации как серию импульсов в нейронной сети. Сознание опустилось на теплую перину невесомой пустоты.

Пройдя полное погружение, я видел все тридцать точек в сети, но понятия не имел, как такое количество связать в единое целое. Передо мной мелькали тридцать Амниумов, и каждая точка представляла собой самостоятельную единицу, которая как бы существовала в своём пространстве. Я воспринимал их — как отдельные тела, чуждые, независимо функционирующие. Как собрать их в одно целое? Это был мой первый вопрос, на который у меня не было ответа.

Поначалу я решил применить привычный стандартный метод. Как я всегда делал, когда работал с несколькими объектами. Я был словно шахматист, сидящий за доской, где стояло больше фигур, чем положено. Мои фигуры — это импульсы покорности центральных процессоров Амниумов. Я мог переключаться между девятью, десятью фигурами, внимательно просчитывая каждый ход. Но вот к одиннадцатой я уже не мог дотянуться. Мои движения стали замедляться, как если бы я пытался управлять количеством фигур, превышающим мой опыт и возможности. В моей голове возникала запутанная схема: нужно было сосредоточиться на каждой фигуре по очереди, но это уже не работало. Вся цепочка рвалась на отдельные фрагменты, которые нужно собрать снова.

Я понимал, что так я не смогу добиться цели. Это не тот результат, на который была сделана ставка. Ментор. Чёртов Ментор. Я не знал, как это сделать. Совсем не знал. Но память выдала интересный фрагмент, о чем Гера обмолвился... Он дал мне своеобразную подсказку. Что-то вроде: «управляй как своими конечностями тела». Мои пальцы на ногах, руках, колени, таз, туловище, плечи, локти, шея — всё это частью меня. Мне стоит отбросить стереотипы и принять новую парадигму своей сущности.

Возможно, стоит просто подменить понятия? Избавиться от догм и провести революцию своего сознания? То есть, поглотить все объекты в сети, растворить их в себе, сделать частью меня. Ведь я не задумываюсь, когда беру чайник в руку, как распределить вес на левый мизинец ноги, как согнуть колено, наклонить туловище, под каким углом согнуть локоть и как пальцами руки захватить ручку чайника. Если бы я всё это делал с таким же отношением, как пилотировал несколько бортов, то чай в чашку я бы налил только через шесть часов, а может и больше. Каждый человек управляет своим телом, не задумываясь о точках тяжести, прикладной механике конструкций — в нашем случае, о своём скелете. Нет. Импульс с головного мозга поступает... Поступает... Неужели Гера и есть тот “спиной мозг”, который выступает в роли основного помощника? Да, только такие ассоциации сразу приходят на ум.

В теории всё понятно и логично, но вот как эти наработки перенести в реальность? Как применить их на практике, когда интуитивное управление должно быть без усилий, а не расчётливым решением каждой отдельной задачи?

Хорошо, сосредоточился. Поглощение. Всех. Без остатка. Но как, сука?! Я же не кашалот, который может проглотить косяк рыб за один раз. Надо идти от обратного. Если раньше я привязывал всё к себе, то сейчас попробую построить себя из этого нагромождения. Интересная мысль. Как гончар лепит глину. Сначала бесформенная масса, а потом, с помощью нехитрого приспособления и рук, создаётся форма. Но у гончара на первом месте — тактильные чувства. Он ощущает каждый изгиб, каждую неровность. А у меня? Чем заменить руки гончара, если передо мной — только сгусток пульсирующих точек?

И тут я заметил нечто новое. То, чего раньше не было при погружении. У меня появился инструмент захвата. На первый взгляд незаметные, но вполне ощутимые щупальца. Они дрожали, словно ещё не привыкли к своему существованию. И от них тянуло безжизненным холодом. Гера. Это он. Это его прямая помощь. Мне нужно было не только осознать это и принять, но и научиться пользоваться этим инструментом.

Что ж, время для практики. Методом проб и ошибок, как всегда. Помощь ИИ останется на уровне подсказок, но жаловаться некогда. Попробуем.

И только я начал собирать себя из фрагментов, как слева полыхнула яркая вспышка. Неприятная боль и жжение пронзили меня. Сначала я даже не понял, как такое возможно в нейронной сети. До этого я мог ощущать дистанцию, прикосновение объектов, их форму — но боль? Это было впервые. К тому же я никак не мог приспособиться к множеству потоков поступающей информации. Чем больше я собирал частиц «себя» в единое целое, тем сильнее сознание дробилось на части, вызывая резонанс. И ещё эта пульсация, которую нельзя было игнорировать. Она отдавала болью с каждым шагом.

Шесть фрагментов. Пять. Моё сознание разрывало на части. Будто я при пятикратной перегрузке без воздушного барьера прорывался сквозь слои атмосферы. Я уже не видел ничего и не мог понять, где остальные части. Честно говоря, мне было наплевать. Я попал в ловушку, из которой не мог выбраться.

Не знаю, сколько времени я сопротивлялся. Это была вечность, пока я наконец не прорвался сквозь слой. И вдруг ощутил себя в золотом тумане, который словно подарил глоток свежего воздуха. Я больше не был собой. Я превратился в облако. Наконец пришла тишина, я застыл в этом неведомом пространстве.

Но отдохнуть не получилось. Вспышки боли, как регулярные удары молота, начали терзать меня. Ни секунды передышки. Злость заполнила меня до краёв. Сгенерировав визуальную составляющую, я очутился в эпицентре событий.

Восемь штурмовых Гедаров без остановки атаковали левый фланг. Мои шесть Амниумов стояли как оловянные болваны, впитывая урон от штурмовых орудий 2Т234. Все шесть на грани уничтожения. Бронепластины сорваны с мясом, корпуса изуродованы. У некоторых критические повреждения двигательных функций. Секунды отделяли их от полного краха.

С таким положением дел я не желал мириться.

Мгновенно вычислив расстояние до цели, я отправил в атаку шесть нетронутых Амниумов с правого фланга. Их единственным оружием оставались плазменные резаки — достаточно мощные против тяжёлой брони врага, но эффективные лишь в ближнем бою. Чтобы компенсировать этот недостаток, пришлось перебросить большую часть нагрузки реакторов на фасетчатую экранированную защиту.

Вероятность перегорания аулитовых стержней реакторов была пугающе высокой, особенно для не разогнанных систем, но другого выбора не было. Приблизиться к Гедарам по-другому не получится.

Жаль, что не удалось воспользоваться оружейными модулями 1С234, которые мы уничтожили ранее. Они могли бы кардинально изменить ход боя. Но Программа Центрального Мониторинга (ПЦМ) намертво заблокировала их. Этот инструмент Департамента Локализации Угроз использовал многослойный переменный код, практически невозможный для взлома в боевых условиях.

Ещё одну проблему создавала несовместимость оружейных протоколов Империи и Конфедерации. Это была старая и безупречно работающая система, которая служила гарантией того, что враг не сможет использовать захваченное оружие.

