Чужое добро

3

Вечером шестого дня, когда все сидели за ужином, Вален поинтересовался:

— Ну, как продвигаются занятия?

— Ужасно, — безапелляционно заявил Ральдерик. — Он абсолютный бездарь! Здесь даже я не в силах ничего изменить…

— Ты уж меня с собой не сравнивай! — вспылил Гудрон, которого эти разговоры уже успели достать. — В отличие от тебя, фехтующего с раннего детства, я тренируюсь всего неделю! Лично мне кажется, что этот баклан неплохо меня натаскал. По крайней мере, я теперь точно в одиночку смогу победить всю ирольскую армию.

— Нашел повод для гордости… — буркнул дракон, обеими руками удерживая рвущегося мстить за баклана аристократа. — Я помню, что представляет собой твоя хваленая ирольская армия…

— Но ведь прогресс налицо! — кузнец увернулся от пущенной в него дворянином ложки.

— Это хорошо, — довольно кивнул Вален. — Теперь попроси прощения у Его Сиятельства, или как его там правильно называть.

Гендевец перестал вырываться, спокойно сел и стал демонстративно ждать извинений за нанесенное оскорбление.

— А почему это я должен перед ним извиняться? — неожиданно для себя вдруг уперся обычно миролюбивый иролец. — Он меня безнаказанно обзывал всю эту неделю…

— Ты не забывай, кто я, а кто ты!

— Так, умолкли оба! — Юлада одновременно дала обоим по затрещине. — Теперь никому не обидно? Ральдерик, мы с тобой уже обсуждали эту тему. Здесь всем плевать, как тебя зовут. Ты здесь на тех же правах, что и Гудрон. Хотя нет. У него их даже больше. Все-таки он не приезжал сюда с целью убийства моего мужа.

Юноши молчаливым согласием решили это дело замять, потому что оба слишком хорошо знали, что представляет собой «драконша» в гневе. Даже вельможа был вынужден проглотить гневную тираду о том, что на него никто и никогда не смел поднять руку, разве что в ней был зажат меч или боевой топор.

— Это хорошо, что прогресс налицо, — продолжил Вален, когда все успокоились. — Потому что завтра утром ты выходишь в поход, как бы громко это ни звучало.

— Как завтра? — опешил кузнец, порядком разомлевший и привыкший к жизни с семейством высших рептилий.

— Вот так. Завтра самое время. Я узнал все, что хотел, ты научился держать в руках оружие. Дольше ждать не имеет смысла, это во-первых. А во-вторых, неужели тебя не терзает мысль, что твоя невеста мучается в плену у какого-то маньяка-извращенца?

— ЧТО-О-О?! У маньяка-извращенца?! — у юноши от ужаса задрожал голос и чуть не потекли слезы. — Значит, пока я тут бил баклуши, Тальра…

— Тихо, тихо… Это я для примера сказал. Она, может быть, и не мучается даже. Возможно, отмучалась уже… Шутка, шутка!!! — замахал руками дракон, увидев выражение лица Гудрона. — В общем, я не знаю, где она сейчас. Принцессе твоей мог попасться какой-нибудь милый, вежливый престарелый монстр, который девушек не ест уже несколько сотен лет, а ее похитил, чтобы форму не терять, или стариной тряхнуть.

— Ты же сказал, что все выяснил, — немного успокоившись, укоризненно сказал кузнец.

— Выяснил все, что мог выяснить, — поправил его собеседник, — Я тебе сразу сказал, чтоб ты на многое не надеялся.

— Но хоть что-то ты все же узнал?

— Обижаешь! Конечно, узнал. Смотри.

— Еще одно наглядное пособие, — констатировал иролец, когда на столе появились листок бумаги и огрызок карандаша.

— Не ехидничай, — огрызнулся Вален, принимаясь что-то вырисовывать. — Ты смотришь? Вот тут у нас Ирола. А вот тут сейчас находимся мы. Так. Север, юг, запад, восток… В нашу сторону никакая лазурная светящаяся сфера не летела. Я б заметил. Так что север автоматически исключается. На юге она тоже не появлялась. Прат утверждает, что и на западе ничего подобного не было. Я ему, старому маразматику, конечно, верить б особо не стал. Поэтому я уточнил. Действительно, там ничего такого не было. Напрасно в нем сомневался.

— Кто такой Прат? — заинтересовался Ральдерик, пододвигаясь ближе к дракону и отбирая у него «наглядное пособие».

— Прат — мой старинный друг. Вервольф. Живет примерно тут, — Вален вырвал у герцога бумагу и поставил жирную точку сильно западнее Иролы.

— А что с югом?

— Там у меня тоже куча знакомых, — неопределенно пояснил хозяин пещеры, многократно тыкая карандашом в нижней части листа. — Так что единственно возможное направление — восток.

