Чужое добро

8

Возле ворот толпился народ, желавший попасть в город. Здесь были и крестьяне с телегами, груженными сельхозпродукцией, и какие-то вялые монахи, судя по виду сильно жалевшие, что покинули родной монастырь. Также попадались редкие всадники, несколько нищих, а еще бродячий цирк в красочных фургонах. Коровы мычали, куры кудахтали, лошади ржали, народ гомонил, шут, сидевший на крыше цирковой повозки, играл на губной гармошке, а озлобленная стража орала благим матом на тех, кто пытался попасть в Лападу без обязательного досмотра. Пыль стояла столбом. Очередь практически не двигалась. Компания пристроилась в конце толпы и с интересом стала изучать сборище, порой ловя на себе недоуменные взгляды монахов и прочих прохожих. Какой-то попрошайка, опытным взглядом выцепивший потенциально самого богатого и благородного из гостей города, ныл возле Мерзавца и надоедливым голосом клянчил у Ральдерика на хлебушек. Герцог стоически это терпел и не обращал на нищего внимания в течение примерно пятнадцати минут. В конце концов, тот сдался и пошел доставать кого-нибудь более жалостливого и с менее устойчивой нервной системой.

— Интересно, у них тут каждый день так? — поинтересовался Гудрон после еще десяти минут ожидания в потной и шумной толпе.

— Понятия не имею, — отозвался гендевец, брезгливо отводя коня от какой-то явно больной коровы. — Меня больше интересует вопрос, как долго нас собираются здесь держать?

— Как думаете, те люди, что хотят покинуть город, что делают? А то за все время, пока мы тут стоим, из ворот никто не вышел. Все только входят, — внесла свою лепту в разговор Филара.

Цирковой шут отвлекся от губной гармошки и с интересом посмотрел на соседей по очереди.

— Сегодня особенный день для города, — сказал он наконец, обращаясь к девушке. — Ежегодный фестиваль. Еще планируются ярмарка, маскарад и фейерверк. Не удивительно, что нет ни одного желающего уйти из города. Наоборот, все стремятся сюда попасть.

— А что за фестиваль? — оживился Шун.

— Думаю, имеется в виду праздник Полных Улиц, — предположил Дунгаф. — Я читал об этом. Корнями он уходит в далекое языческое прошлое, поэтому его истинное значение уже никто не помнит. В этот день принято веселиться, смотреть цирковые представления, переодеваться в несуразные костюмы, много пить и кушать. Такие празднества под разными названиями присутствуют практически во всех культурах и являются отражением…

— Мне нравится этот фестиваль! — воскликнул рыжий, так и не дав гному договорить, отражением чего именно являлся праздник Полных Улиц.

Дунгаф обиженно замолчал и дал себе зарок больше никогда и ничего не рассказывать, раз уж его не дослушивают до конца.

— А вы будете выступать на ярмарке? — спросил у циркача Гудрон.

— Ага, — ответил тот, убирая губную гармошку в нагрудный карман яркого комбинезона в крупный ромбик. — Если попал в Лападу на праздник Полных Улиц, считай, весь остальной год можешь не работать. Здесь столько денег можно получить всего за день, что просто ух! Мы сюда уже шесть лет приезжаем. И каждый раз приходится подолгу торчать у ворот. В этот раз-то еще не так все плохо, а вот два года назад что было… Не поверите, мы простояли пять часов! ПЯТЬ ЧАСОВ! Вы когда-нибудь проводили в гриме на солнцепеке столько времени? Это был какой-то кошмар. Нас потом еле пустили. Сказали, что мы своим видом портим всю атмосферу праздника, типа «слишком все страшно». Ну а чего они хотели?! Ясное дело — все краски на лице растеклись и перемешались… Поэтому в этом году мы решили, что начнем краситься лишь тогда, когда до нашей очереди останется не больше получаса. Кстати, прошу прощения. Думаю, как раз настал именно такой момент. Приятно было поболтать.

С этими словами циркач эффектным прыжком скрылся в глубинах фургона и принялся там с кем-то переговариваться.

— Какой приятный человек, — высказала свое мнение Филара.

— Да уж, разговорчивый только слишком, — отозвался Ральдерик, никогда не являвшийся большим любителем ярмарок и уличных представлений.

Говоря по правде, он никогда и не был ни на одной из них, всю свою жизнь предаваясь таким элитарным увлечениям, как соколиная охота, рыцарские турниры и балы в свободное от первых двух занятий время.

— Полагаю, — добавил Гудрон, — наша очередь тоже наступит уже примерно через полчаса, потому что мы стоим сразу после них.

— Очень надеюсь, что это так, — толпа действовала герцогу на нервы, и он страстно желал поскорее оказаться от нее подальше. — Иначе кто-нибудь может пострадать.

— От чего? — не понял Шун.

— От меня, — пояснил Ральдерик, доставая флягу с водой, чтобы хоть как-то отвлечься.