Выстроив Амниумы в обратный треугольник, я приказал первым трём шагоходам прикрывать защитным полем троицу сзади. Вся мощь их реакторов ушла на фасетчатую броню. Гедары пытались пробить брешь своими штурмовыми орудиями, но безуспешно.

Не теряя времени, я подтянул оставшиеся машины на левом фланге. Моей целью было не просто задавить противника числом, а лишить его манёвра. Когда я перекрыл выход двумя Амниумами, Гедары оказались прижаты к стене. Теперь у них не было шансов: в ближнем бою 2Т234 уступали боевым мехам, что не удивительно.

Плазменные резаки вспыхнули, разрезая корпуса штурмовых Гедаров. Спустя несколько секунд три боевых андроида были уничтожены. Оставшаяся пятёрка, воспользовавшись своими размерами, протиснулась между корпусами Амниумов, уничтожив одного из них и зашла в тыл. Они выстроились в боевой пятиугольник и замерли. Теперь штурмовики оказались в центри плотного кольца моих машин.

Я сразу понял, что происходит: ПЦМ не торопилась, изучая тактику и стиль ведения боя. Система анализировала мои действия, просчитывала тактику и вносила коррективы. Этот бой для неё был всего лишь пробной партией. Разведка боем. А у меня не было времени играть по её правилам. Я знал: у неё ещё есть резервы. Остатки групп, несколько десятков 1С234 и, возможно, мобилизованные спасательные машины.

Я перевёл свою машину на левый фланг, вытащив себя из относительно защищённого центра. Я подтянул Амниумы ближе, формируя плотный строй. Прорыв был очевидным решением, но как выбраться из этой ловушки? Логичные маршруты точно перекрыты, но я не верил, что у муниципальных служб хватит ресурсов, чтобы замкнуть весь космопорт. Более вероятно, что СИК и ДЛУ только стягивают остатки резервов и спасательные андроиды 1А234 к этой локации.

Ситуация не оставляла места для сомнений, но я чувствовал себя уверенно. Даже более того. Азарт наполнял меня до краёв. Я был морально готов проиграть ещё в начале, но сейчас всё изменилось. После произошедшего чуда я словно получил крылья. Я сделал то, чего никто никогда не делал. Практически никто. Конечно, явные намёки Геры и прочее, но лично я не знал таких людей. Всё это не важно. Гера... К чёрту его! Сейчас я на подъёме. Я в самом разгаре битвы, и вряд ли что-то сможет меня остановить.

Чувствуя всем своим естеством, что прорыв нужно осуществлять именно в этот момент, я направил все железо на выход. Вообще не понимал, какой стоит выстроить маршрут для бегства. Ясно было другое: нельзя предсказать сейчас ничего наперёд, иначе руководствуясь одной лишь логикой, я угожу в капкан ПЦМ.

Я не питал иллюзий. Один человек не может перехитрить Программу Центрального Мониторинга. Но у меня было то, с чем она никогда не сталкивалась: непредсказуемость, нахальство и новизна. Для системы это было как удар в спину — миллионы переменных, не основанных на логике. Невозможность проанализировать хаос — вот моё главное оружие.

Мои импровизированное соединение вырвались из ангара. В мгновение ока строй перестроился, образуя круговую защиту. Я оставил девять Амниумов внутри круга, выставив свою машину в первых рядах обороны. С пяти сторон и сверху одновременно началась атака. Сканеры зафиксировали мощные удары: снаряды, плазменные потоки, даже кинетические удары. Силовое поле пока держалось, но нагрев стержней уже подбирался к критической отметке.

Глядя на своих безмолвных солдат, я почувствовал, как внутри что-то сжалось. Для меня это были не просто машины. Каждый из них работал ради одной цели — защитить меня. Их стойкость стала олицетворением преданности.

Я знал: каждая потеря — это не просто механизм, вышедший из строя. Это фрагмент моей защиты, моей воли, моего шанса на выживание. Вступая на путь войны, понимаешь, что без жертв не обойтись. Потери будут с обеих сторон, и ты принимаешь это правило, беря ответственность на себя.

Пусть для кого-то это просто металлические куклы, чьим существованием система особо не дорожит. Но не для меня. Моя философия другая. Возможно, её никто не разделит, но я и не ищу последователей. Для меня любая форма жизни заслуживает уважения. Цинично думать об этом сейчас, но так уж сложилось. Это факт. И как бы от него ни отворачиваться, он остаётся фактом.

Осматривая по сторонам, я лихорадочно соображал, каков должен быть путь для отступления, бегства. Главное куда? От системы не спрятаться. Тем более таким количеством. Но выход должен быть.

Итак, лучше всего спрятаться под землю. Что в наличии: теплоотводящие туннели, которые сразу отбрасываем. По габаритам Амниумам не пройти.

Подземные склады? Нет! Это конечные точки в космопорте. Тупиковые. Таким образом я как загнанный зверь забьюсь в нору и тогда станет вопрос уже времени, когда меня уничтожат.

Попробовать уйти через стартовые площадки и захватить транспортный челнок? Идея так же с логическим финалом. Мне даже не дадут возможность выйти на орбиту, уничтожив в слоях стратосферы.

Пробиться в город и попытаться раствориться внутри? Ну так себе идея. Первые очевидные преграды, это те заграждения, которые уже сумели соорудить полицейские и ДЛУ. Вокруг было столько машин, глайров, андроидов, дронов и людей, что на моей совести будет столько разрушений, от которых потом никогда не отмыться. Потом, как я себе представляю, раствориться на Амниумах в городских застройках! Это смешно. Особенно учитывая дроны и глайеры. Они же не выпустят меня из виду и финал тот же. Мехи с перегретыми реакторами выйдут из стоя, на этом вся история будет окончена.

Ещё настойчиво стал раздражать внутренний импульс чужого сознания, не давая покоя внутри сети. Светло голубая нить тянулась ко мне и требовательно пыталась проникнуть внутрь моего защитного кокона. Неужели ПЦМ пыталась внедриться и взломать? Нет, вряд ли! Импульс шел изнутри системы. Твою ж мать! Это же Гера. Я раскрыл барьер и впустил в себя поток.

—* “Четыре секунды до удара” — только услышал я предупреждение от ИИ.

—“Что?” — начал я по сторонам искать опасность.

Но в поле видимости были всё те же заграждения и импровизированные баррикады из техники полиции и транспортных роботизированных погрузчиков космопорта, из-за которых вели беспрерывный огонь андроиды с людьми.

—* “Одна секунда” ...

Прямо в центр строения Амниумов, сверху пришёл удар мощного гравитационного импульсного заряда. В одно мгновение весь защитный строй разбросало на несколько сотен метров. Я только запомнил, как нейронное соединение вмиг оборвалось и неведомая сила высоко подбросила меня вверх. Полет длился несколько секунд. Перед глазами пронеслись несколько стартовых площадок космопорта со стоявшими на них грузовыми челноками. Затем был удар! Страшное приземление. Тело моего Амниума покатилось по бетонной поверхности, словно беспомощный мяч. Амниум крутился, грохоча обломками брони, оставляя за собой искры, осколки и полосы рваного металла. Удары об землю с каждым разом становились слабее, пока движение не замедлилось окончательно. Система защиты плота в машине Конфедерации оказалась на высоте. Богиева пена мгновенна зафиксировала тело и создала защитную оболочку, защитив человека от непредсказуемых увечий. В этот момент я даже испытал невольное уважение к инженерной мысли конфедератов.