— Совсем не обязательно, — заявил герцог. — Эта ваша лазурная сфера просто может находиться где-то между нами, этим Пратом и кучей южных знакомых.

— Или они просто могли ее проглядеть, — мрачно добавил Гудрон.

— А я говорю восток! — разозлился дракон. — Много вы понимаете… «Они могли ее проглядеть… сю-сю…» Не могли! Мы, монстры, всегда в курсе, кто еще живет на нашей территории. Это дело чести, а то и жизни. Земли Прата и товарищей на юге заканчиваются там, где начинаются мои. Я точно знаю, что на моем участке проживает колония вампиров, пара мелких оборотней, несколько низших духов и еще кхм… тот резной камень. Мне известны все их тропы, источники питания, места обитания. Невозможно втайне от меня пересечь границы моих владений…

— Однако приход Ральдерика был для тебя неожиданным, — встрял иролец, решив подколоть дракона.

— На людей это не распространяется, — отмахнулся Вален. — Так же, как и на белок, ворон и прочих тварей… Я говорю о существах, подобных мне. Так что не могла эта штука незамеченной пролететь.

— А что восток?

— А что восток? А на востоке у меня друзей нет. Более того, там вообще никого из наших нет.

— Что? — поразился дворянин. — На всем востоке ни одного монстра?

— Я не говорю про весь восток. Лишь про ту его часть, с которой граничу. Что там дальше, мне неизвестно.

— А слетать на разведку ты не пробовал? — удивился гендевец такому отсутствию любопытства.

— Мне кажется, или там что-то не так? — насторожился Гудрон. — Судя по твоим словам, в обычных условиях и шагу некуда ступить, чтоб не нарваться на какого-нибудь оборотня или низшего духа. А тут вдруг огромная необитаемая территория…

— Ты прав, — согласился дракон. — Много лет назад существовала одна очень развитая цивилизация. Тот каменный столб от них, кстати, остался.

— Угу. И был у них добрейшей души бог, которого они очень любили. Оттого и умерли, — сострил кузнец, припоминая резьбу на камне.

— Примерно так все и произошло на самом деле. Не знаю, что у них там случилось, но в один прекрасный, не для них конечно, день они действительно погибли. Я тогда был еще молодой и наивный. Жил гораздо юго-западней. Ну так вот. В тот самый прекрасный день на востоке вдруг образовался то ли барьер, то ли еще что… Не знаю, как вам объяснить. В общем, там такая пелена мутная, человеческому и животному глазу невидная. Из-за нее никто из наших никогда не приходил, хотя у многих жилища и семьи по эту сторону остались. Как-то своими глазами видел, как один не в меру шустрый и смелый упырь пытался ее пересечь. От того, что с ним стало, меня потом долго кошмары по ночам мучили.

— Я так понимаю, что всякая нечисть гибнет при попытке перейти эту местность, — выразил общее с Гудроном сомнение Ральдерик. — Однако ты уверен, что та штука улетела именно туда. Несостыковочка.

— Знаю, но альтернативы нет! — развел руками Вален. — Это единственно возможный вариант. Вероятно, эта штука гораздо сильнее меня или любого из местных. Может быть, она каким-то образом выработала иммунитет к барьеру…

— Или просто не подпадает под определение нечисти, — выдвинул неожиданную теорию кузнец.

Вален крепко над этим задумался. Видимо, подобный вариант не приходил ему в голову.

— Кстати, а обойти с юга или с севера этот барьер никто не пробовал? — спросил Ральдерик, сильно заинтересовавшись предметом разговора.

— Наверное, кто-нибудь пытался, — пожал плечами хозяин дома. — Я — нет. У меня на той стороне особых дел и не было-то никогда.

— А на людей эта штука какое влияние оказывает?

— Ну-у-у… Вроде бы видимого никакого, — задумался дракон. — Оттуда приходили люди, возвращались обратно. Они его, кажись, и не замечали даже.

— Отлично. Тогда завтра с утра я иду, — решил Гудрон. — Кстати, я все хотел поинтересоваться. Та развилка. Дороги куда ведут-то хоть?

— Хорошо, что спросил. Тебе по левой ветке идти. Она как раз на восток тянется.

— А правая куда?

— Правая? Правая делает петлю и уходит на юг. Это путь на Саварах, Гендеву и прочие неизвестные тебе страны.

— Я по ней приехал, — подтвердил Ральдерик.

Тем временем Юлада достала из сундука два каких-то небольших мешочка и положила их перед кузнецом на стол.

— Смотри, в этом деньги, а в этом разные амулеты.