Действительно, через сорок минут цирковая повозка поравнялась с уставшими и сердитыми стражниками. В кирасах и причудливых шлемах им наверняка было жутко жарко. В одной руке бедолаги держали по копью с пестрыми праздничными ленточками, привязанными к древку возле наконечников, а в другой — по носовому платочку, которыми они постоянно вытирали пот с лица и шеи. У стражей был такой вид, будто до теплового удара им оставался шаг. Уже знакомый отряду шут снова показался из-за яркой с блестками занавески, только в этот раз на нем был приличествовавший профессии рогатый колпак с бубенчиками и сантиметровый слой краски на лице. Следом за ним вылезли пара акробатов, маленькая девочка в полупрозрачных шароварах и маечке, обезьяна на поводке, карлик, судя по всему, шпагоглотатель и огромный яркий попугай с такими умными глазами, что ирольцу опять стало за себя стыдно. Пока Шун думал, как они все умудрились там поместиться, стражники, поговорив с циркачами, сделали тем знак проезжать и обратили свое внимание на трех мужественных лошадок, отважно везших на себе пятерых всадников.

— Кто такие? Зачем пожаловали в славный город Лапада? — задал дежурные вопросы один из охранников, думая, как бы дождаться конца дежурства и пойти праздновать в казармы.

— Да это еще одни циркачи от своего табора отбились, — окинул путников мрачным взглядом второй прежде, чем те успели хоть что-то ответить. — Проезжайте быстрее, не задерживайте очередь. А то понаехали тут в город… Чего встали?! Идите фургоны свои догоняйте, не одни вы такие умные… Я не собираюсь свое время на вас тратить.

Чувствительный к разного рода неприятностям и прекрасно знавший своего хозяина Мерзавец нервно дернул ушами и быстро проскочил вперед, затылком почувствовав, как у Ральдерика в гневе забурлила кровь. Остальные последовали за ним, искренне беспокоясь о стражниках.

— КАК они меня назвали?! — возмущался герцог, пытаясь развернуть коня и возвратиться к воротам для серьезного разговора. — Я! ЦИРКАЧ?!

— Успокойся, — пыталась вразумить его Филара, преграждая Геранью дорогу. — Они не имели в виду ничего плохого.

— МЕНЯ?! Да они хоть представляют, с КЕМ позволили себе так разговаривать?!

Общими усилиями дворянина-таки удалось успокоить и увести дальше.

Улицы города были под завязку набиты людьми, твердо решившими весь день веселиться, пить и есть. В толпе сновали предприимчивые лоточники, торговавшие сластями и пирожками с самой разнообразной начинкой. Везде развевались цветные флажки и гирлянды. Иногда попадались маленькие оркестры, игравшие зажигательные народные мелодии. Вокруг них залихватски отплясывали местные жители и гости города. На площадях уже начали свои представления многочисленные цирковые труппы, полуголые танцовщицы с бубнами, мимы и кукольные театры, разыгрывавшие незамысловатые сценки, в которых главный герой зарубал нереально большим мечом какого-нибудь несчастного дракона под веселое улюлюканье и гогот толпы.

Все это страшно бесило Ральдерика. Дунгаф смотрел на все происходящее с чисто исследовательской точки зрения, беря на заметку наиболее любопытные элементы праздника, чтобы позже можно было подробно все описать в своей тетради. Все остальные же получали от происходящего истинное удовольствие. Шун развел герцога, практически единолично владевшего деньгами, уже на три пирожка и жареное мясо, Филаре кто-то подарил цветы и большую конфету, однако невезучему ухажеру пришлось быстро ретироваться под яростным огнем суровых взглядов гендевца с котом. Гудрон же просто пораженно воспринимал бешеный калейдоскоп цветов, звуков и запахов, крутившихся вокруг него со все нараставшей мощью и скоростью.

Праздник Полных Улиц обрушивался на сознание бетонной плитой и выбивал почву из-под ног. Он ревел, хохотал, улюлюкал, кружился волчком и бил в барабаны. Пах специями, жареным мясом, пивом и потом. Хотелось слезть с лошадей и присоединиться к общему веселью, однако здравый смысл пока брал верх. Сбоку от кузнеца раздался хлопок. Обернувшись, он увидел обсыпанных конфетти Филару с Шуном. Юноша сжимал в руках останки хлопушки и удивленно хлопал глазами — такого эффекта он явно не ожидал. Ральдерик презрительно фыркнул и отвернулся, осторожно ведя коня сквозь толпу, чтобы ненароком не затоптать какого-нибудь нерасторопного гуляку.

— Пошли посмотрим выступление наших знакомых циркачей! — радостно предложила девушка, вытряхивая из волос бумажные кружочки.

— ДА! А еще я тут где-то видел голую женщину с бубном! — подхватил инициативу рыжий парень, направляя взрыв очередной хлопушки в сторону сурового дворянина.

Ральдерика осыпало дождем из конфетти, а Мерзавец испуганно вздрогнул от неожиданного «бабах».

— Мы не веселиться сюда приехали, — раздраженно заявил герцог, отбирая у расшалившегося товарища оставшуюся пиротехнику и вышвыривая ее прочь. — И уж тем более не смотреть на голую женщину с бубном…

При последних словах гном заметно погрустнел.