Но это не спасло от последствий удара. Голова раскалывалась от резонанса в нейросети. С носа и ушей шла кровь от перегрузок. Волнами накатывала тошнота. Содержимое желудка вот-вот попросится наружу. Сознание то возвращалось, то исчезало, оставляя лишь разрозненные фрагменты реальности. Пена самопроизвольно стала рассыпаться, освобождая из оков мое тело в кабине. Сканеры не работали, подавленные перегрузкой и повреждениями. Визуальные сенсоры мигали, словно пытались восстановить изображение.

Затем всё происходило словно в тумане. Я увидел, как кабина моего РТ-63 со крипом и матами начала открываться. Не понимая, откуда идут ругательства, я просто с открытыми глазами неподвижно лежал на спине в кресле пилота. Именно лежал, так как точно понимал своё положение, основываясь на земном притяжении. Очевидно Амниум, после падения, оказался на спине, за что очередной раз моё уважение к инженерам, работавших над этой машиной.

Потом, передо мной появились люди с ломами в руках. Их лица были весьма неприятными и пугающими. Эти люди, очевидно, не имели н какого отношения к представителям правопорядка. Лица в татуировках, у некоторых кибернетические части тела, вставные глаза с красным сканером. Кто это вообще такие были? И где полицейские андроиды, или ДЛУ? Меня ведь по всем законам должны сейчас арестовать и ...

В итоге я получил удар кулаком в лицо и потерял сознание закрыл глаза. Потом память состояли из одних отрывков. Были властные слова неизвестного мне человека, который раздавал команды:

“Несите этого гандона в машину”, — я чувствовал, как меня подняли несколько рук...

“Быстрей, быстрей, шевелитесь, пока циклопы не набежали” ...

“Уходим в “метро”, три мухи над головой” ...

***

Очнулся я в скверном настроении. Боже, как же всё болело. Глаза открыть удалось не с первого раза. Придав чуть больше усилий, удалось разорвать застывшую кровь, которая и мешала открыть глаза. Искусственный тусклый свет робко развеивал темноту нагоняя тоску и отчужденность. Руки затекли и онемели. Ног не чувствовал вовсе. Всё тело ныло и протестовало против такого обращения с собой. Ужасно хотелось пить и желательно чего-то покрепче, чтобы развеять дымку в голове и перед глазами.

Я попытался пошевелиться, но ничего дельного из этого не получилось. Неприятная боль в правой стороне в области ребер быстро отрезвила меня. Немного подождав, чтобы успокоить боль, я принял новую попытку. Что-то блокировало движение. Да и вообще, какого черта я сидячем положении? На холодном металлическом стуле. Опустив голову, и посмотрев на себя, все стало на свои места. Привязан скотчем. Одежда порвана, вся в крови. Очевидно, в моей. Короче моё положение — хуже не придумаешь.

Даже не могу понять, где нахожусь. Вокруг темные стены с облезлой штукатуркой, сквозь которую виден серый кирпич. Повсюду кучи старого мусора: перевёрнутые ящики, грязные бутылки, пакеты и бумага. Пыльный, грязный пол, выложенный оранжевой потрескавшейся плиткой. В некоторых местах следы застывшей, не вытертой крови. Ещё добавлял картину восприятия спёртый, застоявшийся, сырой запах подвального помещения.

Где я? Старый подвал, или вообще какой-то заброшенный уголок под землёй? Окон нигде нет. Есть только одна поржавевшая дверь, со следами вмятин. В общем данное помещение не тянуло на даже вшивый одно звездочный отель.

“Метро”, подсознание подкинуло обрывок из памяти. Так только называли подземные лабиринты в северных районах города. И это было последнее место, где бы я хотел оказаться. Многокилометровые подземные тоннели преступных районов было одним из самых ужасных мест в Риде. Сюда не заглядывают законопослушные граждане Империи, в эту зловонную нору не сунет нос по доброй воле ни один правоохранительный орган. В Метро даже самые отпетые отморозки спускаются с опаской.

“Приплыл,” — понял я, чувствуя, как внутрь меня заползает тьма. Оказаться в Метро — худший из возможных сценариев.

Мои мысли прервал неожиданный звук. В правом углу, среди нагромождения мусора, что-то шевельнулось. Это было так внезапно, что я моментально забыл о своём состоянии. Затаив дыхание, я медленно повернул голову, стараясь не издавать ни звука.

Глаза уставились в темноту. В углу что-то двигалось. Раздался шорох, а затем едва различимый звук — то ли царапанье, то ли скрежет. Я замер, задержав дыхание, и ждал, кто или что выйдет из мрака.

Секунды тянулись бесконечно, пока нечто не сдёрнуло грязную клеёнку, скрывавшую его фигуру. Это было живое существо. Человек. Вернее, его отдалённое подобие — худой, маленький, с нестабильной походкой. Оно медленно хромало, время от времени цепляясь за хлам на полу.

Под тусклым светом лампы я наконец смог разглядеть его. Это был ребёнок. Мальчишка лет девяти, может, одиннадцати. Грязные спутанные волосы торчали в разные стороны. Лицо покрывала толстая корка грязи, через которую отчётливо выделялись небесно-голубые глаза. Разбитые губы, синяк под глазом и глубокая ссадина на скуле завершали картину.

Я растерянно смотрел на него. “Как он вообще сюда попал?” — пронеслось в голове. Подвал, грязь, зловоние, остатки застывшей крови — всё это не место для ребёнка. Или ...

—Очухался, козёл! — совсем не детским голосом проговорил пацан, недобрыми глазами смотря на меня.

Я немного опешил от такого жесткого приветствия. Хотя, честно признаться, этот малец меня не удивил своим хамством. Метро в себе таит много тайн, говорить о которых не принято среди нормальных людей.

—Ты “звоночек”? — прямо спросил я пацана, догадываясь, кто на самом деле стоит предо мной.

Мальчишка промолчал, только прищурился, словно оценивая меня заново. В его взгляде больше не было той неприязни, что я уловил минуту назад.

—В теме? — вопросом на вопрос ответил тот, заложив свои худые руки крестом на груди, ожидая моего ответа.

—Частично, — честно признался я.

—Тогда сам понимаешь, что хреновые у тебя дела, дядя, если меня встретил.

Я кивнул. Действительно, каждый раз, когда мне казалось, что хуже уже быть не может, судьба находила способ доказать обратное.

Это не был ребёнок. Вернее, не в том смысле, в котором принято понимать это слово. Звоночки — низшая каста в северных районах. Они никогда не выходят на поверхность. Всю свою короткую жизнь они проводят под землёй, в таких местах, как это.