— Спасибо, я обязательно когда-нибудь верну, — смущенно пообещал Гудрон, с любовью глядя на проступавшие сквозь ткань монеты. — А вам они точно не нужны? Если это последние средства, припасенные на черный день, я не возьму!

— Ой, да забудь, — спокойно сказала женщина, садясь рядом с мужем. — У нас этого добра еще целая куча. Неужели не слышал о груде сокровищ, которая есть у каждого уважающего себя дракона?

— Слышал. Только я был в пещере. Там точно не было никакой золотой кучи.

— Я что, дурак, что ли? — хмыкнул Вален. — Оставлять ценные вещи у самого входа…

— Тогда ладно, — успокоился кузнец, решив, что, скорее всего, деньги возвращать не придется. — А что за амулеты?

— Не знаю, — пожала плечами Юлада после смущенного молчания.

— Как не знаешь? — удивился Ральдерик.

— Ну так… Они у мужа уже давно лежат. Наверное, предполагалось, что смогут защитить от него их обладателей. Если это правда, то они не работают. Но вдруг все-таки польза от них какая-нибудь будет, так что на всякий случай возьми. Тем более что весят немного.

— Э-э-э… Спасибо большое.

— Я тоже иду! — заявил вдруг гендевец.

Все с удивлением на него посмотрели.

— Тебе-то это зачем? — прямо спросил Гудрон, ожидая какого-либо подвоха.

— Ну-у-у… Все-таки это мой непутевый ученик, — Ральдерик покровительственно похлопал ирольца по голове. — Будет обидно, если все мои старания пропадут, когда его убьют в первой же подворотне какие-нибудь агрессивно настроенные типы.

— Не верю, — заявил парень, убирая руку герцога со своей кучерявой макушки. — С каких это пор моя судьба так тебя заботит?

— С тех самых, как идти в поход гораздо увлекательней, чем чистить коровник и рубить дрова, — прошипел в лицо кузнецу аристократ.

— Ты можешь ступать домой, — подала голос Юлада. — Больше тебя здесь никто не держит. Считай, что отработал повинность.

— Я уже сказал, что иду с ним, — безапелляционно заявил Ральдерик. — В Гендеву я пока не могу вернуться в силу… э-э-э… определенных причин.

— Отлично, — довольно хмыкнул Вален, доставая из кармана какую-то бумажку и что-то на ней рисуя.

Когда он протянул листок Гудрону, тот увидел, что это был список предполагаемых членов команды. Напротив пункта «воин» стоял жирный плюс.

На следующий день, рано утром, двое юношей уже шли по пыльной дороге, ведшей на восток. День снова обещал быть солнечным, ясным и очень жарким. Путники шли в розово-лилово-оранжевый восход, подобно эпическим героям, которых так любят вспоминать в песнях у костра, когда вся выпивка уже закончилась, а спать еще не хочется. Они шагали молча. Каждый думал о чем-то своем. Наконец, тот, который смуглый и кудрявый, нарушил всю торжественность момента.

— Вот объясни мне, пожалуйста. Почему ты несешь деньги и список команды, а я — всю еду, все оружие и еще наши сумки с вещами?

— Ну-у-у-у… Потому что я — это я, а ты — это ты.

— И что с того?

— А то, что я… То, что у меня большой опыт переноски ценностей и важной документации, а у тебя — в сфере ношения тяжелых грузов. Просто каждый из нас занимается тем, в чем он разбирается лучше.

— Да ты что?! А ты никогда не думал о том, что тебе было бы неплохо научиться чему-нибудь новому? Не слышал фразу «В жизни надо попробовать все»?

— Сказать по правде, я большой сторонник традиций и немного старомоден…

— Бери половину вещей, я сказал!

После небольшой свары и дележа багажа товарищи пошли дальше. Они достаточно быстро добрались до развилки. Дворянин задумчиво посмотрел на правую дорогу, исчезавшую за поворотом в лесу, и решительно шагнул на левую. Гудрон последовал его примеру. Очень скоро ему надоело идти молча.

— Ральдерик, а Ральдерик.

— Ну, чего еще?

— Я вот все никак не могу понять…

— Ничуть не удивлен…

— Вот ты. Вроде ведь неглупый. Так какого рожна на дракона охотиться пошел?

— Это тебя не касается.

— Да ладно тебе. Ответь, а то ведь я сейчас версии выдвигать начну. Хуже будет.

— Слушай, ты молчать вообще умеешь? — разозлился гендевец. — Разговорчивый ты наш! Если нечем рот занять…

— Версия номер один. «Романтичная».

— Отвяжись, я сказал!

— У-у-у… Какие мы сердитые! Ну так вот. Жила-была красотка. И полюбилась она одному конкретно взятому герцогу. Однако девушка решила, что тот для нее не слишком красив, самовлюблен, самоуверен и вообще хам…

— Что значит «не слишком красив»?! — со смесью ужаса и гнева возопил Ральдерик, поспешно роясь в карманах в поисках зеркальца.