— Не забывайте, что у нас здесь важное дело… — продолжил монолог гендевец. — Нет, Шун! Даже не думай! Больше мяса я тебе не куплю! Если такой голодный, обрабатывай Гудрона: у него должны были остаться какие-то деньги. Я предлагаю уйти подальше от толпы. Наверняка здесь где-то есть улочки, где этого безобразия не происходит. И еще нам нужно найти постоялый двор, бросить там вещи и начать выяснять полезную информацию.

— Ты, правда, думаешь, что сегодня в Лападе есть хоть одна свободная комната? — прищурившись, поинтересовался Дунгаф. — Очень сомневаюсь…

— Черт! Ну почему каждый раз, когда мы приезжаем в какой-нибудь город, там обязательно проходит праздник и все гостиницы забиты?! — окончательно разозлился герцог.

Решив не действовать товарищу на нервы, отряд принялся медленно продвигаться вперед, стараясь не отвлекаться на окружавшие искусы. Вскоре они выехали на менее людную площадь. Присутствовавший на ней народ почему-то не танцевал, а, сбившись кучей, смотрел в одну сторону и приветственно махал кому-то руками и шляпами, восклицая что-то верноподданническое.

— Что это с ними? — поинтересовался Шун, глядя поверх голов.

— Похоже, они кого-то приветствуют, — констатировал очевидное Дунгаф.

— Пойдем посмотрим, — предложил Ральдерик, бесцеремонно расталкивая Мерзавцем пешую толпу.

В образовавшийся проход тут же нырнули Неветерок с Геранью, предоставляя мирным людям право сколько угодно негодовать за их спинами. Лошадям удалось протиснуться почти до первого ряда — дальше стояли совсем уж непреклонные и стоические зрители. Взглядам путников предстал живой коридор, образованный такими же зеваками, радостно «эгейкавшими» и махавшими платочками. По нему двигалась достаточно внушительная процессия. Вначале ехали четверо стражников с выражением собственной значимости и гордости за свои обязанности на лицах. Следом катилась карета. Ральдерик тут же охарактеризовал средство транспорта как излишне вычурное, ненадежное и устаревшее. Создавалось впечатление, что кто-то взял повозку, в которой ездил еще его прадедушка, отремонтировал ее, почистил, покрасил и облепил всякими золотыми финтифлюшками, решив, что именно так и должна выглядеть уважающая себя карета, в которой ездят уважающие себя вельможи. Окна были задернуты розовыми шелковыми занавесками. Шествие завершали еще двое стражников.

— А вот и местный правитель поехал, — высказался герцог с легким презрением в голосе, наблюдая за приближением кортежа.

— Уверен? — обеспокоено спросил иролец.

Гендевец кивнул и указал пальцем на герб, вышитый на шторках. Первая пара караульных уже миновала то место, где стояли путешественники. У них на спинах Гудрон тоже разглядел карпов с бабочками.

— А ты дома в такой же карете ездишь? — обратился к дворянину Шун, разглядывая золотую лепнину экипажа.

— Разумеется, нет! — передернуло Ральдерика. — Такой каретой только печь топить. Она ж развалится на первом же вираже! К тому же это вопиющая безвкусица…

— А мне всегда казалось, что именно в чем-то подобном и должны ездить всякие правители… — пожала плечами Филара.

Гендевец ничего не ответил, не захотев спорить об очевидных, с его точки зрения, вещах. Тем временем обсуждаемое средство транспорта поравнялось с группой всадников. Кузнецу показалось, что одна из занавесок дернулась. Спустя пару минут экипаж с верховыми скрылись из виду в одном из переулков, а толпа вернулась к своим делам.

— Ну и что мы теперь будем делать? — спросил Дунгаф, втайне надеясь, что ему позволят пойти осматривать местные достопримечательности.

Ральдерик задумчиво глядел туда, куда поехала карета. Он быстро понял, что все с ожиданием на него смотрели, надеясь получить ответ на данный вопрос.

— Я не знаю, — наконец честно признался он. — Можно, конечно, напроситься на прием к местному правителю, пользуясь моим положением. Хотел бы я посмотреть на того, кто откажется принять герцога лам Гендевского. Но вот придем мы к нему, и что дальше? Что ему скажем?

— А давайте сначала напросимся, а там уж на месте решим? — предложил Шун.

— Кто хоть здесь правит-то? — спохватился Гудрон.

Все вопросительно обернулись к гному.

— Лорд-мэр, — ответил тот.

— Отлично, — нехорошо улыбнулся бывший питомец мага, ударяя кулаками друг о друга. — Идемте разбираться с этим лорд-мэром! Пусть только попробует не ответить на наши вопросы!

— Что ты с ним делать собрался? — с опаской спросила его Филара.

— Так разговаривать же!

— Смотрите, там солдаты, — Гудрон указал пальцем на группу пробиравшихся сквозь толпу людей в шлемах.

— Наверное, где-нибудь начались беспорядки, — отмахнулся Ральдерик. — На этих праздниках всегда так. Люди напиваются и принимаются вести себя, как свиньи…

— А почему я ничего не вижу? — Шун беспокойно огляделся по сторонам в поисках драки.