Жизнь звоночков редко длится больше тринадцати лет — их организм просто не способен на большее. Грязь, радиация, токсичные испарения. Это была их среда. Их сущность. Они продукты деградации Метро, дети, рождённые в абсолютной темноте и выживающие в ней до последнего дыхания. Сама их природа вызывала смесь ужаса и сочувствия.

Мальчишка, не торопясь, наклонился и подобрал с грязного пола резиновый жгут. Несколько секунд он просто держал его в руках, как будто взвешивая, затем начал лениво растягивать и отпускать его, наблюдая за тем, как тот сжимается обратно. Его глаза, холодные и хищные, медленно прошлись по моему телу. Сначала руки. Потом ноги. Затем обратно к лицу. Он явно что-то прикидывал.

—Жрать меня собрался? — сказал я с нескрываемой злобой, пытаясь спрятать за грубостью зарождающееся внутри отвращение и страх.

Пацан язвительно улыбнулся, не отводя взгляда. Затем покачал головой из стороны в сторону. Он не воспринимал меня как личность, как человека. Для него я был просто едой на определённый промежуток времени.

В своём прошлом мне довелось видеть подобных созданий раньше. Не мало историй знал о них. Их не заботят моральные аспекты, и они не страдают чувством гуманности. Звоночки ели своих жертв живьём, не обращая внимание на крики, мольбы, проклятия и угрозы. Перетягивали жгутами конечности, чтобы жертва не истекла кровью и не испортилась. Они даже не считали это жестокостью. Это был их способ выжить. Их реальность.

Но оставался один вопрос: кто и за что решил отдать меня этому каннибалу? Кто решил прибегнуть к услугам подземного мира? Звоночки не способны справляться со своими жертвами сами. Этот худосочный скелет едва ли смог бы дотащить меня до своей норы. Кто-то притащил меня сюда. Кто-то намеренно выбрал эту ужасную расправу.

Криминальные группировки Рида использовали звоночков в особых случаях. Это была не просто смерть — это было наихудшее наказание. Послание к остальным, кто посмеет перечить. Полное уничтожение, самая жестокая из возможных казней.

—Эй, сладкоежка, — окликнул я пацана, вспомнив, что в таких случаях всегда оставляли приговор, — Должно быть послание для меня. Ты ничего не забыл?

Каннибал недовольную скорчил гримасу и по-детски, обиженно бросил жгут на пол. Похоже я его обидел, или что-то в этом роде. Подземный мир свято должен чтить правила. Это единственное, что усваивали за свою короткую жизнь звоночки.

Развернувшись ко мне спиной, пацан пошёл в тот угол, откуда недавно вылез. Порывшись в мусоре, он нашёл клочок бумаги и принес его мне.

—На читай! Я не умею, — развернул мальчишка бумажку перед моими глазами.

—Переверни, верх ногами держишь, — попросил я, не разобрав корявый почерк.

Тот послушно выполнил мою просьбу. “Вейн уже заждался тебя”, — прочитал я послание.

Отсылка была понятна. Тот бандит, главарь троицы, с которыми Сольвейг приехала на рефрижераторе. Мы с ними планировали лететь на Гориверк за хусмусом, но я эти планы немного изменил, сделав в тушке Вейна пару лишних отверстий.

Очевидно, правда всплыла наружу. Скорее всего, это связано с арестом Сольвейг. У них в банде, видимо, есть свой человек в ДЛУ — информатор, который тут же донёс в нужные уши интересные детали её допроса. Бандиты быстро вышли на мой след. Теперь ясно, за что мне уготовили такую участь.

Шустрые, надо признать. Да ещё и с изрядным чувством стиля. Оставивший послание был не только злопамятным, но и начитанным. Намёк был ясен: лодочник уже получил свою плату и перевёз Вейна на другой берег. Вечно мрачный Харон, правящий своей лодкой через Стикс, всегда выполняет свою работу. Он не задаёт вопросов, не судит за жизнь. Ему важно лишь одно: чтобы серебряная монета, плата за перевоз, лежала под языком. И сейчас на другом берегу реки ждёт меня Вейн. Ну-ну.

В дверь негромко постучали. Мой “новый приятель” мигом сорвался с места и открыл. На пороге стояли гости.

Четверо. Один другого краше. Все как на подбор — ходячие скелеты, обтянутые кожей. Если сложить их всех вместе и кинуть в ведро, в сумме выйдет килограмм десять, а то и одиннадцать. Но ничего, вот позавтракают, пообедают и поужинают мной, гляди и вес немного наберут, сучьи дети.

Мда. Никогда бы раньше не подумал, что будут так сильно меня раздражать голодные дети. Их мертвые глаза, бледная кожа и острые зубы. Сука, какой лютый сюрреализм!

В дверь снова постучали. Я фыркнул, опуская голову. “Уж не моя ли смерть заглянула на огонёк, личной персоной?” — промелькнула в голове глупая шутка.

И я рассмеялся. Глухо, надсадно, переходя на кашель, который рвал горло. Из глаз текли слёзы, а где-то внутри разливалась холодная апатия. Она сжала моё сердце ледяной хваткой, забивая последние остатки злости и страха.

***

Абай, обхватив голову руками, сидел на первом складе отделения, погружённый в диагностику вверенных ему рободроидов. Это старое дерьмо, по которому плачет утилизация, каждый раз шокировало его новыми поломками и сбоями в программном обеспечении. С каждым разом, когда очередной рободроид отказывался полноценно функционировать, Абай чувствовал, что его терпение истончается.

Мужчина пригладил седые волосы на голове, нервно взглянув на планшет. Цифры снова не радовали — итоговая сумма затрат оказалась как всегда удручающей. Абай понимал — назревает очередной скандал, от которых он чертовски устал.

«Опять придётся клониться в ноги Гау», — с тоской подумал он, докуривая очередную сигарету. Ещё не прошло и недели с тех пор, как он подписывал добавочный бюджет для отдела, а вот уже снова ему предстоит идти на поклон к начальнику. В общем, перспектива была не из неприятных. И что уж говорить о сервисном центре! Денег за ремонт рободроидов гребут немерено, а этот металлолом и недели не может продержаться в исправном состоянии.

Нет, баронет Гау, такими темпами, скоро его на порог своего кабинета не пустит. Абай сам понимал, что вся эта история со старыми рободроидами зашла слишком далеко. Машины перестают оправдывать вложенные в них средства. Уже второй месяц одни убытки, и так дальше не может продолжаться.

Будь он неладен, этот контракт с полицией Рида…

Щелкнул автоматический затворный замок складского помещения. Ворота стали медленно подниматься вверх. Это привлекло внимание седовласого мужчины.

Через минуту к разгрузочной рампе припарковался грузовик, с логотипом их компании с обоих бортов. Проблесковые оранжевые маячки на кабине и по бокам подсказывали, что ситуация неординарная и срочная.