— Ну хорошо. Если тебя это так беспокоит, пусть будет «слишком красив». Доволен?

— Вполне, — разом успокоился вельможа.

— А остальные эпитеты тебя не волнуют? — с нездоровым любопытством поинтересовался вошедший в раж иролец.

— Еще как волнуют. Но фамильная честность и гордость не позволяют мне соврать, что они совсем лишены зерен истины…

— Хорошо. Тогда продолжаю. И сказала девушка этому герцогу: «Слушай, дорогуша. Ты мне, конечно, не безобразен…» Ральдерик, что за выражение лица? Что за взгляд? Не отвлекай меня. «Не могу сказать, что ты мне безобразен, однако, боюсь, папа не одобрит нашего брака, ибо какой толк от мужа, который все время проводит напротив зеркала? Вот если бы ты совершил подвиг (убил дракона, к примеру, того самого, который слопал уже неизвестно сколько принцев и прочих фанатиков), тогда совсем другое дело». И вскочил тот герцог на коня верного, и оставил он мозг дома в родовом замке. Потому что, если б не выгрузил он его за ненадобностью, то понял бы, что красотка просто не знает, как от него отделаться. Причем насовсем. Или на худой конец надеется, что ему дракон как минимум лицо попортит, и ей будет не так обидно стоять с ним рядом и комплексовать по поводу собственной внешности.

— Мне показалось, или в этом поистине трагичном рассказе было много автобиографичного? — в ответ уколол кузнеца Ральдерик. — Ты не угадал.

— Хорошо, тогда версия вторая. «Сердобольная».

— Ну, давай, я весь в предвкушении.

— Жил был один конкретно взятый герцог…

— Слушай, ты не можешь придумать какую-нибудь другую формулировку? От этого твоего «конкретно взятого герцога» меня уже тошнит.

— Хорошо. Жил был один ты. И был у тебя престарелый дедушка. Не было у тебя ни братьев, ни сестер, а родители твои умерли от страшного недуга, когда ты был совсем маленьким. Вообще никого не было, кроме этого престарелого дедушки (который, кстати, тебе родным не приходился, но ты об этом не знал и любил его, как всю семью, вместе взятую). И вот ты вырос до нынешнего состояния. Совсем состарился твой дедушка, приготовился оставить этот грешный мир ради сомнительных перспектив загробного. Долго и безутешно рыдал ты над его смертным одром, заранее горюя о своей трагичной судьбе никому не нужного сиротинушки. А потом в одну грозовую ночь в двери замка постучала уродливая старуха в черном плаще с капюшоном. И поведала она тайну великую (после того как на халяву сожрала кучу дорогостоящих продуктов, выпила половину марочного вина из герцогских подвалов, прихватила все ценности, которые «плохо лежали», и выспалась на шелковых простынях с… ладно, мысль дальше продолжать не буду, а то ты обидишься). Что может спасти старца твоего драгоценного от смерти верной и лютой лишь желчь убитого любящей внучачьей рукой дракона, смешанная с кровью двадцати девственниц не старше шестидесяти лет. По три чайной ложки после еды четыре раза в день. И вскочил ты на коня верного… Дальше ты знаешь.

— Знаешь, я поражен.

— Угадал что ли? — обрадовался Гудрон.

— Нет. Не угадал! Я просто поражен, и все тут. У тебя в роду сказочников не было? Ты подумай о смене профессии. С таким воображением нужно либо книжки писать, либо серьезно лечиться кровопусканием с полнейшим запретом на дальнейшее употребление мухоморов.

— Ну что, хочешь услышать третью версию?

— Нет.

— А то давай?

— Я сказал «НЕТ!»

— Хорошо. Тогда твоя очередь. Не хочешь придумывать, расскажи правду.

— Я, кажется, понял.

— Что ты понял?

— Твою принцессу не похитили. Она сама от тебя сбежала, а все ваше королевство ей искренне сочувствует и всячески покрывает.

— Не смешно.

Какое-то время они даже шли молча. Если быть точнее, Гудрон обиделся и твердо решил, что он теперь слова не скажет, разве что спутник будет на коленях его умолять. Спустя примерно час он как следует все обдумал и постановил, что заговорит, но только в том случае, если разговор начнет Ральдерик. А сам он будет гордо идти молча и созерцать окрестности. Да, именно так. Однако дворянин поднимать беседу не торопился и, казалось, упивался образовавшейся тишиной.