— Ну что? Идем к дворцу или что у них здесь вместо него? — со вздохом спросил дворянин, совершенно не желая встречаться с человеком, разъезжающим в подобного вида каретах.

— А они сюда идут, — продолжал наблюдение за военными кузнец.

— Нас это не касается, — гендевец тронул каблуками бока Мерзавца и поехал в противоположную сторону.

Филара послала Герань следом за ним.

— Приказываю вам остановиться именем короля! — раздался у них за спиной зычный голос.

— Это он кому? — настороженно спросила у «брата» девушка.

— Я же сказал, что нас это не касается, — вместо него ответил, не оборачиваясь, вельможа.

— Немедленно прекратите движение! Это приказ! К тебе обращаюсь, парень с гномом за спиной!

Гудрон удивленно остановил Неветерка и, оглядевшись и убедившись, что кроме него с гномом никто не путешествовал, повернулся к уже подходившему вплотную отряду солдат. Народу на площади вдруг стало будто бы больше. Люди поняли, что сейчас что-нибудь начнется, и стали подтягиваться поближе к месту разыгрываемых событий. Ральдерик, Филара и Шун от неожиданности вздрогнули и развернули коней.

— Ты что-нибудь натворил? — удивленно спросил герцог, прекрасно знавший, что все это время иролец был с ним и ничего предосудительного не совершал.

Кузнец с сомнением покачал головой, пожал плечами и вежливо осведомился:

— Простите, это вы ко мне обращаетесь?

— А ты здесь видишь еще одного парня с гномом? — раздраженно бросил солдат, шедший первым и имевший самое большое число перьев на шлеме. — Не задавай глупых вопросов! В общем, слазь с лошади. Ты арестован. Гном может быть свободен.

— А на каком это основании вы его арестовываете? — выкрикнул из-за Филариной спины Шун.

— Действительно, за что меня задерживают? — растерялся юноша, продолжая сидеть верхом.

— Я не обязан отчитываться перед всякой шантрапой, — главный вытер платочком жирное красное лицо. — Если сейчас же не слезешь, мы тебя силой скинем. Так что не испытывай судьбу. Оружие тоже сними и отдай сюда. Давай пошевеливайся…

— Гудрон, сиди! — властно велел Ральдерик, на всякий случай, нащупывая рукоять меча. — Никуда он с вами не пойдет. Так что шли бы вы отсюда…

— Так, мне это надоело, — раздраженно затолкав платочек за пояс, буркнул солдат и кивнул молча стоявшим за его спиной стражам. — Взять его!

Те двинулись в сторону окончательно растерявшегося ирольца. Однако дойти до него они не успели — дорогу преградил суровый и выглядевший крайне опасным герцог Заренги с обнаженным клинком. Спустя секунду возле него уже стоял мрачный и решительно настроенный Шун, скрестив руки на груди и угрожающе глядя на оробевших воинов из-под лохматой челки. Мерзавец, освободившийся от своего седока, быстренько отошел к Филаре с Геранью, чтобы не дай бог не попасть в заварушку.

— Ну и чего встали! — гаркнул стоявший в сторонке стражник своим подчиненным. — Я, кажется, отдал приказ! Этих можете убить, я не буду возражать.

Солдаты пошли в атаку. Первого же замахнувшегося мечом Шун отправил в аут убедительным ударом кулаком в челюсть. Ральдерик отбивал выпады сразу трех вояк.

— Ну и долго ты там сидеть собираешься? — крикнул он Гудрону. — Мы вдвоем долго не продержимся.

Кузнец очнулся от своих мыслей и, на ходу вытаскивая оружие, соскочил с лошади, присоединяясь к бою за собственную свободу. Численный перевес был большим. Вообще, удивительно, что для того, чтобы арестовать одного обычного человека, выделили около двадцати солдат. Шун, словно танцуя, шнырял между противниками, легко уклоняясь от всех адресованных ему ударов и непринужденно опрокидывая сильно уступавших ему в ловкости и скорости врагов. Герцог избрал самую обидную для блюстителей порядка манеру фехтования, банально издеваясь над ними. Иролец с гордостью осознал, что тоже дерется вполне достойно, хоть и без таких заморочек, как его друг и наставник.

Главный стражник что-то хрипло орал своим подчиненным, пинками поднимал валявшихся на земле и требовал, чтобы те снова шли в бой. Все разраставшаяся толпа жаждала зрелищ, и она их получала. Симпатии людей были явно на стороне троицы. Каждый раз, когда кого-то из солдат в очередной раз отшвыривало куда-то в сторону, народ принимался радостно орать и глумиться над проигрывавшей стороной. Ральдерик хохотал, вызывая бешеный скрежет зубов у главы враждебного отряда, беспомощно сжимавшего кулаки и не знавшего, как положить конец этому унижению. Герцог вдруг понял, что на самом деле очень любит народные гулянья. Так весело ему не было уже давно. Шун это заметил и довольно хмыкнул. «А ты все же не так уж и безнадежен!» — крикнул он гендевцу, когда траектории их движения вновь пересеклись в этой человеческой свалке. Дворянин сдул прядь волос со лба и счастливо подмигнул бывшему коту. Вот тогда главный стражник решил задействовать мозг.