Абай отложил планшет и направился в сторону беспилотного грузовика. Не успел мужчина дойти к машине, как в левом плече завибрировал синтелик и небольшой голографический экран раскрылся перед лицом мужчины. Узнав своего начальника, мужчина демонстративно поклонился,

—Мир вашему дому, уважаемый Гау, — с уважением в голосе поздоровался Абай.

—И тебе мира в дом, — быстро поприветствовал собеседник.

Абай заметил, что его начальник явно был не в своей тарелке. Лицо баронета напряжённое, глаза расширенные, тревожные. Дерганые и резкие движения говорили о глубокой нервозности.

—Что случилось? — спросил Абай, чуть приподняв брови.

—Слушай сейчас меня внимательно, — призвал Гау, сухим и резким голосом, — Собираешь всех рободроидов, которые только есть и пулей мчишься в грузовой космопорт. Маршрут держишь на вторую стартовую площадку. Пропуск на тебя уже оформил. Проблем с заездом не возникнет.

Абай кивнул, озадаченно смотря на своего босса.

—Смотри, — попытался предупредить Гау, своего наёмного ии-мастера, — Там чёрт знает что творится. Советую ознакомиться с новостями. Сейчас все каналы транслируют эти события. А потом разберёшься на месте. Вкратце, чтобы ты понимал: какой-то ублюдок, слетевший с катушек, устроил первую планетарную войну на территории космопорта. Там уже куча мяса и метала летит во все стороны. Не упусти момент. Мы можем хорошие деньги поднять на этом случае.

Не успел Гау договорить до конца, в голове Абая зародилась робкая надежда. Баронет напоследок поторопил своего нанятого работника и отключился.

Мужчина схватил планшет в руки и переключился на сводки новостной ленты города. То, что он увидел, вызвало неописуемую радость и восторг. Отбросив все свои насущные дела в сторону, Абай подбежал к терминалу, мгновенно подсоединив ментальный шлейф к передатчику.

Через три минуты все восемь рободроидов самостоятельно погрузились в кузов грузовика. Схватив портативный терминал подмышку, мужчина заскочил в кабину машины и устроился на пассажирском месте, приговаривая вслух пару фраз,

—Продержись дорогой ещё немного, прошу тебя продержись.

Проезжая по улицам Рида, Абая неописуемо нервировала беспечная неторопливость грузовика. Мужчина нервно ерзал на месте. Система автономного управления строго придерживалась предписанных скоростных лимитов и правил.

—Твою ж мать, быстрее нельзя? — раздражённо бросил он, ударив ладонью по панели управления, прекрасно понимая, что подобным образом никаких результатов не добьётся.

ИИ водителя, мягко помигав, ответил нейтральным голосом:

—* Ускорение недоступно. Текущие дорожные условия не позволяют увеличить скорость передвижения.

—Тупая железяка! — Абай стиснул зубы, чувствуя, как нервы накаляются.

Он подался вперёд, словно пытаясь мысленно подтолкнуть машину. Его пальцы нервно барабанили по терминалу, а взгляд метался между дорожным экраном и отображением координат. Новостная лента продолжала мелькать перед глазами. Картины разрушений в космопорте сменяли друг друга: горящие обломки, обугленные остовы роботов и хаотично мечущиеся люди.

“Давай дорогой, держись там, больше разрушений, больше, развали там всё, до чего способен дотянуться”.

Восторг, смешанный с тревогой, бил через край. Абай быстро ввёл несколько команд на планшете, настраивая систему контроля рободроидов на дистанционное управление.

—Какой замечательный человек, — радостно потирал руки мужчина, мысленно в уме подсчитывая, какой итоговый чек получится за работы по восстановлению и уборке.

Грузовик, наконец, покинул основную магистраль и свернул к грузовому космопорту. Маячки на крыше мигали всё ярче, словно сигнализируя о его приближении.

Абай стиснул терминал в руках. Сердце стучало где-то в горле, а пальцы машинально перебирали предохранитель на корпусе. Сейчас всё зависело от того, как быстро ему удастся добраться до эпицентра событий. Всех этих, практически мёртвых рободроидов, можно будет аккуратно подсунуть этому варвару-разрушителю. Пусть их уничтожит раз и навсегда. Эти куски дерьма застрахованы и по документам они рабочие и новые машины. Больше такого шанса избавиться от них может в будущем не представиться.

Подъезжая к основному месту событий, мужчина почувствовал, как пот выступает на ладонях. Мысли метались из стороны в сторону, выискивая в голове оптимальный вариант.

—Так, спокойно. Устроим всё красиво, — пробормотал Абай, глядя на появившуюся карту местности.

Его план был идеален: подогнать к эпицентру разрушений машины, активировать автономный режим, а после включить запись, чтобы зафиксировать их «героическое уничтожение». Все доказательства будут официальными, страховка покроет убытки, а новая партия рободроидов поступит за счёт страховой компании.

Но уже на подъезде к стартовой площадке что-то пошло не так. Вместо шума, взрывов и треска металла, который он ожидал услышать, его встретила пугающая тишина. Только отголоски далёких выстрелов сливались с эхом пустого пространства.

—Чёрт, — прошептал он, когда грузовик въехал на площадку из-за высокого ангара.

То, что предстало перед его глазами, невозможно было описать иначе, как хаос: обломки роботов громоздились на асфальте, кровавые следы вели к остаткам сгоревших машин, а в центре всё ещё дымился огромный кратер. Вокруг лежали перевёрнутые робо-погрузчики, грузовые глайеры полиции и ДЛУ, бронированные андроиды полиции выглядели вообще, как покалеченные марионетки.

Абай судорожно сглотнул. “Неужели опоздал?”. “Нет, этого не может быть”. Он искал глазами место, куда можно было бы "вписать" своих рободроидов, но всё выглядело слишком непредсказуемо. Системы контроля хаоса явно вышли из строя, а единственная движущаяся фигура на горизонте заставила его похолодеть.

Всё внимание было приковано к грозному малому меху, двигавшемуся как непокорный боец из стали. Абай не знал, как называется этот шагоход, но мех был военного предназначения, это точно.

— Нет, нет, это не может быть... — прошептал он, чувствуя, как холодный пот стекает по спине.

Боевая машина, покрытая обугленной бронёй и испещрённая следами от снарядов, двигалась прямо на него. Её движения были плавными, но в каждом шаге чувствовалась угроза. Абай едва смог шевельнуться, его пальцы дрожали над терминалом.

Мех вплотную приблизился к грузовику Абая и спрятал свой корпус от преследовавших его дронов за широкий кузов машины.

—Твою мать, — выпрыгнул из кабины мужчина и побежал в сторону ближайшего укрытия.

Абай точно понимал, как дальше будут развиваться события. Это было очевидно. Не успел ии-мастер добежать до первого полицейского глайера, лежащего на боку, раздались выстрелы крупнокалиберных орудий.

Сердце ушло в пятки. Мужчина пятой точкой чувствовал, что находится на волоске от смерти, пребывая практически на линии огня. Раньше, Абай никогда не видел так близко штурмовых Гедаров. Для ии-мастера они показались демонами, вылезшими из ада. Их устрашающий вид до жути пугал.