Солнце было в зените. Если б не спасительная тень от деревьев, путникам пришлось бы ой как несладко. Видимо, мухи тоже не выдержали этого пекла и срочно иммигрировали на север. На самый северный север. Примерно в зону вечной мерзлоты. Ральдерик остановился и предложил закусить. Гудрон милостиво согласился. Они расположились на траве недалеко от дороги и молча жевали. Иролец сидел с видом щенка, которому харкнули в распахнутую душу в ответ на искреннее дружелюбие и доверие. Гендевцу стало за себя стыдно. Чуть ли не впервые в жизни. Он виновато глянул на отрешенно жевавшего спутника.

— Знаешь… Причина, по которой я напал на дракона…

Кузнец не реагировал.

— Ну так вот. Меня… эээ… вынудили определенные обстоятельства…

— Я не заставляю тебя говорить, — сухо возвестил иролец, внутренне торжествуя и упиваясь триумфом.

— Я уже начал, — возразил герцог, думая, как бы объяснить ту щекотливую ситуацию, в которой оказался, с меньшим уроном для своего престижа. — Ладно. По порядку. Как ты уже знаешь, я родом из Гендевы — старинного королевства, граничащего с Саварахом. Она исторически разделена на пять больших провинций: Велия, Дофалия, Пранди, Увеб и Заренга. Во главе каждой из них стоит герцог. Герцоги подчиняются только монарху и являются его очень дальними родственниками, не имеющими права претендовать на трон. Это не распространяется на правителя Велии, потому что им всегда является наследник престола, старший сын короля. Сам я из Заренги.

— Ну и зачем ты мне это говоришь? — равнодушно спросил Гудрон.

— Не сбивай, я ж сказал, что по порядку рассказываю!

— А, ну тогда продолжай…

— Ну так вот. На чем я остановился? Ага. Как я уже сказал, герцоги подчиняются королю, однако в то же время обладают очень большой самостоятельностью. Все свои внутренние дела решают сами, платят в столицу достаточно небольшие налоги, все остальные деньги остаются в их распоряжении. Ну и так далее. Велия, несмотря на свой статус, — самая маленькая из провинций, как раз граничащая с нашей Заренгой. Нынешний ее правитель сильно недоволен таким положением вещей. Он, как будущий король, считает, что герцогства уж слишком самостоятельны, что Велия несправедливо мелкая и всё такое прочее. В общем, он решил уже сейчас начать укреплять королевскую власть и подчинять себе остальные земли.

— Разве ж это плохо? — удивился Гудрон.

— Ну знаешь! Если ты будущий правитель одной из этих провинций, то для тебя это плохо!

— Но для государства-то, наверное, хорошо… — задумчиво предположил кузнец.

— И с каких это пор ты вдруг стал разбираться в политике и управлении?! — разозлился обиженный вельможа. — Если я правильно помню, ты всю жизнь за наковальней провел, а образования у тебя вообще нет!

— Ладно, извини.

— Зря я с тобой пошел.

— Ты сам вызвался, тебя отговаривали. Но ты сказал, что не можешь пойти домой в силу определенных причин. Это те же причины, почему ты напал на Валена?

— Да, — после долгого молчания ответил Ральдерик и нахмурился еще больше.

— Ну, так что там дальше-то было? — вернулся к основному разговору Гудрон, уже не пытаясь притворяться равнодушным и незаинтересованным.

Устало вздохнув, гендевец продолжил рассказ.

— Как оказалось, он решил начать именно с Заренги. В общем-то, это вполне логично. Только я об этом тогда не знал. И вот, примерно четыре месяца назад мы с ним кое о чем поспорили. Спорили на желание. Я проиграл. Он точно мухлевал!

— Значит, спорили, говоришь? — ехидно спросил Гудрон.

— Хорошо, не спорили, — согласился герцог. — Играли в карты. Теперь ты доволен?

— Вполне. И ты продул.

— Да. Главное, в течение всей игры мне везло, я даже не сомневался, что победа моя…

— Еще и не совсем трезв был, да?

— Какая разница?!

— Никакой, не обращай внимания.

— А потом он предложил сыграть на желание. Я согласился.

— И проиграл.

— Именно. И тут он огласил, чего хочет. Я как услышал, чуть не поседел весь. Он пожелал Заренгу.

— Что-что? — подавился хлебом опешивший иролец.

— Повторяю. Он пожелал, чтобы Заренга стала частью Велии и перешла в его владение.

— И у этого человека еще хватает наглости меня дураком называть! — громко возвестил кузнец, обращаюсь к миру в целом. — Только Вален-то здесь причем?

— Подожди, это еще не все. Путем немыслимых усилий, уговоров и взываний к совести мне удалось добиться от него кое-каких поправок. В общем, он согласился, что, если я принесу ему голову дракона до конца этого года, то все остается по-прежнему. Если же среди его новогодних подарков не будет зловонного и начинающего разлагаться свертка с большим и страшным куском мяса, то его родное герцогство увеличится чуть ли не в три раза за счет моего.