— Бросайте мечи, иначе девка умрет! — раздался тихий, но хорошо слышный голос, перекрывший собой все остальные шумы.

Битва замерла. Обернувшись, Гудрон, Ральдерик и Шун увидели, что солдат стоял возле зачем-то слезшей с коня Филары, заломив ей одну руку за спину и приставив к горлу меч. Герань яростно ржал, пытаясь пробиться к хозяйке сквозь разделявшую их толпу. Девушка была бледна.

— Сволочь! — прошипел бывший кот, бросаясь в сторону пленницы.

Не моргнув и глазом, стражник надавил на конечность сильней, Филара вскрикнула и закусила губу. Юноше пришлось остановиться.

— Я повторяю, — спокойно сказал мужчина, приподнимая заложнице подбородок кончиком меча. — Сдавайтесь немедленно, иначе она умрет.

Все на площади замолчали, ожидая ответа оборонявшихся. Сильно помятые солдаты нерешительно топтались, испуганно направив оружие на своих противников, впрочем, сильно сомневаясь в его эффективности.

— Проклятье! — злобно выдохнул Ральдерик, испепеляя своего врага полным ненависти взглядом.

Два меча, звякнув, упали на мостовую. Самые сообразительные из охраны их тут же подобрали и отступили назад.

— Вот так гораздо лучше, — довольно осклабился стражник. — Арестовать всех! И гнома тоже.

Солдаты уже более уверенно направились к трем неподвижно стоявшим фигурам, не сводившим напряженных взглядов с девушки и удерживавшего ее мужчины. Дунгаф, поняв, что их сторона проиграла бой, равнодушно слез с Неветерка и стал спокойно дожидаться ареста. Главный блюститель порядка препоручил Филару заботам какого-то застенчивого подчиненного, легко догадавшегося, что ему не следует допускать вольностей в обращении с этой задержанной, если он хочет жить долго, счастливо и, по возможности, со всеми зубами и конечностями, а сам прогулочной походкой направился к окруженным бунтарям.

— Так-так, — процедил он, явно довольный собой, останавливаясь перед ними и гаденько ухмыляясь, разглядывая хмурые лица. — Сопротивление властям, значит?..

Реакции не последовало. Немного помолчав, стражник сжал ладонь в кулак и демонстративно ударил каждого из троих по лицу. Рука Шуна было дернулась, но, бросив краткий взгляд на принявшуюся вырываться Филару, он сумел сдержаться.

— Умный мальчик, — хмыкнул победитель, от чьих глаз это не укрылось. — Быстро учится.

Ральдерик наградил его взглядом, способном пробудить первобытный ужас в душе самого смелого человека, однако блюститель порядка лишь хладнокровно улыбнулся.

Примерно через час бывший кот уже тряс прутья тюремной решетки и орал: «Немедленно выпустите нас отсюда!» На вопли явился сонный тюремщик и, позевывая, поинтересовался:

— Чё надо?

— На каких основаниях нас арестовали?! — обрушился на него юноша.

— А я-то почем знаю? Мое дело вас сторожить, а не выяснять обстоятельства, при которых вы сюда загремели.

— Хотя бы в чем нас обвиняют? — не унимался энергичный молодой человек. — Вы мне можете ответить на это?!

— Конкретно тебя — в сопротивлении властям, нанесении телесных повреждений представителям органа правопорядка при исполнении ими служебных обязанностей, а также помощи лицу, подлежащему немедленному задержанию, — донесся откуда-то знакомый голос, и из-за угла вышел давешний главный стражник с вонючей папиросой в зубах

При виде его Шун по привычке угрожающе зашипел и напрягся. Все остальные, кроме ирольца, полностью проигнорировали его появление, продолжая заниматься своими делами.

— Ну а меня-то в чем обвиняют? — устало поинтересовался кузнец, закидывая руки за голову и прислоняясь к стене.

— Ну, для начала в сопротивлении при аресте и опять же нанесении телесных повреждений городской страже, — затянувшись и выпустив струю дыма, поведал охранник.

— Вот видите. Все и прояснилось, — умиротворенно молвил тюремщик и пошел спать дальше.

— Ничего не прояснилось! — взвился Шун, продолжая сотрясать решетку под равнодушным взглядом стражника, ждущего, когда же он наконец устанет, — По обвинению в чем его пытались арестовать?!

— Понятия не имею, — спокойно пожал плечами блюститель порядка, вызывая этим еще одну волну антипатии по отношению к себе со стороны заключенных. — Мне приказали его схватить — я его схватил.

С этими словами он развернулся и ушел. Какое-то время питомец мага еще пинал решетку и кричал оскорбления ему вслед, но, убедившись, что пользы это никакой не приносило, успокоился и присоединился к остальной компании, сидевшей на полу.

— Здесь вообще кормят? — спустя несколько минут опять подал голос рыжеволосый юноша.

— Кормят, — с закрытыми глазами ответил Гудрон. — Только на твоем месте я б на многое не рассчитывал. В тюрьмах еда просто отвратительна.

— Откуда ты знаешь? — подозрительно поинтересовалась Филара, сидевшая, обхватив колени, возле Ральдерика.