Абай едва успел запрыгнуть за обшарпанный корпус глайера, когда очередной залп потряс воздух. Он прижался к земле, словно пытаясь стать меньше, спрятаться от всего этого ада. Руки дрожали, сердце гулко билось в груди, а зубы выбивали скорострельную чечётку.

—Это не мои контракты, я на такое не подписывался... — шептал он, как мантру, боясь даже поднять голову.

Внезапно он почувствовал чьё-то присутствие. Слева. Абай осторожно повернул голову и замер. В нескольких сантиметрах от него, в такой же позе, прижавшись к земле, лежал мужчина. Его лицо показалось знакомым.

—Рэй? — прохрипел он, но его голос потонул в очередном оглушительном взрыве.

Рэй Пап, сотрудник четвёртого отдела полиции, выглядел ужасно. Лицо в грязи, порванная форма, выражение абсолютного ужаса в глазах. Но что ещё более странно — он смотрел будто сквозь Абая, не реагируя на него.

Громкий взрыв потряс землю. Горящие обломки и ударная волна с грохотом накрыли глайер, за которым они прятались. Металлический корпус завибрировал, заскрипел, но, к счастью, выдержал.

Абай судорожно вдохнул и прижался ещё крепче к изуродованному корпусу глайера, в котором добавилось несколько сквозных, рваных дыр. Краем глаза мужчина увидел покорёженную кабину своего грузовика и множество обломков рободроидов разбросанных по всем уголкам.

—Твою ж мать! Машина ведь была совсем новая, — вслух пожаловался мужчина, с радостью осознав, что все вышло ещё лучше, чем он планировал.

Правда по-прежнему было страшно. Так, как никогда раньше. Шипящий звук плазменного резака заставил Абая вздрогнуть. Он повернул голову на звук и застыл, широко раскрыв глаза.

Военный мех, покрытый копотью и израненный, двигался, словно разъярённый зверь. Его импровизированный меч — плазменный резак — ослепительно сверкал, когда он одним движением рассёк двух Гедаров, подошедших слишком близко. Их корпуса разлетелись в стороны, падая с оглушительным грохотом. Затем раздались выстрелы из рейковых орудий и малый мех получив три пробоины в корпусе безжизненно рухнул на пол.

—Это последний! — донёсся чей-то крик издалека. Голос звучал властно, отдавая приказ. — Вторая группа, проверить его!

***

Допив свой клубничный кофе, Абай с удовольствием съел хрустящий вафельный стаканчик, бросил взгляд на Рэя и озадаченно хмыкнул. Полицейский всё ещё не мог оправиться от пережитого. Сжимая в руках свой кофе, он тупо таращился на груду обломков перед ними. Останки боевых мехов и андроидов дымились на фоне обугленного асфальта.

—Рэй, да прекрати ты уже, — Абай по-дружески хлопнул старого знакомого по плечу. — Мы живы, здоровы. Разве это не главное?

Полицейский вздрогнул, оторвался от созерцания разрушений и медленно кивнул.

—Всё правильно говоришь... — согласился тихо тот сдавленным голосом.

—Вот видишь! — Абай радостно улыбнулся, будто в подтверждение своей победы над обстоятельствами, и почесал затылок.

Вдалеке раздался низкий гул двигателя, и на площадку медленно въехал новый грузовик ещё без эмблем компании на своих толстых бортах. В его кузове виднелись гладкие корпуса новеньких рободроидов, ещё не знавших пыли и царапин. Абай, заметив это, едва не подпрыгнул от радости.

—Смотри-ка, босс не подвёл! — сказал он, подмигнув Рэю.

Рободроиды выгружались из грузовика автоматически, чётко выстраиваясь в линию. Абай тут же начал оценивать их состояние, подмечая блеск обшивки и ровные движения.

Работы предстояло много. Первым делом нужно было доставить несколько мехов Конфедерации в центральное отделение полиции. Эти машины стали причиной всего переполоха и теперь числились вещественными доказательствами. Их предстояло изучить, разобрать на запчасти и выяснить все подробности.

Но детали происходящего Абая уже мало интересовали. Его голова была занята другим. Новый заказ сулил огромный куш, который уже грел душу. А новые рободроиды радовали глаз и согревали сердце.

—Вот оно, счастье, — пробормотал он себе под нос, складывая руки за головой. Работать с новыми машинами — это минимум проблем, стабильный уход домой вовремя и солидная прибавка к зарплате из-за повышения работоспособности отдела.

Глядя на Рэя, который так и не смог до конца оправиться, Абай мысленно пожал плечами. "Что поделать, кому-то шок, а кому-то — возможность".

Он взял в руки рабочий планшет, собираясь активировать программу, но его отвлёк голос Рэя.

—Абай, ты ведь ии-мастер, — вдруг сказал тот, нарушая тишину.

Мужчина замер, так и не нажав на экран. Слова полицейского были неожиданными, и в них чувствовался какой-то скрытый подтекст.

—Да, — медленно ответил Абай, заинтересованно глядя на Рэя. — А к чему ты этот вопрос задал?

Рэй сжал губы, на мгновение отвёл взгляд, будто пытаясь подобрать слова. Затем сделал глубокий вдох и продолжил:

—Ты знаешь кого-то из своих кругов, кто может одновременно пилотировать три десятка машин?

Абай нахмурился, его взгляд стал острым, как у человека, который пытается понять, шутят с ним или говорят всерьёз.

—Три десятка? — переспросил он, чуть прищурив глаза. Его мозг быстро перебирал известные ему возможности. Это звучало как что-то совершенно невероятное даже для ии-мастера одиннадцатой категории.

—Тридцать штук, — подтвердил Рэй.

—Ты шутишь? — технарь отрицательно замотал головой, словно пытаясь отбросить саму мысль. — Это просто невозможно. Максимум, на что способен даже элитный специалист, — это десять, ну, может, одиннадцать продвинутых устройств с добавочными модулями симуляции сознания. И то с переменным успехом и не слишком долго.

Он бросил взгляд на Рэя, будто ожидая услышать: "Да, шучу". Но полицейский молчал, глядя прямо перед собой.

—Ты хоть понимаешь, какая нагрузка на мозг? — продолжил Абай, чувствуя, как внутри нарастает раздражение. — Мой бы просто превратился в кашу через минуту после такого соединения. У меня пятая категория, но даже так я еле три машины одновременно удержать в соединении могу.

Абай сделал паузу, глубоко вдохнул и потёр виски, стараясь взять себя в руки.

—И то, — добавил он, уже мягче, понимая, что немного увлёкся. — Подобное под силу единицам. Их можно пересчитать на пальцах во всей Империи. Это специалисты высшего уровня, люди, которые десятками лет оттачивают своё мастерство и навыки.

Он осёкся, уловив странное выражение лица Рэя.

—То есть это даже в теории невозможно? — уточнил Рэй, прислушиваясь к словам своего когда-то бывшего соседа по комнате в детском доме.