— Это ты предложил? — окончательно разочаровался в умственных способностях своего нового друга Гудрон.

— Конечно же нет! Я еще не настолько отчаялся. Он сам это придумал, гаденько так ухмыляясь. У меня выбора не было.

— Теперь я понял. И ты бросил родной край и поехал за драконом?

— Ну да. Главное успеть, прежде чем отцу все станет известно.

— А? Так твоя семья не знает, что учудил их отпрыск?

— А как бы я это им сказал? «Здравствуй, папа! Знаешь, я тут наше герцогство в карты проиграл! Но ты не переживай, я быстренько смотаюсь кое-куда, дай денег на дорогу»? Раз с Валеном не получилось, мне надо срочно искать какого-нибудь другого дракона. А тут у тебя так удачно украли невесту! Надеюсь, ты не будешь претендовать на монстра, который это сделал? В таком случае мы оба получим то, что нам надо. У тебя будет твоя принцесса, а у меня — голова чудища.

— Мне кажется, это был не дракон, — поделился своими подозрениями кузнец.

— Да какая разница?! Ты думаешь, он в фауне разбирается? Как же! Для него все монстры на одно лицо. Главное, чтоб пострашнее выражение морды было!

— Ну, как знаешь, — протянул Гудрон, сильно сомневаясь, что это так.

На этом беседа и закончилась. Путники пошли дальше. Ральдерик все время жаловался на отсутствие лошадей, которые бы сильно облегчили им путь. Иролец, у которого и ослика-то отродясь не было, никак не мог понять, что не устраивает дворянина в такой замечательной прогулке. На третий день пути у вельможи окончательно испортилось настроение. Еда, которую дала в дорогу Юлада подходила к концу, а то, что осталось, успело зачерстветь и надоесть. Его прекрасные каштановые волосы запылились, слиплись и висели мало привлекательными патлами. Все разговоры гендевца вскоре свелись к нытью, что если он в ближайшее время не примет ароматическую ванну (два раза подряд) и не переоденется в чистую одежду — прольется кровь. К его огромному удивлению, спутник легко переносил отсутствие таких жизненно необходимых вещей, как, например, расческа (Ральдерик ему свою не давал и прятал ее на самом дне сумки).

Когда кузнец уже был близок к тому, чтобы убить ближнего своего и избавить их обоих от страданий, им по дороге попалась речка с чистой водой. Разом воспрявший духом дворянин долго в ней отмокал, а давно вымывшегося и высохшего товарища послал за какими-то травками, которые надо было варить в котелке, а потом втирать в волосы. Тихо матерясь понятными разве что только ирольским крестьянам словами, Гудрон таки выполнил эту просьбу. Однако когда герцог попытался заставить его постирать ему одежду, высказал тому все, что о нем думал, и пообещал обрить во сне налысо.

Чтобы хоть как-то компенсировать потерянное по его милости время, аристократ предложил быстренько пофехтовать, чтоб освежить и закрепить в памяти своего ученика хоть какие-то навыки. Так что все утро было потрачено впустую, зато идти сразу стало гораздо приятней — благоухающий лесными травами Ральдерик перестал действовать на нервы. Вечером оказалось, что утренняя тренировка была как раз кстати. Невдалеке от дороги тьму разгонял одинокий костерок. Гендевец на всякий случай зажал Гудрону рот и дал знак, призывавший тихо-тихо, незаметно-незаметно двигаться в направлении огня. Очень осторожно они подобрались максимально близко к источнику света и притаились в зарослях, наблюдая за компанией крайне непривлекательных, хохочущих и пьющих мужчин неопределенного возраста, вызывающих одним своим видом лишь отвращение.

— Разбойники! — прошептал Ральдерик, — Какая удача!

— Удача, что нас не заметили? — на всякий случай уточнил иролец, сильно обеспокоенный нетипичным для друга взглядом, светящимся нездоровым азартом.

— Удача, что их заметили мы! Ну-ка, ну-ка… О, да у них лошади есть!

— Постой, ты ведь не собираешься…

— Тебе ведь все равно надо проверить свои боевые навыки в действии. Отличная практика!

— Ничего себе практика! Ты посмотри, как их много!

— Всего пятнадцать. Скажи лучше, что испугался.

— Ты сошел с ума! Ни один нормальный человек никогда не полезет на банду отъявленных головорезов, если тех гораздо больше. Сейчас именно такой случай.

— Ни один нормальный человек не пойдет к дракону за советом, так что ты уже пролетел по этому показателю.

— Как думаешь, мы миновали ту границу, о которой говорил Вален?