— Определенный опыт есть, — спокойно ответил иролец.

— Не грусти, сестренка, — бодро обратился к девушке Шун, накидывая ей на плечи свой кафтан. — Вот увидишь, очень скоро мы отсюда выберемся и накостыляем этим сволочам по полной!

— А ведь вы почти победили… — печально протянула Филара. — Если б он меня не схватил, вы бы абсолютно точно их побили…

— Конечно, — не стал спорить «братец», усаживаясь рядом. — Им до нас — как до луны. Скажи ведь, Дунгаф! Здорово мы их отделали?!

Гном насуплено молчал. У заключенных забрали не только все оружие, вещи, коней и деньги, но и его драгоценную тетрадь с канцпринадлежностями. Это явилось для библиотекаря тяжким ударом. Гораздо более тяжким, чем само заключение в тюрьму. Вдруг в коридоре послышались шаги, звуки разговора и хохот. Мимо камеры шла компания неприятного вида солдат, судя по всему, после отмечания праздника Полных Улиц.

— И тогда я ей говорю: «А не подняться ли нам к тебе в комнату? Уверен, тебе есть, что мне показать…» — размахивая полупустой бутылкой, рассказывал один из них под одобрительное ржание товарищей.

Ральдерик брезгливо сморщился. Тут один из загулявших военных вдруг обернулся в сторону решетки и, прищурившись, восхищенно присвистнул.

— Вы только посмотрите, какая кошечка! — поманил он пальцем своих сослуживцев.

Те подошли поближе и тоже принялись свистеть.

— Вот уж сюрприз так сюрприз, — произнес другой, окидывая Филару масляным взглядом.

— Киса-киса-киса, — принялся звать третий. — Иди к нам, мы тебя не обидим…

— Что вам от меня надо?! — рявкнул до этого державший себя в руках Шун. — Хотите подраться, так и скажите! А вот «кис-кисать» не надо! Я это всю жизнь ненавидел!

Стражники поперхнулись, удивленно переглянулись и загоготали.

— Хватит ржать! — в бешенстве скрипнул зубами юноша. — Валите, куда шли, а то я вам всем рожи порасцарапываю!

— Они не к тебе обращались, — объяснил бывшему коту Гудрон, заметно напрягаясь, но стараясь этого не показывать.

Шун бросил на него краткий удивленный взгляд, предварительно убедившись в отсутствии других кошек в помещении.

— И я бы на твоем месте пересмотрел манеру выражать свои мысли, — подал голос Дунгаф. — Тебя могут неправильно понять…

— Что, котик, поиграть захотелось? — принялись глумиться стражники. — Ну иди сюда. Иди.

Парень было рванулся вперед, но его плечо стальной хваткой сжал Ральдерик и швырнул юношу обратно к стене.

— Ты меня, право, удивляешь, — демонстративно игнорируя сборище у решетки, максимально пренебрежительно сказал ему герцог. — Связываться с подобным БЫДЛОМ — все равно, что себя не уважать. И вообще, мои спутники должны вести себя достойно. Поэтому я запрещаю тебе общаться с этими плебеями.

— Что? — сплюнув, переспросил один из «собеседников», резко переставая смеяться. — И тебе, красавчик, тоже приключений захотелось? Ну, мы тебе это легко устроим. Ты вообще кем себя вообразил?

— А теперь начнется международный скандал, — уверенно шепнул гном безо всякого выражения в голосе. — Гендева нападет на Гирастан, погибнут тысячи людей и так далее, и тому подобное… Войны и из-за меньшего начинались…

— Ну зачем же мне себя кем-то воображать?.. — в глазах дворянина сверкнула сталь, иролец вдруг почувствовал, что повеяло холодом, и не на шутку встревожился. — Воображать себя кем-то — удел таких вот ничтожеств, как вы. Рожденных в канаве, живущих в канаве и дохнущих в канаве. А мне, в отличие от вас, нет необходимости бежать от реальности, топить себя в пойле, которое вы называете вином, влачить то, что вы зовете жизнью, и компенсировать свои комплексы за счет тех, кто слабее вас. Вот только сегодня вам не повезло, БЫДЛО, поэтому шли бы вы отсюда, пока можете ходить…

Филара, Шун и Гудрон с затаенным восторгом смотрели на Ральдерика. Дунгаф лишь еле слышно хмыкнул, прикидывая, что последует за этим. Солдаты за решеткой молчали и пожирали герцога глазами, все сильнее и сильнее наливавшимися кровью. Изо рта заводилы донесся сдавленный рык, свидетельствовавший о крайней степени бешенства и желании кого-нибудь попинать.

— Да это ж дружок того котика! — хохотнул кто-то позади него, разом разряжая обстановку. — Наверняка такой же ущербный!

— Сейчас станет еще ущербнее, — нехорошо улыбнулся третий, вынимая меч. — Эй ты! Слышал, да? Щас станешь еще ущербнее, — и принялся громко лупасить железкой о стальную решетку с одному ему ведомой целью.

Возможно, он считал, что это является эффектной психологической атакой, позволяющей показать свое преимущество над противником. Чувствительный слух Шуна был категорически против подобных звуков, и юноша вновь попытался добраться до обидчиков. Однако Ральдерик опять успел его остановить.