—Если бы появился такой человек, об этом уже все новостные каналы кричали бы! — рассмеялся Абай, разведя руки в стороны.

Рэй не рассмеялся в ответ. Его взгляд оставался странно отстранённым.

—Ну, в новости он уже попал... — тихо проговорил он, почти шёпотом.

Абай нахмурился.

—Ты о чём? — откровенно не понимал он, списывая слова Рэя на шоковое состояние.

Полицейский, помедлив, слегка наклонил голову, будто раздумывая, стоит ли делиться.

—Да так, — неубедительно бросил он, отводя взгляд. — Головой, наверное, сильно ударился. Не обращай на моё ворчание внимание.

Абай почувствовал, что Рэй явно что-то недоговаривает, но лезть со своими вопросами не стал, придерживаясь старого девиза — “Меньше знаешь, лучше спишь”. Уже хватило и того, что рассказали. Оказывается, ситуация дошла до того, что был задействован линейный крейсер на орбите. Это от его выстрела антигравитационного орудия на площадке перед ангаром образовалась такая воронка.

Говорили, что кибер-террористы захватили управление над малыми мехами, которые были конфискованы недавно с сомнительных грузовых межпланетных барж. Чтобы посеять панику и раздор среди местного населения эти ублюдки хотели осуществить несколько террористических операций в городе. Местные инфо-каналы уже опровергли информацию о одном террористе, что подавали в самом начале. Выдали всю обновленную раскрытую историю в эфир, со слов генерал-начальника шестого управления полиции, барона Петра Зиги.

В общем как бы там не было, а Абай был не против, чтобы эти террористы заглядывали на космопорт почаще. Так можно будет и целое состояние сколотить.

Теперь же, оглядывая дымящиеся руины и обломки, ии-мастер только пожалел, что раньше так нелестно отзывался о складе ума своего босса. Контракт с полицией, казавшийся вначале пустой тратой времени и ресурсов, теперь выглядел настоящей находкой.

—Не такой уж он и дурак, — пробормотал Абай, не скрывая ухмылки.

Он посмотрел на вновь прибывших рободроидов, которые аккуратно выстроились в линию, ожидая его указаний. «Да, эти красавчики многое на что способны», — с удовольствием подумал он, уже представляя, как при очередном нападении добавит в отчёт пару «восстановленных» машин, которые давно пора было списать. Жаль, что в этот раз просто не хватило места в грузовике.

С уничтоженными мехами Конфедерации не пришлось долго возиться при погрузке. Новые рободроиды выполняли задачу с минимальными вмешательствами с его стороны. Единственная проблема заключалась в том, что за один раз грузовик мог увезти только одного меха, а нужно было отправить три. Благо, беспилотник курсировал без вмешательства, оставляя Абая сосредоточиться на остальных задачах.

К утру работа по уборке и первичному восстановлению была почти завершена.

Это была долгая, выматывающая ночь. Абай ни разу не остановился, даже несмотря на постоянные помехи со стороны полицейских и особистов. Те сновали туда-сюда, задавали неудобные вопросы, требовали отчёты, а иногда просто путались под ногами.

Но он не жаловался. Работать всегда приятно, осознавая, сколько имперских фотонов попадёт на твой счет в банке. К тому же, Абаю была выделена от ДЛУ помощь: пара Легионеров, которые взяли на себя часть планирования, рассортировки и отчетность по обломкам. Позже босс прислал ещё три бригады специалистов, каждая из которых занималась своим профилем. Работа пошла быстрее, и Абай, даже уставший, не мог не нарадоваться: ещё немного, и можно будет вернуться домой с эквивалентом трехмесячных зарплат за один раз.

Когда небо на востоке начало светлеть, Абай, наконец, отсоединил нейронный шлейф. Система кратко уведомила его о завершении всех первостепенных задач.

Он потер затёкшие руки, с трудом встал с кресла и достал из нагрудного кармана небольшой инжектор.

—Ты заслужил, старина, — пробормотал он себе, вколов немного «бодрящего». Жидкость с лёгким шипением ушла в вену, и почти мгновенно тело охватило волна приятного тепла. Голова прояснилась, а усталость, казалось, испарилась, оставив место странной лёгкости.

На губах Абая появилась довольная ухмылка.

— Ну что ж, отличный вызов, — сказал он, оглядев зачищенный ангар от дымящиеся остатков мехов. Затем он медленно выдохнул, наблюдая, как к нему подъезжает последний грузовик.

Иногда приходилось делать перерывы из-за стартов грузовых челноков. Стартовая площадка космопорта, итак, отставала от графика. Гул двигателей, вибрация земли и облака пыли заставляли работы замирать, а рабочих искать укрытия. Сейчас был как раз такой момент.

Абай, откинувшись на перевёрнутый ящик, развернул от обёртки шоколадный батончик. Он с удовольствием откусил приличный кусок, неторопливо пережёвывая, пока вокруг гремели звуки взлёта.

В районе левого плеча завибрировал синтелик. Абай недовольно поморщился.

—Ну что там ещё? — пробормотал он, активируя вызов. Голографический экран вспыхнул перед его лицом, и сразу же раздался взрыв ярости.

— Ты что творишь, идиот?! — рявкнул баронет Гау. Его лицо на экране было красным от гнева, а глаза казались ещё более прищуренными, чем обычно.

Абай вздрогнул, поспешно сглотнув кусок шоколада.

—Доброе утро, уважаемый баронет, — проговорил он с показной учтивостью, пытаясь сгладить ситуацию, про которую ни сном ни духом.

—Какое к чёрту доброе утро?! — продолжал бушевать Гау, его голос звучал как гром среди ясного неба. — Ты вообще понимаешь, что творишь?! Я надеюсь, ты не собираешься валить всё на меня, потому что я за тебя вписываться не собираюсь!

Абай, стоявший с батончиком в руках, уставился на босса с полным недоумением. Он был настолько ошарашен, что не сразу смог ответить.

—А что я творю? — пробормотал он, не веря своим ушам.

Гау, явно не ожидавший такого ответа, чуть не подпрыгнул от ярости, а его лицо стало красным.

—Что? — его голос сорвался на высокий тон. — Какого хрена ты забрал одного шагохода из полицейского участка? И какого чёрта сейчас наша грузовая машина в северных районах города вместе с этим дерьмовым роботом?! Ты вообще с ума сошёл?! Это статья! Меня из-за тебя на «дурку» упекут!

Абай стоял, как громом поражённый. Он не мог понять, о чём идёт речь. Чёрт возьми, какой мех? Какие северные районы? Вопросы казались абсурдными. Как он мог забрать меха из центрального полицейского участка? И уж тем более, как его грузовик с этим мехом оказался в криминальных районах города?

В его голове всё перепуталось. Мысль, что это могло быть недоразумением, стала казаться всё более вероятной.