— Думаю, уже давно. А что?

— А вдруг это не люди совсем…

— Ну, так иди и проверь!

— Что-о-о?! По-подожди! Я не пойду!

— А чего тут ждать-то?! — прошептал Ральдерик, выталкивая товарища из кустов. — Мысленно я с тобой!

Вот так и свалился Гудрон в толпу ничего не подозревавших разбойников. Те перестали пить и хохотать над своими пошлыми шуточками. Молча уставились на смущенную, освещенную пламенем костра фигуру обалдевшими глазами. Юноша попытался спрятать меч за спину и, неуверенно помахав рукой, выдавил:

— Э-э-э-э… Всем добрый вечер.

Примерно через пять минут дворянин гордо похлопал бледного и трясущегося кузнеца по плечу.

— Молодец! Все-таки я — гениальный учитель! Видишь, под моим чутким руководством даже из тебя со временем может получиться отличный воин! Эк ты их уделал…

— Больше никогда так не поступай! — заорал иролец, скидывая с себя чужую ладонь. — Я уже решил, что меня убьют!

— Тебя бы не убили, — весомо заявил Ральдерик, отпинывая с дороги чью-то ногу. — Потому что рядом был я.

— Ты был не рядом! Ты был в кустах!

— Скажи еще, что, по-твоему, эти кусты очень далекие. Если б у тебя возникли проблемы, я бы вышел и все устроил. Но никаких трудностей не было. Я уже говорил, что тебе надо набираться боевого опыта. Слушай, мне так понравилось, как ты того хмыря в костер толкнул! — решил сменить тему «учитель».

— Я его не толкал, — начал объяснять, клацая зубами, Гудрон. — Просто споткнулся о камень и, чтобы не упасть, схватился за того парня. Я ж не знал, что он такой неустойчивый.

— Тебе говорили, что ты очень везучий? Любой другой на твоем месте десять раз бы погиб! Как ты умудрился споткнуться и упасть именно в тот момент, когда тебе в голову летел горящий факел?!

— Все это — чистая случайность, — заявил кузнец.

— Слушай внимательно, — Ральдерик принялся обшаривать карманы трупов, изредка брезгливо морщась. — Когда рассказываешь о своих битвах, никогда не говори, что победил нечаянно. Всегда утверждай, что заранее просчитал ситуацию на несколько ходов вперед, что события развивались точно по твоему гениальному плану, что враги, подобно наивным овцам, повелись на твои зубодробительные уловки. Например: «И тогда я ловко увернулся от факела, одновременно кидая разбойника в костер. Как я и предполагал, двое других решили, что я потерял бдительность, и накинулись на меня. Ловушка захлопнулась. Даже не догадываясь, что играет по моим правилам, один получил горящим факелом, пролетавшим у меня над головой, по зубам».

Гендевец сделал паузу, фокусируя внимание на извлеченной из чьего-то кармана непонятной металлической штуковине. Через секунду небрежно отшвырнул ее в сторону и вернулся к прерванным обыску с повествованием.

— «Из его ослабших пальцев вылетел топор и попал во второго, безуспешно пытавшегося подкрасться ко мне с двумя кривыми кинжалами. Я как раз вскочил на ноги и, талантливо изображая бегство, заманил обезумевших от гнева выживших в очередную западню. Где им угнаться за моим могучим интеллектом! Ближайшему противнику я намеренно уронил меч на ногу, зная, что он будет вынужден остановиться и начнет прыгать на здоровой ступне, ойкая и матерясь от боли. Двое бежавших следом не успели затормозить, врезались в своего товарища, повинуясь силе тяжести и инерции, разлетелись в разные стороны и напоролись спинами на кинжалы разбойника, которого убило топором — не зря же я устроил так, чтобы при падении они воткнулись в землю лезвиями вверх».

Ральдерик брезгливо отряхнул руки и огляделся, проверяя, никого ли он не упустил.

— «Тот, на чью ногу упал меч, уже погиб, потому что столкнувшиеся с ним соратники были вооружены и не успели отвести лезвия в сторону. Следующие пятеро скончались, когда на них упал ствол: я сумел заманить врагов под единственное дерево в округе, которое подгрызли бобры и жуки-короеды. Предпоследний бандит поскользнулся на луже крови и ударился головой о тот камень, о который я так хитро споткнулся в самом начале. Последний разбойник оказался самым тупым: он так и не понял, что со мной сражаться бесполезно. Поэтому я решил, что он недостоин изощренных приемов. Его я просто проткнул мечом, который к тому моменту успел вновь оказаться в моей руке».

— И все равно, как бы ты это ни описывал, все было чистым совпадением, — упрямо повторил Гудрон.