— Не надо, — покачал он головой. — У них мечи, их много. Ты не справишься.

— Ты что, предлагаешь молча сидеть и слушать?! — прошипел кот, сердито глядя в глаза друга. — В прошлый раз их тоже было больше, и у них были мечи! Однако им это не помогло.

— Не забывай, — сказал со своего места гном. — Что тогда ты мог свободно бегать, а сейчас полностью лишен такой возможности.

— Лучше всего спокойно сидеть и морально их давить, раз уж мы не можем с ними нормально сражаться, — подхватил герцог. — Порой слово ранит сильнее клинка. Главное — знать, куда бить…

— Принесите ключ, — тем временем крикнул один из стражей, плотоядно глядя на сжавшуюся в комок девушку и поглаживая меч.

Кто-то побежал будить тюремщика.

— Ну вот, началось… — вздохнул гном, поднимаясь на ноги.

— Филара, иди в тот угол, — принялся раздавать указания Ральдерик. — Дунгаф, закрываешь ее собой. Мы втроем попробуем что-нибудь придумать…

— Да! — встал Шун, на ходу разминая кулаки. — Раз плюнуть.

Гудрон не стал ничего говорить, легонько подталкивая спутницу к относительно безопасному углу.

— Сиди здесь и ничего не бойся, — попытался подбодрить он ее, отходя на свое место.

— А я и не боюсь, — буркнула Филара, закутываясь в кафтан Шуна и с неприязнью глядя на возившуюся с замком толпу за решеткой.

— Так, что здесь происходит? — раздался вдруг холодный голос.

Солдаты вздрогнули и от неожиданности даже уронили ключ.

— Я, кажется, спросил. Что здесь происходит?

Старый знакомый главный стражник с зажатой в зубах папироской появился откуда-то из коридора.

— Ни-ничего, капитан, — заикаясь произнес побледневший мужчина, руководивший открытием замка. — Мы просто шли к Старине Шталю выпить по поводу праздника! У нас отгул…

— А зачем вам для этого ключ от камеры? — прищурился и выпустил струю дыма блюститель порядка. — Решили пригласить заключенных составить вам компанию?

— Н-никак нет, капитан! — крикнул солдат, вставая по стойке «смирно».

— Ну, тогда валите отсюда! — спокойно посоветовало им руководство.

— Так точно! — облегченно выдохнули стражи, поворачиваясь в сторону, куда шли изначально.

— Ключ можете мне отдать, — капитан требовательно протянул руку.

Когда в конце коридора затихли шаги, он повернулся к напрягшимся заключенным и окинул их устало-равнодушным взглядом.

— Вы себя тихо вести можете? — спросил стражник наконец, туша папиросу о каменную стену. — В этой тюрьме сидит куча народу, а проблемы возникают только с вами. Кто вы вообще такие?

— Вы нас арестовали и даже этого не знаете? — надменно вскинул бровь дворянин. — Хорошо. Я назовусь. Ральдерик Яэвор лам Гендевский, герцог Заренги.

— А я — Святой Пантелей, — фыркнул капитан. — Можете не представляться. А ты, парень, — он ткнул пальцем в сторону Гудрона, — собирайся. Пойдешь со мной.

— Никуда он не пойдет! — тут же встрял Шун со всей решительностью.

— Может быть, мне позвать тех отморозков обратно, а самому пойти покурить? — осведомился блюститель порядка, склонив голову набок.

— Не надо, — спокойно отозвался кузнец, направляясь к решетке.

— Только попробуй не вернуться! — сказал рыжий, провожая товарища взглядом. — Эй, только посмейте с ним что-нибудь сделать! Слышали?! — крикнул он капитану после того, как за ирольцем захлопнулась дверь, и щелкнул замок.

— Слышал, слышал… — отозвался тот, связывая Гудрону руки за спиной. — Не глухой.

Заключенный и охранник шли по коридору, чуть более часа назад пройденному ими в обратном направлении. Миновали длинные ряды точно таких же камер. Некоторые узники окликали капитана и сыпали в его адрес угрозами и оскорблениями. По тому, как стражник их игнорировал, кузнец пришел к выводу, что это часть его ежедневной работы, на которую он уже давно перестал обращать внимание. Потом они прошли сквозь несколько крепких, окованных железом дверей и лестницу, ведшую наверх. Блюститель порядка вдруг остановился и, приблизив свое потное жирное лицо вплотную к юноше, прошипел сквозь зубы:

— Если захочешь что-нибудь выкинуть, помни, что твои друзья у нас и расплачиваться за твои ошибки придется им.

— Я помню, — заверил его кузнец, невольно отстраняясь назад.

— Вот и умный мальчик, — с этими словами стражник распахнул последнюю дверь, и они оказались во дворе на свежем воздухе.

Под любопытствовавшими взглядами отдыхавших и залечивавших тут же свои раны солдат двое пересекли двор и вошли в здание, судя по виду, являвшееся местным аналогом замка.

— Могу я спросить, куда вы меня ведете? — поинтересовался Гудрон, разглядывая интерьер.