—Босс, вы уверены, что ничего не перепутали? — выдавил Абай, пытаясь вернуть разговор в более логичное русло. — Центральный полицейский участок, это же не проходной двор, чтобы кто попало заходил и забирал любые вещественные улики, какие ему заблагорассудится. Тем более такого здоровенного меха, который три рободроида с трудом поднимают. Как вы себе это представляете, Гау?

Баронет Гау замолчал, пытаясь осмыслить сказанное. Он нервно покачал головой, продолжая теряться в собственных мыслях. Затем, наконец, рухнув в кресло, произнёс:

—Ты прав! Что за чушь! Мне минуту назад позвонил шеф полиции, разбудил меня и наговорил этот бред. И правда... как ты мог забрать этого меха?

Абай выдохнул, ощущая, как напряжение чуть ослабевает. Но всё ещё не мог поверить, что мог попасть в такую ситуацию.

—Босс, я всё время на месте работы, — встревоженно начал оправдываться Абай, чувствуя, как его голос слегка дрожит. — У меня неопровержимые доказательства, что я никуда не уходил. Со мной все время два Легионера от ДЛУ здесь. У них вся документация: списки, отправка, проведенные работы, прочее. Тут как ни крути, это не моих рук дело. Сами подумайте.

Гау замолчал, его мимика лица на экране сменилась из разгневанного в непонимающие. Он, казалось, переваривал информацию, не понимая, как всё это могло случиться. Пауза затянулась, и Абай уже начал чувствовать, как этот молчаливый момент становится тягостным.

—Ты прав, — наконец произнес Гау, его голос был неожиданно спокойным. — Действительно какая-то полная ерунда. Где логика? И если всё так, как ты говоришь, то в таком случае это всё меняет.

Абай хотел ответить, но Гау, как всегда, не дал ему возможности. В своей излюбленной манере, баронет, быстро попрощавшись, отключился.

От этого звонка остался неприятный осадок на душе Абая. Хорошее настроение улетучилось, как и не бывало. Мужчина несколько секунд смотрел в пустое пространство, переваривая слова босса. Подобная новость грозила неприятными последствиями в ближайшем будущем. Раз произошёл такой грандиозный “залёт”, его обязательно вызовут на синоптический допрос. Это даже не обсуждается. Если, конечно, быстро не разберутся с этим делом. Но что-то подсказывало, что лимит удачи на сегодня уже был исчерпан.

Закинув в рот остатки сладкого батончика, Абай с удручающим видом посмотрел на три расконсервированных меха, стоящих немыми свидетелями его разговора с боссом.

—Ну вы видели это! — обратился мужчина, к безмолвным машинам конфедератов, — И вот с таким дерьмом я имею дело каждый день! И для чего мне это всё надо? Я вас спрашиваю. Молчите? Понятно, сам бы не знал, что на подобное ответить. Дурдом, честное слово. Хоть стой, хоть падай. Каждая сука норовит дяде Абаю “пришить” криминал. Боги, с кем я работаю. Честному человеку нет места в этой системе, даже вздохнуть скоро нельзя будет без бюрократического отчета ... Пугает он меня ... Сопляк! Дяде Абаю нечего бояться, он ... знаете, что, да он ... всех вас три раза как пропеллер вертел на ...

Перебрав в памяти все произошедшее, Абай ещё раз с облегчением выдохнул. Ему нечего было бояться. Он, даже найдя внутри покорёженного шагохода полицейский терминал, аккуратно вернул в него кристалл памяти и заново активировал, на всякий случай, чтобы какой-то полицейский андроид нашёл свою пропажу. Ни одного аулитового стержня не вынул втихаря и не припрятал. Все материалы для работы сертифицированы и лицензия почти настоящая, ну если не слишком пристально рассматривать. Одной печати Шестой Палаты не хватает, но кто к такому будет придираться? Можно списать все на халатность бюрократической системы. Так что, со стороны закона к нему вопросов быть не может.

***

... я рассмеялся. Глухо, надсадно, переходя на кашель, который рвал горло. Из глаз текли слёзы, а где-то внутри разливалась холодная апатия. Она сжала моё сердце ледяной хваткой, забивая последние остатки злости и страха. Было невыносимо тошно и гадко. Этот вонючий подвал, с его обшарпанными стенами, давил на меня со всех сторон. Единственное спасение — высокий потолок. Если бы он был ниже, мне казалось, что я бы просто задохнулся.

Хозяин этой вонючей дыры направился к двери и отодвинул засов. Дверь вдруг распахнулась с такой силой, что слетела с петель и грохнулась на пол, подняв тучу пыли, одновременно с этим откинув мелкого каннибала к противоположной стене. Первым в комнату влетели два фотонных импульса. Они прошили воздух и разорвали хозяина на ошмётки. Я успел лишь заметить, как его обрубок рухнул на грязный пол, прежде чем в комнату с гулким металлическим звуком упали две горячие гильзы.

Затем показалась голова Легионера. Массивный андроид, раздвинув плечами дверной проём, протиснулся внутрь. Его длинная штурмовая винтовка мерцала зловещим светом. Несколько прицельных выстрелов, и оставшиеся звоночки упали на пол по частям. Некоторые их фрагменты стали декорацией серых стен. Короче говоря, мучения этих несчастных, влекших бесцельное своё существование, были окончены под звуки сыплющихся на пол гильз.

Мой пульс участился. Не то от ужаса, не то от облегчения, я пока ещё не разобрался. Такого кровавого шоу я точно не ожидал. Вспыхнули голубые прожекторы на корпусе Легионера, осветив комнату. Яркий свет резал глаза. Мне нужно было время, чтобы адаптироваться. Спустя несколько секунд мрачная обстановка помещения в свете стала ещё зловещей.

Обломки мебели, стены, испачканные кровью и грязью, хаотично разбросанные остатки тел каннибалов — всё это напомнило кадры из фильма ужасов. Легионер, не обращая на меня внимания, начал медленно сканировать помещение.

Теперь, когда я уже мог рассмотреть андроида я удивился. Подобной модели я не знал, хоть и считал себя экспертом в этой области. Первое, что бросалось в глаза, это его необычный цвет — оранжевый. Измененная лобовая пластина головы, и фронтальные фрагменты корпуса. Потом усиленная защита корпуса, хотя размерами этот андроид был как стандартный Легионер, но то оружие, что было у него в руках, наводило на странные выводы. Судя по размерам, и техническим особенностям, это был фрагмент модернизированного малого фотонного комплекса “Зевс”. Серьёзная штука. Отдача у неё должна быть катастрофическая для стандартной модели 1А234. Либо передо мной нечто совершенно уникальное, либо инженер, работавший над ним, был гением.

—* Чисто, — произнёс андроид своим ровным, механическим голосом. Затем, плавно опустив ствол комплекса, уверенным шагом направился ко мне.

«Ну хоть этот парень не собирается меня есть», — попытался я успокоить себя, хотя чувство опасности лишь усиливалось. Голосовое сопровождение андроиды обычно активировали лишь в случаях, когда рядом находился тот, кто нуждается в ответах или чьё присутствие требует особого внимания.

Конец 4-й главы.

Продолжение следует ...