— Побольше б таких случайностей! Но хоть последнего ты честно убил. Я за тобой наблюдал. Чему-то ты точно научился. Как я уже сказал, если будешь много тренироваться, будущее великого мечника тебе обеспечено.

— Ну и стоили мои мученья того, что ты нашел?

— Они бы этого стоили, даже если б эти разбойники были нищие и убогие. Подобное зрелище редко когда увидишь, — Ральдерик показал спутнику свои находки. — Почти ничего стоящего. Оружие нам не нужно, разве что деньги…

— Тебе что, мало того, что Вален дал? — кузнец поразился алчности друга.

— Не в этом дело. Ты видел, КАКИЕ монеты он нам дал? Там в основном полновесные золотые, за которые любой нумизмат родную бабушку продаст. Они были в ходу лет этак сто-двести назад — и это самые новые. Такими деньгами не расплатишься в трактире, не купишь пирожок у старушки-лоточницы. Нужно будет их где-нибудь разменять. А вот у разбойников как раз то, что нам нужно — всякая мелочь, которую можно тратить, не привлекая к себе нездорового внимания.

Отдав ирольцу мешочек с деньгами, герцог пошел смотреть лошадей. Тех было пять. К своему удивлению, в последнем животном Ральдерик узнал своего собственного коня.

— Что, негодяй, не ожидал, что еще свидимся с тобой? — фальшиво ласковым голосом осведомился он у «верного друга», больно крутя тому уши.

Животинка изо всех сил изображала радость от встречи с любимым владельцем, не забывая делать честные и невинные глаза из разряда «Дорогой хозяин! Как же я рад, что ты выжил у дракона! А я как раз за подмогой бегал! Надеюсь, у тебя все в порядке?». Так и играли они в гляделки. Ральдерик безуспешно пытался отыскать во взгляде питомца стыд и раскаяние, однако в наглости коняга отнюдь не уступал своему седоку.

— На колбасу б тебя пустить, — беззлобно пообещал герцог.

Конь бессовестно показал, что шутку понял и оценил. Решив, что дальше разбираться бесполезно, гендевец оставил предателя в покое и принялся подбирать транспорт для своего спутника. Выбор он остановил на вороной лошадке со взглядом престарелой учительницы начальных классов.

— И как его у тебя зовут? — поинтересовался Гудрон, разглядывая белоснежного красавца (а какого же еще цвета мог выбрать себе коня Ральдерик?).

— Мерзавцем, — небрежно бросил герцог, как раз убедившийся, что все его барахло из сумки, пристегнутой к седлу, было безвозвратно утеряно и растащено.

— Правда, что ли? — удивился кузнец, привыкший, что лошадей обычно называют Ветерком или там Молнией какой-нибудь.

— А ты в его глаза посмотри. Конечно, правда! Ты верхом хоть ездить-то умеешь?

— Видел со стороны, — промямлил юноша, начиная уже стесняться своей необразованности.

— Значит, не умеешь. Ну и ладно. По дороге научишься, — дворянин протянул другу поводья его кобылки. — Как назовешь-то хоть? Только, пожалуйста, не Ветерком!

— По-моему, хорошее имя! — возмутился кузнец, именно так и планировавший ее назвать, несмотря на пол.

— Тогда я сам имя придумаю!

— Разбежался! Это моя лошадь! Как хочу, так и называю!

— Ну, так называй быстрее!

Гудрон подумал и расплылся в неприятной улыбке.

— А назову я ее Неветерок. Прям, как ты и хотел…

— Типа подколол и доволен, что ли? Мне все равно, как ты над животным издеваться собираешься. Только имей в виду. Лошади с именем всю жизнь ходить. Не калечь ей судьбу!

— То есть, по-твоему, Мерзавец — замечательное конское имя?

— Ладно, проехали. Неветерок, так Неветерок.

— А что с остальными лошадьми делать будем?

— Отпусти их. Брать с собой — глупо и неудобно, а здесь они погибнут. Просто отвяжи — сами разберутся, куда им идти и что делать.

Разобравшись с ненужными животными, юноши вывели своих новых попутчиков на дорогу, сели верхом (в случае Гудрона с третьей попытки) и поехали дальше. Перспектива ночевать рядом со свежими трупами даже не обсуждалась. Иролец был поражен тем, что вид рек крови, обгорающей плоти и смерти, тем более, причиненной им, не оказал на его психику серьезного воздействия. Раньше кузнец был уверен, что, окажись он в подобной ситуации, махом потерял бы сознание и тронулся умом от ужаса. Как оказалось, он сильно драматизировал. Парень оказался гораздо крепче, чем думал о себе в своих самых смелых фантазиях.

Отъехав на приличное расстояние, путники остановились на ночлег. На следующее утро на горизонте показался какой-то город.