— Лорд-мэр желает тебя видеть, — отозвался капитан, закуривая новую папироску.

— Зачем? — искренне поразился кузнец, удивляясь собственному спокойствию и уверенности.

— Черт меня побери, если я знаю! — огрызнулся страж.

Юноша решил больше ничего у него не спрашивать, справедливо полагая, что очень скоро сам все узнает. Они миновали еще несколько подсобных помещений и вышли в коридор с мраморным полом. Атмосфера вокруг резко изменилась. В отличие от всех предыдущих комнат, закутков и переходов, где протекала жизнь людей, на которых держалась стирка, готовка, уборка, да и весь дворец в целом, здесь явно имели обыкновение прогуливаться благородные дамы и господа в периоды между сытными обедами и полуденным сном. Висели картины, между ними располагались изящные мраморные статуи, воспевавшие красоту обнаженного тела и древних мифов. Одной стены практически не было: огромные окна с легкими белыми шелковыми шторами занимали почти все пространство, выделенное под нее. Коридор был пронизан светом, солнечные зайчики бегали по голым каменным торсам и масляным полотнам. Впереди находились огромные двери с золотыми завитушками.

Возле них нервно дергался какой-то мужчина, явно кого-то ожидавший. Заметив две приближавшиеся фигуры, он встрепенулся и ринулся навстречу. На вид ему можно было дать примерно лет тридцать. Незнакомец был худ и нескладен. Мышиного цвета волосы торчали во все стороны, делая его похожим на перезревший одуванчик. На переносице сидели круглые очки с такими толстыми линзами, что казалось, будто смотришь сквозь аквариумное стекло в глаза рыбке. В памяти кузнеца тут же всплыло описание человека, данное партизанской старушкой из Верхнего Сурчука. Мужчина был одет богато, однако в дорогом костюме он явно чувствовал себя не совсем уютно.

— А в-вот и вы! — неуверенно воскликнул незнакомец, взмахивая руками. — Я вам оч-чень п-признателен, что в-вы согласились прийти!

— Его лордство Винсент Фанизид, действующий лорд-мэр славного города Лапада, — страж вяло представил Гудрону человека с дергавшимся глазом. — Заключенный, — назвал он в свою очередь юношу.

— Очень п-приятно! — промямлил Винсент Фанизид, робко протягивая ладонь для рукопожатия.

На это кузнец пошевелил плечами, демонстрируя, что у него связаны руки.

— Капитан, освободите его ради б-бога!

Стражник бесстрастно отдал честь и перерезал веревку, стягивавшую ирольцу запястья. Парень осторожно пожал висевшую в воздухе вялую кисть, не забыв после этого незаметно вытереть ладонь об штаны.

— Вы можете идти, капитан, — рассеянно махнул рукой лорд-мэр, погружаясь в собственные мысли.

Поклонившись и еще раз отдав честь, солдат направился в обратном направлении, напоследок послав Гудрону предостерегающий взгляд.

— Я п-приношу свои извинения за то, что вас вот так вот связали и бросили в тюрьму, — смущенно проговорил правитель города. — Я, правда, не д-думал, что до этого дойдет…

Юноша вежливо слушал бормотание лорда Винсента, ожидая, когда же тот перейдет к сути. Мужчина еще какое-то время подбирал слова извинений, потом ушел в свои мысли, замолчал и куда-то зашагал. Иролец предположил, что, скорее всего, ему следовало пойти за Фаназидом, раз уж тот так настаивал на их знакомстве, что даже упек за решетку всех его спутников. Шагов через десять дворянин вдруг словно о чем-то вспомнил и направился в противоположную сторону, окончательно сбив своего гостя с толку. Пока Гудрон мысленно удивлялся, как такого человека могли сделать правителем города, Винсент принялся что-то сбивчиво рассказывать.

— Я к-клянусь, это вышло совершенно с-случ-чайно! У меня и в мыслях не было! Мы просто п-проводили маленький эксперимент. Ужасно н-нелепая ситуация…

Иролец слушал хозяина Лапады вполуха, предположив, что у того, очевидно, случился какой-нибудь приступ. Тут они подошли к двери. Двое стоявших тут же лакеев услужливо распахнули ее перед своим владыкой. Лорд Винсент пару раз дернулся и вошел в залу, жестом приглашая кузнеца внутрь. Они оказались в достаточно большой и очень светлой комнате, которая, скорее всего, именовалась либо кабинетом, либо палатой. Здесь тоже в избытке хватало огромных окон с полупрозрачными шторами, колыхавшимися на ветру, и картин на стенах. Тут же находился круглый стол со скатертью и вазой с фруктами, два стула. Кузнец окинул комнату удивленным взглядом. Заметил то, что вначале укрылось от его глаз — тонкий силуэт у окна, едва различимый за занавесками. Роскошное шелковое платье нежно-розового цвета, золотистые волосы, спадавшие на спину волной. Девушка смотрела на улицу и о чем-то думала. У кузнеца бешено забилось сердце.

— Здравствуй, Гудрон, — не оборачиваясь, произнесла она.

— Здравствуй, Тальра, — ответил он.